Текст книги "Лицей 2020. Четвертый выпуск"

Немного напрягаюсь, когда звонит коммерческий директор и приглашает меня к себе в кабинет. Может, наша гальваническая попойка раскрыта? Но вспоминаю, что и за такие шалости здесь не ругают.

Прихожу. В кабинете всё как обычно, никаких новых икон не прибавилось. Стоял какой-то парень в углу и пристально разглядывал стеллаж. Я подумала, это очередной оптовый покупатель.

– Мы нашли отличного SEO-специалиста, – говорит коммерческий директор, – и решили пригласить его работать к нам в офис.

О-о-о, нет. Сеошник в офисе – это плохая идея.

– Сеошник в штате, мне кажется, не лучшая идея. Будет штаны просиживать и заниматься своими проектами. Если хотите, чтобы кто-то раскладывал пасьянс “Косынка” в нашем офисе, то давайте лучше наймём для этого человека за меньшие деньги.

– Это ещё почему? – услышала я из-за спины.

– Это Георгий, наш новый специалист по SEO, – быстро сказал коммерческий директор и самоудалился молчанием.

– Ну… – пытаюсь я вытянуть ситуацию. – Брать сеошника в штат разумно, когда есть много направлений или у компании несколько крупных сайтов. В нашем интернет-магазине у него будет недостаточно загруженности, чтобы просиживать пятидневку.

Георгию мой ответ, по понятным причинам, не понравился. Я разглядела его внимательней. Постарше меня, сильно за тридцать. Взрослая рыжая голова в подростковых вещах. Белые кеды, джинсы и залысины. Что ж.

– Здравствуйте. Я Надежда.

Коммерческий директор продолжает:

– Мы подумали, что так будет лучше. У Георгия большой опыт организации работы интернет-магазина.

– А, ну так это совсем другое дело, – я всё ещё пытаюсь поправить положение.

Хотя, судя по тому, как этот Георгий смотрит на меня (как будто я кусок сахара высотой 1,75 метра), он не ожидал увидеть здесь симпатичных коллег.

Коммерческий директор “на минутку” уходит, и мы остаёмся вдвоём.

Я сижу в кресле. Георгий разваливается, нога на ногу, в кресле напротив и рассказывает, какой он хороший руководитель проектов и SEO-оптимизатор. Он продвигал множество магазинов, последний – сайт крупной женской обувной сети, теперь он здесь. И дальше себя нахваливает.

Не люблю я людей, которые используют общение не для обмена информацией, а для чувства собственной важности. Был бы он моего возраста, я бы сказала свою классику: “Чел, в магазин «Всё по 35 рублей» завезли твои попытки самоутвердиться”.

– Что же вы с таким багажом сюда пришли? – спрашиваю я.

Он отмахивается:

– Вы не хуже меня знаете, что частота запроса “купить крестик” за последние полгода выросла в три раза.

Да, это правда. Но я не догадалась выбирать работу по тренду запросов. Хотя это было бы логично. Почему я сама не додумалась?

– Конечно, знаю, – говорю, – поэтому я здесь.

– Ну вот и я. Лёгкие деньги.

– То есть вы не из-за веры сюда пришли.

– Да какая вера, ну ей-богу! Вы думаете, здесь все за веру работают? И веру на карточку получают? Знаете такое – “за туманом едут только дураки”?

Он усмехается.

– Сайт, кстати, отличный, – вспоминает он. – Бери да продвигай. Соцсети, правда, не очень.

– Это почему? – я подняла бровь.

– Ну, вы там пытаетесь впихнуть энциклопедию православной жизни. Надо ближе к народу быть. – Он начинает листать ленту в телефоне. – Вот, например, у ювелирных брендов какие посты? Какой камень подходит Козерогу?

– Козерогу? – переспросила я.

– Козерогу. Я вот Козерог. А вы?

– Человек.

– Дева, вы хотели сказать?

Я промолчала. Пусть будет Дева.

– Вы серьёзно про гороскопы?

– А почему нет? – Он пожал плечами. – Я-то не верю, у меня хватает мозгов. А вот покупатели. Вы их видели вообще? Нет, правда. Они сами не знают, во что верят и чего хотят, им лишь бы помогло.

Я улыбнулась, он это заметил и стал развивать тему.

– Они же такие: “Что купить, чтобы выйти замуж?” или “Спина болит – какую икону купить?” Вы же сами каждый день видите их запросы в поисковике. “Кому молиться, чтобы не обокрали?” Ну и так далее.

– Ну, здесь, – говорю, – к этому так относятся: что слабого в чём-то человека можно научить.

– А вы их-то спросили, хотят они учиться? Они максимум хотят Бога под себя настроить. Крестик правильно освятить, чтобы можно было ничего не бояться и каску на стройке не надевать.

Я уже не могу сдерживать смеха.

– Они ж язычники обычные. Это такой ребрендинг. Обереги на шею – кресты, те же заклинания – только теперь молитвы, свечки в храме поставить – милое дело, грёбаные огнепоклонники…

Тут вернулся коммерческий директор, и его резко переключило.

– А ещё люблю на Пасху ездить в Оптину Пустынь. Знаете, какие там службы? Аж слёзы от умиления текут. А вы, Наденька, бывали в Оптиной?

Я промолчала.

– Вы нашли общий язык? – радостно спрашивает коммерческий директор.

– Конечно! – вскакивает Георгий.

– Да, – говорю я, смотрю на коммерческого и глазами показываю: “Ну не знаю”.

Глава 11

Приехала из Мытищ позже на полчаса – электрички какое-то время не ходили. Поезд сбил человека, который шёл в наушниках по путям.

Увидела Никиту через стекло очередной “Шоколадницы”, он курил. Затянулся, прикрыл рукой свои большие губы молодого Пастернака. Ах.

Взрослое, недавно развитое тело, юношеские упругие губы, наивность в глазах (я отберу её у тебя). Лёгкие дефекты речи – то, что меня, как любую внучку алкоголика, сильно располагает: Никита говорит иногда слишком быстро, порой сложно понять.

Мы сидим в зале для самоубийц, беззаботно болтаем. Рассказываем друг другу бородатые анекдоты и смеёмся. Я учу его правильно питаться, чтобы хорошо выглядеть, а он смешно удивляется: “Да как это – не пить колу после еды? Но мне же хочется. Что это за обманка Господня? Почему я люблю то, что мне вредно?” Смеёмся. Потом он рассказывает, как пару месяцев назад обчитался Достоевского и античной философии.

– Я ощутил эту идею отказа от потребностей взамен на свободу. В сентябре я много думал об удовольствии и о никчёмности этого пути. Зачем гнаться за удовольствием? Например, курение, – он поднимает сигарету в руке, – это же настолько ненужная зависимость. И вот я два месяца не курил, – он затягивается, – ходил в зал…

До чего же он милый.

– Тебя что-то стукнуло?

– Ну да, я просто поверил в это. Потом у меня началась апатия очень быстро. Но я перебивал её тем, что всё понимаю.

– А потом?

– Потом меня девушка бросила.

Становится немного грустно. Чтобы поднять ему настроение, я рассказываю про свой личный дневник и показываю плеер. Он сразу же оживает и пытается выпросить его у меня.

– Нет, это слишком личный дневник. Я единственный человек, который его читал. Чтобы прочитать, тебе нужно сначала туда попасть.

Мы переглядываемся. А ведь он готов к этому. Сегодня Соня в Питере, и мы оба понимаем, что встретились не просто так. Этот парень, конечно, экстремал. Ему недавно изменила девушка, а теперь он влезает в непонятные отношения со мной. И сейчас мы курим на лестнице возле двери в квартиру.

Никита задумался.

– Ты думаешь, что будет потом? – спрашиваю я.

– Нет, не думаю… – Он улыбается. – Зачем усложнять, если можно быть чуточку счастливее?

Машиниста не судят за то, что он переехал человека, который решил самоубиться с помощью поезда. Машинист просто едет на большой скорости. И я не виновата, что какой-то трепетный юноша положил голову на рельсы. Это моя природа, моя роль в этом зоопарке под названием жизнь. Я просто делаю то, что делаю. Так сложилось. Так сложились мои нейронные связи. И вот мы уже у нас.

За окном темно, в комнате только свет от ноутбука.

– Хорошая музыка, – говорит Никита. – Откуда ты узнала про эту песню?

– Нашла в одном музыкальном паблике.

Паблик назывался “Я хорошо потрахался под этот альбом”. Мне нравится головокружение, когда мы целуемся. Поэтому…

Утром обнаружила вокруг следы дикого животного: крышка от кока-колы на подоконнике, пустая сигаретная пачка на столе, на кровати – футболка, ради которой можно простить этот бардак. Мне захотелось просидеть несколько минут, вдыхая воздух через эту футболку, и не было причин, которые могли бы меня остановить.

Недавно на работе я узнала, что после крещения человеку мажут уши, нос, глаза и другие части тела, чтобы наложить “печать от искушений”. С носом у меня при крещении явно вышла какая-то накладка. Священник, видимо, схалтурил.

Выпорхнувший из футболки Никита был, вероятно, в душе. Прекрасно. Разве что более волосатые ноги оказались у него под джинсами. Xax. Как у настоящего фавна. Просто, когда я себе это представляла (а представляла я немало), у него были другие ноги. Зато тело. Тело отличное. Его надо запечатлеть в мраморе и поставить в палату мер и весов как идеального фавни-боя. Восхитительный этот мальчик с ногами фавна. Почему такой тип для меня как сахар?

А самое классное в них, таких парнях, что они ещё не знают, насколько круты. Он может сначала не понять: зачем ты на него смотришь? Это лёгкая жертва. Стоит поманить такого пальцем, как он уже подбирается к тебе. Так просто, так доступно. Деструктивно. Зато как прекрасно.

Как-то незаметно я перешла с единственного числа на множественное.

Но в то же время. Странное ощущение. Легко трогать его тело… как своё. Как будто нет разделения между нами. И эта мгновенная лёгкость, когда мы обнимаемся. И как волшебно было засыпать в полном спокойствии, с этим необычным вздохом маленького заплаканного испуганного ребёнка, который наконец-то прижался к матери, которую долго искал. Влюблюсь ли я ещё раз так сильно?

Глава 12

Федя говорит, что, когда я жила в Питере, меня окружали чувственные поэты, которые таскались за мной с придыханием: “Надя, Наденька, вы богиня, вы муза, Наденька!” Поэтому каждый раз, когда у меня что-то получается или мы опережаем конкурентов, Федя вздыхает: “Надя, Наденька, да вы богиня!” Но, когда я притормаживаю или в чём-то ошибаюсь, он с показным недовольством говорит: “Ох, Наденька, ну вы и дурынья”, – слово это он выдумал сам.

Я же нарекла его именем Жирнозавр. И все тестовые заказы на сайте отныне подписываю так: Федька Жирный.

В кабинете нас теперь не двое, а четверо, и этот цирк есть кому оценить. К нам подсадили мою курящую Юлю из интернет-магазина. И прибавилась Сабина – постоянно загорелая девушка, которая занимается дизайном и POS-материалами.

Сеошнику в кабинете места не нашлось. Он сел в соседнем, оптовом.

Теперь наш кабинет отличается от всех, как класс коррекции в школе. Он единственный, где с утра до вечера играет музыка. Где периодически все набрасываются на одного сотрудника, начинают его щипать за жирок и щекотать. А он (Федя) кричит “ай, ой”. В перерывах между этим мы работаем.

– Смотри, – подходит ко мне Сабина. Я заметила, что она всегда говорит немного “в нос”.

Смотрю на симпатичный коллаж из иконы “Троица” Рублёва, трёх изделий с этим образом и берёзовых листьев (символ праздника). Честно отвечаю, что получилось здорово. Она сейчас занимается годовым проектом – листовки-флаеры для раздачи в торговых центрах на православные праздники – и очень старается.

Через десять минут Сабина возвращается после согласования с генеральным директором. От прекрасной листовки остались берёзовые листья и надпись “Поздравляем!”.

– А с чем – видимо, придётся объяснять на словах, – недоумевает Саби. – Говорит: “Нельзя писать на флаерах ничего святого. Они же потом в мусоре будут валяться!”

– Добро пожаловать, – улыбаюсь я.

– Первое правило православного маркетолога, – серьёзно начинает Федя, – всегда помни 73-е правило Пято-шестого Вселенского собора.

Сначала мне показалось, что он берёт цифры из головы, но потом проверила – запомнил.

А недавно я вывела второе правило православного маркетолога. Как с сигаретами: некурящим не рекламируем. Реакция неверующих на нашу рекламу бывает жестокой. Некоторых просто в дрожь бросает при виде креста, они дико бесятся. Да, бесятся, подходящее слово. Сначала один парень написал в чат операторам интернет-магазина, что они оказывают услуги интимного характера. А потом и просто кто-то прислал: “Как же вы достали со своим православием”. По этим звоночкам я поняла, что где-то неправильно прицелилась в аудиторию, стрельнула не по тем.

Проверила рекламу – действительно. Человек набирает “серебро Максим”. Показывается наша реклама с образом Максима Грека из серебра. Вот только искал этот человек группу “Серебро” в журнале Maxim. Срочно добавила минус-слов. Ну ладно, не страшно, зато, может, кто покаялся.

– Что бы ещё брендировать? – размышляет вслух Федя.

– Служебные машины? – предлагаю я.

– За это уволили прошлого маркетолога.

– Разрисовал крестами кузова?

– И диски на колёсах.

Да, непростое дело православным маркетологом быть. Проблема ещё в том, что всё приходится делать самим. Даже фотографировать мы стали сами. После того неудачного раза с модным фотографом: он взял изделия и устроил свэг – по три серебряных браслета на каждой руке, молитвы везде вверх ногами, четыре креста на шее, образки в ряд, как ордена на грудь. Полный фэшн. Спасибо, обошлось без засасывания среднего пальца.

В остальном же мне здесь нравится. Сегодня день довольно приятный. Сижу, как обычно, читаю сайт патриархии, слушаю Salem.

Соня присылает свежий мем. Она каждый день, проснувшись и прошерстив ленту, скидывает мне свежие мемы. Примерно в то же время приходят цитаты святых отцов. Это помогает мне уравновешивать свои взгляды на мир. Информация в наше время не плещется, она идёт направленными потоками. И стоять одной ногой в одном, а другой в другом довольно занятно. Я могла узнать сколько угодно шуток про патриарха, но никогда бы не посмотрела интервью с монахом, который работал в НАСА до ухода в монастырь. Реально работал, не ракеты освящал.

Сегодня “мем от шефа” – картинка с надписью. Девушка у иконы: “Помоги мне”. А икона ей в ответ: “Может, хватит разговаривать с доской? Попробуй сама чё-то сделать”. Хм. Забавно. Но всё-таки слишком по-язычески, чтобы быть православным мемом.

Соня присылает следующий, новость: “Священник Богородской епархии заявил, что…” Постойте, да ведь такой епархии даже нет. Ладно, может, хотя бы третий мем подойдёт. Вот он, про патриарха Кирилла, отлично. Эй, а что на фото делает прошлый патриарх – Алексий? Они, конечно, похожи – одеваются вообще одинаково, – но не настолько. Что за халтура?

Соня пишет: “Как тебе? Все три берём?” А я даже не знаю, что ответить, кроме того, что у меня, кажется, профдеформация.

Идём курить с Юлей, и я проверяю мемы на ней. Она смеётся над всеми тремя. Вот кто счастливый человек. Я говорю: “Да там же куча ошибок”. Юля не понимает: “Что? А, да, действительно”. Думаю, на ком бы ещё проверить. Рядом в курилке Лора, предлагает: “Давай мне”. Она вдумчиво читает и выдаёт:

– Забавно, конечно. Непонятно только одно. Почему люди себе ищут врагов там, где их нет?

– В смысле? – спрашиваю я.

– Над Алексием II смеются, а он, между прочим, говорил: “Больше храмов – меньше тюрем”.

– Не знаю, не знаю, – говорю, – на двух молодых матерей тюрем хватило.

Юля перехватывает мой взгляд и мотает головой.

– Не туда вы смотрите, – заводится Лора. – Думаете, что врагов находите, а на деле сами себе яму роете. Идёте с вилами на церковь, как дикари, а за церковью людей не видите. А эти люди единственные, кто к вам по-людски отнесётся в случае чего.

– Ой, да конечно! – говорю.

– Конечно.

Лора ушла.

– Ты что так резко с ней? – удивилась Юля. – Ты не знаешь, как она сюда попала?

Я пожала плечами.

– Как?

– Тогда слушай. У неё был муж, перенёс операцию какую-то лёгкую, уже шёл на поправку. К нему в палату положили парня, а у того туберкулёз обнаружился. Муж её после операции слабоват ещё был, за каких-то пару недель умер. Она сильно переживала, жить не могла, пить начала. Однажды уснула в сугробе. Её женщина уже под утро нашла. Женщина здесь работает, завскладом, ты её знаешь. Она её сюда и устроила. У Лоры образование хорошее, но видишь – чуть не сломалась.

Под впечатлением от истории возвращаюсь и погружаюсь в работу.

– Что слушаешь? – кричит мне Федя через музыку, я вынимаю наушник. – МС Покайся?

– Православный драм-н-бейс.

Гляжу на часы – пора идти на обед. Рома, мой напарник по ранним обедам, в спорткафе необсмеянный сидит. Непорядок.

– Значит, так, – говорит Рома, мы напротив друг друга за столом у окна. – Есть три вещи: догмат, этика и мистика. Знаешь догматы и этику – окей. Но когда сталкиваешься с живой верой, ты понимаешь, что это нечто не от мира сего. Эта не та мистика, про которую ты думаешь, не НЛО. Это просто то, что в обычной жизни не встретишь. И каждый рождённый человек может это чувство узнать. Потому что Христос стучится в сердце каждого.

– Ой, прям так и каждого? И даже в Гваделупе? Вечно вы, православные, обобщаете. Нельзя всех мерить по себе.

– Но ты же можешь выделить то, – говорит Рома, – что объединяет всех людей?

Где-то я это слышала.

– Ну допустим. Что, например?

– Например, – он пару секунд подбирает слова, – я думаю, каждый знает по себе и чувствовал, что если не владеешь собой, то становишься рабом чего-либо.

– Да, я иногда становлюсь рабом фисташек, – согласилась я. – Я вообще, когда что-то приносит мне удовольствие, этим быстро увлекаюсь. Наверное, это наследственное.

– От Адама, – пошутил Рома и сам посмеялся.

Я впервые слышу, как он смеётся.

– У тебя забавный смех.

– Забавный?

– Моя собака смеялась так же.

– Собаки умеют смеяться?

– Моя умела. Просто я очень смешно шучу.

В спорткафе пусто, как всегда в это время. Только юношеская футбольная команда с ближайшего стадиона (наполовину состоящая из фавни) сидит далеко за отдельным столом.

– Я просто не лгу себе в том, – неожиданно подрываюсь я, – что собственное удовольствие для меня важно. Я не храню иллюзий на этот счёт. Я знаю, что для каждого из нас это самое важное. Такими нас сделала природа. Даром, что ли, люди вокруг тратят столько сил, чтобы получить как можно больше лайков от жизни? Все это испытывают. Я хотя бы не вру себе и другим.

– А кто врёт? – спросил Рома.

“Действительно, – подумала я, – а кто врёт? Я про кого?”

– Понимаешь, – говорит он, – пока серьёзно не задумаешься, живёшь так, будто кто-то скажет перед твоей смертью: “Ну-ка посмотрим, сколько у этого за жизнь выработалось гормона счастья?” И тебе надо отчитаться, ты вспоминаешь: “Да, старался как мог” – и умираешь довольным собой млекопитающим. А выигрывает героиновый наркоман. Мы ищем и бегаем от одной ловушки к другой. И просто хотим счастья. И вечно бываем обмануты.

Я вспоминаю, откуда мне знакомы эти слова:

– Ты прямо как Есенин сказал.

“Глупое сердце, не бейся.

Все мы обмануты счастьем”.

Когда возвращаюсь, вижу на столе лист. Разрешение, подписанное директором, – предоставить Георгию доступ к данным покупателей.

Оглядываю ребят.

– Это Георгий принёс?

– Ага. Заходил, как всегда, юморил, – говорит Юля.

– Какой-то вечно весёлый. Федь, может, он наркоман? – спрашиваю я. – Узнаёшь своих?

Федя взглядом показывает: “Он за тобой”. Я оборачиваюсь – его там нет.

– Вы будете поститься? – вдруг спрашивает Юля.

– Ну, что, Надюх, будем поститься? – Федя перевёл глаза на меня.

Я замечала, что он хочет выдержать хотя бы один пост от начала до конца, но ему не хватает сил сделать это в одиночку.

– Да ты и дня не продержишься, – стала подначивать я, – спорим на две тысячи.

Мне и самой интересно попробовать. Мы пожали руки. Я говорю:

– Отлично. Живём как раньше, только веганы.

– Веганизация, – говорит Федя голосом робота.

– Спорить о еде с жирнозавром – лёгкие деньги, – рассуждаю я. – А скоро праздники, буду дома есть чизбургеры, ты меня и не поймаешь.

– Ты ещё не знаешь наш график? – удивляется Сабина.

– Грешники будут работать в праздники, – уточняет Федя.

– А если я покаюсь?

– Раньше надо было каяться, – строго отвечает он, – восьмого марта все выходим.

И это, оказалось, правда: здесь отдыхают по православным праздникам, но работают в гражданские. Никаких новогодних и майских каникул? Чёрт! Величайший облом за всю историю православия. Вот, значит, в чём была главная тайна компании?

Рабочий день закончился. Я выхожу и понимаю, что уже опоздала. Не успею дойти до платформы раньше, чем это сделает электричка. А следующая ещё не скоро. Решаю поехать на автобусе на другую станцию, покрупнее. С неё поезда в Москву уходят часто.

Обычно я дохожу до неё за тридцать минут быстрым шагом или за сорок, когда глажу чужих собак и разговариваю с птицами, как диснеевская принцесса. Но сегодня я спешу домой, к принцу, поэтому автобус – мой вариант.

На остановке три парня в одинаково хорошей спортивной форме (но не фавни), с похожими лицами (родственники или братья). Парни моего возраста, я видела их на третьем этаже, на производстве. Вероятно, они работают с серебром. От нечего делать стала неподалёку и начала подслушивать их разговор.

– А у них там в авторемонте лежит мужской журнал. И там, представляешь, – говорит он, а в голосе его ужас и недоумение, – учат парней встречаться с девушками так, как будто ты ей ничего не обещаешь!

“Кошмар какой! – подумала я. – Такие советы ненужные, как будто кто-то не умеет”.

Светофор загорелся, машины поехали мимо. Подъехал и мой автобус. Парни остались на месте, ждать, очевидно, маршрутку. Напоследок я услышала только конец фразы, быть может, уже на другую тему. “А в интернете прочитал: если вы легко поймали птицу, значит, птица нездорова”.