Текст книги "Властелин Колец"

– Увы! Здесь задерживаться нельзя, – сказал Арагорн. Он оглянулся на горы, поднял меч и воскликнул: – Прощай, Гэндальв! Говорил я тебе: «Берегись переступать порог Мории». Горе нам, я был прав. А без тебя наш Поход почти безнадежен!

Скиталец повернулся к Отряду:

– Пойдем без надежды. По крайней мере мы еще можем отомстить. Крепитесь, друзья, не плачьте. Перед нами еще долгая дорога и много трудов.

Все встали и осмотрелись. На севере долина кончалась глубоким ущельем между двумя большими горными отрогами. Над ним высились три белоснежных пика – Келебдил, Фануидхол и Карадрас, Гномьи горы. Ущелье было темным и узким, по нему стремительно мчал белопенный поток. Он начинался далеко, у самых гор, где над истоком в воздухе висело облако искрящихся брызг, а потом сбегал в Долину веселым водопадом по множеству каменных уступов.

– Это Ступени Димрилла, – сказал Арагорн, показывая на водопад. – Там, рядом с водопадом, есть ступенчатая дорога, и мы пришли бы в долину по ней, если бы судьба оказалась добрее.

– Или Карадрас не такой злой, – сказал Гимли. – Вон он, весь в солнце, ухмыляется! – Гном показал кулак самому дальнему пику и отвернулся.

Отроги хребта к востоку резко обрывались. Там разлеглись равнины, пропадая в тумане, а хребет тянулся на юг, сколько хватало взгляда. Примерно в миле от места, где стоял Отряд, но немного ниже, было темное озеро, длинное, похожее по форме на закругленный наконечник копья, направленный в северное ущелье. Южная часть озера освещалась солнцем, но и там его вода казалась темно-синей, как вечернее небо, если смотреть на него из освещенной комнаты. Поверхность озера была совершенно гладкой, без единой рябинки. Яркая зелень обрамляла его ступенчатой террасой.

– Бездонный Келед-Зарам, Зеркальное озеро! – печально сказал Гимли. – Помните, как он говорил: «Надеюсь, ты его увидишь и порадуешься; но мы не сможем там задерживаться». Долго мне теперь идти до радости. Мне нельзя задерживаться, а он остается здесь!

* * *

Отряд спускался в долину по единственной дороге от Ворот. Она была заброшена и разбита, местами извивалась тропкой в зарослях вереска и утесника, облепивших растрескавшиеся камни. Но все же было видно, что некогда в гномье королевство вел широкий и большой тракт. Кое-где у дороги стояли или лежали разбитые каменные статуи, поднимались зеленые курганы, на которых росли березы или елки, шелестевшие на ветру. Когда дорога вдруг резко свернула на восток к Зеркальному озеру, они увидели недалеко от берега одинокую колонну со сбитой верхушкой.

– Это Столп Дарина! – воскликнул Гимли. – Я не могу пройти мимо, не рассмотрев ближе чудо этой долины!

– Только быстро! – сказал Арагорн, оглядываясь назад, туда, где были Ворота. – Солнце заходит рано. Орки, наверное, до сумерек из пещер не выйдут, но все же надо подальше уйти, пока не настала ночь. Сегодня она будет темной, серп луны совсем тонкий.

– Пойдем со мной, Фродо! – сбегая с дороги, позвал гном. – Я считаю, ты должен увидеть Келед-Зарам!

Он побежал по траве вниз, Фродо – за ним. Притяжение тихой синей воды оказалось сильнее усталости. Сэм последовал за хозяином. У колонны Гимли приостановился и поднял голову. Столп растрескался от времени. Полустертые руны на нем уже нельзя было прочитать.

– Столп поставлен в том месте, откуда Дарин впервые заглянул в Зеркальное озеро, – сказал гном. – Давайте заглянем в него и мы!

Они наклонились к темной воде. Сначала в ней ничего не было видно. Потом в глубокой сини постепенно проступили очертания окружающих гор, в озере их снежные пики были похожи на белые костры, и яркие звезды сверкали в воде, как утонувшие алмазы, – хотя в настоящем небе светило солнце.

Нагнувшихся над ним путников озеро почему-то не отразило.

– О прекрасный и удивительный Келед-Зарам! – воскликнул Гимли. – Здесь лежит Корона Дарина в ожидании его пробуждения. Прощай! – Он поклонился озеру и поспешил по траве назад на дорогу.

– Что ты увидел? – спросил Пипин Сэма уже на дороге. Но Сэм, погрузившись в свои мысли, не ответил.

* * *

Вскоре дорога свернула к югу и сбежала вниз в долину. Немного ниже озера путешественники подошли к глубокому родниковому колодцу с кристально чистой водой. Через отверстие в камне вытекал тонкий ручеек и, сверкая, скатывался в крутое каменное ложе.

– С этого родника начинается Келебрант, – сказал Гимли. – Не пейте здесь, вода очень холодная. Как лед.

– Келебрант, или Серебринка, питается из многих других горных потоков и скоро становится сильной быстрой рекой, – рассказывал на ходу Арагорн. – Мы много миль будем идти по ее берегу, ибо я поведу вас по пути, который наметил для Отряда Гэндальв. Сначала мы отправимся к слиянию Келебранта с Великой Рекой, это вон в том направлении через лес.

Все посмотрели в ту сторону, куда указал Арагорн, и увидели, как поток скатывается на дно ущелья, а потом весело бежит дальше и пропадает в золотистой мгле.

– Там леса Лотлориэна, – сказал Леголас, – прекраснейшего из всех эльфийских поселений! Таких деревьев нигде больше нет. В Лотлориэне у них листья осенью не опадают, а становятся золотыми. Осыпаются они только весной, когда появляется свежая зелень и на ветвях распускаются желтые цветы; золото под ногами, золото над головой и гладкие серые стволы, как серебряные колонны… Так поется в песнях Темнолесья. Если бы я мог попасть туда весной, как бы радовалось мое сердце!

– Мое там и зимой радуется, – сказал Арагорн. – Но до Лориэна много миль. Поспешим!

* * *

Еще некоторое время Фродо и Сэм пытались идти наравне с остальными, но Арагорн вел их очень быстро, не меняя широкого шага, и они начали отставать. Они ничего не ели с раннего утра. Рана Сэма горела огнем, у него кружилась голова. Несмотря на яркое солнце, его знобило на прохладном ветру после жаркой Морийской тьмы. Он весь дрожал. А Фродо было все труднее передвигать ноги, не хватало воздуха.

Наконец, Леголас оглянулся и, увидев их далеко позади, что-то сказал Арагорну. Все остановились, а Арагорн бегом вернулся к отставшим хоббитам, позвав за собой Боромира.

– Прости, Фродо! – воскликнул он огорченно. – Сегодня так много всего произошло, и надо было спешить, я забыл, что ты ранен. Да и про Сэма тоже. Что же вы сами молчали? Надо было хоть чем-то вам сразу помочь, но орки… Потерпите еще самую малость – совсем близко есть место, где можно отдохнуть. Там я постараюсь сделать все, что смогу. Давай, Боромир, возьмем их на руки!

Скоро они подошли к новому ручью, который, журча, впадал в Серебринку с запада. Уже вместе они водопадиком перекатывались через замшелый камень, и веселая речка пенным потоком текла по оврагу, на крутых склонах которого из зарослей черники и папоротника торчали невысокие кривые елки. Внизу у воды были узкие зеленые поляны. Здесь, возле речки, катившейся по блестящим камешкам, они сделали привал. Было примерно три часа пополудни, солнце клонилось к западу, а они прошли всего несколько миль от Ворот.

Пока Гимли и два младших хоббита собирали сухую траву и еловые ветки, разжигали костер и ходили за водой, Арагорн занялся ранами Фродо и Сэма. Рана Сэма была неглубокой, но еще кровоточила, и Арагорн, осматривая ее, сначала нахмурился, но через минуту с облегчением вздохнул.

– Везучий ты, Сэм! – сказал он. – Первый убитый орк многим обходился гораздо дороже. Орчьи ятаганы очень часто бывают отравлены, а в твою царапину яд, похоже, не попал. Я ее немножко полечу, и она скоро заживет. Когда Гимли вскипятит воду, промой ее вот этим, – Арагорн открыл сумку и достал связку сухих листьев. – Листья высохли и потеряли часть целебных свойств, – сказал он. – Но это афелас, который я собрал неподалеку от горы Ветров. Раскроши один листок, брось в кипящую воду, потом промой рану этим отваром, и я тебя перевяжу. Теперь твоя очередь, Фродо!

– А со мной все в порядке, – сказал хоббит, не разрешая Арагорну расстегивать на нем куртку. – Поем, посплю, и совсем пройдет.

– Ну нет, – сказал Арагорн. – Сам сказал, что попал между молотом и наковальней. Надо посмотреть, чем это кончилось. Чудо, что ты вообще живой.

Он осторожно снял с Фродо старую куртку и поношенную рубашку… ахнул от изумления и тут же рассмеялся. Серебряная кольчуга заискрилась на свету, как морская рябь под солнцем. Арагорн бережно снял ее с хоббита, поднял повыше, так что камни в ней засверкали, как звезды, а колечки зазвенели, словно дождинки, когда они сыплются в пруд.

– Взгляните, друзья! – воскликнул скиталец. – Славная хоббичья шкурка годится, чтоб облачить эльфийского принца! Все охотники Среднеземья поскакали бы в Хоббитшир, если бы узнали, что у хоббитов есть такие шкурки!

– И стрелы всех охотников мира летали бы зря! – сказал Гимли, пораженный увиденным. – Ее не пробьешь, это же мифриловая кольчужка! Из мифрила! Такой красивой я в жизни не видел и не представлял, что такое можно сделать. Так Гэндальв о ней говорил? Тогда он ее недооценил. Но подарена, кому надо, и удивительно во-время!

– А я-то думал, чем вы с Бильбо занимаетесь, запершись в его каморке, – сказал Мерри. – Молодчина старик, пусть живет долго! Я его теперь еще больше люблю. Надеюсь, нам представится случай рассказать ему, как она помогла.

На правом боку и на груди Фродо темнел огромный кровоподтек. Под кольчугой была рубаха из мягкой кожи, в одном месте она прорвалась, и мифриловые кольца глубоко вдавились в тело. На левом бедре осталась ссадина в том месте, которым хоббит ударился о стену. Неприятно, но ничего опасного.

Пока остальные готовили еду, Арагорн сам заварил афелас и промыл царапины Сэма и синяки Фродо. Острый, но приятный запах разнесся по оврагу, и, вдыхая целебный пар, путники почувствовали, как он снимает усталость. У Фродо бок уже почти не болел, и стало легче дышать, хотя синяк потом долго не проходил и трогать его было больно. Арагорн сделал ему мягкую повязку.

– Кольчуга у тебя удивительно легкая, – сказал он хоббиту, – поэтому надень ее опять, если сможешь натянуть. Я очень рад, что она у тебя есть. Носи ее, не снимая, и спи в ней, пока не придешь в такое место, где будешь в полной безопасности. Но пока ты в походе, такие случаи будут нечасты.

* * *

Когда все поели, Отряд снова собрался в путь. Костер загасили и постарались скрыть все следы своей стоянки. Потом вышли из оврага на дорогу. Солнце вскоре закатилось за горы на западе, и подножия гор оказались в глубокой тени. Из долин и ущелий поднимался туман. На востоке неяркий вечерний свет еще ложился на дальнюю равнину и лес. Сэм и Фродо после привала оживились и чувствовали себя достаточно бодро, чтобы идти быстрым шагом, так что друзья прошли за Арагорном еще почти три часа всего с одной короткой остановкой.

Потом совсем стемнело. Наступила ночь. В небе было много звезд, но тонкий месяц в это время года всходил поздно. Фродо шел последним, вместе с Гимли, стараясь ступать как можно неслышнее и ловя каждый звук в ночи. Они шли молча. Первым заговорил Гимли.

– Ни звука вокруг, только ветер шумит, – сказал он. – Гоблинов рядом нет, или у меня уши дубовые. Будем надеяться, что, выгнав нас из Мории, орки успокоились. Может, они только этого и хотели, а до нас, – я имею в виду, до Кольца, – им дела нет, они про это ничего не знают? Хотя орки часто преследуют врагов по многу гонов, а мы убили их предводителя…

Фродо не ответил. Он взглянул на Жало, клинок не светился. Но рядом кто-то был. Хоббит слышал – или ему показалось, что слышал, – быстрые легкие шаги. Первый раз, когда стемнело, и вот сейчас опять. Он быстро обернулся и заметил – или ему снова показалось, – два бледных огонька. Они будто метнулись в сторону и пропали.

– Что там? – спросил его Гимли.

– Не знаю, – ответил Фродо. – Мне показалось, что сзади шаги, потом показалось, что огоньки – или глаза. И в Мории мне что-то похожее часто чудилось.

Гимли остановился и нагнул голову.

– Ничего не слышу, – слазал он. – Только травы с камнями разговаривают. Пойдем быстрее! А то наших уже не видно.

* * *

Ночной ветер в долине был холодным и дул путникам в лицо. Потом впереди них встала стена густой серой тени, и они услышали новый шум, это шелестели и хлопали листья на ветру.

– Лотлориэн! – воскликнул Леголас. – Лотлориэн! Мы дошли до окраины Золотого Леса. Как жаль, что сейчас зима!

В темноте высокие деревья казались еще выше, их ветки нависали над дорогой, которая, как и ручей, вбежала в лес. В слабом свете звезд стволы были серыми, а вздрагивающие от ветра листья искрились темным золотом.

– Лотлориэн! – сказал Арагорн. – Какой радостный ветер в листве! Мы прошли всего пять гонов от Ворот Мории, но дальше можем не спешить. Будем надеяться, что доблесть эльфов охранит нас здесь от опасности.

– Если эльфы еще живут здесь… – сказал Гимли. – Этот мир уже омрачен.

– Эльфы Темнолесья давно не возвращались в земли, откуда ушли много веков назад, – сказал Леголас. – Но мы слышали, что в Лориэне жизнь не угасла. Здесь есть какое-то доброе волшебство, тайная сила, которая не пропускает в Лес Зло. Сами обитатели Леса редко показываются. Может быть, переселились вглубь, подальше от своей северной границы.

– Да, они действительно живут в глубине Леса, – сказал Арагорн, вздохнув, словно о чем-то вспомнил. – Надо рассчитывать на свои силы, во всяком случае, в эту ночь. Мы зайдем поглубже в деревья, потом свернем с дороги и найдем место для ночлега.

И он сделал шаг вперед, однако Боромир неуверенно медлил.

– А другой дороги нет? – спросил он.

– Какую дорогу лучше этой ты бы хотел? – спросил Арагорн.

– Простую прямую дорогу, пусть даже через лес мечей, – ответил Боромир. – По чужим и странным тропам идет пока Отряд, и все время нас преследуют неудачи. Я не хотел идти в Тень Мории, и мы понесли там тяжелую утрату. Теперь ты говоришь, что мы должны идти в Золотой лес. В Гондоре я слышал об этом месте, как о гибельном крае, из которого мало кто возвращается, и почти никто не возвращается самим собой.

– Правильнее сказать, что никто не выходит из Лориэна, не изменившись, – возразил Арагорн. – Ты же хотел сказать «без урона»? Мудрость гондорцев поколебалась, Боромир, если в вашей столице стали плохо говорить о Лотлориэне. Но думай, что хочешь, а у нас нет другого пути. Не согласен – иди назад к Воротам Мории, лезь без дороги через горы или добирайся до Реки и плыви в одиночку.

– Согласен, веди! – произнес Боромир. – Но Лес опасен.

– Опасен, – сказал Арагорн. – Он справедлив и поэтому опасен. Но только для Зла и для тех, кто приносит зло с собой. За мной, вперед!

* * *

Путники прошли по лесной дороге немногим больше мили и увидали новый поток, шумно скатывающийся с поросших деревьями склонов с запада на восток. Справа от них он плескался водопадом, перед ними пересекал дорогу и вливался в Серебринку где-то за деревьями.

– Это Нимродэль! – сказал Леголас. – Лесные эльфы сложили о ней немало песен, и мы их поем у себя на севере, не в силах забыть радугу над ее водопадами и золотые цветы в ее пенных волнах. Сейчас они темны и вокруг темно. Мост разрушен… Я омочу ноги в воде, ибо говорят, что вода этой речки снимает усталость. – Эльф сбежал по крутому берегу к воде и ступил в нее.

– Идите сюда! – крикнул он спутникам. – Тут мелко! Перейдем вброд, а на другом берегу можно отдохнуть. Под плеск водопада мы заснем и забудем печали.

Путники друг за другом пошли за Леголасом через речку. Войдя в воду, Фродо у самого берега ненадолго остановился. Прохладная вода словно ласково гладила натруженные ноги, смывая пыль, в середине брода она дошла ему до колен, ощущать ее было приятно, и он почувствовал, как вся дорожная усталость и грустные мысли уплывают с белой пеной.

* * *

Друзья перешли речку, сели на поляне, приготовили еду и спокойно поели, а Леголас стал им рассказывать легенды о Лотлориэне, сохранившиеся в памяти эльфов Темнолесья, и о том, как солнечный и звездный свет играл на лугах у Великой реки, когда над миром не было Тени.

Вот он умолк, и в полутьме осталась только музыка водопада. Постепенно Фродо стало казаться, что он различает в песне вод нежный девичий голос…

– Слышите голос Нимродэли? – спросил Леголас. – Я спою вам о девушке, которую звали Нимродэль, как и речку. Она жила здесь много лет назад. Это очень красивая песня на нашем лесном языке. В Райвенделе ее поют на вестроне, вот так, – и тихим-тихим голосом, чуть громче, чем шелест листьев, Леголас начал:

 
В легком плаще с золотой каймой,
В сапожках серебристых,
Эльфийка юная –  словно весной
Звездочка в небе чистом.
 
 
Кудри светящиеся волной,
И узкий обруч в кудрях –
Так в буках Лотлориэна золотой
Луч солнца играет в ветвях.
 
 
Улыбка нежная, ясный взгляд,
Руки белые, как молоко;
А ходит так, словно листья летят, –
Плавно и легко.
 
 
Песни ее серебристая трель
Весельем звучала всегда,
Ибо весел был водопад Нимродэль,
Белопенная звон-вода…
 
 
Нимродэль было имя ее тогда,
Теперь это –  только река,
Чья светло-серебряная вода
Плещется среди скал…
 
 
…В серой бухте корабль ее долго ждал
Под защитой седой скалы,
А Море катило за валом вал
На берег из дальней мглы.
 
 
Вот к ночи ветер страшно завыл,
И, оборвав канат,
Корабль в открытое Море уплыл,
Чтоб не вернуться назад.
 
 
Заря окрасила в розовый цвет
Пену седых волн,
И Амрот увидел, что берега нет,
И проклял коварный челн.
 
 
Он ждал, когда придет Нимродэль,
На судне провел ночь,
А теперь его волны в морскую купель
Несли от любимой прочь.
 
 
Был Амрот эльфийским королем –
Ах, где же, где он теперь?
В Лотлориэне, в лесу Золотом
Простилась с ним Нимродэль.
 
 
Но встречи с любимой рок ему,
Наверное, не судил.
В бурное Море, в туманную мглу
Корабль его уносил.
 
 
Он бросился в Море, как стрела
Срывается с тетивы…
Он к берегу плыл, но морская мгла
Сомкнулась над ним, увы!
 
 
Корона пены на волосах
У того, кто был королем,
И руки, как крыла лебединого взмах…
Так кончаются песни о нем.
 
 
Эльфы об Амроте ничего
Не слыхали с тех пор…
И Нимродэль не дошла до него,
Пропала средь диких гор…
 

Голос Леголаса задрожал, песня оборвалась.

– Не могу больше петь, – сказал эльф. – Это только отрывки, остальное я забыл. Песня очень длинная и очень печальная, ибо она рассказывает о бедах, пришедших в Лориэн Цветущий, когда гномы разбудили Зло в горах…

– Гномы никакого зла не делали! – сказал Гимли.

– Я не говорил «делали», я сказал «разбудили», – печально возразил Леголас. – Зло пришло. Тогда много эльфов, родичей Нимродэли, покинули свои жилища и ушли из Лотлориэна… А она пропала далеко на юге, в Белых горах: не пришла на корабль, где напрасно ждал ее любимый Амрот. Но до сих пор весной, когда ветер поет в молодых листьях, можно услышать эхо ее голоса над водопадом, названным ее именем. А южный ветер доносит с океана голос Амрота. Поток Нимродэль впадает в Серебринку, которую эльфы называют Келебрантом, Келебрант – в Великий Андуин, а Андуин – в залив Белфалас, откуда отплывали корабли эльфов Лориэна. Ни Амрот, ни Нимродэль к нам не вернулись.

Говорят, что она жила в ветвях большого дерева у водопада; в Лориэне у эльфов был обычай строить дома на деревьях, может быть, они и сейчас так живут. Поэтому их назвали древесным племенем, галадримами. В их Лесу растут гигантские деревья. Жители лесного края не копали себе таких жилищ, как гномы, и не строили каменных твердынь, пока не надвинулась Черная Тень.

– Наверное, и в наши дни здесь на деревьях спокойнее и безопаснее, чем внизу на земле, – произнес Гимли, оглядываясь через речку на дорогу в долину Димрилла, а потом посмотрел вверх, на ветки.

– В твоих словах заключен хороший совет, Гимли, – сказал Арагорн. – Дом построить мы не можем, но давайте сегодня попробуем провести ночь на дереве, как галадримы, если сумеем забраться повыше. Давайте не терять времени, а то мы уже дольше просидели у дороги, чем было бы разумно.

* * *

Отряд свернул с дороги и углубился, наконец, в Лес, идя по берегу ручья на запад от Серебринки. Недалеко от водопада Нимродэль несколько больших деревьев росли рядом, протягивая ветви через поток. Стволы у них были мощные, но о высоте судить было трудно.

– Я влезу на дерево, – сказал Леголас. – Деревья – моя стихия, от корней до самых тонких веток, но таких я не видел. Наверное, это те самые мэллорны, о которых песни поют, – у них желтые цветы. Я никогда на такие не лазал. Хочу посмотреть, как они растут.

– Как бы они ни росли, – отозвался Пипин, – было бы удивительно, если бы на них можно было отдохнуть. Я не умею спать на ветке, как птица на насесте!

– Тогда рой нору, как у вас принято, – сказал Леголас. – Но рой быстрее и поглубже, если хочешь спастись от орков.

Эльф легко подпрыгнул и ухватился за ветку над головой. Но не успел раскачаться на ней, как вдруг из лиственного сумрака раздался повелительный голос.

– Даро! – приказал голос, и Леголас, удивившись и слегка испугавшись, спрыгнул на землю и прижался к стволу.

– Не двигайтесь, – прошептал он остальным, – стойте на месте и молчите.

Наверху кто-то тихо засмеялся, потом другой ясный голос заговорил по-эльфийски. Фродо мало понял из сказанного, ибо речь лесных эльфов за горами отличалась от языка их западных собратьев. Леголас поднял голову и что-то ответил говорившим на их языке.

– Кто они и что говорят? – спросил Мерри.

– Да эльфы же! – сказал Сэм. – Не слышишь, что ли, какие голоса?

– Да, они эльфы, – сказал Леголас. – И говорят, что ты так громко сопишь, что тебя и в темноте легко подстрелить.

Сэм поспешно прикрыл рот рукой, а Леголас продолжал:

– Еще они говорят, что вам нечего бояться. Они за нами уже долго наблюдают. Слышали мой голос из-за речки и догадались, что я – их северный соплеменник, поэтому не задержали нас при переходе через Нимродэль. Потом слышали, как я пел. Они просят меня вместе с Фродо к ним подняться; оказывается, им кое-что известно о нашем Походе. Остальных просят немножко подождать и покараулить под деревом, пока решат, что делать дальше.

* * *

Сверху из темноты появилась лестница. Сплетенная из серебристо-серой веревки, она чуть мерцала и казалась очень тонкой, но выдерживала при этом сразу многих. Леголас легко взбежал по ней, за ним медленно поднялся Фродо; верный Сэм полез за хозяином, стараясь не сопеть и дышать потише. Ветви гигантского мэллорна отходили от ствола почти горизонтально, а потом, как свечи, шли вверх. Но под верхушкой ствол весь разветвлялся, образуя нечто вроде большой чаши, и в ней была построена деревянная платформа – на всеобщем языке флет, а по-эльфийски тэлан. Забраться туда можно было через круглое отверстие в центре, из которого спускалась лестница.

Когда Фродо вылез, наконец, на флет, он увидел, что Леголас уже давно сидит в компании трех других эльфов, одетых во все серое, так что их трудно было заметить, пока они не двигались. Эльфы встали, один из них открыл спрятанный до сих пор фонарик и направил тонкий серебристый луч на лица Фродо и Сэма. Потом он убрал свет и произнес по-эльфийски слова приветствия. Фродо, как мог, запинаясь, ответил.

– Привет тебе! – снова произнес эльф, но уже на медленном вестроне. – Мы редко говорим на чужих языках, ибо живем в сердце Леса и неохотно общаемся с иноземцами. Мы ведь отрезаны даже от своих северных соплеменников. Только разведчики иногда выходят из Леса наблюдать за передвижением врагов и узнавать новости, а для этого приходится знать чужие языки. Я разведчик. Меня зовут Халдир. Мои братья, Орофин и Румил, почти не говорят на вестроне… О вас мы знаем, ибо посланцы Элронда, проходившие Ступенями Димрилла по дороге домой, побывали у нас. Мы много лет не слышали про полуростиков, или, как вы себя называете, хоббитов, и не знали, что вы еще живете в Среднеземье. Вы не похожи на злодеев, и с вами наш сородич, поэтому мы, по просьбе Элронда, охотно предложим вам дружбу, хотя пускать в Лес чужеземцев – не в обычае нашего племени. Сегодня останетесь на ночь здесь. Сколько вас?

– Восемь, – сказал Леголас. – Я, четыре хоббита, два человека… Один из них – Арагорн, Друг эльфов, его род – с Заокраинного Запада.

– Имя Арагорна сына Араторна в Лориэне знают, – сказал Халдир. – Наша Владычица к нему благоволит. Это все хорошо. Но ты перечислил лишь семерых.

– Восьмой – гном, – сказал Леголас.

– Гном! – сказал Халдир. – Совсем плохо. Мы с гномами не ладим с тех пор, как поссорились в Черные годы. Я не могу пропустить его через Лориэн. Гномы не должны ступать на нашу землю.

– Но он – гном из Одинокой горы, верноподданный Даина и друг Элронда, – сказал Фродо. – Элронд сам выбрал его нам в товарищи, он храбр и надежен.

Эльфы тихо посовещались, расспросили на своем языке Леголаса.

– Хорошо, – сказал, наконец, Халдир. – Мы вас всех пустим, хотя это и не положено. Если Арагорн и Леголас последят за гномом и будут отвечать за него, он пройдет через Лотлориэн, но только с завязанными глазами. А теперь разговоры пора кончать. Вашим спутникам нельзя больше оставаться на земле. Мы следили за реками и видели большую банду орков. Она шла вдоль гор с юга, по-видимому, в Морию, это было уже много дней назад. По окраинам Леса воют волки. Если вы вправду вышли из Мории, погоня должна следовать за вами по пятам. Завтра рано утром отправитесь дальше. Четверо хоббитов останутся здесь с нами – мы их не боимся! На следующем дереве тоже есть тэлан. Там могут спрятаться остальные. Ты за них будешь отвечать, Леголас! Если что случится, зови нас. И получше приглядывай за гномом!

* * *

Леголас немедленно спустился с дерева передать друзьям приглашение Халдира. Вскоре Мерри с Пипином уже взбирались на флет, – оба запыхались и, по-видимому, трусили.

– Вот! – сказал Мерри, отдышавшись. – Мы прихватили ваши одеяла и свои взяли. Все остальное Долгоброд спрятал в куче листьев.

– Они вам не понадобятся, – сказал Халдир. – Зимой на верхушках деревьев холодно, хоть сегодня ветер дует с юга; но еды и питья у нас столько, что мы сами согреемся и вас согреем, и есть запасные шкуры и плащи.

Хоббиты с радостью приняли приглашение к ужину (для них он был уже второй, и надо сказать, гораздо вкуснее первого), потом потеплее укутались в эльфийские меховые плащи, а сверху еще и в собственные одеяла, и попытались заснуть, но несмотря на усталость, легко это получилось только у Сэма. Хоббиты не любят высоты и никогда не спят наверху, даже когда у них в жилищах появляется этот «верх». Тэлан, по их понятиям, никак не годился для спальни. У него не только не было стен, но не было и перил – лишь с одной стороны стоял легкий переносной плетень – заслон от ветра.

– Надеюсь, что я не свалюсь на землю, если засну в этой голубятне, – бормотал Пипин, который никак не мог успокоиться.

– А если я завалюсь спать, то и буду спать, даже если свалюсь, – сказал Сэм. – И если меньше болтать, то свалюсь, вернее, завалюсь скорее. В общем, ты меня понял.

* * *

Фродо некоторое время лежал и смотрел на звезды, поблескивавшие в ветвях между бледными листьями. Сэм похрапывал рядом. В полутьме еле различались серые контуры фигур двух эльфов, которые сидели севершенно неподвижно, обняв руками колени, и разговаривали шепотом. Третий спустился на нижние ветки караулить. Наконец, убаюканный шелестом ветра в ветвях и ласковым плеском Нимродэли, Фродо заснул, вспоминая песню Леголаса.

Поздно ночью он вдруг проснулся. Остальные хоббиты спали. Эльфы ушли. Серп луны просвечивал сквозь листья. Ветер утих совсем. Внизу на дороге слышался грубый смех и топот множества ног. Звенел металл. Шум постепенно затихал, удаляясь на юг, в лес.

Вдруг в отверстии тэлана появилась голова. Фродо в страхе вскочил, но то был эльф в сером капюшоне. Он посмотрел на хоббитов.

– Что там? – спросил Фродо.

– Ирчи, – шепотом ответил эльф и бросил на флет свернутую веревочную лестницу.

– Орки! – сказал Фродо. – Что им надо?

Но эльф уже ушел. Больше Фродо ничего не услышал. Даже листья замолчали, и водопад притих.

Фродо сел, дрожа под одеялом. Он был благодарен судьбе, что орки не застали их на земле, но чувствовал, что деревья – лишь временное укрытие, а не защита. Орки обладали нюхом не хуже собачьего и лазать умели. Хоббит вытащил Жало из ножен; мечик вспыхнул голубым светом, потом постепенно погас и посерел. Но несмотря на то, что он перестал светиться, ощущение близкой опасности не покинуло Фродо, а наоборот, усилилось. Он встал, подполз к отверстию и заглянул в темень. Он был почти уверен, что слышал внизу под деревом какие-то осторожные звуки.

Это не могли быть эльфы, потому что эльфы передвигаются совершенно бесшумно. Там кто-то чуть слышно сопел, потом словно стал царапать ствол. Фродо всматривался в темноту, затаив дыхание… Да, кто-то медленно лез на дерево, тихо шипя сквозь зубы. Вскоре хоббит увидел поднимающиеся вдоль ствола глаза. Вот они остановились и, не мигая, стали смотреть вверх. Потом внезапно отвернулись, смутная тень соскользнула со ствола и пропала в темноте. Тотчас же на тэлан по веткам влез Халдир.

– Тут кто-то был, но такого я никогда раньше не видел, – сказал он. – Он не орк, а удрал, стоило мне только взяться за ствол. Я бы подумал, что это еще один странный хоббит, если бы он не был так чуток и ловок. Он отлично лазает по деревьям. Я не стрелял, чтобы не поднимать шума. Нам сейчас нельзя ввязываться в драку, здесь только что прошла большая банда орков. Они перешли Нимродэль (будь прокляты их поганые лапы, осквернившие речку!) и направились по старой дороге вдоль берега. Похоже, нюхом почуяли след и долго топтались на месте вашего привала. Нас всего трое, нам не справиться с сотней, поэтому мы забежали вперед и, изменив голоса, заманили их в Лес. Орофин побежал в наше поселение с вестями. Из Лориэна ни один орк живым не уйдет! А завтра еще до ночи у наших северных границ будет в засаде большой отряд эльфов. Ты же, как только рассветет, пойдешь отсюда на юг.

* * *

Бледный день начинался на востоке. Первые лучи рассвета пронизали золотистую листву мэллорна, и хоббитам показалось, что уже светит солнце. Меж качающихся ветвей просвечивало бледно-голубое небо. С южной стороны толстые ветки над тэланом расходились, и была видна вся долина Серебринки, усыпанная опавшими листьями, которые слегка шевелил ветер, словно чешуйки волн в золотом море. Было совсем рано и холодно, когда Отряд тронулся в путь. Впереди шли Халдир и его брат Румил.

– Прощай, милая Нимродэль! – воскликнул Леголас.

Фродо обернулся, взглянул из-за стволов на пенный перекат и тоже сказал «прощай», подумав, что, наверное, никогда больше не увидит эту дивно красивую речку с нежным и звонким голосом поющей воды.

Они снова вышли на дорогу вдоль западного берега Серебринки и некоторое время шли по ней на юг. Тропа была истоптана орками. Потом Халдир свернул в деревья, подвел Отряд к воде и остановился.