Текст книги "Властелин Колец"

Наступил вечер, и серые сумерки быстро сгущались, когда Отряд остановился, наконец, на ночлег. Громада гор окуталась сумраком, ветер был очень холодным. Гэндальв снова дал каждому глотнуть из фляги с мирувором, и лишь после этого неимоверно усталые путники смогли поужинать, а затем Гэндальв объявил Совет.

– Сегодня ночью мы, разумеется, дальше идти не сможем, – сказал маг, – потому что Карадрас отнял у нас последние силы. Будем отдыхать.

– А потом куда? – спросил Фродо.

– В путь, – сказал Гэндальв. – Наш Поход только начат, и цель остается прежней. У нас два пути: вперед, к Огненной горе, или назад, в Райвендел.

При слове «Райвендел» Пипин просиял, а Мерри и Сэм с надеждой подняли глаза. Арагорн и Боромир не шевельнулись. Фродо забеспокоился.

– Я бы хотел вернуться, – сказал он, – но стыдно возвращаться сейчас. Вернуться можно, когда уже совсем не будет выхода, и мы признаем окончательное поражение.

– Ты прав, Фродо, – сказал Гэндальв. – Вернуться – значит признать поражение, а оно приведет к гораздо худшему и гибельному поражению для всех. Если мы вернемся, Кольцо останется в Райвенделе, ибо второй раз мы уже оттуда не выйдем. Рано или поздно Враг придет туда, Райвендел окажется в осаде и падет. Девятеро Кольценосцев страшны, но пока в них только тень той ужасной силы, которую они получат, если Кольцо Всевластья вновь окажется на руке их Хозяина.

– Значит, надо идти, пока есть хоть какая-то дорога, – со вздохом произнес Фродо. Сэм помрачнел.

– Одну дорогу я знаю, – сказал Гэндальв. – Можно попытаться там пройти, но это невеселая дорога: я думал о ней с самого начала, только не говорил, ибо Арагорн был против и надеялся одолеть перевал.

– Если твоя дорога хуже той, которая ведет к перевалу, то она, наверное, совсем страшная, – сказал Мерри. – Лучше скажи сразу, чтобы знать самое худшее.

– Дорога, о которой идет речь, – это путь через Морийские Копи, – сказал Гэндальв.

При этих словах один Гимли поднял голову, и глаза его загорелись жестоким огнем. Остальных при слове «Мория» охватил ужас – страшные легенды о Мории слышали даже хоббиты.

– Дорогу к Мории найти можно, – угрюмо заметил Арагорн, – но никто не знает, можно ли пройти через Морию. На что ты надеешься?

– У этого названия мрачная слава, – сказал Боромир. – Я пока не вижу необходимости идти туда. Раз мы не смогли перейти через горы, давайте пойдем к Роханскому Разлому на юг. Рохирримы – друзья моего народа, тем путем я шел к вам. А можно обходным путем через Исену выйти в Гондор с юга, от Моря, через Анфалас, Амрот и Лебенин.

– С тех пор как ты шел на север, многое уже изменилось, Боромир. – ответил Гэндальв. – Разве ты не слышал, что я говорил про Сарумана? С ним я, может быть, сведу счеты еще до того, как все кончится, это мое дело. Но ни в коем случае нельзя приближаться к Исенгарду с Кольцом! Пока мы сопровождаем Фродо, Роханский Проход для нас закрыт.

Теперь о самом дальнем пути: у нас нет на него времени. Мы можем на нем потерять целый год, придется идти по незаселенным землям, такой путь очень опасен. За теми землями наблюдают и шпионы Сарумана, и соглядатаи Саурона. Когда ты шел на север, Боромир, ты был для Врага случайным путешественником, тем более южанином, он не обратил на тебя внимания: он был занят поисками Кольца. Но на обратном пути ты стал членом Отряда, и пока ты с нами, тебе грозит та же опасность, что и нам. С каждым гоном, пройденным на юг под открытым небом, опасность увеличивается. Боюсь, что после открытой попытки штурмовать перевал наше положение почти безнадежно. Единственный выход я вижу в том, чтобы поскорее скрыться от всех, замести следы. Поэтому предлагаю не переходить через горы и не обходить их, а пройти под ними. Во всяком случае, такого шага Враг меньше всего от нас ждет.

– Мы не знаем, чего он от нас ждет, – сказал Боромир. – Он наверняка следит за всеми дорогами. Тогда Ворота Мории окажутся для нас ловушкой, можно с таким же успехом постучаться в ворота Черного Замка. Морию тоже часто называют Черной.

– Нечего сравнивать Морию с твердыней Саурона, – сказал Гэндальв. – Надо знать, о чем говоришь. Из всех нас только я был в подземельях Черного Властелина, да и то в его старой и самой скромной крепости Дол Гулдур. Кто хоть раз прошел через ворота Барад Дура, оттуда не вернется. Разве я повел бы вас в Морию, если бы у меня не было надежды выйти из нее? Конечно, если там орки, это очень опасно. Будем верить, что такого не случится: большинство орков из Мглистых гор перебиты или рассеяны в битве Пяти воинств. Орлы сообщают, что орки снова собираются… Но в Морию они вряд ли успели проникнуть. Зато, возможно, мы встретим гномов. Вдруг в глубокой пещере своих предков жив Балин сын Фундина? По-моему, что бы ни было, надо рискнуть и пойти единственным оставшимся путем, раз других нет!

– Я пойду с тобой этим путем, Гэндальв, – сказал Гимли. – Пойду и увижу дворец Дарина, чего бы это ни стоило! А ты сможешь найти Ворота, которые давно закрылись?

– Отлично, Гимли! – сказал Гэндальв. – Ты меня вдохновляешь. Мы вместе найдем тайные Ворота и войдем в них. В руинах гномьего государства гномью голову не так легко будет сбить с пути, как эльфийскую, человечью или хоббичью. Я был однажды в Мории, долго искал там Трайна сына Трора. Я всю ее тогда прошел и вышел живым!

– Я тоже входил однажды в Морию, – сказал Арагорн. – Через Ворота Димрилла. И тоже вышел живым. Но там зло, я второй раз не хочу туда идти.

– Я даже первый раз не хочу, – сказал Пипин.

– И я не хочу, – пробормотал Сэм.

– Понятно, – сказал Гэндальв. – Да кто ж хочет? Вопрос не в этом. Я спрашиваю, кто пойдет, если я вас туда поведу?

– Я! – с готовностью сказал Гимли.

– Я, – хмуро произнес Арагорн. – Ты пошел за мной на перевал, где мы чуть не погибли в снегу, и ни словом не упрекнул меня за выбор пути. Я пойду с тобой, – но ты получил последнее предупреждение. Думаю я сейчас не о Кольце и не о нас, а о тебе, Гэндальв. Берегись переступать порог Мории!

– Я идти не хочу, – сказал Боромир. – Пойду только, если все решат идти. Что скажут Леголас и полуростки? Наверное, надо выслушать Несущего Кольцо?

– Я не хочу идти в Морию, – сказал Леголас.

Хоббиты молчали. Сэм смотрел на Фродо. Наконец, Фродо заговорил:

– Идти в Морию я не хочу, – сказал он. – Но не хочу и отклонять совет Гэндальва. Прошу вас ничего не решать до утра. Утро вечера мудренее. При свете легче думать, чем в этой холодной темноте. Как воет ветер!

Путники оборвали разговоры и притихли. Ветер свистел в скалах и стучал сучьями, будто кто-то живой выл и плакался вокруг них в пустой ночной тьме.

* * *

Вдруг Арагорн вскочил на ноги.

– Ветер воет? – воскликнул он. – Да он воет волчьими голосами! Ворги перешли через горы на запад!

– Разве можно теперь ждать до утра? – сказал Гэндальв. – Все, как я думал! За нами охотятся! Если доживем до рассвета, кто из вас согласится идти ночами, зная, что волки идут по пятам?

– Как далеко отсюда до Мории? – спросил Боромир.

– Ворота были на юго-западе от Карадраса, отсюда миль пятнадцать по прямой для ворона, миль двадцать по камням для волка, – хмуро ответил Гэндальв.

– Тогда давайте тронемся с рассветом, – сказал Боромир. – Ибо волки за плечами хуже орков за горами.

– Согласен! – сказал Арагорн и проверил меч в ножнах. – Но если воют ворги, значит, рядом орки!

– Лучше бы я послушался Элронда, – шепотом сказал Пипин Сэму. – Все равно от меня никакого толку. Мало мне досталось от Бандобраса-Бычегласа: от этого воя вся кровь стынет. В жизни так страшно не было.

– У меня давно сердце в пятках, господин Перегрин! – прошептал Сэм. – Но ведь нас еще не съели, и тут рядом народ бывалый и покрепче нас. Не знаю, что там уготовано старине Гэндальву, но волкам он уж точно не по зубам!

* * *

Чтобы иметь хоть какое-то прикрытие ночью, путники поднялись на верхушку небольшого холма, под которым до сих пор сидели. Там, в неровном кольце валунов, переплелись ветвями несколько старых кривых деревьев. Внутри каменного кольца разожгли костер, ибо от волков темнота и тишина все равно не спасли бы.

Они сидели вокруг костра, пытаясь заснуть, но удалось лишь тревожно подремать совсем недолго. Часовые не сомкнули глаз. Бедный пони Билл дрожал и весь взмок. Волки теперь выли со всех сторон, то ближе, то дальше. В самый глухой час ночи холм окружили горящие глаза. Отдельные звери подошли к самым валунам. Там, где кольцо камней прерывалось, вдруг выросла огромная волчья тень. Волк остановился, злобно уставился на них и коротко взвыл, словно был вожаком и призывал стаю напасть.

Гэндальв встал и сделал шаг вперед, высоко подняв посох-жезл.

– Слушай, пес Саурона! – закричал он. – Здесь я, Гэндальв! Если хочешь сохранить свою паршивую шкуру, удирай, а шагнешь за камни, станешь жареным от носа до хвоста!

Волк оскалил зубы и прыгнул на них. Зазвенела тетива, спущенная Леголасом. Волк в прыжке хрипло взвыл и рухнул: эльфийская стрела торчала у него из горла. Тут же все глаза вдруг погасли. Гэндальв и Арагорн выскочили на валуны, но холм был пуст: стая ушла. Тьма, окружавшая их, молчала, даже ветер утих.

* * *

Ночь подходила к концу; на западе скатывалась к горизонту убывающая луна, временами прячась за рваные облака. Фродо уже начал подремывать, но вдруг очнулся от дикого воя: по-видимому, большая стая воргов молча окружила холм, а теперь, завывая и рыча, собиралась напасть сразу со всех сторон.

– Бросайте сучья в огонь! – крикнул Гэндальв. – Мечи к бою! Встать спиной к спине!

Новое топливо полетело в костер, пламя взвилось длинными языками, и Фродо в его свете увидел множество серых теней, перемахивающих через валуны, а за ними еще и еще. Арагорн метким выпадом проткнул мечом горло крупного вожака. Боромир широко размахнулся и снес голову другому зверю. Рядом с рыцарями, широко расставив крепкие ноги, стоял Гимли, работая топором. Лук Леголаса пел боевую песню.

Гэндальв словно вырос в колеблющихся отсветах костра и напомнил хоббиту грозную каменную статую древнего короля на вершине холма. Вот он нагнулся, поднял горящую ветку и сделал шаг навстречу волкам. Звери с воем отступили. Гэндальв высоко взмахнул веткой, как жезлом, она полыхнула белой молнией, и голос мага прогремел громом:

– Наур ан эдрайт аммэн! Наур дан и нгаурхот!

С треском и гулом ближайшее к магу дерево вспыхнуло ослепительным огненным цветком. Пламя переметнулось на остальные деревья. Над холмом заполыхала огненная корона. Мечи и кинжалы разбрызгивали искры и светились. Последняя стрела Леголаса загорелась в воздухе, но успела поразить в сердце огромного волка, явно предводителя. Стая обратилась в бегство.

Деревья медленно догорали, пока не превратились в пепел, по которому местами пробегали искры. Над холмом склубилось облако горького дыма и темной тенью унеслось прочь в первом проблеске рассвета. Волки не возвращались.

– Что я вам говорил, господин Пипин? – сказал Сэм, засовывая в ножны мечик. – Не на того эти волки напали, он им не по зубам. Ну и чудо устроил! Чуть мне все волосы не спалил!

* * *

Когда полностью рассвело, от волков не осталось и следа: ни на холме, ни вокруг него не осталось ни одного трупа. Кроме углей и разбросанных стрел ничто не напоминало о ночной битве. Леголас подобрал и рассмотрел стрелы: все были целы, кроме одной обгоревшей, от которой уцелел один наконечник.

– Как я и боялся, – сказал Гэндальв. – Это не простые волки, рыщущие в поисках добычи. Давайте быстро поедим – и сразу в путь.

В тот день погода снова изменилась, словно по приказу неизвестной силы, которой буран был уже ни к чему, потому что они отступили от перевала. Теперь этой силе нужен был свет, чтобы издали заметить любое передвижение в пустоши. Ветер за ночь изменил направление, подул с северо-запада, погнал тучи на юг, а теперь утих. Небо расчистилось, стало высоким и синим. Первые лучи бледного солнца над горами они увидели, когда стояли на холме, готовые к дальнейшему пути.

– У Ворот Мории нам надо оказаться до заката, а то мы можем вообще до них не добраться, – сказал Гэндальв. – Это недалеко, но прямой дороги Арагорн не знает, ибо он редко бывал в Холлине, а я лишь однажды подходил к западной Морийской Стене, причем очень давно. Ворота где-то там, – продолжал маг, показывая на юго-восток, где горы обрывались к равнине отвесной стеной, отбрасывая черную тень.

Они с трудом различили вдали туманные очертания голых утесов, а между ними, как бы в середине и выше их – большую серую стену.

– Когда мы спускались с перевала, я повел вас не туда, откуда мы начали подъем, а, как вы могли заметить, к югу. Таким образом, расстояние мы на несколько миль сократили, но все равно надо спешить – идемте!

– Кто знает, что лучше, – мрачно заметил Боромир. – Найдешь, что ищешь, или Ворота исчезли бесследно, – похоже, все против нас. Вероятнее всего, мы окажемся между глухой стеной и волчьей стаей. Веди, Гэндальв!

* * *

Гном Гимли шел теперь рядом с магом, сгорая от нетерпения поскорее увидеть Морию. Они вместе повели Отряд в горы, пытаясь выйти на единственную старую дорогу, которая туда была проложена вдоль реки Сираноны, или Приворотной, начинавшейся из родника около Ворот. Но то ли Гэндальв ошибся, то ли местность за последние годы изменилась; он надеялся найти речку всего в нескольких милях южнее того места, где они провели ночь; они прошли гораздо больше, а речки не было.

Время подходило к полудню, а Отряд еще блуждал по неровному плоскогорью, усеянному красными камнями, напрасно надеясь увидеть блеск воды или услышать ее журчанье. Везде было сухо и уныло. Путники тоже приуныли. В безрадостной пустоши не было ничего живого – ни птиц, ни зверей, ни растений, и путники боялись думать о том, что с ними будет, если их здесь застигнет ночь.

Вдруг Гимли, ушедший вперед, позвал их. Он влез на валун и показывал куда-то вправо. Все бросились к нему и увидели узкое и глубокое пересохшее русло. По бурым, красным и серым камням еле сочилась жалкая струйка грязной воды, а по ближнему берегу вилась дорога, местами разбитая, местами едва заметная и, по-видимому, давно забытая.

– Наконец-то! – воскликнул Гэндальв. – Вот она где, Сиранона! Интересно, куда девалась вода? Тут же был быстрый и шумный поток. Но идемте скорей! Надо спешить.

* * *

Путешественники устали и сбили ноги, однако упрямо шагали по извилистой неровной дороге. Солнце начало клониться к западу. Пройдя еще несколько миль, путники наспех поели, слегка передохнули и пошли дальше. Перед ними хмурились Мглистые горы, но дорога теперь проходила по глубокой ложбине, и видны были лишь самые высокие гребни и дальние снежные вершины.

Наконец, дорога резко свернула. До сих пор она вела почти прямо на юг, вдоль гор, а теперь направилась к востоку. Сразу после поворота встала впереди невысокая скала, ярдов десять, с неровным, словно растрескавшимся верхом. С нее по широкому, вероятно, искусственно вырубленному желобу скатывалась, почти капала тонкая струйка воды. Раньше тут, похоже, был водопад.

– Да, все здесь изменилось, – сказал Гэндальв. – Но это то самое место. То, что осталось от Ступенчатого Водопада. Если я не ошибаюсь, рядом с ним в скале были ступени, а главная дорога делает несколько поворотов и выходит наверх севернее. Там долина. Она плоская и тянется до Морийской Стены, Сиранона ее пересекала; и вдоль речки от Ворот до водопада тоже была дорога. Посмотрим, что там сейчас делается!

Каменные ступени легко нашлись, и Гимли взбежал по ним первым. Следом поднялись Гэндальв и Фродо. Дальше пути не было. И стало понятно, почему пересохла речка. Солнце заходило, западный край неба горел золотом, а перед ними стояло безмолвное черное озеро, не отражавшее ни неба, ни солнца, ни заката. Сираноне, по-видимому, что-то преградило путь, и она разлилась, затопив долину. За мертвой водой высились огромные отвесные утесы. Никаких ворот в них не было, Фродо не увидел даже трещин. Гладкая стена еще отсвечивала в закатном свете.

– Это Морийская Стена, – сказал Гэндальв, показывая через воду. – Некогда в ней открывались Ворота, которые назывались Эльфийскими, ибо к ним вела та самая дорога из Холлина, по которой мы пришли. Но здесь пути нет. Переплывать под вечер это мрачное озеро, наверное, никто не захочет. Выглядит оно отвратительно!

– Надо идти в обход с севера, – предложил Гимли. – Поднимемся по главной дороге и посмотрим, куда ведет она. Даже если бы озера не было, мы все равно не поднимем Билла с поклажей по этой лестнице.

– Беднягу Билла так или иначе в Морию брать нельзя, – сказал Гэндальв. – Подгорные дороги темны, и на них попадаются узкие места, где ему не протиснуться.

– Несчастный Билл! – воскликнул Фродо. – Я об этом раньше не подумал. А Сэму-горемыке каково? Что он скажет?

– И мне жалко, – сказал Гэндальв. – Бедный Билл был отличным товарищем, у меня сердце разрывается от мысли, что мы его вынуждены бросить. Лучше бы мы сами все несли и вообще не брали животного, а тем более этого, кого так любит Сэм. Но решал не я – я лишь подозревал, что так может случиться.

День кончился, и высоко в небе над закатом появились холодные звезды, когда Отряд, напрягая последние силы, вышел наверх по склону и оказался у озера. В самой широкой части оно было не шире трех фарлонгов. От того места, где они стояли, до его северного края было около полумили, а сколько оно тянулось на юг, видно не было. Но между водой и скалами, окружавшими долину, они заметили узкую полоску суши. Где-то там, милях в двух от них, должны были находиться Ворота. Туда показывал Гэндальв, туда они и поспешили, но Ворота надо было еще найти.

В северном углу у стены путь им преградил узкий ручей или заливчик, мокрой лапой протянувшийся к скалам. Вода в нем была зеленая и затхлая. Гимли никто не успел задержать – он шагнул вперед, оказалось мелко, едва по щиколотку. За гномом цепочкой пошли все остальные. Идти было скользко, неровное дно заросло водорослями и покрылось илом. Входя в темную воду, Фродо вздрогнул от омерзения.

Когда шедший последним Сэм вывел пони из заливчика на камни, в озере раздался негромкий булькающий звук и всплеск, словно из воды выпрыгнула рыба. Быстро обернувшись, друзья увидели, как по воде расходятся большие круги и какая-то рябь; потом в центре кругов, довольно далеко от берега, снова булькнуло, и все стихло. Сумерки сгустились, последние проблески заката скрыли плотные облака.

Гэндальв шел быстро, подгоняя остальных, которые еле за ним поспевали. Они уже дошли до узкой полоски суши между озером и скалами – шириной менее дюжины ярдов, она была вдобавок загромождена валунами и острыми осколками. Путники пробирались почти под самой стеной, даже иногда хватались за нее руками, стараясь держаться подальше от черной воды. Пройдя так около мили в южном направлении, они неожиданно увидели деревья. В воде гнили стволы и ветки, остатки давней рощи, а может быть, этими деревьями когда-то была обсажена дорога через долину. Но под самой стеной стояли, словно на страже, два остролиста-великана, такие высокие и древние, каких Фродо до сих пор не видел и даже вообразить не мог. Они еще жили, их могучие корни протягивались от стены к воде. Издали, со ступеней, на фоне громадной стены они казались кустиками, а здесь высились над головами, как темные молчащие башни с густыми тенями у подножий.

– Ну вот, мы пришли! – воскликнул Гэндальв. – Здесь эльфийская дорога из Холлина кончается. Остролист был символом у жителей этих мест, и они посадили деревья, чтобы отметить границу своих владений; а западные Ворота Мории были вырублены, чтобы поддерживать торговые связи с владыками Мории. То было счастливое время крепкой дружбы народов Среднеземья. Даже гномы и эльфы дружили.

– Эта дружба прервалась не по вине гномов, – сказал Гимли.

– Я что-то не слышал, чтобы эльфы были виноваты, – сказал Леголас.

– А я слышал и то, и другое, – сказал Гэндальв, – и сейчас не буду с вами разбираться, только попрошу вас двоих остаться друзьями и мне помочь. Слышите, эльф и гном? Ворота надо еще найти и открыть, и чем скорее, тем лучше, а то совсем стемнеет! – Потом маг повернулся к остальным и добавил: – Я займусь поисками Ворот, а вы, пожалуйста, приготовьтесь идти в пещеры. Боюсь, что придется здесь распрощаться с нашим славным вьючным пони. Разгрузите его, отложите в сторону теплые вещи – внутри они нам не понадобятся, а оттуда я надеюсь вывести вас на юг, где они тем более не нужны. Распределите между собой все остальное, что нес пони, главным образом провизию и бурдюки с водой.

– Но нельзя же оставлять бедного Билла одного в этом проклятом месте! – воскликнул Сэм, обидевшись и разозлившись. – Господин Гэндальв, я этого не потерплю и точка! Он с нами такой путь прошел, а мы его бросим?!

– Прости, Сэм, – сказал маг. – И пойми. Когда Ворота откроются, ты его в темноту не затащишь, он сам не пойдет. Так что выбирай – или Билл, или твой хозяин!

– Да он со мной за господином Фродо пойдет и в логово дракона! – возразил Сэм. – Это же убийство – оставлять его здесь, где волков полно!

– Надеюсь, что эти волки его не тронут, – сказал Гэндальв ласково кладя руку Биллу на лоб, и негромко проговорил, обращаясь к пони: – Ты умница, Билл, и в Райвенделе многому научился! Иди, да хранит тебя мое слово. Чутье подскажет тебе дорогу. Ищи места, где есть трава. Постарайся добраться до Дома Элронда или куда сам захочешь.

– Не горюй, Сэм! – добавил маг. – У Билла не меньше шансов на спасение, чем у нас. Может быть, он убежит от волков и доберется домой.

Сэм не ответил. Он грустно стоял возле пони, а Билл, будто понимая, что происходит, вдруг потерся об него мордой и ткнулся губами в ухо. Сэм разрыдался и дрожащими пальцами принялся отвязывать вьюки и швырять их на землю. Остальные разбирали вещи, откладывая в сторону ненужное и деля между собой то, что могло пригодиться.

Когда все было сделано, все стали наблюдать за Гэндальвом, пытаясь понять, чем он занят. Он, похоже, ничего не делал: стоял у стены между двумя остролистами, вперив глаза в гладкую поверхность камня, будто надеясь просверлить ее взглядом. Гимли ходил взад-вперед вдоль стены, время от времени постукивая по ней топором. Леголас прижался к камню, словно прислушиваясь.

– Ну вот, мы все готовы, – сказал Мерри. – А где дверь? Тут даже признаков ее не видно.

– Закрытые гномьи двери не должны быть видны, – сказал Гимли. – Их даже хозяева не откроют, если забыли секрет.

– Да, но секрет этих Ворот предназначался не только для гномов, – вдруг оживился Гэндальв. – Значит, если все осталось, как было, глаза, знающие, что искать, должны найти указания, как их открыть.

Гэндальв подошел к стене вплотную. Самое гладкое место на ней было между остролистами, и маг стал водить ладонями по камню, беззвучно шевеля губами. Потом отступил и обратился к спутникам.

– Смотрите! – сказал он. – Что-нибудь видите?

Взошедшая луна осветила серую стену; первые мгновения они ничего не видели. Затем там, где прошлись пальцы мага, на стене появились тонкие, как серебряные паутинки, прожилки. Сначала они лишь поблескивали под луной, потом превратились в отчетливый рисунок.

Вверху, там, куда Гэндальв едва дотягивался пальцами, выгнулась арка с прихотливыми эльфийскими рунами.

Ниже, где линии местами потрескались, можно было различить молот над наковальней и корону с семью звездами. Арочная надпись опиралась на два дерева, ветви которых кончались полумесяцами. Яснее всего выделялась звезда со множеством лучей в центре рисунка.

– Знаки Дарина! – воскликнул Гимли.

– Дерево – символ эльфов Высокого рода, – сказал Леголас.

– И Звезда Феанора, – сказал Гэндальв. – Рисунок выполнен итильдином[1]1
  Итильдин – на древнем языке квенья означает «Лунное молчание». Способ нанесения мифрилом знаков на камне.


[Закрыть], проступающим только при лунном или звездном свете под пальцами того, кто знает древний язык, давно забытый народами Среднеземья. Я сам слышал его так давно, что не сразу вспомнил.

– Что здесь написано? – спросил Фродо, безуспешно пытаясь понять руны на арке. – Я думал, что знаю эльфийские буквы, а эти прочитать не могу.

– Это древнеэльфийский язык, квенья, – ответил Гэндальв. На нем говорили в западном Среднеземье в Незапамятные времена. Знаки феанорские, так писали в Белерианде: «Эннин Дарин Аран Мориа. Педо мэллон а минно». Ничего важного в этой надписи нет: «Ворота Дарина Владыки Мории. Говори друг войди». А внизу мелкими буквами: «Им Нарви хаин экхант. Келебримбор о Эрегион тэитхант и тиу хин», что значит «Я, Нарви, сработал их. Келебримбор из Холлина написал руны».

– Что значит: «Говори, друг, войди»? – спросил Мерри.

– Яснее ясного, – ответил Гимли. – «Если ты друг, говори заклинание, двери откроются, и войди».

– Ясно только то, что эти двери, похоже, открывает заклинание, – сказал Гэндальв. – Гномы делают разные секреты: одни двери открываются в определенное время и пропускают только избранных; у других есть замки и ключи, которые срабатывают после заклинания. Здесь замка с ключом нет. Во времена Дарина Ворота Мории не были тайными. Они обычно бывали распахнуты, в них сидели привратники. А когда их закрывали, достаточно было сказать слово – и они открывались. Во всяком случае, так записано в летописях, правда, Гимли?

– Правда, – ответил гном. – Но слово забылось. Нарви давно нет на земле, род его угас, искусство ушло с ним.

– Разве тебе неизвестно это слово, Гэндальв? – удивленно воскликнул Боромир.

– Нет, – ответил маг.

Все огорчились. Только Арагорн, который хорошо знал Гэндальва, остался спокойным, но молчал.

– Зачем же ты привел нас в это проклятое место? – вскричал Боромир, с содроганием оглядываясь на темную воду. – Ты сказал, что однажды прошел через Гномьи Копи. И не знаешь, как войти?

– На твой первый вопрос, Боромир, я отвечу, что не знаю заклинательного слова – пока! – ответил маг. – Но его мы скоро узнаем. Ты можешь еще спросить, зачем я зря стараюсь и занимаюсь бесполезными делами? – добавил он, сверкнув недобрым взглядом из-под встопорщенных бровей. – А я спрошу тебя: ты что, не веришь мне, Боромир? Или перестал соображать? Я не входил в Морию этим путем. В тот раз я пришел в нее с востока. Если хочешь знать больше, могу сказать, что эти ворота открываются наружу, изнутри их можно просто толкнуть рукой. Стоя здесь, надо произнести заклинание, иначе они не шевельнутся. Силой нельзя.

– А что ты собрался делать? – спросил Пипин, будто не замечая его сердитых глаз.

– Постучать в Ворота твоей башкой, Перегрин Тук! – ответил Гэндальв. – А если это не поможет и мне дадут отдохнуть от дурацких вопросов, постараюсь найти заветные слова. Когда-то я знал все открывающие заклинания на всех языках Среднеземья, даже на черной речи орков. Да я и сейчас помню не меньше сотни. Думаю, что не так уж много их придется пробовать, и не надо звать Гимли, чтобы он произносил свои гномьи слова, которые никому, кроме гномов не известны. Надпись сделана по-эльфийски, значит, и заклинание должно быть эльфийским.

Маг снова приблизился к стене и легко тронул посохом серебряную звезду в середине над наковальней:

– Аннон эдхеллен, эдро хи аммэн!

Фэннас ноготрим, ласто бет ламмэн!

* * *

Это было произнесено тоном приказа, серебряные линии потускнели, но гладкий серый камень даже не дрогнул.

Много раз маг повторял эти слова, меняя их порядок. Пробовал вставлять другие. Перепробовал одно за другим множество разных заклинаний, говорил то быстрее и громче, то тише и медленнее. Потом стал произносить отдельные эльфийские слова. Ничего не происходило. Немая скала в ночи казалась огромной, в небе загорались звезды, дул холодный ветер, а Ворота оставались закрытыми.

Маг снова подошел к стене совсем близко, поднял посох-жезл и уже гневно скомандовал:

– Эдро! Эдро! – и ударил по камню Жезлом.

Он кричал это слово – «Откройся!» – на всех языках, когда-либо звучавших в Среднеземье. Никакого результата. Тогда он швырнул Жезл под ноги и молча сел на камень.

* * *

В то же мгновение ветер принес издалека волчий вой. Все замерли. Пони задрожал от страха, но Сэм подскочил к нему, что-то зашептал, и Билл притих.

– Не отпускай его пока… – сказал Боромир. – Кажется, он нам еще будет нужен… если нас не найдут волки. Паршивая лужа, все здесь мерзко! – Он нагнулся, подобрал большой камень и швырнул подальше в озеро.

Камень шлепнул по воде и исчез, и тотчас же там что-то всплеснулось и булькнуло. Оттуда, где упал камень, разошлись большие круги, дойдя до берега.

– Зачем ты это сделал, Боромир? – воскликнул Фродо. – Здесь и так плохо, я боюсь. Волки, темнота, – это, конечно, тоже страшно, но тут другое. Я пруда боюсь. Не баламуть его!

– Убежать бы отсюда! – сказал Мерри.

– Почему Гэндальв не поторопится? – сказал Пипин.

Гэндальв не обращал на них внимания. Он сидел, опустив голову, то ли в отчаянии, то ли в глубоком раздумье. Снова послышался волчий вой. Круги в озере не пропадали, а росли, вода лизнула берег.

Вдруг маг вскочил на ноги так стремительно, что они испугались. А он хохотал!

– Догадался! – закричал он. – Так и есть! Предельно просто, просто до абсурда, как любая разгаданная загадка!

Он поднял Жезл, встал перед стеной и уверенно и четко произнес:

– Мэллон!

Звезда на стене ярко вспыхнула и погасла. А на том месте, где до сих пор не было ни трещинки, обозначились большие Ворота, медленно разделились посредине и открылись наружу, дюйм за дюймом, так что створки, описав полукруг, прилегли к стене. В темном проеме была смутно видна лестница вверх. Но за первыми крутыми ее ступенями начиналась темнота чернее ночи. Все замерли с широко открытыми от удивления глазами.

– Я в самом деле ошибся, – сказал Гэндальв. – И Гимли тоже. Из всех вас один Мерри чуть не навел меня на правильный путь. Заклинательное слово написано на Воротах – оно все время там было! Вот как надо было прочитать: «Говори «друг» – и войди». Следовало произнести слово «друг» по-эльфийски. Так просто. Слишком просто для ученого в наши дни, когда все запуталось. Раньше было понятнее и счастливее. Идемте внутрь!

* * *

Маг вошел в Ворота первым и поставил ногу на нижнюю ступеньку лестницы, – но тут произошло сразу несколько событий. Что-то схватило Фродо за лодыжку, он закричал и упал. Пони Билл дико заржал от страха, рванулся и ускакал вдоль озера в ночную темноту. Сэм кинулся было за ним, но услышав крик Фродо, с плачем и проклятиями вернулся его выручать. Остальные оглянулись и увидели, что вода в озере кипит, словно с южной стороны к берегу подплывает множество змей.

На камни из воды протянулось длинное извивающееся бледно-зеленое щупальце, покрытое светящейся слизью. На конце его были пальцы, ими оно и схватило Фродо за ногу, а теперь тащило в воду. Сэм упал на колени, выхватил мечик и рубил им щупальце.