Текст книги "По зову сердца"

Ничего, она доберется до этого сукина сына и прикончит его. Если справилась с Брэдом, то и шакал по имени Ричард получит свое.

«Ричард», – повторила про себя Джинни, выехав на шоссе на пикапе Дика. Это имя она слышала миллионы раз еще тридцать лет назад. «Вот увидишь, Ричард обязательно приедет за мной», – твердила целыми днями пятнадцатилетняя Джесс. И этот самый, Ричард так и не приехал. Он сбежал сюда, на остров. Джинни отчасти понимала его. Вайнард во всех отношениях привлекательнее «Ларчвуд-Холла». А «Мейфилд-Хаус» – куда более достойное место, чем квартирка без горячей воды, где пришлось бы ютиться Ричарду, Джесс и ребенку. Ведь если бы Ричард женился на Джесс, ее отец, конечно же, не стал бы помогать им деньгами.

Но и сейчас, как три десятилетия назад, Ричард ничтожен и жалок. Какими бы россказнями он ни пудрил Джесс мозги, его поступки говорят сами за себя.

И Джинни убьет этого сукина сына за то, что он опять пытается обмануть Джесс.

Когда начал накрапывать дождь, она смачно выругалась и включила «дворники».

Хорошо еще, что машина Дика оказалась в гараже. К счастью, Дик оставил ключ зажигания в замке. Но, по правде говоря, Джинни была не в силах по-настоящему радоваться этим маленьким подаркам судьбы. У нее кошмарно болела спина, а она во что бы то ни стало должна отыскать Джесс.

Притормозив, Джинни опустила стекло и крикнула человеку в желтом плаще:

– Эй, как попасть в Уэст-чопский лес?

Желтый плащ притворился, что не слышал вопроса, и скользнул в темный подъезд.

– Козел, – бросила ему вдогонку Джинни.

Она решила выехать на Спрингс-стрит, сделать небольшой круг и оказаться в начале Мейн-стрит. Можно заехать в «Тисбери инн». Там наверняка найдется хоть кто-то с головой на плечах.

Джинни не ошиблась. Портье был на месте. Доковыляв до его стойки, она спросила:

– Мне нужно в Уэст-чопский лес. Где это?

Портье улыбнулся:

– Для пикника погода мало подходит, не так ли?

Не обращая внимания на боль в спине, Джинни склонилась над стойкой и рявкнула:

– Черт побери, говорите, как туда проехать. Речь идет о жизни и смерти.

Должно быть, портье испугался, увидев перед собой с трудом передвигающуюся женщину в мокром нейлоновом костюме. Джинни все-таки успела одеться до появления полиции, но два дня не мылась и не обновляла косметику. Наверное, портье хотелось, чтобы она убралась из гостиницы как можно скорее, но ей не было до этого никакого дела. Портье объяснил Джинни, как ехать, и она потащилась к выходу.

Джесс засыпала и просыпалась. Дождь усиливался и больно хлестал ее; земля все больше пропитывалась водой.

Перестав плакать, Джесс окончательно очнулась и стала всматриваться в ночь.

Один раз она попыталась ползти по тропе, но корни и палки врезались в тело, так что пришлось оставить попытки. Теперь, лежа неподвижно, Джесс спрашивала Бога, за что Он сотворил с ней такое, просила Его не продлевать мучений и позволить ее душе отойти с миром.

Она вспомнила, как читала когда-то о религиозной философии индусов, которые убеждены, будто люди являются в мир, чтобы решить проблемы, не решенные ими в прошлых воплощениях. Если идея переселения душ верна, значит, скоро Джесс вернется на Землю другим человеком и уже никогда не узнает, сопутствовало ли счастье Чаку, Море и Тревису и открыл ли кто-то Мелани тайну ее рождения.

Впрочем, скоро Джесс Бейтс Рэндалл уже не будет на свете.

– Джесс!

В шуме дождя ей померещилось, будто ее окликнули. Джесс подумала, что духи леса начали разговаривать с ней. Наверное, она потеряет рассудок, а потом жизнь.

– Джесс! Где ты?

Она затаила дыхание и прислушалась.

– Джесс!

Голос явно приблизился.

– Джесс! Это я, Джинни!

Джесс прикрыла лицо руками и разрыдалась. Джинни! Джинни здесь!

– Джинни! – крикнула она, насколько хватило сил. – Я здесь! Не могу идти.

– Где – здесь? Где?

– Не знаю. Я оступилась…

Слезы душили ее, и она едва говорила.

– Только не молчи! – приказала Джинни. – Я найду тебя.

– Я не могу… Не знаю, что говорить…

– Расскажи мне, какая у тебя замечательная подруга. Ведь я все-таки тебя отыскала, хотя, сама едва хожу. Между прочим, ты до чертиков нас всех напугала.

– Кого – всех?

– Меня, Лайзу, Филипа, Дика.

Где-то неподалеку хрустнула ветка.

– Джинни, – негромко предупредила Джесс, – только не споткнись.

– Тьфу, черт!

Наступило молчание. Дождь лил как из ведра.

– Эй, что с тобой все-таки случилось? – спросила Джинни.

– Я же тебе сказала. Оступилась. Упала. Похоже, сломала ногу. Идти совсем не могу.

– Где Ричард?

– Он не появился.

– Это я заметила.

Джесс уронила голову.

– Джинни, пожалуйста…

– Послушай, я вообще-то не знаю, как тебя отсюда вытащить. Сама понимаешь, взвалить тебя на спину мне не удастся.

– Тогда я подожду, пока ты кого-нибудь привезешь.

– Дождь хлещет, Джесс.

– Я пришла сюда засветло. Так что потерплю еще полчаса.

Джинни задумалась. Вдруг в стороне хрустнул кустарник. Джесс замерла от страха.

– Боже, Джинни, что это?

– Не знаю.

– А если это медведь? Или…

– Джесс! – Мужской голос прозвучал так близко, что обе женщины застыли в ужасе. – Джесс, где ты?

Превозмогая боль, Джинни наклонилась, схватила Джесс за руку и приложила палец к ее губам. Но Джесс оттолкнула ее.

– Ричард! – закричала она. – Я здесь!

Джинни плюнула с досады. Надо быть последней дурой, чтобы выдать себя человеку, который бросил ее здесь умирать. Теперь он, конечно же, еще раз попытается убить Джесс.

Глава 24

– Карен сейчас подойдет, – сказал Ричард и придвинул стул к кровати Джесс.

Она лежала в чистой больничной палате. Ее загипсованная нога по распоряжению врачей была высоко поднята.

Джинни стояла по другую сторону кровати, вцепившись в металлическую спинку. В вертикальном положении боль немного утихала.

– При чем здесь твоя мерзкая сестра? – спросила она. Джесс бросила на подругу взгляд, говоривший: «Заткнись!», но Джинни не обратила на это внимания. Хотя Карен – Живой Труп прибежала к Ричарду и рассказала ему о том, что и где случилось с Джесс, Джинни не считала ее союзницей. Равно как и Ричарда.

Ричард уселся на стул.

– Она не хотела причинить тебе боль. Карен надеялась, что убедит тебя уехать. Ей нужно было, чтобы вы все уехали.

– Она назначила мне встречу в лесу, – пояснила Джесс подруге. – И подписалась именем Ричарда.

– Всю эту историю затеяла она, – решительно возразила Джинни. – Карен написала письмо. И позвонила по телефону.

И Джесс, и Ричард кивнули.

– Так за каким чертом ей прогонять нас теперь? Откуда такая перемена?

– Наверное, она передумала, – предположила Джесс. – Карен испугалась, что кто-нибудь увидит нас с Мелани вместе.

Ричард прикрыл глаза.

– Если бы я только знал, что так терзало Карен много лет. Джинни фыркнула:

– Стеклышки на пляже. Может, в них ключ к разгадке?

– Я никогда не задумывался… – Ричард спрятал лицо в ладонях. – Господи, да я понятия не имел…

Джесс коснулась его руки.

– Ричард, я все еще чего-то не понимаю. Зачем Карен это понадобилось? Почему она решила связаться со мной через тридцать лет? И вот что еще… Она положила свою записку в конверт от одного из моих писем к тебе. Из тех, что я посылала из «Ларчвуда». Откуда у нее мои письма?

– Не спрашивайте его, – сказала Карен, неожиданно появившись в дверях палаты. На ней была длинная оранжевая юбка – точно такая же, как и та, что Джесс заметила между деревьями. В руках она держала шкатулку, похожую на ящичек для сигар. – Он этих писем не видел. Мне очень жаль, Джесс, что вы повредили ногу. Я не хотела причинять вам вреда…

– Карен, о каких письмах ты толкуешь? – перебил ее Ричард. – Джесс, ты писала мне письма из «Ларчвуда»?

– Могу подтвердить, – вмешалась Джинни. – Да это были не письма, а целые романы. Каждый Божий день.

Ричард взял Джесс за руку:

– Джесс, я не получал никаких писем. Я не знал…

– Конечно, не знал, – кивнула Карен. – Их пересылали отцу Джесс.

Теперь растерялась даже Джинни. Ричард взял у сестры ящичек и извлек оттуда пачку розовых конвертов, перевязанных лентой.

– Здесь еще есть газетная вырезка, – сказала Карен. – Извещение о свадьбе Джесс. Благодаря этому я узнала ее новую фамилию и нашла ее гринвичский адрес.

Взгляд Джесс был прикован к пачке старых писем.

– Ничего не понимаю, – изумилась она. – Где вы их взяли?

Карен засмеялась – печально, почти горько. Этот смех вызвал у Джинни что-то похожее на сочувствие, хотя минуту назад она не поверила бы, что способна испытывать сочувствие к Живому Трупу.

– Я нашла этот ящик в потайном отделении старого письменного стола, – объяснила Карен.

– Какого еще письменного стола? – удивился Ричард.

– Того, что я приобрела на распродаже несколько лет назад.

Ричард тряхнул головой.

– Погоди. Ты купила на распродаже стол, а в нем лежали письма, предназначавшиеся мне? Карен, но это невероятно.

– О нет, – торжественно возразила Карен, и ее взор устремился куда-то вдаль. – Один домовладелец из Уэст-Чопа распродавал старую мебель. Много лет назад я прибирала и стряпала в этом доме. Его снимал каждое лето человек, называвший себя Гарольдом Диксоном.

Джинни прислонилась к стене. Ей никак не удавалось уловить смысл в словах Карен. Она посмотрела на Джесс, но та была сбита с толку так же, как и Ричард.

– Я знала, что глупо с моей стороны, – продолжала Карен с тем же отсутствующим видом, – влюбиться в курортника. Но он был красив и очень добр ко мне. И не рассердился, когда после смерти мамы я сказала, что не могу уехать с ним из-за Мелли. Он не рассердился. Он все так же приезжал каждое лето и любил нас обеих – Мелли и меня. И я не знала, что его звали не Гарольдом Диксоном. Его настоящее имя – Джеральд Бейтс.

В палате воцарилось тягостное молчание. Далеко не сразу до Джинни наконец дошло, о чем говорит Карен.

Джесс тоже наконец все поняла.

– Мой отец? Это был папа?

– Я звала его Бритом, а он называл меня Янк. И я не думала, что он мне лгал.

Джесс стала белой как больничная простыня.

– О нет… – выдохнула она.

– Да, – твердо возразила Карен, в глазах ее стояли слезы. – Он любил меня, по-настоящему любил. Сначала, наверное, он приезжал посмотреть на Мелли. Увидеть, как она растет, убедиться, что ей хорошо. Конечно, Брит не собирался заводить здесь, на острове, роман. Но потом влюбился в меня. Это не было шуткой. – Карен дотронулась до отшлифованного морем стекла в серебряной оправе, которое висело у нее на груди. – А потом он не приехал. И не приезжал уже никогда. Прошли годы, и его домовладелец устроил распродажу. Мне захотелось купить что-нибудь на память о нем, и я выбрала этот стол. Брит работал за ним в кабинете, приезжая сюда. И только в этом году мне понадобился тайник для моих любимых стеклянных камешков, и я наткнулась на это отделение. Только тогда я узнала, кто он на самом деле.

– И он оказался отцом Джесс, – заключил Ричард.

Карен кивнула:

– И дедом Мелли. Не знаю, зачем он хранил эти письма. Возможно, хотел когда-нибудь отдать их Ричарду.

– Но как они попали к нему?! – воскликнула Джинни. – Ведь Джесс отправляла их Ричарду. По почте. Я не раз видела… О Боже! – вдруг воскликнула она.

– Все письма лежали в большом конверте, на котором был написан адрес Джеральда Бейтса, – сообщила Карен. – Вот так я узнала настоящее имя того, кого считала Гарольдом Диксоном. Я разозлилась так, что уничтожила большой конверт, но обратный адрес…

– Бад Уилсон, – перебила ее Джинни. – Недоумок шериф по совместительству был почтмейстером.

– Точно, – подтвердила Карен. – Письма отправлял Бад Уилсон.

– Он не отправлял твои письма по назначению, Джесс, – задумчиво пояснила Джинни.

В глазах Джесс застыл немой вопрос.

– Наверное, папа подкупил и его, – наконец сказала она.

– Видимо, ваш отец очень любил вас, – заметила Карен. – Когда-то я думала… – Она отвернулась и уставилась в окно. – Я думала, что он любил и меня. Но я не видела его столько лет…

– Сколько лет? – осторожно спросила Джесс.

– Последний раз он был здесь в восемьдесят втором году. После этого все мои письма к нему возвращались.

Джесс отвела взгляд от Карен.

– Он умер в октябре восемьдесят второго.

Если до сих пор атмосфера в палате была удушливо тяжелой, то теперь воздух стал вязким. Казалось, здесь невозможно дышать, как будто кто-то нажал на кнопку «пауза» на пульте дистанционного управления. Карен опустила голову.

– Значит, он все-таки любил меня, – проговорила она. – Он меня не бросил. Он умер.

– Да, он умер, – подтвердила Джесс.

Карен ахнула и опять дотронулась до сувенира на груди. – А я и не знала, что он ездил в Вайнард, – призналась Джесс.

– Двенадцать раз, – сказала Карен. – Каждое лето.

– Отец видел, как растет моя дочь.

– Да, Джесс. Он был добрым человеком. Он любил Мел-, ли и меня. На свой особый британский манер. – Карен погладила стеклянную драгоценность и закрыла глаза. – Понимаете, для меня он был Брит… Я уже говорила… А он звал меня Янк…

И Карен погрузилась в мир воспоминаний, недоступный ни для одной живой души, кроме ее собственной.

– Не понимаю, Филип, почему ты не объяснил Мелани, – сказала Лайза, когда он остановил машину Джесс на стоянке возле больницы.

Филип выключил мотор и улыбнулся:

– Да все дело в том, что Мелани не такая, как мы. У нее нормальная семья, и ей не приходится заниматься нелюбимым делом. По крайней мере такое у меня сложилось впечатление. Мелани удалось остаться собой.

– О чем это ты?

– В частности, о том, что образ жизни респектабельного юрисконсульта мне претит. Не знаю, связано это с моим прошлым или нет. В общем, по-моему, Мелани по-настоящему счастлива. Мы не имеем права разрушать ее счастье, потому что наши жизни сложились… несколько не правильно.

– Наши жизни? Говорите, пожалуйста, за себя, господин адвокат. Лично я вполне довольна. Между прочим, я – звезда Голливуда, возможно, вы не обратили на это внимания.

– Да нет, обратил. Но при этом подумал, что, может, и тебе не всегда приятно быть звездой.

– Ты не понимаешь, о чем говоришь.

– Лайза, ты милый, хороший, добрый человек. Как же в твоей жизни появился Брэд? Извини, но меня не устроит объяснение вроде того, что в него вдруг вселился дьявол и он однажды утром приставил тебе нож к горлу без всяких причин. Этот человек с самого начала намеревался шантажировать тебя или Джинни.

Лайза отвела взгляд, и Филип погладил ее по руке:

– Лайза, я очень хорошо отношусь к тебе. Наверное, я полюбил тебя, хотя не вполне понимаю точное значение этого слова. Ты вернешься в Лос-Анджелес и будешь жить своей жизнью, но прошу тебя, посмотри по-другому на то, что происходит, иначе нарвешься на нового Брэда Эдвардса. Я не желаю тебе такого.

Ее топазовые глаза подозрительно заблестели. Филип скорее умер бы, чем причинил ей боль, но сейчас он чувствовал, что прав. Знал, что обязан помочь Лайзе разобраться в себе. Она будет честна с ним лишь в том случае, если перестанет обманывать себя.

– Ты прав, – помолчав, призналась она. – Хотя еще многого не знаешь.

Дождь яростно бил в ветровое стекло.

Филип взял Лайзу за руку.

– Я весь внимание.

– Вначале Брэд собирался судиться с Джинни за наследство Джейка. Ему нужны были деньги на адвокатов. Я не могла их достать. Хорошо зная Джейка, я понимала, что, если он составил завещание в пользу Джинни, обойдя собственных детей, значит, имел на то основания. Я пыталась объяснить Брэду, что Джейк не мог находиться под влиянием Джинни. Она просто любила мужа. В известном смысле он спас ее от гибели. По-моему, всех, кто был у нее до Джейка, мама просто использовала. Если он оставил ей деньги, значит, сам так пожелал. Джинни, кстати, отказывалась, но он проявил твердость.

– Значит, Брэд прибег к шантажу после того, как ему не удалось раздобыть денег, чтобы возбудить процесс против Джинни?

– Ну да, – ответила Лайза. – И тогда я поняла, что Брэд никогда меня не любил, а только использовал, чтобы добраться до денег. И ведь Джинни пыталась мне это объяснить…

– И ты прогнала его?

– А как же иначе! Он потребовал, чтобы я выбрала его или Джинни. До двадцати пяти лет я не знала» ее. Да, она несколько… эксцентрична. Но я люблю ее, потому что она моя мать.

Филип поднес к губам руку Лайзы:

– Ты даже не представляешь себе, какая ты замечательная.

– Думай что хочешь, Филип. Но мне нравится сниматься на телевидении.

– Сниматься – допускаю. А быть звездой?

Лайза улыбнулась:

– Признаться, нет. Терпеть не могу видеть свое лицо на обложках журналов. Ненавижу, когда меня узнают на улицах.

Филип улыбнулся:

– Так я и знал. Ты слишком сложная натура, чтобы увлекаться подобной мишурой, и к тому же очень страстная.

Она прижала ладони к его щекам.

– Скажи на милость, откуда тебе известно, что я именно такая?

Не ответив, Филип погладил ее по волосам, стер слезы со щек и поцеловал. Языки их соприкоснулись – сначала чуть-чуть, потом сильнее, напористее. И пламя вспыхнуло.

– Поняла? – спросил Филип, оторвавшись от ее губ. – Ведь ты забыла, что мы сидим в машине возле травматологической больницы.

– Забыла. – В голосе Лайзы чувствовалось легкое смущение. – Похоже, я о многом забываю, когда ты рядом.

– Гм… Ладно, мы потом обсудим, как решить эту проблему. А сейчас я должен увидеть Джесс.

– Да-да, конечно. Не знаю, Филип, сколько мы еще здесь пробудем, но эту ночь я проведу с тобой.

На губах Филипа заиграла улыбка.

Брэд выжил. Дик сообщил Джинни эту неприятную новость, приехав в больницу. Брэд с тяжелым сотрясением мозга, но в сознании находился в этой же больнице, только в другом конце коридора.

Филип и Лайза осведомились о самочувствии Джесс и с изумлением выслушали историю Карен. Когда восклицания и вздохи закончились, Филип обратился к Джинни:

– Думаю, стоит заняться Брэдом. И лучше всего немедленно.

Джинни отметила мысленно, что все это время Филип не выпускал руку Лайзы.

– Все вы, ребята, забыли, что я тоже инвалид, и никому нет никакого дела до моей спины, которая адски болит.

– Может, попросить, чтобы тебя тоже положили в больницу? – предложил Дик.

– С ума сошел? Я больниц боюсь как огня.

– Тогда давайте действовать, – сказал Филип. – Разговор с Брэдом я беру на себя.

Джинни посмотрела на лежащую Джесс, на сидящего рядом с ней Ричарда, на Дика, Филипа и Лайзу. На Карен она не взглянула.

– Мама, Филип прав, – вставила Лайза. – Давай покончим с этим мерзким делом.

Дик обнял Карен за талию.

– А нам с тобой, – тихо проговорил он, – лучше оставить Ричарда и Джесс. Им есть о чем поговорить.

Джинни поняла, что ее тоже выпроваживают и спорить не имеет смысла.

– Хорошо, идем, – нехотя согласилась она. – Я пойду с вами к Брэду. Но не гарантирую, что воздержусь от убийства.

– Врач говорит, что тебе надо пролежать здесь только одну ночь, – сказал Ричард, когда все вышли из палаты.

Джесс кивнула. Острая боль в лодыжке утихла, и теперь Джесс с трудом преодолевала сонливость. Чистые простыни вместо раскисшей земли, присутствие людей, ощущение вернувшейся жизни – все это согрело и успокоило ее.

– Я знал, что у Карен кто-то был, но ни разу не видел этого человека, – сказал Ричард. – И уж конечно, не думал, что это твой отец.

– Нет, один раз ты видел его, – возразила Джесс.

– Ах да, на похоронах твоей матери.

– Когда…

– ..на заднем сиденье… – Ричард провел рукой по волосам. – Когда он приезжал летом, Карен преображалась. Она была веселой и счастливой.

Джесс попыталась представить себе отца рядом с Карен. Она помнила, как сама не желала видеть отца, считая, что он не любит ее… А отец приезжал сюда, любил сестру Ричарда, любил дочь Мелани. Он был способен любить… По-своему, но способен.

Ричард сжал ее руку.

– Ты устала. Давай поговорим завтра.

Джесс удержала его.

– Я все обдумала. Если ты решишь, что Мелани не стоит ничего знать, я не буду настаивать. Поверь, я хочу, чтобы она была счастлива. Зачем ее расстраивать?

Она быстро погружалась в сон.

– Поговорим завтра, – донесся до нее голос Ричарда.

– Шантаж карается законом, – сообщил Филип человеку с перевязанной головой, лежащему на кровати. – Если будете продолжать в том же духе, не сомневаюсь, что проведете в известном месте довольно много времени. Тюрьма – не самое приятное место для таких ребят, как вы.

Брэд молчал.

– Филип об этом позаботится, – добавила Джинни. – Он не только мой друг. У него есть связи в высоких сферах.

Филипа поразило, что Джинни так ловко блефует. Сам он надеялся, что у Брэда нет знакомых вроде отца Николь, какого-нибудь юриста, занимающегося не только разводами, и умеющего законными способами творить несправедливость.

Николь… Теперь Филип не понимал, что находил в этой самовлюбленной и самонадеянной студентке. Как бы ни сложилась его жизнь в дальнейшем, он радовался, что ему не придется провести долгие годы с Николь.

– Мы даем вам время одуматься, – обратился Филип к Брэду. – Хотя обвинение можно предъявить вам уже сейчас. Попытки вымогательства вполне достаточно для того, чтобы изолировать вас по меньшей мере на несколько лет.

Филип не знал, так ли это: все же прошло немало времени с тех пор, как он изучал уголовное право в колледже. Но Брэд ничего не заподозрит.

– Вы ни хрена не докажете, – бросил Брэд.

Филип усмехнулся:

– Ошибаетесь. Вы пытались изнасиловать миссис Эдвардс.

Брэд поправил подушку, приподнялся и сжал кулаки.

– Это она напала на меня!

– Чушь, – отозвался Филип. – Джинни говорит совсем другое.

– Она врет, – прохрипел Брэд.

– Сомневаюсь, что присяжные поверят вам. К тому же вашу репутацию в глазах закона нельзя назвать незапятнанной.

Брэд хотел что-то сказать, но только махнул рукой.

– На вашем месте, – продолжал Филип, – я бы сократил расходы. Возможно, объявил бы себя банкротом. Продал «порше». В этом случае ваши кредиторы на время успокоятся. Начните жизнь сначала, Брэд. Постарайтесь для разнообразия заняться полезным делом..

Филип обнял одной рукой Лайзу, другой – Джинни. Сейчас он чувствовал себя благородным героем из книжки комиксов, но и такие персонажи иногда бывают полезны друзьям.

– И очень советую вам, – добавил Филип, провожая дам к двери палаты, – держаться подальше от миссис Эдвардс и мисс Эндрюс. Иначе вы очень скоро раскаетесь.

Выйдя в коридор, Филип поднял руку, чтобы ослабить узел галстука, и тут же вспомнил, что галстука на нем нет. Джинни обняла его, а Лайза одарила нежным поцелуем. И это мгновение Филип Аршамбо не променял бы ни на каких Макгиннисов и Смитов на свете.

– Я в порядке, Мора, – сказала Джесс в трубку. – Вчера подвернула ногу, но скоро поправлюсь.

Она прикрыла глаза, едва слыша неизбежные вопросы типа «Как это случилось?», «С тобой точно все в порядке?», «Хочешь, мы с Тревисом приедем?».

– У меня действительно все нормально, – терпеливо повторила Джесс.

Так оно и было. Уходя, Ричард поцеловал ее в лоб и прошептал: «Как мне жаль, Джесс. Я очень виноват перед тобой». И она поняла, что больше ей ничего не нужно. Да, этого было достаточно. Достаточно для того, чтобы жить. Она увидела дочь, убедилась, что та жива, здорова и счастлива. Увидела и внучку, похожую на нее. Теперь Джесс было известно все – от начала и до конца.

– Мама, так ты нашла ее? – спросила Мора.

– Нашла ее?

– Твою… дочь. Она с тобой?

Голос Моры по-детски дрожал. От робости, да и от страха, пожалуй. Джесс еще раз убедилась в правильности своих умозаключений: Мора почувствовала угрозу, испугалась, что ее жизнь переменится, что она потеряет свое место в сердце матери и уже не будет единственной. Джесс поняла: ей придется немало потрудиться, чтобы избавить Мору от этого страха. Но ради Моры потрудиться стоит.

Она улыбнулась:

– Да, родная, я видела ее. Но она не со мной. У нее маленькая дочка, очень похожая на тебя в детстве.

Мора помолчала.

– Правда?

– Замечательная малышка. А Мелани явно счастлива.

Снова молчание.

– Это хорошо.

– Да, Мора, это хорошо. Именно это мне и надо было узнать. Я вернусь домой через несколько дней, и мы с тобой еще поговорим, если захочешь.

– Да, мамочка, я очень этого хочу.

Движения уже не причиняли Джинни особых мучений. Она сидела на веранде рядом с Диком. Живого Трупа поблизости не было.

– Наверное, она в Уэст-Чопе, – предположил Дик. – Собирает стекляшки.

– Дик, ей нужна помощь, – неожиданно для самой себя сказала Джинни.

– Знаю. Я много лет почти не обращал на нее внимания. Карен всего сорок девять, ей еще долго жить. Постараюсь помочь дочери найти счастье. – Он помолчал. – А ты, Джинни? Что будешь делать? – Наверное, не стану больше пялиться в телевизор и пожирать тостики. Не знаю, чем займусь. Я уже не так молода, чтобы посвящать себя новому делу, да и способностей у меня никогда не было.

– Но ты вернешься в Лос-Анджелес?

– Конечно. Там мой дом.

– Я надеялся уговорить тебя остаться здесь.

– Ты что, хочешь, чтобы я остаток жизни провела на диком острове?

– Бывают места и хуже.

Боль в спине усилилась. Джинни вспомнила, какую доброту проявил к ней этот человек, как нянчил ее, каким был любовником. Благодаря ему Джинни преодолела страх к мужчинам, появившийся у нее после смерти Джейка, и снова почувствовала себя женщиной.

– Не знаю, Дик. Сейчас мне надо поехать домой и поразмыслить. Я все еще тоскую о муже. Только не обижайся.

– Никаких обид.

– Еще я должна решить, что делать с его фирмой. Не поверишь, но я до сих пор в душе не оставила мысли о том, чтобы самой возглавить ее.

Дик от души рассмеялся:

– Уверен, тебя ждет невероятный успех. Ты покажешь заправилам Голливуда где раки зимуют.

Джинни улыбнулась, внезапно подумав', что у нее действительно есть шанс добиться успеха, хотя она и не представляла, как это осуществить.

Дик погладил ее по руке.

– Но когда-нибудь ты захочешь отдохнуть. А этот «дикий» остров никуда не денется по крайней мере еще тысячу лет. И я тоже никуда не денусь.

Джинни улыбнулась ему.