Текст книги "Наследство"

Возможно, единственное доброе дело за всю его эгоистическую жизнь, но какое дело. Действительно, он достоин, чтобы ему воздали должное.

За неделю до гибели Клэя Лора направила письма всем клиентам, кто хоть однажды останавливался в отелях «Бикон-Хилл», в которых уверяла их в полной безопасности проживания в них. Она готовила другое письмо, когда стали приходить ответы. Позвонила Флавия Гварнери:

– Мне хотелось бы вернуться, дорогая, но сохраняющаяся боязнь опасности сдерживает. Ты тут ни при чем. У меня нет никаких сомнений в отношении тебя. Но работающий у тебя персонал вызывает недоверие. Понимаю, разве легко найти надежную поддержку? Но как только ты сможешь заверить нас, что все проблемы решены, все будет совершенно иначе.

Позвонил Карлос Серрано:

– Как только опять приеду в Нью-Йорк, уверяю, остановлюсь в твоем очаровательном отеле. Черт с ней! Я бы сказал, что жизнь полна опасностей. Готов заявить журналистам и любому, что Карлоса не испугать маленькой угрозой!

Не надо мне никаких поблажек, сказала сама себе Лора. Однако поблагодарила его.

– Надеюсь скоро увидеть тебя, Карлос. Лейгтоны не позвонили; они просто появились в «Вашингтон Бикон-Хилле», пробыли три дня и уехали. В письме, присланном ими позже, отмечалось, что качество обслуживания было, как всегда, высоким, а Келли Дарнтон лучшая из всех известных им менеджеров. Однако из их знакомых никто не пожелал остановиться – в «Бикон-Хилле», пока не будет гарантии безопасного пребывания в них.

«Никто не может быть в абсолютной безопасности», – подумала Лора и подшила их письмо вместе с другими.

Бритт Фарлей находился в Европе; он телеграфировал Лоре, что не приедет в США довольно длительное время.

Даниэль Иноути не ответил. Не пришли ответы и от сотен других, кому она направила свои письма.

А затем смерть Клэя оживила интерес репортеров к Лоре, которую они было оставили в покое на несколько дней: почти мгновенно от них посыпались телефонные звонки, а некоторые из них заняли свои привычные места в фойе отеля. Лора отказывалась давать интервью. Секретарь повторяла о вооруженном нападении на Клэя. Один из репортеров «Дейли ньюс» знал о письме, направленном Клэем Сэму Колби, но помалкивал: Колби обещал ему первому сообщить всю информацию о расследовании. Поэтому он был совершенно не заинтересован даже намекать кому бы то ни было о том, что что-то намечается на ближайшее время. Остальные журналисты писали статьи, где с разных сторон прослеживали деятельность Лоры и ее отелей. Но никакой новой информации не поступало, и постепенно они переключились на другие новости.

В тот вечер, когда Лора и Поль направились на обед с родителями Поля, никого из журналистов в фойе не было. Сидя за одним из столов в атмосфере строгой элегантности ресторана «Шантрель», Поль и Лора поведали Томасу и Барбаре о том, что в скором времени могло получить огласку.

– Мы не уверены, – сказал Поль, завершая рассказ, – почему важно присутствие свидетелей, когда Феликс откроет сейф и извлечет оттуда письмо, но наиболее вероятно, для того чтобы Феликс не смог отрицать, что оно было у него.

Томас слегка нахмурился:

– Что это даст после столько лет? Лора и так имеет почти все, что Оуэн оставил ей.

– Клэй полагал, что это важно, – сказала Лора, – а я пообещала ему сделать это. И сделаю, так или иначе. Мне хочется получить письмо. Просто для себя. Поэтому я обязательно найду способ, как его получить.

– Мы найдем, – мягко поправил ее Поль. Он повернулся к отцу и спросил: – Могли бы мы придумать повод для того, чтобы провести собрание акционеров в Нью-Йорке в доме Феликса? Большинство из нас либо живет, либо проводит здесь большую часть времени; если сумеем найти убедительные аргументы, могли бы собрать здесь человек двадцать. Всегда найдутся вопросы, требующие обсуждения, не так ли? Поэтому даже если факт обнаружения письма не будет иметь серьезного значения, то в этом не будет никакого вреда, зато мы проведем собрание. – Он улыбнулся Томасу: – Думаю, ты мог бы взять на себя заботу поговорить с Феликсом.

Томас улыбнулся сыну в ответ.

– Стараешься переложить это на меня? – Но затем, задумчиво глядя в чашку с кофе, сказал: – Мы с Коулом обсуждали возможность смещения Феликса с поста президента корпорации. Разговор имел место после того, как мы почувствовали, изменения в делах корпорации. Мы не планировали выносить этот вопрос так рано, но может быть…

Поэтому именно Томас Дженсен позвонил Феликсу и сказал, что члены семьи имеют намерение провести специальную встречу акционеров корпорации.

– Нам хотелось провести ее в Нью-Йорке, – сказал он. – Знаю, что собираешься появиться там недели через две, мы тоже, а большинство других членов семьи живет там. Гораздо удобнее для всех.

– Это неудобно, – резко проговорил Феликс, – наша ежегодная встреча намечена на март, поэтому подождем.

– Ряд членов семьи желают провести встречу сейчас, – его голос, так же как и голос Феликса, был совершенно лишен эмоций. – Мы обеспокоены тем, как осуществляется руководство корпорацией. Ввод нью-йоркского отеля отстает от графика на шесть месяцев, расходы значительно превысили наши прогнозы, доходы в ряде отелей пошли вниз, и кроме того, мы получили нежелательную известность. Мы не удовлетворены и не имеем желания ждать до весны, чтобы обсудить эти проблемы. Если бы я не считал эти вопросы серьезными, не стал бы поднимать их.

Последовала длительная пауза.

– Ты сказал, что несколько членов семьи требуют собрания. Кто именно?

– Я не хочу говорить от их имени. У всех будет шанс высказаться при встрече.

– Я подумаю о созыве встречи, но она не будет проведена в Нью-Йорке; там у нас нет помещения.

– Было бы, если бы отель был достроен, как предусматривалось планами. Предлагаю провести встречу в твоем доме. Нас всего двадцать два человека; мы свободно разместимся в библиотеке.

– В моем доме? Не говори глупости.

Феликс раздраженно вздохнул. Ленни входила в состав акционеров. И эта Фэрчайлд тоже. Их ноги не будет в его доме.

– Никакой встречи акционеров в моем доме не будет, никогда.

– Тогда мы можем снять конференц-зал в каком-нибудь отеле. Конечно, в этом случае гораздо больше шансов, что кто-нибудь из репортеров пронюхает про встречу. Не думаю, что это нужно.

– Репортеры? Что ты имеешь в виду?

– В последнее время благодаря твоим усилиям фамилия Сэлинджеров приобрела определенную популярность, Феликс. Они могут решить, что ты новость номер один.

Вновь Феликс замолчал. Никто из членов семьи, даже Аса, не упоминал о его пресс-конференции, а также о разговорах, которые она породила. Про себя он назвал их всех дураками. Только дураки боятся сделать то, что должно быть сделано, или же опасаются разговоров. Но сейчас он почувствовал симптомы тревоги. Его не волновало их мнение, но сейчас он внезапно ощутил первый признак, что теряет контроль над ситуацией. Как мог Томас говорить с ним про встречу в Нью-Йорке, если он только что ясно заявил, что ее не будет?

– Я подумаю насчет проведения встречи в Бостоне, – резко сказал Феликс, – где-нибудь через месяц, если на этом будет настаивать значительное количество акционеров. До этого обсуждать нечего.

– Думаю, есть, – поправил его Томас. Он начинал сам себе нравиться. Он привык к положению уступчивого родственника, попавшего в семью Сэлинджеров путем женитьбы, поэтому шанс принять активное участие в делах компании, выступить против Феликса был подобен живительной струе. «Если бы Феликс был более приятной личностью, я бы не чувствовал себя так хорошо».

– Встреча состоится в Нью-Йорке, ровно через неделю, в три часа дня. Надеюсь, ты будешь на ней присутствовать, если нет – проведем ее без тебя.

– Вы не можете этого делать.

– Отлично знаешь, что можем. Асы нет в городе, но он вернется ко дню встречи и как вице-президент сможет вести заседание.

На этот раз Феликс практически не раздумывал; он не мог пропустить этой встречи и отлично понимал это.

– Я буду. Но никаких заседаний в моем доме. Решение окончательное. Ищите другое место.

– Я предпринял все возможное. Но если репортеры пронюхают, что мы намерены обсудить возможность смены руководства компании…

– Что?

– Не сомневаюсь, ты отлично понял, что я имел в виду, говоря о нашем беспокойстве относительно управления компанией.

Феликс не ответил. Конечно же, он понял, но почему Томас говорит об этом?

– Если пресса узнает, – сказал Томас, – то поднимет шум, по крайней мере, в разделе деловой информации. А так как редакторам известно, кто давал им скользкий материал…

– Хорошо.

Да, предчувствие не обмануло: контроль уходил из рук. Необходимо поговорить с Асой. Асы нет в городе. Но его можно найти, и им можно управлять. Он всегда мог управлять братом. И до тех пор пока Аса поддерживал его при голосовании, вдвоем они могли отклонить любое предложение, поскольку обладали контрольным пакетом акций. Да, нужно поговорить с ним, чтобы он позаботился об этом.

– Хорошо, соберемся у меня. Но это единственный раз. Только раз.

– Встретимся на следующей неделе, – сказал Томас. Повесив трубку, он сразу же набрал номер Поля.

– Нужно обсудить план наших действий. Давай встретимся завтра за ленчем. Приглашу Коула. Затем позвоню Асе. Он прячется, боится, что Феликс уговорит стать на его сторону. Поэтому до конца недели нам придется поддерживать в нем храбрость.

– Нам необходимо в этом преуспеть, – сказал Поль и, отвернувшись от телефона, сообщил Лоре, что удалось сделать.

Она улыбнулась и рассеянно кивнула. Половина из отпущенных ей тридцати дней прошла. Лора позвонила и поздравила Карриера и Ленни, Уэс передал ей дополнительно часть средств. До этого он позволил ей приостановить выплату причитающейся ему части дивидендов.

– Это все, что я могу для тебя сделать, Лора. Больше ссудить не могу…

– Я и не прошу большего, Уэс.

– Ты, может быть, и не просишь, но я над этим раздумывал.

– Спасибо, но это не выход из положения, и мы оба отлично это понимаем.

– Есть новости от этого следователя?

– Нет, пока ничего.

Джинни также говорила о деньгах.

– Мне хотелось бы предложить тебе еще десять миллионов, но это все равно что вышибать мозги из цыпленка – выбив однажды, второй раз не сможешь.

Лора рассмеялась и поцеловала ее:

– Я бы их не взяла, даже если бы ты и смогла. Спасибо, Джинни, я люблю тебя.

– Что собираешься делать?

– Свести концы с концами в этом месяце. Пока мне это еще удается. Затем, полагаю, опять начну звонить по телефону. Ничего не изменить, пока я не смогу убедить кое-кого вернуться обратно. Кто-то должен быть первым. Мне кажется, Лейгтонов было недостаточно.

– Ты расскажешь им о Клэе?

– Сэм Колби просил меня пока ничего не рассказывать, поэтому подожду, по крайней мере немного. Но если придется, расскажу.

Но через два дня позвонил Сэм Колби. Он застал Лору дома, она не успела уйти на работу. Поль наливал кофе, окна были распахнуты, за окном начинался солнечный день. Лора просматривала газету, когда раздался телефонный звонок. Она рассеянно взяла трубку, затем резко выпрямилась.

– Что? – спросила она.

– Я говорю, что сегодня провожу пресс-конференцию. Приглашаю принять в ней участие, но они намерены говорить со мной. Да и ситуация в целом может причинить тебе некоторое неудобство.

– Нет, у меня нет желания присутствовать там. Но можете рассказать вкратце? – Лора отвела трубку от уха так, чтобы Поль мог слышать Колби одновременно с ней.

– Если кратко и по существу. Я вышел на брокера. У него еще находилась последняя партия картин, полученных от Клэя. Он назвал имена клиентов, у которых находились остальные. Мы работали вместе с Интерполом, провели одновременные рейды в пяти городах в домах самых респектабельных миллионеров. Ты бы мне не поверила, если бы я назвал их имена, но мы вернули все. Можешь назвать это подарком судьбы. Во всяком случае, я такого мнения. Итак, все это я выкладываю журналистам: имена, даты, места. Я также заявлю им, что ты здесь абсолютно ни при чем. Это должно поправить твои дела, не так ли?

– Да. – Да, да, да, это наверняка поможет. Но она плакала, плакала о Клэе. Если бы все было иначе… Клэй втянул ее в эту неприятную историю, но Клэй же ее и спас

– Сэм, еще один момент, – сказал Поль, взяв трубку. – Мог бы ты отметить, что Лора отстранила Клэя от работы в отелях сразу же, как узнала, чем он занимался?

– Нет проблем. Это поможет еще больше. Еще что-нибудь?

– Лора? – спросил Поль.

Она отрицательно покачала головой.

– Расскажи, как пройдет пресс-конференция, – попросил Поль, – мы будем у Лоры в офисе.

– Вы сами услышите, как пройдет, – усмехаясь, проговорил Колби, – вас забросают вопросами. Лучше обратите внимание, что у вас было на завтрак; журналисты наверняка захотят знать это и все другие подробности о вас. Я подам новость, но мисс Фэрчайлд гораздо прекраснее меня, поэтому ей отведут куда больше места. Но потом я буду снят в кино. Верно?

– Возможно, – рассмеялся Поль.

Он поговорил с Колби еще несколько минут, затем положил трубку.

– Мне побыть с тобою сегодня? – спросил он у Лоры. Я не дозвонился до нескольких кузенов, чтобы пригласить их на встречу акционеров. Я мог бы позвонить из твоего офиса.

– Да, я была бы рада.

Он провел у нее в офисе весь день, затем другой, стоя около Лоры, пока она повторяла журналистам то, что они уже слышали от Колби, отметая вопросы, касавшиеся ее чувств по отношению к брату.

– Расстроена и скучаю, – коротко сказала она, не добавив больше ни слова. – Они не поместят мою скорбь в свои вечерние информации, – рассерженно сказала она Полю после общения с прессой, а телерепортеры были более рассеянны, чем в случае, когда б Лора дала волю слезам перед телекамерами.

На третий день после заявления, сделанного Колби, когда Поль опять находился в кабинете Лоры, начали поступать и другие телефонные звонки. Днем позвонила Келли; появились заявки. В пять часов позвонили менеджеры из Чикаго в Филадельфии с аналогичными сообщениями. А в пять тридцать позвонила Флавия Гварнери.

– Лора, моя дорогая, – проговорила она голосом, напоминающим сироп, – я чувствую себя так, словно мне позволили снова возвратиться домой.

ГЛАВА 35

Феликс расположился за столом Оуэна и ждал, молчаливый, с каменным лицом, пока остальные двадцать акционеров собирались в библиотеке. Вошли Лора и Поль. Он посмотрел на них с противоположного конца комнаты – какого черта, она… с Полем? – а через несколько минут, когда в комнату вошла Ленни, облаченная в жакет, отделанный мехом, он сначала не узнал ее. Последними вошли Кэрол, жена Асы, а следом за ней он сам, избегавший встречаться взглядом с Феликсом. Феликс встал.

– Аса, мне хотелось бы переговорить с тобой, прежде чем мы начнем.

– Н-н-не думаю… – глаза Асы беспокойно метнулись по комнате, наконец остановились на Томасе Дженсене, срочно прося помощи.

– Нет никакой нужды ждать, – сказал Томас, – все собрались, и можно начинать.

– Начнем через минуту, – отрезал Феликс. – Аса, – и показал жестом на дверь. Аса двинулся к двери, затравленно озираясь, Феликс шел следом.

С их уходом в комнате повисла неловкая тишина. Бен и Поль тихо беседовали; они расположились на стульях около стены, рядом с ними на двухместном кресле, над которым новые картины заменили украденные полотна Роуалтса, расположились Эллисон, Ленни и Лора. Другие члены семьи, находившиеся в комнате, приглядывались к ним, но не приближались. Осторожно приветствовав Лору, предпочитали держаться в стороне, желая осмотреться, чтобы знать, как себя держать при общении с ней. Не вызывало сомнения, что сейчас она сидела вместе с Эллисон и Ленни, но невозможно было забыть последнюю семейную встречу, происходившую здесь же, в библиотеке, когда читали завещание Оуэна, когда в их присутствии разоблачили Лору и заставили покинуть дом.

В последние дни произошло много событий: многочисленные встречи и обсуждения возможности отстранения Феликса с занимаемого поста, развод Ленни, появление Лоры – к тому же известие, что они с Беном брат и сестра! – снова что-то между ней и Полем. Эмилия находилась в Калифорнии и, судя по тому, что они слышали, собиралась там остаться; и вот сейчас Ленни и Эллисон сидели рядом с Лорой, это означало, что они простили ее. Никто не знал, что и думать. Они решили ждать, надеясь на некий сигнал, который подсказал бы им, как следует повести себя.

– Мне хотелось, чтобы Уэс был здесь, – сказала Ленни, обращаясь к Лоре.

Эллисон беседовала с одной из кузин, и Лоре казалось, что они с Ленни одни, их плечи соприкасались.

– Но мы знали, что Феликс устроил бы скандал, поэтому он остался.

– У тебя такой счастливый вид, – сказала Лора.

– Да, – просто ответила Ленни. – Не правда ли, странно, с какой легкостью я беседую с тобой о нем? Словно то, что каждый из нас сделал до того, как я покинула Феликса, не имеет ничего общего с тем, что происходит сейчас. Дела обстоят словно мы совершенно другие люди.

Лора кивнула, не сказав ни слова. Если Ленни хотелось думать, что прошлое исчезло легко и безболезненно, зачем она станет противоречить ей?

– Уэс сильно отличается от Феликса, – сказала она.

– Не настолько сильно, как ты думаешь, – Ленни улыбнулась с нежностью и некоторой долей изумления. – На самом деле он очень похож на Феликса. Уэс такой, каким мог бы быть Феликс, будь он хорошим человеком. Уэс стремится доминировать и контролировать; ему необходимо находиться в центре событий; он не выносит дураков и нетерпелив с людьми, действующими медленнее его. Но Уэс верит в любовь и личные отношения, а Феликс – нет. Уэс готов склонить голову перед теми, кого любит, даже учиться у них. Феликс не способен на это; в нем слишком много раздражительности. В нем доминирует потребность контролировать действия людей, а если не удается этого достичь, то он стремится уничтожить их. Но когда он не может взять верх или все оказывается гораздо труднее, злость начинает бить через край, и ему приходится прилагать усилия, чтобы держать себя в руках, не сорваться при людях. Вся жизнь Феликса напоминает постоянное балансирование, отнимающее у него так много энергии, что практически ничего не остается на любовь и семью.

Лора кивнула. Наверное, так и было. Ленни, имевшая возможность пожить с обоими мужчинами, видела их отчетливее, чем кто-либо.

– Но в самом важном они совершенно не похожи. – Ленни улыбнулась. – Вот поэтому я и выхожу замуж за Уэса. На самом деле я вовсе не против, чтобы обо мне заботились – в действительности я к этому привыкла, и мне это нравится – но я хочу, чтобы меня любили, а не владели, как вещью.

Она замолчала, задумавшись.

– Давным-давно, до знакомства с Феликсом, я любила одного человека. Когда он отказался от меня, то на прощание пожелал: «Найди сильного и могущественного мужчину, который сможет воспользоваться твоей силой, тогда ты станешь счастливой». Потребовалось более двадцати восьми лет, чтобы наконец-то это произошло.

Она немного помолчала.

– Вы с Полем придете к нам в гости?

Они тихо разговаривали, к ним присоединилась Эллисон, так они беседовали втроем, сидя рядом. Это трио было первым, что бросилось в глаза Феликсу, когда он вошел в комнату. Он пересек комнату, за ним по пятам шел Аса. Поль пытался прочитать выражение лица Асы, но не мог; это скорбное лицо выражало широкую гамму чувств: от раздражения до стыда на самого себя за собственную трусость. Поль взглянул на отца и Коула Хэттона. Они не могли рассчитывать на Асу; он был слишком напуган.

«Эта семья держится на страхе, – подумал Поль. – Все опасаются, словно некто может у нас что-то отнять. Если бы у нас было меньше денег, вероятно, мы меньше бы беспокоились». Ему было интересно, где находится переломная точка: есть определенная сумма, которая делает людей счастливыми, но если у них оказывается хотя бы на доллар больше, то они создают вокруг себя бастионы и живут в постоянном страхе, что другие могут приблизиться к их богатству слишком близко. «Нам необходимо научить своих детей быть щедрыми, – подумал он, – верить в себя, чтобы они не боялись рисковать, чтобы могли понять, что подлинная трагедия заключается не в потере денег, а в потере доверия и любви».

Поль взял Лору за руку. Она слушала Эллисон, не поворачиваясь, в глазах Лоры светились тепло и нежность, улыбка была открытой, такой же, как во время цветения их первой любви.

Раздалось покашливание Феликса. Он поднялся из-за стола Оуэна, обвел взглядом собравшихся и объявил собрание открытым.

– Томас, ты требовал проведения этого заседания. Сказал, что у тебя имелись вопросы относительно компании «Сэлинджер-отель».

– Да. Но сначала…

Поль почувствовал, как при этих словах рука Лоры, зажатая в его руке, напряглась.

– Существуют документы, которые могли бы оказаться полезными для нас. Если ты предоставишь их нам, Феликс… Я думаю, они находятся в твоем сейфе.

Феликс, не понимая, о чем идет речь, уставился на него:

– Мой сейф? О чем ты говоришь? Там нет ничего, представляющего хоть малейший интерес для собравшихся.

– Думаю, что есть, – проговорил Томас,

Глаза Феликса сузились в щелки. Он заметил, что Поль и Бен пристально наблюдают за ним, также внимательно за ним следил и Коул Хэттон. Взгляды остальных выражали простое любопытство. «Они что-то замышляют, – подумал Феликс, и вновь внутри его прозвучал сигнал тревоги. Феликс принял меры, привел Асу в надлежащую форму. – Все же, видимо, здесь плетутся интриги. Что, черт возьми, они замышляют?» Он решительно качнул головой:

– Если хочешь сказать, Томас, возьми слово. Если же ты прибегаешь к маневрам, чтобы скрыть тот факт, что у тебя недостаточно голосов для проведения хоть какого-нибудь решения, мы можем закрыть собрание прямо сейчас.

Коул Хэттон сказал небрежным тоном:

– Если в сейфе есть что-то такое, что нам следует увидеть, то я за то, чтобы посмотреть.

– Я тоже, – сказала Барбара Дженсен.

– Большого вреда не будет, если открыть этот сейф. Феликс чувствовал, что попадает в западню. Ситуация не случайна – ее явно разыгрывали.

– В самом деле, а почему бы нет? – спросил один из кузенов. – По крайней мере, мы могли бы продолжить заседание.

– Феликс отлично знает, что у него в сейфе, – запротестовал другой кузен. Третий пожал плечами:

– Не лучше ли открыть сейф и убедиться; иначе мы ни к чему не придем.

– Правильно, – сказали несколько голосов. – Почему ты не хочешь, Феликс? Если мы не правы, то чтобы установить это, требуется совсем немного времени.

– У меня ничего там нет, что за чертовщина? Окруженный нарастающим шумом, Феликс рассерженно заявил:

– В сейфе ничего нет, но если вы настаиваете на этой загадке…

Он прошел в угол комнаты и сдвинул в сторону большую картину, набрал шифр и открыл дверцу сейфа, даже не подумав заглянуть внутрь.

– Как вы хорошо видите. За исключением одного или двух документов, касающихся покупки этого дома…

– Это что за конверт? – спросил Томас. Он поднялся на ноги и смотрел внутрь сейфа. – Что? – спросил Феликс.

– Внутри лежит объемный конверт. Там, в дальнем углу, под бумагами. Мне кажется, в нем больше, чем один-два документа.

Не раздумывая, Феликс распахнул дверцу и, засунув руку внутрь сейфа, вытащил оттуда толстый конверт. Сидевшие близко от него разглядели, что поперек конверта большими черными буквами от руки было написано имя Лоры.

Феликс узнал этот конверт. Он смотрел на него так, словно он был живым.

– Его там не было; его выбросили с мусором, много лет назад…

Внезапно он замолк.

– Очевидно, его не выбросили, – сказал Томас.

– Это же почерк дедушки! – воскликнула Эллисон. – И адресовано Лоре!

Потрясенная, она смотрела на конверт, зажатый в руке Феликса.

– Как у тебя оказалось письмо, адресованное Лоре?

Ленни смотрела на Феликса, сдвинув брови, и вспоминала прошлое.

– Лора, помнится, говорила нам о письме, написанном ей Оуэном много лет назад. Она пошла искать его, чтобы принести и показать его нам, но не нашла.

Как бы продолжая воспоминания, Ленни оглядела комнату.

– Это то самое письмо? – спросила Барбара. Лора протянула руку:

– Можно мне посмотреть, пожалуйста?

Феликсу казалось, что ему сдавило голову и с каждой секундой сжимало все сильнее и сильнее; стало трудно дышать. В его собственном доме происходили вещи, о которых он не имел ни малейшего представления. Конверт выпал у него из рук. Он никак не мог понять, каким образом конверт мог перекочевать из кабинета Оуэна в его запертый сейф.

– Пожалуйста, – повторила Лора.

Феликс тупо смотрел на нее. Его вид был настолько необычен, что собравшиеся смотрели на него в шоке и с чувством презрения. В повисшей тишине Томас вышел вперед, поднял конверт, пересек комнату и отдал его Лоре.

Лора закрыла глаза и провела пальцами по прочному конверту, вспоминая, что Оуэн всегда с сомнением относился к непрочным конвертам. Один угол был слегка порван. Заветный конверт вновь оказался у нее в руках. Под закрытыми веками невольно навернулись слезы. Открыв глаза, она увидела, как Поль протягивал ей носовой платок. Она улыбнулась ему, взяла платок и, обращаясь к собравшимся в комнате, сказала:

– Прошу прощения…

Конверт был вскрыт; кто-то, несомненно, читал письмо. Все, не отрываясь, наблюдали за Лорой, кроме Феликса, который поочередно с недоумением смотрел на пол, на сейф, на стол, затем снова на пол. Лора вынула письмо, написанное на многих страницах, плотно заполненных крупным почерком Оуэна, и провела по ним дрожащими пальцами; ей казалось, что сам Оуэн был рядом, сидел за своим столом, глядел прямо на них и улыбался ей, нанося на линованные листы бумаги строчки букв.

– Может быть, ты прочитаешь нам это письмо? – предложил Поль.

– Оно длинное, – сказала Лора, – думаю, большая часть письма касается планов модернизации отелей.

– Прочти, – сказала Эллисон. Она плакала. – Мне так стыдно. Так стыдно. Я не верила в то, что письмо действительно существовало; я думала, ты все выдумала, не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить нас. Мы были невероятно жестоки с тобой; не думаю, чтобы мы всегда вели себя таким образом. Как мы могли так обойтись с тобой?

– Я же обманула вас, – мягко проговорила Лора.

– Что ж, можем принести взаимные извинения, – сказала Ленни. – А сейчас мне хочется, чтобы Лора прочитала нам письмо, по крайней мере, некоторые выдержки из него. Если, конечно, ты не считаешь это письмо сугубо личным.

– Не знаю; я никогда его не читала, – Лора взглянула на его начало. – Но я не возражаю.

– Пожалуйста, – сказал Поль, и она начала читать.

Возлюбленная Лора, за окном чудесный день, такой же чудесный, как и мое душевное состояние. Но в моем возрасте благоразумный человек должен предвидеть свою кончину, а также то, что есть дела, завершить которые у него может не оказаться шанса. Поэтому сегодня, когда разум мой чист, а рука все еще сильна, когда сердце, возможно, спокойнее, чем когда-либо, я доверяю бумаге в краткой форме те планы, которые мы обсуждали вместе с тобой, о будущем моих отелей, потому что ты лучше, чем кто-либо, знаешь, что они для меня значат. Но сначала хочу, чтобы ты знала, что я намерен изменить свое завещание и оставить тебе небольшую часть семейной компании…

Поднялся шум голосов.

– Феликс, когда ты прочитал это? – спросила Барбара.

Феликс ничего не ответил; как завороженный он смотрел на письмо Оуэна.

– Продолжай, – сказал Поль Лоре.

…небольшую часть семейной компании, этот дом и всю мою собственную корпорацию. Это означает, что, когда я умру, отели будут твоими и поэтому ты будешь свидетельницей их возрождения, если этого не увижу я.

– И ты исполнила его волю, – сказала Ленни. – Как замечательно. Он оказался прав, поверив в тебя.

Лора просматривала письмо, пробегая страницы.

– Здесь говорится о наших планах; я помню большую часть из того, что он хотел сделать. О, он хотел поменять внешнее освещение; я совершенно об этом забыла.

В комнате висела тишина, все боялись ее нарушить. Затем она резко вздохнула.

– В чем дело? – спросил Поль.

Лора посмотрела на него:

– Он знал…

Она наклонила голову и низким голосом прочитала:

Я уважал твою личную жизнь, дорогая Лора, но должен тебе сказать, что иногда нахожу это трудным. Некоторое время назад я узнал о твоих юношеских прегрешениях и привлечении к суду за ограбление. Я полагал, что ты достаточно хорошо меня знаешь, дорогая, я не люблю тайн; мне нравится мир, в котором я знаю ответы. Я навел кое-какие справки в нью-йоркском департаменте полиции и узнал твой секрет. Мне очень грустно, что ты не доверилась мне даже теперь, спустя годы, проведенные вместе. Это указывает мне на глубину твоих опасений, что ты не можешь рассказать правду и покончить с прошлым. Надеюсь, что, когда ты добьешься собственного триумфа, станешь мудрой, сильной и очень красивой женщиной, ты сможешь справиться со своим прошлым и сделать его частью своего будущего. Боюсь, у меня мало шансов оказаться рядом, когда это произойдет, но уверен, что так будет. Я горжусь тобой, драгоценная Лора; долгое время я думал о тебе как о своей дочери, которой у нас с Айрис никогда не было. Поэтому в добавление к тем изменениям, которые я сделал в своем завещании, я оставляю тебе: мою гордость за тебя, мою любовь, которая будет сопровождать тебя после моей смерти.

Последние слова прозвучали невнятно. Лора плакала. Поль обнял ее

– В этом заключено величие Оуэна, – мягко произнес он. – Однажды, если я буду работать над этим, надеюсь, и я смогу стать почти таким же человеком, как он.

В комнате стояла тишина. «Нет, не только о мести я мечтала, – подумала Лора сквозь слезы. – Нет, я не стремилась одолеть противника и победить. Я стремилась быть достойной любви, доверия и ожиданий, которые Оуэн возлагал на меня. Я знала, что хотела воплотить его мечту, но не догадывалась, как сильно хотела быть достойной его».

– Не понимаю, – тихо вступила Кэрол. – Если письмо было у Феликса, когда Лора пыталась отыскать его, почему он не показал его нам? Почему, Феликс?

– Он не хотел, – нетерпеливо сказал один из кузенов.

– Это правда, Феликс? – спросил другой кузен. – Ты не желал, чтобы Лора получила наследство?

– Это даже нельзя назвать… – возразил другой кузен. – Это было бы… что это было бы?

– Мошенничество, – тихо произнес Томас.

Феликс резко поднял голову, словно очнувшись от сна, он внутренне встряхнулся и сконцентрировал внимание на Томасе.

– Что это было?

– Мошенничество, – повторил Томас. – Обман с целью сокрытия документа, подлежащего представлению для рассмотрения в суде. Суд никогда бы не решил дело в твою пользу, если бы знал о существовании этого письма.

– Я не изымал его, – резко сказал Феликс. – Я никогда его не видел.

– Да, но ты сам заявил, что оно было выброшено с мусором, – напомнил Коул Хэттон. – Откуда тебе было известно?