Текст книги "Месть белых воронов"

– Сколько вас еще здесь таких? – озадаченно спросил я.

– Это каких – «таких»? – улыбнулся Морфей. – Нас таких много.

– Вы титаны? Древнегреческие боги, что ли?

– Что-то вроде того. Мы взяли свою силу и имена от них. Так-то их всех давно уже не существует. Ты слышал что-нибудь об астрономических часах Страсбурга?

– Было дело. Нас с братом заколдовали в аистов, и мы прилетели туда, чтобы снять злые чары. Интересное такое место, таинственное.

– Еще бы, – сказал он. – Таинственнее только Мунспейс.

– Как сейчас помню: там было много механизмов и фигурки, на которых изображены четыре человеческих возраста, которые по порядку проходят перед Смертью. Есть Ангел, который каждый час переворачивает песочные часы. И тогда появляется он. Иисус Христос. И под звон больших колоколов на башне прогоняет скелетообразную Смерть. Каждый день в половину первого начинают двигаться все автоматические устройства часов. На верхнем ярусе разыгрываются разные сцены с участием Иисуса Христа и двенадцати апостолов. И все это красочное представление завершают античные боги на элегантных колесницах – символы дней недели. Диана символизирует понедельник, Марс – вторник, Меркурий – среду, Юпитер – четверг, Венера – пятницу, Сатурн – субботу и Аполлон – воскресенье.

– Браво, – похлопав, сказал Морфей. – Как будто снова оказался за партой в университете. Ах да, к чему я вообще начал разговор об этом… Страсбургский собор некое подобие Мунспейс в мире Либерти. Там в воздухе витает наша сила. И следуя этой аналогии, как думаешь, кем является тот самый Ангел?

Задумавшись, я ушел в себя. Как вдруг меня осенило. В тот самый день нас с братом спас Кронос. Ангел был лишь олицетворением его силы. Морфей, так и не дождавшись моего ответа, продолжил:

– Нас тоже семь. Как семь дней недели, как семь чудес света, семь цветов радуги, семь нот, семь заповедей…

– Кхм, я понял, – перебил его я, давая ему понять, что все-таки время мое на исходе.

– Ах, да, прости. Опять замечтался. Со мной такое бывает. В Мунспейс есть две божественные семьи, объединяющие один клан. Киперы и Хамперы. Киперы (от слова хранитель) – это моя семья. Мы помогаем людям, таким как ты, спасти свою жизнь, пока их время в Либерти стоит на паузе. У каждого из нас своя сила, свой дар.

– Вот у тебя какой, например? – сходу решил спросить я.

– Я дарую людям сладкий покой. Могу успокаивать взглядом и одним касанием руки. Хочешь проверить? – он подошел ко мне ближе и потянулся ко мне своей ладонью.

– Нет! – резким тоном произнес я, представив, что он действительно сейчас коснется моего плеча. Не переношу прикосновения.

– Да ладно тебе…, – сказал он и тут же продолжил: – А еще у меня иммунитет к сверхъестественному влиянию. Никакая сила на меня не действует. Кроме оружия. Буэ.

Я посмотрел на него в изумлении. А он так мягко и спокойно, свойственно себе, добавил:

– Я просто крови боюсь.

Я посмотрел на свое запястье. Минус один час. Мне казалось, что семьдесят два часа – это очень много. Но для человека, который целый час провел в компании незнакомого парня, этого могло оказаться катастрофически мало. Я взглянул на Морфея.

– Как мне найти Океана? – решил я перейти ближе к делу.

– О, ну ты еще спроси, когда наступит конец света. Или с неба повалятся пони, – он закатил глаза. – Говорю же, сам его искал, чтобы пожар остановить. Он как вода. Он есть везде, и его нет нигде.

Я понял, что не могу больше терять время со своим новым закадычным другом. Пожелал ему хорошего дня и как можно быстрее отправился в сторону леса. «Если я умер в воде», – подумал я, – «Нужно найти реку. Или море. В общем, что-то связанное с водой». От одной мысли по телу пробежались мурашки. Стало не по себе. В лесу я заблудился. Это оказался не обычный, а Заколдованный лес. Множество деревьев и все как одно. И совсем непонятно, как далеко ты зашел вглубь. Было очень сыро и холодно, как будто часом ранее здесь был сильный ливень. Но я только что пришел из места неподалеку и сам помню, какая стояла жара. Пришлось искать дрова и попытаться сделать костер, чтобы хоть как-то согреться и идти дальше, неведомо куда. Когда сухие ветки были собраны в кучу, я только тогда полез руками в карманы.

– Черт…, – тихо произнес я вслух.

– Собрался разжигать костер без спичек? – послышался голос из-за спины.

– Да у меня вроде как была зажигалка…

Стоп. Кто здесь? Я обернулся и увидел за собой длинноволосую девушку со светлыми прядями на русых волосах. Она была довольно высокой и имела спортивное телосложение. Интересно, она из клана Киперов, или как там этих…вторых? Так и не дослушал. Она снова заговорила:

– Давай, помогу? – она подошла к моему импровизированному мангалу и прокрутилась в воздухе, покрытом сияющим розовым куполом.

Из него она вышла совсем другой: с розовыми волосами, ярко-алыми губами и все лицо ее было покрыто какими-то блестками. В два счета она ладонями разожгла костер. Даже упрямый ветер не помеха. Потом села возле меня и, уставившись в небо, сказала:

– Тихо сегодня. Наверное, много жертв, – таким легким обыденным тоном.

– А обычно как?

– Обычно здесь весело. Кто-то играет в Спок (заведомо дурацкая игра), кто-то…

– Почему дурацкая? – перебил я.

– Ну, знаешь игру «Камень, ножницы, бумага, ящерица, спок?⁹»

– Слышал.

– Ну, так вот: камень, ножницы, бумага, ящерица, спок. А побеждает-то все равно огонь! – неожиданно рассмеялась она.

– Это как?

– Да они все время в эту игру рубятся, вот и я стала к ним напрашиваться. И всегда, когда хотела бумагу выставить, непроизвольно свою силу огня вызывала. У парней потом даже ожоги на руках были, – сказала она и мило улыбнулась. – Через пару дней они плюнули, и перестали меня брать в игру. Говорят, мол, все равно опять выиграешь, так не интересно. А иногда мы перевоплощаемся. И как начнем силой меряться, кто кого сильнее! Вот. А так вообще мы людей спасаем. Это все баловство все в свободное время. А ты чего тут сидишь? Океана ищешь?

– С чего ты взяла? – удивился я.

– Ты – утопленник, я таких сразу узнаю. Бледная кожа и холодом от вас веет.

– Ну, вообще-то бледная кожа у меня от рождения, я – альбинос, – довольно произнес я, вставая с деревяшки и пряча руки в карман.

– Да? Значит, ошиблась, – как-то расстроенно сказала она.

– Не ошиблась, потому что я все равно утопленник.

Она встала с корточек и разве что не припрыгнув, сказала:

– А я и говорю: я утопленников за километр вижу. Меня кстати Эсти зовут. Сокращенно от Гестия.

– Тим.

– Очень приятно, Тим. Чем планируешь заниматься?

– Да вроде как жизнь свою спасать. Инструкцию бы дал только кто-нибудь.

– В этом вся суть. Никто не знает, как тебе помочь, кроме тебя самого. Слушай сердце, – последнее, что сказала мне Эсти перед тем, как я отправился дальше. Я не спросил, но думаю, что она Кипер.

В глубине Заколдованного леса оказалось мрачно и стремно. В принципе, в Мунспейс всегда ночь. Но в этой части леса было как-то особенно темно. Находясь здесь, не ощущаешь ни пространства, ни времени. И как будто все деревья уставились на тебя, и взгляды их пристальные и суровые. Каждое дерево усмехается надо мной. И ведь правда, находясь в этом лесу, все вокруг кажется мне живым. А все происходящее походит на сон или бред сумасшедшего. Психоделика, не иначе. По сторонам раздавались звуки то ли птиц, то ли зверей, а стук моих тяжелых шагов, казалось, отдавал эхом. Как только я попытался сфокусироваться на лучи света впереди, как вдруг из ниоткуда на меня повалилась целая стая летучих мышей. Я тут же прильнул к земле, сгруппировавшись в коленях и попытался не дышать. Лучше бы я остался возле костра. В таком положении я прополз чуть дальше, стараясь все-таки найти выход, как вдруг по земле пробежались крупные черные жуки. Я с трудом их рассмотрел, так как сразу же запрыгнул на ближайшую лозу, растущую на деревьях. Ухватившись за эту лозу, я забрался вверх на дерево и передо мной расстелился огромный ночной Мунспейс. Не хотелось ни слезать с этого дерева, ни спасать свою жизнь. Ничего. Я устал от всего, что могло быть в этом или других мирах. Этот лес, дремучий и таинственный, над которым хмурые тучи сгущаются даже в самый теплый день, уже не казался мне таким отпугивающим. Срывающийся с неба холодный противный ливень, крик злобных ворон и красные глаза в темноте – ко всему этому я начал, кажется, привыкать, пока пытался выбраться. Это был не ад. Это была всего лишь разминка перед чем-то по-настоящему устрашающим. За лесом оказался запущенный пустырь. Он был широкий и ветхий и напоминал мне мою родную улицу, которая превратилась почти в такое же заброшенное, никому ненужное место. Кажется, здесь еще остались следы пожара столетней давности, заросшие бурьянами и травой. Я шел на звуки рассекания ветра, и эти звуки привели меня к яркой вспышке света, за которой я едва рассмотрел молодого парня с фиолетовыми волосами. Кажется, он здесь один. И только что я прервал его тренировку. Было очень холодно, а вокруг воняло гарью и копотью. Он заметил меня и посмотрел своими желтыми пристальными глазами. Сделал два шага вперед, направил на меня оружие и приступил к метанию сабли по воздуху. Затем также резко остановился, расплылся в улыбке и тихим голосом произнес:

– Меня зовут Арес. Или Марс, – тут же добавил он.

– Так вот оно какое, марсово поле. У меня, кстати, кота Марс зовут. Можно я буду звать тебя Марсиком? – вдруг улыбнулся я, представив, как это прозвучало от взрослого парня в темной одежде. Я был слишком мрачный для слова Марсик.

Мысли сразу унесли меня к чему-то уютному и родному. К нашей съемной квартире и повседневной рутине, которая порой казалась нам скучной. Интересно, как там Анри, Ребекка, Одет, наш кот? Из воспоминаний меня вывел голос того странного парня.

– Так бога войны, пожалуй, еще никто не называл.

Он снова вызывающе ухмыльнулся. И посреди выцветшего пустыря образовался мощный вихрь, в котором Марс закружился. Выйдя из него, он уже не казался таким юным и безвредным. После превращения его волосы стали черными, глаза светились белым, а кожа стала в разы темнее. Будто тоже пропиталась этой гарью. Его тело было худым, но спортивным.

– Не вежливо врываться на чужую территорию, не представившись. Тебе не кажется? – он прошелся вокруг меня.

– Меня зовут Тим.

– Как тебе Мунспейс, Тим? – он снова странно улыбнулся. Да что с ним такое?!

– Нормально, – сказал я, не зная, чего можно ожидать от этого парня через минуту.

– Нормально? Не первый раз что ли?

– К счастью, первый. А что, отсюда и правда можно выбраться? – спросил я.

– Можно. А тебе оно надо?

Я задумался. А правда, надо ли оно мне? И тут мне в голову снова вернулась мысль об Анри и Ребекке. И я отогнал все остальные прочь. Я не могу здесь оставаться. Я должен спастись. Ради них.

– Я вызываю тебя на дуэль, – совершенно спокойно произнес Марс и протянул мне саблю, вытянутую рукой из фиолетового вихря.

Я не успел осознать, что происходит, как парень передо мной незамедлительно начал резать воздух. Наши сабли слились воедино. Лязг металла был громким, отрывистым, мощным. Он был слышен даже на вершине холма. Я представил, как безжалостно воины кромсали оружием человеческую плоть на Земле (или, как здесь принято говорить, в Либерти), и мне стало дико не по себе. У меня всегда была хорошая физическая подготовка, но этот парень настолько лихо управлял своим орудием, что мне казалось, шансов у меня нет. Мне стало обидно, вспомнив, сколько раз Анри отбирал у меня оружие тогда, в подростковом возрасте. И сколько всего я упустил. Когда у меня почти не оставалось сил от метания сабли на дальнее расстояние, а от рукояти оружия уже болела рука, на горизонте появилась еще одна незнакомая девушка.

– Арес, прекрати, – вскрикнула она. – Зачем ты опять устроил соревнования? Этот парень мог погибнуть на войне, но ты же прекрасно видишь, что он – утопленник.

– Ах, да? Прости, не заметил, – с ехидной улыбкой произнес он, вернувшись в свой прежний облик. Но это был все еще он – болтливый, острый и задиристый.

– Это не твой пациент, оставь его, – продолжила она, но тот не унимался. Мне не совсем понравилось слово «пациент», произнесенное по отношению ко мне.

– Парень проходит испытания, успокойся, Афина. Он же должен убедиться сам, хватит ли ему сил, чтобы снова жить в Либерти.

– Ты не исправим, Арес, – устало сказала она. И в мгновение ока из миловидной беловолосой девушки превратилась в настоящего воина. Теперь ее волосы имели более аккуратный вид. Они были короткими, с ярко-зелеными прядями, и глаза ее освещали весь заросший пустырь. Следующие десять минут, длившиеся вечность, они забыли о моем существовании и сражались между собой. Я стал свидетелем сильного вооруженного столкновения. Не в силах ему противостоять. Но как только я развернулся к ним спиной, чтобы идти дальше, лязг саблей резко стих.

– Эй, подожди, – сказала девушка, которую, кажется, зовут Афина.

Я нехотя остановился. Она подбежала ко мне и нас накрыло зеленым светящимся куполом. Пустырь в этот миг исчез, как будто его здесь и не было.

– Тебе не стоило идти через лес.

– Кто ты? – спросил я.

– Я – Афина. Богиня мудрости и справедливой войны. Тот парень, с которым ты дрался – Арес. Не обращай на него внимания, он всегда и везде тренируется, – она посмотрела на меня своими большими изумрудными глазами.

– И он действительно бог войны?

– Да. Мы с ним пришли в Мунспейс в одно время. Мне было восемнадцать, ему – шестнадцать. Сейчас мне уже двадцать четыре. А он, временами кажется, до сих пор застрял в своем ребятническом возрасте. Хотя и имеет опасную силу. Он – Хампер, так что будь осторожен.

Хампер, точно. Я вспомнил то второе слово, которое называл Морфей. Но пока разобраться было довольно сложно.

– Что это значит?

– Киперы – это хранители. Мы оберегаем людей, попавших в беду по воле несчастного случая, злой судьбы, непредвиденных обстоятельств. Хамперы – это разрушители. Они всеми силами пытаются препятствовать нашему успеху. Но мы друг без друга не можем существовать. В Мунспейс, как и в любом другом мире, должно быть противостояние.

– Ты и Марс… вы боги войны. Это значит…

– Это значит, что когда в Либерти начинается война между людскими воинами, между нами тоже идет поединок, – прервала она меня. – Мы встаем на защиту городских стен и помогаем армиям на полях битв с врагом. Я придумываю стратегии для того, чтобы победу одержало добро, несмотря на хитрость и нечестные тактики со стороны противника. Арес, в свою очередь, представляет собой жестокую силу, способную затмить остальных богов.

– Неужели войны никогда не закончатся? Если даже боги не в силах справиться или договориться друг с другом, то что говорить о белых и черных магах на Земле. Или вообще об обычных людях.

– Этого никто не знает. Но пока война продолжается, мы будем сражаться вместе с вами. И я делаю все возможное, чтобы со стороны людей было как можно меньше потерь.

После этих слов послышались крики со стороны темного леса. Мы сразу же среагировали на них и отправились вглубь. Посреди протоптанной тропинки лежал старик. Он выглядел жалким и измучанным. На лице и на руках у него стекала густая кровь. Я пробрался к нему сквозь ветви и туман, но летучие мыши упрямо пытались препятствовать мне помочь этому бедному старику.

– Уходи, – бросила мне Афина.

Я, не оборачиваясь на ее слова, подошел на пару шагов ближе к неизвестному мужчине.

– Эй, ты слышишь? Уходи.

– Но почему? – спросил я. – Ему надо помочь. Я медик.

– У тебя самого время на исходе. Вы, попавшие сюда на семьдесят два часа, не всемогущие. Каждый должен быть сам за себя. Здесь одними бинтами не поможешь.

Я попытался возразить, но она даже не стала меня слушать. И отбросила меня своей силой в другую сторону от лежавшего на земле старика.

– Я разберусь с ним сама. А ты ступай прочь. Надеюсь, больше не увидимся.

Из ее уст это прозвучало довольно грубо и даже обидно. Но потом я понял, что она имела в виду. И стало немного легче. Проходя снова через густой лес, я не мог выкинуть из головы образ того человека, просившего о помощи. Как я могу помочь себе, если мне не дают помочь другим? Впереди меня ждали аттракционы на лианах, пещеры из песка и даже снега (в такую-то жару), испытания в виде насекомых и растений. Где-то обитала абсолютная оглушающая тишина, в других же местах стоял гул в ушах от ультразвука. А вокруг ни души, ни души, ни души.

Я крался вперед. Иногда бежал, иногда полз. Даже пытался лететь. Я видел еще нескольких людей, которым также не мог помочь. Какое это отвратительное чувство, когда совершенно не знаешь, что делать и куда тебе идти. Передо мной расстилались поля и равнины. С неба ветрами срывались дожди. Гремел гром. Болела голова. Под ногами мешалась грязь вперемешку с пылью. Я потерял целых шесть часов. И как оказалось, впустую. Сам не знаю, как, но ноги привели меня к усадьбе. Похожую на все те предыдущие. Но только стены были выкрашены в черный цвет. И атмосфера здесь была совсем иная. Мне надоело скитаться без малейшего намека на то, что будет дальше, и я стал стучаться в дверь, в надежде что там кто-то есть. Последний стук я из-за злости на самого себя сделал ногой. Очень громкий. За дверью послышалась чья-то ругань и треск летающей по дому посуды.

– Да что, черт возьми, происходит?! – крикнула девушка прямо мне в лицо, открыв дверь. – Если Арес снова подрался со Стиксом, то на этот раз я ни при чем, – она скорчила гримасу. – Стоп, ты кто?

Кажется, я только что разбудил эту девушку со строгими чертами лица и выбритой полоской на брови. Или, скорее, разбудил беса внутри нее. Не увидев во мне знакомого человека, она тут же хлопнула дверью перед моим лицом. Так, что она едва не сорвалась с петель.

– Похоже, парни все-таки ее мало интересуют, – хмыкнул за моей спиной еще один незнакомый мне голос.

– Что это с ней? – спросил я, поворачиваясь к нему.

– А, да это нормально. Просто моя сестра – богиня хаоса. Ты еще легко отделался.

– Вы Хамперы? – с ходу спросил я.

– Ищешь кого-то другого? Тогда проваливай, – подкидывая что-то черное в воздухе, ответил он.

– Я уже не знаю, что я ищу.

– Давай так: ты иди куда шел, а я сделаю вид, что тебя не видел. Это Эрида тебе ласково встретила, попадешься здесь на глаза Мегеры или, куда хуже, Эреба, и тебе точно конец.

– А тебя-то как зовут?

– Танатос, – с неоднозначным взглядом сказал темноволосый парень.

Когда стало еще темнее, чем было темно утром или днем, мне стало труднее ориентироваться в местности. Мне преграждали путь сухие ветки, огромного размера камни и паутины. Но именно ночью у меня появилось стойкое ощущение, что я наконец-то на правильном пути. А так это было или нет, меня уже, честно говоря, мало волновало. Так я дошел к водоему. От него веяло плохими воспоминаниями, хоть это была совсем другая река. Я присмотрелся и увидел вдали бултыхающегося в воде старика. Того же самого, который был тогда в лесу. Поблизости никого не оказалось. И в этот раз я точно знал, что это уже мое испытание. В зарослях камышей была припрятана кем-то лодка. Я снял с себя обувь, плащ и рубашку, прыгнул в нее и начал грести вперед. Я не знал, как правильно управлять веслами, ведь никогда раньше этим не занимался. Но, по крайней мере, пытался держать равновесие лодки и не давал себе упасть с нее самому. Позже я заметил, что чем больше воды протащить, тем быстрее лодка помчится. И пытался двигать веслами изо всех сил. Мужик оказался тяжелым. Почти неподъемным. И держа одной рукой его, а другой лодку, я мысленно молился, чтобы не утонуть второй раз. Я пытался с ним заговорить, но он молчал, уставившись в одну точку. Подставив ему плечо в качестве опоры, я хотел забросить его в лодку. Но старик в панике начал хвататься за меня и тащить на дно. Казалось, что сил уже нет. Но они все равно откуда-то были. Я развернул его лицом к себе, схватил обеими руками и весом своего тела все-таки забросил старика в лодку. Он глотал воздух и блевал водой прямо на меня. Было мерзко и мокро. Но нужно было что-то делать. И я вместе со своим молчаливым спутником начал энергично грести обратно к берегу. Как будто не оставил все свои силы за пределами этой лодки всего лишь минуту назад. Наконец, добравшись до берега, я помог выбраться незнакомцу и сам лег на землю. Было темно так, что я не видел собственных пальцев рук. Но его лицо я рассмотрел. И запомнил надолго. Он испуганно глядел в одну точку и барахтался, как будто все еще был в воде. Вдруг я опомнился и спросил:

– Сколько осталось времени?

Он молча протянул руку, на которую были надеты часы, в мою сторону. На них оставалось всего лишь пять минут.

***

– Я же тебе говорила, чтобы ты своей дорогой шел, – сказала мне Афина при следующей нашей встрече.

– То есть ты еще тогда понимала, что его уже не спасти? – спросил я.

Она промолчала, но в ее взгляде читался утвердительный ответ.

***

«Как помочь кому-то, не зная даже от чего он умер?», – думал я, идя от старика. На утопленника не похож. Значит это было просто его очередным испытанием за эти семьдесят два часа. Интересно, что его ждет дальше? Когда я был в шаге от того, чтобы врезаться в дерево, дорогу внезапно осветила луна. Я уже сбился со счету, скольких титанов я встретил за этот день. И передо мной снова очутилась незнакомка.

– Ты знаешь Океана? – спросил ее я.

– Конечно. Мы все здесь братья и сестры, – ответила она.

– Где он может быть сейчас?

– Ну, это только богу известно. То есть ему самому, – улыбнулась она, но мне совсем было не до смеха. – Давай я помогу и освещу тебе путь?

Так я познакомился с Селеной Кипер – богиней луны. Она была совсем юна на вид, с длинными волосами и голубыми глазами. Как только она со мной заговорила, она преобразилась в настоящую куклу барби: длинные белые локоны с бледно-розовыми прядями, большие глаза, пухлые губы и одета она была в винтажное розовое платье. Только что ей было восемнадцать, а теперь уже целых двадцать четыре. И она как никто другой умеет ориентироваться по звездам. Пока она освещала мой путь, я решил воспользоваться моментом и расспросить ее обо всем. Сколько еще здесь всего, чего я не видел? Она спросила, кого из богов я уже знаю. Я попытался перечислить.

– Значит, Морфей, Гермес, Эсти, Арес, Афина, Эрида и… Танатос? – посчитала она.

– Да, кажется, так. И теперь еще ты.

– Ну, почти все. У нас, Киперов, еще Океан и Астрея – богиня справедливости. А у Хамперов – Стикс, Лисса, Мегера и Эреб. Еще бы чуть-чуть и ты бы застал их тогда вместе с Эридой и Танатосом.

От такого количества новых имен у меня в голове началось все путаться.

– Не переживай, запомнишь, – усмехнулась она, как ребенок. – Тем более, из всех них тебе нужен только один Океан.

Но пока Океана не было, я решил еще немного порасспрашивать Селену про Хамперов.

– Ну…, – она слишком часто вставляла вот это раздражающее «ну». – Арес – бог войны, Стикс – титан ненависти, Лисса – богиня безумия, Танатос – титан смерти, Мегера – богиня мести, Эрида – богиня хаоса и, наконец, Эреб – титан мрака. Вроде все.

– Почему Танатос тогда прогнал меня? Он хотел меня спасти? Он самый безобидный из Хамперов, что ли?

– Ну, не знаю, как титан, владеющий силами тьмы, может быть безобидным. К тому же он мастерски управляет оружием. И, по правде говоря, часто применяет его на себе, – увидев мой взгляд, она добавила: – Мазохист, в общем. Но в чем-то ты все же прав. Хамперы больше всего на свете уважают Эреба. Он самый старший, ему тридцать пять. Ну, не считая Кроноса, конечно. Стикс слишком самовлюбленный парень. И вдобавок он склонен к предательству. Троица – Эрида, Мегера и Лисса убеждены, что скоро завоюют все миры. В общем, почти все считают, что сила Танатоса по сравнению с их собственной силой слишком мала. И поэтому он зачастую даже среди своих чувствует себя изгоем.

Я как будто прочувствовал его боль на себе. Наверное, так звучали отголоски прошлого.

– Ты сказала «все миры» … Ты имела в виду Либерти, Мунспейс…

– …Элизиум и Обливион, верно.

– Как думаешь, куда попадет тот старик, которого я встретил?

– Этого я не знаю. Но надеюсь, что он попадет в Элизиум, – она снова улыбнулась, освещая своей улыбкой мой путь.

Глава 26

Пройдя еще сотни миль пешком, я мог бы дойти до края Мунспейс, но дошел только до Бирюзовой горы. К ней меня привела Селена, так как других устройств для навигации у меня с собой не было. Даже в детстве, впервые выходя через калитку в огромный мир, у нас была карта. Здесь же только ты и твоя интуиция. Именно она (и, конечно, Селена), помогла мне найти брата. Я не поверил своим глазам. Там, на Бирюзовой горе, действительно стоял Анри. Почти живой и почти невредимый. В эту секунду все вокруг неожиданно обрело совершенно иной смысл. Кажется, я даже был счастлив в своем несчастье. До того, как я его увидел здесь, внутри меня таилась капля надежды, что с ним все в порядке. Но было бы глупо не предугадать действия своего брата-близнеца. И поэтому я, конечно, знал, что Анри попытается снова меня спасти. Я спрятал свой виноватый взгляд в его плечо. Мы провели в молчании целую вечность. А потом он наконец, сказал:

– Я встретил здесь свою дочь.

Мои глаза округлились. Я был готов услышать все, что угодно, но только не это. Как такое вообще может быть?

–…Свою дочь в будущем, если я смогу спасти свою жизнь, – добавил он.

–Ты сможешь, – сказал ему я. – Когда ты сюда попал?

– Вчера в двадцать два двадцать, – с точностью ответил он. Узнаю Анри. – Меня встретил мужчина по имени Кронос, и я рассказал ему все, что было со мной до того, как меня занесло сюда. Мы были в каменной усадьбе.

–Но в это время свою историю рассказывал ему я…

– Верно. Он остановил мое время, разговаривая с тобой. И когда ты вышел из усадьбы, у тебя уже был рассвет, а я в это время продолжил существовать во времени двадцать два двадцать. Поэтому мы с тобой и разминулись.

По дороге неизвестно куда, я рассказывал Анри про Мунспейс, про титанов и про тот злополучный вечер. Он молча слушал, но его взгляд был полон слов. Смотря на меня, он видел того восьмилетнего мальчишку с белыми, как мел волосами и бледной кожей. Он видел в нем не только меня, но и себя в прошлом. Анри не говорил. Но я чувствовал, что он думает о моей невезучести и что я все-таки не смог убежать от самого себя. И что не зря он все детство пытался меня оберегать. Но это все лишь мысли, не имеющие больше никакого значения. Вернее, не имеющие абсолютно никакого смысла, пока мы находимся здесь. Вернуть бы меня назад, в тот самый день, я бы сделал все по-другому. Или не менял бы ничего. Кто знает. Но сейчас мы оба в Мунспейс. И наше время неизбежно катится в бездну. А после него – пустота. Слишком поздно я понял, что для меня значит жизнь.

–Тебе дали часы? – тут же спросил я.

Он молча показал мне свою руку. Стало не по себе. К своим часам я уже успел привыкнуть, но видеть на своем брате эту чертову метку, таймер с бомбой замедленного действия, мне совсем не хотелось. Я, как будто проснувшись от ожога крутым кипятком, начал думать.

– Машина. Авария. Скорость, – произнес еле слышно вслух. – Тебе нужен Гермес.

А сам невольно вспомнил слова Афины про то, что здесь каждый должен быть сам за себя. «А я никому ничего не должен», – подумал я и решил, что кашу, которую заварил сам, нужно как-то расхлебывать.

И когда это я начал разговаривать фразеологизмами?

– Допустим. Напомни, а кто такой Гермес? – съязвил Анри.

– Вестник богов, покровитель путников, – как там говорил Морфей…, – Он управляет скоростью ветра и движением тел.

Вот только в Мунспейс как будто есть правило: когда нужен определенный бог, ты его ни за что не встретишь вовремя. Мы проходили по новым дорогам, обходя стороною темный лес. Искали подсказки, ориентировались по звездам. Хотелось закричать или разреветься, бросить все и не делать ничего. Но меня держало то, что теперь рядом был Анри. Мы спасли нескольких людей. Не знаю, выбрались ли они в конечном итоге отсюда или нет, но мы сделали все возможное. Потому что лучше спасти хоть кого-то, если не в силах спастись самому. Все-таки вдвоем нам было справляться легче. И с лианами, и с пещерами, и с тяжелыми мужиками, тонувшими в реке. Кажется, мы с братом снова стали одной командой. Хоть и таким малоприятным способом. Я думал о том, что раньше с трудом мог поверить в существование белой и черной магии. А оказалось, что существуют еще и другие миры, где правят божества, наделенные определенной силой. Мунспейс начинал располагать к себе и даже как-то притягивать. Я привыкал к пустоте и невесомости, которая царила в нем. А он, в свою очередь, привыкал ко мне. К тому же здесь всегда ночь. А существовать, когда на улице темно, альбиносу в тысячу раз легче. Здесь была своя, ни на что не похожая эстетика, которую я мог только вообразить себе в детстве в своих мечтах. Я вспомнил свой блокнот со странными картинками, которые я любил рисовать вечерами. Он был у меня еще задолго до того рисунка с семьей, после которого я напрочь забросил рисование. Я не давал своим эмоциям определений, потому что не знал, что чувствовал. И чувствовал ли что-то вообще. И вместо того, чтобы выражать эти эмоции или говорить о них, я рисовал на бумаге черным карандашом. Зачастую это были просто «каракули», как выражался Анри. Потому что не видел в них то, что вижу я. А я в свое время считал, что он слишком узко мыслит: если рисунок черно-белый, то тебе обязательно должно быть грустно, а если весело и радостно – наоборот: на листе должны быть видны все цвета фломастеров. Как будто туда только что блеванули радугой. Я всегда рисовал черным (за исключением рисунка с семьей, будь он неладен). Мне было не понятно: если ты чувствуешь себя хорошо, зачем подкреплять это какими-то вещами в виде разноцветных фломастеров или улыбки на лице? И продолжал рисовать линии, пунктиры и многое другое, что хотелось вывалить на несчастный клочок бумаги. В этом я долгое время чувствовал особую необходимость. Мунспейс как будто сошел с моих рисунков: темный, мрачный, временами пугающий и завораживающий. И такой же непонятно-странный. Как и я сам. Освещения здесь всегда мало, но очень уютно становится от бледно-фиолетового света, почти не колющего мне глаза. Серый туман и дым. Розовые облака. Мы целый день бродили по окрестностям Мунспейс, спасая других людей в их испытаниях и пытались найти Гермеса. Если верить светящемуся браслету на моей руке, то у меня оставалось еще сорок восемь часов. С одной стороны, этого достаточно много. Но без понимания, что с этим временем нужно делать, оно обесценивается. Анри, включив в себе опять внутреннего контроллера, велел мне бросить его и искать Океана. Или место, из которого я сюда пришел. В общем, незамедлительно что-либо предпринять. Что сможет помочь именно мне. Только я забыл о том, что все еще умираю, и начал просто наслаждаться моментом, как Анри взял и все испортил. Я ответил ему, что никуда не пойду. Сказав это, с неба обрушилась стая птиц, и на меня упала тяжеленная толстая книга. Эта книга оказалось подсказкой. На каждой странице было написано по одному слову, букве или цифре. На некоторых листах вообще ничего не было. Я с детства любил головоломки, поэтому не потратил на это все свое оставшееся время. Что уже не могло не радовать. Из этих символов нужно было составить совокупность чисел. Я соединил все полученные ответы между собой и получил зашифрованные координаты. Немного поразмыслив, я все же решил попробовать. Решив, что в этом деле мне снова сможет помочь Селена, я направился обратно к Бирюзовой горе. Мы договорились с Анри разделиться, но в случае чего встретиться на этом же самом месте. Спустя сорок восемь часов. Когда мое время уже будет на исходе. У самого Анри оставалось в запасе еще ровно пятьдесят шесть часов. Мы попрощались в надежде, что обязательно встретимся снова. И я пошел в направлении Бирюзовой горы. Анри в этот момент продолжил идти вперед. Мысленно я верил, что он справится.