Текст книги "Черный ястреб"

– Сова…

– Стоило вернуть тебе ножи именно тогда. Я не знала, как именно. Нет ничего более смущающего, чем назойливость бывшей любовницы.

– Мне нужно было отворить эту проклятую дверь и войти. Несколько раз я чуть не сделал это. – Хоукер сглупил. Струсил.

– У тебя не было на это веской причины. Наши чувства друг к другу давно в прошлом. Ты стал главой британской разведывательной службы. Сэром Эйдрианом. Хоукера, которого я знала, больше нет. Ты разбогател. А я всего лишь дискредитировавшая себя шпионка несуществующей ныне империи.

Жюстина становилась все бледнее по мере того, как продолжала говорить. Хоукеру даже показалось, что она готова упасть в обморок. Он не хотел продолжения этого разговора.

– Думаешь, все это имеет какое-то значение?

– Ты не пришел ко мне.

– Я совершил ошибку.

– Мы оба совершили в своей жизни ошибок гораздо больше, чем возможно сосчитать. – Сова сухо улыбнулась, и перед Хоукером вновь возникла Жюстина Дюмотье, французская шпионка, женщина, на счету которой было бесчисленное количество успешно подготовленных и проведенных операций. – Но это прошлое. А нам необходимо сосредоточиться на настоящем. Об убийстве француза я прочитала в газете некоторое время назад. Я не обратила на это особого внимания, так как отошла от дел и анализ подобных происшествий больше не входил в мои обязанности. Потом произошло второе убийство. Погиб еще один француз. Но на этот раз в газете упомянули о черном ноже. – Взгляд Жюстины стал необыкновенно ясным и горячим. – Я не забыла того, чему меня учили. Мне не нужно было ехать на Боу-стрит, чтобы взглянуть на эти ножи. Потому что я уже знала, что они собой представляют.

– Поэтому ты пришла ко мне.

– Не сразу. Сначала я захотела взглянуть на труп Патлена и на место преступления. После этого я отправилась на Боу-стрит, подкупила, кого нужно, и получила доступ к ножам. Возможно, именно тогда твои враги напали на мой след и стали наблюдать за мной. А может быть, они следили за магазином. Мистер Томпсон сказал, что чувствовал слежку на протяжении нескольких месяцев. А потом эти неизвестные начали действовать.

– Пырнули тебя третьим ножом.

– Это был один человек. Молодой, но уже довольно опытный. Я успела увидеть его профиль. Украденные у меня ножи были использованы против тебя.

Хоукер осторожно положил руку на плечо Жюстины.

– И против тебя тоже.

– Это одно и то же.

Глава 42

Глава британской разведывательной службы считался могущественным человеком. Все думали, что он велит Жюстине Дюмотье отправиться после обеда наверх и немного поспать. Но этого не случилось.

Сидя рядом с ним в экипаже, она приподняла край занавески, чтобы выглянуть на улицу.

– Ненавижу экипажи, – произнесла Жюстина. Луч света упал на ее лицо и пробежал по телу. В окне появился маленький треугольник улицы и проплыл мимо. – Это ловушка. Его легко можно пробить пулей и успеть убежать. Если вас кто-то собирается убить, худшего места, чем экипаж, нельзя и придумать.

Хоукер приподнял занавеску со своей стороны.

– Может быть, они устали пытаться тебя убить. Может, они убьют Пакса или меня для разнообразия.

– Подобный оптимизм неуместен. – Жюстина с подозрением смотрела на каждого пешехода.

Пакс сидел напротив. Один пистолет лежал на сиденье рядом с ним, а другой – на коленях. Он все еще чистил сухой тряпицей второй пистолет, убирая с него остатки влаги, прежде чем засыпать порох.

Сова права. Экипаж был движущейся мишенью, которую легко преследовать и поразить. Они могли попасть в засаду на любой улице. От деревянных боковин экипажа и кожаной крыши не было никакой пользы. С таким же успехом они могли бы ехать в таратайке, склеенной из бумаги.

Хоукер никогда не умел спорить с Жюстиной, поэтому всего лишь заметил:

– На Микс-стрит ты была в безопасности.

– Дома я тоже буду в безопасности.

– Если бы ты дала мне хотя бы неделю на поиски покушавшегося на тебя негодяя, мы могли бы избежать лишних смертей. А еще не мешало бы немного подлечить твою руку.

– Дома мне ничто не угрожает. Мистер Томпсон и мистер Шетри будут ночевать в магазине. Северен поживет пока со мной. Ты же знаешь, что она будет защищать меня, как тигрица. А еще она отлично стреляет. Сокровища короны и те охраняют менее тщательно. Хоукер, мы даже не знаем наверняка, охотится ли кто-то за мной. Ведь никто не пытался напасть на меня до тех пор, пока я не отправилась к тебе.

– О да, ты всего лишь единственное звено в этой цепи. – Хоукер не собирался спорить, потому что ему никогда не удавалось выиграть спор с Совой. – Твои ножи из магазина. Твоя рана. Твоя кровь на улицах Лондона.

– Ты, как всегда, преувеличиваешь.

– Я поставлю человека в переулке позади магазина, а сам останусь с тобой.

Жюстина не отвечала. А вместо этого проделала трюк, когда одна ее бровь взлетала вверх, а во взгляде появлялось превосходство.

Хоукер раздумывал над тем, сможет ли он оказаться в постели с Жюстиной, оставшись ее охранять. Только это было слишком быстро. Он играл в старого друга. Пытался незаметно подкрасться к Жюстине и захватить ее врасплох. Хоукер положил руку на спинку сиденья и теперь ждал, когда экипаж тряхнет, чтобы его рука упала на плечо Жюстины.

Ведь старый друг вполне может обнять за плечи старую подругу.

К тому же если Севи останется жить с сестрой, Жюстина вряд ли придет к нему в постель. Судя по всему, ему придется спать на коврике подле ее двери. Как Кексу.

Унизительное сравнение. Но с другой стороны, Кекс провел большую часть дня, положив голову на колени Жюстины. Хоукер тоже согласился бы на такое.

Экипажу Хоукера пришлось довольно долго стоять посреди улицы, дожидаясь, пока краснолицый сквайр освободит ось своей двуколки из колес столкнувшегося с ним экипажа. Когда же движение возобновилось, экипаж Хоукера свернул за угол на Эксетер-стрит. Пакс твердой рукой всыпал в пистолет изрядную порцию высококачественного пороха.

Никто не следовал за ними по Эксетер-стрит. Ни одного экипажа или повозки не свернуло в эту же сторону.

Когда экипаж Хоукера замедлил ход у магазина Жюстины, никто, казалось, не обратил на это внимания. Насколько мог видеть Хоукер, в близлежащих домах не наблюдалось никакого подозрительного движения. А вид открывался замечательный. Недавно закончившийся дождь очистил воздух от копоти. Светило солнышко, но на улице было не слишком жарко. Лучшего дня для совершения глупости не придумаешь.

– Скоро вернусь, – произнес Пакс. Прежде чем экипаж остановился, он открыл дверцу, спрыгнул на землю, увернулся от проскакавшей мимо лошади и пересек улицу. После этого он неспешно пошел вдоль домов и магазинов, смешавшись с толпой и не вынимая руку из кармана, где прятал пистолет, свернул за угол и пропал из поля зрения.

Взглянув на витрину собственного магазина, Сова нахмурилась. Может, даже блестевшее в лучах солнца стекло показалось ей недостаточно чистым. А может, рана причиняла ей боль и неудобство. Но защитить и побаловать такую женщину, как Сова, было невозможно. Не стоило даже пытаться.

Протиснувшись мимо нее, Хоукер открыл дверцу и опустил ступеньку.

Какой-то старый болван в сером сюртуке и малиновом жилете прогуливался вдоль магазина и потирал нос. Нет, этот человек не был убийцей. Располагавшийся слева от «Мира путешествий» магазин, торгующий путеводителями и гербариями, пустовал. Лавки модистки и часовщика, расположенные неподалеку, тоже не могли похвастаться количеством посетителей. Справа от «Мира путешествий» в кондитерском магазине возле прилавка стояли две женщины. Но они тоже не производили впечатления грозных убийц.

Хоукер спустился на мостовую, подмечая малейшее движение на улице. Стилуотер, сидевший на козлах и управлявший экипажем, тоже был начеку.

Стоящий за прилавком мистер Томпсон заметил Хоукера и направился ему навстречу. Парочка посетителей с упоением рассматривала какую-то экзотическую вещицу, лежавшую на прилавке. Одна из женщин покинула кондитерскую и пошла по улице в противоположном от «Мира путешествий» направлении.

Сова взялась за стороны дверного проема, так как нуждалась в поддержке, и начала медленно спускаться. Она обладала поистине ослиным упрямством. Любая другая женщина на ее месте… Впрочем, за любую другую женщину Хоукер не дал бы и ломаного гроша.

Хоукер взял ее за талию и спустил на мостовую. Затем он сложил ступеньку и захлопнул дверцу. Экипаж тронулся с места.

– Идем. Нам нужно побыстрее зайти в магазин. – Открытое место било по нервам. Хоукер жалел, что не может окружить Жюстину собой, точно стеной.

– Мы с тобой рискуем одинаково. Но твое предложение вполне разум…

Жюстина не успела договорить, потому что раздался выстрел. Хоукер услышал, как пуля глухо врезалась в дерево.

Он быстро пригнулся. Жюстина уже лежала на животе, уткнувшись лицом в мостовую, и потихоньку ползла в сторону магазина. Хоукер подобрался к ней так, что почти закрыл своим телом.

Вокруг не было видно ни души. Стреляли из ружья. Но поблизости нет никакого укрытия. Какой-то болван вышел из книжного магазина поглазеть на происходящее.

– Назад, черт вас возьми!

Сова толкнула дверь своего магазина и вползла внутрь. Хоукер последовал за ней. Трое посетителей магазина лежали на полу. Хоукер перекатился на бок и посмотрел на Сову:

– Ты не ранена?

– Конечно же, не ранена. В противном случае у меня текла бы кровь.

Полезное замечание. Окна домов на противоположной стороне улицы были распахнуты. И одно из них облюбовал снайпер. Хоукер не заметил ни малейшего движения, но продолжал внимательно рассматривать окна. Вот оно. Слева. В десяти ярдах. На третьем этаже. Из этого окна вылетала на улицу еле заметная струйка дыма.

Сова смотрела через плечо Хоукера. Она увидела то же, что и он.

– Беги. Беги быстрее к черному ходу. Нельзя упускать такой шанс.

– О дьявол! Ты сделала это нарочно.

Жюстина добровольно выступила в роли приманки. Черт бы побрал эту женщину. Черт бы побрал его самого за недальновидность.

– Ступай. Сейчас самое время поймать его. Только будь осторожен.

– Хорошо. – Хоукер крепко поцеловал Жюстину в губы, с трудом оторвался от самой красивой женщины Лондона и вышел из магазина, чтобы наконец узнать, кто же пытается ее убить.

Дверь дома, в котором обосновался снайпер, было очень легко открыть. Главное, знать, куда именно ударить ногой. Коридор был полон вопящих жителей, пытающихся преградить Хоукеру путь. Дверь комнаты на последнем этаже была распахнута, а сама комната пуста. На придвинутом к окну столе лежало оставленное снайпером ружье, а в воздухе витал запах пороха.

Улица под окном постепенно заполнялась зеваками. Кое-кто из них рассматривал оставленный пулей след в оконной раме книжного магазина. Пакс, скрючившись, стоял у стены «Мира путешествий». Он не был ранен. Просто остановился, чтобы перевести дыхание. Он был один.

– Кто-нибудь ранен? – спросил Пакс.

Хоукер отрицательно покачал головой.

– Хорошо. – Пакс облегченно вздохнул. – Я потерял снайпера. – Он отер губы. – Но я видел ее лицо.

– Женщина?

– Стройная. Очень симпатичная. Со светлыми волосами. – Глаза Пакса шныряли по столпившимся на улице зевакам. Вполне возможно, что поблизости находится еще один убийца. – Я довел ее до Гортон-стрит, а потом потерял. Она растворилась в толпе. Очень ловкая. Настоящий профессионал.

– Куда она направилась?

– В сторону Пиккадилли. Ястреб, я знаю, кто она такая.

Возможно, сейчас Пакс положит конец этой истории. Возможно, даст ответ на мучающие Хоукера вопросы. Ястреб не сводил глаз с рук и лиц окружавших его людей.

– Кто?

– Ты ее тоже знаешь. Вспомни. Париж. Конец террора. «Каретный сарай». Операция по спасению Невидимок.

– Их было десять. Четыре девочки. Насколько я знаю, все они вышли замуж и родили детей. Вряд ли они приехали в Лондон, чтобы нас убить.

Пакс покачал головой:

– Она не из тех, кого мы спасли. Одна девочка осталась. Помнишь? Костлявая девчонка с волосами цвета соломы.

Некоторые моменты той памятной ночи Хоукер помнил с пугающей отчетливостью. Но только не лицо той девочки. Она стояла в углу, куда не доходил свет фонаря.

– Было темно. Ты один с ней разговаривал.

– Я очень хорошо ее запомнил. Жюстина тоже наверняка видела ее в полевой бинокль, когда наблюдала за «Каретным сараем». Когда вернемся на Микс-стрит, я нарисую ее портрет.

Глава 43

На то, чтобы стать мишенью, потребовалось всего мгновение. На то, чтобы разобраться с Боу-стрит, – несколько часов.

Сначала караульный с конца Эксетер-стрит устроил переполох. Потом наиболее заинтересованные лица – Жюстина, Хоукер и назойливый пожилой джентльмен, проходивший мимо магазина, – отправились на Боу-стрит. Там у них взяли показания. Расспрашивали долго и подробно. Жюстине пришлось встретиться с судьей Натаниэлем Конаном – большим другом Хоукера. После этого полицейский с Боу-стрит и его молодой помощник, который только и делал, что многозначительно кивал головой, отправились вместе с Жюстиной в ее магазин, чтобы изучить застрявшую в деревянной раме пулю, извлечь ее и понять, что ничего выяснить не удастся, кроме того, что эта самая пуля не ранила хозяйку магазина.

От Хоукера помощи ждать не приходилось. Он говорил очень мало и лишь нависал над Жюстиной, отгораживая ее от любого окна и не разрешая стоять.

После этого караульный, полицейский с Боу-стрит, его помощник и местный констебль принялись расхаживать по магазину Жюстины, нюхать содержимое бутылок, заглядывать в шкафы и делать замечания относительно того, что на развешанных повсюду картах изображены весьма подозрительные места.

Они несколько раз напомнили о том, что на нее было совершено покушение на Брэдди-сквер, с чем Жюстина согласилась. Странно, что так много людей хотело ее убить. Жюстина отвечала, что это действительно странно. Вскоре Хоукер и представители власти отправились в таверну, чтобы все обсудить.

Пакс остался охранять Жюстину. Потом приехала Северен и отвела сестру наверх, чтобы собрать вещи. Она не отговаривала ее от того, чтобы остаться в магазине. Просто говорила: «Это тебе понадобится на Микс-стрит» или «Это тебе не понадобится на Микс-стрит». Она упрямо продолжала собирать вещи, и переубедить ее не было никакой возможности.

Экипаж остановился у двери магазина, и Северен вынесла саквояж на улицу. Пакс стоял в дверях, сложив руки на груди. При этом у него на лице было написано такое упрямство, что Жюстине захотелось его ударить.

Как выяснилось, Хоукер отправился обедать с судьей, поэтому обсудить отъезд с ним тоже не получилось.

Так Жюстина вернулась на Микс-стрит. Впрочем, она не имела ничего против. Ведь свою задачу она выполнила: появилась в «Мире путешествий» и тем самым подтолкнула своего врага к действию.

Она позволила Северен уложить себя в постель, хотя за окном еще светило солнце. Жюстина крепко спала на протяжении нескольких часов, хотя ее организм уже не нуждался в таком долгом сне. Именно поэтому она проснулась в два часа ночи и услышала, как вернулся Хоукер.

Все звуки и тайны оставались внутри этого старого добротного дома. Жюстина слышала лишь, как открылась, а потом закрылась входная дверь. Но шагов Хоукера слышно не было. Лишь тихое поскуливание охранявшего ее дверь Кекса сообщило Жюстине о том, что кто-то прошел по коридору. Она скорее почувствовала, нежели услышала, как Хоукер миновал ее спальню и направился к себе.

Жюстине хотелось бы, чтобы он хоть на мгновение задержался у ее двери. Она не желала лежать в темноте и мечтать о нем. Подобное и так случалось в ее жизни слишком часто.

Поразмышляв еще некоторое время, Жюстина поднялась с постели, накинула халат и вышла в коридор. Она перешагнула через Кекса, которого совершенно не встревожило ее появление.

Дверь в спальню Хоукера не была заперта. Он сидел на коврике перед камином в одних кальсонах и смотрел на ярко-красные языки пламени.

– Вот так сюрприз, – произнес он.

Но Жюстина была уверена, что он совсем не удивился. Хоукер всегда знал ее намерения наперед. Они работали вместе и сражались друг против друга слишком долго. Каждому из них были известны даже самые сокровенные мысли другого.

– Ты несколько раз ночевал в моей спальне, – произнесла Жюстина. – Пришло время вернуть долг.

На лице Хоукера плясали красноватые отблески пламени, отчего его глаза тоже вспыхивали огнем.

– Интересно, ты понимала, что делаешь, когда решила явиться ко мне в таком виде?

– Я всегда понимаю, что делаю. – Жюстина закрыла за собой дверь.

Цоканье когтей последовавшего за Жюстиной Кекса стихло. Послышался тихий шорох – это пес улегся перед дверью спальни Хоукера.

– Я подкупила твоего пса, угостив его, и он позволил мне войти к тебе. Не слишком-то хороший из него охранник.

– Совершенно бесполезный. Могу я спросить, зачем ты здесь?

– Мне было тревожно.

– Стало быть, ты пришла тревожиться в мою комнату. Я рад.

Потрескивающие в камине поленья напоминали Жюстине дом. Точно такой же камин был в ее жилище над магазином.

В присутствии Хоукера ей не обязательно было соблюдать правила хорошего тона. Поэтому она уселась на пол, по-турецки скрестив ноги и прикрыв колени полами халата.

Жюстина опять надела алый халат Хоукера. В нем она чувствовала себя так, словно ее обнимают крепкие мужские руки. Его цвет согревал ее подобно солнцу. Алый шелк символизировал широту жестов, роскошь желаний и безрассудство.

Но сначала Жюстине хотелось немного поговорить.

– Пакс нарисовал женщину-снайпера. Ты видел?

– Да. Он повесил копию на стену в холле. Лицо этой женщины мне не знакомо.

– Твой друг изготовил пять или шесть копий. Я ничем не смогла ему помочь. Возможно, я и видела ее в бинокль во дворе «Каретного сарая», но совершенно не помню. Это было так давно.

– Скорее всего именно она ударила тебя ножом. Ты можешь ее узнать, если встретишься с ней лицом к лицу.

– Пакстон сказал то же самое. Завтра он собирается посетить несколько дорогих борделей, прихватив с собой людей и портреты. Он говорит, что я еще не совсем выздоровела, чтобы сопровождать его.

– Никаких борделей. – Хоукер улыбнулся и положил руку на колено Жюстины. Короткая встреча с ее коленом, как если бы они давно уже привыкли сидеть вот так рядом и болтать обо всем на свете. – Мы с тобой принарядимся и отправимся искать убийцу на бал Пикеринга. Это добавит привлекательности довольно скучному мероприятию.

– Я давно уже не посещаю подобных мероприятий. Нужно попросить Северен одолжить мне платье.

За этими словами последовало еще одно нежное прикосновение. На этот раз пальцы Хоукера скользнули по отвороту халата Жюстины.

– Мне бы хотелось, чтобы ты надела платье такого же цвета.

Плоть Хоукера слегка дрогнула под тканью кальсон, но он не обратил на это внимания.

Но Жюстина прекрасно видела это еле заметное движение. Она слишком отчетливо чувствовала руку Хоукера и его дыхание.

Красные отсветы пламени скользили по его красивому телу, подрагивали на очертаниях тугих мускулов. Жюстина еще ни разу не встречала мужчину, нагота которого воспринималась бы столь же естественно. Хоукер всегда чувствовал себя легко и непринужденно в собственном теле, словно сатир, не имеющий представления о скромности. Он мог бы с таким же успехом родиться дикарем, не знающим одежды.

По собственному опыту Жюстина знала, что он занимается любовью, совершенно не испытывая стыда или неловкости. Наверное, мужчины, живущие на краю света и не носящие одежды, поступали так же.

– Думаешь, Невидимка появится на столь грандиозном мероприятии? Мне кажется, это пустая надежда.

– Если она является представительницей высшего света, то мы непременно ее там увидим. – Хоукер внимательно посмотрел на собственную руку, словно надеялся прочитать на ней информацию о событиях сегодняшнего вечера. Словно там были ответы на интересующие его вопросы. – Мы многих упустили. Невидимки по-прежнему живут среди нас в неродных для них семьях.

– Но эту девушку не ждала семья.

– Знаю. Пакс поищет завтра среди богатых представителей лондонского полусвета. Я же возьму на себя дешевые бордели. У меня есть старинные друзья, которых я смогу порасспросить. – Подавшись вперед, Хоукер взял кончиками пальцев полено и подтолкнул его в огонь. Искры взметнулись вверх. – Она уже не молода. А мы с тобой оба знаем, какая жизнь ожидает таких проституток.

– Я обрекла ее на такую судьбу, – произнесла Жюстина.

– Мы оба.

– Это была моя операция.

– А я был экспертом. Ты меня слушалась. – Хоукер поворачивал полено до тех пор, пока огонь полностью не охватил его. – И теперь, спустя много лет, я скажу тебе то же самое. Мы не смогли бы вытащить ее оттуда.

– Некоторых людей нельзя спасти. – Жюстина потратила не один год, чтобы понять это. – Она сделала свой выбор. Но все равно будет обвинять нас. Так уж устроен мир.

– Представляю, какую ненависть она к нам испытывает.

– Но даже если это так, зачем уничтожать тебя спустя столько лет? И зачем использовать для этого меня, да еще так все усложнять? Она все тщательно просчитала и спланировала. Она… – Ночь была не слишком холодной, да и тепло камина обжигало лицо. И все же Жюстине вдруг стало очень холодно. После ранения она постоянно мерзла. – Она направила свою ненависть на Патлена и Гравуа. И все же эти убийства можно назвать своего рода милостью: быстрый взмах ножом, и все кончено. Основной удар направлен на тебя, mon ami. Это тебя она ненавидит больше всего на свете.

– Я об этом тоже подумал. – Хоукер отодвинулся от камина и положил руки на колени. – Я сразу распознаю ненависть.

Ненависть врагов не способна была лишить его присутствия духа. Причинить Хоукеру боль мог только друг. А то, что сделала Жюстина…

– Я тебя не ненавижу. Давно перестала ненавидеть.

Беспощадное узкое лицо Хоукера повернулось к ней. Он улыбался. И улыбка эта была подобна лучу солнца, выглянувшего из-за зловеще-черного грозового облака.

– Думаешь, я об этом не знаю?

На груди Хоукера, ближе к плечу красовалась небольшая отметина в форме звезды. Именно сюда попала пуля Жюстины, когда она выстрелила в него много лет назад на мраморной лестнице Лувра. Жюстина легонько коснулась шрама.

– Это сделала я.

– Несчастный случай. – В глазах Хоукера плескался смех. – Я узнал это из компетентного источника.

– Тебе смешно, что я в тебя выстрелила?

– В тот момент, когда это случилось, мне было не до смеха. Но теперь с высоты прожитых лет этот случай кажется мне забавным.

Никто в целом мире не способен был смеяться над собственным ранением. Только Хоукер.

– Не стоит ссориться из-за какой-то крошечной пули.

Жюстина встала на колени, а потом подалась вперед и поцеловала шрам на груди Хоукера. Он был нежным, точно шелк, и очень теплым. Теплее, чем окружавшая его ровная кожа. Шрамы истончают защитную стену. Можно даже ощутить, как близко к поверхности бьется жизнь, когда причинено так много боли. Сквозь этот шрам можно было почувствовать саму сущность Хоукера. Глупое пренебрежение к собственной жизни в этом полном опасностей мире. Мужество и сарказм.

Хоукер погладил волосы Жюстины, как если бы отношения между ними были просты и понятны. Должно быть, он разглядел согласие, читавшееся в ее глазах.

– Я хочу делать это медленно. – Хоукер спокойно и уверенно потянул девушку за руку, а потом прижал к себе. Так уж случилось, что щека Жюстины коснулась раны на теле Хоукера, нанесенной ею же самой.

Хоукер крепко обнимал любимую обеими руками. Они смотрели на огонь, и Жюстина мало-помалу расслабилась.