Текст книги "Властелин Колец"

Щупальце отпустило Фродо, и Сэм стал тянуть хозяина от воды, громко зовя на помощь. Двадцать новых щупалец уже ползли на берег, с них стекала темная вода. Озеро бурлило, в воздухе распространилось ужасное зловоние.

– Все в Ворота! На лестницу! Быстро! – закричал Гэндальв, одним прыжком возвращаясь к входу. У всех остальных (кроме Сэма) ноги словно приросли к земле от ужаса, и магу пришлось буквально втаскивать и вталкивать их на лестницу.

Они едва успели. Сэм с Фродо поднялись всего на несколько ступенек, и Гэндальв снова поставил ногу на нижнюю, когда жадные щупальца дотянулись через узкую полоску суши до Ворот и начали ощупывать каменную стену и створки. Одно, изгибаясь, поползло через порог, оставляя следы блестящей слизи. Гэндальв задержался на последней ступеньке. Может быть, он думал о том, каким заклинанием закрыть Ворота изнутри, но в этом уже не было необходимости. Скользкие пальцы со страшной силой вцепились в створки, рванули, и Ворота захлопнулись. Раскатилось гулкое эхо, наступила полная темнота. Снаружи глухо доносились хлесткие удары по мощному камню. Сэм, цепляясь за Фродо, без сил опустился на ступени.

– Бедный мой Билл! – сдавленно проговорил он. – Несчастная лошадка! И волки там, и змеи! Это для него уже слишком. А мне пришлось выбирать, господин Фродо. Я должен идти с вами, хозяин.

Они услышали, как Гэндальв отошел от лестницы к Воротам и ударил по ним посохом. Лестница задрожала. Ворота загудели, но остались закрытыми.

* * *

– Вот так, – сказал Гэндальв. – Назад дороги нет. Выйти отсюда теперь можно только сквозь горы. Боюсь, что эти твари, судя по грохоту, навалили там камней, вырвали деревья и швырнули поперек Ворот. Жаль. Деревья были красивы и простояли тут не один век.

– Я почувствовал, что здесь Ужас, когда вступил в воду, – сказал Фродо. – Кто это был? Он один или их много?

– Не знаю, – ответил Гэндальв. – Но этими руками явно управляла одна воля. Кто-то выполз – или был выгнан – из неизведанных горных глубин. Там, в черных водах у корней мира, живут существа гораздо древней и отвратительней, чем орки.

Маг не произнес вслух, что тот, кто обитал в озере, из всего Отряда выбрал и схватил именно Фродо.

– У корней мира! – пробормотал почти одними губами Боромир, но эхо усилило его голос до хриплого шепота, так что все услышали. – Как раз туда мы идем, а я был против. Кто нас поведет в такой темноте?

– Я! – сказал Гэндальв. – И рядом со мной пойдет Гимли. Следите за Жезлом!

* * *

Поднимаясь впереди всех по большой лестнице, маг высоко держал Жезл, конец которого светился слабой звездочкой. Лестница была совершенно целой, с гладкими широкими ступенями.

Они насчитали двести ступеней, после чего попали в сводчатый коридор с ровным полом.

– Давайте здесь сядем, отдохнем и поедим! – сказал Фродо. Он начал понемногу отходить от пережитого ужаса и вдруг почувствовал, что страшно голоден. – Вряд ли мы найдем внутри столовую, а на ступеньках удобно.

Предложение всем понравилось, и они сели на верхние ступени, почти не видя друг друга в темноте. После еды Гэндальв в третий раз дал каждому отхлебнуть райвендельского питья.

– Боюсь, что мирувора надолго не хватит, но сейчас нам всем надо прийти в себя после пережитого страха, – сказал маг. – Наверное, мы его весь выпьем еще до того, как выберемся отсюда. Но, может быть, нам повезет. Особенно берегите воду. В Мории много родников и колодцев, но лучше их не трогать. Может быть, бурдюки и фляги не удастся пополнить до самой долины Димрилла.

– А долго мы будем туда добираться? – сбросил Фродо.

– Не знаю, – ответил маг. – Точно сказать не могу. Это зависит от многого. Если мы не собьемся с пути и нигде не задержимся, то на все понадобится три или четыре перехода. По прямой от Западных до Восточных Ворот миль сорок. Но прямых дорог тут нет.

* * *

Отдыхали совсем недолго. Потом двинулись дальше. Всем хотелось пройти Морию как можно скорее, и они решили, что будут идти, пока могут, еще несколько часов, хотя очень устали. Гэндальв по-прежнему шел впереди, держа в левой руке мерцающий Жезл, слабо освещавший коридор на шаг вперед, а в правой – меч Гламдринг. За магом шел Гимли, сверкая в темноте глазами каждый раз, как поворачивал голову, а за гномом – Фродо с обнаженным Жалом. Клинки Жала и Гламдринга не светились, и это было некоторым утешением, ибо мечи, выкованные эльфами-кузнецами в Давние Дни, загорались холодным светом, когда близко были орки.

За Фродо шел Сэм, за ним – Леголас, юные хоббиты и Боромир. Позади всех, хмуро и сосредоточенно, молча шагал Арагорн.

Коридор несколько раз повернул, потом начал понижаться. Шли вниз они довольно долго. Потом пол под ногами выровнялся, и их стали донимать жара и духота, но воздух в пещерах был чистым, а временами они чувствовали на щеках движение более прохладного воздуха: по-видимому, в стенах были отдушины, попадались они довольно часто. В слабом свете Жезла мага Фродо замечал арки, боковые переходы, лестницы, ведущие то вверх, то вниз. Поворотов и развилок было столько, что хоббит не мог понять, как в них можно не заблудиться.

Гимли мало чем помогал Гэндальву – разве что упрямой уверенностью. Во всяком случае, темнота сама по себе не давила его, как остальных. Маг часто советовался с ним у сомнительных развилок, но окончательное направление всегда выбирал сам. Пещеры Мории были настолько велики и запутанны, что удержать их план в голове было не под силу даже Гимли сыну Глоина из племени Подгорных гномов. Гэндальву давние воспоминания о единственном переходе по ним мало помогали, но он знал, куда идет, и безошибочное чутье выводило его из запутанных переходов. Впереди была цель, и пока к ней был путь, он шел по нему и вел других.

* * *

– Не бойтесь! – произнес Арагорн, когда Гэндальв и Гимли на одном из поворотов дольше обычного стояли, перешептываясь, а остальные сгрудились позади в беспокойном ожидании. – Не надо бояться! Я не раз путешествовал с ним вместе, правда, ни разу не было так темно; а в Райвенделе рассказывали о его подвигах, подобных которым мне не доводилось видеть. Пока есть хоть какая-то тропа, он не заблудится. Сюда он нас привел через все ужасы, и отсюда выведет, чего бы ему это ни стоило. В темноте он находит дорогу домой лучше, чем коты королевы Берутиэль.

С проводником Отряду, безусловно, повезло. Им даже не из чего было сделать факелы; в отчаянном бегстве через Ворота многое, в том числе топливо, было оставлено снаружи, – а совсем без света им бы очень скоро плохо пришлось. В подземельях переходы все время разветвлялись, но кроме этого часто попадались провалы, шахты и глубокие колодцы с гулким эхом; в стенах и полах было много трещин, через самую широкую из них, локтей семь в ширину, Пипин никак не хотел прыгать. Из ее глубины вдобавок доносились шум и плеск, словно там поворачивалось большое мельничное колесо.

– Веревка! – пробормотал тогда Сэм. – Я же знал, что если я ее забуду, она обязательно понадобится!

* * *

Опасные участки встречались все чаще и сильно замедляли их продвижение. Казалось, бесконечный коридор ведет их к корням гор. Они уже чуть не падали от усталости, но боялись даже подумать об остановке на отдых. У Фродо после спасения от страшилища, а особенно после еды и глотка эльфийского напитка сначала поднялось настроение, но теперь его снова одолело глубокое беспокойство, переходящее в страх. Рану, нанесенную страшным кинжалом, ему в Райвенделе залечили, но она оставила след в его душе. Его чувства обострились, и он стал замечать то, что другие не видели. Первое, что он заметил, была новая способность лучше различать предметы в темноте (в этом он теперь уступал, пожалуй, только Гэндальву) и предчувствовать опасности. Кроме того, он нес Кольцо, которое висело на цепочке у него за пазухой и временами казалось очень тяжелым. Фродо ощущал присутствие злой силы впереди и сзади, но ничего никому не говорил, а только крепче сжимал рукоять Жала и покорно передвигал ноги, чтобы не отставать.

Друзья, шедшие позади него, тоже почти все время молчали, лишь изредка перебрасывались парой слов прерывистым шепотом. В тишине раздавались только шаги: глухой стук тяжелых сапог Гимли и Боромира; легкие, почти бесшумные шаги Леголаса; тихий шорох хоббичьих подошв и твердая размеренная поступь Арагорна. Больше они в черном безмолвии ничего не слышали, разве что иногда отдаленное журчание воды. Но Фродо различал еще один непонятный шум. Может быть, ему это только казалось, но уже не в первый раз – словно осторожные шаги босых ног. Они не становились ни громче, ни тише, ни ясней – Фродо слышал их, когда они шли, но это не было эхо: когда Отряд останавливался, странные «шаги» какое-то время продолжали звучать сами по себе, потом замирали, и наступала полнейшая тишина.

* * *

В Морийские Копи Отряд вошел поздно вечером. Несколько часов Гэндальв вел их почти без остановок. И вот первое серьезное препятствие: темная арка, которая открывала сразу три коридора. Все три вели в одном направлении, на восток; но левый шел вниз, правый – вверх, а средний – горизонтально, при этом он был ровным и гладким, но очень узким.

– Этого места я совсем не помню! – произнес Гэндальв, неуверенно останавливаясь у арки.

Он поднял Жезл в надежде найти какие-нибудь знаки или надпись, которые помогли бы выбрать правильное направление, но ничего не обнаружил.

– Сейчас я слишком устал, чтобы решить, – сказал он, покачав головой. – Да и вы, я думаю, утомлены не меньше меня, а может, и больше. Давайте проведем здесь остаток ночи. Что, непонятно? Тут всегда мрак и ночь; но там, наверху, луна сейчас пробирается к западу, и полночь миновала.

– Бедняга Билл! – вздохнул Сэм. – Где он теперь? Так хочется верить, что волки его не растерзали.

Левее большой арки они заметили каменную дверь, закрытую лишь наполовину. Гэндальв легко толкнул ее рукой, дверь отворилась. За ней, похоже, было обширное помещение, выдолбленное в скале.

– Стоять! – крикнул Гэндальв, ибо Мерри с Пипином чуть не кинулись туда, обрадованные, что нашли место, где можно отдохнуть спокойнее, чем в открытом коридоре. – Стоять! Вы же не знаете, что там. Первым войду я.

Маг осторожно пошел вперед, остальные за ним.

– Смотрите! – сказал он, показывая Жезлом на большую круглую дыру, черневшую посредине. Рядом валялись ржавые разорванные цепи, концы которых были опущены в дыру, и куски разбитой каменной плиты.

– Один из вас уже летел бы вниз и удивлялся, долго ли еще до дна! – повернулся Арагорн к Мерри. – Если есть опытный проводник, первым всегда идет он.

– Похоже, что здесь была караульня, чтобы наблюдать за теми тремя коридорами, – сказал Гимли. – А это колодец, из него караульные брали воду. Он закрывался каменной крышкой. Теперь она разбита. Надо быть осторожней в темноте.

Пипина колодец странно притягивал. Пока остальные разворачивали одеяла и стелили постели под стеной, как можно дальше от колодца, он подполз к его краю и заглянул внутрь. Его словно ударила в лицо струя холодного воздуха из невидимой глубины. Потом, будто кто-то его подталкивал, он нашарил на полу камень, подержал над колодцем и разжал руку. Тихо. Он стал считать удары собственного сердца и потерял им счет, пока услышал далекий отчетливый всплеск, усиленный и повторенный в гулком колодце.

– Что это? – встревоженно воскликнул Гэндальв. Признание хоббита его немного успокоило, но Пипин почувствовал, что маг зол, и видел, как его глаза в темноте метали молнии.

– Бестолковый Тук! – возмущался он. – Ты не на хоббичьем пикнике, а в серьезном походе! В следующий раз прыгай сам в колодец, чтобы не быть помехой остальным! А сейчас сиди тихо!

Несколько минут ничего не было слышно; но потом из глубины донесся слабый стук: том-там, там-том. Стук оборвался, эхо смолкло, и снова началось: там-там-там. Словно сигналы. Все встревожились. Но это продолжалось недолго. Стуки прекратились, все опять стихло.

– Стучали молотки, или я в этом ничего не понимаю, – произнес Гимли.

– Да, похоже, – сказал Гэндальв. – И мне это совсем не нравится. Может быть, дурацкий камешек Перегрина не имеет к этому никакого отношения, а может быть, что вполне вероятно, он растревожил то, чему лучше молчать. Пожалуйста, больше ничего подобного не делайте! Будем надеяться, что еще сможем спокойно отдохнуть. Выставим часового. Твоя первая стража, Пипин. В награду за глупость, – проворчал маг, заворачиваясь в одеяло.

Несчастный Пипин в кромешной темноте уселся под дверью. Ему ничего не было видно, но он все время оглядывался, боясь, что из колодца что-нибудь выползет. Ему очень хотелось закрыть дыру, хоть бы одеялом, но он боялся двигаться и боялся подходить к ней снова, хотя Гэндальв, кажется, заснул…

Но Гэндальв не спал. Он лежал очень тихо, уйдя в свои мысли, и изо всех сил напрягал память, пытаясь восстановить все вехи своего давнего путешествия по Мории и сообразить, куда теперь идти. Один неверный поворот мог оказаться гибельным. Через час он встал и подошел к Пипину.

– Иди в уголок и поспи, малыш, – сказал он вдруг ласково. – Ты, наверное, хочешь спать. Я никак не засну, так что могу и покараулить. Кажется, я понял, что со мной, – пробормотал он, усаживаясь у двери. – Надо покурить. Я не вынимал трубку с того самого утра перед снежной бурей.

Последнее, что видел Пипин, засыпая, – маг сидел ссутулившись заслоняя ладонями огниво, – огонек трубки на мгновение осветил узловатые пальцы, острый нос и облачко дыма.

* * *

Утром Гэндальв их разбудил. Он один просидел в карауле около шести часов и дал отдохнуть всем остальным.

– Сидя на часах, я принял решение, – сказал маг. – Средний коридор мне не нравится по виду. В левом коридоре мне не нравится запах – там внизу плохой воздух или я плохой проводник. Пойдем в правый коридор. Нам уже пора снова подыматься вверх.

Восемь часов в темноте лишь с двумя короткими привалами Отряд шел вперед. Они не встретили ничего опасного и ничего не услышали. Слабый светляк магического Жезла, словно блуждающий огонек, все время был впереди. Насколько можно было судить, коридор шел вверх широкими дугами и сам становился все выше и шире. Пол в нем был ровный, без ям и трещин, не было в нем ни боковых отверстий, ни переходов. Очевидно, они попали на главную дорогу и двигались теперь значительно быстрее, чем вчера.

Так они прошли миль пятнадцать по прямой, а ногами перемеряли, наверное, все двадцать или даже больше. По мере того как поднимался вверх коридор, у Фродо слегка поднималось настроение; но подавленность еще оставалась, и он по-прежнему изредка слышал – или думал, что слышит, – позади Отряда, не в такт с шагами друзей, осторожные шаги босых ног: звук, который не был эхом.

* * *

Друзья шли до тех пор, пока могли идти хоббиты. Потом стали думать, где бы остановиться на ночлег, – и вдруг стена коридора словно исчезла. По-видимому, они вошли в большое пустое помещение, не заметив входной арки. В спину им из коридора веяло теплом, а темнота впереди дохнула холодом. Они остановились и собрались вокруг мага. Похоже, что Гэндальв был доволен.

– Значит, я правильно выбрал дорогу, – сказал он. – Наконец мы подходим к жилым пещерам, и если я не ошибаюсь, мы сейчас уже недалеко от Восточных Ворот и Ступеней Димрилла, только значительно выше их. Судя по тому, какой здесь воздух, зал должен быть велик. Попробую рискнуть и зажечь настоящий свет.

Он поднял Жезл, и на мгновение яркая вспышка, как молния, прогнала черные тени. Путники успели рассмотреть высокий потолок, опирающийся на мощные каменные колонны. Зал был огромен. Его черные полированные стены, отразившие вспышку, блестели как стеклянные. Из зала было еще три выхода под темными арками: один прямо на восток (напротив того, откуда они вошли), два других – на юг и север. Их едва успели разглядеть: Жезл погас.

– Это все, что я пока могу себе позволить, – сказал Гэндальв. – В восточном склоне горы были когда-то прорублены большие отдушины, из них свет попадал в жилые пещеры по прямым глубоким каналам. Кажется, мы как раз до них дошли, но сейчас ночь, до утра мы ничего не увидим. Если я прав, то завтра утром нам не придется вставать в темноте. А пока лучше здесь отдохнуть, если удастся. До сих пор нам везло, большая часть темной дороги уже преодолена… Но Морию мы еще не прошли, до Восточных Ворот в мир осталось порядочно.

* * *

Ночь путники провели, тесно прижавшись друг к другу, в углу пещерного зала, где было чуть теплее, чем посредине, но все равно холодно: из восточной арки в зал врывались пронизывающие сквозняки. Вокруг них была темнота и пустота, их угнетала громадность высеченного в горе лабиринта, им было одиноко, и казалось, что бесконечные черные коридоры и лестницы никогда не кончатся. Самые мрачные слухи, попав в хоббичье воображение, не вызвали бы в нем более удивительной и ужасной картины Мории, чем она сама.

– Здесь, должно быть, когда-то работала уйма гномов, – сказал Сэм. – Трудились, как пчелы, полтыщи лет, пока все это сделали, – и в такой скале! Зачем? Неужели они жили в этих темных норах?

– Это не норы, – оскорбился гном. – Это великое государство, Гномьи Копи, город Мория! Здесь не было тьмы и страха: свет и роскошь, великолепие подземных залов Мории были известны во всем Среднеземье. Такой она осталась в наших песнях.

Гимли вскочил и не то заговорил, не то запел в темноте гортанным голосом, а гулкое пещерное эхо вторило ему:

 
Луна была еще без пятен,
Был молод мир зеленых скал,
И не было простых понятий,
Таких, как «камень» и «металл»,
Когда в прадавнем юном мире
Гном Дарин встал и шел один,
И с каждым шагом мир все шире
Распахивался перед ним.
 
 
Он называл пещеры, камни,
Пил из неназванных ручьев
И видел в озере Зеркальном
Отображение свое.
Кольцом вокруг чела сияла
Корона отраженных звезд,
И удивился гном сначала,
Но все, что Озеро сказало,
Потом пророчески сбылось.
 
 
Он Королем воссел на троне –
Могучий горный властелин,
Один из тех, на чьей короне
Держался древний Гондолин.
Еще задолго до паденья
Земных великих королей
Гном Дарин расширял владенья
В горах, у самых их корней.
Сидел он, как поют сказанья,
В величественном и большом
Многоколонном тронном зале,
Где свет алмазы рассыпали
Под золоченым потолком.
 
 
Не зная, что такое праздность,
Его народ руду копал,
Искал бериллы и алмазы,
Опал и жемчуг добывал;
Плелись кольчуги, гнулись луки,
По наковальне молот бил,
Резец писал, топор рубил, –
Творили чудо гномьи руки.
На арфах так могли играть,
Что разговаривали струны,
А на изделиях писать
Умели колдовские руны.
 
 
Но ныне музыка молчит.
Мир посерел, остыли горны,
Стареют горы, и лежит
Глухая Тень в стране подгорной.
В пещерах Казад-Дума мрак,
Под тяжким камнем Дарин спит там,
И Копи Мории закрыты,
Но стережет их тайный знак,
А в черной глади Келед-Зарам
Корона из алмазных звезд
Ждет часа, чтоб проснулся Дарин
И снова гномий род вознес!
 

– Вот это мне нравится! – сказал Сэм. – Я бы с удовольствием такое выучил… «В пещерах Казад-Дума мрак!..» Если подумать про все эти лампы, здешняя темень кажется еще темней. А кучи золота и алмазов здесь до сих пор лежат?

Гимли не ответил. Спев балладу, он больше говорить не желал.

– Кучи драгоценностей? – сказал Гэндальв. – Нет. Орки часто грабили Морию. В верхних залах вообще ничего не осталось. И с тех пор, как гномы ушли, никто не отваживается спускаться в нижние шахты, в сокровищницы и кладовые: часть их затоплена водой, а другие окутаны тенью страха…

– Тогда зачем гномы хотят вернуться в Морию? – спросил Сэм.

– За мифрилом, – ответил Гэндальв. – Золото и алмазы были любимыми игрушками гномов, железо – их рабочим материалом. Все это здесь добывалось, особенно железо; но ради этого не стоило вести такие гигантские работы – легче было бы доставлять из других мест. А вот истинное серебро, по-эльфийски мифрил, можно было найти только в Мории. Поэтому его иногда зовут Морийским серебром. Гномы называют его по-своему, но никому не говорят как. Мифрил и прежде стоил в десять раз дороже золота, а сейчас ему цены нет, ибо на земле Среднеземья его почти не осталось. Копать здесь все боятся, даже орки. Рудные жилы истинного серебра идут к северу, в сторону Карадраса и залегают на огромной глубине. Гномы не разглашают своих тайн, но известно, что для них мифрил был источником величайшего богатства и величайших бед. Они пожадничали и проникли слишком глубоко в гору, потревожив Ужас, от которого бежали, Погибель Дарина. Потом орки захватили почти весь мифрил, добытый гномами из недр, и заплатили им дань Саурону, который жадно за ним охотится.

Мифрил!.. Предмет вожделения всех народов Среднеземья! Его можно чеканить, как медь, полировать до стеклянного блеска; гномы выплавляли из него металл легкий и удивительно твердый, как закаленная сталь. По красоте он напоминает серебро, но не тускнеет и не покрывается патиной. Эльфы всегда любили мифрил. Итильдин, которым сделана надпись на Воротах, чудесно врезан в камень также Морийским серебром – мифрилом. У Бильбо, кстати, была мифриловая кольчуга – дар Торина. Интересно, куда она девалась? Наверное, собирает пыль в Доме Сдачи в Мичел Делвинге…

– Что?! – воскликнул молчавший до сих пор Гимли. – Кольчуга из Морийского серебра? Это королевский подарок!

– Да, – сказал Гэндальв. – Я не говорил ему, но она стоит дороже, чем его Хоббитшир со всем, что в нем есть.

Фродо ничего не сказал, но просунул руку под куртку и потрогал кольчужные колечки. Он был ошеломлен. Носить под курткой ценность стоимостью целого Хоббитшира! Знал ли Бильбо, что подарил? Несомненно. Да, это был королевский подарок. Фродо мысленно покинул темные Копи и перенесся в Райвендел к Бильбо и в Торбу-в-Холме в те дни, когда Бильбо еще жил там. И так ему захотелось вернуться, подстригать газоны и бродить по полям среди цветов, чтобы никогда не знать про Морию, про мифрил, – и главное, про Кольцо!

* * *

Разговоры умолкли. Тишина была полной. Один за другим все уснули, и Фродо остался часовым. В невидимые во мраке двери из темных глубин, словно чье-то зловредное дыхание, проникал страх и сжимал его сердце. Руки у хоббита похолодели, на лбу выступил холодный пот. Он весь превратился в слух и два часа тщетно прислушивался, не в состоянии делать ничего другого. Но ничего не услышал – даже эха, даже шагов босых ног.

Его стража кончалась, когда ему вдруг показалось, что там, где был западный коридор, засветились два слабых огонька, как глаза. Он вздрогнул, потряс головой, всмотрелся – ничего. «Наверное, я начал засыпать в карауле, – подумал он. – Чуть-чуть сон не увидел». Он встал, принялся тереть глаза и опять смотреть в темноту. Так его и застал подошедший на смену Леголас.

Фродо пошел под стену, лег и почти сразу в самом деле заснул, но во сне ему казалось, что этот сон он уже видел, а сейчас смотрит продолжение – кто-то шепчется, и два бледных огонька медленно приближаются, все ближе… Он проснулся: из отдушины над восточной аркой прямо ему на лицо падал неяркий свет, северная арка тоже слабо освещалась, а рядом с ним тихо разговаривали друзья. Фродо приподнялся и сел.

– Доброе утро! – сказал Гэндальв. – Ибо наконец-то в самом деле утро. Как видите, я был прав. Мы уже в восточной части Мории. До конца дня надо найти Главные Ворота, выйти в долину Димрилла и увидеть Зеркальное озеро.

– Вот когда я порадуюсь, – сказал Гимли. – Теперь я видел великую Морию, но она стала темна и страшна, и мы не обнаружили следов моих соплеменников. Будто бы Балин не приходил сюда.

* * *

После завтрака Гэндальв решил немедленно продолжать путь.

– Мы все устали, – говорил он. – Но лучше отдохнем, когда выйдем отсюда. Наверное, никому не хочется оставаться в Мории еще на одну ночь.

– Конечно, нет! – сказал Боромир. – Куда пойдем? Вон в ту восточную арку?

– Возможно, – ответил Гэндальв. – Но я еще не могу сказать точно, где мы. Догадываюсь, что если мы шли в нужную сторону, значит, находимся выше и севернее Главных Ворот. Однако, найти к ним прямую дорогу может оказаться труднее, чем нам хочется. Может быть, надо идти именно в восточную арку, – давайте сначала осмотримся. Идемте к свету, посмотрим, откуда он проникает в северные двери, – если за ними есть окно, оно нам поможет. Хотя, возможно, там только световая отдушина.

Пройдя за магом под северную арку, они попали в широкий коридор. Чем дальше, тем света становилось больше. Вскоре они поняли, что он проникает в коридор из двери в его правой стене. Каменная дверь была полуоткрыта, перед ней было что-то вроде высокого тамбура с плоским потолком.

Под нажимом дверь повернулась на петлях – за ней оказался большой квадратный зал. Он был освещен довольно слабо, но путникам, долго пробывшим в полной темноте, показалось, что в нем ослепительно светло, и они зажмурились, войдя.

Пол покрывал толстый слой слежавшейся пыли, они приподнимали его подошвами, спотыкаясь о какие-то предметы и наступая на осколки. Свет шел из широкой отдушины в восточной стене напротив входа. Отдушина была пробита в камне слегка наискось, и через нее даже виднелся лоскутик голубого неба. Луч света падал прямо на белую плиту в середине зала, лежавшую на прямоугольном камне около двух локтей высотой.

– Похоже на гробницу, – тихо проговорил Фродо и склонился над плитой, чтобы лучше ее рассмотреть.

Им овладело странное нехорошее предчувствие. Гэндальв быстро подошел к плите и тоже нагнулся. На ней были четко вырезаны руны:

– Это руны Даэрона, ими пользовались в древней Мории, – сказал Гэндальв. – Надпись сделана на языке гномов и людей:

Балин сын Фундина

Повелитель Мории.

– Значит, он умер, – сказал Фродо. – Я боялся, что так и было.

Гимли закрыл лицо капюшоном.