Текст книги "Черный ястреб"

Глава 23

Хоукер взял в руки бритву. Из глубины зеркала на него смотрели жестокие глаза. Глаза убийцы.

– Она пока еще жива. Жива. Измучена. Спит. И за ней присматривает Фелисити.

Хоукер никогда не наносил мыло на щеки помазком. Просто растирал его в ладонях.

– Допустим, существует две группы людей. Одна убивает проживающих в Лондоне французов. А вторая пытается расправиться с Жюстиной. Обе эти группы ненавидят меня и умело пользуются моими ножами. – Хоукер покачал головой. – Нет, маловероятно.

Отражение в зеркале молчало.

Хоукер провел бритвой по волосам на руке. Отличное, очень острое лезвие. Ему нравились такие остро заточенные орудия. Он отряхнул руки, натянул кожу на щеке большим пальцем и медленно провел по ней лезвием. В таком деле главное не спешить.

Хоукер отер лезвие о полотенце и ополоснул его.

– Значит, этих групп вовсе не две, а одна. Они убивают французов, чтобы бросить тень на меня. И на Жюстину они напали, чтобы причинить мне боль.

Хоукер покончил с правой щекой. Вновь отер лезвие.

– Эти люди очень хорошо меня изучили.

Он принялся за левую щеку.

– Но ведь гораздо проще меня пристрелить. Кому потребовалось тратить так много времени и организовывать столь запутанную операцию? Кто ненавидит меня так сильно?

На ум пришло лишь одно имя.

Во время бритья замечательно думается. Хоукер осторожно водил лезвием бритвы по подбородку. Это самый ответственный момент во всем процессе.

Он вытер бритву о полотенце и вымыл лезвие.

– А если вот так? Представим, что Жюстина на протяжении некоторого времени собирала мои ножи. Она убивает парочку французов, чтобы свалить вину на меня. – Хоукер насухо вытер лезвие чистым концом полотенца. – Но прежде чем она успела зарезать очередного несчастного, кто-то из ее товарищей разозлился и решил зарезать ее саму.

Хоукер сложил бритву. Положил ее рядом с тазом. Взял чистое полотенце и вытер лицо.

– Да, группа действительно одна, и ее члены не слишком-то ладят друг с другом. И стоит за этим всем Жюстина.

Хоукер отбросил полотенце в сторону.

Давным-давно Хоукер думал, что между ним и Совой существуют особенные отношения. Они были друзьями. И оставались ими, даже будучи врагами. Даже когда Хоукер едва не умер от выпущенной из пистолета Жюстины пули, засевшей у него в плече, он не переставал считать ее своим другом.

Из зеркала на Хоукера смотрели его собственные глаза – особенно суровые сегодня.

– Ты знаешь, что Сова не остановится. Она никогда не бросает начатое. Если за всем этим действительно стоит она, ты проснешься однажды утром с перерезанным горлом. – Хоукер провел пальцем по шее. – Потому что ты делаешься совершенным идиотом, когда дело касается этой женщины.

Ответа вновь не последовало.

Хоукер перекинул через плечо чехол с ножами, закрепил ремень, желая оказаться на поле боя, где он мог бы пустить в ход свое смертоносное оружие. Сегодня утром ему ужасно хотелось сразиться с кем-нибудь гораздо более опасным, нежели глава военной разведки лорд Каммингс.

Войдя в свой кабинет, Хоукер увидел, что Каммингс занял место за его столом и сидел в его кресле.

Хоукер так и не смог понять, изображает ли этот человек из себя дурака нарочно, или же это выходит у него само собой. Выглядел он как настоящий аристократ: прямая спина, аккуратно уложенные седые волосы, высокомерно вздернутый тонкий длинный нос. Лорд Каммингс старательно делал вид, что погружен в чтение газеты. Он прихватил с собой своего цепного пса полковника Римса, внешность коего никак нельзя было назвать аристократичной.

Фелисити стояла возле двери, прислонившись спиной к стене, и буравила взглядом непрошеных гостей.

– Очень вовремя, – пробормотала она, когда Хоукер проходил мимо.

Он почти неслышно спросил в ответ:

– Обязательно было приглашать их сюда?

– Ты же велел вести себя вежливо.

– Но не настолько же.

Фелисити позволила людям из военной разведки войти в его кабинет, чтобы удовлетворить собственное любопытство и досадить ему.

Хоукер выпроводил Фелисити, бросив:

– Поговорим об этом позже.

Во времена своей юности, когда он воровал, чтобы выжить, и общался с весьма сомнительными личностями, ему не раз приходилось нарываться на засаду в глухих переулках. Сейчас Хоукер чувствовал себя примерно так же. И даже ощутил некоторую ностальгию по ушедшим временам.

Каммингс усадил свою задницу в резное дубовое кресло, принадлежащее главе британской разведывательной службы. Это кресло изготовили еще во времена правления Доброй королевы Бесс[8]8
  Елизавета I. – Примеч. ред.


[Закрыть]. Для Уолсингема, основавшего разведывательную службу.

«Но теперь это кресло мое».

Каммингс ничего не делал просто так. Он хотел разозлить Хоукера. Интересно почему? Визит главы военной разведки разогнал скуку.

Римс стоял у стены. Крепко сбитый, с красным лицом, он напоминал бульдога. Сцепив руки за спиной, он с презрительной усмешкой смотрел на карту. На нем была алая униформа, на которую он, по правде говоря, не имел никакого права. Еще одна причуда военной разведки. Для полковника Римса просто не нашлось поля боя.

Сегодня утром Римс был чрезвычайно доволен собой. Очевидно, он считал, что сделал что-то очень умное. Только он ошибался.

Карта была сплошь утыкана разноцветными булавками с номерами. И располагались они от Дублина до Дубровника. Они обозначали месторасположение агентов Хоукера. Где они только не работали – в Австрии, России, Франции и даже в Индии.

– Округлое желтое пятно, что расположено справа, – это Австралия, – любезно подсказал Хоукер. – Голубой квадрат – Франция. – Выбив полковника из колеи, он отправился дальше.

– Послушайте, вы… – Одного взгляда Каммингса хватило, чтобы Римс проглотил остаток ругательства.

Каммингс принялся неторопливо складывать газету. После этого он швырнул ее на стол, намеренно опрокинув стопку нераспечатанных писем на пол. Это было уже второе намеренное оскорбление за сегодняшнее утро. Хоукер сразу понял это.

– Хорошо, что вы здесь.

– Приятно видеть вас, Каммингс. Впрочем, как и всегда.

– Вы не отвечали на мои послания.

– Очень невнимательно с моей стороны. – Письма из военной разведки лежали где-то здесь в общей стопке. Как хорошо, что на них никто не обратил внимания. – Груз забот…

– У меня нет времени ждать только потому, что так удобно вам. – Каммингс принялся нетерпеливо барабанить пальцами по подлокотнику кресла, представлявшего собой голову оскалившегося волка.

Волка из британской разведывательной службы. А не из военной разведки. Хоукер и сам сейчас был не прочь оскалиться.

– Как же это затруднительно – делать что-либо ради удобства другого человека. А вы проехали через весь город. – Хоукер обошел стол и сел на его край рядом с Каммингсом. Выражение его лица напоминало волчий оскал.

Фыркнув, Каммингс отодвинулся и вжался в спинку кресла.

– Я лишь хотел сказать…

«Нависну-ка я над ним».

– Может, скажете, что от нас нужно военной разведке?

В мире, к которому принадлежал Каммингс, люди, наделенные властью, сидят за столами и отдают приказы. Те же, кто ниже их по чину, стоят, внимая каждому их слову. Возможность сидеть, когда другие стоят, означала власть.

В трущобах Ист-Энда власть имущие доказывали свою правоту пинками в живот. Поэтому там лицо сидящего оказывалось в опасной близости от чьего-нибудь ботинка.

Вот почему в кабинете Хоукера царили законы Уайтчепела.

Войдя в кабинет, Каммингс оставил свою трость у стены. Теперь же он потянулся за ней и поставил ее между собой и Хоукером, сжав в пальцах набалдашник из слоновой кости.

– Так вот…

– И что же? – На протяжении двух дней Хоукер поддерживал в себе силы с помощью кофе и злости, наблюдая за тем, как Сова борется со смертью. И он не стал скрывать от Каммингса свое состояние.

Каммингс откашлялся.

– Я хотел сказать… вам следует поговорить с этой вашей девушкой, Хоукхерст. Она продержала меня на ступенях целых десять минут, прежде чем позволила войти в дом. А какая нахальная! Не захотела выйти из кабинета, хотя я и отослал ее прочь.

«Тебе нравится отдавать приказы моим людям, не так ли?»

– Она дерзила мне. – Каммингс принялся нервно жевать нижнюю губу.

– Мы с вами друзья по несчастью.

– Полагаю, вы держите ее подле себя вовсе не за ее профессиональные качества. Вы очень любите женщин, Хоукхерст. Всем это известно.

– В самом деле?

Трость нервно дрожала в руках Каммингса. Внутри ее был спрятан клинок. Это понял бы любой, кто повнимательнее присмотрелся бы к тому, как пальцы Каммингса обхватывают ее рукоятку.

Любой богатый человек мог бы обзавестись подобной безделушкой. Внутри трости прятался кинжал, у которого вместо рукоятки был лишь золотой шестиугольный ободок, украшавший набалдашник. Такой кинжал хорош для быстрого неожиданного удара. Но в рукопашном бою совершенно бесполезен.

Каммингс любовно водил пальцами по трости.

– Иногда я завидую вам, парням из разведывательной службы. Попрятались по штабам. Пьете кофе на живописных улочках Рима, посещаете оперу в Вене. После того как война закончилась, вам совсем нечем заняться. Только и делаете, что пишете отчеты, которые отсылаете потом премьер-министру.

– Вносим свою скромную лепту в общее дело.

Нет, не британская разведывательная служба осталась без дела, а военная разведка. Когда последние отряды оккупационной армии покинули Францию, подразделения военной разведки отправились следом за ними. А Каммингсу пришлось опуститься до слежки за англичанами, довольствуясь ролью информатора и провокатора среди недовольных ткачей Йоркшира. Он не гнушался тем, чтобы перехватывать письма либеральных политиков, в надежде отыскать в них что-нибудь провокационное. Или попытаться привлечь к ответу поставщиков порнографических гравюр из Сохо.

Газеты высмеивали военную разведку, называя ее «тайной полицией» Англии. И не только радикальная пресса настаивала на том, чтобы закрыть это ставшее ненужным ведомство.

Его светлости нравилось представлять себя пауком, сидящим в самом центре паутины, опутывающей своими интригами всю Европу и не только. Но сейчас единственные агенты, работающие в Европе, принадлежали британской разведывательной службе. Каммингс следил за этой службой. Он отлавливал мелкую рыбешку и относил ее премьер-министру. Уж очень ему нравилось быть на виду у высокопоставленных людей.

– Но вы так и не сказали мне, что привело вас на Микс-стрит. – Хоукер еще более вольготно расположился на столе. Его ботинок почти касался безупречных панталон Каммингса цвета буйволовой кожи. – Нет, мы, конечно, очень польщены…

В этот момент в кабинет беззвучно вошел Дойл.

– Каммингс! – грубовато бросил он гостю, а потом почтительно обратился к Хоукеру: – Сэр?

Таким образом он показывал, что хозяин в этом доме Эйдриан. Послушать Дойла, так можно подумать, что Эйдриан Хоукхерст и впрямь важная птица. Например, сын графа.

– Присоединяйся к нам. Каммингс как раз хотел поведать причину, по которой почтил нас сегодня своим присутствием. Я ужасно… э… как это будет по-английски?

– Заинтригован.

– Совершенно верно. Я знал, что ты непременно найдешь нужное слово. Так вот я действительно заинтригован.

Дойл придвинул к столу кресло с широким сиденьем и спинкой. Только в нем он и мог разместиться с комфортом. За те годы, что Дойл рапортовал руководителям отделений – теперь их осталось пятеро, – кресло приобрело очертания его фигуры и даже переняло его характер. Зачастую, глядя на пустующее кресло Дойла, вновь назначенные руководители отделений ловили себя на том, что советуются с ним. Ведь Дойлу всегда удавалось найти выход из, казалось бы, безвыходной ситуации.

Сегодня Дойл предпочел играть роль лорда Маркема, коим на самом деле и являлся. Каждый его жест и взгляд выдавали выпускника Итона и Кембриджа, владельца богатого поместья в Оксфордшире. Он переоделся в костюм джентльмена. Ничего слишком модного, потому что не одежда красила такого человека, как Дойл. Нет, не благодаря одежде он выглядел лордом Маркемом. Подобное впечатление создавали неуловимые жесты и почти неприметные перемены в выражении лица. Когда же его взгляд упал на Римса, в нем вспыхнуло присущее лишь аристократам презрение.

Раздался тихий скрежет. Это трость соскользнула с коврика и коснулась пола.

– В таком случае перейду сразу к делу, – произнес Каммингс. – Вы доставили сюда раненую женщину. А знаете ли вы, что она известная шпионка? Французская эмигрантка, с которой мы не спускаем глаз вот уже несколько лет? Владелица магазина с Эксетер-стрит?

Жюстина наверняка улыбнулась бы, услышав, что ее назвали владелицей магазина. Разве Наполеон не назвал англичан нацией лавочников и торговцев? Хоукер бросил взгляд на Дойла.

– Известная шпионка? Что-то знакомое. Кажется, один спрятан у нас на втором этаже, не так ли?

– Черт вас дери! – взревел Римс. – На входной двери кровь!

– Есть в этом что-то библейское.

– На нее напали на площади, – произнес Дойл. – Мы уже сообщили судье.

– Карманники. Они повсюду. Не знал, что уличные преступления подпадают под вашу юрисдикцию, – произнес Хоукер, не сводя взгляда с Каммингса.

Он сильно гневается, хотя не должен. Интересно – почему?

– Она жива? Она поправится?

– Да.

– Она видела того, кто на нее напал? Сможет его опознать?

– Нет. – Хоукер не стал вдаваться в подробности.

– Что ж, хорошо. Хорошо. – Каммингс вцепился в набалдашник трости обеими руками, а потом неловко выбрался из-за стола. – Стало быть, слухи сильно преувеличены. Мне сообщили, будто она уже на пороге смерти. И порог этот находится на Микс-стрит. Забавно.

– Весьма.

Каммингс принялся нервно расхаживать по кабинету, помахивая тростью. Римс гневно сверкал глазами со своего места. Каммингс тяжело вздыхал, покашливал и наконец произнес:

– Вы должны знать кое-что.

– Говорите. – Возможно, теперь Хоукер наконец узнает, зачем этот человек пришел в его дом.

– Наедине. Пусть Маркем уйдет. Я не хочу говорить что-либо в его присутствии.

– У меня нет от него секретов.

Каммингс пожал плечами:

– Возможно, вы пожалеете о том, что не захотели поговорить тет-а-тет. – Он сделал еще один круг по кабинету. – В Лондоне произошло два убийства. Потерпевшие – французы. Антуан Моро, продавец книг. И Пьер Ришле, владелец паба в Сохо. Оба заколоты ножом. Оба выдавали себя за политических эмигрантов. На самом же деле они тайные агенты.

Каммингс был доволен собой. Он знал что-то еще, но слишком наслаждался собственным триумфом, чтобы выдать всю информацию сразу.

– Police Secrete[9]9
  Тайная полиция.


[Закрыть]. – Римс произнес эти слова с сильным английским акцентом. – Оба они на нее работали.

Дойл развернулся, и кресло под ним заскрипело.

– Как давно вам это известно?

– А это имеет значение? – огрызнулся Римс.

– Если их убили из-за того, что военная разведка что-то недосмотрела, то имеет.

– У нас не бывает утечки информации. – Римс принялся топтаться на месте, точно готовящийся к нападению бык. – Вы могли бы, черт возьми…

– Римс получил письмо. – Хоукеру не обязательно было сообщать Дойлу очевидное. – Анонимное письмо. Скорее всего вчера. До этого они ничего не знали.

Лицо Римса побагровело.

– Их настоящие имена, – с превосходством произнес Каммингс, – Гравуа и Патлен. Они были старшими офицерами тайной полиции при Робеспьере. Уверен, что их имена встречались в ваших отчетах.

Хоукеру не нужно было рыться в отчетах. Этих двоих он прекрасно знал и помнил. Они были наставниками в «Каретном сарае». Он едва не столкнулся с ними нос к носу в дни своей бесшабашной юности.

Римс прислонился к стене, пробормотав:

– Не понимаю, почему повсюду эти французы. У них есть своя страна. Пусть там и живут.

– Мы передали это дело на Боу-стрит. – Каммингс кивнул Римсу. – Расскажите им.

– Когда мы получили пись… – Полковник Римс провел рукой по пуговицам, придавая им сияния. – Когда мы связали вместе эти два убийства, я отправился на Боу-стрит. – Он выдержал паузу, наслаждаясь произведенным впечатлением. – Они тоже заметили некоторое сходство. Только они там, на Боу-стрит, не понимают всех тонкостей разведки.

Так много можно было на это сказать. И соблазн оказался велик. Но Хоукер позволил полковнику высказаться до конца.

– Оба они были заколоты ножом, – продолжал Римс. – Оба были проклятыми французскими эмигрантами. В обоих телах оставлены ножи.

– Я попросил, чтобы мне показали найденные на местах преступления улики. – Каммингс сунул трость под мышку, намереваясь выйти из кабинета. Он выполнил то, ради чего сюда пожаловал. – Орудия убийства оказались маленькими плоскими ножами черного цвета. Весьма примечательными. Конечно же, я сразу их узнал. Во время войны один британский агент пользовался такими ножами во Франции. И у этого агента весьма нелестная репутация.

– Черный Ястреб его имя, – рассмеялся Римс. – На ножах были ваши инициалы, Хоукхерст. Я так и сказал на Боу-стрит.

Глава 24

Магазин Жюстины «Мир путешествий» имел весьма процветающий вид. Витрины блестели. Название на фронтоне было выполнено буквами зеленого цвета, окаймленными позолотой. На двери красовался дорогостоящий звонок.

До слуха Хоукера, стоявшего на противоположной стороне улицы, донесся мелодичный звон, когда в дверях показался высокий джентльмен – судя по всему, духовное лицо – с массивным продолговатым свертком под мышкой. Раскрыв зонт, он нырнул под дождь и зашагал прочь.

Близился полдень, но в магазине горел свет, платя дань отвратительному полумраку дня. Хоукер с Паксом отошли подальше от края тротуара, чтобы не быть обрызганными проезжающими мимо экипажами. Они стояли на крыльце лавки торговца антиквариатом, что располагалась прямо напротив «Мира путешествий». Ничего необычного не происходило, за исключением того, что они с Паксом вымокли до нитки.

Внутри магазина Жюстины у прилавка стояли два покупателя. Они внимательно рассматривали какой-то металлический инструмент, передавая его из рук в руки. Продавец – высокий худощавый негр, похожий на эбонитовую трость, – что-то советовал, объяснял, а иногда указывал пальцем. Беседа продолжалась.

Теперь этот продавец именовал себя мистером Томпсоном. Прежде работая на французов, он сменил добрые полдюжины имен.

– Вот уж никогда не подумал бы, что Жюстина Дюмотье превратится в хозяйку магазина на Эксетер-стрит, – заметил Пакс.

– Сюрприз для всех нас.

– Покупателей много. Ее дела идут неплохо. Дойл наблюдал за ней на протяжении нескольких месяцев, когда магазин только что открылся. Никак не мог поверить, что это законный бизнес.

– Знаю.

– Полагаю, ты знаешь все, что хочешь знать.

Три года назад после свержения Наполеона Жюстина Дюмотье пропала из поля зрения Хоукера. Он искал ее повсюду, сходя с ума от волнения. Париж наводнили армии из разных стран. Озлобленные люди разыскивали бывших соратников Наполеона, чтобы свести с ними старые счеты. Новое правительство значительно сократило число сотрудников тайной полиции, не экономя на пулях.

Прошло несколько месяцев, прежде чем британская разведывательная служба засекла Жюстину в Лондоне. И еще несколько месяцев, прежде чем самому Хоукеру удалось вернуться в Англию.

Хоукер помнил все до мельчайших подробностей. Он сошел на берег в Дувре, скакал до Лондона всю ночь и целый день. Бросил вещи на Микс-стрит и направился прямо сюда. К ней.

День клонился к закату, улицы были затянуты пеленой тумана, но окна магазина светились как сейчас. А Хоукер стоял почти на том же самом месте, что и теперь, и смотрел на стоящую за прилавком Жюстину с расстояния в пятьдесят футов. Она развернула большую карту и показывала посетителю какую-то реку или морской маршрут. Жюстина склонилась над картой и вела по ней пальцем.

Хоукер стоял в тени и наблюдал. Он не вошел внутрь. Война закончилась, но это ничего не меняло. С последними словами Жюстины, адресованными ему, между ними пролегла пропасть, которую он не осмеливался преодолеть.

– Как думаешь, что это? – спросил Пакс, имея в виду инструмент, так заинтересовавший покупателей.

– Секстант, наверное. Только маленький.

– Мы ничего у нее не покупаем, – произнес Пакс. – В отличие от парней из военной разведки. Или морских офицеров. Или членов этнологического клуба. Наши люди отовариваются у Барнса.

– Стараемся действовать тактично.

– Нам нравится так думать.

«Мир путешествий» изготавливал и продавал всевозможные приспособления для путешествий в отдаленные уголки света. Теперь, когда война закончилась, жители туманного Альбиона начали покидать на время свою старую скучную родину, чтобы отправиться в Египет, Южную Америку, Индию и на Восток. Поэтому магазин «Мир путешествий» приобретал все большую популярность. Его владелица точно знала, что нужно путешественнику. Она и ее сотрудники покупали для своих клиентов необходимые товары или изготавливали их сами, а потом аккуратно запаковывали и отправляли адресату. Экспедиции, снаряженные с помощью Жюстины, никогда ни в чем не нуждались. Купленные у нее пистолеты не давали осечек в случайных столкновениях с бандами в афганских степях. У духовника, недавно покинувшего магазинчик Жюстины, не иссякнут запасы мыла и рвотного камня, когда он отправится в Новую Зеландию с целью просвещения отсталых племен маори.

– Она нашла золотоносную жилу, – сказал Пакс. – Добрая половина жителей Англии отправляется нынче путешествовать в Богом забытые места.

– Для того чтобы быть покусанными ядовитыми змеями или погибнуть от копья разъяренного туземца.

– Таковы уж англичане, – пожал плечами Пакс. – Но эти двое, судя по всему, не собираются никуда уезжать в ближайшее время, как ты считаешь?

А негр тем временем выложил на прилавок еще один загадочный предмет – теодолит[10]10
  Угломерный инструмент.


[Закрыть], – и все внимание присутствующих переключилось на него.

– В ближайшее время точно не уедут.

Пакс немного отодвинулся в сторону, чтобы капли дождя, падающие с крыши, не попали ему за шиворот.

– Знаешь, если бы я захотел убить Жюстину, то выстрелил бы прямо отсюда через окно. Это я как профессионал тебе говорю.

– И это был бы разумный выбор. Я тоже говорю как профессионал. – Хоукер говорил спокойно, хотя в душе бушевала ярость. Но он не выпускал ее наружу, дожидаясь того момента, когда это станет действительно необходимо. – И все же они ждали, пока она отправится ко мне. Должно быть, им было известно, что она так и поступит.

– Стало быть, эти люди ее знали и могли предсказать ее действия.

– Маленькая группа избранных. Нападающий следил за Жюстиной и ждал удобного момента. Возможно даже, – Хоукер поднял голову, – из какого-нибудь окна.

– Я вернусь сюда со своими парнями, и мы начнем опрашивать жителей окрестных домов.

– Вон в том пабе есть стол. Если за него сесть, магазин будет как на ладони.

На протяжении последних двух лет Хоукер частенько сиживал за этим самым столом, неспешно потягивая джин из высокого стакана. Он знал, что рано или поздно Жюстина пройдет мимо и он сможет ее увидеть. И не было в мире более жалкого зрелища, нежели мужчина, боящийся взглянуть в глаза женщине. Особенно если эта женщина Жюстина Дюмотье.

– Поспрашивай в лавках, не смотрел ли кто-нибудь в этом направлении. Наверняка обнаружишь окно на втором этаже.

– Одно из этих. – Пакс поднял голову и оглядел ряд похожих друг на друга домов. Во время войны они не устраивали засад, ибо знали, откуда именно будет нанесен удар. Иногда удар наносили они сами.

Это несложно. Удар ножом в полутемном переулке. Одно нажатие на спусковой крючок. Человеческая жизнь так хрупка. От смерти человека зачастую отделяют всего десять вздохов или пара минут непрерывного кровотечения.

Лишить жизни Жюстину оказалось не так-то просто. Весьма неприятный сюрприз для ее многочисленных врагов.

– Похоже, они уходят, – сказал Пакс, указывая глазами на витрину магазина.

Покупатели наконец-таки решили, что первое приспособление подходит им больше. Чернокожий продавец аккуратно положил прибор в коробку, затем скрылся в комнатке позади прилавка и вернулся с листом коричневой бумаги в руках. Пока он упаковывал покупку, неугомонные покупатели продолжали свои расспросы. Наконец все трое пожали друг другу руки. Покупатели вышли из магазина и пошли вниз по Эксетер-стрит, не прерывая беседы.

– Теперь можно войти, – произнес Хоукер.

Они пересекли улицу. Пакс шел рядом, внимательно глядя направо, в то время как Хоукер наблюдал за тем, что происходит слева. Он не ощущал на себе ничьего взгляда. Хотя в прошлом он не раз ошибался на этот счет, излишне доверившись интуиции.

У двери магазина Хоукер снял шляпу, стряхнул с нее дождевые капли и вновь водрузил на голову, чтобы обе руки оставались свободными.

Когда они вошли в магазин, колокольчик на двери издал мелодичный звон. Чернокожий мистер Томпсон оторвался от бухгалтерской книги, лежащей на прилавке. Его взгляд скользнул по лицу Пакса. Хоукера он уже видел и поэтому знал его.