Текст книги "Месть белых воронов"

Я оказался прав, Селена была на том самом месте, где я ее видел в последний раз. Как будто все это время она ждала, когда я снова вернусь к ней за помощью. Вместе мы пришли к внезапному обрыву, возле которого стоял парень с лохматыми синими волосами. Очень высокий и худой.

– Это к тебе, – сказала Селена и исчезла.

Парень выпрямился, отчего стал еще худее и выше, медленно повернулся вокруг своей оси, размышляя о чем-то важном. Затем дважды замысловато щелкнул пальцами. Кожа его покрылась чешуйками, волосы стали короткими и светло-голубыми, глаза наполнились светом. У него был острый подбородок и густые брови. Мне было не понятно, сколько ему могло быть лет. То ли семнадцать, то ли двадцать семь. Срывался сильный ветер.

– Океан, – проявив свою дедукцию, сказал я.

Он нахмурил брови, расставил ноги на ширину плеч, будто боялся улететь вместе с ветром. И произнес мне в ответ:

– Да, это я. Но сейчас не время для болтовни, – он показался мне очень строгим. – Прижмись к земле.

Ветер разбушевался не на шутку. Казалось, еще чуть-чуть и мы покатимся кубарем. И поскольку держаться было не за что, я изо всех сил пытался удержаться на своих ногах. В результате чего все равно неизбежно рухнул на землю. Океан едва заметно улыбнулся. Скорее всего, мысленно проговаривая: «Я же говорил». Когда ветер наконец-то стих, этот парень оказался не таким уж и строгим. Характер его как море – мягкое и спокойное, но иногда может и накрыть с головой. Ветер – его слабое место. Океан всегда чувствует воду, может задержать течение или даже предотвратить шторм. Сам он погиб в реке в свои семнадцать. В нем оказалось достаточно много сил для того, чтобы остаться в Мунспейс и помогать спасать жизни людей.

– Прыгай, – он обратился ко мне.

Да, только что я подумал, что он спасает жизни людей, и в эту же секунду Океан предложил мне спрыгнуть с обрыва в пропасть. Слишком непредсказуемый бог. Обрыв, на котором мы оказались, назывался Безмятежным. Не сказал бы, что там, в моменте, я чувствовал тотальное спокойствие.

– Зачем? – спросил я, повернувшись к нему лицом, излучающим вопросительные знаки в воздух.

– Ты же хочешь жить? Прыгай.

«Звучит крайне логично», – подумал я, а вслух лишь сказал:

– Хорошо.

И я спрыгнул.

Полет был легким, долгим и безмятежным. Я оказался на ладони такого огромного Мунспейс. Ветер меня поддерживал, сопровождая меня и даря свои крылья. Все вокруг замерло и перестало существовать. Все в этот миг рухнуло вместе со мной с обрыва, как легкий камень. Океан прыгнул следом за мной. «Легко решиться на суицид, когда ты бог», – подумал я. Когда тебя обволакивает сияющая магическая сфера. То ли дело, когда ты простой смертный, зависший в смежном мире, отчаянно пытающийся спасти свою жизнь.

Мы приземлились в воду.

– Интересно, тебе в детстве когда-нибудь говорили фразу: «А если тебя друзья позовут с крыши прыгать, ты тоже прыгнешь!?»?

– Нет, – сухо ответил я. – У меня в детстве не было друзей.

– Печально, – ответил он.

– Угу.

У меня абсолютно не было настроения. Ну что это за проверки такие?

– Нужно было проверить тебя на решительность, – как будто подслушав мои мысли, сказал Океан.

– Других способов не нашлось?

– Не все проходят это испытание. Но ты молодец. Иногда, чтобы спасти жизнь, нужно умереть дважды. Не слышал такое?

– Нет.

– Я сам только что придумал.

Меня раздражало его отношение ко мне как к куску хлебного мякиша, который бросили в тарелку супа. Но ведь с другой стороны, я ведь мог и не падать? Но тогда бы он решил, что я трус. Даже не знаю, что хуже.

– Нам нужно проплыть эту реку и оказаться на том берегу, – он показал рукой, но расстояние, видимо, было таким огромным, что мне его даже не было видно.

Я тоже был отходчивым, поэтому долго не злился на Океана. Все-таки он здесь для того, чтобы мне помочь. Пусть и таким странным образом. Больше всего в этой ситуации я мог злиться лишь на самого себя. Все было как в бреду. И волны, нахлынувшие с головой, и время, утекающее сквозь пальцы. Я снова был как ребенок. Которого бросили в воду, не дав спасательный круг, чтобы он научился плавать. Почему-то в этой жизни все так устроено: вроде хотят помочь, а сами начинают топить. По-другому, как будто бы, не получится. Не будет такого эффекта и полного осознания этого спасения, что ли. Кругом была одна вода. Весь этот мир – вода. Как будто меня нарочно забросили в мои самые худшие воспоминания. Не это ли здесь называется Обливионом? Страшно представить, что меня ожидало бы там. С каждым новым движением я задыхался сильнее. Несколько раз приходилось нырять, потому что с неба стаями летели вороны, норовившие вцепиться в мой затылок и, по всей видимости, вырвать оттуда приличный такой клок волос. Погода менялась чаще, чем настроение мое или Океана: только что кожу обжигало пекущее солнце, а уже срывается кислотный дождь. Что еще неприятнее, чем простая пресная вода. Пришлось уклоняться от навязчивых осадков, как от жгучих пощечин. Внезапных, увесистых и хлестких. От мерзких ледяных каплей дождя, мокрого снега и крупного, почти убийственного града. Все это в сопровождении такой привычной паники и серого тумана. Я плыл, оставив силы еще там, на склоне, не чувствуя землю под ногами. Вокруг нас были люди. Но они все были как будто в тени. Такие же слабые и беспомощные, как и я. Жадно пытающиеся ухватиться за свою жизнь, совершенно не понимая, что ждет их впереди. У всех разная судьба и счетчик на часах, но нас всех объединяет одно и то же: любовь к жизни. Которую, возможно, кто-то, как и я, осознал слишком поздно. Какое все-таки странное чувство: ты еще не умер, но уже и не на Земле. «Не в Либерти», – мысленно поправил я себя. Быть на волоске от смерти еще страшнее, чем умереть. Чувствуешь эту огромную ответственность, что пала на твои плечи и нервирует вопросами: «а что, если…?». Я же чувствовал двойную ответственность. За себя и за брата, которого в это втянул. Мой путь продолжается долгими, почти непрерывными приступами и вздохами. Было трудно дышать и фокусироваться на чем-то из-за попадающей в рот воды. Ощущение нависшей тяжести. Точно как во сне: ты плывешь, но будто бы все время стоишь на месте. И ни черта не можешь с этим сделать. Когда мы, наконец, добрались до нужного нам места, на моих часах оставалось два часа. Сто двадцать минут или семь тысяч двести секунд. Так мало для обычного счастливого человека. И так много для утопающего. Целая вечность, повисшая в воздухе в смертном приговоре. Миллион шансов и всего одна попытка. Много мыслей, но такая давящая пустота. И душераздирающее чувство безысходности. Мы все еще были в воде, но под нами уже ощущалась земля. Я чувствовал ее кончиками своих избитых пальцев. Перед нами был яркий шар голубого цвета, вращающийся, как при гипнозе.

– Что там, дальше? – спросил я у Океана.

– Там – ты, у которого время остановилось с той минуты, после которой ты попал в Мунспейс.

– Зачем мне снова возвращаться туда? Я ведь уже здесь.

– Ты еще не умер, Тим. Там ты живой. Твоя душа посылала нам сигналы об опасности. И ты оказался здесь, чтобы дать себе время на подготовку. Чтобы понять самому, сможешь ли ты бороться дальше. Ты еще можешь себя спасти!!! Слышишь? – спросил он, заметив мой пустой взгляд. Заглядывая мне прямо в душу.

– Да. Как я могу узнать, что сейчас с братом?

– Никак. Здесь каждый сам по себе.

– Хватит. Я это уже слышал. Мне нужны гарантии того, что он выберется отсюда.

– Ни о каких гарантиях не может быть и речи. Я думаю, ты это понимаешь. Когда заходит разговор о человеческих судьбах, я предпочитаю не ставить ставок.

– Может быть все то, что будет происходить там, не имеет ни малейшего смысла. Откуда я знаю?! —неожиданно сорвался я. Нервы были уже на пределе.

– Я думаю, твой брат сказал бы сейчас то же самое. Поэтому можешь быть уверен, что он, в свою очередь, сделает все возможное, чтобы выбраться. У тебя еще осталось время. Желаешь пойти прямо сейчас или подождешь?

– Я могу передать свое оставшееся время другому?

– Нет, – отрезал он.

– Могу телепортироваться в место, где сейчас брат?

– Тоже нет.

– Тогда какой смысл ждать? – отчаянно спросил его я.

– Возможно, ты захочешь собраться с мыслями. Подумать, как будешь действовать. В конце концов, ты можешь потратить время, чтобы придумать какую-то тактику.

– «К черту тактику – вот и вся моя тактика», – сказал я. – Погнали. – с наигранным воодушевлением произнес я.

– Просто попробуй. Сейчас или никогда, – ответил на это Океан.

Назад пути уже не было. И, рассеивая на ветру оставшиеся минуты, словно это крылатая стая птиц, я зашел внутрь светящегося шара. Сделал шаг и оказался в прошлом. Вернее, в остановившемся во времени настоящем. Я снова в этой пропитанной ненавистью и предательством лучшего друга местности, смотрю на собственное отражение в воде. Я был бледный и почти неживой. Сейчас я знал наверняка: нет ничего в этом мире страшнее войны и вида собственного тела, за которым уже выехала смерть. Одно дело умирать, а другое – смотреть, как умирает твоя копия прямо перед тобой. Здесь все было, как и прежде: река Рейн, нависшее тело надо мной и удушающая рука Мориса, испуганные взгляды парней где-то позади и едва начавшийся буйный шторм. Ветер срывает листья и гнет верхушки деревьев. Всего этого могло бы не случиться, но оно происходило прямо у меня на глазах. И никто не в силах с этим что-то сделать. Даже сами боги.

Пока я молча смотрел на всю эту пугающую картину, скорее напоминающую мощный и чересчур правдоподобный флешбек, Океан сел на воду, словно медитируя. Я не стал его трогать, потому что тоже хотел побыть наедине с самим собой. В прямом и переносном смысле. Пока это еще могло быть возможным. С каждой новой минутой сосредоточиться удавалось все сложнее. Океан подорвался и начал бродить передо мной туда-сюда. Выставляя руки прямо перед собой и проговаривая себе что-то под нос. Было видно, как у него в голове происходило столько мыслительных процессов, что ни одному студенту медицинского университета и не снилось. У меня же в голове в этот момент была тихая, почти умиротворяющая пустота. Я больше не паниковал. Какой в этом смысл? Сейчас окажется ясным: все или ничего. И я мысленно был готов к любому исходу. Или же просто пытался себе внушить это.

– Сейчас прогремит гром, и ты вернешься в свое прежнее состояние, – внушающим тоном говорил Океан. – Ты вернешься в ту ночь, когда все произошло. Картина, которую ты сейчас видишь перед собой, оживет. Твоя задача – попытаться всеми силами дать отпор противнику. Не поддаваться его давлению. Я, в свою очередь, призову Гермеса, и мы вместе попытаемся справиться со скоростью и силой ветра, побуждающие шторм.

– Подожди. Не надо Гермеса! – взмахнув рукой перед собой, крикнул я.

– Это еще почему?

– Он сейчас нужен моему брату. Анри его ищет.

– Ты не понимаешь, чем рискуешь, – надавил на меня Океан.

– Понимаю, поэтому и говорю: будем действовать сами.

– Твое право, – ответил Океан. И тут, как по расписанию, небо затянулось черно-фиолетовыми тучами. Сверкнула розового оттенка молния и грянул гром.

Время на часах аннулировалось. Все вокруг оживилось, как будто растаяв от твердого толстого льда. Реальность передо мной приняла привычный для меня вид. Я вздохнул так глубоко, едва не потеряв сознание, захлебываясь талой водой. Я был в собственном теле, со скованными запястьями наручниками. Медленно утопающий и теряющий блеск жизни в глазах. Будучи в этом своем состоянии, я не видел Океана. Я как будто забыл о его существовании вовсе. И все, что случилось со мной минутами ранее, скрылось в глубине сознания, заполняя пробелы серым туманом. Я попытался контролировать себя и свои эмоции. В голове сквозь туман стали просачиваться мысли из ниоткуда (на самом деле это были наставления Океана, но в тот момент мне казалось, что они появились именно из ниоткуда, просто сами по себе). Первое, что я понял – мне нужно следить за дыханием и не дать панике овладеть своим телом. Медленно делаю глубокий вдох, затем быстро выдыхаю. Следующим моим пунктом была последовательность движений. Я старался все время быть на плаву. Сгибая колени, делал выдох, затем отталкиваясь, вдыхал и выпрямлял спину. Пытался продвинуться вперед. Я из всех сил бил ногами по воде и максимально прогибался в спине, поднимая голову как можно выше над уровнем воды. Вдох, выдох. Ныряю, пытаюсь присесть и отскочить, но дно слишком далеко, что его не достать. Понимая это, делаю переворот. Вдох, переворот, выдох. Рассудок снова туманится. Перестаю контролировать свое тело. Чувствую резкий сильный удар от приземленной головы в воду. Температура тела стремительно падает. Сужаются сосуды. Замедляется пульс. Вода заполняет легкие и дыхательные пути. Ноги сковывает судорога. Руки полностью немеют. Все тело становится ватным, почти невесомым, как березовый лист. Глаза закрываются сами по себе. В голове шум волн, точно помехи на заднем фоне. Я полностью во власти реки: она завладела мной, моим сознанием, моим телом. Она шепчет мне на ухо тихую легкую мелодию волн, сковывая меня прочными цепями. И уже никогда не отпустит.

Глава 27

Я очнулся. И оказался снова в том самом месте, где был уже ранее. Я вспомнил его. Это был Мунспейс. Перед собой я рассмотрел пока еще нечеткий плавающий образ Океана. Мои глаза закрывались сами по себе. Океан выволок меня на берег. Долгое время я пытался прийти в себя. Он с особой силой надавил мне на живот и сделал что-то вроде искусственного дыхания «рот в рот» и «рот в нос». От этого я уже просто не мог не очнуться.

– Какого…, – еле слышно произнес я, глядя на него.

– Ну, хоть что-то смогло привести тебя в чувства, – с грустной улыбкой ответил он. – Уж слишком твое лицо было мертвого цвета.

– Это мой естественный цвет кожи.

– Еще скажи, что тебе не понравилось.

– Океан!

– Ладно. Прости, – ответил он и тут же замолчал, сев рядом со мной на мокрый песок. Спустя минуту он отвернулся в другую сторону, прикрывая лицо руками.

– Что произошло?

– Я все просрал, – только и ответил он.

– Мы просрали, – решил хоть немного утешить его я.

– Я же тебе говорил, нужно звать Гермеса! Чтобы я еще раз в жизни послушал пациента…

– Не называй меня так.

– А что, лучше жертва?

– Лучше просто Тим.

– Чтобы я еще раз послушал тебя, Тим! И всех тебе подобных утопленников.

Наступило неловкое молчание. А может, оно вовсе и не было таким. Потому что я все еще приходил в себя, а Океан погрузился в собственные мысли. На нем, как мне кажется, еще больше не было лица, чем на мне.

Тут до меня, кажется, наконец начало доходить.

Я только что окончательно и бесповоротно умер.

– Я умер? – решил я на всякий случай подтвердить собственные мысли.

– Мне очень жаль, – кидая камень в воду, сказал Океан. По воде разбежались мелкие круги.

– Все нормально. Ты ни в чем не виноват. Только вот я там… Я не помнил обо всем этом.

– И не вспомнил бы, если бы смог выжить.

Горло сжалось комом. Я был готов к смерти. Мне казалось, я был готов. Но сейчас, когда это произошло, когда внутри поселилось осознание, что ничего не вернется обратно, мне так невыносимо пусто. Как будто еще тысячи раз тебя ударило о воду. О твердую воду, как лед. Горло сковало стальными цепями – невидимыми руками реки Рейн. Трудно дышать. Почти невозможно дышать. Я не знал, что я чувствую. Но это были чувства мертвого человека.

– Я пытался совладеть с силами реки. Сделать так, чтобы она не принимала тебя. Чтобы поскорее выплюнула на берег. Я приложил максимум усилий, чтобы остановить шторм. И клянусь, много раз это мне удавалось практически с легкостью, но сейчас… Сейчас все было совсем по-другому. Как будто что-то потустороннее мне мешало. Сковывало всю мою магическую энергию, которую я направлял. Не было бы там того человека, так яро топившего тебя, все еще можно было бы изменить. Но я не успел. Те парни, которые выбежали на берег, твои друзья?

– Я уже не знаю, кого в этом мире можно назвать своим другом. «В любом мире», – я тут же поправил себя.

– Они ничего не знали. По их разговорам я понял, что их командир незадолго до произошедшего события специально отправил их куда-то в другое место. Якобы что-то проверить. Предчувствуя что-то неладное и вернувшись обратно, они увидели, что от них пытались скрыть. Если бы они вернулись раньше, вероятно, они бы успели тебе помочь. Но, увы, никто из нас не успел.

– Сколько все это длилось?

– Около минуты, – с тихой досадой ответил он.

– Всего лишь… Когда я был там, казалось, все это было минут пятнадцать, двадцать. Мои мысли и попытки бултыхаться в воде… все это длилось намного дольше.

– Тебе казалось. Твое тело было расслабленно, и ты медленно терял рассудок. На самом же деле все было быстро. Так же быстро, как и сгорает зажженная спичка.

Когда моя голова постепенно отключалась, я совершенно не вспоминал моменты своей жизни, как принято. Все это было незачем – я оставил эти воспоминания в каменной усадьбе Кроноса пару дней назад. Или я просто забыл все то, что было там, оставив свое прошлое в воде. Вся моя жизнь со своими яркими вспышками памятных или отравляющих мою душу историями, словами в воздухе осталась летать в комнате. Одно я знал точно: ничего не проходит бесследно.¹⁰

А ты?

Входя в дома любые —

И в серые,

И в голубые,

Всходя на лестницы крутые,

В квартиры, светом залитые,

Прислушиваясь к звону клавиш

И на вопрос даря ответ,

Скажи:

Какой ты след оставишь?

След,

Чтобы вытерли паркет

И посмотрели косо вслед,

Или

Незримый прочный след

В чужой душе на много лет?

© Леонид Николаевич Мартынов.

Тогда я всерьез задумался об эффекте бабочки.¹¹ Каждое наше действие рождает цепочку последующих событий в этом мире, которые имеют циклический характер. Мой поступок повлек за собой неминуемые последствия. Не только для меня, но и для других людей. Возможно, что-то глобальное изменится в этом мире после сегодняшней ночи. Об этом никто не знал. Однако изменить этого я уже никак не мог. Оставил ли я какой-то след после себя? Определенно, да. Возможно, нечеткий, с разводами бензина и отпечатками боли. Я не успел сделать слишком многое в этой жизни. Но, оглядываясь назад, могу с уверенностью сказать, что в каждом своем слове и действиия я был настоящим. Временами холодный и черствый, отрешенный от всего и всех на свете. Странный и неподходящий под рамки общества. Слоняющийся по разным окрестностям своего личного мира, что находится в подсознании. Сам не ведая временами, что творю. Но это, черт возьми, был я. Так запомните же меня таким. Это был конец. Или начало чего-то нового.

– Что меня ждет дальше? Элизиум или Обливион?

– Сейчас я не могу ответить на этот вопрос.

Трехминутное молчание, повисшее в воздухе тяжестью. Его нарушил мой следующий, практически безнадежный вопрос:

– Я могу задержаться в Мунспейс, пока брат не выберется отсюда?

Хотя Океан понял меня и без слов.

– Я сделаю все, что в моих силах. Обещаю, – все еще чувствуя свою вину, ответил он.

На этом мы тогда закончили наш разговор, удалившись через сферу подальше от холодной реки. В местности, куда мы приземлились, было безлюдно и пусто. Я сел на камень, чтобы переварить сегодняшний день у себя в голове. На небе был красивый закат из розовых мелодий. Почему-то именно тогда, когда ты уже умер, начинаешь особенно замечать такие красивые детали. Падение первой звезды, приглушенное пение птиц, шум прохладного осеннего ветра. Все это было и раньше. Оно всегда было возле меня. Но тогда ощущалось совсем по-другому. Слишком обыденно. На минуту закрыл глаза и сосчитал до ста. Погрузился в собственную медитацию, чтобы совершенно ни о чем не думать и не тревожиться. Все, что можно было сделать, уже было сделано. Все, о чем можно было подумать, обдумано ранее. Сейчас же нужно просто принять ситуацию такой, какая она есть. По крайней мере, я попытался сделать все, что было в моих силах. Теперь я свободен. Свободен прежде всего от самого себя, от несправедливого, порой ранящего тебя насквозь мира. И от людей, которые не могут тебя принять таким, какой ты есть на самом деле. Я поймал себя на мысли, что мог быть сейчас совершенно спокойным и счастливым. Как никогда. Сердце щемило лишь от воспоминаний о Ребекке. Никогда я больше не увижу сияние ее голубых глаз, не смогу понаблюдать за ее кротостью и игривым характером, который так меня пленил. Не смогу и закрыв глаза слушать ее многочисленные истории, в каждой из которых когда-то мог найти себя или, наоборот, полную противоположность мне. Но каждый раз это было так непередаваемо увлекательно и интересно. Как будто читаешь случайную книгу, в которой неожиданно находишь себя. Именно такой для меня была Ребекка. Такой увидел ее я. И, наверное, никто больше не смог бы настолько прочитать меня самого. Насквозь. Я в каждой последующей мысли обращался к Ребекке, смотря на бесконечное множество звезд, заполонившее ночное небо Мунспейс. И представлял, что в этот самый момент рядом сидела она и рассматривала созвездия, находя в них те рисунки, которые я сам бы никогда не увидел. Эти мысли помогали мне не свихнуться. Но лишний раз доказывали, как мне ее не хватает. И если бы я только мог, я бы обменял еще несколько запасных жизней (будь они у меня), лишь бы встретить ее еще раз. Но все, что мне остается – это лишь вспоминать тебя. Спасибо за все, моя рыжеволосая Ребекка. Запомни меня таким, каким только сможешь. Главное, просто запомни. Я люблю тебя. Твой когда-то холодный Тим, чье сердце Снежная королева превратила однажды в осколок льда. Но твои горячие слезы растопили его, как Кая.¹²

Я открыл глаза, услышав шорохи позади. Как же сильно я провалился внутрь себя, забыв о настоящем времени. Сколько часов я провел в небытие? Думаю, достаточно для того, чтобы тишина и беспомощность больше не нагнетали меня. Чтобы тьма еле заметно подкралась, с легкостью прикоснулась к моему плечу и затянула меня с головой в свои сети. Укутала собой. Как мягкое, уже не такое пугающее, как в детстве, одеяло. А реальность стала ясной. Как что-то само собой разумеющееся, лишенное абсурда и страха. Тихая и кристально чистая, как в ясном небе прозрачные облака. Ко мне подошел Океан. Вернее, даже не подошел, а подполз. Будто боялся резко вывести меня из гипноза. Еле слышно произнес все еще где-то вдали от меня, за спиной:

– Ты можешь оставаться в Мунспейс до завтра, Тим. Пока время твоего брата не испепелится, развеваясь в воздухе. Пока окончательно не решится его судьба.

– Сколько сейчас времени? – спросил его я, испугавшись собственного голоса. Как будто он стал чужим.

– Только у вас, у людей, здесь есть понятие времени. Существуют только ваши личные минуты и часы, которые за вами прикрепляются. Вам выдают ваше собственное время и вешают его на запястье. У нас же ориентиром времени служат лишь луна и звезды. Только на первый взгляд в Мунспейс всегда ночь. Но если приглядеться, абсолютно каждый час здесь проходит по-разному. Освещение от луны в разное время года и суток не похоже ни на какое другое. Ночью небо завешено черной пеленой и усыпано звездами. В точности как сейчас. Только приглушенные оттенки сиреневого цвета можно наблюдать в это время. Тебе же нужно дождаться рассвета. Он послужит тебе верным знаком, что время твоего визита в Мунспейс составляет еще примерно шесть часов. На рассвете все будет несколько иначе. И ты увидишь это собственными глазами. Только в этот раз ты прочувствуешь утро лучше, как никогда. Облака малинового цвета будут будить тебя своей напористостью. Представь: луна, словно яркое солнце, щекочет твои глаза. Небо такое же, как и сейчас, только в тысячи раз ярче и красивее. Ты заметишь его. Это и будет рассвет.

За этими словами я увидел совсем другого Океана. Спокойного, мечтательного, мудрого. Словно мелодией птиц разливался его голос, который я смог уловить и прочувствовать всеми фибрами моей души. Безгранично, искренне, горячо. За этим всем в его голосе я услышал нотки грусти и отчаяния. От того, что он дал надежду, в результате чего не смог спасти утопающего. Я не мог винить Океана в своей смерти. Было бы чертовски глупо и безответственно перекладывать свою вину на кого-то другого. На того, кто с чистой душой и сердцем на распашку пытался тебе помочь. Океан был чистым и отважным богом. Он спасал судьбы, несмотря на собственные поражения. У меня не нашлось слов, чтобы поддержать его в эту ночь. Да и не хотелось портить идиллию, которая наступила после его рассказа о небе. Все равно так же красиво передавать свои мысли я не умел. Поэтому все оставшееся время до рассвета мы провели в молчании. И оно не было настороженным или неловким. Совсем нет. Это было уютное, безграничное и задумчивое молчание. Каждый тихо думал о своем, не тревожа мысли другого. Это у обычных людей, кажется, называется пониманием.

Ярко-розовые лучи коснулись моих сомкнутых глаз. Кажется, уснуть все-таки получилось. Пусть и ненадолго. «Немного сил даже мертвому не помешают», – подумал я. Хотя себя таковым не чувствовал. Этот рассвет я и правда запомню на всю свою жизнь. Ослепительный, полыхающий огнем и брызгами солнца. Завладевший небом и моим разумом. Он приковывал к себе взгляд, отпечатываясь в глазах. Оставляя свой след в моей памяти, что с минуты на минуту угаснет. Черт, мне показалось, что я и правда мог все проспать. Незамедлительно тормошу Океана за плечи, мысленно ругаясь на его искусные речи, которые меня усыпили. Теперь же нельзя терять ни секунды. Пробудившись ото сна, приходивший в себя Океан пытался разглядеть мой силуэт за яркими бликами света. Я, не сдерживая эмоций и плавно переходя на крик, попросил его, чтобы он выполнил мою последнюю просьбу: переместил меня к моему брату. Где бы он сейчас ни был.

– Сколько у нас есть времени? – спросил я у Океана, будто позабыв наш вчерашний разговор.

– Примерно восемь часов, – ответил Океан, рисуя пальцем своей правой руки кольцо, которое превращается в светящуюся цвета морской волны сферу. – Хотя ты разбудил меня так, словно мы все уже давно проспали. Или еще хуже – произошло массовое наводнение. Не пугай так больше.

– А больше и не получится, – то ли с горечью, то ли с облегчением произнес я, пытаясь утешить Океана. – Так что обещаю.

Он молча посмотрел на меня и кивком указал на парящую в воздухе сферу. Океан зашел в нее первым, я же сразу последовал за ним. Неописуемое что-то происходит в тебе, когда ты перемещаешься внутри пространства магически-притягательного шара. Словно ты, внезапно распавшись на молекулы, стремишься раствориться в нем, сливаясь в единое целое. Это и в самом деле какой-то космос.

Мы оказались в глубине какого-то тропического леса. И сразу же эта неизведанная местность столкнула меня с моими страхами. В траве за пальмовой ветвью на меня посмотрело своими хищными глазами что-то пугающее. Этим существом оказалась бледно-зеленая ядовитая змея. От неожиданности я подпрыгнул кверху, ухватившись обеими руками за пальму.

– Успокойся ты, – сказал мне Океан, усмехнувшись. —Это зеленая мамба. Она кормится мелкими грызунами и лягушками, птичьими яйцами и иногда молодыми птенцами. Альбиносы их не интересуют.

«Особенно мертвые», – подумал я, слезая с пальмы.

– Извини, сработал старый рефлекс, – ответил я, обтряхивая черные джинсы от пыльных следов. – Пойдем дальше.

Выйдя из-за пальмовой рощи, перед нами растелилась картина: мой брат пытается подняться с земли, в то время как над его телом повисла голова огромного красного коршуна. Размахивая своими мощными крыльями, он едва ли не сносит Анри снова на землю.

– Клянусь, еще немного, и он начнет метаться огнем, – сказал я, делая стремительные шаги вперед.

– Это его испытание, Тим. Ты же понимаешь это?

– Да, но я здесь именно для того, чтобы помочь. Прошу, только не останавливай меня.

Вблизи коршун выглядел еще суровее и величественней, словно это был красный дракон. От сильных взмахов его крыльев я почувствовал на своем лице прикосновение ветра. Еще чуть-чуть и он меня сожрет. Но мне уже бояться было нечего, и потому я подал знак Анри, чтобы тот его отвлек, а сам в это время пробрался за его спиной к пальме. Залез по стеблю на самую ее верхушку и, ухватившись всеми силами за листья дерева, почти нанес удар по его большой спине, как услышал сзади знакомый голос:

– Не делай этого!!! – это была девушка. – Он атакует своим хвостом. Поверь, его удара будет достаточно, чтобы раскидать вас здесь всех по углам.

Силуэт вышел из тени тропического леса, и я увидел перед собой Эсти Кипер – хранительницу огня. Дракон тут же заподозрил что-то неладное. взгляд его стал пламенным, а из его пасти начали метаться искры, рассыпаясь в разные стороны.

– Погодите-ка, а он ведь и вправду начал метаться огнем…, – с ужасом в глазах заметил я.

– Лови, – крикнула Эсти, бросая мне в руки лук.

В это время Анри уклоняется от пламенных ударов. Эсти оббегает его со всех сторон, привлекая к себе внимание дракона. А я пытаюсь рассчитать, с какого расстояния нападать. Отвлекаюсь на Океана, который вышел из-за гущи леса. Посмотрев на нас, он безмолвно стал обезвреживать огненные шары, искрящиеся от красного дракона, с помощью своей силы. Я улыбнулся от мысли, что Океан смог побороть себя и свои принципы. И не остался в стороне, когда нам так нужна его помощь. Вокруг продолжался какой-то хаос. Под звуки рычания этого злобного монстра и метания огня. Разъяренная Эсти направляла магические лучи в его сторону, от света которых он едва не ослеп. Извиваясь, дракон продолжал раскидывать вокруг себя искры, воя от боли и безысходности от понимания, что его окружили. Океан бросался силой воды, охотно уничтожая его выстрелы. Я, сгруппировавшись, поджидал нужный момент, чтобы дракон преждевременно не вырубил меня лезвием своего хвоста. Анри падал и вновь вставал, не давая себе быть побежденным этим хищным зверем. И вот, наконец, как будто мы все в один миг собрались с мыслями, были готовы нанести один общий сильный удар. Анри, с разбегу всем своим весом навалился на дракона, прыгая по его широким лапам. Эсти метала огненные пули прямо из глаз. Океан тушил ответные удары дракона, чтобы он не успел нанести серьезный урон. Я, в свою очередь, ловко и устойчиво укрепился на дереве, легким движением рук натягивая тетиву. Стрела, казавшаяся изначально мне обыкновенной, серебристым сиянием пронзая тьму, загорелась светом мистерий и вонзилась прямо в сердце дракона. Услышав его последний предсмертный стон, мы выдохнули с облегчением. Битва была окончена.

– Спасибо, – придя в себя, чуть слышно произнес Анри, откашливаясь от черного дыма.