Текст книги "Волна. Лето, зима, весна… и снова…"

Глава 12

Из ночи в ночь сны усложнялись, а вместе с ними и сами поиски. Уже в следующем страна неизвестна. Чтобы в ней находиться, нужны документы, деньги и виза, которых у меня нет! Но мне нужно остаться и отыскать Лену. Оглядевшись по сторонам, вижу площадь, которой раньше не было. Для решения любого административного вопроса следует пройти через эту площадь. Существует риск того, что меня остановит местный патруль и тут же вышлет за пределы этой страны, этой территории. Во что бы то ни стало мне нужно оказаться на другой стороне. Нужно решаться, потому что все свои вопросы приезжие могут уладить только таким образом и никак иначе. Таковы правила. Аренда квартиры или койко-место, обмен валют, разрешение на пребывание и все что угодно еще. Но у этой площади есть одна особенность – пересекая ее, никто не ведает, где окажется в результате. Этого места не существует, его нет на карте и нет в поле зрения.

Площадь привела меня к линии моря. Там обитали люди, похоже, такие же, как и я. Они имели какую-то цель, пересекли площадь и оказались здесь. Главной у них была плотненькая девчонка в коротких шортах со смуглой кожей и копной густых черных волос. Нужно подобрать такие слова, которые ее устроят и убедят помочь мне. Понадобилось все мое красноречие, все эмоции. Она слушала. Потом кивнула и жестом показала следовать за ней. В одном из деревянных домиков, по сути, ночлежке, мне выделили кровать. Существовала еще некая хозяйка, с которой девчонка обещала обо всем договориться.

Это песчаная коса, на территорию которой не распространяются полномочия местных органов власти. Они за чертой. Опасность миновала. Меня не вышлют за пределы, не отправят обратно. Организация всех проживающих на этой береговой линии напоминает коммуну. Языка нет, национальности тоже. Чтобы получить хоть какую-нибудь информацию о Лене, следует расспросить людей на пляже. Все, кто слышал мою историю, советовали мне оставаться здесь, на берегу. Здесь тепло, светло и совершенно ничего не нужно делать. Тогда мне приходилось объяснять им, что желание мое найти ее очень и очень сильное. И тогда они поведали мне о лесополосе. Любые встречи осуществлялись там. Но чтобы попасть в лесополосу, нужно сесть на поезд. Человек, с которым должна состояться встреча, автоматически получит известие об этом и окажется на одной из станций. Траектория маршрута поезда, таким образом, задана не направлением, а эмоциональной потребностью того, кто хочет встретиться. В нужное место приводит энергия.

Поезд мчал через лес. Пейзаж за окном не менялся. Состав доставлял в ту часть времени и пространства, где встреча возможна как таковая, любой из ее вариантов. Станция – это условное обозначение. Их не существует, и поезд не останавливается. Чтобы оказаться на месте, нужно закрыть глаза и перестать думать о поезде. Долгое время у меня не получалось, мешал грохот вагонов. В то время как залитая солнцем лесная опушка, домик и озеро уже существовали. Там можно будет провести с Леной столько времени, сколько понадобится. По инструкции, чтобы выбраться из поезда, нужно сделать несколько глубоких вдохов и выдохов. Все произошло в одно мгновение. Вместо грохота колес локомотива послышалось чириканье птиц. Железная дорога исчезла. Лена уже ждет меня. При встрече из домика у озера на опушке мы сможем перенестись в любую точку земного шара по нашему желанию. Но это решать Лене. Встреча так и не состоялась. Меня разбудила реальность, в которой Лена замужем, живет в другой стране и в которой мне пора вставать и собираться в университет.

Все сны оказались вещими. Лена переехала. И я не знаю, куда. Об этом мне сообщил тоже женский, но уже незнакомый голос. Сказали: «Лена здесь больше не живет». Написанный когда-то ее рукой адрес теперь недействителен. Она мне больше не звонила, и поздравительных телеграмм от нее тоже не было. Ни слова. Все переживания во сне стали реальными. Связь с Леной утрачена. Я не могу ни позвонить, ни написать, ни приехать. Моя заготовленная речь так и не прозвучала, от услышанной новости, пропали все слова. Все оборвалось вот так… И это как раз тогда, когда все решено, и я собираюсь произнести главное. Все ей рассказать. Для этого мне потребовалось много времени. И вот она бесследно исчезает. А ведь мы говорили с ней столько раз… Была возможность говорить обо всем. И теперь она упущена…

Вспомнился день, когда Лена уезжала из лагеря. Тогда мой мир рухнул. А потом она снова появилась, точнее, я, на ее пороге. Как же глупо с моей стороны было не звонить ей столько времени, сдерживать себя! Зачем?! Нужно было обрывать провода, звонить каждый день и признаваться в любви! Делать это снова и снова!

В кассе мне вернули оставшуюся сумму. Хотелось поскорее очутиться дома. Казалось, прохожие видят, что я вот-вот заплачу. И снова этот ком в горле. Он появляется, когда сдерживаешь слезы. Мне все еще не верится. Что если я приду домой и, набрав ее номер с домашнего, услышу любимый голос? Что если она дома, никуда не уезжала, и все это просто какая-то ошибка? Что-то перепутали на почте, такое бывает. Но мне было известно, что никто ничего не перепутал.

Квартира продана. Теперь в ней нет ни Лены, ни ее родителей. Уехать они могли, куда угодно, и даже из страны. Такой вариант развития событий мой разум отказывался принимать. Многие уезжают и начинают все сначала, новую жизнь. Оставляют друзей и весь привычный для них уклад, учат язык, получают гражданство. Такие случаи мне известны. Так сделала и тетя Наташа со Славиком, они переехали жить в Америку. А возлюбленная Славы и наша вожатая Жанна точно так же переехала жить в Германию. Эмигранты обычно говорят, что скучают, но никто из них не возвращается. Там технологии и перспективы, гарантии и защищенность государством. А у нас?

Но Лена не была похожа на человека, который собирается уехать за границу на постоянное место жительства. Она так гордилась своим городом и университетом. Никогда не говорила о чем-то таком, из чего можно было бы сделать вывод о подобных планах на будущее. Может, все дело в подающем надежды химике? Это из-за него они переехали? А иначе зачем продавать трехкомнатную квартиру? Сама Лена никогда бы… Нет, лучше об этом не думать. Мне и Минск-то дался с таким трудом, а что уже говорить об Америке, Канаде или той же Германии… У меня и во сне ничего не выходило, а на деле… Это тупик. Если она уехала из Беларуси, мне ее не найти. И это значит, я никогда больше ее не увижу. Но что-то подсказывало мне, что Лена в другую страну не переезжала.

Глава 13

Лена приглашала меня на свадьбу, а о переезде ни словом не обмолвилась. Значит, она в Минске. Но связь с ней отсутствует. Ни мобильного телефона, ни интернета. Это настоящая катастрофа. С чего начинать поиски, даже не представляю. Порой на подушке обнаруживались следы от слез.

Решение пришло само. Конец января. Троллейбус очень похож на тот, из сна. Проделываемые теплом человеческой ладони кружочки на стекле тут же покрываются ледяной пленкой. И снова ничего не видно. Кругом снег. Наше транспортное средство еле плетется. Определить, где мы, можно было только на остановках через открытые двери. Остановка напротив автовокзала. Оттуда отправляются и международные рейсы, в том числе на Беларусь. В этом самом месте мне стало ясно, что я обо всем напишу. Не знаю еще, как все получится, но начать нужно как можно скорее. Слова разрывали меня изнутри и просились наружу. Всему, что во мне накопилось, я дам выход, и пусть пока это будет на бумаге. Другого варианта у меня нет. Зимой темнеет рано. Светящаяся надпись «Автовокзал» с огромной снежной шапкой на каждой букве осталась позади.

Компьютер загружался целую вечность. Наконец открылся новый вордовский файл. Стоило написать первую строчку, как слова полились. Необычное для меня состояние. Ведь в школе мне было сложно написать самое обычное сочинение на заданную тему. А здесь такое. Предложения выстраивались в абзацы, абзацы становились страницами. Пальцы без остановки барабанили по клавиатуре. Призывы мамы насчет ужина остались без внимания, а принесенная ею в комнату тарелка – нетронутой. Продолжалось это до самого утра. А после мой сон был таким крепким, что мне ничего не снилось впервые за долгое время. А уже на следующий день мои пальцы набирали цифры справочной службы Беларуси. Быть может, мой голос дрожал или в нем слышалось отчаяние, но женщина на том конце провода решила мне помочь. Назвав ей имя и фамилию Лены, а также ее бывший домашний адрес и номер телефона, мне оставалось затаить дыхание и ждать. Было слышно, как на настенных часах перемещаются стрелки. Через некоторое время в трубке раздался голос этой добрейшей особы. Она спрашивала год рождения Лены, хотя бы приблизительно. Вопрос застал меня врасплох. Ответа она не получила. Снова повисла тишина. Нарушили ее самые заветные слова в моей жизни: «В связи с замужеством ваша Лена сменила фамилию. Теперь она Савицкая. Пишите адрес». Женщина продиктовала мне ее новый адрес и добавила: «Елена Романовна, 1972 года рождения. И больше не теряйтесь. Всего доброго». Она повесила трубку.

Поезд прибыл рано утром. На улице темно и холодно. В руках сложенный пополам лист бумаги с новым адресом Лены. Как мне подсказали прохожие, ехать нужно до уже знакомой мне станции метро «Пушкинская» и дальше автобусом. Сегодня день ее рождения. Нужны цветы. Вокзал это как раз то место, где цветы продаются круглосуточно.

Моя рука сжимает букет роз, а каждая минута ожидания дается с огромным трудом. Стоять на месте невыносимо. Хочется что-то делать, ловить такси или идти пешком, только не бездействовать.

Дом совсем близко от остановки. Под ногами скрипит снег. Парадная дверь отворилась еще до того, как мои замерзшие пальцы собирались набрать цифры на домофоне. Мужчина выгуливал своего добермана – повезло. Третий этаж – совпадение. Но все остальное не такое, как во сне. Общая дверь, за ней коридор и квартиры. На меня воззрилась незнакомая сонная женщина в махровом халате. Она долго не открывала, а расспросы начала еще из-за закрытой двери. Не буду же я кричать на все парадное! Да и что говорить? Что-то подсказывало мне, что Лены здесь нет. Наверное, какая-то ошибка, может, однофамилица. Она оглядела меня с ног до головы, заметила цветы, и взгляд ее стал чуть менее настороженным. Но она все еще смотрела на меня с недоумением и пыталась сообразить, что заставило меня позвонить в ее дверь в столь раннее время. А мысли мои уже были о том, что придется брать билет и вернуться домой ни с чем. На имя Лена женщина отреагировала не сразу. Только когда услышала фамилию. К этому времени она стряхнула с себя остатки сонного состояния.

– Верно. Савицкая это я, но… Ах, так это же наша Леночка! День рождения, да, да, у нее как раз сегодня. Только она не здесь живет. Они же с Саввушкой на другой квартире. А вы?..

– Я из Киева! Мне в справочной дали этот адрес.

– Из Киева? Да вы проходите. Так, а Лена знает?..

– Нет. Она не знает. Это сюрприз.

– А я сейчас их наберу. Да проходите же. Сейчас чайник поставлю.

Она ушла в комнату. Мне еще ничего не было ясно и хотелось понять одно, где Лена и моя ли это Лена. Женщина уже говорила с ней по телефону. Сначала она назвала меня «гости из Киева», а уже после сообщила имя. Все подтвердилось. Лена тоже поняла не сразу. Но тут же все выяснилось.

– Я сейчас что-нибудь приготовлю. Позавтракаете с дороги.

– Спасибо, ничего не нужно. Мне бы к Лене.

– Ну как же, замерзли, наверное.

– Нет.

– Тогда чайку. Пирог с абрикосовым джемом, вот. А я пока соберусь, и поедем.

– Вы адрес скажите, я найду.

– Здесь недалеко. Я отвезу. На Глебки они.

– Я знаю эту улицу! Отсюда что-нибудь ходит?

– Так прямой автобус и ходит.

– Спасибо, я пойду тогда!

– Да погодите, я провожу. Мы разменяли квартиру. Они там, а мы с мужем здесь теперь. Идемте, выведу вас.

Почему-то мне не хотелось, чтобы она шла со мной. Казалось, что все происходит слишком медленно. Мы пришли на остановку и стали ждать, вместе. Оценить ее гостеприимство я смогу чуть позже, не сейчас. Все мысли давно не здесь. Шутка ли, в самый ответственный момент вместо Лены увидеть кого-то другого! Никто не мог мне понравиться при таких обстоятельствах. Нужна мне была только Лена. Подъехал автобус. Мне было видно, как свекровь Лены спешит вернуться в свою теплую квартиру. Одета она была довольно тепло – в дубленке, укутана со всех сторон.

У меня уже было полное представление о маршруте. За перекрестком налево и дальше по прямой до конечной. Та же улица, та же остановка. Лена никуда не переезжала! Просто теперь она живет в соседнем доме. Тот же район, тот же двор. Кроме того, что она замужем и это его квартира, ничего не изменилось. Раньше она жила с родителями, теперь с ним. Вот поэтому она ничего мне и не сказала.

Мне открыла Лена. Это важно! Потому что нервы мои были на пределе. Снова увидеть вместо нее кого-нибудь другого было бы невыносимо. Никакого сюрприза. Ну и ладно. Так даже лучше. Она ждала меня, это главное. Дома она была не одна. Савва собирался на работу и уже обувался в коридоре. Лена приняла от меня цветы и отправилась с ними на кухню. Наконец он ушел. Она была смущена и молчала. Я тоже. Мы давно не виделись. Слова не нужны, достаточно взгляда.

Она не изменилась, только похорошела. Меня ждал сюрприз. За это время у Лены появился не только муж, но и ребенок. И сейчас она находилась в декретном отпуске. У них родилась дочь. Девчушка в платьице сидела за детским столиком и пыталась разделись кусочек пластилина на части. У нее не получалось, и она расплакалась. Лена склонилась над ней, говорила с дочерью спокойно, ласково. Та тут же успокоилась. Зовут ее Ната. И ей почти четыре.

Свой день рождения Лена не отмечала. Все в этот день было, как обычно, кроме моего приезда. Для меня же это был удивительный день, который я никогда не забуду, итог всех моих поисков во сне и наяву. Волнительный и долгожданный день. День нашей новой встречи и день ее рождения. Мы собирались пить чай. Лена гостей не ждала, и ничего сладкого к чаю у них не было. Сейчас я вручу ей свой подарок и, пока она будет его просматривать, я сбегаю в магазин за тортом или пирожными. Нужно было сразу. Мой промах!

– У меня подарок есть. Я сейчас, – нужно было достать книжечку из сумки, а сумка стоит в коридоре. При Савве мне ее вручать не хотелось.

– У меня уже есть подарок – цветы, – Лена вышла в коридор за мной.

– Цветы это само собой. А это вот!

Лена смотрела на тонкую голубенькую книжицу, на обложке которой большими буквами напечатано только заглавие. Автор указан не был. Она взяла ее и открыла первую страницу. Затем взглянула на меня.

– Твое?

– Угу.

– А почему не подписана?

– Зачем? Ты же знаешь.

– Теперь знаю. Спасибо.

– Лена, я выскочу на пять минут.

– Куда это, не выдумывай. Идем.

Из кухни донесся рев Натки, и Лена бросилась к ней. Мне оставалось только схватить с вешалки куртку.

За окном шел снег, на подоконнике стояли мои розы, мы пили чай. Здесь все точно так же, как было и у Лены в квартире, только меньше комнат. Этаж тоже последний. И Лена сидит напротив. Никуда не терялась, все это время была здесь. Изменилось только время года, и теперь у Лены есть Натка. А так все, как раньше, – встреча, кухня. Она и я.

Я собираюсь снять квартиру. Так было запланировано с самого начала. Для этого нужно вернуться на вокзал. Несколько человек с табличками стояли там утром. Надеюсь, они стоят там до сих пор, иначе мне придется ночевать на улице. Уезжать я пока не буду. Задержусь еще хотя бы на день. Лена написала мне свой новый домашний номер телефона и просила набрать, как только устроюсь.

Женщина на вокзале обещала отдельную квартиру недалеко от вокзала, чистую и безопасную. Это мой первый опыт съема жилья, поэтому добирались мы двумя видами транспорта, в общей сложности около часа. Квартира почему-то двухкомнатная в новом доме и без мебели. И снова запах краски. Надувной матрас на полу в одной из комнат в качестве спального места. Меня обманули, но делать нечего. Не ехать же обратно. Зато на подоконнике утюг, конечно же, без гладильной доски. Она мне и не нужна, утюг тоже не нужен, хотя… Летом Лена гладила мне рубашку. В этот раз я, пожалуй, выглажу свою белую, а то в дороге она поизмялась. Получив от меня оплату, хозяйка вручила мне ключи.

В квартире не было ничего и телефона тоже. И это действительно проблема. Как же я позвоню Лене? Мы же договорились! Он, наверное, уже вернулся домой и сейчас с ней. А я здесь и не могу ее даже набрать! Он подарит ей подарок, посмотрит в глаза, возьмет за руку, они сядут за праздничный стол. А после вместе проведут особенную ночь. Мне стало себя жаль. У меня с собой ни книги, ни блокнота с ручкой, ничего. Оно и к лучшему. Ничто не отвлекает меня от мыслей о ней, пусть и болезненных. А иначе зачем я здесь? Лену я увижу только завтра. Но и оставаться в квартире нет никакого смысла. Все равно делать нечего, поеду к ней. Заходить не стану. Поброжу по округе.

Дорога заняла полтора часа, практически другая часть города. Одежда моя – не под здешние морозы. Мне это стало ясно уже под ее домом. Ноги сами привели меня к нему, и я их уже почти не чувствую. Голубоглазая красавица вожатая на залитом солнцем морском побережье, свободная и независимая, и замужняя женщина с маленькой дочуркой в минской квартире на последнем этаже – все это Лена, которую я люблю. Меня бросало то в жар, то в холод. Мысль о ней согревала, а от мысли о нем рядом с ней тело околевало. Между летом и зимой, между лагерем и ее замужеством мы виделись всего один раз. За время моей учебы Лена вышла замуж, родила дочь и переехала на другую квартиру. Вот и все перемены. Мои же дни были похожи один на другой, а другой на следующий. И никаких планов.

Город занесло снегом. Дворы пусты. Уже поздно. В окнах домов теплый желтоватый свет. За одним из них Лена. Что она сейчас делает? Может, в гости к ней пришли родители, и она проводит этот вечер с ними? А что если наоборот, оставили Натку родителям, а сами остались дома или отправились гулять? Где бы они ни были, все равно наступит ночь, и они окажутся в одной постели. Впрочем, в ней они оказываются каждый вечер, не только в день ее рождения. И все же сегодня один из самых необычных дней в моей жизни. В ней снова появилась Лена.

Глава 14

Тихим и ласковым голосом в трубке автомата Лена сообщила, что я могу выезжать, и он разлился теплом по всему моему телу. На мне уже надета белая выглаженная рубашка. На то, чтобы на ней не осталось складочек, у меня ушло целое утро. Полтора томительных часа в дороге, и я снова у ее дома. Лена сейчас выйдет. Это знание не дает морозу на меня воздействовать. Двор еще не расчищен от снега. Лавочка представляет собой огромный сугроб. Кругом бело до рези в глазах. Долго ждать не пришлось, парадная дверь отворилась, и на улицу выбежала с ног до головы укутанная Натка. За ней в шубе шла Лена, высокая и красивая. Она взяла дочь за руку, и теперь мы держим путь к остановке.

Из-за снега, толстых штанин комбинезона и сползающей на лоб шапки каждый шаг ребенку давался с трудом. Лена не спешила. Девчонка пыхтела и боролась со стихией изо всех сил. Идти было сложно даже мне. Обувь грузла в слое снега. Но дистанция преодолена, и мы в автобусе. Лена сама купила у водителя два талона и закомпостировала их. Мне только оставалось принять талончик и сесть напротив. И снова это был особенный день. Восторг вызывали самые обыкновенные вещи, тот же талончик или снег за окном. Лена рядом, это главное. Пусть это никогда не заканчивается.

Доехали быстро, или мне так показалось. Мы вышли. И на этот раз ребенок запротестовал. Пробуксовывая в снегу, Наташка призвала на помощь маму и просила взять ее на ручки. Лена остановилась и протянула ей руку. Не помогли ни плаксивый тон, ни хныканье. Помогать ей мне Лена строго-настрого запретила. Наташка надула губы и идти наотрез отказалась. Тогда Лена очень спокойно и самым серьезным образом предложила девочке взять на ручки ее. Та тут же перестала хныкать и, задрав голову вверх, из-под сползшей на лоб шапки устремила на маму удивленный взгляд. Некоторое время она смотрела на Лену, затем в отчаянии заявила, что она не может этого сделать, что мама слишком большая. В этот момент она была настолько искренняя и умилительная, что покорила мое сердце на веки вечные. Если бы не запрет Лены, от меня она получила бы все, что хочет, и сразу же.

– Тогда идем, – как ни в чем не бывало произнесла Лена и снова протянула дочери руку.

Сдвинутые бровки девочки расправились, и на этот раз предложение мамы она приняла. Мы продолжили путь.

– Пришли, – сообщила Лена.

На этот раз она разрешила мне купить что-нибудь к чаю в магазине по дороге. Дверь нам открыла невысокая приветливая женщина с выразительными серыми глазами.

– Это моя мама.

Лена представила нас друг другу. Хозяйка дома приняла меня тепло и радушно, мы обнялись. Она ждала нас. Лена ей обо мне рассказывала. Интересно, что? Об этом я, конечно же, не узнаю. Еще вчера мне было себя жаль, а сегодня я на седьмом небе! На моем небосводе снова ясно.

Пока Лена в прихожей раздевает Натку, мы прошли на кухню. Мама Лены тут же принялась нас кормить и уже наполняла тарелки куриным супом. Мы вымыли руки и сели за стол. Елена сидела у окна напротив. На ней под цвет ее глаз голубой вязаный свитер. Здесь, в доме своих родителей, Лена другая. Из взрослого человека она превратилась в ребенка. Для меня она всегда была взрослая. В лагере Лена водила нас в столовую. В Минске она готовила мне завтрак и ужин. А теперь ее саму кормит мама. От этого осознания у меня на глаза навернулись слезы счастья. Пока мы ели, ее мама с радостью принялась рассказывать о маленькой Леночке. Лену это смутило. Лишь изредка она поднимала свои красивые глаза, от которых невозможно было оторваться. Сумасшедших усилий мне стоило выныривать из них обратно и поддерживать беседу. Лена слушала молча.

Мы уже пили чай, когда на кухню пришел Роман Александрович. Мы с ним уже были знакомы. Неразговорчив, как и раньше, кивнул и сел за стол. Только теперь, видя и отца и мать Лены, мне стало ясно, на кого она похожа. На папу. И внешне и характером. Кроткие с виду и своенравные внутри. Тарелка супа ждала и его. На кухню он явился по первому зову жены. Ел с хлебом и с аппетитом.

Натка уже звала деда. Роман Александрович поставил пустую тарелку в раковину и ушел к внучке. Похоже, они ладили. Когда отец вышел, Лена почему-то вспомнила, как ребенок его оплевал. У нее был полый рот, а Роман Александрович только пришел и нагнулся, чтобы приветствовать маленькую разбойницу. От радости ее губы разжались, и все содержимое оказалось у Романа Александровича на бороде.

– Лена за помощью никогда не обращается, считает это чем-то ниже своего достоинства. Уж такая у нее натура, – сказала ее мама, когда дочь вышла.

Позже Лена рассказывала, что ее этот случай позабавил. Давно уже ей хотелось показать отцу, что ребенок это не только развлечение. То, с чем Лене приходилось иметь дело изо дня в день, он впервые ощутил на себе. Она не до конца понимала свою реакцию, но на душе у нее полегчало. А дело было в том, что дед ладил с внучкой, но не ладил с дочерью. Они никогда об этом не говорили. Так прорвалась ее обида на него, впервые.

На обратном пути снова шел снег. Точнее, он не переставал идти все это время. Шапки у меня с собой не было, осталась дома. Лена сделала мне замечание. По улице мы шли не спеша. Уже скоро мне предстоит с ней проститься. Сегодня я уезжаю. Счастье, граничащее с горем. Отыскать Лену было моей единственной мечтой, заветным желанием, потребностью и даже необходимостью. И вот оно исполнилось. Но, не успев насладиться им сполна, нужно прощаться. С каждым разом делать это становится все сложнее. Снова нужно произнести слова, и снова ком в горле. Любое сказанное в этот момент слово не передаст и сотой доли того, что я чувствую. Инструмент, который в данном случае бесполезен, так как я не умею с ним обращаться. Все, что можно было сказать, сказано. Первые исписанные страницы вручены ей. Она прочтет их, когда я уеду, так она мне сказала. А сейчас вот я стою перед ней. Завтра выходной. Наверное, Савва проведет его с ней вместе дома. Они проснутся и станут завтракать. Завтрак приготовит Лена. Ее взгляд, ее голос, ее руки, вся она будет доступна для него и недосягаема для меня. В это время я буду уже в Киеве.

Мы простились у ее дома. Сделала она это, как обычно, тихим голосом и в легкой задумчивости. В какой-то момент Лена будто очнулась от своих раздумий и заметила, что волосы у меня совсем мокрые. Покачала головой, сказала, что так нельзя, что я простужусь. Она делала так и раньше, в лагере, журила. Предложила подняться, высушить голову и что-нибудь мне подыскать. И вот в такие моменты в меня снова вселялся дьявол. Он и говорил и действовал за меня.

– Не нужно, мне не холодно.

Лена лишь пожала плечами. Больше она в мою сторону не глядела. С дочерью они направлялись к своему подъезду. Сигнал домофона. Лена не обернулась. Когда она говорила со мной, смотрела ласково. Этот взгляд всегда давал мне повод питать иллюзию о своей значимости для нее. Мне казалось, что в нем сокрыты какие-то тайные смыслы, и это наша с нею тайна. Но потом выражение ее лица менялось. Ее будто обижало мое настроение, которое совершенно не соответствовало действительности. Мне приходилось придуриваться, делать вид, а иначе она увидела бы мою слабость. Что если я разрыдаюсь у нее на виду? Что тогда она обо мне подумает? Этого никак нельзя было допустить. Вот и приходилось напускать на себя беззаботный вид и выдавливать из себя веселье, которого в помине не было. И Лена почему-то этому верила. Поверила и в этот раз. Как же я ненавижу себя за эту сдержанность, за свое стеснение и за неумение говорить. Одна надежда на книжку, которая была написана для нее и подарена ей на день рождения. Там немного.

Когда мы встретимся снова? Найти ее, чтобы расстаться. После всего! После полного отчаяния от мысли, что никогда ее больше не увижу, и после эйфории от произнесенного оператором справочной службы ее нового адреса. Она мне все объяснила. Там проживают родители Саввы, а Лена там просто прописана. Она продала свою квартиру, чтобы купить две – для своих родителей и для тестя со свекровью. А сама переехала к нему. Но это все неважно. Главное, что я уже знаю ее новый настоящий адрес и номер телефона. Знаю номер ее мамы, она сама продиктовала его мне и позволила звонить. Так что, теперь Лене от меня никуда не деться.

Не успели мы расстаться, а я уже скучаю по ней. Оставаться на съемной квартире можно до самого вечера, все равно ее никому не сдадут. Хозяйка просила потом бросить ключи в почтовый ящик. Но я здесь больше не останусь, уж лучше сразу на вокзал.

Билеты были. Хотелось, чтобы их не было, но был вот этот – плацкартный вагон, место верхнее боковое возле туалета. Женщина в кассе об этом предупредила. В этот раз меня никто не провожает. В помещении вокзала тепло, но меня бьет озноб. Хочется ей позвонить. На втором этаже здания теплее, чем на первом. Есть зал ожидания и кафешка. Чашка горячего чая и булочка привели меня в норму. Заодно и разменные монеты появились для телефона-автомата. Но что если трубку возьмет он?..

Поезд уносил меня прочь. Внутри пустота, в голове никаких мыслей, только усталость. Ворочаюсь с боку на бок. Помню ее на кухне родительского дома у окна, синий свитер и взгляд. Помню ее в автобусе. Талончик, который она мне купила, я везу с собой в Киев. Положу его в конверт, в котором хранится записка из лагеря, телеграмма, блокнот и чеки за телефонные переговоры. Перед тем как уйти, она взяла меня за ворот куртки и старалась укутать, чтобы шея была закрыта. Это мне запомнилось больше всего. Позвоню ей, как только приеду. Может, к тому времени она уже прочтет мою книжку.

Целую неделю мне пришлось проваляться дома в постели с высокой температурой. Семь дней еще можно было не осознавать своего возвращения домой. Город где-то там за окном, но стоит мне закрыть глаза, и вот мы снова едем к ее родителям, она у окна напротив, и впереди у нас целый день. А на обед у меня куриный бульон. Чай с лимоном мама приносит каждые два часа. Что, если позвонить Лене из дома, всего на минуту, только услышать ее голос… Думая об этом и пытаясь собраться с мыслями под теплым одеялом, я погружаюсь в крепкий сон.

Мама все время дома, не получается набрать ее номер. Поход на почту все откладывался, выходить еще рано. Но я позвоню Лене очень скоро, в самое ближайшее время. Нужно только, чтобы его не было дома. Прошлых ошибок я повторять не стану, слишком дорого одна такая мне обошлась. Наберу после выходных.

Мы с Леной говорили спустя две недели. Именно столько мне понадобилось до полного выздоровления. На протяжении этого времени у меня получилось полностью абстрагироваться от внешнего мира. Можно было сутками напролет лежать и прокручивать в памяти каждый момент нашей встречи. Мысленно отмотать время назад и пройти весь путь заново, от начала до конца. Говорила она, как всегда, тихо, размеренно. Спросила, как мои дела и настроение, а потом сказала, что книжку дала прочесть маме. Такая новость и обрадовала и напугала одновременно. В голове в ускоренной перемотке пронеслось все, что было написано в книге. По сути это же мое признание! Господи! Теперь ее мама знает обо всем. Уж от ее ока истинный смысл этого текста не укроется. А сама Лена, она читала? Или сразу дала маме? Они настолько близки и делятся всем на свете? Думаю, она не могла отдать, не прочитав. Значит, она теперь обо всем знает. Нечто существует между нами без слов. С самого начала. Так было с самого начала.