Текст книги "Черный ястреб"

Люди благородного происхождения с детства умеют пресекать дерзость на корню. Хоукеру лишь предстояло научиться этому.

– Прошу прощения?

– Ваши ножи. Я видел их…

– Достаточно! – гаркнул Хоукер, постаравшись вложить в свой голос как можно больше льда. – С меня довольно. Замолчите!

Римс не осмелился возразить.

– Действительно, существует внешнее сходство с ножами, которые использовались в зарубежных операциях десять лет назад. Если бы у вас был опыт участия в боевых действиях, – Хоукер многозначительно оглядел мундир Римса, – и если бы вы потратили хотя бы пару минут, чтобы повнимательнее рассмотреть ножи, разница стала бы очевидна.

– Будь я проклят, если…

– Достаточно, полковник, – оборвал Римса Хоукер. – Если бы один из моих людей воспользовался непроверенной информацией, я разжаловал бы его в сержанты. Радуйтесь, что находитесь в подчинении не у меня.

С этими словами Хоукер развернулся к Римсу спиной.

– Ножи – это ключевое звено. – Хоукер обвел взглядом собравшихся. Все его внимательно слушали. – Судя по клейму, ножи изготовлены в мастерской Парижа. Вполне возможно, к ним приложило руку французское военное ведомство. Это французская сталь. – Хоукер бросил испепеляющий взгляд на Римса. – А не британская.

Римс находился не в том положении, чтобы спорить. К тому же он вряд ли мог бы отличить французскую сталь от итальянской сосиски.

– Ссора между французами? – предположил Ливерпул.

– К сожалению, все не так просто. На рукоятках ножей имеются гравировки. Буквы. Только не Э. и Х., а Н. и Б…

Каслри сразу же все понял.

– Не может быть.

– Может. Буквы Н. и Б. обозначают Наполеон Бонапарт. Ножи были оставлены на местах преступления в качестве предупреждения. Это без сомнения политические убийства. Мы столкнулись с французскими революционными группировками, орудующими в Лондоне. К сожалению, фанатики пока еще не перевелись.

По толпе слушателей пронесся ропот. Люди согласно закивали. Начали многозначительно переглядываться. Старый, больной, озлобленный на весь свет Наполеон доживал свои дни на уединенном острове в Атлантическом океане, но его имя по-прежнему навевало благоговейный ужас. Каждому из присутствующих здесь могущественных лордов его великая армия внушала страх.

Каммингс понял, что его перехитрили. Те вещественные доказательства, что он видел на Боу-стрит, теперь исчезли. Его лицо под копной седеющих волос стало белым, точно рыбье брюхо. А губы растянулись в неестественной улыбке, маскировавшей ярость.

Нужно было закончить этот разговор, пока он не пришел в себя.

Пришло время насупить брови и придать лицу серьезности.

– Я связался с нашим подразделением в Париже. Мы надеемся… – Хоукер выдержал паузу. – Мы надеемся, что причиной убийств послужила застарелая вражда. Но нам необходимо принять во внимание возможность существования более веского основания. – Жест Хоукера свидетельствовал о том, что он не может поделиться имеющейся у него секретной информацией. – Мы ведем расследование.

Один господин кивнул другому. Уже к рассвету половина Лондона будет знать, что существует заговор, целью которого является освобождение Наполеона с острова Святой Елены. Все любят заговоры, начиная с десятилетнего мальчишки и заканчивая премьер-министром.

– Черт бы вас побрал! Я знаю, что видел собственными глазами! – воскликнул Римс.

Но Каммингс знал, когда нужно отступить.

– Достаточно, полковник. – Как бы ему ни было горько, Каммингс сумел принять поражение. – Очевидно, вы ошибаетесь.

– Будет лучше, если в будущем вы постараетесь избежать подобных ошибок, – произнес Ливерпул. Этих слов оказалось достаточно, чтобы пресечь дальнейшие возражения.

Каслри захотелось узнать, осталась ли на ножах кровь. К счастью, Хоукер смог ответить утвердительно, не вдаваясь в подробности.

А ведь все могло повернуться совсем иначе. Ведь это он мог оказаться в роли униженного. Его вообще могли уволить из разведывательной службы. Быстро и легко. Тот, кто хотел избавиться от Эйдриана Хоукхерста, обрел прекрасный инструмент в лице лорда Каммингса.

– Дайте мне пару минут. Я хотел бы побеседовать с сэром Эйдрианом наедине. – Ливерпул обвел взглядом присутствующих.

Собравшиеся начали расходиться. Дойл болтал с Мельбурном – они вместе учились в Кембридже. Римс побрел прочь, бормоча что-то про «этого ублюдка и выскочку Хоукхерста, который наверняка индус наполовину». Однако Каммингс очень быстро заткнул ему рот.

Бабушка Ливерпула была индианкой по происхождению, а Мельбурн являлся незаконнорожденным сыном Эгремона. Кто-то должен был заблаговременно поделиться этой информацией с идиотом-полковником.

Когда премьер-министр с Хоукером остались одни, Ливерпул произнес:

– Мне не нравится, когда ссорятся мои разведывательные подразделения. – В одной фразе содержались слова поддержки и вместе с тем предостережения. Ливерпул слыл превосходным политиком и практичным человеком. – Я не желаю знать, что вы сделали с этими ножами. Газеты не бросят тень на правительство?

– Исключено.

– Каммингс говорит, что в вашей штаб-квартире живет француженка. Он намекнул на ее шпионское прошлое и связь с убийствами.

– Шпионское прошлое? – Хоукер позволил себе криво усмехнуться. – Вряд ли. С нами живет воспитанница Маркема Северен, пока он здесь, в Лондоне. А также ее сестра мадемуазель Жюстина де Кавбрийяк. В Англии она носит имя Дюмотье.

– Де Кавбрийяк?..

– Это дочери покойного графа де Кавбрийяка.

– А-а! Убит во время революции, не так ли? Бедные девочки. Я знаком с ныне здравствующим графом. Должно быть, они Дюмотье по матери. Кажется, она приходится родственницей Лафайету.

Вот что значит иметь голубую кровь. Благородные господа всегда знают, кто кому кем приходится.

– А что касается шпионажа… Я попросил бы держать эту информацию в тайне, но во время войны они служили источником ценной информации во Франции. – Хоукер почти не солгал. Он просто не стал уточнять, на кого именно работала Жюстина.

– Достойно восхищения. – Ливерпул обвел взглядом гостиную, зная каждого из присутствующих, подмечая, кто с кем разговаривает. – Кто-то меня недавно спросил, не приходитесь ли вы родней Хоукхерстам из Кента. Никто ведь о вас ничего не знает. Вы довольно загадочная личность.

– Никогда не пытался намеренно что-то скрывать. Просто… не люблю распространяться о себе.

– Да, да, принимая во внимание вашу должность, это неудивительно. – Ливерпул поджал губы. – Маркем взял к себе трех или четырех сирот в годы террора, не так ли? Северен де Кавбрийяк и одного из Виллардов – наследника старого графа. Были также и другие. Насколько я понимаю, вы тоже воспитанник Маркема. Еще один из французских сирот, – деликатно добавил Ливерпул.

– Я знаю Маркема с незапамятных времен. А дочери де Кавбрийяка присутствуют сегодня на балу. Вон там рядом с…

– Проблема состоит в том, что после войны эмигранты просто наводнили Англию. В страну понаехали дальние французские родственники, о которых мы раньше слыхом не слыхивали. Некоторые из них оказались вполне достойными людьми. Из кого-то получились прекрасные офицеры. Полагаю, Маркем направил вас в сторону своей собственной службы.

– Можно сказать и так. – Дойл был весьма убедителен относительно работы в британской разведывательной службе. Просто он намекнул на то, что в случае отказа Хоукеру грозит смерть на виселице.

Ливерпул кивнул.

– Вы знаете, что о вашем происхождении ходят сплетни? Кое-кто даже утверждает, что если перевести имя Габсбург на английский язык, получится Хоукхерст.[19]19
  Имя Хоукер происходит от англ. Hawk – ястреб. По одной из версий, династия Габсбургов получила свое имя по названию родового замка Habichtsburg – «Ястребиный замок».


[Закрыть]

Хоукер понятия об этом не имел, когда придумывал себе имя.

– Простое совпадение. Коль уж речь зашла о поселившихся в Англии эмигрантах, должен заметить, что обе дочери де Кавбрийяка весьма интересные особы. Очень независимые. У старшей есть собственный магазин на Эксетер-стрит.

Глава 47

На другом конце фойе Каммингс забрал из гардероба свое пальто. Лакей помог ему одеться, подал шляпу и трость, а потом поспешил встретить еще троих гостей и забрать у них верхнюю одежду.

Хоукер не смотрел в сторону Каммингса. Ведь он публично унизил его. Разговаривать с ним сейчас опаснее, чем кормить с рук бешеную собаку. Через неделю или через месяц Хоукеру вновь придется сотрудничать с военной разведкой.

А может, и не придется. Каммингса и его парней вернули в Англию, чтобы навести порядок среди разбушевавшихся народных масс. Газеты уже называли их «английской тайной полицией». В письмах к редакторам говорились, что вскоре военная разведка навсегда прекратит свое существование. Неудивительно, что Каммингс был так взвинчен.

Короткими уверенными движениями Каммингс расправил манжеты в рукавах пальто. С прямой спиной, изысканный и высокомерный он выглядел именно так, как должен выглядеть влиятельный, джентльмен. Сторонний наблюдатель ни за что бы не догадался, что он проиграл схватку на глазах у Ливерпула. Римса вообще не было видно.

Каммингс двинулся в сторону Хоукера, держась так, словно намеревался обменяться с ним парой слов. Впрочем, Каммингс был старым воякой и, возможно, воспринял свое поражение философски.

– Должен вас поздравить, – произнес Каммингс с таким выражением лица, словно хотел вместо этого сказать: «Я должен освежевать ваше все еще трепещущее тело».

– Благодарю вас.

– Вы подменили ножи на Боу-стрит.

– Это было бы очень умно с моей стороны.

Губы Каммингса плотно сжались. При этом он схватил свою трость так, словно она собралась развернуться и уйти.

– Мы оба знаем, что произошло.

– Правда столь гибка. Менее чем через час в обществе только и будут говорить что о заговоре бонапартистов. – Хоукер позволил себе на некоторое время превратиться во француза и пожал плечами. Каммингс приходил в бешенство, когда Хоукер начинал вести себя как француз. – И кто сможет это опровергнуть?

– Не нужно задирать меня, Хоукхерст. Вы же не хотите обрести в моем лице врага. – С этими словами Каммингс развернулся и зашагал прочь, злобно покачивая тростью и цокая каблуками по мраморному полу. По дороге он остановился, чтобы перекинуться парой слов с Каслри.

– Существует давняя традиция, – раздался голос за спиной Хоукера, – в соответствии с которой старшие агенты разведывательных служб ненавидят друг друга.

Сова накинула на плечи кружевную шаль. Уверенная и утонченная, она выглядела как и любая другая представительница высшего света. Ну, разве что была красивее многих.

– Я об этом слышал, – ответил Хоукер.

– Таким образом они проверяют компетентность друг друга. Если они не могут выглядеть победоносно среди своих коллег, то как им сражаться с врагами? Мне кажется, этот же метод применяется при дрессировке бойцовых петухов.

– У нас состоялась встреча несколько минут назад, и теперь на этом холме петух-победитель я. Ты устала? Дойл может отвезти тебя домой.

– Ну конечно же, я устала. Необходимость расхаживать среди гостей и грубо заглядывать в их лица в поисках девушки, которую видела множество лет назад, ужасно сбивает с толку. Ведь я лишь мельком видела нападающего, да и фигурка в окуляре бинокля была слишком маленькой. Я даже не знаю, смогу ли теперь узнать ее. Она ведь наверняка изменилась. Иногда печально видеть, что жизнь делает с хорошенькими девочками.

– Ты мне нравилась хорошенькой девочкой. Но женщина, в которую превратилась эта девушка, мне нравится еще больше. Мне нравится история жизни, написанная у тебя на лице.

– Не стану утверждать, что ты мне льстишь. Просто ты говоришь то, что я хочу от тебя услышать.

– Верно. Ты хочешь услышать правду. – Хоукер мог дотронуться до Совы лишь взглядом, но уже представлял, как и куда поцелует ее чуть позже. Ему нравилось снова и снова покрывать поцелуями спрятанную в уголках ее глаз безжалостность и безупречность. Страсть и практичность, нашедшие приют в складках губ. Она не была удобной женщиной, его Сова. Не была обычной.

Жюстина взялась за повязку, спрятанную под рукавом шелкового платья.

– Следующий бал будет более грандиозным и шумным. С большим количеством приглашенных.

– Я не так хрупка, как ты думаешь.

– Я никогда не был ценителем хрупких женщин. Мне кажется, мы должны завершить начатое сегодня, пока она не прослышала о том, что мы ее разыскиваем.

– Я тоже так думаю. – Сова посмотрела направо и, заметив Флетчера, еле заметно кивнула ему.

Он нырнул в толпу юных леди, которых охраняли столь тщательно, что их невозможно было разглядеть среди многочисленных компаньонок и мамаш-наседок. Флетчер привел с собой горничную с большими ясными глазами.

– Это Мэри, служанка леди Маклейн. – Флетчер передал девушке изображение Невидимки, которое показывал до этого на кухне и в конюшнях. – Расскажи им.

– Я видела эту женщину. – Девушка развернула рисунок, чтобы еще раз взглянуть на портрет. Она говорила по-английски довольно правильно, правда, с легким шотландским акцентом. – Дважды. Один раз возле магазина на Оксфорд-стрит. И один раз на Портман-сквер. Она наблюдала за игрой уличного музыканта.

Вест-Энд. Слишком обширная территория для поисков.

– Помнишь что-нибудь еще? Разговаривала ли она с кем-нибудь? Во что была одета?

– Оба раза она была одна. Служанки я не заметила. Я именно поэтому и обратила на нее внимание. Женщине, одетой, как она, не пристало разгуливать по городу без сопровождения. – Мэри похлопала по рисунку тыльной стороной ладони. – На ней было платье от мадам Элизы.

– Это имя модистки? – уточнила Жюстина.

– В первый раз на ней было платье из желто-зеленого поплина с сатиновой оборкой и пелериной, украшенной длинными фестонами. – Служанка попыталась изобразить руками форму накидки. – А вот на Портман-сквер она пришла в дорожном платье из шелка в горошек. Очень красивый янтарный цвет. И оборка из тафты.

Сова наклонилась к уху Хоукера.

– Очень похоже, что это действительно она. Я так и предполагала, что ее опознает именно женщина.

– Попробуем расспросить модистку. Вы с Дойлом поедете со мной. Остальных я отправлю на следующий бал.

– Модистка наверняка живет рядом со своим магазином. Если нам повезет, мы застанем в магазине кого-нибудь из работников. Дай мне две минуты, и я буду готова. – Сова тронула служанку за рукав и отвела ее в тихое место за лестницей. – Расскажи мне о платьях поподробнее. Ты говоришь, на первом была оборка. А тесьма? Какого цвета?

Они покинули бал одновременно с Каммингсом. Тот еще некоторое время стоял, угрюмо глядя вслед удаляющемуся экипажу.

Глава 48

Потребовалось более трех часов, чтобы напасть на след модистки Элизы, которая ночевала не дома. В ход пошли угрозы и подкуп, и наконец в руках Жюстины и Хоукера оказался нужный адрес. Когда они приехали на Перси-стрит, небо уже окрасилось первыми лучами рассвета.

Джейн Кардифф жила в квартире над аккуратным магазинчиком модистки. Жюстина и сама выбрала бы местом жительства эту тихую улочку. Люди здесь были заняты своими делами и вряд ли лишний раз обращали внимание на новую соседку.

В большой полукруглой витрине магазина были выставлены шляпы. Элегантно размещенные на подставках, они напоминали цветы на длинных стебельках. Окна в квартире наверху утопали в темноте в этот ранний час. Справа от магазина располагалась дверь, ведущая на второй этаж. Жюстина предоставила Хоукеру возможность открыть замок.

Дойл уже обошел магазин, чтобы осмотреть переулок за ним и перекрыть пути отступления. Жюстина наблюдала за улицей, домами, магазинами и окнами.

Ведь Джейн Кардифф уже показала свою любовь к стрельбе из окон. И не стоит сбрасывать со счетов подобную возможность.

Жюстину окружало дыхание просыпающегося города. Невдалеке грубовато переговаривались заспанные торговцы, открывающие ставни, переругивались возницы, грохотали по булыжной мостовой колеса тележки молочника, под крышами щебетали ласточки. Жюстина любила предрассветные часы. Ведь именно утром люди менее всего склонны к подозрительности.

Хоукер просунул в замочную скважину отмычку. Повернул ее, нахмурился и тронул ручку двери. Дверь отворилась.

– Она не заперта.

– Мы собираемся проникнуть в дом, который не заперт. Вот так удача.

– Не хотелось бы полагаться на удачу.

– Это наверняка ловушка. Мы поднимемся по лестнице, а потом нас подстрелят. Будем лежать в луже растекающейся крови, в то время как мадемуазель Джейн Кардифф перешагнет через наши остывающие тела и будет такова. А может быть, она уже сейчас целится в нас из соседнего окна.

– Ты заставляешь меня нервничать. – Хоукер спрятал отмычки и толкнул дверь. Высокая прямая лестница вела на второй этаж. – Почему бы тебе не спрятаться за моей спиной?

– Ну конечно! Позволим мадемуазель Кардифф забрать твою жизнь вместо моей.

Но Хоукер уже бесшумно поднимался по ступеням. Оставив дверь распахнутой, Жюстина вытащила пистолет и последовала за Хоукером.

Он предпочитал не нарушать тишину лишними разговорами. Вскоре до слуха Жюстины донесся скрип петель: еще одна дверь оказалась незапертой.

Хоукер переступил порог квартиры. Все его существо излучало напряжение и готовность отразить атаку. Со стороны он напоминал вышедшего на охоту гибкого гепарда. Прислушивался, принюхивался, впитывал в себя все, что происходило вокруг. Жюстина готова была послать вперед себя этого сильного и ловкого зверя. Сама же держалась позади и защищала его спину. Она держала пистолет наготове и пристрелила бы каждого, кто встал бы у нее на пути. Хоукер объяснит это убийство властям. А сейчас не было времени думать о последствиях.

Прихожая пребывала в жутком беспорядке. Маленькие декоративные столики опрокинуты. Ваза из ярко-голубого севрского фарфора разбита. Растоптанные розы устилали пол.

Все комнаты, еще недавно изящно обставленные, тоже представляли собой удручающее зрелище. Ткань на диване была разрезана, и повсюду клубились горы белых перьев. Книги вытащены из шкафов и разбросаны по полу. Жюстина перешагнула через инкрустированную шкатулку с разбитым зеркалом и осколки фарфора. Кочерга, с помощью которой устроили такой погром, валялась возле стены прямо под оставленной ею черной угольной отметиной.

– Тот, кто сюда ворвался, пребывал в ярости. Это был не обыск, а вспышка гнева.

– Беспорядок навели быстро и беспощадно. – Хоукер бродил по комнатам, заглядывая во все углы. – М-да. Не слишком хороший способ обыскать помещение.

Первые лучи рассвета проникали в комнату сквозь широкие стеклянные двери, которые вели на балкон. Горшки с папоротником и цветами были опрокинуты. Жюстина опустила пистолет и переступила порог. Сад внизу утопал в тени. Там наверняка прятался Дойл.

– Не понимаю, почему некоторые люди всегда роются в цветочных горшках. – Рядом с Жюстиной возник Хоукер. – Мне еще никогда не удавалось что-либо в них отыскать.

– Я не вижу Дойла. Стало быть, и никто больше не видит.

– Он зайдет к нам, когда проникнет в магазин внизу. На это не уйдет много времени.

Хоукер отодвинул в сторону стоящий поперек холла стол. Распахнутая дверь кухни явила взору Жюстины и Хоукера картину разгрома. Непонятно, чем руководствовался человек, производя обыск на кухне, где от любопытного носа служанки не укрылась ни одна щель. Но и тут пол был усыпан осколками фарфора и мукой. Повсюду виднелись многочисленные отпечатки ног.

– Думаю, сюда пришли после гостиной. Ведь там нет следов ботинок. Скорее всего злоумышленник разгромил прихожую, потом перешел в гостиную, а затем отправился в спальню.

Жюстина присела на корточки, стараясь не запачкать платье, и коснулась пола рукой.

– В этой комнате был только один мужчина.

– Если один, то ему потребовалось около часа. Двое мужчин закончили бы все быстрее. Хотя не намного, потому что путались бы друг у друга под ногами. – Хоукер всегда умел рассчитать время, необходимое на совершение кражи.

Жюстина согласно кивнула.

– Порушили здесь все недавно. Розы в прихожей еще не успели увянуть.

– Час или два назад.

– Мы чуть-чуть с ним разминулись. Наверняка злоумышленника насторожили твои расспросы в борделях.

– Или он увидел нас на балу у Пикеринга. Он искал нечто меньшее, чем вот эта вещь. – Хоукер тронул мыском ботинка разбитую солонку. – Меньше восьми дюймов в длину.

– Нечто важное, принадлежащее Джейн Кардифф. – Жюстина не стала спрашивать, куда делась эта самая Джейн, но они с Хоукером подумали об одном и том же. – Здесь действовал очень жестокий человек. Я вижу это по тому, что он тут сотворил.

Белые полоски муки тянулись по ковру в дальний конец коридора. Именно там располагалась спальня Джейн Кардифф.

На письменном столе стояла все еще зажженная лампа. Богато украшенное вышивкой покрывало, алые бархатные подушки и пуховая перина были сброшены на пол и разрезаны ножом. Створки шкафов были распахнуты, и на полу кучами валялись платья, накидки и шляпки.

Хоукер закусил губу.

– Еще один совершенно бесполезный акт вандализма. Судя по всему, он не нашел желаемое.

Жюстина видела то же самое, что и Хоукер. Эту комнату обыскивали последней, судя по тому, что зажженная лампа была оставлена именно здесь. Злоумышленник не оставил без внимания ни одного угла. Но Жюстина не увидела ни малейшего признака, указывающего на то, что незваный гость нашел искомое и удовлетворенный удалился прочь.

– Может быть, Джейн Кардифф схватила эту важную вещь и убежала? – предположила Жюстина. – Может быть, ее враг опоздал?

Она поставила пистолет на предохранитель и положила его рядом с лампой, где могла схватить его в любую минуту. Все до одного ящика стола были выдвинуты и выпотрошены. Даже потайной ящичек. Шесть футляров из-под драгоценностей были пусты. Северен наверняка сказала бы, какие именно драгоценности в них хранились. Жюстина в этом совершенно не разбиралась, ибо не покупала и не носила украшений.

– Похоже на ограбление. Хотя не оно было целью проникновения в дом.

– Никогда не доверял людям, которых не привлекают ценности.

Газеты со стола тоже валялись на полу. Хоукер пробежался глазами по каждой.

– Их сминали одна за одной.

– А… Книги тоже пролистывали по очереди, прежде чем швырнуть на пол. Видишь, как они свалены? В гостиной та же картина. Все книги разбросаны.

Подпорки для книг представляли собой непристойные фигуры: пастушку с высоко задранным подолом и пастуха со спущенными штанами. Обе они были разбиты о каминную решетку.

– Он искал какой-то документ или книгу.

– Глупо прятать секретные документы в собственной спальне.

– Профессиональный агент вообще не станет держать у себя документы подобного рода.

– Не все так осмотрительны, как мы с тобой. И это печально. – Хоукер принялся кружить по комнате. Он ничего не трогал. Лишь внимательно изучал обстановку и думал. – Давай представим, что Джейн Кардифф вела настолько интересную и насыщенную жизнь, что у нее были какие-то секреты. А где женщина хранит секреты, Сова?

– Не думай, что все женщины мыслят одинаково, mon vieux. И не жди, что я пойму ее лишь потому, что сама являюсь женщиной.

– Но ты очень коварная женщина. Я когда-нибудь говорил тебе, как этим восхищаюсь? Такие легкодоступные места, как шкафы и полки, можем исключить.

– Да, глупо в них прятать что-либо. – Жюстина постаралась забыть об отвращении к человеку, перевернувшему вверх дном эту квартиру. Ведь не его душу ей предстояло понять, а Джейн Кардифф.

– Я пришлю людей, и они прочешут квартиру дюйм за дюймом. Однако на это потребуется несколько часов.

Но Жюстине, впрочем, как и Хоукеру, не хотелось ждать так долго.

– Она не наивная дочка сквайра, чтобы поверять свои секреты потайному ящику стола. – Жюстина подняла с пола расколотую фигурку пастушки. Проявление злобы со стороны грабителя беспокоило ее больше, чем она могла себе представить. – Человек, сделавший это, был одним из ее любовников. Он пришел сюда и искал нужную ему вещь, именно как любовник.

– Так-так. – Хоукер обратился в слух.

– Он обыскивал места, которые ему знакомы. Которые являлись частью его жизни. Гостиную, где Джейн его развлекала. Спальню, где оттачивала на нем свое искусство. Эти помещения имели для него значение, и он счел, что они были так же важны и дороги Джейн.

– И он разрушил все это.

– Одежду, очаровательный туалетный столик, диван в гостиной. Эту непристойную статуэтку. – Жюстина поставила на стол то, что осталось от пастушки. – Он пытался уничтожить все то, что помогало проститутке в обольщении. А еще он забрал назад подаренные ей драгоценности.

Хоукер задумчиво потянул пальцами за нижнюю губу.

– Обыскивал знакомую территорию. Свою территорию. То, что считал своей собственностью.

– Ты правильно меня понял. Но Джейн Кардифф вела совсем другую жизнь в этой квартире. Эта кровать – сцена, на которой куртизанка играет свою роль. Но ощущение собственной власти над мужчиной не приносит ей удовольствия. Эта комната… Я сейчас тебе расскажу. Мне тоже приходилось бывать в таких комнатах.

– Тебе необязательно об этом рассказывать.

– И все же я расскажу. Ты не представляешь, что я вытворяла на таких вот кроватях. Правда, это было давно, но я все прекрасно помню.

– Ты не Джейн Кардифф.

– И все равно мы похожи.

Хоукер отошел к окну и выглянул на улицу. Жюстина разозлила его. Так случалось время от времени.

– Я тоже была проституткой.

– Не говори так.

Хоукер злился. Даже спустя все эти годы. Возможно, Жюстина и исцелилась лишь потому, что в душе Хоукера жила злость.

– Я очень хорошо ее понимаю. Она не спала в этой уродливой алой кровати. Посмотри-ка сюда.

Жюстина отворила дверь крошечной комнатки позади спальни и посветила туда лампой. Места в комнатке едва хватало для двоих. Беспорядок здесь был меньше. В комнатке стояла лишь узкая кровать с шерстяным покрывалом и простыми льняными простынями. На таких обычно спали юные служанки. На столе виднелась масляная лампа и дубовая шкатулка квадратной формы с плоской крышкой. Кто-то уже успел сунуть в нее свой любопытный нос, ибо крышка была открыта. К окну был придвинут грубо сколоченный стул. Белые занавески были задернуты, из-за чего комната даже в час рассвета утопала в полумраке.

– Вот ее место, – произнесла Жюстина.

– Думаешь, она здесь спит?

– Когда одна, да. Это ее личное пространство. Даже в кельях монашек обстановка богаче, но зато все здесь принадлежит только Джейн. Если у нее и были какие-то тайны, мы найдем их здесь.

Жюстина и Хоукер не надеялись обнаружить потайные шкафчики в дне кровати или секретные панели в столешнице. Все эти приспособления для людей неискушенных.

– Половые доски. – Голос Хоукера звучал не слишком воодушевленно. Работа по простукиванию досок представлялась довольно нудной. Хоукер внимательно рассматривал поломанную шкатулку. Его брови сошлись на переносице.

– Посвети-ка мне.

– Нашел что-то?

– Кажется… – Хоукер провел пальцем по задней панели шкатулки, которая немного отошла от основания, и повернул ее к свету. – Кажется, что-то есть… – Хоукер подцепил что-то ногтем указательного пальца, и на его ладони блеснул крошечный кусочек металла треугольной формы.

– Это кончик лезвия ножа, – заметила Жюстина.

– Не слишком качественная сталь. Это от лезвия кинжала. Полдюйма всего отломилось. Кому-то очень не терпелось заглянуть в шкатулку. Все время говорю, что нож – это тонкий инструмент, а не приспособление для взлома. Только никто не слушает. – Хоукер расстелил на столе носовой платок и завернул в него металлический обломок. – Джентльмен всегда носит с собой носовой платок, – пробормотал он. – Один из ножей Лондона потерял свой кончик. На ум сразу приходит иголка в стоге сена.

– Вполне вероятно, что вскоре тебя попытаются заколоть этим самым ножом.

– Постараюсь удержать в уме эту счастливую мысль.

– Он не нашел в этой шкатулке то, что искал. – В этой простой, почти детской комнате больше не было укромных мест. – Мне кажется, нужно посмотреть над столом. Чтобы взять эту таинственную вещь, Джейн залезала на стол и становилась на шкатулку.

Жюстина подвинула к столу стул, забралась на него и сразу же увидела, что одна из стенных панелей была до блеска отполирована многочисленными прикосновениями рук. Жюстина нажала, и панель с легкостью подалась.

Она достала из образовавшегося отверстия тонкую тетрадь в черном кожаном переплете. После чего Хоукер помог ей спуститься на пол, обхватив руками за талию.

Они не стали оставаться в этой мрачной полупустой комнате. На террасе было светлее всего, но они вышли на нее не поэтому.

– Зашифровано… – Жюстина перелистнула несколько страниц.

– Шифр французский и очень старый, – заметил Хоукер, перегнувшись через ее плечо. – Кажется, этот шифр я выучил самым первым. И наверняка смогу прочитать текст лучше, чем ты.

– Наверняка. Ты очень хорошо разбираешься в шифровках. Этот шифр давным-давно ликвидировали. Если бы Джейн Кардифф работала в тайной полиции, она воспользовалась бы новым. – Жюстина полистала страницы. – Дат нет. Но видишь, как поблекли чернила в самом начале дневника? Это было написано много лет назад.

– Давай посмотрим на последние страницы. – Хоукер открыл самый конец тетради. В молчании прошла минута. – Тут она уже не пользуется старыми символами. Добавила новые. И этот шифр английский. – Хоукер нахмурился. – Тут написано: «Я снова провалила мою… мою миссию. Прицел у винтовки оказался сбит. Хозяин будет недоволен». Сова, тут мы найдем ответы на все наши вопросы.

– Миссия. Хозяин. Она на кого-то работала.

– А вот тут еще: «Меня видели. Нужно подождать, пока их подозрения не…»

До слуха Жюстины донесся тихий свист. Она не обратила бы на него внимания. Ну пробежал мимо мальчишка-посыльный…

Но Хоукер перегнулся через ограждение балкона и посмотрел на появившегося в саду человека. Заметил, как тот подал ему знак. Сам ответил знаками.

– Идем отсюда, – произнес Хоукер и поспешно направился к двери.

Жюстина никогда не создавала сложностей, но и слепо следовать за кем бы то ни было она не привыкла.

– Что случилось? Объясни.

– На улице позади этого дома обнаружено тело. Женское. Думаю, теперь мы знаем, что сталось с Джейн Кардифф.

Они спустились вниз и обогнули дом, чтобы взглянуть на тело.