Текст книги "По зову сердца"

Глава 22

– Я-то думал, она хочет сегодня уехать, – сказал Филип. Он и Лайза стояли около Джинни в комнате старика. В той самой комнате, где Джинни провела замечательную ночь и такой тяжелый день. Солнце уже клонилось к закату. Филип и Лайза почти весь остаток дня гуляли – вдоль берега бухты, возле причала, у маяка в Уэст-Чопе, возле Ташму-Понд. Они беседовали и временами молчали. Филип наслаждался каждой минутой, проведенной в обществе Лайзы, старался запечатлеть в памяти каждое ее слово, каждое движение. Зачем? Он не знал.

– Джесс заказала места на пароме, который отходит в семь тридцать, – сообщила им Джинни. – Понятия не имею, куда она делась. А вы добились чего-нибудь?

– Нет, – вздохнула Лайза.

Джинни кивнула:

– Может, оно и к лучшему.

– Наверное. – Филип взглянул на часы. – Пожалуй, мне надо пойти в «Тисбери инн» и собрать вещи. Когда Джесс вернется, скажите ей, что я практически готов. – Он посмотрел на свои ботинки. «Черт возьми, с чего это понадобилось глядеть на ботинки?» – и поднял глаза на Лайзу:

– Ну что ж, был очень рад с вами познакомиться.

– Мне тоже было приятно, господин юрисконсульт.

Филип помялся.

– Джинни, надеюсь, вам скоро станет лучше.

– Надеюсь на это не меньше вашего.

Филип сунул руки в карманы.

– Ну хорошо. Пора прощаться.

– Если будешь в Лос-Анджелесе… – начала Лайза.

– Да, конечно. Я объявлюсь.

Глубоко вздохнув, он вышел из комнаты.

– Ты его завоевала, – заметила Джинни.

Лайза рассмеялась:

– Ты о чем, Джинни?

– О Филипе. Он потерял от тебя голову.

– Филип хороший.

– Ты тоже, Лайза. И заслуживаешь хорошего человека, а не таких мерзавцев, как Брэд.

Лайза подошла поближе и присела на край кровати.

– Мама, Филип живет за три тысячи миль от меня. И у нас обоих есть работа, которая отнимает все время. Поэтому вряд ли у нас что-то получится.

Джинни вскинула брови:

– Так он тебе нравится?

– Я же сказала: Филип хороший.

Джинни погладила Лайзу по руке.

– Послушай, дочка, ты не хуже меня знаешь, что я плохо разбираюсь в мужчинах. Но одно мне известно наверняка: если тебе встретился порядочный человек, не теряй его. Порядочных людей в нашем поганом мире чертовски мало.

Лайза оглядела комнату.

– Так вот, значит, что ты нашла в Дике Брэдли!

Джинни усмехнулась:

– Он – замечательная нянька, а это все, что мне сейчас нужно.

– Кому-то здесь нужна нянька? – весело спросил Дик, входя.

В руках у него был поднос с чайником, двумя кружками и большой тарелкой печенья.

– Вот что необходимо больному! – воскликнула Джинни, жадно глядя на печенье.

Она попыталась приподняться, но тут же с проклятием рухнула на подушки. Боль была не такой острой, как утром, но двигаться Джинни не могла.

Дик поставил поднос на столик и поправил подушки так, чтобы Джинни полусидела в кровати.

– Через часок дам тебе еще две таблетки, – пообещал он.

– Очень хорошо. Час назад боль вернулась.

– Если завтра тебе не станет легче, я приглашу одного костоправа, который лечит восточными методами.

– Класс! – Джинни бросила в рот печенье. – Думаю, лучше всего со мной справится колдун вудуnote 14Note14
  Религия, распространенная главным образом среди негритянского населения Вест-Индии. Важное место в ней занимают магические ритуалы. Считается, что служители культа вуду способны насылать и снимать порчу.


[Закрыть].

Лайза с улыбкой пояснила:

– Джинни не по душе принимать от кого-то помощь.

– Но сейчас ей придется смириться. Кстати, вы не знаете, где ваша приятельница? Мне казалось, она собиралась сегодня уезжать. Карен должна знать, можно ли бронировать ее комнату для следующего гостя.

Джинни помрачнела.

– Я не знаю, где Джесс. Зайдя ко мне в последний раз, она сказала, что хочет подремать. Наверное, гулять ушла.

– Я поищу ее, – вызвалась Лайза.

– Да уж, пожалуйста. А мы с Диком попьем чайку. Должны же быть в жизни хоть какие-то радости.

Дик покраснел, а Лайза фыркнула.

– Эй, Лайза, – окликнула дочь Джинни, когда та уже шла к двери. – Тебе, я думаю, захочется поискать Джесс в «Тисбери инн». – Джинни озорно подмигнула.

– В «Тисбери инн»? Но ведь там Филип…

Джинни рассмеялась:

– Дик, моя дочь иногда бывает потрясающе сообразительна.

– Джинни! – возмущенно воскликнула Лайза.

– Итак, повторяю: ты, вероятно, захочешь заглянуть в «Тисбери инн».

Филип собрал вещи за три минуты. Положив в чемодан галстук и костюм, он остался в джинсах и майке с эмблемой «Черного пса». В этой одежде он чувствовал себя самим собой.

Застегнув чемодан, Филип обвел взглядом комнату и уселся в кресло у окна. Едва ли он видел сейчас по-настоящему людей на тротуарах Мейн-стрит, машины, останавливающиеся возле магазинов. Ему казалось странным, что там, внизу, такое многолюдье, и у каждого человека своя жизнь – счастливая или печальная, но своя.

Филипу не хотелось возвращаться в Нью-Йорк. Не хотелось возвращаться к Джозефу, Николь, рэкетболу, не хотелось думать даже о новом офисе на Парк-авеню. Он с радостью остался бы здесь, на острове; бегал бы трусцой по утрам, сидел бы с Лайзой на пляже и любовался восходами и закатами. Да, ему решительно не хотелось возвращаться. – Он взглянул на свои руки, на чистые ухоженные ногти. Ногти конторского служащего. Слишком белые руки горожанина, который проводит мало времени на воздухе, руки человека, не привыкшего к тяжкому, но честному труду – смолению лодок или заготовке дров на зиму. Вот взять хотя бы Дика Брэдли. Он почти на сорок лет старше Филипа, а физически, пожалуй, крепче его. И ничего не дают все эти пробежки и прочие искусственные попытки поддерживать форму. Самый здоровый образ жизни – это естественное существование, свежий морской воздух, а не духота спортивных залов.

Он попытался представить себе Лос-Анджелес. Какой, интересно, там воздух? А в каньоне, где живет Джинни, смог, должно быть, не такой густой.

Потом мысли его снова вернулись к Лайзе.

Филип встряхнулся, взял чемодан и решил выйти на улицу, чтобы подождать Джесс в летнем кафе около гостиницы.

Уже подойдя к двери, он услышал стук. «Джесс», – подумал Филип и открыл.

Но на пороге стояла не Джесс. Лайза.

– Привет, – сказала она.

Филип остолбенел.

– Привет. Я думал, это Джесс.

– Нет, это я.

Филип улыбнулся:

– Да-да. Теперь вижу.

– Можно войти?

– Войти? Ах да. Конечно. – Он посторонился, опустил чемоданчик на пол и закрыл дверь. – Вы нашли Джесс?

Лайза покачала головой.

– Не понимаю, куда она могла пойти, – проговорил Филип.

На самом деле его больше занимало другое: зачем Лайза пришла к нему и что ему теперь делать?

Лайза подошла к окну.

– Красивый вид.

– Мейн-стрит, – отозвался Филип, словно сообщая Лайзе интересную новость.

– Филип., .

– Лайза…

Оба рассмеялись.

– Филип, мне безумно жаль, что ты уезжаешь. У меня странное чувство, что мы больше не увидимся.

Что-то неведомое зашевелилось у него внутри.

– Ну и что, невелика потеря. – Он смущенно улыбнулся.

Лайза подошла к нему. Совсем близко. Филип вдохнул ее запах, чистый, свежий. В голове у него пронеслось: «Ну почему женские запахи вечно сводят меня с ума?»

– Филип, ты, наверное, не понимаешь. – Он никогда еще не слышал такого чувственного, низкого, глуховатого голоса. – Ты мне очень-очень нравишься.

Лайза опустила свои потрясающие топазовые глаза, и он, уже не мог смотреть в их омут.

Тогда Филип, не думая, приподнял ее подбородок, а когда она посмотрела на него, медленно склонился и поцеловал ее полные сочные губы. Язык его ощутил ее чистоту, свежесть. Тогда Филип обнял Лайзу и поцеловал снова, глубже, жарче. Страсть воспламенила каждую клеточку его тела. Вся жизнь Филипа, прошлое и будущее, все исчезло, и остался этот единственный миг, ради которого стоило жить.

– Господи, Лайза! – простонал он. – Как же я тебя хочу!

Ее руки сомкнулись на спине Филипа и начали гладить и ласкать его. Длинные сильные пальцы мяли его тело, причиняя ему сладкую боль.

– Да, – прошептала она. – Да.

Он чуть приподнял Лайзу и зарылся лицом в ее пахнущие ванилью волосы. И вдруг замер.

– Я не… У меня… нет… предохранительных средств.

Лайза улыбнулась.

– У меня есть. В сумке.

– Но я не собирался…

– Я тоже. Джинни говорит, что… Просто на всякий случай.

– Девяностые годы…

– И вообще…

– Значит, пока на свет не появится человек, похожий на нас?

– Нет. Но не потому, что мы плохие.

Филип уже нес Лайзу к кровати.

– О да. Мы вовсе не плохие.

Он уложил Лайзу и начал медленно расстегивать ее блузку.

Указатель «Уэст-чопский лес» был такой невыразительный, что Джесс едва не пропустила его. Ниже значилось: «Заповедная зона. Охраняется шерифом».

Она добралась сюда пешком. Путь занял больше времени, а лес оказался совсем не таким привлекательным, как предполагала Джесс. Узенькая тропинка вела от Мейн-стрит в чащу. Почему Ричард предложил ей встретиться именно здесь? Она не знала. Наверное, у него на то веские причины. Возможно, на этом «красном маршруте» есть какое-то особое место. Или же он решил устроить ей встречу с Мелани подальше от глаз отца и сестры.

В нескольких шагах от нее стоял покосившийся щит со схемой заповедника и обозначением четырех маршрутов, нанесенными масляной краской. Синий, Зеленый. Оранжевый. Красный. Джесс провела пальцем вдоль красного маршрута, затем огляделась в поисках указателей. Справа от нее из земли торчал колышек с красной стрелкой.

Выругав себя за то, что надела лакированные туфли, Джесс ступила на тропу. Ей не терпелось поскорее встретиться с Ричардом и узнать, что у него на уме.

Джесс медленно шла по узкой неровной тропинке, то и дело спотыкаясь о корни деревьев. Вдоль тропы были расставлены красные стрелки, так что она не боялась сбиться с дороги. С каждым поворотом тропы лес становился гуще, поэтому солнце уже едва пробивалось сквозь кроны высоких сосен.

Джесс подумала, не вернуться ли, пока не наступили су-1мерки. В темноте будет трудно отыскать дорогу. Но Ричард… Ричард ждет ее. Он прислал записку в конверте от ее старого письма. Что Ричард хотел этим сказать? Что он хранил письма Джесс все эти долгие годы?

Осторожно пробираясь вперед, Джесс представляла себе поляну, покрытую толстым ковром из хвои. Ричард расстелил на ней одеяло. Рядом стоит корзина с сыром и фруктами, здесь же – бутылка вина. Он скажет о том, как любит ее, любил всю жизнь и всегда будет любить.

Джесс грезила наяву. Сейчас она вновь превратилась в пятнадцатилетнюю девочку, ту, что поджидала Ричарда по ночам у окна в «Ларчвуд-Холле». Тогда он не пришел, но, быть может, придет сейчас…

«Какого же дурака я свалял», – скажет Ричард. Джесс выпьет вина, и он тоже выпьет, а потом поцелует ее так, как никто не целовал целых тридцать лет. Это будет поцелуй любви, настоящей любви…

Снова споткнувшись о корень, она удержалась на ногах. А вот и очередная развилка – красная стрелка указывает вправо. Джесс перешагнула через бревно.. Теп ерь впереди виднелась прямая, без извилин тропа.

Вдруг Джесс почувствовала, как почва уходит у нее из-под ног. Ее правая нога попала в яму. Она закричала.

Деревья завертелись у нее над головой, и нелепая мысль пробилась даже сквозь острую боль: если Ричард сохранил ее письма, значит, читал их. Следовательно, знал, что она не отказывалась от ребенка, знал, что ее отец солгал.

Джесс не хотела закрывать глаза, стараясь не потерять сознания, но боль в ноге была нестерпимой. Сквозь темную пелену она увидела за деревьями удаляющееся оранжевое пятно.

Филип забыл про Джесс.

Отбросив смятую простыню, он сел в кровати и посмотрел на настенные часы. Семь часов Десять минут.

– Черт побери! – прошептал Филип. – Я заснул.

Впрочем, удивляться было нечему. Лайза открыла в нем такие бездны страсти, о которых он и не подозревал. Страсть измотала его, но он был наверху блаженства. Филип тряхнул головой, стараясь окончательно проснуться, и пригладил волосы.

– Ты невероятна! – нежно погладив грудь Лайзы и поцеловав ее, прошептал он.

Пламя страсти вспыхнуло в нем с новой силой.

– Филип, – шептала она, – мой Филип…

Он убрал руку.

– Я должен встретиться с Джесс.

Лайза запустила пальцы в его волосы.

– Знаю. Знаю.

Филип помедлил, глядя на нее и пытаясь запомнить навеки каждый изгиб тела, каждый его дюйм. Наконец он спустил ноги на пол.

– Господи, как же мне хочется остаться с тобой!

– Мне тоже, Филип.

Он подошел к окну и выглянул на улицу.

– Не понимаю, почему портье не позвонил. Где же Джесс?

– Позвони в «Мейфилд», – предложила Лайза.

Филип так и сделал. Оказалось, что Джесс так и не вернулась. Он набрал номер портье. Джесс не звонила.

Филип натянул джинсы и причесался. Лайза тоже оделась.

– Ничего не могу понять, – недоумевал Филип. – Паром отходит в семь тридцать. Остались считанные минуты. – Он опять посмотрел в окно. – Уже стемнело. Да где же она?

Лайза расчесала волосы и на скорую руку восстановила макияж.

– Надо ее найти.

Филип кивнул. Ему стало вдруг очень грустно: возможно, он никогда больше не увидит Лайзу.

– Спасибо, что пришла ко мне, – проговорил он.

Она обняла его за шею и поцеловала. А Филип крепко прижал ее к себе.

Карен мчалась вниз по склону, к пляжу. Длинная юбка развевалась на ветру, а сердце бешено колотилось. Рухнув на песок, она протяжно завыла и обратила взор к быстро сереющему небу.

Такого Карен никак не замышляла. Да, она Жаждала мести. Хотела отомстить Джесс, которая вела светскую жизнь, тогда как Карен растила брошенную ею дочь. Карен пожертвовала любовью к своему единственному мужчине, потому что чувствовала ответственность за Мелли, ставшую смыслом ее никому не нужной жизни.

Но она же любила Мелли, по-настоящему любила, и никогда не жалела о том, что та осталась у нее на руках. А потом Карен узнала правду. Узнала, что ее обманули и грубо использовали. Предали.

А теперь с Джесс случилось что-то плохое.

Карен зарыла пальцы в песок, выдернула их и с силой провела ими по щекам, надеясь, что физическая боль немного ее успокоит.

– Я не виновата! – простонала она.

Но Карен знала, что виновата именно она.

Карен хотела попросить Джесс, чтобы та уехала и забрала с собой своих друзей. Собиралась сказать, что Джесс не имеет права шнырять здесь и все разнюхивать, а ее подруга из Калифорнии – спать с отцом Карен. Вот что хотела сказать Карен, но Джесс вдруг оступилась и упала. И Карен видела это. Рано или поздно ее обвинят. Поэтому она затаилась. И на ее глазах Джесс потеряла сознание.

Карен стало дурно. Она перевернулась на живот, и первые слезы капнули на песок.

Теперь Карен знала, что делать. Надо пойти к Ричарду и рассказать ему обо всем, что случилось. Пускай совершена величайшая несправедливость, но все-таки Джесс – настоящая мать Мелли, и она невиновна, поскольку тоже пала жертвой этой страшной жизни. К тому же Ричард когда-то любил Джесс, и она стала бы матерью его детей, если бы жестокая судьба не распорядилась иначе.

Карен мало что знала, но о страдании знала больше других. Она испытала страдания в тот год, когда ее письма к Бриту стали возвращаться с пометкой «адресат неизвестен» в то первое лето, когда Брит не появился на острове. И каждое следующее лето все больше обогащало ее горький опыт.

И теперь долг Карен – избавить от подобных страданий Мелли и Ричарда.

Она села, обхватив колени руками.

Неужели Джесс умрет?

– Ее машина все еще здесь, – сказал Дик.

Он стоял возле кровати, растерянный и беспомощный.

Джинни помрачнела. Вдобавок ко всем несчастьям она еще не может ходить.

– Даже не представляю себе, что с ней случилось. – Она закусила губу, внезапно поняв, что пора выкладывать карты на стол. – Дик, где твой сын?

– Понятия не имею. Почему ты спрашиваешь?

– Он может знать, где Джесс.

– Откуда? Они даже не знакомы.

Джинни пристально посмотрела на Дика. Ей до смерти не хотелось огорчать доброго, милого старика. Но отступать было поздно.

– Ричард знает Джесс, – сказала она. – Они были знакомы тридцать лет назад.

Сначала изборожденное морщинами лицо Дика не изменилось. Потом он начал что-то припоминать. И вдруг побелел.

– Джесс, – прошептал Дик. – Джессика. Боже мой…

– Да, – откликнулась Джинни. – Боже твой. – Она попыталась приподняться, но это ей не удалось. – Сейчас самое главное – найти Джесс.

Дик молча стоял и смотрел на Джинни.

– Звони сыну, – распорядилась она. – Немедленно.

Дик направился к двери.

– И выясни, пожалуйста, где сейчас Карен, – добавила Джинни. – Уверена, ей известно, кто такая Джесс и зачем мы сюда приехали.

– Известно, – подтвердил Филип.

Как раз в эту минуту они с Лайзой появились на пороге. Дик, не сказав ни слова, вышел из комнаты. Сейчас он выглядел на свои шестьдесят девять, а может быть, и еще на десяток лет старше.

– Наверное, зря вы ему сказали. – Филип прошелся по комнате. – Если старик сейчас позвонит Ричарду, у того появится шанс…

– Какой? – перебила его Джинни. – Убежать? Не забывайте, Филип, мы на острове, а все места на пароме заняты.

Филип хрустнул пальцами. Да, Лайза принесла ему колоссальное облегчение, он отдохнул и почувствовал себя много лучше, и все-таки напряжение не покидало его. Филип был очень встревожен. Если бы он не провел с Лайзой весь день, Джесс скорее всего не попала бы в беду. Черт возьми, если бы Филип думал не только о своем удовольствии…

– По-моему, надо заявить в полицию, – сказал он.

– Господи, у вас одна полиция на уме! – взорвалась Джинни. – Брэд – в полицию, Джесс – в полицию. Не знаю, как вам объяснить, дорогой адвокат, что полиция не в состоянии решить все проблемы.

– Но надо же что-то делать, – возразил Филип.

В спальню вернулся Дик.

– Я не дозвонился до Ричарда. – Он явно чувствовал себя виноватым. – В редакции сказали, что его нет и сегодня не будет. И дома сына нет.

– Великолепно! – бросила Джинни. – А где Карен?

– В гостинице ее нет.

Некоторое время никто не говорил ни слова.

– Я вызываю полицию, – нарушил молчание Дик. – Шеф – мой приятель. Надеюсь, он нам поможет.

Когда дверь за ним закрылась, Джинни пристально взглянула на Филипа.

– Есть еще один человек, который может знать.

Филип кивнул:

– Мелани. Лайза, идешь со мной?

Лежа на спине, Джинни думала о Джесс.

Она тревожилась бы куда меньше, если бы в переплет попала сама. Джинни всегда умела о себе позаботиться. А вот Джесс из другого теста. Похоже, ни годы, ни перенесенные испытания, ни жизненный опыт не закалили ее, не научили выживать в сложных ситуациях. Джесс с детства росла как принцесса, ей все подавали на блюдечке с голубой каемочкой, а когда возникало затруднение, помогали деньги. Деньги, а не воля к жизни.

Джинни потянулась за очередной пилюлей. Может, ей удастся обдумать все как следует, если боль отступит. Много лет назад Джесс спасла Джинни жизнь. Теперь ее очередь прийти на выручку.

Запив таблетку, она сказала себе: «Жизнь бьет ключом – и, как всегда, по голове».

Спустя несколько минут (или часов) она очнулась от тяжелой дремоты. Ее разбудил звук шагов. Джинни открыла глаза; за окном совсем стемнело. В ногах кровати она увидела мужской силуэт.

– Дик? – Нет, этот человек значительно выше Дика. – Филип? Вы нашли ее?

Человек приблизился.

– Какая неприятность, – пророкотал он. – Я проделал такое путешествие и застал дорогую мамочку в постели!

Джинни вздрогнула, и боль в спине тут же усилилась.

– Брэд… – прошептала она, – Какого черта ты здесь делаешь?

Глава 23

– За денежками пришел.

Джинни попыталась приподняться на локтях: ей не хотелось неподвижно лежать на спине в присутствии пасынка – слишком уж беспомощна эта поза.

– Брэд, у меня нет для тебя денег.

Темная фигура подошла еще ближе. Джинни подтянула ноги.

– Мне нужно пятьсот штук. Иначе снимки вашей дочери, да и ваши, мамочка, появятся во всех бульварных листках от Бостона до Джакарты.

Джинни огляделась. Ничего подходящего в пределах досягаемости – настольная лампа слишком далеко, до нее не дотянуться… Ни бейсбольной биты, ни пистолета… Ничего, что можно использовать как оружие. Даже ножниц нет, простых ножниц, какими Джесс когда-то прикончила отчима Джинни.

От страха ее прошиб холодный пот. Она вспомнила тот давний вечер, когда другой мерзавец склонился над ней, намереваясь изнасиловать, а потом за его спиной появилась Джесс и оборвала эту вонючую, гнилую жизнь.

А сейчас Джесс нет поблизости. Она исчезла, растворилась среди рыбаков и туристов Вайнарда.

Усилием воли Джинни овладела собой.

– Брэд, это не сойдет тебе с рук. Ты отправишься в тюрьму за вымогательство.

– Вымогательство! Какое длинное красивое слово! Я-то считал, что ваш лексикон сводится к словам из трех букв.

– Пошел ты, Брэд…

– А, вот теперь вы снова стали самой собой. Кстати, мамочка, если вы имеете в виду шантаж, то глубоко заблуждаетесь. Вы присвоили деньги моего отца, которые по праву принадлежат мне.

– Он так не считал.

Брэд подошел еще на шаг.

– Потому что вы убедили его:

Джинни рассмеялась:

– Ты неудачник, Брэд.

Она приложила все усилия к тому, чтобы голос звучал ровно и спокойно. Брэд не должен догадаться, что Джинни потеряла способность двигаться.

А пасынок уже склонился над ней. Она ощущала его жаркое дыхание.

– Может, оттрахать вас, а? Как в старое доброе время. Что скажете?

Ярость пересилила острую боль. Резко выбросив вперед ноги, Джинни изо всех сил ударила его в мошонку. Громко вскрикнув, Брэд рухнул навзничь. Джинни тоже закричала от боли. И все же ей удалось сползти с кровати и дотянуться до лампы. И тогда она обрушила на голову Брэда удар. Потом второй. Третий.

Он затих.

Джинни выпрямилась. Спина болела сильно, но такую боль можно вытерпеть. Она заковыляла к двери, решив выбраться отсюда, пока Брэд не пришел в себя. Пока не набросился на нее вновь. Хромая, Джинни добралась до холла и потащилась к лестнице. Только бы попасть в свою комнату, взять одежду. Ей не хотелось думать, что Брэд, возможно, уже мертв.

Каким-то чудом Джинни поднялась по лестнице. И тут за спиной послышались шаги. Она скользнула в комнату и поспешно заперлась изнутри.

Только включив свет, Джинни поняла, где находится. Седьмой номер. Комната Джесс. И чемодан все еще стоит в углу… И дверь оказалась не заперта.

Впрочем, обдумывать это обстоятельство было некогда, Джинни дотянулась до ночного столика, сняла телефонную трубку и набрала номер полиции.

– В «Мейфилд-Хаус» проник преступник, – быстро заговорила она. – Я оглушила его настольной лампой. Он либо без сознания, либо мертв. – Ее взгляд ^пал на бледно-розовый конверт, валявшийся на полу возле кровати. – Срочно выезжайте. Он в дальней спальне на нижнем этаже.

Джинни повесила трубку, сердце ее бешено колотилось. Как бы добраться до своей комнаты… и одеться? Боль в спине не отступала. Она потерла поясницу.

И тут снова увидела конверт. Чтобы не наклоняться, Джинни попыталась ухватить его пальцами ноги и поднять.

Письмо было адресовано Ричарду Брайанту.

Джинни извлекла из конверта записку и прочитала ее. Уэст-чопский лес… красный маршрут… Ричард.

Итак, теперь ясно, куда отправилась Джесс. В некий лес, именуемый уэст-чопским. По красному маршруту. На встречу с Ричардом.

Уэст-чопский лес. Где же это? Джинни не знала, куда делась карта. Ничего, можно спросить любого прохожего.

Но прежде всего необходимо одеться.

Вечернюю тишину прорезали звуки сирен. Джинни поняла: нужно спешить, чтобы выбраться из гостиницы до прибытия полиции. Иначе она потеряет слишком много времени. Необходимо отправиться на выручку к Джесс. А больная спина – черт с ней.

В холле «Мейфилд-Хауса» Лайза обнаружила книгу под названием «Остров» – телефонный справочник и неистощимый кладезь полезной информации о Вайнарде. Согласно этой бесценной книге Мелани и Боб Гэллоуэй проживали в Чилмарке на Ти-лейн. Пока Лайза искала адрес, Филип поднялся в комнату Джесс, осмотрел ее вещи и нашел в сумочке ключи от машины.

Когда «ягуар» выехал на Норт-роуд, Филип вдавил в пол педаль газа. Машина понеслась в сторону Ти-лейн.

– Только бы это была она, – вздохнула Лайза.

– Никаких сомнений, – бросил Филип. – В Вайнарде всего пять семейств с такой фамилией и среди них только одна Мелани. – Сбросив скорость, он стал всматриваться в надписи на почтовых ящиках у ворот. – Вот чего я не понимаю: если бы Джесс решила навестить Мелани, то как бы она сюда добралась?

– Филип, мы не знаем, здесь она или нет.

– Давай надеяться, что здесь.

Филип предположил, что Ричард встретился где-то с Джесс и отвез ее сюда, чтобы познакомить с Мелани и навсегда покончить с умолчаниями и ложью. Наверное, он согласился показать Джесс и Сару. Маленькую девочку с загипсованной ногой, по словам Джесс, похожей на нее.

Филип очень надеялся, что дело обстоит именно так, но внутренний голос советовал ему не слишком рассчитывать на это.

– Вот!

Лайза указала на почтовый ящик в форме дикой утки с табличкой «Гэллоуэй».

Филип вгляделся в темноту, но с дороги дома не было видно. Глубоко вздохнув, он съехал на подъездную дорогу – узкую, с обеих сторон обсаженную деревьями. Машину тряхнуло, и колеса попали в две глубокие колеи. Фонарей не было, только свет луны пробивался сквозь ветви деревьев и освещал дорогу.

– Как они здесь живут? – прошептала Лайза. – Здесь так уныло…

Что-то черное и пушистое пробежало в лучах фар. На спине у пушистого существа Филип разглядел белую полосу.

– Скунс! – воскликнула Лайза.

Филип выключил фары и тут же включил снова. Скунс, свернув с дороги, скрылся за Деревьями.

– Мне что-то не по себе, – призналась Лайза.

– Это потому, что ты городская девчонка.

– Да сам-то ты кто?

– Я – другое дело.

– Кто же?

– Городской мальчишка.

– Очень смешно.

Филип подумал, что это место не предназначено для живых существ. Скунс – еще куда ни шло. Но люди здесь жить не должны.

Впрочем, он не сказал об этом вслух.

Дорога свернула влево. У крыльца уже стоял коричневый «бронко» с номерными знаками «Кейп-Код и острова», штат Массачусетс. Дом оказался невысоким, квадратным, таким же серым, как большая часть строений на острове. Сквозь окна – два слева от входа, два справа, – закрытые аккуратными белыми жалюзи, лился свет. Теперь было видно, что входная дверь выкрашена в ярко-красный цвет.

– Уютно, – заметила Лайза.

– Только что ты говорила, будто тут уныло.

– Правильно. Но и уютно.

– «Бронко». Уж не машина ли это Ричарда?

– По-моему, у нас с тобой есть возможность выяснить.

Филип взглянул на Лайзу. Та внимательно рассматривала дом.

– Как по-твоему, мы правильно поступаем?

Лайза повернулась к нему:

– Не имею понятия.

– Идем.

Когда они подходили к крыльцу, входная дверь отворилась, и из дома вышел мужчина с аккуратно подстриженной бородкой в майке с надписью «Менемша блюз».

– Вы не заблудились? – окликнул он молодую пару.

– Думаю, нет, – отозвался Филип, – если только вы Боб Гэллоуэй.

– Это я и есть.

Похоже, он был сверстником Филипа и Лайзы.

– Ваша жена дома? – спросила Лайза.

Боб Гэллоуэй скрестил на груди руки.

– А в чем дело?

Первым нашелся Филип:

– Мы друзья семьи Брэдли и хотели бы поговорить с Мелани.

Внимательно посмотрев на них, Боб Гэллоуэй вошел в дом, оставив дверь открытой. Филип и Лайза последовали за ним в небольшую, чисто прибранную комнату с камином. Здесь стояли детский столик, два стула, диван, покрытый клетчатым пледом, и лошадка-качалка. А напротив камина – два книжных шкафа, на верхних полках которых разместились фотографии (видимо, семейные) в прямоугольных и овальных рамках. Нижние полки шкафов были плотно уставлены книгами. Запах жаркого или бифштекса, доносившийся из кухни, напомнил Филипу, что он ничего не ел с самого утра. Впрочем, это не имело значения: кто же станет думать о еде, когда…

В комнату вошла молодая женщина в полосатом льняном платье. За ее спиной стоял Боб Гэллоуэй.

– Вот и Мелани, – сказал он.

Где-то в темноте закричала ночная птица. Филип назвал себя и представил Лайзу.

– Мы ищем женщину по имени Джесс Рэндалл, – пояснил он. – Раньше ее звали Джессикой Бейтс. Вы не видели ее?

Филип пристально посмотрел на Мелани – не мелькнет ли что-нибудь в ее глазах? Нет, ничего. Она посмотрела на Лайзу, затем на Филипа.

– Нет, – сказала Мелани, – я не знаю эту женщину. А вы, – обратилась она к Лайзе, – случайно не Лайза Эндрюс из сериала «Девоншир-Плейс»?

– Она самая. – Лайза взяла Филипа под руку.

– Боже, да мы не пропускаем ни одной серии!

Лайза слабо улыбнулась. Филип отметил, что ее узнали при нем впервые. Не надоело ли Лайзе, что ее постоянно узнают? Наверное, надоело, возможно, она страдает из-за этого. Филип от души пожалел ее.

– Благодарим вас, – сказала Лайза. – А вы уверены, что не слышали имени Джессики Бейтс или Джесс-Рэндалл?

Мелани покачала головой:

– Увы!

Филип поверил ей. А еще он убедился, что Мелани Гэллоуэй действительно ведет тихую размеренную жизнь и, судя по всему, вполне ею довольна. Значит, они не имеют права нарушать душевный покой Мелани.

Камни и корни деревьев расцарапали щеку Джесс. Она открыла глаза, отбросила с лица сухой лист и застонала.

Ночной лес ответил ей зловещей тишиной. Туман уже поднимался в неподвижном воздухе.

Джесс с трудом села и дотронулась до больной ноги. Лодыжка распухла.

– О-о-о… – застонала Джесс.

Голова болела, и ее била дрожь. Растерев руки и плечи, она стряхнула прилипшие сосновые иглы и обломки сухих листьев.

Земля под ней была влажной: Джесс попыталась подняться, опираясь на руки, но поврежденная нога не выдержала веса тела, и она вновь рухнула на землю.

– Помогите! – крикнула Джесс, но крик вышел слабым, и она поняла, что никто ее не услышит, разве что ночные звери или таинственные призраки, спрятавшиеся в лесу.

Почему Ричард не пришел? Зачем обманул ее? Зачем прислал записку в том конверте? Уж не оранжевую ли юбку Карен видела она, теряя сознание? Что понадобилось Карен в этом месте?

«Видно, мне суждено умереть здесь, в лесной чаще на острове. И никогда больше я не увижу своих детей – Чака, Мору и Тревиса – тех, кого растила и любила, порой непослушных и неблагодарных, но, безусловно, преданных детей.

Будет ли им недоставать меня, если я уже не выйду из этого леса?»

А ведь Джесс в самом деле недостойно поступила с Морой. Много лет Мора считала себя единственной дочерью Джесс. И вдруг сейчас от нее требуют, чтобы она уступила место в материнском сердце неизвестной, безымянной «другой» дочери. Сколько бы Мора ни изучала психологию, она не сможет объективно оценить эту ситуацию. Всю жизнь Мора будет пристрастна к Мелани, Саре и к тому, кого когда-то любила Джесс, – к Ричарду.

Теперь надежды обрести первого ребенка рухнули, и Джесс хотелось только вернуться домой и смириться с тем, что она узнала за эти дни. Оказывается, отец, не склонный или неспособный выказывать чувства, так любил Джесс, что взял на себя заботу о ее дочери, устроил жизнь девочки наилучшим, как ему представлялось, образом. Теперь Джесс надеялась, что сможет принять свое прошлое таким, каким оно было. Поэтому Джесс вовсе не хотелось умирать в лесу. Она мечтала вернуться домой.

Но Джесс лежала на земле не в силах сдвинуться с места и гадала, долго ли продержится и скоро ли обнаружат ее тело. По щекам Джесс текли слезы, обильные и тихие, как осенний дождь.