Текст книги "Властелин Колец"

Фродо опустился на камни, его била дрожь. Левая рука не двигалась, а в плечо словно впились ледяные когти. Деревья и камни вокруг него расплывались в тумане.

– Дальше идти нельзя, – сказал Долгоброду Мерри. – Фродо это не под силу. Я ужасно за него боюсь. Что нам с ним делать? Ты думаешь, в Райвенделе, если мы туда доберемся, его смогут вылечить?

– Там посмотрим, – ответил Долгоброд. – Здесь, в дикой глуши, я больше ничего сделать не могу. Именно из-за его раны я заставляю вас спешить. Но ты прав, сегодня дальше идти нельзя.

– Что с хозяином? – спросил Сэм вполголоса, умоляюще глядя на Долгоброда. – Рана у него была маленькая и уже затянулась. На плече ничего нет, кроме белой отметины. Она холодная.

– Фродо коснулось оружие врага, – объяснил скиталец. – И сейчас на него действует яд или колдовство, против них я бессилен. Но ты надейся, Сэм, не сдавайся!

* * *

Ночь на этой высоте была холодной. Путешественники разожгли костерок в яме под узловатыми корнями вывороченной сосны: место было похоже на старый карьер. Пронизывающий ветер дул из-за перевала. Снизу доносились скрипы и вздохи деревьев. Хоббиты тесно прижались друг к другу. Фродо лежал в полудреме: ему казалось, что над ним плещут черные крылья, на которых летят преследователи, разыскивая только его одного среди бесконечных гор.

Утро наступило ясное, воздух был чист и прозрачен, бледный свет разливался по умытому небу. Хоббиты приободрились, но им не терпелось поскорее дождаться настоящего солнца, чтобы прогреть иззябшие косточки.

На рассвете Долгоброд взял с собой Мерри и пошел разведать восточный спуск с перевала. Когда они вернулись, солнце встало. Оно светило ярко, и новости были утешительные. Оказалось, что направление они выбрали почти правильно: если сойти с перевала в долину, горы останутся слева. Долгоброд заметил вдалеке блеск реки Гремучей и сказал, что остался последний бросок к Броду, которого отсюда не видно, потому что это все за гребнем.

– Но придется вернутся на тракт, – объявил он. – Вряд ли мы найдем тропу через горы. Как бы ни было опасно, тракт для нас – последняя надежда дойти до брода вовремя.

После завтрака двинулись. Медленный спуск по южному склону оказался легче, чем ожидали, потому что склон был не таким уж крутым. А внизу Фродо снова смог сесть на пони. Бедный пони Билла Хвоща оказался большим мастером по части отыскивания дороги и по мере возможности старался поменьше трясти седока. Настроение всего отряда улучшилось, даже Фродо слегка повеселел, хотя время от времени глаза его застилал туман, и тогда он их прикрывал здоровой рукой. Пипин шел впереди. Вдруг он обернулся и крикнул:

– Есть тропа!

Он не ошибся. Тропа вилась меж камней и деревьев, выводя через лес на противоположный склон. Местами она заросла и как будто стерлась, местами ее прикрывали осыпи, но она все-таки была. Ее проложили крепкие руки и утоптали сильные ноги. Иногда попадались давно срубленные деревья и большие камни, убранные с дороги.

Идти по тропе было, конечно, легче, но заодно и страшновато, особенно когда она нырнула в лес. Однако в лесу она стала ровнее и шире. Потом резко свернула влево, выбежала из елок, сбежала вниз и, обогнув большой валун, пошла вдоль скалы-стены, почти скрытой деревьями. В одном месте «стены» косо болталась на одной ржавой петле старая дверь. Путники остановились. За дверью, похоже, была пещера, но сколько они ни смотрели в щель, разглядеть ничего не могли. Тогда Долгоброд, Сэм и Мерри общими усилиями слегка отодвинули дверь и вошли внутрь. Почти у входа они наткнулись на кучу костей, рядом валялись огромные пустые жбаны и побитые горшки. Далеко пещера не шла, видно, это был только грот.

– Дураком буду, если это не логово троллей! – закричал Пипин. – Пошли скорей отсюда. Теперь ясно, кто тропу топтал; чем скорее мы с нее уйдем, тем лучше!

– Не спеши, – ответил Долгоброд, выходя из грота. – Это, конечно, логово троллей, но они здесь давным-давно не живут, так что бояться нечего. Пошли дальше, будьте внимательней, сами убедитесь, – и повел их на спуск, в деревья.

Пипин, не желая показывать Долгоброду, что боится, пошел вперед с Мерри; Долгоброд и Сэм шли следом, ведя пони с Фродо, потому что тропа настолько расширилась, что по ней могли уже идти четверо, а то и пятеро хоббитов в шеренгу.

Вдруг Пипин и Мерри, перегоняя друг друга, бегом выскочили назад из-за поворота. Оба, по-видимому, перепугались.

– Там… тролли!.. – задыхаясь, прошептал Пипин. – Близко… внизу, на лесной поляне, три великана. Мы их из-за деревьев видели!

– Пойдем, взглянем поближе, – сказал их проводник, поднимая с земли палку.

Фродо молчал, а вид у Сэма был тоже испуганный.

* * *

Солнце стояло в зените и сквозь полуобнаженные ветки бросало на поляну яркие пятна света. Путешественники остановились за деревьями и, затаив дыхание, выглянули из-за стволов. В пляске света и тени на поляне они действительно увидели трех троллей-великанов: один из них наклонился, два стояли, глядя на него.

Долгоброд, как ни в чем не бывало, пошел вперед.

– А ну, выпрямляйся, старый валун! – сказал он и сломал палку о спину нагнувшегося тролля.

И – ничего не произошло. Только хоббиты поперхнулись от изумления, а потом Фродо засмеялся.

– Вот как! – сказал он. – Забыли вы наше семейное предание? Это, наверное, те самые три великана, которые Гэндальв подловил, когда они спорили, как лучше приготовить ужин из тринадцати гномов и одного хоббита!

– Я не думал, что мы можем оказаться на том самом месте, – оправдывался Пипин.

Он хорошо знал эту историю. Бильбо и Фродо не раз ее рассказывали, но он, правду сказать, не очень-то в нее тогда поверил. Да и сейчас продолжал оглядываться на каменных троллей, не уверенный в том, что они вдруг не оживут от какого-нибудь колдовства.

– Ты не только семейные предания забыл, но и вообще все, что про троллей известно, – произнес Долгоброд. – Оглянись: белый день, солнце светит, а ты в панике бежишь и пугаешь остальных байкой о трех живых троллях, которые нас ждут посреди поляны! Мог бы хоть заметить, что у одного из них за ухом птицы гнездо свили, а это для живого тролля не совсем обычное украшение!

Все дружно смеялись, Фродо ожил. Его вдохновило воспоминание о том, что первое Приключение Бильбо тоже сначала было очень опасно, а потом закончилось благополучно. Да и солнце грело хорошо, а от этого туман больше не стоял в глазах.

Они отдохнули тут же на поляне и пообедали в тени самого большого тролля.

– Может, кто-нибудь споет, пока солнце высоко? – предложил Мерри, дожевав свою порцию. – Мы уже давно не слышали ни песен, ни рассказов.

– С той самой ночи под горой Ветров, – сказал Фродо. Друзья посмотрели на него.

– Мне сегодня лучше, – добавил он. – Только петь не хочется пока. Может, Сэм пороется в памяти и найдет что-нибудь подходящее?

– Ну же, Сэм! – сказал Мерри. – У тебя в голове клады, а ты скупишься!

– Ничего подобного, – ответил Сэм. – Но попробую поискать что-нибудь на ваш вкус. Есть одна песенка. Стихами это, пожалуй, не назовешь, так – шутка. Мне ее напомнили эти каменные болваны.

Он встал, заложил руки за спину, как примерный ученик в школе, и запел на известный мотив:

 
На камне старый тролль сидел,
Пустую кость глодал.
Уж много лет ее он ел, –
А мяса не достал,
И жил он в логове худом,
И все ворчал он со стыдом,
Что мяса не достал.
 
 
Раз мимо в новых башмаках
Том из трактира шел:
– Эй, Тролль, что у тебя в руках,
Откуда взял мосол?
И вдруг узнал, что тролль глодал
Кость дяди Тима, что лежал
Давно в гробу сыром!
 
 
– Пришлось мне кость без спросу взять,
Ее украл я, но
Чего ей век в земле лежать,
Твой дядька сгнил давно.
Другой бы вежливее был
И сам мне ногу подарил,
Ведь дядьке все равно!
 
 
В обиде Том, на тролля зол,
И в гневе он кричит:
– Ты наглый вор, отдай мосол,
Он нам принадлежит!
Пусть дядька трупом стал давно,
Но мне совсем не все равно,
Как он в гробу лежит!
 
 
Смеется тролль ему в ответ:
– Благодари, дурак,
Что кость грызу, раз мяса нет,
И что не твой мослак!
Твой дядька мне уж надоел,
А ты как раз сюда поспел –
Придешься в самый смак!
 
 
Тролль к Тому тянется, а Том,
От злости сам не свой,
Как даст по заду башмаком,
Потом как крикнет: «Ой!»
Зад оказался, как гранит,
Башмак разбит и палец сбит –
Не шевельнуть ногой!
 
 
Уж Том и охал, и кряхтел,
А троллю –  нипочем.
Сидит на камне, как сидел,
Клык точит мослаком.
– Наверно, от такой еды
Твердеют тролльские зады, –
Решил бедняга Том.
 
 
Хромая, Том спустился с гор,
Едва дополз домой…
А тролль один с тех самых пор
Сидит в глуши лесной…
Так прежде, чем поднять кулак,
Ты вспомни Тома и башмак –
И думай головой!
 

– Ну, это для нас всех предостережение, – расхохотался Мерри. – Хорошо, Долгоброд, что ты его палкой, а не кулаком.

– Откуда ты знаешь эту песенку, Сэм? – спросил Пипин. – Я что-то ни разу ничего похожего не слышал.

Сэм пробормотал нечто невразумительное.

– Это, наверное, его собственное произведение! – изрек Фродо. – Уже не первый раз я узнаю новенькое про Сэма Гэмджи. Сначала он оказался заговорщиком, теперь – остряком и сочинителем. Не удивлюсь, если кончишь ты колдуном или, может, воином?

– Надеюсь, что нет, – ответил Сэм. – Не хочу я становиться ни колдуном, ни воином.

К полудню они вышли на тот путь, по которому много лет назад шли Гэндальв, Бильбо и гномы. Через несколько миль Долгоброд вывел их на высокий откос над трактом.

Тракт в этом месте уходил от реки Хмурой и прижимался к горам, извиваясь в кустарнике и вересковых зарослях в узкой долине, ведущей в сторону Брода. Спускаясь по откосу, скиталец показал хоббитам камень в траве. На нем еще можно было разобрать следы рун и полустертые тайные знаки, вытесанные гномами.

– Уж не этот ли камень обозначал, где закопано золото троллей? – спросил Мерри. – Интересно, из добычи Бильбо что-нибудь осталось? Скажи, Фродо!

Фродо смотрел на камень и жалел, что Бильбо привез из Путешествия не только обычный безвредный клад, а и гибельное сокровище, расстаться с которым гораздо труднее.

– Ничего не осталось, – ответил он другу. – Бильбо все раздал. Сказал мне, что не может считать своим золото, которым владели грабители.

* * *

Тракт тихо дремал в вечерних тенях. Кажется, они были на нем одни. Но в любом случае выбирать не приходилось, и они спустились по откосу на дорогу, пошли по ней влево со всей возможной скоростью. Вот и солнце скрылось за высокой скалой. С гор задул холодный встречный ветер.

Они уже собирались подыскать в стороне от дороги подходящее местечко для ночлега, как вдруг услышали звук, от которого все страхи сразу вернулись: позади кто-то скакал верхом.

Они оглянулись, но ничего не увидели, потому что Тракт в этом месте несколько раз сворачивал. Поспешно сойдя с него, путники быстро вскарабкались вверх по склону, заросшему вереском и черникой, добрались до густого орешника и спрятались в нем. Тракт теперь серел в сумерках локтей на тридцать ниже.

Стук копыт приближался быстро, невидимый конь легко касался земли: цок-цок… Потом до них донесся еле слышный серебристый перезвон, его обрывал ветер.

– Кони Черных Всадников так не скачут, – сказал Фродо, прислушиваясь.

Остальные хоббиты облеченно вздохнули и согласились, но смотрели на тракт недоверчиво. Они так долго жили в страхе преследования, что любой звук казался им враждебным и зловещим. А скиталец подался вперед, нагнулся к дороге, приложив ладонь к уху, и лицо его радостно просветлело.

В наступившей полутьме негромко шелестели листья на кустах. Звон сбруи и цокот копыт слышались все явственнее. Вдруг на дороге показался скачущий рысью белый конь. Его шерсть блестела в тени светлым пятном, уздечка, украшенная живыми звездами самоцветов, переливалась и мерцала. Плащ всадника развевался за плечами, капюшон был откинут, золотые волосы шевелил ветер, и Фродо показалось, что от всей фигуры и одежды всадника исходит сияние, словно пробивается изнутри.

Долгоброд выскочил из укрытия и прыжками помчался вниз по вереску к тракту. Не успел он добежать и крикнуть, как всадник повернул голову и натянул поводья, сдерживая коня. Заметив Долгоброда, он спрыгнул на землю и побежал ему навстречу, восклицая:

– Аи на вэдуи, Дунадан! Маэ гованнэн!

Его слова и чистый звонкий голос прогнали последние страхи: всадник был эльфом. Ничьи голоса так дивно не звучат. Но в возгласе слышалась тревожная нота, и с Долгобродом эльф заговорил поспешно и озабоченно.

Вскоре скиталец жестом подозвал хоббитов, они выбрались из кустов и сбежали на тракт.

– Это Глорфиндэл, он живет в Доме Элронда! – сказал Долгоброд.

– Привет тебе, рад встрече! Наконец-то! – произнес высокородный эльф, обращаясь к Фродо. – Я был послан из Райвендела искать тебя. Мы боялись, что ты попадешь в беду по дороге.

– Значит, Гэндальв уже в Райвенделе? – радостно воскликнул Фродо.

– Нет. Когда я выезжал, его не было. Но прошло десять дней, – ответил Глорфиндэл. – Элронд встревожен. Мои родичи, путешествуя по вашим землям за Берендуином, узнали, что у тебя не все ладно, и как только смогли, прислали вести. Они сообщили, что Девятеро вышли в мир, что ты несешь великую ношу, не зная, куда, и блуждаешь без проводника, ибо Гэндальв не вернулся. Тех, кто может открыто выступить против Девятерых, даже в Райвенделе мало; но раз так случилось, Элронд выслал гонцов на север, юг и запад. Мы думали, что ты мог свернуть к пустоши, уходя от погони, заблудиться и затеряться там. Мне достался тракт. Примерно семь дней назад я перешел Мост через Митейтиль и оставил там знак. На Мосту оказалось трое слуг Саурона. Я прогнал их, они отступили к западу, и я их некоторое время преследовал. Потом встретил еще двоих, но те свернули к югу. Я стал искать твой след. Два дня назад обнаружил его у Моста. А сегодня заметил, где вы спускались с гор. Но скорее! Времени на обмен новостями у нас нет. Раз ты уже здесь, придется рискнуть и пойти по тракту. За нами пятеро. Почуяв твой след, они помчатся за нами, как ураган. Это не все. Я не знаю, где еще четверо. Боюсь, у брода нас ждет засада.

Пока Глорфиндэл говорил, вечерние тени сгущались. Фродо почувствовал, что страшно устал. Как только солнце покатилось за горы, у него перед глазами снова поплыл туман, а сейчас словно Тень пала между ним и его друзьями, он с трудом различал их лица. Снова навалилась боль, начался озноб. Его качнуло, он схватился за руку Сэма.

– Моему хозяину плохо, он ранен, – сердито сказал Сэм. – Ему нельзя ехать ночью, ему нужен отдых.

Глорфиндэл успел подхватить Фродо, заботливо взял его на руки и тревожно посмотрел ему в лицо.

Долгоброд коротко рассказал о нападении на их стоянку у горы Ветров и о смертоносном кинжале, вынул сохраненную им рукоять и протянул эльфу. Тот вздрогнул, беря ее в руки, но рассмотрел внимательно.

– На этой рукояти злодейские письмена, – сказал он. – Обычному глазу они не видны. Сохрани ее, Арагорн, до Дома Элронда. Но будь осторожен, пореже прикасайся к ней руками! Увы! Чтобы излечить рану, нанесенную таким оружием, моего искусства не хватит. Я сделаю все, что смогу, но тем более настаиваю, что сейчас некогда отдыхать.

Он ощупал плечо Фродо вокруг раны и помрачнел, словно обнаружил нечто очень тревожное. Но Фродо при этом почти согрелся, рука стала не такой ледяной, боль уменьшилась. Туман вокруг него посветлел, словно туча уплыла, он яснее увидел друзей и почувствовал, что к нему возвращаются силы, а вместе с ними – надежда.

– Ты сядешь на моего коня, – сказал Глорфиндэл. – Я подтяну стремена к самому седлу, а ты держись крепче и не бойся: мой конь не сбросит седока, которого я прикажу ему везти. Он скачет легко и плавно, а если нагрянет опасность, он унесет тебя так быстро, что даже черные кони врагов не догонят.

– Нет, – сказал Фродо. – Никуда он меня не унесет, потому что я сам не поеду ни в Райвендел, ни в другое место, если при этом придется оставить друзей в опасности.

Глорфиндэл ответил ему улыбкой.

– Сомневаюсь, чтобы твои друзья оказались в опасности, если ты их оставишь! По-моему, преследователи оставят нас в покое, устремившись за тобой. Опасность нам грозит из-за тебя, Фродо, и твоей ноши.

Возразить было нечего, и Фродо согласился оседлать белого коня Глорфиндэла. На пони вместо него навьючили большую часть ноши остальных.

Всем стало легче идти, и они двинулись в путь довольно быстро. Но вскоре хоббитам стало трудно успевать за неутомимым эльфом, который уверенно вел их в сумерках, потом в сплошной темноте. Не было ни звезд, ни луны. Остановиться он разрешил только на рассвете. К этому времени Пипин, Мерри и Сэм, спотыкаясь, засыпали на ходу, и даже Долгоброд устал, судя по тому, как он опустил плечи. Фродо, сидя на коне, погрузился в темную дрему.

Они упали в вереск, чуть отойдя от дороги, и заснули мгновенно. Глорфиндэл остался в дозоре, а когда он их разбудил, им показалось, что они не спали, только закрыли глаза – и уже вставать. Но солнце было высоко, ночь прошла, туман растаял.

– Выпейте! – сказал им Глорфиндэл, наливая каждому немного жидкости из кожаной фляги, отделанной серебром. Жидкость была прозрачна, как родниковая вода, и без всякого вкуса, ни теплая, ни холодная. Но, выпив, они сразу почувствовали, как по телу разливается сила и бодрость. Кусок черного хлеба и сушеные фрукты (все, что у них осталось) после такого питья утолили голод лучше, чем сытный завтрак в Хоббитшире.

* * *

Но отдыхали они, оказывается, меньше пяти часов, и вот уже снова вышли на Тракт. Глорфиндэл подгонял их по-прежнему, позволил лишь два коротких привала в течение дня. Так они успели до наступления темноты пройти около двадцати миль и подойти к тому месту, где тракт сворачивал вправо и по дну ущелья вел прямо к Бруиненскому броду.

До сих пор хоббиты не видели и не слышали никаких признаков погони, но Глорфиндэл часто останавливался, поджидая их, и в такие моменты прислушивался, и на лице его появлялось тревожное выражение. Раз или два он обращался к Долгоброду по-эльфийски.

Но как бы ни тревожились их проводники, а к вечеру стало ясно, что ночью хоббиты не смогут продолжать путь. Их шатало от усталости, они спотыкались и были не в состоянии думать ни о чем, кроме того, что у них болят ноги. Рана Фродо болела вдвое сильнее, чем вчера, и в белый день все вокруг казалось ему призрачно серым и расплывчатым. Он почти с нетерпением ждал темноты, чтобы не видеть пустого выцветшего мира.

* * *

На следующее утро они тронулись в путь рано: до брода было еще немало миль, и хоббиты старались ковылять как можно быстрее, чувствуя страшную усталость, которая с каждым днем накапливалась.

– У реки ждет самая большая опасность, – сказал Глорфиндэл. – Сердцем чую, что погоня близко, а перед Бродом, наверное, засада.

Дорога продолжала спускаться вниз, на обочинах местами росла густая трава, и хоббиты старались, где можно было, идти по ней, чтобы отдыхали ступни. После полудня, ближе к вечеру, они подошли к месту, где тракт внезапно нырял в густую сень высоких сосен, а затем втискивался в глубокую теснину с влажными боками из красного камня. Здесь так гулко раздавалось эхо от их шагов, что казалось, идет множество ног, обгоняя друг друга. Внезапно, словно из темных ворот, тракт вырвался на свет. Перед ними был крутой спуск, дальше около мили – ровное место перед Бруиненским бродом. За рекой подымался крутой бурый берег, по нему вилась дорога; а еще дальше громоздились на фоне гаснущего неба высокие горы, отрог за отрогом, плечо к плечу, пик за пиком.

Из ущелья еще катилось эхо, словно их догоняли собственные шаги, и шум, похожий на свист ветра в соснах. Глорфиндэл обернулся, прислушался и, громко вскрикнув, бросился вперед, к Фродо.

– Лети! – крикнул он. – Спасайся! Враги догоняют!

Белый конь рванулся вперед. Хоббиты побежали вниз по Тракту. Глорфиндэл с Долгобродом прикрывали их. Не успели они преодолеть половины спуска, как услышали отчетливый стук копыт. Из теснины позади них галопом вынесся Черный всадник. Он натянул поводья, приостановил коня и качнулся в седле. За ним показался еще один, потом еще и наконец, двое.

– Скачи вперед! Скачи! – кричал Глорфиндэл Фродо.

Хоббит не слушал и медлил. Странное оцепенение овладело им. Он перевел коня на шаг и обернулся. Всадники на крупных жеребцах стояли на горе, как темные статуи, грозные и четкие, а лес, и дол, и горы вокруг него словно расплылись в тумане. Вдруг хоббит нутром понял, что это они молча приказывают ему ждать.

И тут в нем проснулся страх и одновременно гнев. Он бросил поводья, выхватил из ножен меч, сверкнувший алой молнией.

– Скачи! Скачи вперед! – кричал Глорфиндэл, потом громко и отчетливо приказал коню по-эльфийски: – Норо лим, норо лим, Асфалот!

Белый конь вихрем помчался по тракту к броду. Тут же с горы сорвались в страшной погоне черные кони. Всадники взвыли, их жуткий крик напомнил Фродо первый настоящий страх в далеком лесу Восточной чверти. На крик ответили, и к ужасу Фродо и его друзей, из-за деревьев и камней слева от тракта вылетело еще четверо Всадников. Двое помчались к Фродо, двое – бешеным галопом к Броду, ему наперерез. Ему казалось, что враги мчатся, как ветер, и одновременно вырастают и темнеют, оказываясь на той же дороге, что и он. Фродо оглянулся через плечо, но друзей не увидел. Погоня приотстала: даже их огромные жеребцы не выдержали скорости белого эльфийского скакуна. Но хоббит посмотрел вперед – и понял, что надежды нет. Он не успеет доскакать до брода – те, кто ждал в засаде, отрежут ему путь. Теперь он ясно видел их: черные капюшоны и плащи исчезли; на них были серые и белые одежды; в бледных руках – обнаженные мечи, на головах – шлемы; глаза горели холодным огнем, и они звали его жуткими голосами.

Страх проник в мозг Фродо и заполнил его всего. Он забыл про свой меч. Он даже не мог кричать, только закрыл глаза и пригнулся к конской шее. Ветер свистел у него в ушах, серебряные колокольцы на сбруе бренчали резко и странно. Мертвящий холод пронзил его ледяным копьем, а эльфийский конь в последнем рывке белой молнией пролетел перед самой мордой черного коня. Фродо услышал, как заплескалась вода под копытами, и увидел белую пену. Потом его словно подняло – его конь вышел из реки и начал подниматься по камням на берег. Берег был крут. Брод был пройден.

Но преследователи настигали его. Поднявшись на Холм, Асфалот остановился и гневно заржал, обернувшись назад. Внизу на противоположном берегу стояли все девять Всадников, глядя на Фродо снизу вверх. От угрозы, исходившей от них, Фродо затрепетал. Больше им ничто не мешает, Брод – не преграда, они его перейдут так же легко, как и он; отсюда до Райвендела – долгий неведомый путь, пытаться уйти бесполезно, и они приказывают ему стоять, он чувствует. Ненавидя их всем существом, он не мог шевельнуться: сил не было.

Вдруг первый всадник пришпорил коня. Тронув воду копытом, конь встал на дыбы. С огромным усилием Фродо выпрямился в седле и замахнулся маленьким мечом.

– Прочь! – закричал он. – Назад в свой Мордор, оставьте меня!

Его голос был тонок, как струна, и резко отдался в собственных ушах.

Всадники на мгновенье остановились, но Фродо не обладал могуществом Бомбадила. В ответ ему раздался леденящий смех.

– Назад, к нам! – закричали они. – Мы возьмем тебя в свой Мордор!

– Уходите… – прошептал он.

– Кольцо! Кольцо! – закричали они жуткими неумолимыми голосами, и тут же их предводитель погнал коня в реку.

За ним двинулись еще два Всадника.

– Именем Элберет и прекрасной Лютиэнь! – произнес Фродо, собрав последние силы и подняв меч повыше. – Не будет вам ни меня, ни Кольца!

Предводитель Черных в середине брода грозно встал в стременах и поднял руку. Фродо замер. Язык его присох к гортани, сердце бешено заколотилось. Мечик вдруг сломался и выпал из дрожащих пальцев. Асфалот взвился на дыбы и захрапел, а первый черный конь уже занес копыто над берегом.

И тут раздался рев и грохот – оглушительный шум потока, катящего крупные камни. Словно в тумане Фродо увидел, как река внизу вздулась, пенной конницей вздыбив волны. Ему почудилось, что там не гребни волн, а шлемы в белых перьях, белые всадники над буйными гривами белых коней. Трое Черных, не успев выйти на сушу, были сметены, исчезли в сердито грохочущей пене; оставшиеся растерянно попятились.

Теряя сознание и проваливаясь в серую мглу, Фродо услышал крики, и ему показалось, что за всадниками на том берегу он видит Белого Воина, от которого исходит свет, а за ним – маленькие неясные фигурки с красными факелами.

Черные кони ошалели, рванули и унесли седоков в поток. Душераздирающие крики потонули в грохоте реки.

Фродо понял, что падает, успел подумать, что грохочущая стихия сейчас обрушится на него и поглотит его вместе с врагами, – и больше ничего не слышал и не видел.