Текст книги "По зову сердца"

Глава 16

– Нельзя нам врываться к ним на пикник, – запротестовала Джесс.

– А нам и не придется «врываться». Папаша Ричарда подумает, что мы проводим свои исследования и совершенно случайно набрели на пикник.

– Ну, Джинни, не знаю…

– Послушай, чего ты хочешь: предпринять что-нибудь или просидеть неделю взаперти, дожидаясь своего возлюбленного Ричарда?

Джинни добавила, что Мелани скорее всего тоже придет на пикник. Она не упомянула о маленькой девочке, внучке Джесс, опасаясь внушать подруге напрасные надежды.

В конце концов Джинни уговорила Джесс, они надели джинсы и майки с надписью – »Вайнард», купленные накануне, и пошли по дороге вверх по склону холма к небольшому озеру с утками, возле которого были накрыты столы. Люди расположились вокруг них в шезлонгах или просто на одеялах. Оттуда доносились звуки аккордеонов, голоса и смех. Ноздри щекотал запах жареного мяса. Островитяне наслаждались последним относительно свободным днем.

– У меня такое чувство, будто я попала на чужой семейный праздник, – призналась Джесс.

– А почему не на свой собственный? Нам нужно гулять по холму, только и всего. Кстати, мне очень нравится этот запах. Может, старик поделится с нами провизией.

– Не знаю, Джинни, не знаю…

– Верь в меня, подруга.

Она видела их. Они стояли на вершине холма и смотрели вниз, на пирующих, и она ясно видела их.

А потом они двинулись дальше. Очень медленно, но уверенно. Толстуха впереди, коротышка – следом за ней.

Карен прислонилась к стволу дуба и думала о том, как легко бросить семя в почву и ждать, пока природа возьмет свое.

Никто не остановил их. Джесс следовала за Джинни, стараясь не выказывать смущения и вести себя естественно – так, будто они обе всю жизнь провели на этом острове и каждый год участвовали в пикниках. Не в первый раз Джесс поддалась на уговоры Джинни, не в первый раз, изменив своей простой и ясной логике, окунулась в причудливый мир подруги. И отчасти это доставляло ей удовольствие.

– Здравствуйте. Доброе утро, – говорила Джинни идущим навстречу людям. – Какой сегодня прекрасный день.

Старуха, стоявшая у передвижного холодильника, раздавала бесплатное мороженое.

– Тебе шоколад? Ваниль? Клубнику? – спросила Джинни.

– Прекрати! – зашептала Джесс. – Мы здесь ничего не должны брать.

По ее мнению, Джинни зашла слишком далеко. А вот самой Джесс вполне достаточно хоть на секунду увидеть Мелани на этом пикнике.

– Трусиха ты. И всегда была такой.

– Надо найти отца Ричарда.

Они прошли мимо лошади, запряженной в телегу. Дети с криками лезли туда.

– Прокатимся? – спросил молодой кучер.

Джесс коснулась руки Джинни.

– Попозже, – ответила та, взглянув на подругу. – Давай спустимся к воде, может, он там.

Джесс опять последовала за Джинни. Она вспомнила тот далекий день, когда они, четыре девчонки на последних месяцах беременности, отправились на ярмарку. Там они наслаждались жизнью – уплетали тянучки, играли В какие-то игры, позабыв хоть на один день обо всех своих бедах. Наверное, тогда Джесс в последним раз вдыхала аромат жареного мяса. И в последний раз чувствовала себя маленькой и беззаботной.

– Жаль, я не запомнила, как он был одет, – заметила Джинни. – В этой толпе мы запросто можем его не найти.

Едва она сказала это, как Джесс заметила Ричарда-старшего. Он сидел за столом с другим мужчиной и весело хохотал.

– Вот он, – прошептала Джесс.

И тут же пожалела о том, что они пришли. В конце концов здесь не ярмарка, а они уже не девочки.

Но Джинни уже проследила за направлением ее взгляда. Отступать поздно. Джинни направилась к столику своей особо важной «походкой Джинни».

– Мистер Брэдли! Так вот где вы проводите канун Дня поминовения!

– Джинни! – удивленно воскликнул старик и быстро встал. – А вы, милые дамы, что здесь делаете?

– Пришли на звуки музыки, . – объяснила Джинни. – Не беспокойтесь, мы сейчас уйдем.

– Уйдете? Даже если я поджарю вам гамбургеры? – удивился старик.

– Но у вас местное торжество… – слишком решительно возразила Джинни.

– И что с того? – Ричард-старший вдруг подмигнул. – Сегодня вы – мои гости. Так чего вы хотите? Гамбургер? А что скажете насчет тушеных моллюсков Милли Джонсон? Они очень свежие и вкусные.

– Ну… – протянула Джинни с сомнением. – Если вы настаиваете…

– Конечно. А еще я настаиваю на том, чтобы вы называли меня Дик.

«Дик, – подумала Джесс. – Нет, пусть уж Джинни сама завязывает с ним дружбу».

– Оставайтесь, – продолжал старик. – Получите хороший материал для вашего исследования.

– О, в этом я не сомневаюсь! – с энтузиазмом воскликнула Джинни. – Ну ладно, если так, я съела бы гамбургер. Джесс, а ты?

Джесс между тем разглядывала толпу, надеясь увидеть Мелани, младшую из Брэдли.

– Нет, благодарю вас, я не голодна.

– Как, даже гамбургера не хотите? – изумился Дик. – У нас здесь всего полно. Ричарда и Мелани нет, а я притащил продуктов на целую дивизию.

Если бы Джесс играла в покер, то непременно выдала бы себя в эту секунду. Она быстро отвернулась, чтобы Дик не заметил ее разочарования.

– Так ваши дети не пришли? – спросила Джинни.

– Только Карен. Ричард на Большой земле, а Мелани дома с моей маленькой внучкой Сарой.

В утреннем воздухе звенел смех, раздавались веселые крики детей, слышалась оживленная болтовня взрослых, цокали подковы лошадей, а несколько мужчин в комбинезонах настраивали свои аккордеоны. Все вокруг было наполнено звуками, но когда Джесс осознала смысл слов Дика Брэдли, ей показалось, что воздух застыл и все звуки умерли.

Джесс повернулась к Дику.

– С Сарой? – переспросила она.

Морщинистое загорелое лицо семидесятилетнего старика просияло.

– Непоседа она, моя Сара. Играла на школьном дворе и сломала ногу, бедняжка. Теперь нога до бедра в гипсе.

Щеки Джесс горели, сердце ныло, и бабочки, порхавшие у нее в желудке с давних времен, опять ожили.

– Значит, Сара – ваша родная внучка?

Джинни, схватив ее за руку, сказала:

– Что ж, очень жаль девочку. Наверное, если мы еще на какое-то время задержимся на острове, то познакомимся со всеми Брэдли.

– А долго вы намерены здесь пробыть?

Вопрос этот задал не старик. К ним тихо подошла Карен. Теперь она стояла рядом и смотрела на Джинни и Джесс с нескрываемым любопытством.

И тогда Джесс поняла, что Карен знает. Ее пробрала дрожь. Но вовсе не из-за утренней прохлады, не из-за свежего ветра над поверхностью озера, а от взгляда Карен, в котором она прочла очень многое. Карен знала, кто такая Джесс. И знала, с какой целью та приехала в Вайнард.

«Почему моя мама не отзывается?» – Джесс вспомнила приглушенный голос, звучавший в телефонной трубке. Интуиция подсказала ей, что тот голос принадлежал Карен. Именно она оставила сообщение и прислала письмо.

Но зачем?

Джесс не отрываясь смотрела на Карен. Во рту у нее пересохло, она не могла даже моргнуть.

Откуда-то издалека донесся голос Джинни:

– Мы пока не решили, когда уедем.

– Мне нужно знать точно, – отрезала Карен. – Завтра День поминовения, и я должна знать, когда смогу бронировать ваши номера для других гостей.

– Мы вам скажем, – пообещала Джинни и повернулась к Дику:

– Так где же гамбургер? Я умираю от голода.

Джесс оторвала взгляд от лица Карен, но чувствовала, что та все так же пристально смотрит на нее. Лишь через несколько секунд Карен направилась к озеру, удаляясь от Джесс, Джинни и всеобщего веселья.

– Мы не нравимся ей, – заметила Джинни, обращаясь к Дику.

– Карен? А ей никто не нравится. Только гуляя по пляжу и собирая свои дурацкие стекляшки, с которыми потом ничего не делает, она счастлива.

Джинни согласилась уйти с пикника, лишь покончив с последним гамбургером и двумя рожками мороженого. Джесс прошептала ей на ухо:

– Мы больше ничего не узнаем. Мелани здесь нет.

Простившись с Диком, подруги направились вниз – туда, где Джесс оставила машину. По дороге в гостиницу Джесс испытала внезапное желание посмотреть на воду, почувствовать на коже тепло солнечных лучей и послушать шум прибоя.

– Хочу на пляж, – сказала она Джинни. – Мне нужно посидеть у моря и подумать.

– Отлично. Ничего не имею против.

Джесс улыбнулась и развернула «ягуар». Очень скоро они уже проезжали мимо больших старых усадеб, расположенных на значительном расстоянии друг от друга. Все они казались необитаемыми.

– Наверное, их снимают на лето богатые ребята, – предположила Джинни, взглянув на Джесс. – Думаю, и ты в детстве уезжала на каникулы в такое место.

– Очень смешно, – недовольно отозвалась та.

Впрочем, она была рада, что выросла в обеспеченной семье: опыт Джинни наглядно доказывал, что жизнь бывает куда более жестокой.

– Когда я была маленькой, – проговорила Джинни, – мама каждое лето на неделю возила меня на Ривер-Бич. Мы жили в пансионате, где была одна ванная на всех.

– Но ведь однажды вы приезжали сюда.

– Ну да. Единственный раз. А потом она встретила ту гниду, вышла замуж, и больше мы никуда не ездили.

– Да. Я помню его.

Джинни вздохнула. «Как хорошо, – подумала Джесс, – что мы обе примирились со своим прошлым».

Они проехали мимо нескольких теннисных кортов, мимо почты (разумеется, не работающей), мимо местного клуба (тоже запертого на замок). Дальше дорога делала крутой поворот. «Ягуар» быстро пронесся вдоль фасадов нескольких больших домов, стены которых были покрыты налетом соли. На самом краю города стоял флагшток, а под ним – две скамейки. Джесс затормозила на обочине и выключила мотор.

– Давай пройдемся по берегу, – предложила она.

Джинни послушно открыла дверцу.

От воды, мирно плескавшейся внизу, их отделял крутой спуск, покрытый высокой травой, которая пригибалась от ветра.

– Вон тропинка.

Джинни указала на дорожку, уходящую влево. В самом начале ее был укреплен указатель: «Частное владение. Уэст-чопская ассоциация».

– Джинни, туда нельзя: частная собственность.

Та, сделав страшные глаза, решительно направилась вперед.

– Джинни! – встревожилась Джесс. – Подожди. – Внезапно какой-то предмет привлек ее внимание. Что-то красное на пляже. Длинная красная юбка и следы босых ног на песке.

Карен отбросила волосы со лба и подняла голову, услышав голос Джесс.

– Там Карен, – сказала Джесс.

– Господи! Жуть берет.

– Дело не только в этом. По-моему, она знает. Уверена, это она прислала мне письмо и позвонила.

Джинни невольно посмотрела вниз.

– Зачем ей это понадобилось?

– Вот это мне и нужно выяснить. – Джесс поежилась и обхватила себя руками. – Идем, Джинни. Лучше вернуться в гостиницу.

У дверей «Мейфилд-Хауса» их встретила незнакомая женщина – та, что присматривала за гостиницей в отсутствие хозяев.

– Погода как раз для пикника, – заметила она.

– Для пикника? – отозвалась Джинни таким тоном, будто ни о каком пикнике не слышала.

– У нас большой пикник, – объяснила женщина. – Там сейчас весь город.

«Не весь, – чуть не сорвалось у Джесс. – Мелани там нет. И дочери Мелани нет».

Сара. Удивительное имя.

– Ну вот и хорошо, что все там, – бросила Джинни. – Джесс, я вздремну немножко. Так устала, что все тело ноет.

– Ой, я совсем забыла! – воскликнула сторожиха. – Надеюсь, вы не рассердитесь. Вас ждут в вашем номере.

Джинни и Джесс переглянулись.

– Филип? – вырвалось у Джесс.

– Она сказала, что вы ее звали.

– Она? – изумилась Джинни.

– Ох, пожалуйста, не сердитесь на меня. У нас все комнаты забронированы, и мне пришлось впустить ее к вам.

Джинни шумно вздохнула.

– Идем, Джесс. Кажется, теперь твоя очередь поддержать меня.

Они поднялись по широкой лестнице и вошли в третий номер, в комнату Джинни. Там на краешке постели сидела Лайза. Она была одна.

– А где же прекрасный принц? – осведомилась Джинни.

– Джинни… – Лайза подняла на мать заплаканные глаза.

Джесс тихо отошла к двери.

– Пока я оставлю вас. Прогуляюсь до пристани – вдруг Филип приедет.

Они неподвижно стояли и смотрели друг на друга.

Джинни первая отвела глаза, подошла к бюро и положила на крышку ключ от номера. В эту минуту она пожалела о том, что позвонила приемным родителям Лайзы и сообщила, где ее найти.

– Я надеялась, ты мне обрадуешься, – смущенно проговорила Лайза.

– Обрадуюсь? Это зависит от обстоятельств.

– То есть от того, со мной ли Брэд?

Джинни перетащила кленовую качалку в угол комнаты, подальше от Лайзы, словно от той исходила зараза, и уселась в нее.

– Джинни, он не со мной.

– Ты хочешь сказать, что он не с тобой в библейском смысле или его просто нет в комнате?

– Сегодня утром он вылетел в Калифорнию.

Джинни кивнула:

– Это радует меня. Но на мой вопрос ты не ответила.

– Между нами все кончено, если ты это хотела услышать.

Да, именно это Джинни и жаждала услышать. Наверное, Лайза догадалась, какая тяжкая ноша свалилась у нее с плеч.

– Я видела много ваших фотографий, – сообщила Джинни. – В желтой прессе.

Лайза нервно усмехнулась:

– Всякий раз, как мы поворачивали головы, нас ослепляла вспышка.

– Как звезда телевидения, ты не могла рассчитывать ни на что другое.

Лайза пожала плечами:

– Брэд ничего не имел Против.

– О да, ему это, должно быть, нравилось. – Джинни сразу же пожалела об этих словах и почувствовала, что пропасть между нею и дочерью расширилась. – Итак, ты здесь.

– Джинни, мне нужно с тобой поговорить.

В комнате как будто сгустилось невидимое облако. А может, оно окутало сердце Джинни. Лайза еще не сказала ничего, но она уже знала: легче на душе у нее от этого разговора не станет.

– Брэд требует денег, – сообщила Лайза.

Джинни промолчала и одобрила свою выдержку. Она качалась в кресле, ожидая продолжения.

– Брэду нужны деньги. Очень большая сумма. Когда я отказала ему, он разозлился.

Джинни перестала раскачиваться. Не отрываясь она смотрела в глаза дочери.

– И он рассказал мне про тебя.

Джинни вцепилась в подлокотники. Плечи ее поникли.

– Про меня?

– Про то, что произошло между вами.

Это был жестокий удар. Тупой клинок вонзился в грудь Джинни, проникая все глубже и глубже – он разрывал каждый нерв. От боли она не могла даже плакать.

А Лайза сидела перед ней, скрестив на груди руки.

– Пожалуй, я не слишком удивилась. Просто мне было неприятно, что ты… Что еще при жизни Джейка ты вступила в связь с Брэдом.

Джинни закрыла глаза. Если она не в аду, то, во всяком случае, в чистилище, где вспоминается каждый совершенный грех.

Кресло скрипнуло.

Две женщины тяжело дышали, не глядя друг на друга.

А потом, осознав смысл сказанного Лайзой, Джинни открыла глаза и подалась вперед.

– Связь? Какая связь?

– Он мне все рассказал.

Джинни вскочила.

– Лайза, это была не связь. У меня не было связи с Брэдом Эдвардсом.

Лайза в изумлении уставилась на нее:

– Он говорил, что ты выбрила лобок и оставила узкую полоску.

Джинни отошла в противоположный угол комнаты, чувствуя, что вот-вот ее вырвет, и схватилась за живот. Во рту она ощущала вкус жареных гамбургеров, тушеных моллюсков и мороженого.

– Однажды ночью я была пьяна и потому позволила ему наброситься на меня. И тогда же в этом раскаялась.

Лайза отвернулась от нее. Джинни догадалась, что по щекам Лайзы текут горячие слезы.

– Так связи не было?

– Лайза, я напилась. Я знаю, это не оправдание, но все было именно так.

Тошнота начинала отступать.

Лайза молчала с минуту, потом повернула голову к матери:

– Газетчикам он намерен изложить все иначе.

Джинни помертвела.

– Брэд угрожал рассказать обо всем репортерам, если не получит от нас полмиллиона долларов, то есть он сообщит свою версию: будто бы у него была бурная связь с мачехой… матерью Лайзы Эндрюс.

– Он не посмеет, вонючий подонок! – в ярости завопила Джинни.

– Думаю, посмеет.

– Он же поставит крест на твоей карьере!

– Да, – тихо обронила Лайза. – Именно к этому Брэд и стремится.

Джинни почему-то усмехнулась:

– А еще он отомстит мне за то, что я унаследовала собственность Джейка.

Она опять прижала руки к животу. Похоже, эта боль никогда не утихнет. А ведь Джинни не заслужила такой участи.

По дороге к парому Джесс задержалась в «Тисбери инн». К счастью, в гостинице нашлась свободная комната. Джесс забронировала ее для Филипа на двое суток, поскольку он не сказал, сколько времени собирается провести в Вайнарде.

Солнце уже клонилось к закату, небо темнело, и над морем поднимался туман. Подойдя к «Черному псу», Джесс заглянула туда, решив перекусить, хотя голода не ощущала. Выпив стакан чаю и съев сдобную булку, она направилась на пристань, миновала длинный ряд автомобилей, поджидающих паром, зашла в небольшую беседку, стоявшую у кромки воды, присела на скамейку и попыталась разобраться в своих чувствах.

Отчаяние. Опустошенность. Растерянность. И безнадежные, горькие мысли о том, что ей не суждено встретить свою дочь.

Дочь, у которой уже есть ребенок.

Если только Мелани – та, кого она ищет.

Джесс посмотрела в сторону Кейп-Кода, города Фалмута, где жила когда-то мисс Тейлор.

Она не знала, почему не может прекратить поиски и жить как прежде.

Судя по тому, что говорил отец Ричарда, Мелани вполне счастлива. У нее есть дочь и любимая работа. Какое право имеет Джесс переворачивать ее жизнь?

Потом она подумала о Джинни и Лайзе. Об их конфликтах и стычках, похожих на те, что бывали у нее самой с Морой. Такие конфликты возникают, наверное, почти у всех людей. Джесс вспомнила, как яростно когда-то возражала Мора против того, чтобы она искала свою старшую дочь. Возможно, таким образом Мора боролась за выживание, за место в материнском сердце.

На глазах Джесс выступили слезы.

Раздался гудок парома. Увидев, как огромный железный зверь подходит к причалу, она поднялась, вытерла глаза и быстро зашагала.

Плавание на пароме чем-то напоминало Филипу поездку в нью-йоркском метро в часы пик, когда стальная махина несется к месту назначения, не встречая на своем пути препятствий, а люди в ее чреве расталкивают друг друга, стремясь занять место поудобнее.

Филип удивился, что его стала мучить морская болезнь. Ведь путешествие длилось всего сорок пять минут и не в открытом океане, а в бухте, похожей на озеро с приливами и отливами. Теперь, как и другие пассажиры, он ждал, когда откроют выход на пристань. В его небольшом чемоданчике лежала смена белья, чистая рубашка и спортивные трусы – на случай, если найдется время для пробежки. Филип не собирался долго задерживаться здесь; он хотел лишь потолковать с мистером Брэдли – так же, как недавно с Уильямом Ларриби. Тогда все наконец откроется, и Джесс перестанет сходить с ума. А он, Филип, вернется к своей жизни, в которой, правда, осталось мало хорошего, поскольку теперь в ней, очевидно, не будет Николь.

И вот матрос снял цепь, преграждавшую выход, и толпа устремилась вперед. Филип двигался вместе со всеми, зажатый между семейством азиатов (у каждого на шее висело несколько фотоаппаратов) и четой с черным Лабрадором на красном поводке. Филип не сводил глаз с молодой женщины в облегающих шортах цвета хаки, свежей белой футболке и в кепке с козырьком. Глядя на эту женщину, он старался не завидовать ее спутнику, но все же завидовал, представляя себе их дом с дубовой мебелью, сверкающим паркетом и пузатыми вазами, в которых стоят букеты цветов на высоких стеблях. От этих мыслей у него даже закружилась голова.

Наконец он ступил на причал – слава Богу, на твердую землю.

– Филип!

Оторвавшись от созерцания белой футболки, он увидел приближавшуюся к нему Джесс. Волосы ее развевались на ветру, и она ласково улыбалась ему. Милая, добрая женщина, подарившая ему родную мать.

Она обняла его, и он выдохнул:

– Джесс…

– Хорошо добрались?

– Да. Правда, – я оставил машину на Кейп-Коде, в городке под названием Фалмут. Это ничего?

– Конечно. Здесь вам машина не понадобится. Кстати, в Фалмуте жила мисс Тейлор.

– А-а, та самая мисс Тейлор, чья тень маячит за всей нашей историей!

Он хотел, чтобы его голос звучал бодро, но не знал, удалось ли это ему.

Засмеявшись, Джесс взглянула в сторону беседки, но Филип заметил, что она испугана.

– Что-то случилось? – Проследив за взглядом Джесс, Филип увидел в беседке женщину в белом джерси и длинной красной юбке. – Кто это?

– Это Карен, – тихо ответила Джесс и потянула Филипа за рукав. – Сестра Ричарда. По-моему, ей известно, для чего я здесь. Думаю, – это она заставила меня приехать сюда.

Филип улыбнулся:

– А вам не кажется, что у вас развивается паранойя?

Джесс принужденно рассмеялась:

– Да, вы правы. Это и есть паранойя.

Они направились дальше, обходя людей, машины и черных лабрадоров на поводках. «Вероятно, – подумал Филип, – аборигены считают, что черные лабрадоры приносят удачу».

– Простите, – сказала Джесс, – но машину я оставила возле гостиницы. Мне нужно было пройтись.

– Ничего страшного, – отозвался Филип. – А вот от стакана колы я бы не отказался. У меня пошаливает желудок.

Он ни за что бы не признался в этом ни Николь, ни любой другой девушке. А Джесс – она как мама, хотя очень хрупкая, невысокая, и ее хочется опекать и защищать. Филип мог бы поделиться с Джесс чем угодно, почти как с Пи-Джей. Наверное, многие дети именно так и относятся к своим матерям. Филип не знал, почему никогда не был столь же откровенным с Джаниной Аршамбо, вырастившей его.

– Здесь поблизости есть бар под названием «Черный пес», – проговорила Джесс.

Они пошли к бару, минуя неказистые строения, похожие на бараки. На их стенах были нарисованы быки или омары, причем краска почти везде облупилась. Филип поделился с Джесс своей догадкой насчет черных лабрадоров. Она рассмеялась, и ему сразу стало легче. Филип был рад, что приехал, поступил по-своему, а не пошел на поводу у Николь.

Они устроились на крытой веранде, откуда были видны море и огромный паром. Джесс заказала себе чай и салат, а Филип – гамбургер и большой стакан колы.

– Не понимаю, почему вы решили приехать, – заговорила Джесс. – Я была так смущена, что даже не попрощалась с вами, когда мы говорили по телефону.

– Мне захотелось приехать, – ответил Филип. – Если позволите, я потолкую с мистером Брэдли и задам ему прямой вопрос насчет Мелани.

– Ох, Филип, я ни в чем не уверена…

– Полагаю, это единственный способ узнать правду.

– Но если Мелани действительно моя дочь, старик скорее всего солжет. Ей почти тридцать. Зачем ему открывать нам правду спустя столько лет?

– Не исключено, что она уже знает правду.

Джесс покачала головой.

– Я уже размышляла об этом. Если Мелани известно, что Ричард – ее отец, зачем им понадобилось бежать из Коннектикута, менять фамилию?

– Думаю, на этом настоял ваш отец. Наверное, он соглашался заплатить только на таком условии. – Филип накрыл ладонью ее руку. – Джесс, прошу вас, позвольте мне расспросить старика. Тогда всем вашим тревогам и сомнениям придет конец. Вы перестанете бояться его старшей дочери.

– Не знаю, Филип. Дайте мне ночь на размышления, хорошо?

– Конечно, – Он заложил салфетку за воротник. – Я умираю от голода.

– Мы тоже, – послышался у него над ухом женский голос. – Можно к вам присесть?

Лицо женщины показалось ему смутно знакомым.

– Вы, наверное, Филип, – продолжала она. – Только «белый воротничок» из Нью-Йорка способен приехать в Вайнард в галстуке.

– Филип, это моя подруга Джинни, – пояснила Джесс.

Джинни отступила в сторону и представила Филипу молодую даму, появившуюся вместе с ней:

– Моя дочь Лайза.

Филип вскочил, и его салфетка упала на пол.

– Очень рад познакомиться с вами.

Правую руку он протянул Джинни, а левой ослабил узел, галстука. Смотрел же Филип только на Лайзу. Такой красивой женщины он не встречал за всю свою жизнь.