Текст книги "Волна. Лето, зима, весна… и снова…"

После того как Лена поработала в филиале нашей компании в Минске, не сообщив об этом мне, она устроилась в одну строительную компанию, владельцем которой был турок. И он предложил ей выйти за него замуж. Это мне Лена сама рассказала. Наличие детей его нисколько не смутило, но он хотел, чтобы Лена родила еще и от него. Содержать он был готов и способен всех. Жили бы они в большом доме. Лена от такого предложения руки и сердца отказалась. Тогда он хотел подарить ей дом просто так. Она была вынуждена уволиться и сменить номер телефона. А спустя время сама купила квартиру, в которую и переехала. Уже без Саввы.

О том, как работала в нашей компании, вспоминать не хотела. Сказала только, что руководство доставило ей немало хлопот. Но Лена могла написать мне об этом! У меня же имелся доступ к учредителю компании! Мы бы во всем разобрались! Но это же Лена. Она никому ничего не сказала и ко мне тоже не обратилась, а просто уволилась. В компании она проработала около года. Ею все были довольны, и ни о каких проблемах никому ничего не было известно. Ее уговаривали остаться, предлагали больше денег. Думаю, так никто и не понял, почему она ушла. Причина у нее была и веская. Как она сказала, иностранцы не понимали правил и системы. Из-за них она не могла вовремя сдавать отчеты. За просрочку ей выписывались штрафы. Руководство их, конечно же, оплачивало и не видело в этом никакой проблемы. На самом деле проблема была, для Лены. Все ее недочеты фиксировались в ее бухгалтерской истории, в которую могут заглянуть ее новые работодатели. Объясняла ли она это им? Они сожалели об ее уходе, вот и все. Настоящей причины они не знали. Хотели поговорить. Но Лена уволилась без объяснений. Говорить она не захотела. Но почему?

– Мне это неинтересно обсуждать.

– Мне интересно, Лена, мне! Почему ты ничего не сказала?

– А должна была?

– Лена, ты была принята на работу по моей рекомендации! И мы не чужие. Я ни сном ни духом ничего не знаю. Сейчас-то мы можем поговорить? Тебя кто-нибудь обидел? Может, дело не в работе? Ты красивая! К тебе кто-то приставал? Скажи мне.

– Дело в работе.

– Тогда почему ты никому ничего не объяснила? Все же можно решить.

– Зачем сейчас об этом говорить?

– Просто. Ты можешь мне сказать? А если тебя кто-нибудь обидел, тем более. Этот человек сейчас еще где-нибудь работает и занимает высокую должность. Так вот, я найду способ…

– Ничего не нужно, и говорить мы об этом больше не будем.

Вечером Лена сидела за компьютером и в свой выходной что-то за кем-то исправляла. Мне было жаль ее времени и сил, но все разговоры об этом и так уже завели в тупик. Усугублять не хочется. Лена не только не собиралась следовать моим советам, но и разговаривать со мной перестала.

Когда-то Лена рассказала мне одну историю. Это касалось ее свадьбы. Эту тему Лена поднимала уже не впервой. Сначала было приглашение от нее на свадьбу по телефону, потом свадебные фотографии, а теперь вот этот рассказ. Настроение у меня тут же изменилось, и Лена рукой начала разглаживать мои нахмуренные брови. Свою тягу к этим воспоминаниям она отрицала. Про фотографии она уже объясняла – ее свадебный наряд, который она сама сшила. Но на снимках было и другое! Например, он! Лена так красива, что ей к лицу любой наряд. Даже если бы на своей свадьбе она была в тельняшке, все равно была бы самой красивой. Но она была, как положено невесте, в белом платье. Волосы собраны, высокий воротник, лицо открыто, ресницы опущены. Кто-то из присутствующих назвал ее снежной королевой. Это сравнение попадало прямо в цель. Царственно красива, но холодна. Лена же такой свой образ объясняла сильным волнением, которое она еле сдерживала.

В моменты нашей близости Лена всегда чувственная, страстная. После она ласковая и нежная. Очень ранимая. Но в тот день передо мной предстала Снежная королева. Сложно было ее узнать. Жалеть себя – последнее дело, но мне стало себя жаль. А ей нет. Моя нервная система не выдержала напряжения. Уехать, зная, что это произошло вновь, что она снова не станет разговаривать со мной какое-то время, а в чем дело, я так и не узнаю, и у меня случился нервный срыв. А она стояла и смотрела. И не сделала ничего. Отчаяние мое было связано с той беспомощностью, которая охватывает меня каждый раз в таких ситуациях. Знание того, что ровным счетом ничего не подействует и тысяча разных слов в различных их комбинациях вместе с самыми сильными и искренними чувствами все равно останутся без ответа, вызвало такую реакцию. Такие ссоры между нами возникали все чаще, а ее молчание становилось все продолжительнее. Она могла молчать неделями. Хоть бейся головой об стену, результата все равно не будет. Но главное, я не понимаю, что к этому приводит. Каждый раз это случается внезапно как гром среди ясного неба. Предугадать невозможно. Каждый раз я становлюсь изгоем в королевстве, где королеву что-то обидело. Но она никому и ничего не обязана объяснять. Ее решение – закон и обжалованию не подлежит. Остается только ждать, когда подует ветер перемен.

– Мы разные, – твердит Лена по скайпу.

– Все разные, – отвечаю ей я. – Так мы устроены, мы абсолютно одинаковые и совершенно разные. Ты про отпечатки пальцев?

– Я делаю это для тебя, ты потом поймешь.

– Делаешь что, пойму что, Лена? Это же я, посмотри на меня, пожалуйста. Видишь, это я! Почему каждый раз это происходит? Ты целуешь меня, говоришь, что любишь, а потом не разговариваешь со мной неделями? Почему? Понимаешь, мне страшно! Мне очень страшно! Ты будто выключаешься, я не могу до тебя достучаться. Вроде ты и не ты. Я прошу, молю, но ты не слышишь. Вот ты сейчас что-то сказала. И это что-то важное для тебя, а значит, и для меня. Я хочу понять. И прошу тебя мне объяснить. Это же очень просто, да?

– Да.

– Но ты не объяснишь?

– Нет.

– Почему?

– А должна?

– Вот об этом я и говорю. Ладно, давай сменим тему. Я тут смотрю сайты разные, ищу необычные места своего города. У меня уже есть картинки, описание и маршрут. Сделаю для тебя презентацию в программе PowerPoint, и тогда ты точно ко мне приедешь.

– Я к тебе больше никогда не приеду.

Разговор был окончен и связь прервана.

Глава 21

– Помнишь, я спрашивала тебя про любовь – сильнее или слабее она тебя делает?

– Помню. Она наполняет и дает энергию. А нелюбовь опустошает и энергию забирает.

– Знаешь, никто раньше ко мне так не относился.

– Как?

– Как ты.

– Но тебе не нравится, ты все время говоришь, что мы разные.

– Просто это пугает.

– Что пугает? То, что я тебя люблю?

– Тебе это не нужно.

– Не нужно любить тебя? Поверь, это единственное, что мне нужно в жизни!

– Не меня.

– Именно тебя и только тебя! И ты обещала, что больше меня не бросишь, помнишь?

– Помню.

– Ты сказала, что больше ко мне не приедешь…

– Прошу, не начинай!

– Нет, постой, подожди, я другое хочу сказать, не приезжай. Значит, приезжать буду я. Хорошо?

– Хорошо.

– Я скучаю.

– Я тоже.

Мы продолжаем видеться в Минске. Встречались мы всегда у Лены, съемных квартир больше не было. Дома у меня скопились стопки билетов на автобус и на поезд в ту и обратную сторону, я никогда их не выбрасываю. По утрам мне требуется время на определение своего местоположения. Сейчас я у Лены. Сегодня вечером у нее курсы рисования. Хоть и много работы, она на них пойдет. А вечером, после занятий, я приеду за ней. У Лены новое место работы, я приезжаю и туда. Ей нравится, когда я ее встречаю. Жду ее обычно через дорогу от офиса. Сегодня мы шли по пешеходному переходу, высокий импозантный иностранец, увидев Лену, не мог скрыть своего восхищения и долго еще глядел ей вслед. Лене не бухгалтером работать, а в кино сниматься. Самая красивая женщина Беларуси!

В каком из двух городов я живу? В обоих я нахожусь приблизительно равное количество дней. Эмоционально я всегда с Леной вне зависимости от города. Каждый раз, как и прежде, сложно уезжать. Что, если я заработаю много денег и куплю Лене квартиру в Киеве? Тогда она обязательно приедет. И когда она станет часто приезжать, ей понравится, и она переедет в Киев жить. И еще мы будем много путешествовать. Пока ей о моих планах ничего неизвестно. Но я обязательно что-нибудь придумаю. Думаю об этом каждый день. Наши города разные. Теперь я вижу отличия. Например, солнце. В Минске солнца почти нет, а в Киеве я практически каждый день просыпаюсь в его лучах. Зато в Минске я просыпаюсь в лучах ее глаз. В Киеве я куплю им светлую и просторную квартиру, спальня Лены обязательно будет на солнечной стороне.

Мне сложно даются отъезды. Я очень переживаю, если Лена со мной не разговаривает, но моменты близости все компенсируют. Стоит ее обнять, и все проблемы становятся мелкими и незначительными. Вечно скучаю по ней, вечно мне ее мало. Других нет и быть не может.

Когда говорю ей, что она мое счастье, Лена протестует. Смотрит с упреком, качает головой. А мне каждый раз больно. Ничего не могу с этим поделать. Иногда мы даже спорим на эту тему. Эмоциональные качели, и я теряю в весе. Врач сказал, что нужно повышать иммунитет.

– Ты плачешь из-за меня, – говорит Лена.

– Это от счастья, – отвечаю я.

– Ты хорошо питаешься?

– Да, ем еду.

– А если серьезно?

– Если серьезно, я скучаю. Очень.

– Приезжай, буду тебя кормить.

– Приеду.

Корпус, территория лагеря и пляж из моего детства превратились в жилой дом, двор и город. Вся суть в деталях этих мест. Это места-проводники. Они ведут в целый отдельный мир. Ярлыки и якоря, спусковые крючки воспоминаний, символы эмоций, коды всех слов и смыслов. Это мой клад. Подглядываю за городом в замочную скважину. Из деталей складывается целое. Фрагменты и мгновения, снимок за снимком. Ценитель издалека. Картина этого мира всегда была в ней.

– Лена, я приеду.

– Не нужно.

– Температура есть?

– Нет.

– Ты ее мерила?

– Нет.

– Прекрасно. А чай пила?

– Кофе.

– Какой кофе, Лена?

– Вкусный.

– Понятно. Раз температуру не меряешь и чай горячий с лимоном не пьешь, я знаю только один способ тебя вылечить.

– Какой?

– И он стопроцентный! Но для этого нужно приехать.

– Скажи, какой?

– Целоваться. Когда болит горло, обязательно нужно целоваться. Но только со мной. И тогда точно поможет. Гарантированно. Ну, так что, я еду?

– Нет, так я только тебя заражу.

– Точно нет. Не заразишь. В этом весь секрет. Это многовековой рецепт. Срабатывает только тогда, когда выполнено одно условие. А заключается оно в том, что целовать можно только, когда любишь. Так как насчет горячего чая с лимоном и имбирем?

– Кофе, – кривится перед тем, как ответить, Лена.

– Никакого кофе. Выбирай, чай или поцелуй?

– А если кофе и поцелуй?

– Ну не знаю даже, тогда, наверное, можно.

В комнату Лена вернулась со своей любимой огромной чашкой, поставила ее на тумбочку, а сама забралась на кровать. Кровать – это ее рабочее место. Кофейный вкус цифр. Работает Лена полулежа, облокотившись на подушки. Прием пищи в таком же положении. Комната небольшая, но уютная. Площадь использована рационально. Но образ жизни в ней можно вести только лежачий. Когда Лена уходит на работу, именно так я и провожу время – лежа. И только, если никого нет дома, бегаю на кухню. За окном вечно пасмурно и холодно. Под одеялом тепло и уютно, а в ноутбуке необъятный виртуальный мир и связь с Леной. Позвоночник все время находится в неправильном положении, и, когда спина затекает окончательно, я использую тренажер, который Лена давно уже купила, но которым не пользуется. Он стоит у нее под стенкой возле шкафа. Я дождусь ее, и мы отправимся на прогулку.

Находиться в чужой квартире сложно. Не выходить из комнаты тоже. В этом смысле я люблю свою квартиру. Моя жилплощадь в полном моем распоряжении. Я и в гостях оставаться не люблю, всегда стараюсь вернуться и ночевать дома. Просыпаться в своей постели тоже отдельное удовольствие. Или многолетняя привычка. Где-нибудь в гостях у меня не получается расслабиться, уж такой я человек. Будь это знакомые или не знакомые люди, не имеет значения. Это всегда проблема. Поэтому и на всех съемных квартирах в Минске, которые были до того, как Лена привезла меня к себе, на адаптацию уходила львиная доля моей энергии. И сколько бы раз эти квартиры не сменялись, привыкнуть так и не вышло. С жилищем Лены все иначе. Это ее пространство и ее энергия. И чьим бы жильем эта квартира не являлась ранее, для меня это, словно святыня. Такое же чувство в свое время вызывала и ее комната в корпусе нашего лагеря невзирая на то, что она делила ее со своей подругой Иркой.

Меня тянет к Лене постоянно. Находится вдали от нее сложно или даже невозможно. Поэтому, когда я с ней, все остальное не имеет никакого значения. Дома у Лены я в домашней одежде и зачастую в кровати. Сразу же вспоминается «Обломов». Лена уходит на работу – я в кровати. Лена возвращается с работы – я в кровати. Не так давно у Лены был кот. Порода мейнкун. Это кот с характером собаки. Подвижный и большой. Лена характеризовала его как рыжий и наглый. Он воровал еду и вечно мостился к ней на кровать. Его можно понять. Теперь вместо него я и тоже мощусь к ней на кровать. Не может быть, я ревную Лену даже к коту! Кот или пропал, или его украли. Скорее второе. Мы с ним так и не познакомились, иначе пришлось бы драться с ним за Лену.

Лена так и зовет меня – «мой хвост». Мне нравится. Наружу мне не хочется, только если с ней вместе. По квартире хожу за ней как хвостик. По дому скучаю, но, когда приезжаю в Минск, стараюсь задержаться подольше. Это не удобно. Ей некуда от меня деться. Вот я у нее уже целую неделю. Каждому человеку необходимо пространство, да еще и с такой работой, как у Лены. Комната – это ее убежище. Нужно куда-нибудь уходить, хотя бы ненадолго, чтобы она могла продохнуть. Придумываю какой-нибудь повод и отправляюсь пешком в самый дальний маркет. И тогда драгоценное время, словно песок, утекает сквозь пальцы. Это время еще одного из редких и заветных вечеров, после которого снова будет долгий перерыв. И я спешу вернуться. Лена только и успела, что принять душ и разогреть ужин. А я тут как тут с тортиком к чаю.

Плечо у Лены зажило, но периодически дает о себе знать. Указания врача она нарушала и фиксатор снимала чаще положенного. Проблема с гемоглобином так и не решена, а пить натуральный гранатовый сок Лена наотрез отказывается, не любит. Повышать обещает каким-нибудь другим способом. Капризничает. Разве можно ей отказать? Хочется исполнять любые ее желания и целовать. Ее всегда хочется целовать. Прижимаюсь к ней, и тревога за нее утихает. Все хорошо.

Ровно в полночь Лена выключает свет. И мне всегда становится грустно. Прошел еще один день с ней. Когда я дома, меня в это время охватывает тревога. И тогда я стараюсь отвлечься, переключить внимание и вместо того, чтобы отправиться спать, я включаю какой-нибудь фильм. Так продлевается мой день. Но у этой тактики имеются последствия. Засыпаю я под утро, а просыпаюсь в обед. И ничего не успеваю. И аппетита нет. Пью кофе, ем мало и что попало. В магазин за продуктами не иду, потому что скоро поеду к ней.

Засыпает Лена всегда на правом боку. Если не прижмусь, сложно уснуть. Это уже привычка. Если я не с ней, то каждый раз себе это представляю. А когда она рядом, мне не нужно ничего, даже фильм. Я могу лежать в темноте, наслаждаясь спокойствием ее мерного дыхания и этой близостью.

Никогда не получается относиться к словам Лены, как просто к словам. Не могу не придавать им значения или игнорировать. И если Лена на что-то намекнула, но толком не объяснила, мне не спится до утра. Вечно она говорит так, будто все уже решено. А если она что-то решила, то ее не переубедить. У меня и правда расшатались нервы. Лена все время твердит о каком-то благе для меня. Единственное благо для меня – это если у нас с ней все хорошо. Она – мое благо. Но она явно что-то задумала. Я это чувствую на расстоянии.

Теперь я ревную ее к рисованию. Ее глаза горят, а красивая рука движется по бумаге. Им задали. Она рисует тушью. С каждым разом у нее выходит все лучше. Уже наперед знаю, какому подарку она обрадуется, – холстам, краскам, мольберту. В следующий раз все это привезу.

Принадлежности для рисования и кофейный набор из красной глины. Ведь она любит рисовать и пить кофе. Рассматривались и другие варианты, что-нибудь для музыки. Губная гармошка, например. Мне показали неплохой бренд и подобрали красивую тональность. Но представить играющую на ней Лену не получилось, и гармошка отправилась обратно на прилавок. Друзья предлагали привезти мне камышовую флейту или дудочку из абрикоса. Каждый из этих миниатюрных инструментов способен заполнить все пространство вокруг и увести сознание в далекие дали. Сказания и глубокий философский смысл. Красиво. Но не вписывается в ее образ. Музыка – это ее руки. Теперь она играет линиями и красками.

Заезжал Савва. К сыну. Веселый и беззаботный – действие алкоголя. После его ухода запах спиртного улавливался в прихожей. А вечером у Лены снова пропал голос. Никакой связи этого явления с визитом Саввы она не видела, параллелей не проводила.

– Ты не истина в последней инстанции, – говорила мне Лена, когда не хотела с чем-то соглашаться.

– Вообще-то, это не я, у статьи есть автор. Это невысказанный гнев, подавление эмоций.

– Не занимайся ерундой.

– Мне это ерундой не кажется. Психосоматика.

– Начинается. Не продолжай. Ты все слишком усложняешь.

– А ты все слишком упрощаешь.

– Это же ты меня этим все время программируешь на плохое. Зачем?

– Ладно, не буду. Раз ты так считаешь… Я люблю тебя. Помнишь, ты мне рассказывала о своем институте и исследованиях перед аспирантурой?

– Что именно?

– Что ты работала с землей из Чернобыльской зоны, что у тебя был контакт с радиоактивным материалом, но у вас для этого ничего не было, никакой защиты?

– Помню.

– И что потом все данные в связи с этими исследованиями и опытами присвоил кто-то другой и в аспирантуру приняли не тебя?

– Да. Так и есть.

– И ты об этом сожалела?

– Естественно! Обидно!

– Почему естественно? Здесь другой вопрос возникает. А почему ты собой жертвовала и настолько сильно желала продолжать это делать? Ведь если бы тебя приняли, ты продолжила бы наносить вред своему здоровью. Зачем?

– У тебя вопросы такие. Не знаю. Нас так воспитывали. Я об этом не думала.

– Хорошо, что тебя не взяли, Лена, – нужно было быстрее выйти из комнаты, пока она ничего не заметила на моем лице.

– Стой! Повернись! Ты чего?

– Ничего.

– Иди-ка сюда, – Лена откладывает свой ноутбук и отчеты в сторону.

При аварии на Чернобыльской АЭС Беларуси досталось больше, чем самой Украине, в которой это произошло. И до сих пор огромные территории заражены. Да, время было такое, люди стремились к подвигу и были готовы к нему. В какой-то степени это характерная черта поколения, к которому принадлежит Лена. Приносить пользу людям и обществу. Это про нее.

Глава 22

Лена не любит слов. С помощью слов я выражаю себя, свои эмоции, чувства, желания и мысли, предаюсь воспоминаниям, анализирую прошлое и настоящее, планирую будущее. Подобно химической реакции, когда из вещества или веществ образуется новое соединение, я использую слова в различных комбинациях и получаю новый смысл. Можно лежать на кушетке в кабинете специалиста и произносить слова, а можно сидеть дома за письменным столом и выстраивать из них текст. Слова – это инструмент и способ. И именно с помощью него мне удалось соорудить мостик к сердцу Лены и перейти через него. Слова могут влиять абсолютно на все. Пока я у Лены, родители звонят мне по скайпу, и мы разговариваем. Они никак не привыкнут, но новую технологию освоили. Вид растерянный. Когда я далеко, они волнуются, хоть и не говорят об этом. Они позвонили, и Лена вышла из комнаты. Из своей собственной комнаты. От этого мне неловко, и я стараюсь закончить разговор быстрее. Я же уже скоро приеду, и мы увидимся. Для меня это важно. Мы видимся каждую неделю, а то и чаще.

Вернулась Лена. Я острее чувствую приближающуюся разлуку и спешу забыться в ее объятиях. Когда она целует, я растворяюсь в едином потоке тепла и света. Ее тепла и ее света. После этого я говорю ей слова, и она им не верит. Говорит, что ошибаюсь, преувеличиваю, придумываю, что всем перечисленным она не обладает. И мы снова поссоримся. Можно не обратить внимания, решить, что она говорит это просто так, но у меня не получается. Не могу себя контролировать. Это важные слова, и я всю жизнь ищу способ говорить их ей. Мне понадобилось много времени, чтобы такая возможность у меня появилась. Потому что когда-то очень давно, в самом начале этой истории, не произнести их вслух чуть не стоило мне жизни.

– Ты можешь в следующий раз не выходить из комнаты?

– Мне нужно было на кухню.

– Зачем?

– Что за вопросы?

– Ты делаешь это каждый раз.

– Хорошо. Это чтобы вы нормально поговорили.

– У меня нет от тебя секретов, я могу говорить при тебе. Я хочу говорить при тебе.

– Как родители?

– Скучают. И передают тебе привет. Приглашают к нам.

– Спасибо.

С отцом Саввы Лена общается чаще, чем со своими собственными родителями. Летом внуки отправляются к нему на дачу. В выходные к ним обычно присоединяется и Лена. Его она ставит в противовес своим родителям. Говорит, что человек из другой семьи относится к ним лучше, чем ее родные. Я в это не верю, но Лена именно так и считает. Он и правда много для них делает. Всего себя посвятил внукам. Больше у него никого нет, только сын.

Поездки в Минск в теплую пору – это совсем другое дело. Темнеет поздно, на улице тепло, дорога занимает меньше времени и можно подолгу смотреть в окно. И воздух, он пьянит и кружит голову перед встречей с ней.

Ключи от ее квартиры есть у Саввы. Он является, когда ему вздумается, без предупреждения. Он продает ее машину, он приезжает к детям, он берет их в кино и празднует с ними Новый год. Как знать, ради кого на самом деле он приезжает… Мне же все еще запрещено упоминать о том, что произошло у нас в Киеве. Но мне очень хочется, чтобы Лена приехала ко мне еще. На этот раз я подготовлюсь лучше и все предусмотрю. Пока внуки будут гостить у своего любимого деда, Лена сможет провести какое-то время у меня.

После долгих уговоров и нескольких ссор Лена все же согласилась приехать. Лето в самом разгаре. Ключи только у меня и у Лены. Программа составлена и распечатана. Для прогулок, правда, очень жарко. И все же мы побывали в мемориале «Родина-мать» и в Киево-Печерской лавре, спустились на подольскую набережную, пешком добрались до фуникулера, поднялись на нем вверх, гуляли по Софиевской площади и спустились на Крещатик. К вечеру, когда жара чуть спала, мы отправились на ВДНХ. В первый же день – программа максимум. Еще оставалось много мест, которые можно посетить, но на следующий день мы сели в машину и выехали за город. Идея состояла в том, что я познакомлю Лену с родителями. Они сейчас на даче. С Леной они знакомы заочно. На даче у нас много озер, мы будем купаться и загорать, и у нас с Леной будет отдельная комната. Это не Минск, и в такую жару находиться в городе действительно тяжело. Дача – это спасение. Я все ей покажу. Дам свой велосипед. Вечером будет костер, самодельное вино из нашего винограда и шашлыки. За эту часть отвечает мой папа. Мама нашему приезду очень обрадовалась. И если раньше или с Леной или с родителями нас разделяло расстояние в шестьсот километров, то теперь самые дорогие мне люди были рядом.

Вроде бы мы отлично проводили время, но со стороны Лены чувствовалось напряжение. Ей что-то не нравилось, но она не говорила и старалась не подавать виду. Вариантов несколько. Один из них – это то, что не нужно было уезжать из города. Возможно, она рассчитывала провести все время только со мной, а теперь его приходится делить с моими родителями. Я понимаю, оказаться в другой семье, быть на виду, поддерживать беседу и все такое… Но это только за трапезой. В остальное время леса, поля и вся округа в нашем распоряжении. Разгар сезона, встретить людей можно повсюду, особенно у воды, но, как правило, это пара человек, не больше. Да и укромное местечко при желании отыскать можно. Мы могли сидеть на берегу вдали ото всех, греться на солнышке после купания и не делать вообще ничего.

Помню свой сон про дачу. Это то самое озеро, в котором Лена сейчас ополаскивает купальник. Сейчас она обернется и увидит меня. И хоть это уже не сон, волнение из него накрыло меня с головой. Мой неожиданный запал Лену удивил, но мои губы уже жадно впивались в ее. Я знаю место, где нас точно никто не увидит.

За ужином Лена ела с аппетитом. Это хороший знак. У нее чуть сгорел нос. Много солнца, она его не любит, я помню. Мои родители старались, как могли. Папа всячески ухаживал, а мама рассказывала об институте химии, в котором когда-то работала, чтобы Лене было интересно. Мы сидели в саду за столом под виноградником. Вино, которое мы пили, было приготовлено из этого самого винограда. Прямо напротив – участок соседей, тех самых, чей сын жил когда-то в Минске. Он давно переехал в Киев, к родителям. Но это именно здесь впервые было принято решение отправить меня в Минск, чтобы встретиться там с Леной. А теперь и сама Лена сидит здесь с нами! От этого осознания и от вина у меня кружилась голова. Мечты таки сбываются. А раньше слово «мечта» ассоциировалось с прилагательным «несбыточная». Теперь я знаю, что это не так. Мечта – это то, чего желаешь всем сердцем, больше всего на свете и очень долго, пока не сбудется, но только один раз.

На даче все иначе, нежели в городе. Иначе осознается время, иначе думается, но главное, обостряются чувства. Все воспринимается ярче, особенно другие люди. Город людей друг от друга отвлекает и отдаляет. Природа, наоборот, сближает и концентрирует. Дача и вся местность ассоциируется у меня с детством. Здесь обычно проходила большая часть моих летних каникул. И перед поездкой в заветный лагерь к Лене меня тоже привозили сюда. А теперь все перепуталось и не умещается в моей голове. Еще вчера судьба только планировала наше с Леной знакомство, а сегодня она приехала сюда со мной, и я могу говорить с ней, о чем угодно, хоть до самого утра. И это не Крым, и не Минск! Для ночлега мы с Леной выбрали небольшую комнатку в летней пристройке к гаражу вне дома. Мама выдала нам чистое постельное белье. Сами они всегда спят в доме. Впервые за долгое время отступили тревога и напряжение. Обычно я разрываюсь между двумя странами, между любимыми и родными людьми.

– Помнишь, как в лагере ты отправила меня на почту звонить родителям, а у меня так и не получилось дозвониться, потому что талон на переговоры размок?

– Помню.

– Вот от тебя такого никто не ожидал, я так точно. Кинуть меня в воду в одежде!

– Я сама от себя не ожидала.

– Тогда зачем сделала? И почему меня?

– Потому что кто-то не хотел раздеваться.

– А если бы это был кто-нибудь другой, ты бы тоже так поступила?

– Нет.

– Значит, мне повезло. Мне повезло с тобой. Повезло тебя встретить.

– Может, наоборот, не повезло?

– Что ты такое говоришь? Ну зачем ты все время это повторяешь? Лена? Моя Лена, моя любимая Лена… прекрасная и любимая, мне повезло целовать тебя сейчас… повезло… повезло…

Восстанавливая дыхание, мы лежали, раскинувшись на диване, и через распахнутое настежь окно слушали доносившееся с озера кваканье жаб и перебивающие их трели цикад, обитающих в нашем саду.

– Я знаю, почему ты дала мою книжку своей маме и почему зимой ты повезла меня к ней?

– Почему?

– Если ты действительно думаешь, что ты нежеланный ребенок в семье… Короче, потому что ты знаешь, что я тебя люблю, безумно люблю. И хотела продемонстрировать своей маме меня как доказательство чьей-то к тебе сильной любви. И прочесть дала о моих чувствах к тебе, чтобы она знала, что кто-то тебя любит вот так!

– Может быть.

– Значит, ты знаешь, что я люблю тебя?

– Знаю.

– И знаешь, что люблю так сильно? – целую ее все еще горячие губы.

– Знаю, – отвечает и целует в ответ Лена.

Ноут с закаченными в него фильмами нам так и не пригодился. Завтра до отъезда у нас еще будет время, и мы отправимся на другое озеро, лесное. Там всегда мало людей, а если повезет, и вовсе никого не будет.

О том, что Лена не любит долго бывать на солнце, я помню. Это место как раз для нее. Укрывшись в тени деревьев, можно находиться у самой воды. Но она выбрала солнечную сторону и решила позагорать. Неподалеку находится КПП, и, когда приезжает автобус, дачники идут через лес мимо нас. А пока никого, кроме соседа, выгуливающего свою лайку. Собаке нравится бегать у воды в камышах, и ее хозяин расположился на противоположном от нас берегу. Солнечные дополуденные лучи ласкают тело Лены от макушки и до кончиков пальцев. Она в купальнике, лежит, прикрыв глаза. Жара здесь переносится куда легче, чем в городе. Но за целое лето я здесь впервые. Никакого интернета, и Лена не заходит в свои программы. Свежий воздух и просторы. Родители стараются угодить нам во всем. Вечером все вместе мы вернемся в Киев. А пока можно наслаждаться летом, теплом и ее близостью. Лена из моего далекого детства сейчас здесь на даче с моими родителями! Кто знал, что так будет? Уж точно не я! Но она здесь, со мной! Она в Киеве уже не проездом и во второй раз! И она моя!

Сосед собаку выгуливал максимально долго. Наконец он ушел. Зато на смену ему пришел пузатый дяденька с надувным кругом караулить в воде двух энергичных мальчишек лет семи и десяти, по всей видимости, своих сыновей. Кроме круга у них с собой только полотенца. Есть надежда, что после купания уйдут и они. Как же мне хочется до нее дотронуться. Но знаю, что дело этим не ограничится. Отправляюсь остудить свой пыл в воде и переплываю озеро вдоль два раза. За это время плечи у Лены успели порозоветь. Солнцезащитный крем у меня с собой. Она перевернулась на живот. Откручиваю крышечку и прикасаюсь рукой к ее горячей коже, плавно провожу по шее и лопаткам. Стоило мне начать, как дрожь от желания передалась в руки. От талии мне предстояло спуститься к ногам. Жар моего тела вобрал в себя всю влагу, на коже не осталось ни капли. Пересохло во рту. Лена расслабилась и позволяла мне делать это. Ее тело говорило со мной. Оно реагировало на каждое движение моей руки. В какой-то момент ее дыхание участилось, а затем все тело содрогнулось. Это произошло довольно быстро. А меня распирало от радости, и хотелось кричать во всю ивановскую. Только теперь оглядываюсь по сторонам. В озере купаются уже какие-то женщины. Не помню, чтобы они приходили. Все заняты своими делами. Думаю, на нас никто не обратил внимания. Придерживая верх купальника, тесемки которого были развязаны, Лена приподнялась и тоже огляделась. Тут же смутилась. Смотрит на меня с укоризной. А я целую ее в губы. Она не злится на меня, у нее не получается. Вместе мы идем купаться. Крем еще есть.