Текст книги "Властелин Колец"

– Пусть даже ненадолго, – сказал Элронд. – Дорога должна быть пройдена, она будет очень нелегка. Ни сила, ни мудрость нас на ней не выручат. Слабый может выполнить Дело не хуже сильного. Часто ведь так и вертятся колеса мира: слабые руки свершают великие дела, выполняя свой долг, а сильные протягиваются не туда, куда надо.

* * *

– Ладно, ладно, досточтимый Элронд! – вдруг произнес Бильбо. – Не продолжай! Ясно, к чему ты ведешь. Глупый хоббит Бильбо все это начал, пусть лучше он и покончит с этим всем и с собой. Мне было так уютно здесь жить, и Книга продвигается. Если хочешь знать, я уже придумываю, чем бы ее закончить. Я решил кончить так: «…и с тех пор он жил счастливо до конца дней». Хороший конец, который не становится хуже от того, что его много раз использовали. Теперь, вероятно, придется его изменить. Похоже, что такая концовка не будет соответствовать действительности; в любом случае, к Книге теперь добавится несколько глав, если я, конечно, доживу, чтобы их дописать. Ужасно досадно. Так когда мне идти?

Боромир удивленно посмотрел на Бильбо, но усмешка на его губах замерла, когда он увидел, что все остальные слушают старого хоббита с уважением и даже как-то торжественно. Один Глоин слегка улыбнулся, но улыбка его была доброй, – он вспомнил давнее совместное Приключение.

– Конечно, друг мой Бильбо, – произнес Гэндальв, – если бы ты действительно все это начал, тебе надо было бы и кончить. Но ты же сам хорошо знаешь, что Начало – очень большое дело, одному не поднять: герой может играть лишь маленькую роль в великих событиях. Не кланяйся! Не стоит благодарности. Мы не сомневаемся, что за твоей шуткой стоит смелое предложение. Но ты же не справишься, Бильбо. Ты не сможешь отнести Кольцо! И оно уже передано другому. Если хочешь послушать мой совет, оставайся летописцем и завершай Книгу, не меняя концовки! На такой финал есть надежда. Но готовься писать продолжение, когда Они вернутся.

Бильбо засмеялся.

– Ты мне еще ни разу не давал приятных советов, – сказал он. – Поскольку все твои неприятные советы приводили к хорошим последствиям, я боюсь, не привел бы сегодняшний приятный к плохим… Конечно, сил мне уже не хватит, чтобы отправиться с Кольцом, и удача может изменить. Сила Кольца выросла, а моя-то нет. Но скажи, кто это – Они?

– Те, кого пошлют с Кольцом.

– Это я понял. Но кто именно? Кажется, только это надо сегодня решить на Совете и больше ничего. И потом: эльфы, может быть, могут питаться одними речами, а гномы вообще очень выносливы, но я-то всего лишь старый хоббит, и без обеда мне плохо. Вы можете кого-нибудь назвать сейчас? Или отложим это на после обеда?

* * *

Ему не ответили. Прозвонил колокол. В Зале по-прежнему было очень тихо.

Фродо посмотрел на гостей, но ответного взгляда не встретил: все молчали, опустив глаза в пол, будто глубоко задумались. Ему стало очень страшно – словно он ждет объявления приговора, который давно предвидел и напрасно надеялся, что его отменят. Вдруг всем своим существом он почувствовал, как устал, как ему хочется отдохнуть и остаться с Бильбо в мирном уютном Райвенделе… А потом он с усилием открыл рот, и будто не он, а кто-то другой его голосом, проговорил очень тихо:

– Я отнесу Кольцо. Только я не знаю дороги.

* * *

Элронд поднял глаза и посмотрел на него. Фродо почувствовал, что этот взгляд проник в его сердце.

– Если я правильно понял то, что сегодня слышал, – сказал Элронд, – сделать это предназначено тебе, Фродо, и если ты не найдешь дорогу, ее никто не найдет. Пришел Час Хоббитшира. Полуростики отрываются от мирных полей, потрясают могучие крепости и смущают Советы Великих. Кто из Мудрых мог это предвидеть? Разве могли даже Знающие узнать об этом, пока не пробил Час?

Но эта ноша тяжела, Фродо. Настолько тяжела, что никому не дано переложить ее на другие плечи. Я не возлагаю это бремя на тебя. Но раз ты берешь его добровольно, скажу, что твой выбор правилен. И если бы собрались здесь все могучие Друзья эльфов давних времен – Хадор, и Хурин, и Турин, и сам Берен, – ты занял бы достойное место среди них!

– Но ведь вы не пошлете его одного, правда, господин Элронд?! – вскричал Сэм, у которого не хватило терпения больше сдерживаться. Он выскочил из угла, где до сих пор тихо и незаметно сидел на полу.

– Нет, конечно, – ответил Элронд, с улыбкой поворачиваясь к нему. – Уж ты-то наверняка с ним пойдешь. Разве тебя от него оторвешь, если ты осмелился пойти за ним без приглашения даже на тайный Совет?

Сэм сел, покраснел до ушей, пробормотал:

– Ну и влипли мы с вами, господин Фродо! – и горестно покачал головой.

В тот же день вечером хоббиты собрались на свой совет в комнатке Бильбо. Мерри с Пипином возмутились, узнав, как Сэм пробрался в Зал Совета Мудрых и был избран спутником Фродо.

– Это нечестно, – говорил Пипин. – Вместо того чтобы вышвырнуть его вон и заковать в цепи, Элронд взял и наградил его за наглость!

– Наградил! – грустно сказал Фродо. – Да хуже наказания не бывает! Думай, прежде чем рот открыть. Приговорил идти в безнадежный поход, вот так награда! А мне вчера снилось, что я выполнил задание и могу здесь долго отдыхать, может быть, даже остаться насовсем…

– Ничего удивительного, – сказал Мерри. – Я бы желал тебе того же. Но мы Сэму завидуем, а не тебе. Раз уж ты не можешь не идти, нам нет хуже наказания, чем остаться, пусть даже в Райвенделе. Мы уже много прошли вместе и в серьезные переделки попадали. Хотим идти с тобой дальше.

– Так и я об этом говорю, – сказал Пипин. – Мы, хоббиты, должны держаться вместе, иначе нельзя. Я все равно пойду, если только меня на цепь не посадят. Надо же, чтобы рядом с тобой шел хоть один разумный спутник!

– Тогда тебя наверняка не выберут, Перегрин Тук! – произнес Гэндальв, заглядывая в комнату через окно. – Не суетитесь зря, ничего еще не решено.

– Как ничего не решено! – воскликнул Пипин. – А чем вы все занимались столько часов за закрытыми дверями?

– Говорили, – объяснил Бильбо. – Там много говорили, и каждый, даже старина Гэндальв, узнавал такое, от чего глаза на лоб лезли. Я думаю, то, что рассказал Леголас про Голлума, было для Гэндальва здорово неожиданно, только он не подал виду.

– Ошибаешься, – возразил Гэндальв. – Ты невнимателен. Я уже все это слышал от Гвайра. Если хочешь знать, по-настоящему вытаращивали глаза только вы с Фродо, а я как раз был единственным, кто не удивлялся.

– Ну ладно, – сказал Бильбо. – Но все равно ничего не решили, только выбрали Фродо и Сэма. Бедняги, я все время боялся, что именно так и выйдет, если меня вычеркнут из игры. Но насколько я понял, Элронд пошлет их не одних, а с целым отрядом – как только разведчики вернутся. Они уже ушли, Гэндальв?

– Да, – ответил маг. – Одни ушли, а другие уйдут утром. Элронд посылает эльфов. Они свяжутся со стражами-северянами и, может быть, с племенем Трандуила из Темнолесья. Арагорн ушел с сыновьями Элронда. Надо прочесать все на много гонов вокруг, прежде чем трогаться в путь. Так что, не горюй, Фродо! Ты, наверное, еще долго здесь погостишь.

– Вот-вот, как раз зимы дождемся! – хмуро пробурчал Сэм.

– Тут уж ничего не поделаешь, – заметил Бильбо. – Тут ты отчасти сам виноват, Фродо-малыш; зачем ждал моего дня рождения? Да и отпраздновал довольно-таки странно. Я бы не стал пускать С.-Торбинсов на Холм именно в этот день! Вон ведь как выходит: ждать весны уже нельзя, а уходить до получения вестей от разведчиков еще нельзя.

 
Когда мороз кусаться начнет,
И камни ночами станут трещать,
Вода почернеет, листва опадет, –
По Диким Землям страшно блуждать…
 

Боюсь, что у вас так и получится.

– И я боюсь, что так и выйдет, – сказал Гэндальв. – Но надо выяснить, где сейчас Всадники, и только тогда идти.

– Я думал, они все погибли в разливе, – сказал Мерри.

– Кольценосцы просто так не погибают, – ответил Гэндальв. – В них сила их Властелина. Мы надеемся, что они остались без лошадей и одежд, придававших им облик, так они менее опасны; но в этом надо убедиться. Тем временем попытайся забыть свои страхи, Фродо. Не знаю, смогу ли я тебе чем-нибудь помочь, но шепну по секрету вот что. Здесь кое-кто намекал, что тебе понадобится разумный спутник. Он совершенно прав. Думаю, что я пойду с тобой.

Фродо так обрадовался его словам, что довольный Гэндальв слез с подоконника, на котором успел устроиться, и с поклоном снял шляпу.

– Я сказал только, что думаю, что пойду. Ты пока на меня окончательно не рассчитывай. В этом деле главное слово скажут Элронд и твой друг Долгоброд. Кстати, я вспомнил, что надо поговорить с Элрондом. Я пошел.

– Как ты думаешь, сколько я еще тут пробуду? – спросил Фродо у Бильбо, когда маг ушел.

– Понятия не имею, – ответил Бильбо. – Я в Райвенделе дни считать не могу. Наверное, долго. Наговориться успеем. Ты бы помог мне закончить Книгу и, кстати, начать свою Историю? Про ее концовку ты еще не думал?

– Думал, и не один раз, – ответил Фродо. – Ничего хорошего, мрак и неприятности.

– Совсем не годится! – воскликнул Бильбо. – Книги должны хорошо кончаться. Что ты скажешь, например, про такой конец: «… и с тех пор они больше никуда не ездили и жили счастливо до конца дней»?

– Очень подходящая концовка, если получится, – сказал Фродо.

– Ах! – воскликнул Сэм. – А где они жили счастливо? Я вот об этом думаю.

* * *

Хоббиты еще некоторое время поболтали о путешествии, вспоминая дорогу в Райвендел и пытаясь представить, что ждет их впереди, но таково было благотворное влияние здешних мест, что вскоре все их страхи и тревоги развеялись. О будущем они не забывали, но оно перестало омрачать настоящее. Хоббиты отъелись, набрались сил, радовались погожим дням, веселым трапезам и красивым песням. В такой обстановке и надежды крепли.

Дни шли за днями. По утрам теперь было ясно и свежо, вечера становились прохладными. На смену осени подходила зима. Золотая листва постепенно выцветала в бледное серебро и падала с деревьев. С Мглистых гор на востоке задували холодные ветры. Белесая Охотничья Луна прогнала с неба все звезды поменьше, только на юге с каждой ночью все ярче разгоралась одна багровая звезда. Фродо видел ее из окна – словно следящий красный глаз над верхушками деревьев в темной глубине неба.

* * *

Хоббиты провели в Доме Элронда почти два месяца. Прошел ноябрь и была уже середина декабря, когда стали возвращаться разведчики. Одни ходили на север, к истокам реки Хмурой и на плато Троллей Эттенмур, другие были на западе и вместе с Арагорном и стражами-скитальцами обследовали земли вниз по реке Серой до Тарбада, где Старо-южный тракт пересекал реку возле разрушенного города. Большие отряды были посланы на юг и на восток: некоторые сразу перевалили Мглистые горы и направились в Темнолесье, а другие прошли через перевал у истоков ручья Ирис, в долину Ирисов и затем – в долину реки Андуин. Они побывали в старом Розгобеле, где жил Радагаст. Радагаста дома не было. Разведчики вернулись в Райвендел через высокогорный перевал, который зовется Ступенями Димрилла. Сыновья Элронда, Элладан и Элрохир, пришли последними. Они совершили большой поход, спустились по Серебринке к Андуину, побывали в какой-то необыкновенной стране, но о своем походе рассказали лишь отцу.

Разведчики нигде не встретили следов Черных Всадников или других прислужников Врага. Даже большие орлы с Мглистых гор ничего нового о них рассказать не могли. О Голлуме никто не слышал, он словно сквозь землю провалился. Но на севере собирались стаи диких волков и нападали на поселения в верховьях Великой реки. У Бруиненского брода нашли сразу три конских трупа. Еще пять утонувших черных коней разведчики обнаружили ниже Брода, на перекатах. Там же, прибитый течением к утесу, мок длинный рваный черный плащ. Больше от Всадников следов не осталось. Похоже, что с севера они ушли.

– Это восемь из девяти, – сказал Гэндальв. – Делать выводы рановато, но надеюсь, Кольценосцы оказались рассеянными, и им пришлось вернуться в Мордор ни с чем. Понадобится время, чтобы они смогли снова выйти на охоту. У Врага, конечно, есть другие слуги, но чтобы напасть на наш след, им придется идти до самого Райвендела. А мы будем осторожны и постараемся скрыть следы. Однако задерживаться больше нельзя.

* * *

Элронд призвал хоббитов к себе.

– Пора, – произнес он, сурово глядя на Фродо. – Кольцу пора в путь, и чем скорее, тем лучше. Но те, кто пойдет с ним, должны знать, что вооруженной помощи им от нас не будет. Нести Кольцо придется в земли Врага. Ты по-прежнему считаешь, что должен идти с Кольцом, Фродо? Твое слово окончательно?

– Да, я пойду, – сказал Фродо. – С Сэмом.

– Даже советом не могу я тебе помочь, – сказал Элронд. – Я почти не вижу твою дорогу. Как будет выполнена твоя задача, не знаю. Тень уже подползла к Мглистым горам, а с юга подбирается к реке Серой. В Затененные земли мой взор не проникает. Ты встретишь в пути много явных и тайных врагов; может быть, встретишь друзей там, где меньше всего ожидаешь. Я разошлю о тебе вести всем, кого знаю в дальних странах, но сейчас в мире столько опасностей, что вести могут не дойти или опоздать. И я подберу тебе спутников из тех, кто сможет и захочет пойти. Их должно быть немного, ибо твоя надежда – скорость и скрытность. Если я отправлю с тобой эльфийский отряд в добром древнем вооружении, это лишь заставит Врага собрать в Мордоре новые силы.

В Отряд Кольца войдут девять участников – девять пеших странников против Девяти Черных Всадников. Кроме тебя и твоего верного слуги, пойдет Гэндальв. Может быть, это Дело станет его великим подвигом, завершением больших трудов.

Остальные спутники будут представителями свободных народов свободного мира – эльфов, гномов и людей. Леголас пойдет от эльфов, Гимли сын Глоина – от гномов. Они вызвались идти до горных перевалов и, может быть, пойдут дальше. От людей с вами будет Арагорн сын Араторна, ибо Кольцо Исилдура ближе всего касается его.

– Долгоброд! – воскликнул Фродо.

– Именно, – улыбнулся Арагорн. – Я снова прошусь идти с тобой, Фродо.

– Это я должен был просить тебя пойти, – сказал Фродо. – Но я думал, ты уходишь с Боромиром в Минас Тирит.

– Ухожу, – сказал Арагорн. – И Сломанный Меч будет перекован для войны. Но наши дороги совпадут на много сотен миль. Поэтому и Боромир будет в нашем Отряде. Он отважный воин.

– Остается подыскать еще двоих, – сказал Элронд. – Я подумаю и подберу кого-нибудь из своих домочадцев.

– Но тогда нас не возьмут! – огорченно воскликнул Пипин. – Мы не хотим оставаться! Мы пойдем с Фродо!

– Вы не понимаете, что вас ждет, – сказал Элронд. – Даже представить не можете.

– Так и Фродо не может, – сказал Гэндальв, неожиданно поддерживая Пипина. – И никто из нас ничего ясно себе не представляет. Если бы эти хоббиты понимали всю опасность, они бы побоялись выходить из дому. Но, наверное, все равно хотели бы идти и хотели бы не бояться, и им было бы стыдно и жалко себя. Я думаю, Элронд, в таком деле лучше понадеяться на их дружбу, чем на силу и мудрость. Даже великий эльфийский воин Глорфиндэл не сможет в одиночку взять Черную Крепость или силой пробиться к Ородруину.

– Ты говоришь убедительно, – сказал Элронд. – Но я в сомнении. Я предвижу, что Хоббитшир может скоро оказаться в опасности, и хотел послать этих двоих туда, чтобы они предупредили свой народ и сделали все, что смогут. В любом случае, я считаю, что Перегрина Тука, как самого младшего, следует оставить. Не могу я его послать в такой поход, сердце противится.

– Тогда, господин Элронд, посади меня в тюрьму или свяжи и отправь домой в мешке, иначе я все равно убегу за Отрядом, – сказал Пипин.

– Будь по-твоему, ты пойдешь, – сказал Элронд. – Итак, с Отрядом ясно. Через семь дней – в Поход!

* * *

Эльфы-кузнецы перековали меч Элендила и нанесли на его клинок герб – семь звезд между убывающим месяцем и лучистым солнцем, – а над ним заклинательные руны, ибо пришло время Арагорну сыну Араторна идти на войну к границам Мордора. Светло сверкал Перекованный Меч, отражая днем горячее солнце, а ночью холодный свет луны. И Арагорн дал ему новое имя – Андрил, Пламя Запада.

В эти последние дни Арагорн с Гэндальвом часто бродили по парку или сидели вдвоем, обсуждая предстоящий Поход, дорогу и возможные препятствия и опасности; они подолгу склонялись над картами и летописями, хранившимися в Доме Элронда. Фродо иногда присоединялся к ним, но поскольку целиком полагался на их мудрость и опыт, старался провести побольше времени с Бильбо.

Вечерами хоббиты приходили в Каминный зал, где эльфы рассказали им много разных легенд, и среди них – всю историю Берена, прекрасной Лютиэнь и великого сокровища – Сильмарила. Днем Мерри с Пипином обычно ходили гулять, а Фродо и Сэм сидели в маленькой комнатке у Бильбо. Бильбо читал им главы из своей Книги (которая никак не хотела заканчиваться), стихи, или записывал с их слов приключения Фродо.

Утром в последний день Фродо один пришел к Бильбо, и старый хоббит вдруг полез под кровать, выдвинул оттуда деревянный сундучок и стал в нем рыться.

– Твой меч сломался, – сказал он. – Я его взял, хотел попросить эльфов-кузнецов перековать, да забыл. Теперь уже не успеют. Может быть, возьмешь мой? Вот он, помнишь?

Бильбо вытащил из сундука короткий меч в потертых кожаных ножнах, вынул его, и хорошо отполированный клинок сверкнул холодным ясным блеском.

– Это Жало. Если хочешь, бери! Мне, наверное, оружие больше не понадобится.

И Бильбо почти без усилия вогнал меч глубоко в деревянную доску.

Фродо благодарно принял подарок.

– А вот еще! – сказал Бильбо, доставая небольшой, но увесистый сверток в тряпке. Тряпку он развернул и вынул кольчужку из мелких колец, – переливаясь серебром, тонкая, гибкая, как полотно, холодная как лед, и крепкая, прочнее стали, она была украшена белыми самоцветами, а на поясе матово светились жемчужины и искрился горный хрусталь.

– Правда, красавица? – сказал Бильбо, поднося кольчугу к свету. – Она мне когда-то очень пригодилась. Это гномья кольчуга, подарок Торина. Я ее перед уходом из Хоббитшира забрал из Музея в Мичел Делвинге и упаковал с собой в дорогу. Я все взял, что оставалось на память о том Путешествии, кроме Кольца. Надевать я ее больше не собирался, да и не нужна она мне… Так, только посмотреть иногда. Она легкая, надень – и не почувствуешь.

– Да я в ней… вид у меня будет нелепый, – сказал Фродо.

– Вот-вот, когда-то и я сказал то же самое, – произнес Бильбо. – Но разве дело в том, как выглядеть? Ее можно носить под верхней одеждой. Надень-ка! Это будет наша тайна, никому не говори! А мне будет спокойнее знать, что она на тебе. Я сам думаю, что ее даже кинжалом Черного Всадника не пробьешь, – закончил он, понизив голос.

– Хорошо, возьму, – сказал Фродо.

Бильбо помог ему надеть кольчугу и прикрепить к блестящему поясу Жало, а сверху Фродо натянул видавшие виды старые штаны, рубаху и куртку.

– Ну вот, ты обыкновенный хоббит, – заметил Бильбо. – По виду не догадаешься, каков ты внутри! Теперь в добрый путь!.. – Он отвернулся, посмотрел в окно и попытался запеть.

– Я тебе так благодарен за это, и за все, что ты раньше для меня сделал, – сказал Фродо. – Просто не знаю, что сказать.

– И не говори, – сказал старый хоббит, поворачиваясь и хлопая его по плечу. – Ой, тебя теперь не прошибешь, чуть руку не отбил! Но вот что: хоббиты должны держаться вместе и помогать друг другу, особенно Торбинсы. Обещай мне хорошо себя вести, не лезть на рожон и запоминать все новости, все старые песни и предания, которые услышишь. К твоему возвращению я постараюсь закончить свою Книгу, но хотелось бы еще одну написать, если доживу…

Он оборвал речь, отошел к окну и не то запел, не то заговорил сам с собой:

 
Я вот сижу у теплого огня
И думаю про все, что видел дома:
Про бабочек и прочих насекомых,
Что над цветами весело звенят;
 
 
Про паутину, желтую листву,
Про утренний туман, былую осень…
Про то, что ветер носит и уносит,
Про солнце и про неба синеву.
 
 
Сижу опять у теплого огня
И думаю, что в нашем мире будет,
Когда прийдет зима и все остудит,
Когда весны не будет для меня.
 
 
Что много видел я, сказать нельзя.
Ведь в мире очень много есть такого,
Что с каждым летом зацветает снова
И новым цветом радует глаза.
 
 
А я сижу у теплого огня
И думаю о будущем и прошлом,
О том, что мир, наверно, был хорошим
И будет лучше, но не для меня.
 
 
И все сижу и думаю опять
О времени, которое проходит,
О тех, кто уходил и кто уходит,
О тех, кого из странствий буду ждать.
 

Наступил холодный и хмурый день в конце декабря. Порывистый восточный ветер гнул голые ветки деревьев и свистел в темных соснах на склонах холмов. Низкие рваные тучи быстро плыли над головой. Когда ранним вечером на землю легли унылые серые тени, Отряд приготовился выступать. Они должны были выйти в сумерки, ибо Элронд советовал им идти большей частью под покровом ночи, особенно первое время, пока они не окажутся подальше от Райвендела.

– У слуг Саурона много глаз, – говорил он. – Я уверен, что до него уже дошли вести о неудаче Всадников, и он в ярости. Скоро в северных землях появятся новые соглядатаи – двуногие, четвероногие и крылатые. Не доверяйте даже открытому небу.

* * *

Оружие в дорогу взяли легкое, лишь для защиты, ибо больше надеялись на скрытность. У Арагорна – только Андрил на поясе. Долгоброд шел в выцветшей коричнево-зеленой одежде стража-скитальца. У Боромира – длинный меч, похожий на Андрил, но не такой именитый, и кроме того, щит и боевой рог.

– В долинах между гор он звучит чисто и громко, – сказал воин. – Да рассеются враги Гондора!

Он поднес рог к губам, протрубил, и эхо раскатилось над долиной Райвендела, а все, кто его слышал, вскочили на ноги.

– Не спеши снова дуть в него, Боромир, – сказал Элронд. – Затрубишь теперь у границ твоей земли в минуту большой опасности, не раньше.

– Может быть, – ответил Боромир. – Но я всегда трубил в него, выходя в поход. Пусть потом мы пойдем в тени, тайно, но начинать поход, как вор в ночи, я не привык.

Один гном Гимли открыто шел в короткой стальной кольчуге, по привычке не считая ее за тяжесть, и с заткнутым за пояс боевым топором с широким лезвием. У Леголаса был лук с колчаном и длинный кинжал в белых ножнах. Молодые хоббиты взяли мечи из Могильника, а Фродо – Жало и кольчугу, которую он, по желанию Бильбо, скрыл под одеждой. Гэндальв шел с посохом, но у его бедра был эльфийский меч Гламдринг, двойник Оркриста, спящего на груди Торина в Одинокой горе.

Элронд приказал дать им всем теплую одежду, куртки и плащи, подбитые мехом. Запасную одежду, провизию и одеяла навьючили на пони – того самого беднягу, которого привели из Бригорья. Пребывание в Райвенделе поразительно изменило его: он словно помолодел, и шерсть у него лоснилась. На том, чтобы его взять, настоял Сэм, заявив, что Билл (так он теперь его звал) зачахнет, если не пойдет.

– Он ведь только говорить не умеет, – расхваливал скотинку Сэм. – И заговорил бы, если бы еще здесь пожил. Он на меня посмотрел, будто произнес, как господин Пипин: «Если не возьмешь меня, Сэм, я сам побегу следом». Как же не взять?

Итак, Билла взяли нести вьюки, но даже тяжело нагруженный, он был с виду самым жизнерадостным участником похода. У остальных настроение было подавленное.

* * *

Все прощальные слова были сказаны в Каминном зале, и теперь в отряде ждали только Гэндальва, который еще не вышел из Дома. Из открытых дверей вырывался колеблющийся свет от большого камина, мягко светились многочисленные окна. Бильбо молча стоял на пороге рядом с Фродо и кутался в плащ. Арагорн сидел на ступенях, опустив голову в колени, – лишь Элронд знал, что значит для Долгоброда этот час. Остальные казались серыми тенями в сумерках.

Сэм стоял возле пони, втягивая воздух сквозь губы и уставившись во мглу, где внизу перекатывала камни река. Жажды приключений в нем не чувствовалось.

– Билл, приятель, не надо было тебе с нами связываться, – приговаривал он. – Жил бы тут, жевал лучшее сено, пока свежая трава вырастет…

Билл молча помахивал хвостом.

Сэм встряхнул мешок на плечах и стал деловито перебирать в памяти, что он в него положил и не забыл ли чего. Главная ценность – котелки – на месте; там же коробок с солью, который он всегда носил с собой, пополняя при случае; запасец трубочного зелья (эх, маловато!), трут, огниво; шерстяные чулки, белье, разные мелочи, забытые Фродо, а им аккуратно собранные, чтобы торжественно вручить, если понадобятся… Вроде, все взял.

– Веревка! – пробормотал вдруг он. – Веревки-то нет. Я же вчера вечером сам себе говорил: «Сэм, если забудешь веревку, она тебе наверняка понадобится». Вот и забыл. Ну где я ее сейчас найду?

* * *

Как раз в этот момент вышли Элронд с Гэндальвом. Элронд обратился к Отряду:

– Слушайте мое последнее слово, – сказал он негромко. – Несущий Кольцо отправляется в Поход к Роковой горе. Он один несет тяжкое бремя и связан им. Он не должен выбрасывать Кольцо или отдавать слугам Врага. Передавать Кольцо нельзя никому, кроме членов Отряда или членов Совета, да и то лишь при крайней необходимости. Остальные свободны в своих действиях, идут для того, чтобы помогать в пути. Вы можете задержаться, вернуться, свернуть на другую дорогу – как подскажет случай. Чем дальше, тем труднее будет отстать от Отряда; но никто из вас не связан клятвой и не обязан идти дальше, чем хочет и может. Вы не знаете еще силы своих сердец, и невозможно предсказать, что каждому из вас встретится в пути.

– Предатель тот, кто оставляет спутников на темной дороге, – сказал Гимли.

– Может быть, – сказал Элронд. – Но пусть тот, кто не видел ночи, не клянется, что пройдет сквозь мрак.

– Клятва может укрепить робкого, – сказал Гимли.

– Или сломить, – сказал Элронд. – Не загадывайте далеко! Идите с легким сердцем. Прощайте, и да хранят вас добрые пожелания эльфов, людей и всех свободных народов! Пусть звезды осветят вам лица!

– Счастливо… Счастливого пути! – воскликнул Бильбо, дрожа от холода. – Вряд ли тебе удастся вести дневник, Фродо-малыш, но когда вернешься, ты мне дашь полный отчет обо всем. Не задерживайся. Прощай!

* * *

Многие обитатели Дома Элронда вышли проводить Отряд в дорогу, и теперь из сумерек негромкими голосами желали им доброго пути. Но не было ни песен, ни музыки, ни смеха. Наконец, уходящие повернулись и молча растворились в темноте.

Они перешли мостик через Бруинен и медленно поднялись по крутым тропам из раздвоенной долины на высокое плоскогорье, где ветер свистел в вереске. Окинув прощальным взглядом Райвендел и мерцающий огнями Последний Приют, они ушли в ночь.

* * *

Перейдя Бруиненский Брод, они сошли с тракта и, круто свернув к югу, пошли узкими тропами по холмистой равнине. Горы были далеко слева. Этого направления теперь надо было придерживаться много гонов и много дней. Местность была безлесная и гораздо более неровная, чем зеленые берега Великой Реки по ту сторону хребта. Идти приходилось медленно. Зато они надеялись избежать недружелюбных глаз. В этих пустынных краях реже бывали шпионы Саурона, а тропы, кроме обитателей Райвендела, мало кто знал.

Гэндальв шел впереди, вместе с Арагорном, который отлично изучил эти земли и находил дорогу даже в темноте. Остальные следовали друг за другом, замыкал Отряд Леголас: у него было самое острое зрение. Начало Похода было изнуряюще унылым, Фродо его почти не запомнил. У него в памяти остался только промозглый ветер, от которого никакая одежда не спасала. Ветер дул с востока, с Мглистых гор, под его холодными пальцами путники не могли по-настоящему согреться ни при движении, ни на отдыхе. Спали мало. Днем находили подходящий овраг или прятались под спутанными ветвями терновника, местами росшего довольно густо. Под вечер их будил очередной часовой, и они садились за основную трапезу – ужин, холодный и невеселый, ибо костры жечь опасались. К ночи продолжали путь, стараясь не сворачивать с южного направления.

Сначала хоббитам казалось, что хотя они шагают до изнеможения, они на самом деле не идут, а ползут, как улитки, на одном месте. Окружающая равнина почти не менялась, только горы постепенно приближались. Они поднимались все выше и сворачивали к западу. А у подножия хребта толпились унылые холмы, рассеченные глубокими долинами, в которых бурлили холодные речки. Тропы были редки и извилисты и приводили их то к краю крутого обрыва, то к спуску в обманчивое болото.

* * *

Они уже две недели были в пути, когда изменилась погода. Ветер внезапно утих, а потом сменил курс и задул с юга. После изнурительного ночного перехода путники увидели холодный рассвет. Облака посветлели, поднялись выше и растаяли, открыв ясное бледное солнце. Они дошли до невысокого гребня, поросшего остролистом. Серо-зеленые стволы казались каменными, листья были блестящие, а плоды – ярко красные в свете утренней зари.

Далеко на юге Фродо видел туманные очертания высоченных гор, которые, казалось, начинают сходиться, чтобы не пропустить Отряд. Несколько левее их маршрута вздымались три пика: самый высокий и самый близкий торчал, как большой зуб, сверкая вечным снегом; голая северная стена была в тени, но там, где на него попадало солнце, пик отсвечивал красным.

Гэндальв, стоя рядом с Фродо, смотрел на горы из-под руки.

– Мы много прошли, – сказал маг. – Дошли до бывших границ страны, которую люди называют Холлином, Краем Остролистов. Когда-то здесь жили эльфы, в то счастливое время она называлась Эрегион. Сорок и пять гонов птичьего полета мы преодолели, ногами получилось намного больше. Здесь земля мягче и климат теплей, но из-за этого может быть опаснее.

– Опасно или не опасно, а настоящий рассвет – это здорово! – воскликнул Фродо, откидывая капюшон и подставляя щеки утреннему солнцу.

– Горы-то уже перед нами, – сказал Пипин. – Мы, наверное, ночью повернули к востоку.

– Нет, – сказал Гэндальв. – Просто в ясный день дальше видно. За этими пиками хребет сворачивает к юго-западу. В Доме Элронда много карт, ты что, ни в одну не заглядывал?

– Заглядывал, – сказал Пипин. – Иногда. Но я их не запоминаю. Это для Фродо, у него голова лучше устроена.

– Мне здесь карты не нужны, – сказал Гимли, подходя к хоббитам вместе с Леголасом и смотря на далекие горы странно загоревшимися глазами. – Там страна, где в древности трудились наши предки, очертания этих гор много раз повторяются в наших изделиях из дерева и металла, о них сложено много стихов и легенд. Вершины гномьих снов – Бараз, Зирак и Шатхур!

Только раз в жизни я видел их издали, но я их узнал и знаю их имена, потому что под ними находятся Гномьи Копи, Казад-Дум, на эльфийском языке Мория, на всеобщем – Черная Бездна. Вон стоит Баразинбар, Багровый Рог, злой Карадрас; за ним – пики Серебряный и Тусклый: белоснежный Келебдил и серый Фануидхол, по-гномьи Зирак-зигил и Бундушатхур. Там Мглистые горы раздвигаются, и между длинных отрогов лежит в ущелье долина, которую никогда не забудет ни один гном: Азанулбизар, или Долина Димрилла. Эльфы называют ее Нандурион.