Текст книги "Волна. Лето, зима, весна… и снова…"

Лены не было еще пару часов. Меня разбудил звук сообщения. На экране телефона драгоценный желтый конвертик и внутри только одно слово: «Поднимаюсь». Я вскакиваю с кровати и бегу в коридор. Открыть замок получается только с третьей попытки. Лифт движется, кажется, вверх. Если это не Лена, то я успею еще встретить ее внизу. Это Лена. Слова застряли в горле, а глаза вперились в пуговицы ее куртки. В руках у нее пакеты. Она не дает их мне и несет сама. Мы заходим в квартиру.

– Ставь чайник.

– Уже, – нажимаю кнопку на электрочайнике.

В это время Лена выкладывает из пакетов на стол то, что она принесла. Молоко, фрукты, йогурты, напиток из сока и сыворотки, сырки и пирожные. Из фруктов целый килограмм бананов, хурма, апельсины.

– Это тебе. А то ты ничего не ешь.

– Как не ем, Лена?! У меня пельмени были на завтрак, кастрюля целая. Я же утром уезжаю! Куда же это все?

– До завтра съешь. Не спорь. Кофе хочу.

– Ты проходи, я принесу.

Мы в комнате, и Лена на том же месте, что и вчера.

– У меня для тебя есть подарок, – из сумки Лена достала коробочку и протянула мне.

Дарить подарки мне нравится больше, чем получать. Но это же от Лены! Мало того, что она притащила все эти пакеты, так еще и подарок. Вот значит, где она пропадала все это время, драгоценное время.

– Открывай.

– А тебе на этом диване удобно? Он же странный, угол наклона большой и спинка далеко.

– Мне здесь удобно. Открывай.

– Нет, ну пожалуйста, иди сюда. Хочешь, я подушки подложу? Хочу, чтобы тебе было удобно. А то это покрывало с тиграми…

В этот момент с Леной стало что-то происходить. Волнение. Она пыталась его скрыть, но у нее это плохо получилось. Она поднялась и подошла ко мне. Постель была застелена. Лена села рядом. В руках у меня фигурка из стекла – ее подарок. Золотая рыбка как символ исполнения всех желаний и знак Зодиака Лены. В принципе мои желания и так уже осуществились и продолжают осуществляться в эту самую минуту. Лена здесь. Подкладываю ей под спину две большие подушки, она облокачивается на них и просит еще кофе. У меня тоже есть для нее подарок, из Турции. Это кофейный сервиз и сладости. Преподношу ей и несусь на кухню.

– Не скучай, я быстро.

– Постараюсь.

– А хурму будешь?

– Буду.

– А кофе с молоком и без сахара?

– С молоком и без сахара.

– Вообще без сахара?

– Вообще.

– Сейчас все будет. И потом посмотрим фильм в ноуте?

– Хорошо. Какой?

– Любимый.

Глава 10

Мы смотрели фильм Игоря Минаева «Лунные поляны». Это история о запретном желании и страсти между братом и сестрой. Они долго не виделись и через десять лет вновь встретились. Они любят друг друга и мучаются своей страстью, которую не в силах превозмочь. С Леной мы не родственники, но мы тоже долго не виделись, а мое к ней влечение все это время было чем-то запретным. Сначала из-за моего возраста, потом из-за ее замужества. Экран ноута маленький, поэтому держать его нужно так, чтобы Лене было видно. Это я и делаю. А она пытается меня разгрузить. Мы близко друг к другу. Я чувствую тепло ее тела и дыхание. Иногда наши руки соприкасаются. От этих случайных прикосновений меня каждый раз бросает в жар. Прошло уже двадцать минут фильма, события развиваются, и я знаю все, что будет дальше. У Лены зазвонил телефон. Я жму на паузу. В трубке мужской голос. Но вроде не Савва. Лена приветлива с ним, обращается к нему по имени-отчеству. Похоже, это надолго. Лена слушает внимательно, не прерывает. Мне тоже все слышно. Речь идет о консервации, большая часть которой предназначена Лене и ее семье. В ответ Лена расхваливает уже полученное, говорит, что было вкусно. «Все для внуков», – отвечает голос в телефоне. Это отец Саввы! Стемнело и за окном кружит снег. Мы в этой комнате вне стран, городов и вне времени. Лена – благодарный слушатель, и тесть закругляться не намерен. Лена периодически благодарит его за заботу о ней и о детях, в какой-то задумчивости поглядывает на меня. Телефон она держит правой рукой, а левая покоится на бедре. Не ведая, что творю, подползаю к ней и прижимаюсь щекой, затем касаюсь ее губами. Лена руку не убирает и проводит ею по моим волосам. В этот момент рассудок мой помутился окончательно. Обезумев от желания, мои губы оказываются возле ее губ. Теперь голос в трубке звучит еще громче. Перед этим поцелуем замерла планета. И меня бьет дрожь. Продолжая говорить по телефону, точнее, слушать, Лена подняла глаза. Этому взгляду я верю, он не обманывает. Дотрагиваюсь до ее губ еле-еле, всего на секунды. У меня горят щеки и полыхает все внутри. Наконец она кладет трубку.

– Уже можно включать, – говорит она, когда мои губы касаются ее щеки. Целуя ее в шею, рукой нащупываю компьютер, не глядя нажимаю клавишу. Ее рука в моей. Она отвечает мне движением пальцев. У нее мягкая и гладкая кожа. Наши губы все ближе. Дыхание учащенное и у меня и у Лены. Она позволяет касаться губ, но не целует в ответ. Я касаюсь их снова и снова. Степень моего желания достигла предела. И тогда я получаю от Лены поцелуй, спешный и короткий. Поцеловала и снова сомкнула губы. От желания и наслаждения у меня вырывается стон. Почувствовав ее вкус, я больше не могу терпеть. Каждый последующий поцелуй длится чуточку дольше. Лена неумолима.

– Я больше не могу, пожалуйста, – шепчу я дрожащим голосом, словно в пьяном дурмане.

Сладостная мука продолжается, и стон вырывается повторно. Наконец, я получаю желаемое. Нам уже не до фильма. Никогда еще поцелуй не доставлял мне такого удовольствия и буквально свел с ума. Кажется, я сейчас умру от наслаждения, не в силах прекратить и не в силах продолжать. Но все предопределено. Контролировать что-либо уже невозможно. С ума сводит каждая секунда.

Ничего не планировалось специально. Но мы об этом знали еще вчера. И Лена тоже. Быть может, не осознавали. Лена знала, что это случится, и пришла. Она знала об этом с самого начала, еще на автовокзале. Целую ее руку, и Лена проводит ею по моей щеке. От этого прикосновения меня снова бросило в жар и затрясло, словно в лихорадке.

Не знаю, сколько прошло времени – секунды, минута, несколько минут или целая вечность. Пытаюсь отдышаться и как-то умостить произошедшее в своей голове. Теперь пылают еще и уши. Все еще выпрыгивает сердце. Я не совру, если скажу, что это мой первый в жизни раз. То, что было с другими, не считается. От одного только поцелуя можно рухнуть в обморок. К счастью, этого со мной не произошло. Лена все еще рядом. Фильм давно закончился.

– Очарование не пропало? – спросила она меня, не оборачиваясь.

– Что ты такое говоришь, Лена? Не пропало, конечно! Стало еще больше, – собираюсь прижаться к ней, обнять. Но Лена поднимается и начинает собираться. – Что ты делаешь? Куда ты? Ты уходишь?

– Да.

– Почему? Что случилось?

Лена молчит. Я вскакиваю с кровати и тоже одеваюсь, как-то на автомате. Какое-то время она сидит, закрыв лицо руками. Подхожу к ней, обнимаю ее колени.

– Что случилось? Скажи мне, пожалуйста. Прошу тебя, не молчи! Будешь кофе?

– Нет.

Догоняю ее в коридоре. Пытаюсь остановить ее всяческими уговорами. Не знаю, за что, но прошу прощения.

– Все нормально, – отвечает она, сидя на пуфике и застегивая молнию на сапоге. Ее тон изменился.

Я же пытаюсь сообразить, что происходит. Мир снова рухнул. Только сбылись все мои мечты, и на тебе. Я все еще ничего не понимаю. А Лена уже у двери. Ничего не выходит, не получается ее удержать. Никаких объяснений не будет. Она уходит и все. Сейчас уйдет. Вот-вот. Мысли в голове роятся и путаются, я не могу сосредоточиться ни на одной. Лена не слушает меня, не слышит. Я умоляю ее остаться. Говорю, что люблю.

– Я не вернусь, – говорит Лена, не глядя на меня, выходит и закрывает за собой дверь.

Все это настолько неожиданно, что мозг не успевает перестроиться. Меня охватывает состояние, близкое к панике. Зачем-то я иду на кухню и опускаюсь на пол. Я не могу идти за ней, ничего не могу. Я сижу под стенкой на кухне съемной квартиры на полу и реву. Это состояние мне уже знакомо. Оно вернулось. И мне страшно. Не могу успокоиться, не могу прийти в себя. Я не понимаю! Не понимаю! Не понимаю! Истерика, и за ней оцепенение. Это мы уже проходили. Никто не сможет мне помочь. Никто! Кроме Лены. Но в этот раз и нет никого, и Лены тоже нет. И хоть она не уехала в другой город и в другую страну, а все еще здесь, это ничего не меняет. И даже еще хуже, чем было. Никто не собирается меня искать, уговаривать и сторожить. Мне плохо, так же плохо, как и тогда летом в лагере. И я не знаю, что дальше. Дальше ничего нет. Потому что это невозможно – найти ее и потерять навсегда! Это так глупо! И никакого оправдания этому быть не может. Его не существует. Все, что угодно, только не это! Моя нервная система истощена. Она больше не справляется. Слишком много выпало на ее долю за один этот день. Мне даже сложно понять, почему я рыдаю. Мне себя жаль. И родителей моих жаль. Потому что, если я что-нибудь с собой сделаю, они не выдержат. Они любят меня больше всего на свете. Они живут ради меня. Я не могу с ними так поступить. Но и как-нибудь по-другому я не могу. Как? Зачем? Начинаю понимать, почему плачу. В руках у меня кухонный нож. Он у моего запястья. Я еще ничего не делаю, лезвие просто впилось в кожу и давит. Но я не делаю нужного резкого движения, чтобы раз и все. Я даже знаю, что вот прямо сейчас этого не произойдет. Точно нет. Не сейчас. Быть может, потом. Позже. Я не знаю. И презираю себя за это.

Родители. Я же люблю их. Они дороги мне. Они самые близкие мне люди. Родные мои и любимые родители. Внутри меня происходила борьба, а мой разум будто наблюдал за ней со стороны и не вмешивался. Состояние, в котором я не могу пребывать и из которого хочется выйти. Но я не знаю как. Должен быть какой-нибудь выход, и пока что один из выходов у меня в руках. Я не могу думать, не могу анализировать и не могу принимать решения. Нет сил. Но я хочу, чтобы это прекратилось. Пленку назад не отмотать. Хочу перестать чувствовать, стереть все из памяти и вообще перестать быть, выйти, уйти. Мне нужна помощь или…

Хлопнула входная дверь. Если это воры, мне плевать. К черту их, к черту всех, кроме нее. Между коридором и кухней в дверном проеме стояла Лена. Рука автоматически спрятала нож за спиной. С ее появлением стало легко, но страх еще не прошел. Передо мной стоит та, от которой зависит моя жизнь. Здесь и сейчас. Единственная, которая в силах все изменить. Она творит чудеса. Рай она легко может превратить в ад, а потом с такой же легкостью вернуть все на место. Это что-то из детства. Пытаясь измерить то, что измерить нельзя, вспоминаю свою готовность отчаянно броситься со скалы, пожелай того моя вожатая. Только так, такими критериями измерялась степень моей в нее влюбленности. Другие мне тогда еще не были известны.

Лена присела на стул. Выглядит уставшей. Я все еще помню вкус и жар ее губ. Ни с чем не сравнимый поцелуй, близость, пропасть, и вот она снова передо мной. Она вернулась и застала перепуганного, беспомощного ребенка, который не знает, как дальше жить, если ее нет рядом. Она увидела то, о чем так и не узнала тогда, потому что не сошла с поезда и не вошла в домик, в который меня переселили после ее отъезда. Если бы она тогда вернулась, застала бы меня с таким же заплаканным и осунувшимся лицом, мокрыми от слез волосами на висках и растерянным взглядом.

– Не сиди на полу.

Нужно как-то вернуть нож на место. Поднимаюсь и подсовываю его под тарелки. Включаю чайник и подхожу к Лене. Близко. Обнимаю и так стою. Она тоже обхватила меня руками.

– Знаешь, рыбка, которую ты мне подарила, она упала. Все цело, кроме одного плавника. Теперь она не будет исполнять желания?

– Будет. Я же здесь?

– Да! Это все, что мне нужно! Прости меня!

– Перестань.

– Почему ты убежала от меня тогда, на Пушкинской? Я же не…

– От твоего взгляда.

– Какого моего взгляда?

Лена не ответила. Вместо кофе мы заварили чай. Как же сильно устал мой мозг. Он больше не в состоянии думать и искать объяснения чему-либо. Если я продолжу, он разлетится на мелкие кусочки. Просто видеть ее – все, что мне нужно. Немного жаль себя. Без нее такая беспомощность… Отставляю чашки в строну и снова обнимаю ее. Прижимаюсь к ней сильнее, словно желаю убедиться, что это действительно Лена. Уже все хорошо.

– Не оставляй меня больше, пожалуйста.

– Не оставлю. Пей чай.

– И ты.

– И я.

– Недавно на улице мне довелось наблюдать одну сцену, которая происходила между матерью и маленьким ребенком, сыном. Слов, произнесенных мальчиком, не расслышать, а выражение его лица и поза видны. Он подался вперед, раскинул руки в стороны и так застыл. Взрослые так ждут объятий, а дети, что их возьмут на руки. В этот момент он точно не ожидал того, что последовало. Вместо рук и объятий возник конфликт. Мама ругала его, а он не понимал, почему это происходит именно сейчас. Он был растерян и напуган. У него было такое лицо. Он не слышал слов мамы и только думал, почему, за что? Все должно было быть совсем наоборот. Но ситуация не менялась. Вместо того чтобы прижать его к себе, она продолжала кричать на него, дергала за руку и требовала идти быстрее. Она дернула его в очередной раз, и он разрыдался. Теперь было слышно. Он ревел, слезы застилали глаза, и поэтому он еле двигался, чем только нагнетал обстановку. Ребенок ждал одного, а вышло вот это. Он сильно расстроился и плакал еще долго и горько. Но пока он пытался идти, руки все еще были расставлены в стороны. Вот-вот она перестанет злиться на него, обнимет, и все изменится. Он перестанет плакать. Конечно же, он не слышал слов мамы и не анализировал их. Он напряженно ждал, когда это прекратиться и все станет, как раньше. Туча, которая налетела, но должна пройти. Мне было его жаль. А она не видела, что мальчуган все происходящее воспринимает, как некий странный заговор темных сил против него. И уж точно случившееся он никак не связывал с собственными действиями. Он расставил руки и ждал, пока обнимут, потому перестал идти. Думая о первом, он совершенно упустил из виду второе.

– Интересно. Все это можно увидеть, проходя по улице?

– Да можно.

Лена посмотрела на меня и подошла к окну. В ее глазах отражалось все, что я так люблю. Отсутствующего взгляда больше не было. Она смотрит ласково. Можно ее обнимать, и я делаю это. Под подъездом тесным рядом стоят автомобили. Полосу прерывает мусорный бак. Напротив ни домов, ни каких-либо других построек, только ров и за ним пустырь. На нем небольшая огороженная площадка под автостоянку. Охраняемая, поэтому светится. Дальше темно. Окраина. При всей любви к городским огням и обжитым кварталам мне нравится вид из окна. Это наше место и наша история. Здесь и сейчас. Пространство за окном ничейное. В момент, когда мы смотрим, оно принадлежит нам. И этот ров, и белое покрывало пустыря, и хлопья в воздухе. Сколько же здесь снега! Лена и снежная гладь, Лена и солнечное морское побережье. Моя зима и мое лето, мой день и моя ночь.

Время позднее, половина первого. Лене пора. А завтра в путь. Автобус вечером. Выселиться можно в три. Провожаю Лену. Она пообещала меня больше не бросать. Машина замерзла, нужно ее прогреть. Лена включила двигатель и достала щеточку для чистки стекол. У меня еще есть пара драгоценных минут. Не хочется с ней расставаться. Она быстро и энергично смахивает снег с лобового стекла. Помогать не разрешает. С ней все хорошо, это главное. Лена взяла меня за руку, мы поцеловались, и она уехала.

Оказавшись снова в квартире, хочется в кровать и ни о чем не думать. Душ, горячий чай, теплая постель и крепкий сон. Телефон всюду со мной. Лена должна позвонить. И она позвонила. Слышу, как она идет по улице.

– Поговори со мной, – слышны не только ее шаги, но и дыхание.

– Что случилось? Где ты?

– Улица перекрыта, я оставила машину на дороге и иду пешком.

– Как? Почему? Идешь где? Одна, ночью?!

– А что здесь такого, иду. Мне недалеко.

– Может, ты позвонишь, и тебя встретят?

– Зачем?

– Как зачем, Лена?! Ночь!

– Все хорошо. Ты со мной говоришь. Я не одна. Ты дома?

– Дома, конечно, где же мне еще быть? Нужно было с тобой поехать! А то я в тепле и уюте, а ты бродишь там, на холоде, неизвестно где!

– Почему неизвестно, известно.

– Так нельзя, я чувствую себя… не знаю кем!

– И совершенно напрасно.

– В следующий раз я поеду с тобой.

– Договорились. Ты в котором часу завтра выселяешься?

– До трех все мое. А что?

– Ничего, просто спрашиваю. Автобус в пять?

– В половине шестого. Где ты там? Скоро уже придешь?

– Скоро.

– Это ужасно. Я здесь валяюсь в пижаме, чаи распиваю, а ты идешь по улице одна. Если что, я и сделать-то ничего не смогу.

– Так а ничего и не нужно делать.

– Люди какие-нибудь есть?

– Люди есть, в Минске много людей.

– Лена, я серьезно! Я люблю тебя, Лена. Слышишь?

– Слышу.

– И я целую тебя.

– И я тебя.

Тепло пробежало по всему телу. Она лежала вот здесь, на этот самом месте. Утыкаюсь в подушку и чувствую запах ее волос.

– Чего молчишь?

– Я не молчу. Просто мне очень приятно, что ты так сказала.

– Я вхожу.

– В квартиру или в парадное?

– В квартиру.

– Точно?

– Точно.

– Ага, слышу. Ладно. Тогда спокойной тебе ночи, Лена.

– И тебе. Отдыхай.

– Хорошо. И ты.

– Пока.

– Пока.

Господи, как же я волнуюсь, как дорожу ею! Так, как было с Леной, не было никогда и ни с кем. Все это время, пока она шла по улице, от страха за нее все цепенело внутри. Но она уже дома. Все хорошо. Теперь спать. И не думать, ни о чем не думать! Отключаюсь.

Спалось мне аж до одиннадцати. Разбудил шум, доносившийся из коридора. Соседи ругаются. Слышатся мужской и женский голоса. Хлопают дверьми. Стены ходуном ходят. Вот она семейная жизнь. На журнальном столике – подарок Лены. Отбитой части плавника почти не видно, но все равно жаль, что она вчера упала. А вообще, утро вечера мудренее. Все, что вчера казалось катастрофичным, сегодня превратилось в сильнейшее преувеличение. Взгляд блуждает по комнате. Вчера Лена была здесь. Подушка все еще хранит ее запах. Новый день наступил. Тело успело отдохнуть, а нервная система восстановиться. Все теперь видится в другом свете. Ничего же плохого не произошло. Целовать ту, которую любишь! От одного воспоминания по всему телу прокатывает волна нежности и желания. Может увезти наволочку с собой? Если бы Лена была сейчас здесь… Вставать не хочется. Делаю себе завтрак и возвращаюсь в постель. Время еще есть. Вкус кофе возвращает к ее губам. Поцелуй, который свел с ума. Голоса ругающихся соседей, которые то стихают, то возобновляются и становятся еще громче, возвращают меня к реальности. Сегодня я уезжаю. Когда увижу ее в следующий раз, пока неизвестно. Но жизнь продолжается, и это главное.

Всего, что принесла мне Лена, съесть не удалось. Несколько апельсинов и бананы беру с собой в отдельном пакете, так как в рюкзак они не помещаются. Мне позвонила Лена и сказала, что отвезет меня. Сюрприз! О том, чтобы увидеть ее еще и сегодня, мне было даже заикнуться страшно. Но я увижу ее! Еще один счастливый день.

Мы пьем кофе в привокзальном торговом центре. Лена сидит напротив. После она вернется на работу. Сегодня она в платье. Она работает в офисе. Там есть и другие сотрудники. Они сидят бок о бок целый день. Лена так красива. Если она еще и ходит в таких нарядах, в нее там должны быть повально все влюблены. Не что иное, как укол ревности. Но она сидит сейчас здесь со мной. От ее взгляда пол уходил из-под ног. Хочется припасть к ее губам, но кругом люди. Мы в общественном месте. Целую ее уже у автобуса, перед самой посадкой. На глаза наворачиваются слезы. Стараюсь отвернуться, чтобы не заметила. Оставлять Лену здесь одну, да и еще когда все так… только началось, – это странно и неправильно. Это же она когда-то уехала от меня.

Автобус отъехал от платформы и остановился на светофоре при выезде. В этот момент был нарушен закон Вселенной. Мне было суждено увидеть одинокую фигуру Лены на платформе и при этом оставаться на месте. Я люблю в ней все! Ее любит каждая клеточка моего тела, мой разум и моя душа. Годы стерлись. Я чувствую все то же и так же. И мы расстаемся. Какие силы способны проделывать со мной такое?! Но я не жалуюсь.

Автобус полупустой. Рядом со мной никого. Нервы ни к черту. Не получается остановить слезы. Они катятся сами. Но все же хорошо. Я люблю Лену. Она желанная и родная. Она больше никогда не исчезнет, ведь обещала. И чего я тогда реву? Счастье близости смешалось с болью разлуки. Но это сладкая боль. Я вернусь и очень скоро. Стараюсь отвлечься, переключиться и смотрю в окно. Мы еще в черте города, и бурлящая в нем жизнь щекочет мои нервы. Натура и интерьер, в котором я то есть, то меня нет. Со мной творится что-то странное. Все, что я вижу, о чем думаю и что чувствую, связано с ней. Отдельно от Лены больше нет ничего. Все это признаки одного – влюбленности.

Она как чувствовала! Раздался звонок. В трубке ее голос. Он звучит в самом моем ухе, и кажется, что Лена где-то рядом. Это все изменило, молниеносно и глобально. Боль стихла, грусть прошла, и вместо них появилась энергия и жажда действий. Создалось ощущение, что мы и не расставались и еду я не от нее, а к ней. Просто Лена сейчас в другом месте, а вечером мы снова увидимся. Лена сказала, что я могу звонить. Еще раз мы разговаривали в полночь в Гомеле перед пересечением границы.

Я дома. Тот вечер и поцелуй не выходит из головы. Только о нем и думаю. Лена получала от меня сообщение за сообщением. В них я осторожничаю, как бы чего не вышло. Не для посторонних глаз. Но о желании видеть ее снова кричит каждое слово. Вот бы Лена приехала в Киев. Тогда мы будем гулять и целоваться. Я покажу ей город, возьму ее за руку так же, как сделала когда-то она.

От мысли, что теперь между нами что-то есть, кружится голова. Очарование не только не прошло, а умножились на неисчислимое буддийское число, которым исчисляется количество необходимых для нирваны космических циклов. Никто еще не целовал меня так. Если бы ко мне в тот момент были подключены какие-нибудь измерительные приборы, они перегорели бы. Удержаться мог бы только мертвый. Все в ней откликнулось, каждая клеточка. Перепутать такое невозможно. Все произошло слишком быстро. Сильное напряжение и волнение. Я же люблю ее с шестнадцати лет, как здесь не потерять голову?! Она другая, не такая, как все. И все с ней иначе, не так, как с другими. Думала ли Лена обо мне когда-нибудь? И если да, то как часто? А я очень часто.

Лена думает, что был какой-то план. Но его не было! Возможно, в этом и проблема. Будь он у меня, это придало бы мне смелости и уверенности. Волнение все равно осталось бы, но не такое сильное. Или осталось бы сильное. Я не знаю. На Пушкинской меня выдала дрожь. Но желание возникло с самого первого мгновения нашей первой встречи и все это время никуда не девалось. И глаза, они тоже меня выдавали. А еще скованность движений, стеснительность, голос. Но ей нравилось. Она считала это с самых первых секунд. Не стоит давать этому название. Меня всегда тянуло к ней словно магнитом. И ей об этом было известно. Но плана не было ни в тот раз, ни в этот. Стоило ее увидеть и все. Так бывает.