Текст книги "Властелин Колец"

Элронд рассмеялся.

– Он найдется, и вы с ним отыщете укромный уголок, чтобы завершить твою песню, – сказал он. – Потом ты споешь ее нам еще до конца веселья, а мы оценим.

На поиски друга Бильбо, которого никто не видел за столом, побежали посыльные.

Тем временем Фродо подсел к Бильбо, подошел Сэм и устроился рядом. Они так увлеклись разговором, что перестали замечать веселый шум и музыку в зале. У Бильбо новостей было немного. Когда он ушел из Хоббиттауна, ясной цели у него не было, он побродил туда-сюда, но почему-то все время сворачивал к Райвенделу и в конце концов оказался здесь.

– Сюда я добрался, можно сказать, без приключений, – говорил он. – Отдохнул, потом пошел с гномами в Дейл: это было мое последнее путешествие, больше я никуда не пойду. Старина Балин оттуда ушел. Я вернулся и живу здесь. Кое-что успел сделать. Книгу понемножку заканчиваю. Песни сочиняю. Эльфы иногда их поют, – по-моему, чтобы меня не огорчать, потому что мои сочинения, конечно, недостаточно хороши для Райвендела. А я слушаю эльфов и думаю. Здесь время будто не течет – и все не Было и Будет, а просто Есть. Удивительный Дом.

Мне все новости рассказывают; вести приносят из-за гор и с юга, только про Хоббитшир почти ничего не слышно. Про Кольцо я, конечно, знаю. Гэндальв часто сюда приходит. Он особо не распространялся, вообще в последние годы стал очень скрытным. Дунадан рассказал мне больше. Только подумаю, сколько хлопот причинило всем мое Колечко! Жаль, что Гэндальв не разгадал его раньше… Я мог бы сам принести его сюда давным-давно, никто бы так не волновался. Я даже пару раз думал, не вернуться ли за ним в Хоббиттаун, но я постарел, и Элронд с Гэндальвом меня не пустили. Они, кажется, уверены, что Враг именно меня разыскивает на земле и под землей, и что если я объявлюсь, от меня мокрое место останется. А Гэндальв мне сказал: «Кольцо от тебя уже ушло, Бильбо. Если опять ввяжешься в это дело, всем будет плохо». Странное замечание, как раз в духе Гэндальва. Но он сказал, что присматривает за тобой, так что я не стал вмешиваться. Ужасно рад видеть тебя живым и здоровым… – Бильбо вдруг сделал паузу и с сомнением поглядел на Фродо. – Оно у тебя здесь? – спросил он шепотом. – Я столько всего про него слышал, что мне опять интересно. Хоть бы одним глазком еще раз на него посмотреть!

– Да, оно у меня, – ответил Фродо так неохотно, что сам себе удивился. – Оно совсем не изменилось.

– Я бы только одним глазком, – повторил Бильбо.

Когда Фродо одевался, он обнаружил Кольцо у себя на груди на легкой, но очень прочной новой цепочке. Теперь он медленно его вытащил. Бильбо протянул руку. Но Фродо быстро отпрянул и отдернул руку с Кольцом.

Между хоббитами словно опустилась прозрачная завеса, и сквозь нее на потрясенного Фродо смотрел не Бильбо, а сморщенный карлик с алчным взглядом и трясущимися костлявыми руками. Фродо захотелось ударить его. Музыка и песни вокруг них вдруг смолкли, все заглохло. Бильбо бросил быстрый взгляд на лицо Фродо и провел рукой по глазам.

– Теперь я понимаю, – сказал он. – Спрячь его! А меня прости. Прости за то, что тебе досталась такая ноша. Мне очень жаль, что все так вышло. Неужели все Приключения бесконечны? Наверное. Всегда кому-то надо продолжать. С этим ничего не поделаешь. Хотел бы я знать, стоит ли вообще кончать мою книгу?.. Но давай пока забудем об этом. Теперь я хочу услышать самые настоящие новости: расскажи мне все-все про наш Хоббитшир!

* * *

Фродо спрятал Кольцо, и Тень исчезла, почти не затронув память. Их снова окружали свет и музыка Райвендела. Фродо рассказывал, Сэм то и дело вмешивался и уточнял, Бильбо завороженно слушал и счастливо улыбался: любая весть из Хоббитшира, будь то срубленное деревце или шалость малыша, была ему необыкновенно интересна. Увлеченно обсуждая все, что происходило в каждой чверти Хоббитшира, хоббиты не заметили, как к ним подошел рослый человек в темно-зеленом плаще и довольно долго стоял рядом, наблюдая за ними и улыбаясь.

Но вот Бильбо поднял голову.

– Наконец ты здесь, Дунадан! – воскликнул он.

– Долгоброд! – удивленно ахнул Фродо. – Оказывается, у тебя много имен?

– Долгоброд? – сказал Бильбо. – Этого я еще не слышал. Почему Долгоброд?

– Так меня в Бри зовут, – смеясь, ответил Арагорн. – И так меня ему представили.

– А почему ты его зовешь Дунадан? – спросил Фродо.

– Потому что он – дунадан, – ответил Бильбо. – Его здесь так обычно называют. А я-то думал, ты хорошо знаешь эльфийский! Дун-адан, человек с Запада, нуменорец. Ладно, сейчас не до уроков. – Бильбо повернулся к Долгоброду. – Где ты пропадал, друг? Почему не был на пиру? Там была госпожа Арвен.

– Я знаю, – Долгоброд хмуро взглянул на Бильбо. – Но мне часто приходится отказываться от удовольствий. Элладан с Элрохиром неожиданно вернулись из Диких Земель, принесли вести, которые я хотел немедленно услышать.

– Но, дорогой друг, – сказал Бильбо, – теперь ты все услышал, удели мне минутку! Мне срочно нужна твоя помощь. Элронд просит закончить песню до конца праздника, а я застрял. Отойдем в уголок и доведем ее до конца!

– Пошли! – улыбнулся Долгоброд. – Послушаем, что ты напридумывал.

* * *

Бильбо с Долгобродом ушли, а Фродо был предоставлен самому себе, потому как Сэм заснул. Вокруг было много народу, но хоббиту стало одиноко. Все молча слушали музыку и песни менестрелей и ничего вокруг, казалось, не замечали. Фродо тоже стал слушать.

Красота мелодий и вплетенных в них слов эльфийского языка заворожили его сразу, как только он к ним прислушался, хотя смысла он почти не улавливал. Просто ему казалось, что музыка и слова обретают очертания живых существ и видений чужедальних земель и невообразимо прекрасных вещей. Освещенный каминным пламенем зал словно наполнился золотистым туманом, и за этим туманом у края мира вздыхало пенное Море; завороженность переходила в сон, и вот уже Фродо окунулся в бесконечную сновиденную реку, текущую золотом и серебром и такими сокровищами, что их даже вообразить было трудно; река слилась с разлитой в воздухе музыкой, Фродо весь наполнился ею и утонул в этой музыке и в дивных видениях.

Он долго бродил по стране снов под чарующие мелодии, но музыка вдруг превратилась в журчание воды, а потом зазвучала словами. Кажется, это был голос Бильбо. Сначала ухо Фродо не улавливало слов, потом они стали громче и яснее. Вот что пел Бильбо.

 
Моряк в Арверниэне жил,
Эарендил отважный,
И в необычный путь решил
Отправиться однажды.
Ладью-красавицу себе
Построил в Нимбретиле
И вверил паруса судьбе –
Серебряные крылья.
 
 
Герой в доспехи был одет
Из крепкого металла,
Был тайный знак в его щите,
Чтоб отводить удары;
Был стрел эбеновых колчан,
Лук из рогов дракона;
Из пышных перьев был султан,
Что делал шлем –  короной.
Алмаз во лбу его горел,
А изумруд –  в кольчуге…
Кораблик лебедем летел
В свой трудный путь и чудный.
 
 
Он далеко и долго плыл
Безвестными путями,
Где только месяц свет свой лил
Над черными волнами;
Во льдах у северных твердынь
Едва избегнув смерти,
Поплыл на юг, где жар пустынь
Шлет в море злые смерчи…
Плыл мимо черных берегов
В беззвездном Море темном,
И заблудился меж валов
Во мраке том огромном.
 
 
Волна корабль перевернуть
Грозилась то и дело,
Уж, обезумев, повернуть
К родной земле хотел он.
Порвать не в силах злую тьму,
Ладья, как лебедь, билась…
Эльвинга с облаков к нему
Свечой в ночи спустилась
И, Сильмарилом увенчав,
На Запад указала.
Отныне, страхи отогнав,
Он не бросал штурвала.
 
 
Иного мира грозный шквал,
На утре Тарменела
Взревел и паруса порвал –
Вновь буря загремела.
 
 
Ладья стонала, ветер выл,
Но луч от Сильмарила
Все ярче через мрак светил
В пути Эарендилу.
 
 
Сквозь тьму корабль его прошел
Над страшною пучиной,
Где в пенных гребнях черных волн
Прадавний берег сгинул.
Он избежал враждебных чар,
И Море переплыл он.
Зеленый дивный Эльдамар
Судьба пред ним открыла.
Он к Белой Гавани пристал,
Где вечно светит лето,
И чудный берег просиял,
Как россыпь самоцветов.
Жемчужный с золотом песок
Волна перебирала.
Был остров зелен и высок,
На нем Гора стояла:
В недосягаемую высь
Вершина возносилась.
Был воздух Ильмарина чист,
И озеро светилось.
Огнями башен озарен,
В преддверьи Валинора
Стоял эльфийский Тирион,
Вечновечерний город.
 
 
Был встречен Мудрыми герой,
Что знанье сохранили.
Играть на арфе золотой
Они его учили.
Там в тайны был он посвящен,
Неведомые смертным,
И вечный Калакирион
Прошел тропой заветной.
Ему светили семь огней,
Он шел в одежде белой
И короля из королей
Узрел на троне древнем.
Он услыхал беззвучных слов
Таинственное пенье
И увидал иных миров
Запретные виденья.
Сверкнув, за годом падал год
В недвижимое Время.
Узнал он все про свой народ,
Людей и эльфов племя…
 
 
Ладью построили ему
Из чистого мифрила.
Ей весла были ни к чему –
Без парусов ходила.
Но Элберет ей два крыла
Дала, чтоб в небе реять,
И вместо знамени зажгла
Живой огонь на рее.
Был фонарем ей Сильмарил –
И смело встав к штурвалу,
Моряк заклятье повторил,
Что Элберет сказала:
 
 
«За Солнце и за Лунный свет
Лететь быстрее ветра,
Туда, где нет ни дней, ни лет,
Ни берегов, ни света!»
 
 
До края мира он летел,
Горя, как факел звездный;
Когда ж вернуться захотел,
Увы! Уж было поздно.
Ладью он дерзко повернул
И стал герольдом света.
Звездой над Норландом блеснул
Задолго до рассвета.
Свой дом увидеть захотев,
Летел все вдаль и выше,
Но только плач эльфийских дев
Из давних лет услышал.
 
 
Заклятья сила жестока:
«По поднебесным весям
Лететь до той поры, пока
Не побледнеет Месяц,
Не знать ни гавани родной,
Ни отдыха, ни срока,
И между Солнцем и землей,
Горя, лететь высоко!»
 

Песня смолкла. Фродо открыл глаза и увидел Бильбо на табурете в кругу слушателей, которые улыбались и хлопали в ладоши.

– А теперь еще раз сначала! – сказал один из эльфов.

Бильбо встал и поклонился.

– Мне льстит твое пожелание, Линдир, – сказал он, – но всю песню повторять будет скучно.

– Только не тебе, – смеясь, ответил эльф. – Тебе же читать свои стихи никогда не надоедает. Но, правду сказать, об авторстве с одного раза судить трудно.

– Что? – воскликнул Бильбо. – Ты не можешь отличить мои куплеты от сочиненных Дунаданом?

– Нам трудно определить разницу между двумя смертными, – сказал эльф.

– Чепуху говоришь, Линдир, – сказал Бильбо. – Если ты не можешь отличить человека от хоббита, где же твой прославленный ум? Они ведь так же не похожи, как бобы и яблоки!

– Может быть, – рассмеялся Линдир. – Овца овцу в отаре отличает, и пастух их всех знает. Но мы не занимались изучением смертных. У нас другие дела.

– Не буду спорить, – ответил Бильбо. – От такого количества музыки и песен меня уже в сон клонит. Сам отгадывай, если хочешь.

Бильбо еще раз встал и подошел к Фродо.

– Ну вот, я кончил, – шепнул он. – Прошло гораздо лучше, чем я ожидал. Не так уж часто меня просят повторить песню. А ты что скажешь?

– Не берусь судить, – улыбнулся Фродо.

– И не надо, – сказал Бильбо. – Правду говоря, я всю эту песню сам придумал. Арагорн только настоял, чтобы добавить про изумруд. Ему кажется, что это очень важно, но я не знаю, почему. Он сразу еще сказал, что я взялся за трудную задачу, и если осмелюсь петь про Эарендила в Доме Элронда, то сам за это буду отвечать. Наверное, он прав.

– Не знаю, – ответил Фродо. – Мне твоя песня кажется очень подходящей, хотя не могу сказать, в чем тут секрет. Когда ты начал, я еще не совсем проснулся, и мне казалось, что сон продолжается. Я не сразу понял, что это ты поешь, только в конце.

– Да, чтобы не заснуть под здешние песни, надо привыкнуть, – согласился Бильбо. – Но, пожалуй, хоббиты не могут так, как эльфы, полюбить музыку, стихи и легенды. Эльфам песни нужны, как еда, или даже больше. Здесь сегодня еще долго будет музыка. Как ты смотришь на то, чтобы улизнуть отсюда в тихое место и поболтать без помех?

– А можно? – спросил Фродо.

– Конечно. Это же не работа, а праздник. Уходи и приходи, когда хочешь, только не шуми.

* * *

Хоббиты встали и тихонько направились к выходу. Сэм мирно спал и улыбался во сне, его решили не трогать. Фродо очень хотелось побыть наедине с Бильбо, но все же, выходя из Каминного зала, он почувствовал сожаление. Когда они переступили порог, звонкий голос взвился над остальными, начав новую песню:

 
А Элберет! Гилтониэль!
Силиврен пэнна мириэль,
О менел аглар эленат!
На-кэард палан дириэль
О галадреммин эннорат,
Фануилос, ле линнатон,
Нэф эар, си нэф эарон!..
 

Фродо задержался на пороге и оглянулся. Элронд сидел в кресле, и отблески огня играли на его лице, словно летнее солнце в кроне мощного дерева. Рядом с ним сидела Арвен. Фродо с удивлением увидел, что возле нее стоит Арагорн. Он откинул темный плащ, под ним оказалась эльфийская кольчуга, и на груди, как звезда, сверкал камень. Он был занят разговором с Арвен, и вдруг хоббиту показалось, что Арвен оборачивается к нему и издалека посылает луч ясного взгляда прямо в его сердце.

Он замер, очарованный, а нежные слова эльфийской песни звенели, будто сверкающие алмазы скатывались в ручей.

– Это песня об Элберет, – сказал Бильбо. Они споют о ней, а потом будут петь о Благословенной Земле еще много раз и долго-долго. Идем!

Бильбо привел Фродо в свою комнатку. Ее окно выходило на юг – в сад и на речку Бруинен. Хоббиты сидели у открытого окна, глядя на яркие звезды над дальним лесом и горами, и разговаривали… Не о далеком Хоббитшире, и не о зловещей Тени, и не о подстерегающих их опасностях, а обо всем прекрасном, что видели в мире: об эльфах, о звездах и деревьях, о ласковой осени, тихо входящей в лес…

* * *

В дверь постучали.

– Прошу прощения, – сказал Сэм, всовывая голову в комнату. – Я хотел узнать, не нужно ли вам чего?

– По-моему, я должен просить прощения, Сэм Гэмджи, – ответил Бильбо. – Вероятно, ты хотел нам напомнить, что твоему хозяину пора спать?

– Да, потому что я слышал, что завтра с самого утра Совет, а он сегодня первый день на ногах.

– Правильно, Сэм, – улыбнулся Бильбо. – Топай к Гэндальву и скажи, что Фродо пошел спать. Доброй ночи, Фродо! Ах, как здорово, что мы встретились! По-моему, никто на свете не умеет так занимательно поддерживать беседу, как хоббиты из Хоббитшира. Но я старею и начинаю бояться, что не увижу, как ты будешь вписывать в нашу Книгу главы о своем Путешествии. Спокойной ночи! Я еще погуляю по саду – хочу полюбоваться созвездием Элберет. Спи, отдыхай!

На следующий день Фродо проснулся рано, чувствуя себя совершенно здоровым и бодрым, и пошел гулять на высокий берег шумного Бруинена. Он смотрел, как прохладное бледное солнце поднималось из-за дальнего горного хребта, пронизывая косыми лучами тонкие пряди серебристого тумана; на желтых листьях поблескивала роса, мерцали ее капельки на осенних паутинках, украшавших каждый куст. Сэм шел следом за Фродо, вдыхал утренний воздух, молчал и удивленно рассматривал высоченные вершины на востоке, на которых лежал белых снег.

За поворотом дорожки хоббиты увидели каменную скамейку. На ней, увлеченно беседуя, сидели Гэндальв и Бильбо.

– Доброе утро и привет! – сказал Бильбо. – Ну как, ты готов к Большому Совету, малыш?

– Я ко всему готов, – ответил Фродо. – Но сегодня мне хотелось бы погулять по долине. Вон туда бы сходить, в сосняк! – Он показал на север, на дальний край Райвендела.

– Погуляешь после Совета, если удастся, – сказал Гэндальв. – Строить планы пока не надо. Сегодня нам нужно многое выслушать и обсудить.

Вдруг до них донесся звонкий удар колокола.

– Колокол – сигнал к началу Совета у Элронда! – воскликнул Гэндальв. – Идемте! Вас с Бильбо обоих ждут.

Бильбо и Фродо поспешили за Гэндальвом по извилистой дорожке к Дому. Про Сэма временно забыли, и он потопал за ними без приглашения.

* * *

Гэндальв привел их на ту же веранду, где Фродо вчера вечером нашел друзей. Светлое осеннее утро над долиной незаметно переходило в день. Журчала и пенилась в каменистом ложе река, пели птицы, ничто не нарушало мирного покоя земли. Полное опасностей бегство и слухи о растущей в мире Тьме уже казались Фродо воспоминанием из тревожного сна; но лица участников Совета, повернувшиеся к нему, как только они вошли, были суровы и мрачны.

Элронд уже был там, рядом с ним молча сидели несколько приглашенных. Фродо заметил Глорфиндэла и Глоина; Долгоброд устроился отдельно от всех, в углу, снова одетый в старое походное платье.

Элронд подозвал Фродо, посадил его возле себя и представил остальным.

– Это хоббит Фродо сын Дрого, друзья! – сказал он. – Немногие приходили в Райвендел со столь неотложным делом, преодолев на пути столь страшные опасности.

Потом он представил Фродо гостей. Молодой гном, сидевший рядом с Глоином, оказался его сыном Гимли. Глорфиндэла окружали эльфы-советники из Дома Элронда. Старший из них, Эрестор, беседовал с Гальдором, эльфом из Серой Гавани, прибывшим по поручению Кирдана-Корабела. Незнакомый эльф в зеленом и коричневом был сыном и посланцем короля эльфов северного Темнолесья Трандуила, его звали Леголас. Чуть поодаль сидел высокий человек с красивым и благородным лицом и темными волосами до плеч, серые глаза смотрели гордо и упрямо. На нем был дорожный плащ и сапоги для верховой езды, но богатая одежда, отороченная мехом, запылилась и залоснилась от долгого пути. На шее у него было серебряное ожерелье с единственным белым самоцветом, через плечо – перевязь с большим рогом. На Фродо и Бильбо он взглянул удивленно.

– Это Боромир, – представил его Элронд, оборачиваясь к Гэндальву, – посланец людей с юга. Он прибыл сегодня на рассвете и просит совета. Я пригласил его сюда, ибо здесь он получит ответ на свои вопросы.

* * *

Не все, о чем говорили и спорили на Совете, стоит здесь повторять. Немало там было сказано про окраинные южные земли и восточные страны за горами, о которых Фродо уже много слышал. Но то, что рассказал гном Глоин, было хоббиту совершенно неизвестно и очень его заинтересовало. Оказывается, гномы Подгорного королевства по-прежнему славятся работой своих рук, но сердца их охвачены тревогой.

– Уже много лет, – говорил Глоин, – нас одолевает беспокойство. Когда мой народ впервые почувствовал его, трудно сказать. Мы сами этого не заметили. Но стали раздаваться шепотки по секрету, – дескать, в Эреборе уже тесно, пора выходить в мир, искать больших богатств и славы. Некоторые вспомнили о Мории – это огромные подземные копи наших предков, на гномьем языке Казад Дум. Говорилось, что теперь нас много и мы достаточно сильны, чтобы возвратиться туда и вернуть себе древние владения.

Глоин вздохнул.

– Мория! Мория! Чудо северного мира! Наши предки слишком глубоко вгрызлись в горные недра и выпустили из глубин безымянный Ужас. Дети Дарина бежали из Мории, и долго пустовали огромные подземные дворцы. Но теперь мы вновь вспомнили о них с тайной надеждой и большим страхом: ведь ни один гном за много поколений не решился переступить порог Казад Дума, кроме Трора, а Трор погиб. Наконец, Балин поверил в слухи и решил туда пойти. Даин не хотел добром отпускать его, но Балин взял с собой Ори, Оина и многих других, и они ушли.

Почти тридцать лет назад это было. Сначала от Балина приходили вести, все было хорошо: гонцы сообщали, что гномы вошли в Морию и начали большие работы. Но на том вести прекратились, и с тех пор никто больше не приходил оттуда.

Примерно год назад к Даину прибыл еще один гонец, но не из Мории, а из Мордора; ночью прискакал он и вызвал Даина к воротам.

«Саурон Великий, – сказал он, – хочет твоей дружбы. За дружбу он дает Кольца, как давал раньше. И он просит немедленно рассказать ему о хоббитах, – каковы они и где живут. Ибо Саурону ведомо, – добавил гонец, – что одного из них ты некогда знал».

Это очень встревожило нас. Мы не ответили. Гонец заговорил тише, и его голос показался бы ласковым, если бы не был мерзок. И он сказал:

«Яви малый знак дружбы – найди этого вора по просьбе Саурона. И отними у него или возьми по доброй воле кольцо, простое колечко, которое он однажды украл. Саурон просит о ничтожной услуге, только о знаке верности. Найди хоббита, и навсегда вернутся к тебе три Кольца, которыми в древности владели гномы, и твоим станет Морийское государство. Узнай хотя бы, где вор, если он жив, – получишь щедрую награду, и Властелин одарит тебя вечной дружбой. А откажешь – будет хуже. Ты отказываешься?»

Тут он совсем змеей зашипел, и все, кто стоял рядом, задрожали, но Даин сказал:

«Сразу я не могу ответить тебе ни «Да», ни «Нет». Я должен все обдумать, чтобы понять, что кроется за красивыми словами».

«Думай, да покороче», – сказал гонец.

«Пока я еще хозяин своего времени», – ответил Даин.

«Пока еще», – сказал гонец и ускакал в темноту.

С той ночи тяжесть легла на наши сердца. Даже не будь голос посланца Саурона столь мерзок, мы бы поняли, что слова его таят угрозу и вероломство, ибо уже знали, что в Мордоре прежняя власть, а Мордор не раз нас предавал. Дважды гонец возвращался и не получал ответа. В третий и последний, как он сказал, раз он явится в конце этого года. Это уже скоро.

И вот, наконец, Даин послал меня предупредить Бильбо о том, что его ищет Враг, и узнать, если удастся, почему он хочет получить Кольцо, или, как выразился гонец, «простое колечко». Нам нужен совет Элронда. Тень разрастается и наступает. Мы узнали, что гонцы Врага побывали в Дейле у короля Бранда, и что Бранд боится. А мы боимся, что Бранд не выдержит. Война на его восточных границах вот-вот начнется. Если мы не дадим Саурону ответ, он заставит покорных ему людей напасть и на короля Бранда, и на короля Даина.

– Ты хорошо сделал, что пришел, – сказал ему Элронд. – Сегодня ты все услышишь и поймешь цели Врага. Единственное, что вы сможете сделать, – это сопротивляться до последнего, пока есть надежда, и даже если ее не станет. Но вы не одни. Ваша беда – лишь часть общей беды всего западного мира. Кольцо! Что нам делать с Кольцом, с «колечком», которое понадобилось Саурону? Вот это мы должны решить. От этого зависит судьба. Ради этого вы сюда призваны. Я говорю «призваны», хотя не звал вас в Райвендел, чужеземцы из далеких стран. Вы пришли и встретились здесь именно сейчас вроде бы случайно, но это не случайность. Видно, нам и только нам определено позаботиться о спасении мира. Поэтому здесь откроется то, что до сих пор было для многих тайной. Но прежде, чтобы все поняли, насколько страшна опасность, вам будет рассказана история Кольца с самого начала до сегодняшнего дня. Я начну, другие закончат.

* * *

И Элронд ясным и звучным голосом поведал о Сауроне и Кольцах Власти, о том, как они были выкованы давным-давно, во Второй эпохе. Некоторые из присутствовавших знали часть этой истории, но полностью ее не знал никто, и многие, устремив глаза на Элронда, замирали то от страха, то от изумления, когда он говорил об эльфах-кузнецах Эрегиона, их дружбе с гномами из Мории, о жажде знаний, из-за которой они попались в сети Саурона. Тогда он еще не был гнусен на вид, и они приняли от него помощь и стали великими искусниками в ремеслах, а он овладел всеми секретами их искусства и предал их, и тайно выковал на вершине Огненной горы Единое Кольцо, чтобы править всеми. Но Келебримбор проследил за ним и скрыл Три Кольца, которые выковал сам. И была война, разоренные земли опустели, врата Мории закрылись.

Затем Элронд проследил путь Кольца за многие последующие годы. Но эту часть истории знает каждый, сам Элронд записал ее, и мы ее здесь не приводим. Это долгий рассказ о множестве великих и страшных событий, и как ни старался Элронд говорить короче, солнце поднялось высоко, и утро давно превратилось в день, а он еще не закончил.

Элронд рассказал о Нуменоре, о его расцвете и гибели, и о том, как властители людей вернулись в Среднеземье, спасенные бурей из морских пучин, о короле Элендиле Высоком, о его могучих сыновьях Исилдуре и Анарионе, основавших два королевства – Арнор на севере и Гондор на юге, в Устье Андуина. Но Саурон из Мордора напал на них, и был заключен Последний Союз людей и эльфов, и в Арноре собрались дружины Гил-Гэлада и Элендила.

Элронд вздохнул и помолчал, потом продолжил:

– Я хорошо помню, как развевались их гордые знамена. Я тогда думал о славе древнейшей – Первой – эпохи и великой дружине эльфов Белерианда, ибо в Арнор сошлось много великих властителей, князей и полководцев. Однако их все же было меньше, чем когда пал Тангородрим и эльфы слишком рано подумали, что навсегда покончили со злом…

– Ты помнишь? – Фродо от удивления забылся и заговорил на весь зал. – А я думал… – запнулся он, смутившись, ибо Элронд посмотрел в его сторону. – Я думал, что Гил-Гэлад погиб много веков назад!

– Так и было, – хмуро отозвался Элронд. – Но я помню Незапамятные времена. Эарендил был моим родителем, а он родился в Гондолине до его падения. Матерью мне была Эльвинга дочь Диора сына Лютиэнь из Дориата. Три эпохи западного мира видел я, был свидетелем многих поражений и многих бесплодных побед.

Я был герольдом Гил-Гэлада, ходил в поход в его войске. Я сражался в Дагорладской битве у Черных Врат Мордора, в которой мы победили, – ибо копье Гил-Гэлада, Айглос, и меч Элендила, Нарсил, были непобедимы. Я видел последнее сражение на склонах Ородруина, где погиб Гил-Гэлад и пал Элендил, сломав при падении меч Нарсил, но и Черный Властелин был повержен, а Исилдур обломком отцовского меча отсек вместе с его пальцем Единое Кольцо и завладел им.

При этих словах не выдержал чужестранец Боромир.

– Так вот что случилось с Кольцом! – вскричал он. – Может быть, раньше у нас на юге об этом рассказывали, но те предания давным-давно забылись. Я слышал о Великом Кольце Того, чье имя у нас не произносят. Но мы думали, что оно погибло, когда рушилась его держава. Значит, им завладел Исилдур: это большая новость.

– Завладел, увы! – сказал Элронд. – Исилдур взял его, хотя не должен был. Надо было тогда же бросить Кольцо в пламя Ородруина, из которого оно вышло. Но немногие видели, что сделал Исилдур. Он один встал рядом с отцом в последнем бою, а рядом с Гил-Гэладом оказались только мы с Кирданом. Нашему совету Исилдур не внял. «Я возьму его как виру за гибель отца и брата», – сказал он, не слушая нас. Он взял Кольцо как сокровище, но оно скоро предало его, став причиной его гибели. С тех пор на севере это Кольцо называют Погибелью Исилдура. Может быть, смерть – лучшее, что могло с ним случиться из-за Кольца.

Только северяне знали обо всем этом, да и то немногие. Неудивительно, что ты не слышал об этом, Боромир. После поражения в долине Ирисов, где погиб Исилдур, остались в живых и вернулись домой долгим путем через горы всего трое. Один из них, оруженосец Исилдура Охтар, сберег обломки меча Элендила и принес их наследнику Исилдура Валандилу, который с детства воспитывался в Райвенделе. Но Нарсил, после того как был сломан, перестал светиться. Пока он еще не перекован.

Победу Последнего Союза я назвал «бесплодной». Это не совсем так. Она не была окончательной. Саурон был покорен, но не уничтожен. Его Кольцо пропало, но тоже уничтожено не было. Черный Замок был разрушен, но основание его уцелело, он до сих пор стоит, ибо был заложен с помощью Кольца. Пока оно существует, его дела живут. В войне погибло много эльфов и много могучих людей, и много их друзей и союзников. Убит Анарион, убит Исилдур, пали Элендил и Гил-Гэлад… Такого Союза эльфов и людей больше не будет. Люди множатся. Перворожденных становится все меньше. Два племени отдаляются друг от друга. С того самого дня слабеет племя нуменорцев, срок их жизни уже сократился.

После войны и резни в Долине Ирисов северное королевство Арнор обезлюдело, город Ануминас у Вечернего озера Эвендим превратился в развалины. Наследники Валандила ушли в Форност на Северных Холмах, но и тот город давно опустел. Люди зовут место, где он стоял, Валом Мертвецов и боятся подходить близко. Арнорцы рассеяны, их владычевство миновало, остались одни Могильники на травянистых всхолмьях.

Южное королевство Гондор уцелело; какое-то время оно даже крепло и возвышалось, пробуждая воспоминание о Нуменоре. Люди строили высокие башни, сильные крепости и крупные порты; Крылатая Корона Королей держала в благоговейном страхе разноязычные племена. Главным городом был Осгилиат, Звездная Цитадель, построенная на обоих берегах Андуина. На востоке от нее, на плече одной из Гор Тени вознеслась Крепость Восходящей Луны, Минас Итиль, а на западе, у подножия Белых гор, была выстроена Крепость Заходящего Солнца, Минас Анор. Там в королевском саду росло Белое Древо из семени деревца, что Исилдур привез из-за дальних морей. А еще раньше такое дерево выросло в Эрессее, завезенное туда с Заокраинного Запада в первый день из Первых, когда мир был молод.

Быстротечные годы плыли над Среднеземьем.

Оборвалась линия Менельдила сына Анариона, высохло Белое Древо, кровь нуменорцев смешивалась с кровью менее достойных народов. Однажды заснули стражники на стенах Мордора, и на Горгорот вновь пробрались темные враждебные существа. Они захватили Минас Итиль, поселились в ней, превратили ее в гнездо Зла. Теперь она называется Минас Моргул, что значит Крепость Темных Чар. А Минас Анор с тех пор стали называть Минас Тирит, то есть Сторожевая Крепость. Эти две твердыни постоянно воюют друг с другом, а оказавшийся между двух огней Осгилиат теперь разрушен, и по его развалинам бродят тени.

Много поколений сменилось. Но правители Минас Тирита продолжают вести нескончаемую войну, отгоняя врагов, охраняя водный путь по Великой реке от Аргонатов до самого Моря.

На этом я остановлюсь, ибо при жизни Исилдура о Кольце Всевластья слышали в последний раз. С тех пор оно пропало, и Три Эльфийских Кольца получили свободу. Но в последнее время они опять под угрозой, ибо, к нашему великому горю, Единое Кольцо найдено. Но об этом вам поведают другие – я почти не участвовал в последних событиях.

Он замолчал, и тут же поднялся Боромир, высокий и прямой.

– Разреши мне, досточтимый Элронд, сначала сказать еще несколько слов о Гондоре, ибо из Гондорского королевства я пришел. О том, что там делается, не мешает знать всем. Я думаю, немногие знают о наших подвигах и могут представить себе, какая опасность будет им грозить, если Гондор падет.

Не верьте, что в Гондоре не осталось нуменорской крови, что забыта слава великого государства. Наши храбрые воины сдерживают диких востокан и отбиваются от Моргульского ужаса. Мы еще охраняем мир и свободу как последний оплот и заслон западных земель. Страшно подумать, что будет, если враги захватят Реку!

А ведь это может скоро случиться. Враг, имя которого у нас не произносят, опять восстал. Над Ородруином, который мы называем Роковой горой, снова стоит облако дыма. Сила Черного Властелина растет. Враг подступает к нашим землям. Когда он вернулся в Мордор, наши люди были изгнаны с прекрасных земель Итилиэна на восточном берегу Великой реки, хотя мы держали там укрепленный пост и стражу. В июне этого года Мордор двинул на нас военные отряды, и мы отступили. Враг побеждает числом, ибо заключил союзы с востоканами и жестокими харадцами. Но дело не только в числе, – у Врага есть сила, о которой мы раньше не знали.