Текст книги "Акционерное общество женщин"

– А твой перфекционист на русском работать сможет? – скептически спросила Алена.

– Русским владеет он плоховато. Но российские законы знает. Поразил меня однажды тем, что за ночь перелопатил все российские законы, имевшие отношение к тому вопросу, над которым мы с ним тогда бились, и ухватил самую суть. Хотя вы сами знаете, каким языком они у нас написаны. Концептуалист, короче. Ирке придется найти ему пару спецов по российскому хозяйственному праву. Нет возражений? Тогда поехали дальше.

– Кто будет Алене помогать? Она идеальный человек для выстраивания отношений с инвесторами, но она же не финансист, к тому же собирается на двух работах крутиться. – Полина всем видом выражала крайнюю озабоченность. – Не Сковородкина же. Ее дело доходы-расходы подсчитывать, налоги считать.

– Не вздумай назвать Аиду бухгалтером! – вставила Ирина. – Но она, конечно, не финдиректор, что и говорить. Есть у меня кандидат, без работы сейчас. Не потому, что недотепа, наоборот, просто отдыхает. Зовут Коля Денисов, отличный мужик, сорок шесть лет. Отдыхает, потому что может себе позволить. Его два года трахали на работе в одном РАО, где он был финдиректором, а вдобавок его на себе женила редкая стерва из того же РАО, которая – именно чтобы Колю на себе женить – поднапряглась перед климаксом и забеременела. Колька женился, но потом ушел сразу и с работы, и от жены. Избавился от всех видов тирании. Сейчас сидит дома, скупает антиквариат, играет на рынке и говорит, что если снова пойдет работать, то только из любви к искусству. По-моему, это наш случай. Можно назвать его казначеем, управляющим активами и пассивами.

– А для Кысиного направления совершенно необходим Влад, – заявила Полина. – Никто лучше него на сможет петь «Песнь песен» безумству храбрых женщин, несущих освобождение всем женщинам от коллективного бессознательного. Придумывать лихие слоганы, заказывать дикие рекламные клипы для всех каналов. Ирина, согласна?

– На все сто. Кумановский – это то что надо.

– Наша идея по степени дикости не уступает его лунатическим сценариям, – продолжала Полина. – Полное переустройство мира, исходя из примата гуманизма. Но в отличие от всеобщего принудительного воцерковления на нашу идею по крайней мере гарантирован спрос. К тому же личный фактор. Сама судьба посылает Владу возможность сублимировать свое чувство вины перед отдельными женщинами в воспевание свободы женщины как таковой.

– Главное, не давать ему пить, – бросила Кыса.

– Сдерживать особо тоже нельзя, – вздохнула Катька. – Вдохновения не будет. Он после бутылки коньяка станет не только песни, а оды и гимны складывать переходу «за грань». Попомните мое слово: хоть он и противник гендерных тем, но рано или поздно именно он воззовет припасть к истокам, к идее матриархата. Причем от души. И обойдется он нам намного дешевле, чем Денисов.

– И уж точно дешевле твоего английского концептуалиста, извини, имя уже забыла, – не удержалась Алена.

– Мэтью Келли. Запомни это имя, Алена, еще вспомнишь меня добрым словом. Хотя должна сказать – есть у Мэтью одно плохое свойство: любит коллективные мозговые штурмы. Придется нам с тобой в них участвовать.

– Ха! Покупаем, значит, английского лойера, приставляем к нему двух, а лучше трех крепких специалистов, даем переводчика и сидим при нем в качестве baby-sitters. Шикарный вариант.

– Алена, не язви. Поверь, через год спасибо скажешь. Помимо всего прочего, в нем есть истинное английское благородство, он изыскан в обращении с клиентом. Увидишь, ВИПы будут млеть и подписывать все, что он им предложит. Считай, что платим за глянец – дорого, но престижно, а потому – результативно. Давайте лучше о работе с персоналом. Ирина, кто в твоем блоке будет всем руководить?

– О себе я уже позаботилась. Александр Степанович, в прошлом выдающийся кадровик ЦК КПСС, до недавнего времени работал в Белом доме, его поперли на пенсию, тут я его и подобрала. Он всех страховых агентов по струнке построит, и опять-таки красиво. Англичанин Келли, звезда трейдерского рынка Денисов, сумасшедший гений-журналист и старая, все повидавшая крыса-кадровик, милейший Александр Степанович. Эстетично.

– Складывается фирменный стиль, – авторитетно заявила Кыса. – Гений-мужчина рулит каждым направлением, то есть пашет. Стратегически им руководит выдающаяся женщина. Прекрасный штрих к портрету компании.

– Так, костяк вроде склеился. Хотя нет. Еще клиентский департамент. Кого поставим страховыми агентами руководить?

– Кать, на первое время тебе самой придется. Тут специалистов на рынке нет, да и чужого не подпустишь.

Отбор кандидатов в страховые агенты проводили наблатыковшаяся с ментами Степанова при помощи крысы-кадровика Александра Степановича и майора МВД в отставке Юлии Полешек, при этом Полешек не поленилась раздобыть даже детектор лжи. За месяц через перекрестный допрос этой тройки прошло не менее тысячи человек, и Алена отпускала ехидные замечания, что, похоже, самое интересное творится ночью… В итоге сколотилось пятьдесят отборных молодых мужиков, в чьих глазах читалось, что они готовы исполнить любую прихоть женщины, сумеют склонить ее ко всему, не остановятся ни перед чем и за бабки мать родную продадут.

Основательницы решили, что необходим вечер знакомства с молодой порослью – посвящение юных сатрапов в избранных служителей истинной веры и принятие присяги на верность. В строгих костюмах, но со смелыми топами, подруги с томно-отстраненным выражением лиц прошествовали в зал, где Александр Степанович выстроил новобранцев по стойке «смирно». Шеренга крепко сбитых с накачанными смуглыми телами молодцов смотрела на своих богинь-руководительниц уже отработанно-влюбленным взглядом.

Фуршет прошел отлично. Новобранцы были крайне смышлены, а многие – даже приятны. В углу сбилось высшее руководство: Денисов и Влад оживленно беседовали с только что прибывшим в Москву Мэтью Келли. Основательницы же развлеклись маленькой светской беседой с новобранцами, одаряя их чарующими улыбками и снисходительным вниманием. Со сдержанностью леди они выпили с мальчиками чуть-чуть шампанского, а потом Катька толкнула вдохновенную и изысканную речь об их общей миссии.

Она говорила о творчестве и бунте, цитировала по памяти «Фауста» и Мильтона… Внезапно оборвав себя на полуслове, обвела сатрапов взглядом, в котором не было ни грана томности, и добавила:

– Чтоб с первого дня поняли: здесь вам не тут! Зарубите на носу: шаг влево-вправо – расстрел-побег на месте.

Мэтью в замешательстве посмотрел на Колю и Влада, которые стояли с каменными лицами, с трудом сдерживая смех. Оделив таким образом новобранцев маленькой толикой своего непотизма, основательницы удалились к Катьке в кабинет отдохнуть и покурить.

– Еще работать не начали, а уже сколько удовольствия получаем, – сказала Алена, отхлебнув шампанского и затянувшись «Ронхиллом» – других сигарет она не признавала.

– Мне Мэтью так понравился, – призналась Полина. Алена взглянула на нее искоса:

– Понравился Мэтью?

– Очень. Вроде совершенно бесстрастный, но в нем столько изящества, выдающего интенсивную духовную жизнь… Даже, я бы сказала, чувственности. А внешне застегнут на все пуговицы. Но уголки губ так лукаво подрагивают, что ты! Видела я, как он тебя, Алена, оглядел, когда мы в зал вошли.

– Да? Меня оглядел? Приняла к сведению. – Алена подлила себе шампанского. – Но, Ира, должна тебе сказать…

– Что опять не так?

– Почему все страховые агенты как один похожи на Антонио Бандераса? Хоть бы одного Джуда Ло нашла, что ли. Или Хью Гранта на худой конец. – Алена пускала колечки дыма в потолок.

– Вот именно, на худой. Зачем нам худой конец? Девочки, кому-нибудь из присутствующих нужен худой конец? – развеселилась Степанова. – Хью Грант слабак русских баб охмурять, стронг не тот. А Джуд Ло смазливый, но ростом не вышел, а главное – личностно невыразителен.

– Все решат, что русский вариант Джуда Ло – это непременно пидор, – обиделась Кыса, помогавшая Степановой и Полешек отбирать бандерасов.

В это время в кабинет вошли руководящие наемные менеджеры.

– Мы слегка мальчонок-то в чувство привели, – сказал Влад, – а то они совсем скисли после твоего, Екатерина, выступления. Ничего, правда, не сказали, но все поняли. Мэтью и Коля их поддерживали, убеждая, что ты у нас вообще-то очень добрая. Верилось им, правда, с трудом.

– Мы как раз их обсуждаем. Алена говорит, что они все на одно лицо. Как Бандерас. А ей бы хотелось, например, Джуда Ло…

– Он же полный пидор! – воскликнул Влад.

– Вот и Кыса так считает.

– Против аргумента, что пидор – это плохо, возражаю решительно, – вмешалась Полина. – Уж кто-кто, а пидор в деле доверительной дружбы с женщиной – это первое дело. Алена как профессионал может подтвердить. Ей ли пидоров не знать?

– Не в пидорах дело. Алена права по сути, – настаивала Катька. – Надо бы контингент разнообразить. Вкусы у женщин разные. Я бы добавила кого-то посильнее. Как, например, Дэниэл Крейг, или Колин Ферст, или, еще лучше, Машков. Мэтью, ты как думаешь?

– Colin First is the worst enemy of any man. Because he has everything which real men don’t. The other worst enemy of any man is Jude Law, – сказал Мэтью. – There are no real men like them in the world, but all women are dying to meet one, and all real men hate them[6]6
  Колин Ферст – первый враг любого мужчины. У него есть все, чего у реальных мужчин нет. Второй худший враг любого мужчины – Джуд Ло. В мире подобных мужчин нет, но все женщины мечтают встретить таких, за что мужчины их и ненавидят (англ.).


[Закрыть]. Алена, тебе нравится Джуд Ло?

– Мне нет, – ответила Алена тоже по-английски, посмотрев Мэтью в глаза. – Не мой тип мужчины. Но Джуд Ло все же получше Бандераса.

– Да не получше, не получше! – завопила ничего не заметившая Степанова. – Тебе Джуда Ло подавай, Катьке – Машкова, кому-то – Василия Ланового, только помоложе. Фирменный стиль должен быть выдержан! Не надо разнобоя: один агент толстый, но умный, второй потный, но добрый. Бандерас он и есть Бандерас. Ходовой товар и без претензий. Раскрутимся, бог даст – самого Бандераса пригласим стать лицом компании. Правда, Кыса?

Глава 7
Вип-клиенты и спецпроекты

В одном мгновенье видеть вечность,

Огромный мир – в зерне песка,

В единой горсти – бесконечность

И небо – в чашечке цветка.

Уильям Блейк. Стихотворение (1801).

Пер. С.Я. Маршака (1943)

– Спешу сообщить вам, Екатерина Степановна, что сегодня с утра я подал ходатайство о прекращении уголовного дела. – Герман Генрихович, войдя, стал доставать из своего благородно-потертого рыже-коричневого портфеля с двумя замками папки и гроссбухи.

– О прекращении? Это возможно? – вскинулась Катька.

– Нет, конечно. Зато я познакомился с нашим следователем, достойнейший человек, должен сказать. Крепкий профессионал.

– Какой ужас, – промолвила Катька.

– Ошибаетесь, с умными и профессиональными следователями всегда легче работать. Они не пускаются в неразумные, ни к чему не ведущие следственные действия, которые только время отнимают. Попутно я в ходатайстве ряд процессуальных действий запросил… Но пусть ваша голова об этом не болит, это все рутина. Вчера мы остановились на том, как вы сформировали руководство компании. Весьма органично, замечу. Не уверен, что английский юрисконсульт – самое эффективное решение, но красивое.

– Он как раз сегодня хотел с вами познакомиться.

– Да-да, конечно. Познакомиться нужно… Но пока ваше повествование до конца не дослушаю, не хотел бы отвлекаться. Остановились мы на том, что с самого начала общество взяло курс на установление власти над мужчинами. Не будем продолжать вчерашний спор, это из ваших же слов следовало. Как дальше развивались события?

– Первые полгода даже вспоминать страшно. Ад неустроенности, постоянных ошибок. Мы официально открылись, кстати, только в сентябре две тысячи десятого года, когда набрали первую сотню клиентов. К Новому году появились первые ВИПы. Благодаря личным контактам, конечно. Но мы на другое и не рассчитывали. В общем, первый год закончили с убытками, но меньшими, чем могли бы быть, и тут же решили переезжать в новый офис.

– В этот?

– Ну да. До этого у нас был этаж в аренде в бизнес-центре, похожем на клоповник. В районе Таганки. Несерьезно. Но это опять целая история.

– Истории у вас завораживающие, слушаю их как сказки, получаю удовольствие от каждого эпизода… Простите, от каждой новой главы…

* * *

В новом шикарном офисе АОЖ «За Гранью» уже развернулось с подобающим стилем и размахом. Клиентов встречали за дугообразной ресепшн, переговоры со страховыми агентами велись в индивидуальных переговорных. ВИП-клиентам предлагался диетический ланч в корпоративном обеденном зале с обязательным личным участием хотя бы одной из основательниц.

Так называемое «Льготное окно» предлагало большой выбор спа, фитнес-центров, салонов красоты, юридических консультаций, в которых клиенткам страхового общества полагались изрядные скидки.

Экстренная первая помощь предоставлялась в самом офисе – укладка, маникюр и психотерапевт.

Катька и Алена неукоснительно следили за качеством и ценами услуг. Только результат, который женщина видит каждое утро в зеркале, способен убедить ее, что работа над собой – не гордыня, а инвестиции в себя. Компромиссы тут недопустимы.

Через год ни одна клиентка уже не могла относиться к окраске волос как к покупке укропа и утверждать, что ей-де незачем мотаться для этого в Москву, потому что она привыкла красить волосы «у лучшего парикмахера Мытищ, который не хуже московских, и вообще это рядом с моей дачей». Качественные и доступные услуги производили микроперевороты в умах клиенток. Только женщину, довольную своим телом и лицом, можно заставить слушать еще про что-либо иное.

Катька ходила по коридорам храма, который считала собственной империей, и наслаждалась. Она только что приехала из Германии, куда вырвалась на пару дней навестить сына во Франкфурте, а потом провести в Берлине с Клаусом длинный уик-энд. Клаус отдавал должное тому, насколько быстро они наладили дело, но саму идею их бизнеса не одобрял. Был в ней, по его мнению, какой-то душок. Идею страхования женщин в молодости от всяких неурядиц, которые с ней могут произойти под старость, он поддерживал полностью: дополнительный пенсионный фонд только для женщин – дело хорошее, если у женщин на это есть спрос. Будут более независимы, если муж умрет или семья по каким-то причинам распадется. А вот разжигать в женщинах противоестественные страсти, убеждать, что если они тут подрежут, там подтянут, то продлят себе молодость, захламлять мозги какой-то странной философией, терзать диетами, – это суета сует и нужно только тщеславным, не имеющим духовной красоты и цельности дамам. Клаус был правильный мужчина. Но не концептуалист. От этого Катька к нему хуже относиться не стала. Каждому свое.

Она подошла к угловому офису, который считала самым красивым и где сидел ее любимый концептуалист. Кабинет был пуст.

– Таня, а где Мэтью? – спросила Катя свою помощницу, одновременно главного администратора всего офиса.

Таня была редким человеком, она никогда никого не могла подвести, не могла перепутать что-либо в графике, в выстраивании планов заседаний, лично проверяла все бумаги, поступающие в Правление или Совет директоров. Она знала все обо всем, умела со всеми ладить, одновременно никому не давая спуску, и все руководство гениев, несмотря на гениальность, Таню слегка побаивались.

– Он с Аленой Дмитриевной ушел на ланч.

– Какой ланч? Уже четыре часа.

– Вот такой ланч.

– Они работать сегодня собираются? Или они работают за ланчем?

– Вопрос загадочный…

– Таня, что вы имеете в виду?

– Ничего конкретного, Екатерина Степановна.

– У них что, роман?

– Это не мое дело, Екатерина Степановна.

«Ох, не фига себе, – подумала Катька. – Жизнь-то у нас бьет ключом, а я и не подозревала. Совсем заработалась. Женщины «за гранью», изжившие суетные страсти… Вот те нате, приехали. Нет, не будет у нас никаких вопросов служебной этики. Если уж Алена, да и вообще кто-либо из нас не смогут сами решить, крутить или не крутить роман на работе, всей нашей затее грош цена. Но Мэтью-то каков?»

Катька не хотела признаваться себе, что ее царапала ревность, так слегка, как маленький укол. Но ведь у нее никогда не было собственных видов на Мэтью. Тем не менее она странным образом считала, что он принадлежит ей, с ним она делилась в Лондоне размышлениями о жизни женщины «за гранью». Она убедила его прийти в компанию, а Алена вообще о Мэтью поначалу слышать не хотела… Это были ненужные мысли.

Катька вернулась к себе в кабинет и погрузилась в работу. Кривые сравнения разных сегментов клиентских групп подтверждали, что все они делают правильно. Бог с ней, с Аленой, если она у нее, Катьки, из-под носа увела Мэтью, у нее есть Клаус. Так, кривые сравнения клиентских групп…

Для начала женщина должна забыть, что «если не понравится – деньги всегда можно забрать назад», а оценить, что эти деньги – ее опора по жизни. При переходе «за грань» она получит их приумноженными. При этом чем больше взнос, тем больше возможностей ухода за собой, оздоровления, поддержания красоты, спокойствия души и противостояния возрастным метаморфозам.

Вслед за этим – главный вопрос. Чего мы, собственно, ждем от жизни? Что принесет нам радость, когда пробьют часы и дальше прятаться от своих пятидесяти невозможно, а комплексовать при встречах с тридцатилетними – разрушительно. Ни ночные клубы, ни яхты или дискотеки уже не помогают, потому что либо в них уже не зовут, либо самой неинтересно. Себя не уговорить, что главное в твоей жизни – это выполнение за детей домашнего задания или стирка пеленок, а дети выросли и дом опустел.

Не уйти с головой и в трудоемкий процессе поиска мужчины, потому что тот либо уже найден, либо его поиск его наскучил. В любом случае в качестве смысла жизни мужчина отвергнут. Только сама женщина может найти ответ на свой главный вопрос, и у каждой он будет разный. В этом и состоит свобода выбора.

Бандерасы за пару лет превратились в искушенных инженеров человеческих душ, насобачились в диагностике любых видов пусто́т, возникающих в головах женщин. Легко уговаривали – или отговаривали – клиенток делать инъекции, ехать к пластическим хирургам или отправиться на спа-курорт очищаться и омолаживаться, – словом, лихо управлялись с задачей возвращения женщине блеска в глазах.

Два раза в неделю маленькие группки клиенток приглашались на длинный и задушевный ланч с основательницами. По первой просьбе ВИПов основательницы, олицетворяющие собой носителей истины, приглашали их на беседы с глазу на глаз за чашкой чая.

Главные же таинства происходили за закрытыми дверями клуба «Алхимия возраста», собиравшегося раз в месяц и мгновенно превратившегося в святая святых женского общества, в его санктуарий, попасть в который стремилась каждая. Для этого требовалось пройти собеседование, а решение принималось исключительно Правлением. При этом критерии отбора не разглашались: клуб он и есть клуб.

Правление постановило: ВИПов записывать без обсуждений.

Катька умоляла не допускать хотя бы наиболее вздорных, упертых и бестолковых. Клуб нельзя превращать в бабский базар, это кузница мысли и доверия, деликатно помогающая женщине познать себя, увидеть мир и себя в нем новыми глазами.

На это Алена со своим вечным «Ха!» заявила, что ВИПов надо облизывать. Тем более что раз клиентка внесла сто тысяч долларов, она по определению не самая глупая, вздорная или упертая. Полина ее поддерживала, говоря, что просвещать надо всех женщин, на что Алена произносила все то же «Ха!», но поголовный прием ВИПов в клуб отстояла.

Остальных же подвергали беспощадной оценке, отбирая самых продвинутых и способных к качественной дискуссии. Способные и продвинутые быстро вошли во вкус ухода за собой, менее чем за год посвежели и помолодели, очнувшись от вечной заезженности работой и бытом, и засматривались на ВИПов, уже не считая, что выглядеть столь же ухоженными и быть столь же уверенными в себе – утопия.

Конечно, это движение в правильном направлении надо было развивать. Тем более что ВИПам клуб пришелся явно по душе. На фоне приевшихся приемов и корпоративов, выматывающих светских тусовок, где предписано веселиться изо всех сил, натужно изображая непринужденность и вовремя попадая в поле зрения фотографов, прийти куда-то, куда другие не допущены, поговорить и о себе, и о возвышенном без страха сказать глупость и поймать косой или, еще хуже, снисходительный взгляд…

Заседания клуба вели Полина и Катька. Клиенткам предлагалось приходить инкогнито, в маске и вуали. В вуали же приходила и Полина, являя собой образ женщины сомневающейся. Катька же – единственная, кто появлялся на эти поздние сборища с открытым лицом, – излучала уверенность и радость женщины, познавшей истину. На сборищах велись обсуждения переживаемых женщинами состояний, возникающих фантомов, нового восприятия себя, отношений с окружающими и, конечно, мужчин…

Клиентки, допущенные в клуб «Алхимия возраста» решением Правления, мечтали собрать еще денег со своих мужиков, чтобы не просто посещать клуб раз в месяц, а постоянно вращаться в кругу ВИПов и акционеров. Сидеть с ними за ланчами, беседовать с глазу на глаз с основательницами вместо бандерасов. Женское тщеславие – огромный двигатель прогресса.

Дело двигалось, но медленно, трудоемко и затратно. Общество было убыточно, проедало капитал, стояло в пирамиде и пылесосило рынок кредитов, но отважная Катька, как всегда, рисковала и гнала всех вперед: «Главное – темп. Мы создаем собственный капитал. Наша задача – быстро заставить поверить как можно большее количество женщин, что наш “Тайный орден” дает им защиту в любой жизненной ситуации. Разнообразим предложение услуг, не думаем пока о прибыли, поддерживаем агрессивный рост. Лишь бы никто не забирал денег, а новые клиенты продолжали подтягиваться. Тогда к концу второго года, обещаю, выйдем к ноль, а дальше будет лучше». За диетическим ланчем в зале для руководства Катька, размахивая вилкой, сжала свою стратегему в простую и емкую формулу:

– Мы создаем equity, собственный капитал, с помощью долга. А долг мужчин перед нами безмерен!

– Ура! – завопила Полина. – Вот они и умоются!

– Кто умоется? – спросила опешившая Катька.

– Да мужики, которые дают деньги своим женщинам для покупки страховок. Все по плану!

Это подняло настроение членам Правления, и, выпив зеленого чая, они пошли на свои рабочие места: время после ланча было отведено работе с ВИП-клиентами, поскольку те до ланча просыпались редко.

Уже в первый год в ВИПах стали мелькать лица молоденьких клиенток.

Первой прибежала пресловутая шалава Настя в страхе перед юной Кристиной, с которой Костя проводил все больше и больше времени, вместо того чтобы проводить его с их общим с Настей ребенком.

Страх был понятен встретившему Настю бандерасу, но облечь его в слова Насте мешал все тот же страх. Не спасали даже обложки и развороты глянцевых журналов, сплошь усеянные ее портретами.

Настю застраховали как-то хитро: Мэтью изобрел формулировки, которые были очень похожи на страхование от потери кормильца. Настя застраховалась сразу на двести тысяч долларов и пустила треть полиса на процедуры, хотя ей было лишь тридцать: мезотерапия, ботоксы, ультразвуковой и вакуумный массажи, медитация, программы детокса. С ней работали попеременно Полина и Алена. Полина прививала бывшей форточнице элементарное образование, ненавязчиво приучала читать, воспитывать в себе чувство собственного достоинства, не зависящего от того, что тебя сфотографировали только в Harper Bazaar с черным бриллиантом, а вот другую Настю – аж в Officiel, да еще на развороте, да еще и в таких сапфирах, что это пережить невозможно.

Алена же уравновешивала эти тяжкие занятия поездками по миру и светскими тусовками, где ненавязчиво знакомила с умными и серьезными людьми. Те сначала бросались на Настю, а потом относились… по-разному…

По дороге в Москву Алена в самолете деликатно проводила с Настей разбор полетов, прививая мысль о развитии личной состоятельности. Мысль эту Настя усвоила, сказав, что если уж лет через десять все-таки придется делать пластику, то обязательно в лучшем месте, чтобы не нарушить Настину внутреннюю красоту.

– Ха! – говорила Алена подругам. – Хотя бы в такой форме, но ей открылось понятие внутренней красоты! Клиент перспективный.

Практически одновременно прибежали Милана и Ника, тоже девушки, как известно, в районе тридцати. Милана по-прежнему была при Жене, с которым они жили уже почти десять лет, но тот жениться ни в какую не хотел. Нику же только что бросил Платон Баронов, причем прожив с ней больше трех лет. Эту парочку взяла на себя Катька.

– Нет, вы не думайте, Екатерина, я не боюсь, что Женя меня бросит. Подумаешь! Почти двадцать пять лет разницы, что, я себе другого не найду? Но мне хочется ребенка, а Женя… То хочет, то нет. Он эгоист, ему страшно, что ребенок будет связывать нас, что мы не сможем путешествовать. А я не понимаю, как это жить без ребенка? А Женя уже старый… Вдруг я к пятидесяти вообще одна останусь?

– Милана, когда мне было двадцать, я думала точно так же. Родила и счастлива, что теперь у меня взрослый, замечательный сын. Но понимаю, что могло быть и по-другому. Вокруг меня много людей моего возраста, включая очень близких, у которых нет детей и которые об этом не жалеют, потому что в жизни есть масса других занятий. У вашего Жени – страсть к путешествиям, у моего Клауса – работа, и вообще он страшно ценит свободное время, когда можно поспать, погулять, подумать в одиночестве. Вам трудно понять пока, но постарайтесь: одиночество – это далеко не всегда страшно. Гораздо страшнее, если вы – ради того, чтобы не испортить себе старость, которая у вас так далеко и о которой вы еще ничего не знаете, – своими руками сейчас испортите настоящее…

– Мне уже сейчас страшно, когда я одна. Когда Женя уезжает, я не знаю, чем заняться. И друзья у Жени неприятные. Относятся ко мне, будто я какая-то девочка при Жене, а меня самой не существует. А Женя с ними все равно дружит и плюет, что они меня раздражают.

Ясно было, что не друзья Жени раздражают Милану, а она их. Исчезло очарование простой, естественной, юной девочки, не ведающей жизни, не испорченной знанием и потому несущей чушь. Теперь чушь несет женщина под тридцать.

Ника же не могла подумать, что ей после Платона надо опять возвращаться на улицу. Конечно, в ее случае речь шла не о Ленинградке. Нике еще были открыты дома полусвета Европы. Она крутила до Платона роман сначала с каким-то потомком герцогов Монако, а потом с сыном какого-то английского аристократа. С потомком герцогов она и познакомилась-то в Монте-Карло, потому что с ранней юности искусно и изящно играла в баккара и нарды. Но опять-таки, такое искусство и изящество поражают, когда тебе двадцать три, а в тридцать три люди ждут от тебя несколько иного.

Ника была начитанной женщиной и снисходительно слушала рассказ Миланы о том, как она горько плакала над судьбой Анны Карениной. Ника же читала не что-нибудь, а Джулиана Барнса. Находя его, правда, занудным, но считая, что без знания Барнса в приличном обществе не обойтись. Любила она и вытащить из сумки «Упадок и разрушение» Ивлина Во, косноязычно рассказывая, что там такие смешные герои, что она перечитывает этот роман уже который раз. За этим также стоял страх не заинтересовать, не поразить, не произвести впечатления.

Это было грустно, для лечения страхов и расширения горизонтов обеих красоток явно требовалась трудотерапия. Катька взялась перечитывать с ними «Упадок и разрушение», объясняя им скрытую для них иронию романа: главная героиня, великолепная Марго, вызывавшая восхищение окружающего ее большого света, на самом деле держит бордель! Иными словами, она занята делом.

– Девочки, – говорила Катька, – сатира Ивлина Во тут в том, что дело Марго порицается обществом, но это не мешает всему Лондону ею восторгаться. Смотайтесь к Иноземцевой посмотреть, как та дело поставила. Это у Ивлина Во бордель преступный, а у Иноземцевой – интеллигентная местная библиотека. И девушки, прибывающие туда из разных стран, как у Ивлина Во, и сама Иноземцева живут припеваючи. Вы такие умницы, красавицы, у вас же вкус несравненно более развитый в отношении, ну, скажем, гейш широкого профиля. Помогите Иноземцевой идеями.

Потом пошла рыба совсем крупная. Очнулась усохшая вобла Надежда Константиновна. Молодой мальчик-председатель все-таки нашел силы ее отодвинуть. Это было серьезно. Созвали заседание Правления, думали долго. Воспитывать чувства и исправлять мозги – поздно, заставлять книжки читать – тем более. Значит, надо лечить подобное подобным, деньги-то немалые обещаны – полмиллиона в течение двух лет за возвращение радости бытия.

Постановили взять стилиста – чтобы не носила стрингов под просвечивающими брюками. Запретить доморощенные диеты – и так вся иссохла. Отправить в санаторий делать уколы для регенерации клеток, чтобы оживить увядшие черты и убрать складки морщин с шеи как у размороженной курицы.

Полина поедет с ней, они будут вместе плавать, ходить в пешие походы, чтобы подкачать рельеф мускулатуры и поднять энергетику. Когда энергетика и сопутствующая ей радость бытия вернутся, отправить Надежду Константиновну к Эрне, сделав вторым вице-президентом по Европе. При этом – поскольку Надежда Константиновна склонна к здоровому питанию и существенно поумнее Эрны – всучить ей адаптированный вариант Катькиной алхимии возраста. Пусть внятными рассказами о синергетике раздельного питания, детокса и китайской медицины просвещает европейских дам, подтягивая новую клиентуру.

ВИПов оказалось гораздо больше, чем рассчитывали, причем именно за счет пополнения их рядов в конце года клиентками из верхушки среднего класса, как и предсказывала Кыса.

Немало женщин, не супербогатых, но весьма состоятельных, соривших деньгами в спа и салонах красоты, пробовавших все, вновь появляющиеся и дорогостоящие способы похудения, борьбы с целлюлитами и морщинами, сообразили, что имеющиеся у них сбережения в банках будут расти в АОЖ «За Гранью» гораздо быстрее, а часть дохода можно тратить на уход за собой дешевле и эффективнее. Надо лишь однажды решительно потребовать от спутника жизни круглую сумму, объяснив, что это судьбоносное стратегическое решение, которое даст и спутнику, и его избраннице финансовую и душевную стабильность на долгие годы. Основательницы уже не могли работать с каждым ВИПом индивидуально, но мудрая не по годам Ирина нашла решение.

Обкатали новый подход именно на Надежде Константиновне. Когда та поправила здоровье и нервы, Степанова предложила ей стать «играющим тренером» и попросила помочь ей вернуть к жизни одну клиентку, которую сама же Надежда Константиновна и привела в страховое общество, когда у той произошел – и именно в климакс – кризис личной жизни, пошатнувший ее понимание устройства Вселенной.