Текст книги "Писать, чтобы жить. Творческие инструменты для любого пишущего. «Путь художника» за шесть недель"

Дисциплина

Мои утренние страницы отражают погоду. Проснувшись, я вижу, что с неба на горный склон льет ледяной дождь. Лили умоляет меня выйти с ней на прогулку, но на улице слишком сыро для нашего привычного приключения. Я прибавляю температуру, чтобы дома стало теплее. Печь издает низкий приглушенный гул. Я сажусь писать.

«Я бы стал писателем, но мне не хватает дисциплины», – часто слышу я. Такие мысли, опять же, коренятся в наших представлениях о писательском труде. Нам кажется, что писать тяжело, что это занятие требует «дисциплины». В данном случае мы в очередной раз сталкиваемся с проявлением перфекционизма – убежденности, что мы непременно обязаны получить безупречный результат. А что, если немного ослабить поводья и поговорить о писательской практике? Может, к писательству лучше подходить как к занятию более обыденному, ежедневному рандеву, встрече с возлюбленным, на которую мы идем охотно? Когда писательство становится ежедневной привычкой, любимым делом, потребность в дисциплине отпадает сама собой. Мы с нетерпением ждем этого тайного свидания, видя в нем не обязанность, а удовольствие.

«Джулия, – говорит Карл, – раньше мне казалось, что писать трудно и подходить к этому делу стоит со всей строгостью, а ты мне говоришь, что можно делать это непринужденно и относиться к работе не столь серьезно, а скорее с радостью?»

Да, я действительно считаю, что писательство должно доставлять удовольствие. Наступает день, когда мы решаем вести утренние страницы. Сделав этот выбор, мы испытываем чувство удовлетворения и уважения к себе. Мы и впрямь становимся счастливее, когда пишем. Чего удивляться, что я так люблю писать?

«Напиши об этом», – говорим мы себе, и, делая это, испытываем большое удовольствие. Все твердят, что писательство требует дисциплины, но наш личный опыт утверждает, что оно приносит удовольствие. Творчество непослушно. Есть нечто безумно радостное в процессе выражения мыслей на бумаге. Все-таки восторг – беззаботное чувство, а дисциплина – сурова. И вновь на первый план выходят утренние страницы. Проснувшись, мы беремся за них, и они пробуждают нас еще больше. С ними мы становимся умнее. Когда настает пора написать что-нибудь «настоящее», мы чувствуем в себе силы на это. Идеи льются свободно, мы находчиво подбираем слова. В конце концов, писательство – это проявление веры в себя и свои идеи.

«Любители сидят и ждут вдохновения, остальные просто встают и идут работать».

Стивен Кинг

«Джулия, глядя на вас, кажется, что писать так просто», – порой жалуются мои студенты.

Это и правда просто. Ведя утренние страницы, мы убедились, что можем писать в любом настроении. Что мы способны творить, даже когда нам не хочется. Стоит задать себе один простой вопрос: «Достаточно ли я честен?» Честность рождает мастерство. Как только мы решаемся писать откровенно, мысли текут свободно. Взяв ручку и бумагу, мы записываем мысли по мере того, как они приходят нам в голову. Мы не боремся. Не боимся. Не беспокоимся. Мы доверяем своей первой идее. И радуемся, что мыслим ясно.

Лили села рядом с моим креслом, уставившись с немым вопросом: «Ну, еще не пора идти гулять?» Она приносит поводок. Поддавшись ее энтузиазму, я обещаю ей короткую прогулку, после которой оботру ее полотенцем, и она сможет вздремнуть у камина. Как и в писательстве – именно радость, а не дисциплина, подталкивает нас действовать и заставляет выйти на улицу, несмотря на непогоду.

Сомнения в собственной компетентности

Горный склон испещрен тенями проплывающих по небу облаков. То он светлеет, то вдруг темнеет. Это вновь наталкивает меня на мысль, о том, что наше настроение отбрасывает тень на то, что мы пишем, заставляя нас верить, будто первая посетившая нас мысль ужасна, а вот вторая – замечательна. Требуется опыт, чтобы перестать слепо верить вынесенному вердикту. В эту самую секунду на небе висит огромная грозовая туча. Она отбрасывает тень на всю гору. На ум приходит мрачное воспоминание.

Когда я была начинающей писательницей, то вела колонку в ежедневной лос-анджелесской газете. Работа была престижная, и мне она приносила искреннее удовольствие – за исключением одного «но». Каждый раз, когда я приходила в редакцию, чтобы сдать очередную статью, меня одолевали, как я их называю, «сомнения в собственной компетентности». Я боялась, что меня уволят, потому что я «слишком молода», чтобы быть настоящей писательницей, а уж тем более вести колонку. Умом я понимала, что мои опасения безосновательны. Все, что от меня требовалось, – это предъявить пропуск и сдать очередную статью. Мои страхи были беспричинны, но очень реальны. По дороге из Западного Голливуда до центра Лос-Анджелеса я репетировала оправдательную речь, готовясь произнести ее по прибытии. Разумеется, она мне так и не пригодилась.

За годы, прошедшие со времен работы в газете, я убедилась, что сомнения в собственной компетентности – коварный враг. Я написала много книг, но каждая из них сопровождается новыми нападками Найджела. Сдавая очередной фрагмент редактору, я «слышу»: «Это плохо написано. Кто захочет это читать?» Бесполезно напоминать собственной психике о былых успехах. Подобные приступы сомнений иррациональны. Они бьют по самому уязвимому месту, вновь и вновь уверяя, что и я сама, и мое творчество совершенно никчемны.

Не я одна страдаю от подобных сомнений. Моя подруга и коллега Соня Чокетт тоже мучима этим чудовищем. Она написала дюжину книг. У нее много преданных поклонников. И все же, каждый раз, дописывая очередную рукопись, она переживает приступ отчаяния и депрессии. Я одной из первых читаю ее произведения, и новые отрывки всегда сопровождаются тревожной оговоркой: «Думаю, вышло не очень хорошо». Но ее книги хороши. Просто она пошла на поводу у сомнений.

Еще одна моя подруга-писательница сильно страдает от этого синдрома. Каждый раз под конец работы над новой книгой она впадает в отчаяние. Она отдает свой труд на суд людской, и ждет смертного приговора. Каждый читатель становится палачом: «Голову долой!» Но никто не собирается ее казнить. Она пишет хорошо, и сама говорит мне: «Если бы я только могла довериться своему таланту!» Когда издатель в очередной раз одобряет новую книгу, она начинает ждать отзывов, в силу своих сомнений твердо уверовав, что они непременно будут отрицательными. Здравый смысл и многочисленные достигнутые в прошлом творческие успехи убеждают ее верить в лучшее, но ей не удается. И все же ее проза выдерживает критику.

Сомнения в собственной компетентности не победить ни логикой, ни отсылками к прошлому. Они не просто иррациональны – они свирепы, как настоящее чудовище. Я понимаю, насколько драматично это звучит. Но борьба с сомнениями и впрямь весьма драматична, и чтобы дать им отпор, требуется мужество. Мы должны настойчиво твердить себе: «Я пишу хорошо».

Грозовая туча проплывает над горной вершиной и исчезает вдали. Яркий свет озаряет горный склон, напоминая мне, что если приступ сомнений в себе омрачит мой день, то «и это пройдет».

Просим наставлений

Месяц освещает ночное небо. Я поздно вышла с Лили на прогулку – как раз начинало темнеть, и ее белая шерсть фосфоресцировала в сумерках. Благополучно вернувшись домой, она растянулась на двухместном диване, намереваясь составить мне компанию. У нее ангельский характер, сочетающий в себе жизнерадостность и чуткость. Она понимает, что сегодня мне одиноко, и всеми силами старается это исправить. Я сажусь работать, а она лежит, уткнувшись в меня носом и помогая подбирать нужные слова. Я хочу написать о высших силах, о тех энергиях, что пишут моей рукой. Рядом с сокращением «М. Д.», что значит «Маленькая Джули», я вывожу на бумаге свой вопрос:

М. Д.: «Высшие силы, вы можете дать мне совет?»

Затем я прислушиваюсь. И получаю ответ:

«Малышка, ты на верном пути. Твой путь безошибочен. Тебя осторожно и умело ведут».

Такое у нас приветствие. Потом я спрашиваю: «Кто вы?» И слышу: «Малышка, мы рады остаться безымянными».

«Вы ангелы?» – настаиваю я.

«Малышка, не так уж важно, как ты будешь нас называть. Знай, что мы добрые, могущественные создания, которые желают тебе только самого лучшего – ты и сама это чувствуешь».

Так что, уважая их решение, я называю этих дружественных созданий просто «высшими силами». Когда я обращаюсь к ним, они сразу же мне отвечают. Они ласково называют меня «малышкой». Их мудрость спокойна и точна. Они напрямую затрагивают те темы, что я поднимаю. Когда я говорю, что не хочу обращаться к Великому Творцу напрямую, они меня понимают. Они отвечают, что и сами испытывают трепет, когда речь заходит о божественном начале. Им понятна моя сдержанность. Отчасти они чувствуют то же самое.

Я ежедневно обращаюсь за советом к высшим силам. Чаще всего я прошу их помочь мне с писательством.

М. Д.: «Вы можете посоветовать мне, о чем писать?»

Ответ: «Малышка, не беспокойся, что у тебя нет идей. Мы дадим тебе слова и идеи». Это правда. Как и обещано, меня «осторожно и умело» направляют.

Погружаясь в бесконечность, следуя их указаниям, я пишу одно слово за другим, мысль за мыслью. Не мне думать о том, что будет дальше, мое дело – концентрироваться на том, что приходит сейчас. «Нет причин тревожиться», – наставляют меня, и я просто уповаю на это. Вот и сейчас я вопрошаю: «Что еще я должна сказать?»

Ответ не заставляет себя ждать: «Скажи людям, что нам можно доверять. Предложи им прислушаться к нашим наставлениям».

И поэтому моя обязанность – сообщить вам: я убедилась в том, что высшие силы достойны доверия. Я и сама попробовала прислушаться к их наставлениям, и они оправдали мое доверие. Они указали мне безопасный путь. «Не сомневайся в нашей доброте, – сказали они. И добавили: – Все хорошо».

Затишье

С гор дует резкий порывистый ветер. Сосна у меня во дворе качается из стороны в сторону. Я устроилась на диване в гостиной. Сгущаются сумерки, и в тускнеющем свете ветер производит еще более зловещее впечатление. Малышка Лили улеглась спать. Погода влияет на нее. Взяв ручку и бумагу, я пишу, ища совета. Я слышу: «Ты получишь наставления», – и больше ничего. Дымоход дребезжит под порывами ветра. Я сама чувствую себя так, будто меня качает на ветру: хочется более точных указаний.

Телефонный звонок помогает мне на время отвлечься от непогоды. Это мой друг, Эд Тоули, который живет в уединении в Санта-Монике.

«Как продвигается работа?» – интересуется он.

«Лучше не спрашивай».

«Что, настолько хорошо?»

«Понятия не имею, о чем сегодня писать».

«Так значит, у тебя затишье?»

«Вот именно».

«Об этом и пиши. Вот ты работаешь, тебя переполняет вдохновение, и тут оно вдруг иссякает. Что делать? Все равно как если бы Интернет отключился? Если так, не стоит ли смириться и попробовать подключиться чуть позже?»

Эд ухмыляется собственной аналогии. Вдохновение и правда похоже на Интернет. Выходишь в Сеть и получаешь информацию из загадочного источника. Как и Всемирная паутина, это чудо коммуникации высшего порядка, доступ к которому можно получить в любой момент, пока связь вдруг не прервется.

До веселого звонка Эда я была угрюма. Я просила о помощи и слышала: «Ты получишь наставления». Мне казалось, это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Поэтому я вопрошала снова: «О чем мне написать?» В ответ – лишь молчание. А потом позвонил Эд и предложил мне написать о том, что мне не о чем писать. Этим я и занимаюсь. Рассказываю, как столкнулась с полной тишиной – вероятно, моим читателям это хорошо знакомо. Эд и сам такое испытывал.

«Писательство – это акт веры, а не грамматический прием».

Элвин Уайт

Темные горы серебрятся, омываемые светом убывающей, но все еще яркой луны. Я молюсь ее Создателю, прося его дать мне хоть малейший намек. Я отчитываю саму себя: «Иногда молчание – золото. Смирись».

И я пытаюсь смириться, надеясь, что, как и пропавшее по неведомым причинам подключение к Интернету, вдохновение вдруг вернется и связь восстановится.

Я стараюсь не паниковать, но «чистый лист» меня тревожит. Я привыкла, что вдохновение, как барьерное ограждение, не дает мне съехать с узкой прямой дороги. Следуя его указаниям, я чувствую уверенность и радостно иду вперед, зная, что меня ведут и оберегают. Возможно, все это похоже на какие-то «суеверия», но в моем случае они работают.

Ветер стихает. Дымоход больше не дребезжит. Снова звонит телефон. На этот раз я слышу голос своей дочери, Доменики. Я рассказываю ей о своем затишье, и она отвечает: «Это своего рода духовное испытание. Иногда нужно просто верить, несмотря на отсутствие доказательств». Она делает паузу, а потом добавляет: «На духовном пути всегда бывают периоды затишья. Иисус, Будда – все они сталкивались с подобным. Суть в том, что иногда тишина – это нормально». Доменика говорит вдумчиво и вместе с тем с сожалением. Потом продолжает: «Мне никогда не нравилась лос-анджелесская духовность, как я ее себе представляю, когда страждущий заявляет: меня всегда направляют. Мне это кажется напускным, исполненным гордыни, ошибочным. Мой опыт показывает, что вдохновение приходит и уходит – и это неотъемлемая часть духовного пути».

Я ценю рассуждения дочери. Ее мысли меня успокоили. Значит, нормально иногда скучать по наставлениям свыше – нормально и ожидаемо.

Я серьезно отнеслась к ее совету, но все же снова невольно прошу о вдохновении. «Прошу, мне очень нужен совет», – вопрошаю я эфир. И свыше мне посылают ответ. «Малышка, все хорошо». И больше ничего, но и этого достаточно. Я откладываю ручку и бумагу. Завтра я снова сяду писать.

Чередуйте жанры

Снова пасмурно, небо затянуто тучами. В Санта-Фе сезон дождей, и каждый день после обеда начинается ливень. Крошка Лили беспокоится, чувствуя приближение дождя. Ей, как и мне, больше по душе солнце. Сегодня погода подвела, так что пришлось включить свет. Теперь достаточно светло, чтобы писать – этим я и займусь. На этот раз моя тема: смена жанров.

Взглянув на мою библиографию, можно убедиться, что я испробовала множество жанров: от детективного романа до романтической комедии, от молитвенников до пьес, от сборников рассказов до руководств по самопомощи. Я писала из любви, перескакивая с одного жанра на другой и мало задумываясь о том, что менять литературную форму якобы рискованно. Как правило, я пишу на авось, не оформляя договор заранее, и опубликованы были все мои книги, кроме двух. Я не привыкла осторожничать, придерживаясь одной литературной формы и пытаясь гарантировать себе успех. Вместо этого я следую за музой и пишу то, что хочет быть написанным. Благодаря этому творчество мне никогда не надоедает. Работа над каждой книгой развивается по особому пути.

«Джулия, ты такая храбрая», – порой поддевают меня. Но следуя за музой, я вовсе не чувствую себя смелой. Я скорее проявляю покорность, двигаясь вперед по указанному ею пути туда, куда меня влечет вдохновение. Такое повиновение приносит с собой счастье. Мне в голову приходит мысль: «Да! Я бы с удовольствием попробовала», – так я и делаю. Мои планы на семестр, перегруженный добросовестной преподавательской работой, разбились вдребезги, когда я начала писать детективный роман «Темная комната» (The Dark Room). Моя муза хулиганила и стремилась не к свету, а во тьму. Смена темпа и настроения, желание избежать образа Святой Джулии, разрушить стереотипы о себе. Я была на седьмом небе. После детективного романа я переключилась на романтическую комедию. Моя муза устала от мрака, ей хотелось немного юмора. В романе «Призрак Моцарта» его было хоть отбавляй. Я работала над ним с огромным удовольствием, зачастую во весь голос хохоча над выходками своих персонажей.

От романов я перешла к пьесам, а следом – к обучающим руководствам. В каждом жанре меня привлекало что-то свое. Газета «Нью-Йорк Таймс» прозвала меня «королевой перемен». Я с радостью приняла этот титул, продолжая публиковать на своем сайте juliacameronlive.com произведения разных жанров – от драматургии до поэзии, от мюзиклов до музыкальных композиций. Я знаю: найдутся люди, которые скажут, что менять жанры не стоит, и лучше подстраховаться, чем потом пожалеть. Но мой собственный опыт подсказывает мне, что творчество сохраняет новизну, когда автор следует за музой, а не за рыночными тенденциями.

Пишем от руки

Наступает ночь. Темнеет. Из-за гор выглядывает растущая луна. Я вожу ручкой по бумаге. Одна мысль тянет за собой другую. В этом магия письма от руки: с каждым росчерком я продвигаюсь на шаг вперед. Я пишу эту книгу от руки, одно эссе за другим. Так же была написаны мои книги «Слушай как художник» (The Listening Path) и «В поисках мудрости» (Seeking Wisdom). Мне комфортно писать от руки, и я надеюсь, что эта легкость отразится на бумаге.

Сегодня на небе висит лукавая растущая луна. Она сулит новые начинания. Взявшись писать, я рассказала о ней в надежде, что, подобно луне, мое эссе однажды станет полным. Я хочу, чтобы оно получилось особенно убедительным. Я твердо верю в ценность письма от руки и хочу убедить в ней других. Да, я знаю, что печатать на компьютере быстрее, но, полагаю, скорость – это не то, к чему мы стремимся. Чего все мы ищем, так это глубины и искренности. Мы хотим точно выражать свои мысли. Этого можно добиться, если писать от руки. Предположим, вы делитесь своим мнением о чем-либо. Печатая, вы, возможно, сформулируете его так: «Я нормально к этому отношусь». Если же вы пишете от руки, у вас есть время задаться вопросом: «Что я имею в виду под словом “нормально”?» Звучит туманно, а чувства вполне конкретны. Взяв ручку и бумагу, мы начинаем выражаться точнее. Записывая свои мысли от руки, мы поддерживаем нужный темп. Не опережаем их и не отстаем. Рука двигается размеренно, словно подсказывая нам каждое следующее слово. Произведение расцветает на глазах. Взяв ручку, мы налаживаем контакт со своей высшей сутью, с той интуитивной искрой, что нас направляет. Нас осторожно и умело ведут. Наш путь безошибочен.

Утренние страницы учат нас следить за нитью собственных размышлений. Они отражают ход нашего мышления. Двигаясь от мысли к мысли, мы убеждаемся, что это универсальный навык. Утренние страницы готовят нас к работе над задуманными произведениями. Мы учимся находчиво и ловко переходить от идеи к идее. Мы вырабатываем внутренний слух, который нас направляет. Учимся записывать каждую следующую мысль, не сомневаясь в себе лишний раз.

Перестаем прерываться на умственные «перекуры». Многие на собственном опыте убеждаются, что стоит замедлиться, и работа начинает спориться. Стопка написанных от руки страниц растет.

Рукописным черновикам свойственна связность. Как неожиданный подарок порой приходит ясность изложения. Словно невозможно лгать, когда пишешь от руки. Печатая на компьютере, немудрено пропустить мимо глаз недосказанность, а письмо заставляет нас проявлять большую честность. Мы полнее осознаем свое авторство, и оттого пишем правдивее. Эта честность помогает наладить связь с читателем. Он чувствует нашу искренность. Уязвимость притягательна.

Психиатр с Манхэттена по имени Жанетт Эйкок привыкла писать от руки, потому что это позволяет ей делать более точные заметки о своих клиентах. «Я занимаюсь психиатрией вот уже тридцать шесть лет, и всегда пишу от руки. Так я не забываю упомянуть те детали, которые могла бы упустить, если бы печатала». Прижав ладонь к груди, Эйкок добавляет: «Когда я пишу от руки, то описываю, как пациент выглядит, какое настроение царило во время приема. Благодаря этому мне удается ближе познакомиться с пациентом. Я знаю о нем вот столько, а потом узнаю еще столько же». Она жестикулирует, поднимая руки высоко, а потом еще выше. «Я много пишу, – поясняет она. – И мне даже в голову не приходит пользоваться компьютером. Вышло бы слишком отстраненно».

Стремясь наладить контакт, а не отстраниться, мы понимаем, что и для нас письмо от руки так же полезно, как для этого прекрасного специалиста. Подобно ей, мы обнаруживаем, что так можем точнее выразить свои мысли. Так и я описываю тончайший растущий месяц, серебрящийся на чернильном небе.

Синхроничность

«Начав вести утренние страницы, вы станете замечать синхроничность, – говорю я своим студентам. – Вы будете оказываться в нужном месте в нужное время, сталкиваться с удачным стечением обстоятельств, которые покажутся вам чем-то большим, нежели обычное совпадение. Синхроничность – это поразительное смешение внешнего и внутреннего миров».

«Думаю, надо завести собаку, чтобы она составляла мне компанию», – стоит вам это написать, и на следующий же день вы узнаете, что какому-то бездомному животному нужен добрый хозяин. «Вот бы научиться говорить на иностранном языке!» – едва написав это, вы замечаете на церковной доске объявлений листовку, где сообщается о начале занятий по итальянскому языку – тому, который вам больше всего хотелось выучить.

Ведя утренние страницы, мы рассказываем вселенной о своих мечтах, порывах и стремлениях. Она же в свою очередь приступает к исполнению наших желаний. Как будто мы заказали еду навынос, и осталось только ее забрать.

Начиная писать, мы открываемся высшим силам. Получаем намеки и подсказки, которые указывают нам правильный путь. Поначалу бывает трудно довериться этому духовному наставничеству. Но мы продолжаем писать, и тогда интуиция постепенно становится неотъемлемой частью нашего мышления.

Порой, когда мы пытаемся логически осмыслить полученные наставления, эти советы свыше кажутся нам странными. Наш разум требует логики. Но на логике свет клином не сошелся. Напротив – мы должны учиться следовать наставлениям, которые на первый взгляд противоречат здравому смыслу. Поначалу приходится бороться с внутренним сопротивлением. Мы привыкли полагаться на логику, и поэтому нам трудно отказаться от рационального в пользу интуитивного.

«Как я узнаю, что думаю, пока не пойму, что говорю?»

Э. М. Форстер

И все же, если мы не изменяем своей ежедневной писательской практике, наша интуиция становится все настойчивей. Прислушиваясь к ней, мы увереннее шагаем по духовному пути.

Майкл написал в своих утренних страницах о страстном желании заниматься кинематографом. «Но я слишком стар, уже слишком поздно», – одергивал он себя. Но оказалось, что все совсем не так. В воскресной газете ему на глаза попалось объявление о наборе на курсы по кинопроизводству для начинающих. Он очень обрадовался, когда оказалось, что курсы ему вполне по карману. Тогда он набрал приведенный в объявлении номер и оставил заявку. Преподаватель заверил его, что возраст никак не помешает учиться основам кинопроизводства.

«Поверить не могу, – поделился со мной Майкл. – Стоило мне понять, чего я хочу, и желание тут же исполнилось».

Я часто слышу от студентов рассказы, как синхроничность сыграла свою роль в осуществлении того, что казалось невозможным. Карле очень хотелось написать книгу о своем опыте работы медсестрой. Она чувствовала, что может выйти нечто весьма вдохновляющее, если решиться примерить на себя роль писательницы. Выяснив, чего хочет, она поняла, что ей требовался наставник. Сразу же вслед за этим ей досталась пациентка, которая некогда работала редактором и теперь искала какое-нибудь солидное занятие на пенсии. Она сочла задумку Карлы достойной своего времени и внимания. Это пример того, как синхроничность порой связывает мечты двух разных людей. Карла хотела написать книгу, а редактору был нужен новый проект.

Интуитивная часть мышления напрямую связана с нашим высшим Я. Та информация, которую мы получаем, зачастую служит коротким путем к мечтам и стремлениям. Открываясь наставлениям высших сил, мы учимся вере. Мы постепенно начинаем доверять голосу своей интуиции. Некое «странное ощущение», догадка, чутье – все это направляет нас на верный путь. Нас осторожно и умело ведут. Эти подсказки безошибочны.

«Джулия, – порой возражают мне, – синхроничность уж очень смахивает на удачу».

Синхроничность – это и есть удача, отвечаю я. Но это удача, которую вы создаете самостоятельно, когда пишете. Я советую своим студентам попробовать точно описать на бумаге свои желания и посмотреть, не улыбнется ли им удача. Многие творческие мечты вполне достижимы, стоит лишь поверить в то, что вселенная – это дружественная сила, готовая прийти на помощь и исполнить наши желания. Зачастую, чтобы испытать синхроничность, достаточно просто отставить скептицизм. Привыкая рассчитывать на нее, мы учимся замечать ее проявления на разных уровнях: и в большом, и в малом.

Алану было сорок, и он мечтал поступить в Гарвард и получить степень магистра. Его приняли, едва он сделал первый шаг и подал документы. Как раз перед тем, как получить его проникновенное сопроводительное письмо, приемная комиссия выразила желание открыть двери своего престижного учебного заведения для более зрелых студентов.

«Утренние страницы подтолкнули меня подать документы на поступление. Забыв про скептицизм, я отправил письмо в университет своей мечты. К моему огромному удивлению, там его восприняли всерьез, и мне предложили место. Я был вне себя от радости, а благодарность за предоставленную возможность заставила меня учиться усерднее».

Мне часто рассказывают подобные истории. Я пришла к убеждению, что на синхроничность можно положиться.