Текст книги "Властелин Колец"

– Там за рекой один из моих воинов, – сказал он. – Вам его, наверное, не видно.

Халдир свистнул по-птичьи, и на том берегу из кустов вышел эльф в сером. Его капюшон был откинут, и волосы отливали золотом на солнце. Халдир ловко бросил через воду моток серой веревки, оставив в руках один конец, а эльф с той стороны поймал его и привязал другой конец к дереву у самой воды.

– Здесь Келебрант становится сильным потоком, – сказал Халдир. – Это быстрая, глубокая и очень холодная река, переходить ее вброд мы не рискуем. Но в такое тревожное время, как сейчас, мосты мы тоже не строим. Смотрите, как мы переправляемся, – следите за мной!

Халдир крепко привязал свой конец веревки к дереву на ближнем берегу, а потом легко перебежал по ней над рекой туда и обратно, как по дороге.

– Я так тоже могу, – сказал Леголас. – Но остальные не умеют. Им что, плыть придется?

– Нет! – сказал Халдир. – У нас еще две веревки есть. Мы привяжем одну над другой, на уровне пояса и на высоте плеч, и чужестранцы сумеют перейти.

Когда был навешен такой легкий мостик, друзья перешли через реку – кто осторожно и медленно, кто смелее и быстрей. Из хоббитов ловчее всех оказался Пипин – он придерживался за веревку лишь одной рукой и шел довольно быстро, правда, вниз не смотрел, а вперил взгляд в одну точку на противоположном берегу. Сэм, хотя тоже был босиком, крепко вцепился в перила и шел очень медленно, боясь отрывать ступни от веревки и поглядывая на светлую быструю воду так, словно под ним была бездонная пропасть.

Ступив, наконец, на твердую землю, он вздохнул с облегчением.

– Век живи, век учись, как говаривал мой Старик. Он, конечно, имел в виду огородничество, а не птичьи ночевки в гнездах и не паучье ползанье по веревкам, – такой трюк даже мой дядя Энди не показывал!

Когда весь Отряд собрался на противоположном берегу Серебринки, эльфы сразу отвязали веревки и свернули их. Румил, оставшийся на том берегу, не стал переходить реку. Он вытянул назад одну веревку, смотал, повесил на плечо и, махнув рукой на прощанье, ушел назад к Нимродэли на свой пост.

– Ну вот, друзья, вы вошли в Наит, – сказал Халдир. – Его еще называют Лориэнский Клин, потому что эта земля имеет форму наконечника стрелы между Келебрантом и Великим Андуином. Тайны Наита не положено открывать чужестранцам. Немногие были удостоены позволения ступить на этот берег… А теперь, как мы договаривались, я завяжу глаза гному Гимли. Остальные могут идти свободно до самого Игладила у слияния рек, где живет наше племя.

Гимли это предложение совсем не понравилось.

– Вы договаривались без меня, – сказал он. – Я не пойду с завязанными глазами, как пленник. Вслепую пусть ходят нищие обманщики! Мое племя не имело никаких дел со слугами Врага. Мы ничего плохого не сделали эльфам. Я такой же шпион, как Леголас или любой другой из нашего Отряда.

– Я в тебе не сомневаюсь, – ответил Халдир. – Но таков наш закон, я его не устанавливал, и не мне его нарушать. Я и так много сделал, позволив тебе перейти Келебрант.

Гимли был упрям. Он расставил ноги и положил руку на топорище.

– Я пойду вперед с открытыми глазами, – сказал он, – или вернусь, и пусть меня убьют по дороге в родные края, где все знают мою честность и верность слову!

– Ты не можешь вернуться, – сурово сказал Халдир. – Раз уж ты дошел сюда, я должен доставить тебя Владыкам, они решат, отпустить тебя или задержать. Ты не перейдешь реку, здесь расставлены часовые, тебя пристрелят прежде, чем ты их увидишь.

Гимли выхватил топор из-за пояса. Халдир с братом натянули луки.

– Гром разрази этих твердолобых гномов! – сказал Леголас.

– Успокойся! – сказал Арагорн. – Пока Отряд веду я, и ты сделаешь то, что я скажу. – Потом он повернулся к Халдиру. – Несправедливо так выделять одного гнома из всех нас. Завяжи глаза всем, даже Леголасу. Так будет лучше, хотя затруднит и замедлит передвижение.

Гимли разразился хохотом.

– Ох, и веселая компания шутов получится! Может, Халдир еще поведет нас на веревке, как нищих слепцов, когда их много, а собака одна? Но мне в напарники с завязанными глазами хватило бы одного Леголаса!

– Я же эльф! – возмутился Леголас, разозлившись в свой черед. – И я среди своих!

– Ну, тогда покричим: «Гром разрази этих твердолобых эльфов!» – сказал Арагорн. – Надо поступать со всеми одинаково. Завязывай нам глаза, Халдир!

– Если будешь плохо нас вести, я потребую возмещения за каждый синяк и сбитый палец! – буркнул Гимли, когда ему надевали повязку.

– Требовать ничего не придется, – сказал Халдир. – Я сам вас поведу, а тропы у нас гладкие и прямые.

– Как это все нелепо! – сказал Леголас. – Мы все враги одного Врага, веселое солнце играет в золотых листьях, а я должен идти по Лесу, как слепец!

– Это может казаться нелепым, – сказал Халдир. – В самом деле, злая воля Черного Властелина ни в чем так ясно не проявляется, как в его умении разделить нас и посеять недоверие среди тех, кто с ним борется. В мире почти не осталось верности и чести. Мало кому можно доверять за пределами Лотлориэна, разве что жителям Райвендела. Поэтому мы не имеем права рисковать покоем своей земли, поверив на слово. Наша земля стала островом в море бед, и мы чаще натягиваем тетиву луков, чем струны арф.

Нас долго защищали реки. Но теперь и на них надеяться нельзя. Тень доползла сюда и, окружив нас, продолжает двигаться к северу. Некоторые из нас заговорили об уходе, но, кажется, уже поздно. В горах к западу отсюда хозяйничает Зло; на востоке – незаселенные земли, по которым рыщут прислужники Саурона. Поговаривают, что уже нельзя свободно пройти на юг через Рохан, и что Враг стережет Устье Андуина. Даже если бы мы смогли добраться до Моря, там больше нет для нас убежища. Говорят, что далеко на северо-западе за страной полуростиков остались гавани эльфов Высокого рода. Наши властители знают, где это, а я – нет.

– Ну вот, нас ты уже увидел, – сказал Мерри. – Теперь додумывай остальное. На запад от моей страны, Хоббитшира, в самом деле есть эльфийская Гавань.

– Счастливый народ хоббиты! – воскликнул Халдир. – Живете так близко от Моря! Никто из моих соплеменников давным-давно там не бывал, память об этой Гавани сохраняется в песнях. Расскажи мне о ней по дороге!

– Да я ее сам не видел, – сказал Мерри. – Ни разу. Я впервые ушел из дому путешествовать, и если бы знал, на что похож окружающий мир, наверное, не решился бы на это.

– Даже ради того, чтобы увидеть дивный Лотлориэн? – спросил Халдир. – Мир полон опасностей, есть в нем мрачные места, но есть и прекрасное, и хотя во всех краях любовь теперь смешивается с горем, она от этого становится сильней.

Некоторые из нас поют, что Тень отступит и снова настанет мир. Но я не верю, что мир вокруг нас останется таким же, как был, и солнце будет светить, как раньше. Боюсь, что для нас, эльфов, наступивший мир окажется лишь краткой передышкой, во время которой мы сможем беспрепятственно пробраться к Морю и покинуть Среднеземье навеки. А я так люблю Лотлориэн! Как жить в стране, где не растут мэллорны? Хотелось бы верить, что за Великим Морем они есть, но ни в одной песне об этом не поется.

Пока он так говорил, Отряд медленно шел по тропе. Халдир вел, второй эльф шел сзади. Земля под их ногами была ровной и мягкой. Привыкнув, они пошли уверенней, не боясь споткнуться или упасть. Из-за того, что глаза ему закрыли, Фродо заметил, как у него обострился слух и другие чувства. Он чувствовал запах деревьев и примятой травы, различал мелодии поющих листьев, слышал доносящееся справа воркотанье реки, перекличку птичьих голосов в небе. Когда они проходили по открытому месту, он ощутил на руках и на лице солнечное тепло.

Еще когда он ступил на другой берег Серебринки, Фродо охватило новое чувство, которое становилось сильнее и отчетливее по мере того, как он шел в глубь Клина. Будто он прошел по мосту, перекинутому во времени, и теперь оказался в прадавнем несуществующем мире. В Райвенделе сохранялась память о прошлом, в Лориэне это прошлое само было живо. Здесь видели и знали Зло, здесь поселилась печаль, эльфы боялись окружающего мира и не верили ему; волки выли у окраин Золотого Леса, – но над самим Лориэном Тени не было.

* * *

Весь день Отряд шел, не останавливаясь. Наступил прохладный вечер, и они услышали шепот ветра в листьях, возвестивший, что ночь близко. Тогда они спокойно отдохнули и выспались прямо на земле, ничего не боясь. Их проводники не разрешили снимать повязки, поэтому на дерево они влезть не могли. Утром снова продолжали путь, шли без всякой спешки, в полдень остановились на отдых, и Фродо понял, что они вышли из-под деревьев. Он с удовольствием грелся на солнце, как вдруг услышал голоса со всех сторон. Большой отряд эльфов спешил к северным границам, чтобы в случае нападения орков из Мории дать им отпор. Эльфы подошли совершенно бесшумно, а теперь сообщали Халдиру новости. Часть их Халдир пересказал спутникам. Орков-мародеров, гнавшихся за Отрядом, эльфы уже подстерегли и почти всех уничтожили. Оставшиеся в живых удрали на запад, в горы. Эльфы встретили странное существо, которое бежало, согнувшись и помогая себе руками; оно было похоже на зверя, но не зверь. Его не поймали, а стрелять не захотели, не зная, вредный он или безобидный, и он удрал на юг вдоль реки.

– Но главная новость для вас, – сказал Халдир, – это приказ владык Лориэна разрешить всем – даже гному Гимли – идти свободно. Похоже, что владычица всех вас знает. Может быть, поступили новые вести из Райвендела.

Гимли он снял повязку первому и, низко поклонившись, сказал:

– Не гневайся на меня! Смотри на нас отныне глазами друга и гордись, ибо ты – первый гном, увидевший деревья Наита со времен Дарина!

Когда повязка упала с глаз Фродо, и он смог оглядеться, у него дух захватило от увиденной красоты. Они стояли на открытом месте. Большой холм слева покрывала такая невероятно зеленая трава, словно была весна Незапамятных времен. А на его верхушке двойной короной росли деревья: наружное кольцо короны образовывали деревья без листьев, но с белоснежными стволами, очень красивые в своей наготе; внутреннее кольцо было из мощных и высоких мэллорнов, еще одетых бледно-золотой листвой.

В верхних ветках центрального дерева, возвысившегося над остальными, словно башня, виднелся белый-белый тэлан. Трава у корней дерева и по склонам холма была усыпана золотыми цветами, похожими на звездочки на тонких стеблях; были еще белые и бледно-зеленые цветочки, искрившиеся в траве, словно серебряная роса; а над всем этим было синее небо с послеполуденным солнцем, в лучах которого трава казалась шелковой, а деревья отбрасывали длинные зеленые тени.

– Смотрите! Перед вами – Керин Амрот, – сказал Халдир, – сердце древнего эльфийского государства. Курган Амрота, на котором в счастливые дни был построен его высокий дом. Здесь даже зимой всегда цветут цветы в неувядающей траве: золотые эланоры и бледные нифредилы. Мы здесь немного отдохнем, а ближе к вечеру пойдем в город галадримов.

* * *

Путники легли отдыхать на душистую траву, а Фродо продолжал стоять, ошеломленно озираясь по сторонам. Ему казалось, что он переступил волшебный порог в давно исчезнувший мир. Свет здесь был такой… такой, что в хоббичьем языке для него не нашлось подходящего слова. Все было яркое и резко очерченное, словно только что родилось и никем не было увидено до него, и вместе с тем древнее и вечное. Он видел одни знакомые цвета, но такие свежие и яркие, словно они ему впервые явились, а он, глядя на них, только что придумал им новые и удивительные названия: Желтый, Белый, Синий, Зеленый… Зимой тут нельзя было печалиться о лете или мечтать о весне. Ни в чем нельзя было найти изъяна – все растущее было здоровым и свежим. На земле Лориэна не было болезней и боли.

Фродо обернулся и увидел, что стоящий рядом Сэм так же ошеломленно оглядывается и трет глаза, будто не верит, что все это ему видится наяву.

– Вот тебе и солнце, и ясный день, все как есть, – говорил он. – Я думал, что эльфы – это всегда луна и звезды, а тут день еще больше эльфийский, чем все, что им приписывают. Вроде я попал в песню, внутрь песни, если можно так выразиться.

Халдир посмотрел на них так, будто понял их мысли, а не только слова, и, улыбнувшись, сказал им:

– Вы ощутили власть владычицы Лориэна. Не хотите ли взойти вместе со мной на Курган Амрота?

Он легким шагом стал подниматься по зеленому склону, хоббиты – за ним. Фродо шел, дышал, ощущал на щеках тот же ветер, который покачивал вокруг него цветы и шевелил живые листья, и одновременно чувствовал, что находится в краю, над которым не властно время, который не вянет, не меняется и не забывает. А когда он сам отсюда уйдет, вернется в обычную жизнь, то все равно он, Фродо Торбинс, путник из Хоббитшира, будет по-прежнему идти по траве дивного Лотлориэна, где цветут эланоры и нифредилы.

Они вошли в кольцо белых деревьев. И тотчас же на курган подул южный ветер и вздохнул в ветвях. Фродо остановился и услышал, как волны далекого Моря плещут в берега, смытые стихией в Незапамятные времена, и как кричат морские птицы, которые давным-давно перевелись в Среднеземье.

Халдир обогнал их и уже взбирался на флет. Фродо собрался последовать за ним и оперся одной рукой о ствол, берясь другой за лестницу: никогда еще он так не чувствовал ладонью живую кожу дерева, ее мягкость и упругость. Ему было приятно ее трогать, но не как лесничему или столяру, а как живому существу, радующемуся жизни другого существа.

Когда он, наконец, вступил на высокий флет, Халдир взял его за плечо и повернул к югу.

– Сначала взгляни туда! – сказал он.

Фродо посмотрел и увидел в некотором отдалении еще холм или невысокую плоскую гору; там росли могучие деревья, целый город из зеленых башен. Деревья ли казались башнями, или то правда были постройки, хоббит не мог сказать, но ему казалось, что оттуда исходит свет и какая-то властная сила, которой подчинена вся эта земля, и вдруг захотелось птицей полететь в зеленый город. Потом он посмотрел на восток и увидел весь Лориэн до самого Андуина, который угадывался по дальнему блеску воды. Он перевел взгляд за Великую реку, еще дальше. Там свет пропадал, и хоббит снова видел привычный мир. Земля за рекой была пустынной и плоской, бесформенной и туманной, а совсем на горизонте словно вставала мрачная стена. Солнце, светившее на Лотлориэн, не в силах было рассеять тень от тех дальних гор.

– Там бастионы южного Темнолесья, – сказал Халдир. – Чащобы, где темные елки вытесняют и душат друг друга, и у них гниют и отсыхают ветки. В глубине леса на каменистом холме там стоит крепость Дол Гулдур. В ней долго тайно отсиживался Враг, а сейчас мы боимся, что она опять обитаема. Она в семь раз лучше укреплена, чем раньше, и в последнее время над ней часто висит черная туча. Отсюда сверху видно, что в мире противоборствуют две силы, сражаются мысли, но несмотря на то, что Свет проникает в самое сердце Мрака, его собственные тайны Врагу неведомы. Пока не ведомы.

Халдир повернулся и быстро спустился с тэлана, потом с кургана. Фродо и Сэм последовали за ним.

У подножия кургана Фродо нашел Арагорна, стоявшего молча и неподвижно, как ясень. Но в руке он держал золотой эланор, а глаза излучали свет. Он словно был не здесь, а в счастливом воспоминании. Фродо посмотрел на него и понял, что скиталец видит что-то, запечатленное в памяти этого места. Ибо суровый опыт многих лет словно стерся с лица Арагорна, он стал моложе и красивее, и Фродо показалось, что перед ним – высокий юный властитель, одетый в белое.

Обращаясь к кому-то, кого хоббит не видел, он произнес несколько слов по-эльфийски:

– Арвен ванимельда намариэ!..

Затем вздохнул, словно вернулся издалека, увидел Фродо и улыбнулся ему.

– Здесь сердце эльфийских владений на земле, – сказал он, – и здесь навеки останется мое сердце, если в конце мрачного пути, который нам с тобой еще предстоит, не воссияет Свет! Идем со мной!

Арагорн взял хоббита за руку, вместе с ним сошел с кургана Керин Амрот и больше никогда не приходил сюда в земной жизни.

Солнце уже скрывалось за горами, и тени под деревьями сгущались, когда Отряд двинулся дальше. Тропы, по которым они шли, пролегали в густом лесу, где уже было почти темно. Когда к ним из-за деревьев подкралась ночь, эльфы достали серебряные светильники.

Вдруг путникам открылась большая поляна, и они вышли под бледное ночное небо с точками ранних звезд. Широкий луг впереди, похоже, кольцом окружал высокую зеленую стену с глубоким рвом, утонувшим в ночной тени, лишь зеленая трава возле рва была такая яркая, словно хранила память лучей закатившегося солнца. За рвом и стеной на холме росли высоченные мэллорны, таких они в этой земле еще не встречали. Об их высоте даже трудно было судить, деревья стояли, как живые зеленые башни. Сквозь подвижную листву многоярусных ветвей светили многочисленные огоньки – зеленые, золотые и серебряные. Халдир повернулся к Отряду.

– Добро пожаловать в Карс Галадон! – сказал он. – Перед вами город галадримов, где живут повелитель Келеборн и владычица Лориэна Галадриэль. Но отсюда в него войти нельзя, ибо мы подошли с севера, а ворота находятся с южной стороны. Надо обойти стену, и путь неблизок, ибо город велик.

* * *

Вдоль наружного края рва шла дорога, выложенная белым камнем. Они пошли по ней сначала на запад, оставляя город все время слева, – как зеленое облако, искрившееся множеством огоньков: чем темнее становилась ночь, тем больше их появлялось, словно звезды, загораясь, осыпали холм. Наконец они пришли к белому мосту, который упирался в стену города с юго-запада. Концы стены заходили в этом месте один за другой, скрывая высокие ворота, увешанные фонариками.

Халдир постучал, что-то произнес, ворота без звука открылись, но стражников Фродо не увидел. Путники вошли, и ворота так же бесшумно затворились за ними.

Еще немного пройдя по дорожке между стенами, они оказались в Городе Деревьев. Жителей видно не было, и ничьих шагов не было слышно, только в воздухе разносились голоса, множество голосов, а с холма к ним сбегала песенка, легкая и веселая, словно легкий звон дождика по листьям.

Потом они шли по вьющимся тропинкам и подымались по лестницам, которых было много, и наконец увидели широкую поляну, освещенную серебряными фонариками, свисавшими с ветвей окружающих деревьев. В середине поляны мерцающим фонтаном бил ключ. Он стекал в серебряный бассейн и бежал из него дальше белым ручьем. В южной части поляны рос необыкновенно могучий ясень – великан среди деревьев.

Мощный ствол с гладкой и блестящей, как серый шелк, корой был совершенно прям. Первые ветки отходили от него высоко над землей, и к стволу была приставлена большая белая лестница, ее верхний конец пропадал в темно-золотистом облаке листьев. Внизу сидели три эльфа. Когда путники приблизились, все трое вскочили, оказавшись очень высокими; на них были серебристые кольчуги, а с плеч спадали длинные белые плащи.

– Здесь живут Келеборн и Галадриэль, – сказал Халдир. – Они пожелали видеть вас наверху и говорить с вами.

Один из эльфов-часовых звонко протрубил в рожок. Сверху трижды ответили.

– Я пойду первым, – сказал Халдир. – Пусть Фродо с Леголасом идут за мной. Остальные могут следовать, кто за кем хочет. К Владыкам надо высоко подниматься, но непривычные к лестницам смогут отдыхать по дороге.

* * *

Много этажей-флетов насчитал Фродо, одолевая высокую лестницу. Флеты располагались с разных сторон ствола так, что лестница шла от одного к другому. На большой высоте был белый тэлан, огромный, как палуба корабля: на нем стоял большой дом, такой, что и на земле у огромин был бы дворцом.

Халдир ввел хоббита в овальный зал, освещенный мягким светом. Ствол мэллорна, словно мощная колонна, сужающаяся к вершине, оказался в центре. Стены были зеленые с серебром, а потолок золотой. В зале собралось много эльфов. На двух тронах у ствола, под пологом живых ветвей сидели рядом Келеборн и Галадриэль. Оба встали, увидев входящих: так у эльфов, даже самых властительных, было заведено приветствовать гостей. Оба были очень высокого роста, Галадриэль не ниже Келеборна. На них были ослепительно белые одежды. Волосы Владычицы напоминали темное золото, а у Келеборна были, как светлое серебро. Их лица, очень красивые и торжественно-печальные, казались бы молодыми, если бы не глубокие глаза, словно колодцы памяти, с взглядом острым, как звездные лучи.

Халдир подвел к ним Фродо, и Келеборн произнес приветствие на его языке. Галадриэль ничего не сказала, только долгим взглядом посмотрела ему в лицо.

– Сядь со мной рядом, Фродо из Хоббитшира! – сказал Келеборн. – Мы поговорим, когда подойдут все остальные.

Каждого входящего Келеборн, приветствуя, учтиво называл по имени.

– Привет тебе, Арагорн сын Араторна! – сказал он. – Последний раз ты был у нас восемь и тридцать лет назад по счету земного мира, и эти годы тяжело легли на тебя. Но скоро – к добру ли, к худу – все это кончится. Пока ты здесь, отложи на время свои заботы!

– Здравствуй, сын и посланник Трандуила! Очень редко добираются к нам соплеменники с севера!

– Добро пожаловать, Гимли сын Глоина! Воистину много времени прошло с тех пор, как я последний раз видел в Карс Галадоне гнома из племени Дарина! Сегодня мы нарушили древний закон. Да будет это в потемневшем мире знаком приближения лучших дней и да поможет возобновить дружбу наших народов!

Гимли низко поклонился.

Когда все гости собрались и сели перед владыками, Келеборн обвел их взглядом.

– Вас здесь восемь, – сказал он. – В путь должно было выйти девять, так гласило послание. Может быть, Совет решил что-нибудь изменить, а мы об этом не слышали? Элронд далеко, вокруг нас стягивается Тьма, в этом году тени удлинились.

– Нет, намерения Совета не изменились, – заговорила Владычица. Ее голос был чистым и музыкальным, глубоким и неожиданно низким для женщины. – Вместе с Отрядом вышел Гэндальв Серый, но он не переходил наших границ. Скажите, где он, ибо я очень хочу говорить с ним. За пределами Лотлориэна он мне не виден. Он далеко, его окружает серый туман, и пути его ног и мыслей от меня скрыты…

– Увы! Гэндальв Серый пал во Тьму! – произнес Арагорн. – Он остался в Мории, откуда не сумел выбраться.

При этих словах все присутствующие эльфы горестно ахнули.

– Это страшная весть, – сказал Келеборн. – Самая зловещая за все годы печальных событий. – Он повернулся к Халдиру и спросил по-эльфийски: – Почему мне ничего об этом не сказали?

– Мы ничего не говорили Халдиру о нашем Походе, – ответил вместо него Леголас. – Сначала нам было не до рассказов от усталости, и опасность шла за нами по пятам, а потом мы на время почти забыли свое горе, идя в радостном покое по дорогам Лориэна.

– Горе наше велико, – сказал Фродо. – Наша потеря невосполнима и никогда не забудется. Гэндальв был нашим вожатым, он провел нас через Морию, а когда мы уже теряли надежду, он нас спас и сам погиб.

– Расскажите нам все, – сказал Келеборн.

Тогда Арагорн рассказал все, что случилось на пути к Перевалу на Карадрасе и в последующие дни. Он поведал о Балине и найденной Книге, о сражении в Зале Мазарбул, об огне, описал узкий Мост и появление Ужаса.

– Великое Зло древнего мира это было, – сказал Арагорн. – Я такого никогда не видел: Огонь и Тень одновременно, сила и ужас.

– Балрог это был, слуга Моргота, – сказал Леголас. – Самый страшный после Того, кто засел в Черной Башне.

– Я увидел на Мосту глубинный ужас самых черных снов, Погибель Дарина, – сказал Гимли чуть слышно, и страх был в его глазах.

– Увы! – сказал Келеборн. – Мы давно догадывались, что под Карадрасом залег Ужас. Если бы я узнал, что гномы в Мории опять его разбудили, я бы запретил тебе и всем твоим спутникам переходить наши северные границы. А Гэндальва можно было бы назвать безумцем, ибо из мудрого безумным должен был стать тот, кто без необходимости пошел в Морийскую западню…

– Кто так рассудит, поступит опрометчиво, – строго произнесла Галадриэль. – Гэндальв ничего в жизни не совершал без необходимости. Те, кто шел за ним, не знали всех его замыслов. Их нельзя винить в том, что сделал их вожатый, что бы с ним самим ни случилось. Не жалей, что приветил гнома. Если бы наш народ был далеко и надолго изгнан из Лотлориэна, скажи, кто из галадримов, включая Келеборна Мудрого, оказавшись вдруг рядом, прошел бы мимо старинных жилищ, даже если бы здесь поселились драконы? «Холодны ключи Кибиль-Налы и темна вода Келед-Зарама. Прекрасны были многоколонные чертоги Казад Дума в незапамятные дни, пока не погибли Великие в подкаменных глубинах…»

Владычица посмотрела на хмурого и печального Гимли и улыбнулась. А гном, услышав легендарные названия на своем древнем языке, посмотрел ей в глаза, и ему показалось, что он собирался проникнуть в сердце врага, а встретил в нем любовь и понимание. Лицо его выразило сначала удивление, а потом он сам улыбнулся в ответ.

Он неловко встал, поклонился по-гномьи и сказал:

– Живая земля Лориэна еще прекрасней, а Владычица Галадиэль превосходит красотой все сокровища подземного государства!

Стало тихо. Наконец, опять заговорил Келеборн.

– Я не знал, что вам пришлось так трудно в пути. Пусть Гимли забудет мои необдуманные слова: я говорил в волнении сердца, и сделаю все, что смогу, чтобы помочь вам, каждому по мере его нужд и желаний, и особо полуростику, на кого возложена великая ноша.

– Нам ведома цель вашего Похода, – сказала Галадриэль, взглянув на Фродо. – Но говорить об этом открыто мы будем не здесь. Может быть, не напрасно вы пришли в нашу землю за помощью. Сам Гэндальв ясно хотел этого. Ибо Владыку галадримов считают мудрейшим из эльфов Среднеземья, и никакие короли не могут давать такие дары, как он. Он жил на Западе, когда только всходила заря мира, и я жила с ним бесчисленные годы; когда пал Нарготронд, а потом Гондолин, я перешла через горы, и уже многие века мы не сдаемся, хотя вынуждены были отступить. Это я собрала первый Совет Мудрых, – если бы мои замыслы исполнились, его возглавил бы Гэндальв Серый, и все, вероятно, пошло бы иначе. Но даже сейчас мы еще надеемся. Я не стану давать вам прямых советов: делайте так или по-другому. Ибо помочь вам я могу не делом, не решением и не выбором, а лишь знанием прошлого и настоящего и частично того, что будет. Но я скажу вам, что ваш Поход – это путь по лезвию меча над бездной! Если вы оступитесь – всё погибнет. Всё. Пока Отряд крепок верностью, есть надежда.

С этими словами она устремила на них приковывающий взгляд и в полном молчании, словно изучая, пронизала глазами каждого. Никто, кроме Леголаса и Арагорна, не смог спокойно выдержать этот взгляд. Сэм покраснел до корней волос и опустил голову.

Наконец, Владычица Галадриэль отвела взгляд, словно отпуская их, и улыбнулась.

– Не смущайтесь сердцем! – сказала она. – Сегодня спите в мире.

Друзья облегченно вздохнули и почувствовали, что страшно устали, словно их долго допрашивали, хотя пока Галадриэль смотрела на них, не было произнесено ни слова.

– Теперь идите! – сказал Келеборн. – Вы устали от горя и трудов. Ваш Поход напрямую не касается наших дел, но вы останетесь у нас в городе, пока полностью не исцелитесь и не отдохнете. Сейчас не будем говорить о продолжении пути.

* * *

На ночь к большому удовольствию хоббитов, Отряд расположился на земле. Эльфы поставили для гостей шатер между деревьями у фонтана, приготовили мягкие ложа, мелодичными эльфийскими голосами произнесли пожелания покоя и отдыха и ушли. Некоторое время перед сном друзья поговорили – о том, как провели ту ночь на деревьях, как шли после нее, вспомнили Владык Лориэна, но того, что было перед этим, не коснулись – не смогли.

– Сэм, а ты почему покраснел? – спросил Пипин. – Быстро ты раскололся: можно было подумать, что у тебя совесть нечиста. Надеюсь, ты не замышляешь ничего похуже, чем стащить с меня одеяло?

– И в мыслях у меня ничего такого не было, – ответил Сэм, не расположенный шутить. – Если хотите знать, я перед ней будто голый стоял, и она мне смотрела прямо в душу. И спрашивала: что бы я сделал, если бы она предложила мне перелететь прямо в Хоббитшир в уютную норку с садиком… собственным!

– Ну и шутки! – сказал Мерри. – И я себя почти точно так же чувствовал, только мне… не стоит об этом рассказывать, – запнувшись, закончил он.

По-видимому, со всеми происходило то же самое: под взглядом Владычицы каждый почувствовал, что ему предлагают выбор между страхом и Тьмой, стерегущей их впереди, и тем, что им сильнее всего хотелось. Предмет желаний ясно представился внутреннему взору, и чтобы достичь его, надо было всего лишь сойти с дороги, переложить на плечи остальных свое Дело и борьбу с Сауроном.

– Я тоже так считаю. То, что мне открылось, должно остаться моей тайной, – сказал Гимли.

– А мне это все показалось странным, – сказал Боромир. – Может быть, это было испытание, она хотела прочитать наши мысли, задумав что-то свое; я бы сказал, что она нас искушала, предлагая то, что якобы могла бы дать. Стоит ли говорить, что я просто не стал ее слушать. Люди из Минас Тирита не нарушают обещаний.

Но чем искушала Владычица его самого, он не открыл.

Фродо вообще говорить не хотел, хотя Боромир его упорно расспрашивал.

– Она дольше всех смотрела на тебя, полуростик! – говорил он.

– Да, – сказал Фродо. – Но то, что мне при этом открылось, останется во мне.

– Берегись! – сказал Боромир. – Не верю я этой эльфийке и не пойму ее замыслов.

– Не смей плохо отзываться о госпоже Галадриэли! – сурово произнес Арагорн. – Ты не знаешь, что говоришь! Ни в ней, ни в этой земле нет Зла: сюда его человек может принести только в себе. Тогда пусть он побережется! Сегодня я впервые буду спать спокойно с тех пор, как ушел из Райвендела. И я хочу заснуть крепко, совсем крепко, чтобы хоть на время забыть свои горести! Устал я душой и телом… – Он вытянулся на своем ложе и мгновенно заснул.

Вскоре спали и все остальные, спали крепко, ничего не слыша, не видя даже снов. Проснувшись, они увидели, что уже светлый день, солнце греет лужайку перед их шатром, и фонтан сверкает в его лучах, поднимаясь и опадая.

* * *

Несколько дней они провели в Лотлориэне, хотя сколько – сказать потом не сумели бы. Погода почти все время была солнечной, только иногда на деревья проливался мелкий дождик, после которого все становилось еще чище и свежее. Воздух дышал прохладой, словно ранней весной, но все-таки была зима, и они ощущали ее глубокий и задумчивый покой. Им казалось, что они только едят, пьют, спят и гуляют под деревьями – и больше ничего не хотят.