Текст книги "Акционерное общество женщин"
Автор книги: Елена Котова
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)
* * *
После визита Вульфа-Бобоевича Полина долго бродила по даче в смятении. Немедленное прекращение преследования Катьки, завершение допэмисии – все срочно. Но не менее срочно, если верить Вульфу, – а как ему не верить? – решение, что делать дальше. И медлить нельзя, говорит. А с чем медлить-то? Как с чем?! Он же прямо сказал, что надо брать власть, да и она сама давно про матриархат… «Вот черт, что делать? О господи, при чем тут “черт”, да и “господи”? Дьявол их всех побери… Катька в ступоре, а Алена небось в объятиях Мэтью…»
Полина открывала холодильник и тут же с досадой закрывала его: зря, что ли, они на Байкале голодали. Зазвонил телефон.
– Полина, я сейчас к тебе приеду, – прорыдала Кыса в трубку. – Меня Костя побил.
– Что-о?
– Приеду – расскажу, это ужас какой-то… Можно приехать?
– Конечно, Кыскин, бедная моя, приезжай скорее Дичь какая-то, Костя побил. Может, Кыса спятила или выпила лишку?
Полина уже не могла удержаться от того, чтобы не залезть в холодильник. Что бы такое съесть, чтобы похудеть… Когда нервничаешь, почему-то на овощи и фрукты смотреть невозможно. Сейчас бы булку или пряник. Но Стеша уже вняла наказам не покупать «эту заразу».
Полина вытянула банку варенья из крыжовника, которое они с подругами варили в июле, и запустила ложку в полупрозрачную душистую массу.
Телефон зазвонил снова.
– Полин, ты дома? А Катька у тебя? Нет? А где она? Ладно, не важно. Мы с Мэтью сейчас к тебе приедем, можно?
– Конечно. Сейчас и Кыса подъедет. У нее, по-моему, с головой полный аллес капут. Сказала, что ее Костя побил. Хорошо, что вы с Мэтью едете, пусть будет трое нормальных.
– Кысу побил Костя? Ни фига себе! Насчет моей нормальности не обольщайся. Меня с работы выгнали… Я к Мэтью приехала, стала у него посуду бить. Нет, какие скоты, а?.. Он говорит, поедем лучше к Полине.
– Конечно, у меня посуды больше. Откроем психбольницу.
– А Катька где?
– Ну, раз психбольница, как же без нее. Пошла дозваниваться.
Полина набрала Катьку, та сразу ответила:
– Какой ступор, ты о чем? Я педикюр делаю. Все прекрасно, ты просто не в курсе, сидишь там на своей даче. В понедельник-вторник мы с Вульфом получаем постановление о прекращении… В четверг уже договорилась о совещании в ФАСе. А ты на даче сидишь одна? Хочешь приеду, развлеку?
– Ага, давай приезжай, развлеки. Действительно, скучно как-то. Вчера три часа сидела с твоим Вульфом…
– Что-о? А чего это ты к нему поехала?
– Это он ко мне приехал, Кать…
– Он – к тебе? Уму непостижимо! И что сказал?
– Что сказал, что сказал… Ко мне сейчас Кыса едет, ее муж побил…
– Да ты что? А она что?
– Кать, ей-богу, «а ты что», «а она что»… Еще Алена с Мэтью едут. Алену с работы выгнали. Так что приезжай, а то действительно как-то скучно.
– Слушай, мне Влад уже раз пять звонил, я звонки не беру, хотела сегодня отдохнуть. Может, еще что-то стряслось? Сейчас наберу его, пока лак сохнет. И сразу к тебе. Нет, лак и в машине высохнуть может. Владу тоже можно из машины позвонить. Уже ничего не соображаю. Все, лечу…
Катька приехала первой – вот что значит вымуштрованный шофер, которого она заставила изучить все огороды.
– Сейчас Влад подъедет. Говорит, в Интернете с неделю назад, когда мы еще на Байкале были, появилась группа «Майна», которая рисует похабные картинки, предлагает вые…ть всех женщин. Завтра зовут всех на флеш-моб со слоганом «Мужчина – краник жизни». Рисуют этот самый краник, из которого льются сперматозоиды в синие ведерки… Прикинь вектор атаки.
– Смотрите, кого я к вам привез! – На кухню ворвался Влад, сдергивая на ходу куртку.
Следом за ним неспешно вошел Олег Мурлов.
– Олег! – закричала Катька. – Привет! Как здорово, что ты приехал. Мы уж решили, что ты совсем пропал!
– Я, – заявил Олег с достоинством, – всегда появляюсь, когда начинается самое интересное. Как увидел, что весь Интернет покрыт объявами о мужском флеш-мобе, так и понял, что вас собрались мочить. Вот и приехал. Всем привет!
– Да, мы с Олегом по дороге о флеш-мобе говорили, пришли к выводу, что тут точно видна рука Опанаса.
– Флеш-моб подготовить не такое простое дело, это вам не митинг, – подняв палец, усмехнулся Олег. – Его надо где-то репетировать, ставить. Это апелляция к клиповому сознанию, к коллективному бессознательному…
– Да погоди ты о флеш-мобе. Ясно, что все одно к одному. – Катька уже забыла и про ступор, и про педикюр, ее глаза горели. – Влад, а он что?
– Кать, да что с тобой? Опять «а он что», «а она что»… Кто он-то?
– Опанас.
– Опанас-то тут при чем?! – воздев руки к небу, воскликнула Полина.
– Как же без него, сама подумай, – невозмутимо, как будто ее реплика все объясняла, ответила Катька.
Полина раскрыла рот, но в этот момент вошли Алена с Мэтью.
– И Влад тут, и Катька нашлась, – сказала Алена, разматывая серо-лиловую кашемировую шаль и стягивая узкую курточку из серой лайки. – Олег, привет. Значит, так, эти скоты…
– Про флеш-моб мы уже знаем, – заявила Катька.
– Какой флеш-моб? Я о другом… Нет, давайте сначала все выпьем, раз уж собрались, Влад, организуй, только быстрее.
– Давайте Кысу подождем, она уже вот-вот… – заикнулась было Полина.
– Чего ждать, приедет – еще выпьем, – резонно заявила Алена.
Влад уже вытаскивал из Полининой барной стойки бутылки, а Мэтью доставал бокалы и рюмки. Полина смотрела на всех и думала, как еще утром она готовилась к разговору с подругами об откровениях Вульфа-Бобоевича и их общем будущем. Пробиться бы теперь к этому будущему через развертывающуюся перед ее глазами на ее даче фантасмагорию. Ход ее мыслей прервал тост Алены: «Ну, чтоб они все сдохли», смачное «Yes-sss!» Катьки и Мэтью и вздох Влада: «Ну, вздрогнули!»
После первой наступил миг тишины. Полина подумала, что надо этим воспользоваться, чтобы начать рассказ про Вульфа, но тут в дверь ввалилась Кыса.
– А-а-а, пьете уже, черт бы вас побрал. А чего все понаехали? Полина, ты сказала, что одна. А у меня, вон, синяк под глазом. Дня три на люди появиться не смогу. И Катька тут? Кать, а Полина сказала, что ты в ступоре. А ты тут сидишь… Так, налейте скорее. Тридцать лет бог миловал, муж хоть и сволочь, но руки не поднимал. И вот нате, на старости лет сподобилась.
– Бьет – значит любит, – изрекла Алена, наливая, однако, не Кысе, а себе.
Ruinart Brut, конечно, перелилось через край и пеной расползлось по мрамору столешницы.
– Альйона, успокойся, пли-из, – подал голос Мэтью, мобилизуя салфетки.
– Я совершенно спокойна, посуду же не бью.
– А почему ты должна посуду бить? – спросила Кыса. – Что вы так на меня все смотрите? Что происходит? Вы чего все приехали-то вдруг? Еще час назад все было тихо, никто никуда не собирался? Алена, у тебя тоже что-то стряслось?
– Ха! Что у меня могло стрястись? – заявила Алена, закуривая сигарету. – Подумаешь, с работы выгнали, говно вопрос. Я десять лет на них отпахала, подняла этих ублюдков из грязи, вчера прихожу на работу – нате вам. В морду, правда, не дали, а в остальном – не менее нарядно, чем у тебя, Кыса.
– Ох, ни фига себе! – охнула Кыса. – А у Катьки что? Только не говорите мне, что ее в тюрьму сажают, я этого не выдержу.
– У нее все в порядке, – сказала Полина. – Ее просто с педикюра сдернули.
– Кто? Менты? – в ужасе спросила Кыса.
– Мы с Владом, успокойся.
– А чего вы ее сдернули? Из-за меня, что ли?
– Кыса, угомонись. Все с ума посходили. Мне надо вам про дьявола рассказать, понимаете? Про Вульфа…
– Да, кстати о Вульфе. Чего он к тебе приезжал-то? Про дьявола потом, сейчас не до этого, – перебила Полину Катька.
– Can you please all stop! At once! Can you shut up, please! – впервые за пять лет закричал Мэтью. – Всё! Замолчали все, слышите?! Влад, налей всем, и чтобы все молчали, ясно? Полина, скажи своей леди, как ее, чтобы там, на террасе, какую-то еду пока организовала. А где Альександр?
– В офисе. Скоро должен подъехать, а что?
– Так, для подкрепления. Олег, тебе не страшно в обществе crazy women? – Мэтью улыбнулся и потрепал Алену по руке. – Are you okay, darling?
– Я о’кей, дарлинг, – мрачно, но уже сбавив тон, бросила Алена.
– Lovely. To you, ladies. Yo u all have a lot to say tonight. Lovely stories, I assume. Let’s take it one at a time, if you don’t mind[23]23
Прекрасно. За вас, леди. Сегодня каждой из вас есть, что сказать. Уверен, прелестные истории. Давайте по очереди, если не возражаете.
[Закрыть]. Ки-иса, сначала ты, в порядке хронологии, мне так как юристу привычнее.
– Ну вот, значит… Приехал утром Костя ко мне на дачу… – начала Кыса, отхлебнув сухого мартини, но тут зазвонил телефон.
– Это Степанова, – объявила Полина. – Узнала, что мы все тут, и сказала, что тоже едет. Извини, Кыса, что перебила.
– …говорит, всё, сливай воду, забирай пай из общества и завязывай с этой бабской дурью. Я, конечно, вскинулась. Оказывается, его вызвали и дали понять, что вообще-то преемника ему присмотрели. Дескать, им не нравится, что Костя финансово поддерживает АОЖ. Команды ему на это никто не давал, и надо еще разобраться, что за деньги он в эту компанию вкачивает. На следующий день после разговора присылают к нему Счетную палату. Костя велел своим пробить счетку, там сказали, что с проверкой придут, но команды не было, мочить или что.
– Подвесили, значит, – хохотнул Олег.
– Ну да… Он и орет: «Уходи оттуда немедленно, все закрутилось нешуточно». А я, конечно, ему, мол, пошел сам знаешь куда. Не брошу же я все из-за его счетки, да хоть бы даже и работы. Много я счастья, что ли, от его работы видела? Говорю: «Разбирайся сам со своей работой, со своими бабами, я тебе жить не мешаю, и ты мне не мешай». А он мне как врежет и орет уже, красный весь, что я дура и с огнем играю…
– Ясно, – заявил Мэтью. – А при чем тут щетка?
– Да не щетка, а счетка! – заорали на него все.
– Действительно, Мэтью, ты сколько лет в России, не к лицу уже путать щетку со счеткой, – бросил Олег. – И что ты, Кыса, думаешь делать?
– Что тут думать? Стоять как партизан. Но как-то на Костю не похоже… Сколько раз его с работы снимали – не счесть. Но так, чтоб сразу в рожу…
– Ясно, теперь я. – Алена не могла дождаться. – Прихожу утром на работу, звонит гендиректор холдинга, я, мол, сейчас к вам подъеду. А сидит он на даче, никогда никуда не ездит, к себе вызывает. Ну, думаю, неспроста. Приехал и начал… Прибыльность холдинга низкая, потому что, дескать, продажи именно моих журналов падают. Дескать, без его ведома изменились формат, содержание. Полил нашу компанию, обвинил меня в конфликте интересов и велел писать заявление.
– Вот уж не повод для расстройства, – заявила Катька. – Я тебя давно уговаривала эту консерваторию бросить. Не твоего уровня это дело – гламуром торговать. Но тебе же надо было тусоваться с дольчами, габбанами, на именины к английской королеве ездить. Тоже мне счастье. У тебя такое имя на финансовых рынках, на фиг тебе глянец с дурами раскрашенными?
– Я всегда знала, Катя, что ты мне добра желала.
– Альйона, успокойся, пли-из, – почти взмолился Мэтью. – Я же тебе тоже сказал, что все, возможно, даже к лучшему.
– Сказал, ну и что? Я, может, и сама бы ушла скоро, а мне вот так, коленом под зад. Забыли, сволочи, как я уговаривала эти понтовые журналы в Россию прийти. У меня руки по локоть в грязи все десять лет. Я всех редакторов, художников, продюсеров штучно отбирала, воспитывала, мне сам Лагерфельд не раз говорил…
– Алена, не заводись, – перебила ее Катька. – Конечно, скотство. Но в итоге тебе же лучше будет. Сколько можно на два фронта разрываться?
– Алена, ты точно не пропадешь, ты из нас самая успешная, самая гламурная, вообще самая-самая… – вмешался Влад. – Но что-то все одно к одному. Наехали на Катьку, терзали ее почти год. Когда мы с тобой, Алена, поехали к Опанасу, тот был уклончив, но от команды Катьку мочить в верхах воздержались. Теперь нам снова показывают, что пошел наезд. Все ясно как день, Мэтью, ты со мной согласен?
– Влад, я тут пять лет, но не уверен, что понимаю политику в вашей стране, а это все lots of politics, isn’t it? Но думаю, ты прав.
– Да, Влад прав, – задумчиво произнесла Полина. – Мне вчера о том же самом Вульф-Бобоевич три часа толковал.
– Он, конечно, видный политик, не поспоришь, – не удержался Мэтью.
– Он больше чем политик, – произнесла Полина и замолкла.
Она так ясно видела в этот момент, почему Вульф-Бобоевич выбрал именно ее для своих откровений: ни Кыса, ни Алена, ни Катя не могли бы так безоговорочно принять его картину мира. Именно к ней явился денница много лет назад. Только она увидела бездонную черную дыру «первой смерти», испытав ужас, с которым не сравнить ни измены Кости, ни страдания Алены, ни даже следствие против Катьки.
Тут в дом влетела Степанова:
– Нашу милейшую крысу-кадровика Александра Степановича в приказном порядке забрали в Белый дом. Заведовать всеми кадрами при мизерной зарплате. Он – под козырек и пошел. Вы что-нибудь понимаете?
– Уже понимаем, – ответила Катька. – Для полноты картины сообщаю, что Алену выгнали с работы, Кысу побил Костя, потребовав, чтобы она вышла из акционеров, потому что к нему самому на днях присылают счетку. Завтра на площади Пречистенских ворот мужской флеш-моб, который всем нам покажет, кто в доме хозяин. А к Полине приходил вчера Вульф. Доклад закончен.
– Ох, ни х… себе… – Всегда сдержанная Степанова стянула с плеча сумку и от растерянности чуть не села мимо стула прямо на пол.
– Налейте Ирке и слушайте меня дальше. – Полина видела, что теперь только от нее зависит их будущее. Она обязана заставить всех понять смысл сказанного ей накануне Вульфом. – Вы же не станете говорить, что дьявола не существует. Дьявол – явление объективное, точно более реальное, чем бог. С богом человек может встретиться только в ином мире, и эта встреча останется между ними, если вообще произойдет. Дьявол же – часть этого мира. Мы встречаем его время от времени и еще чаще ощущаем его проделки. Правда, Кать? Помнишь черного пуделя из Мерано?
– Помню… Но ты же про Вульфа собралась рассказывать… Ты хочешь сказать?..
– Ага, – тихо произнесла Полина, обводя всех глазами.
– Вульф? И пудель? Не понимаю… – наморщил лоб Мэтью.
– Мэтью, на твоем месте я бы помолчал. Ты еще с политикой не разобрался, а дьявол – это чисто женское, нам с тобой не понять, – снова засмеялся Олег.
– Сейчас все расскажу. Только вы не перебивайте, как обычно, и не смейтесь…
Полина рассказала о своем разговоре с Вульфом, предупредившем об угрозе уничтожения. События последнего дня показали, как он был прав, сказав, что надо действовать на опережение. Сигналы тут же и посыпались. Вон он в Интернете висит, краник жизни, куда яснее. Когда она закончила свой рассказ, наступила тишина. Катька погрузилась в раздумья, Алена смотрела на Мэтью, стараясь прочесть на его лице поддержку услышанного, которая так нужна была ей, Алене. Олег курил и тоже в задумчивости морщил лоб. Один Влад, казалось, воспринял Полинин рассказ как само собой разумеющееся.
Первой очнулась Кыса:
– А вот первой американской феминисткой считается Эбигейл Смит Адамс, она в конце восемнадцатого века сказала знаменитую фразу: «Мы не станем подчиняться законам, в принятии которых мы не участвовали, и власти, которая не представляет наших интересов». Кстати, тогда она сама была вообще девчонкой, слегка за тридцать, не больше.
– Кыса, вот уж не знала, что ты у нас такая образованная!
– А ты много про меня, Катя, не знаешь, потому что тебе некогда было нас понять, ты все время несешься на лихом коне, шашкой размахивая. Вот скажи, на фиг ты в ФАС в четверг намылилась? Надо сначала обдумать, с чем туда идти.
– Похоже, все толкает нас на то, чтобы брать власть, – произнесла Алена.
– Я и на Байкале все время про это думала, потому и молчала, – призналась Катька. – Ясно, что мужики относятся к женщине как к служанке, что бы ни говорилось о равноправии. Женщина же с нашей помощью уже перестала ею быть. Мужики поняли это и вскинулись. Спусковым крючком, думаю, была статья Влада про солнце, которое женщинам светит тускло.
– Зря ты, Влад, про кремлевских охранников в Jimmy Choo тогда… – вздохнула Кыса.
– Не было бы этого – возникло бы что-то другое, – возразила Степанова.
– Про тех, кто в Кремле сидит, мне все понятно. Они охраняют свою власть, которую женщины могут у них реально отобрать. Но вот эти, которые на флеш-моб собираются… Я чего-то не поняла про них…
– Все ты правильно поняла! – сказала Катька. – Ты думаешь: «Эти-то что вскинулись? У них власти нет и не было, большинством из них помыкают бабы, причем далеко не все нами обученные. Эти же бабы о них заботятся». А как бы то ни было, мужики верят, что они «краник жизни». Стадное чувство. Угрозу от нашего движения они чувствуют нутром, замутненным алкоголем. Самый якобы прогрессивный мужик, Карл Маркс сказал им когда-то: «В отношении к женщине, как к добыче и служанке общественного сладострастия, выражена та бесконечная деградация, в которой человек оказывается по отношению к самому себе». Как мужчина может с этим согласиться? Ему как минимум надо признать для этого, что он деградирует. Чувствуете подлянку?
– Просто провокатор. Казачок засланный. – Олег Мурлов был верен себе. – Назвал сладострастие деградацией, а чтобы ему это простили, тут же добавил, что на словах женщина не служанка, а на уровне бессознательного «человек – это мужчина». НЛП в чистом виде.
– НЛП? – переспросил Мэтью.
– Мэтью, заметь, что такое нейролингвистическое программирование, ты мог бы и знать.
– Давно пора уже говорить серьезно. – Мэтью был явно раздражен. – Какую политическую нишу вы для себя видите? В чем будет выражаться наша политическая деятельность, если уж ее не избежать?
Катька с сожалением посмотрела на Алену. Мэтью, конечно, умнейший и преданный общему делу человек, но лучше бы он свои контракты писал.
– В том-то и дело, darling, что не о нише речь. – Алена не могла не попытаться загладить промах Мэтью. – Ниша у нас уже есть, даже не ниша, а реальная власть. За нами восемь миллионов клиенток, за каждой из них еще с полдюжины подруг, дочерей, матерей и даже мужей. Итого пятьдесят миллионов. А власть, та, что в Кремле, нас спрашивает: «И что вы, барышни, с вашей властью собираетесь делать? Вы с нами ее будете делить или просто попрете на рожон?»
– Это Алена про власть, которая там… – пояснила Кыса и даже рукой потыкала куда-то в окно, пытаясь сложить из пальцев пятиконечную кремлевскую звезду, но получилось что-то больше похожее на тюремную решетку.
– Ну да, а мы ни бэ ни мэ. Вульф и говорит: «Определяйтесь быстрее, пока они собак не спустили». Они еще год назад, когда Катьку прессовать стали, нам этот вопрос задали и ждали терпеливо, надо отдать им должное. А мы Катьку вызволили и сделали вид, что все в порядке. Мы со всеми рассчитались, никому ничего не должны. Нас снова приложили, в четверть силы, зато в течение буквально пары дней все подряд, чтобы мы уже точно поняли. Костю припугнули, меня выгнали, Степаныча забрали, и на Интернете кукиш – член в виде краника показывают.
– Уже все ясно, – взмолилась Ирина. – Алена, ты Мэтью все отдельно растолкуешь, у вас будет на это время. Так что делать-то?
– Брать власть, и точка, – решительно заявила Кыса. – Не договариваться же с ними. Сегодня договоришься, а завтра счетка.
– Поддерживаю. – Степанова воспрянула духом. – У нас же все есть! Готовая политическая программа, партячейки по всей стране, от Питера до Владивостока.
– Уникальное покрытие электората, – согласился Олег. – Алена апеллирует к истеблишменту, Катька – к бизнесу, Кутыкина – к селу, Полешек – к братве, Полина – к интеллигенции, а ты, Кыса… Кыса, у тебя столько талантов! Даже теряюсь так сразу определить, в чем твоя самая сильная сторона.
– Меня можно на молодежь кинуть. Я и шалаву изучила, и семнадцатилетнюю фотомодель. Практически два поколения современной молодежи.
– Прекрасно! А Эрна, Наташа и кто там еще вещают на заграницу.
– Так у нас и еще один ресурс есть. – Кыса округлила глаза и понизила голос: – Она столько натерпелась… Грешно будет, если мы Елену Прохоровну не привлечем.
– Вот как далеко зашло? Я и не знал. Какие у вас, оказывается, козыри на руках, – усмехнулся Олег.
– Вот и я говорю, чего нам сдавать позиции и с этими козлами о чем-то договариваться. Если даже моего Костю так легко припугнули, то с остальными мужиками точно справимся. А тут еще, оказывается, и дьявол на нашей стороне. Говорит, берите власть, станьте из части целым, переустройте страну и мир. Разве не так?
– Именно так. Наша власть будет прочная, – сказала Катька. – То, что она будет справедливая, это и так понятно. Истинное действительно возможно только как система, это Кант сказал. Мы всем объявили, что обладаем истиной, нам поверили. Женщины уже объединились и готовы управлять миром, а мужики им все равно кукиши-краники показывают. Если откажемся от власти, получится, что мы испугались. Помножим на ноль все, что мы дали женщинам.
– На дворе две тысячи пятнадцатый год. До выборов три года. Что будем делать: организовывать референдум или выводить женщин на улицы с требованием досрочного ухода президента? – спросила Степанова.
– Так это до президентских три, а парламентские – считай, завтра. Берем парламент, правительство в отставку, президента убеждаем сложить полномочия. В крайнем случае импичмент. – Побитая Кыса просто рвалась на баррикады.
– Мэтью, а в нашей Конституции есть импичмент президенту, или это тоже выбросили? – Алена не оставляла попыток сделать Мэтью равноправным участником стратегического совещания.
– Не в импичменте сейчас вопрос, а в том, что мы конкретно можем предложить. – Катька, как всегда, хотела ясно видеть весь план. – И женщинам, и мужчинам, электорату в целом.
– Ты хочешь, Кать, чтобы мы уже сегодня это решили? – Влад пыхтел, открывая вторую бутылку виски.
– Что-то я не пойму, – вмешалась Полина. – Все вроде пьют шампанское, а вы с Олегом уже вторую бутылку виски открываете. Притормозили бы, мальчики.
– Не трогай мужиков, это мы с Катькой им помогаем. – Кыса подняла свой стакан, наполненный виски со льдом.
– Все равно, вчетвером за час бутылку вискаря уговорить – больно ходко идете.
– Не беспокойся! При таком количестве стресса и адреналина напиться невозможно, – категорично заявила Кыса. – Ты, Кать, тоже не беспокойся! Править будем не хуже покемонов. Хуже просто трудно. Ваше здоровье!
– Кыса, ты слово в слово повторяешь Вульфа…
– Только мужчины могут так рассуждать: «Давайте брать власть, а потом разберемся, что с ней делать!» – воскликнула Алена. – Это в корне неверно, я не согласна.
– Вот именно, а где нравственность? Полина, я тебя спрашиваю, где нравственность? – спросила Степанова.
– Вы надо мной издеваетесь, что я все к философам апеллирую, а я именно о нравственности хочу сказать.
Это Катькино вступление не сулило ничего хорошего. Но трогать человека, все еще не до конца избавившегося от следствия, было бы негуманно, тем более что отвлекаться на очередную мелкую склоку никому не хотелось. Катька, ободренная отсутствием протеста, продолжила:
– Кант говорит, что в задачу государственной власти не входит забота о счастье граждан, это свойственно только деспотиям, которые навязывали всем счастье, одинаковое, как социалистический реализм. Власть обязана обеспечить свободу нравственного выбора. А мы-то до сих пор думали о том, как сделать женщин счастливыми, отвечая только за себя. Если придем к власти, женщинам придется отвечать за все общество. Это вопрос вопросов, и я вижу тут ловушку.
– А я никакой ловушки не вижу. Женщины, которые уже умеют быть счастливыми и управлять мужчинами, да еще и по определению более гуманны, берут власть. Почему их власть может препятствовать свободному нравственному выбору каждого – не понимаю, – сказал Олег Мурлов.
– Потому что это будет матриархат, – уже менее уверенно произнесла Катька.
– Матриархат – это общество, где царит гуманизм, матери не посылают детей убивать друг друга. Просто ни один мыслитель или даже утопист не описал общества, где за женщинами были бы публично признаны власть и авторитет, превосходящие властные полномочия и авторитет мужчин. Но это только потому, что матриархат всегда наблюдался в жизни лишь в примитивных обществах, где не было строгой иерархии, только коллективный контроль. А в современном обществе право и общественное сознание уже выстроили всю иерархию верховенства и подчинения под мужчин. Бери готовую кальку и наполняй ее нравственным содержанием.
– Я так и сказала Вульфу! Мы будем строить матриархат! А теперь вы все сами пришли к такому же выводу. Первым делом поставим по всей стране биде. Как в Японии, – развеселилась Полина.
– А что, в Японии тоже матриархат? – поинтересовалась Кыса.
– Нет, но Катька говорит, что по всей стране биде стоят. Даже в поездах…
– О’кей. Тогда о взятии власти. Я считаю, что это необходимо, причем с высокой вероятностью поддержки у вас будет даже больше, чем вы думаете. Какая-то часть верхушки власти, взять хотя бы того же Опанаса, может быть и не особо против такого развития событий, – продолжал Олег Мурлов. – И покемоны всех достали, и грызни будет меньше. В общем, для многих из мужчин в таком решении есть много плюсов.
– Вот-вот, Вульф и об этом мне говорил, – подтвердила Полина.
– Предлагаю не вязнуть в дискуссии, а переходить к конкретике, – настаивал Влад. – Первым делом надо создавать партию.
– Прежде чем ее создавать, – возразил Олег, – надо с Кремлем согласовать. Тем более если можно рассчитывать на поддержку Опанаса.
– Опять все с ними согласовывать? Мы что, проект Кремля? – Побитая мужем Кыса прямо-таки горела жаждой немедленного захвата власти.
– Это называется не проект Кремля, а нормальный диалог с властью. Мы же не поведем женщин на бунт. – Алена поддержала Олега.
– Я об армии думаю, и эта мысль мне покоя не дает, – произнесла Катя. – Допустим, часть мужиков, которые сейчас при власти, пойдет с нами. А те, кто против? Они кинутся к армии, начнут взывать к низменным чувствам и краникам одичавших мужиков… Может, я сгущаю краски, но мы же говорим не о революции, а о бескровном приходе к власти. Мы же не мужчины, чтобы захватывать почту, телеграф, телефон.
– Кать, что ты всегда усложняешь. Ну накинет им избирательная машина процентов десять, больше не получится. Эрна, Наташа и Иноземцева, не говоря уже о Мэтью, международных наблюдателей мобилизуют. Все равно мы победим!
– Кого вы победите? – спросил Александр, входя в дом.
– Замышляем захват власти, – сообщила Кыса.
– О как! Утром еще все было как у людей, а вечером уже ГКЧП заседает. Мэтью, у тебя так было когда-нибудь в жизни, что ты утром на работу пошел, а вечером домой вернулся, а там государственный переворот?
– Шурик, жену без контроля нельзя ни на час оставлять! – снова хохотнул Олег.
– Что происходит в моем доме? Обед хоть готов?
– Революционерам не до еды, – бросил Олег.
– Так может, мы и спать сегодня на гвоздях будем, нет? Это интересная мысль, я на гвоздях еще не пробовал. А ты, Мэтью, пробовал на гвоздях?
– Все сказал? – ласково спросила мужа Полина. – Вошел, увидел, что зрителей полон зал, и обрадовался. Если не прекратишь спектакль, точно сегодня будешь на гвоздях спать. Пошли за стол, действительно, а то мы в тупик зашли с Катькиным нравственным выбором.
– Это главная книга Канта «Метафизика нравов», – сочла необходимым уточнить Катька.
– У тебя, Кать, то алхимия, то метафизика. – Шурик любил поддразнить именно Катьку. – А как насчет моего естественного права пожрать и выпить после работы в собственном доме? А потом сразу пойдем власть захватывать, обещаю. Ваську кликну, чтоб братву подогнал, и тут же двинемся.
– Вот, здоровый взгляд на предмет! – воскликнула Кыса. – Мастера не мудрствуют!
– А могильщики в «Гамлете»? – спросила Катька.
– Ремесленники! – ответил ей дружный хор, и все повалили в столовую.
За ужином девушки окончательно повеселели. Алена уже не вспоминала о бывшей работе, а обсуждала со Степановой, как клиенты-акционеры для получения квартальных дивидендов должны будут приносить подписные листы в поддержку их кандидатов.
– Предлагаю на сегодня диспут завершить, – заявила Полина. – Все согласились, что надо брать власть, и это главное. Остальное, включая план конкретных действий, обсудим завтра. Катька остается у нас ночевать, как обычно, остальные – по желанию, места хватит на всех. Выжившие и переночевавшие могут завтра также продолжить диспут на тему, что делать с властью. Вопросы есть?
– Есть, – сказал Шурик. – Почему вдруг такой диспут о том, что делать с не взятой еще властью, когда на носу всенародный праздник? Вы что, забыли, что на дворе июль две тысячи пятнадцатого года и через полтора месяца пятилетие вашей корпорации? Или вы не собираетесь его праздновать?
– Ой, правда, – загалдели все. – Как это мы действительно с этим следствием, со всем остальным чуть не проворонили собственный юбилей? Ведь уже срочно надо все организовывать.
– Списки приглашенных чтобы к понедельнику были у меня на столе, – распорядилась Катя. – Кыса пишет сценарий мероприятия. Алена ей помогает. Полина придумывает культурную часть. Влад готовит пресс-релизы и анонсы. Ирка организует площадку, музыку и все остальное. Ужас какой, это же столько работы, а всего два месяца осталось. Полина, как это мы на Байкале про это забыли? У нас там уйма времени было.
– Кать, да пока у тебя такая неопределенность была, о чем мы все могли думать? А тут бац, все сразу – и власть, и праздник.
– А мне кажется, что это тоже не случайно, все одно к одному. – Алена, уже совершенно спокойная, развалилась на диване, положив голову на колени Мэтью. – Не знаю, как именно, но чувствую, что вокруг праздника все свяжется и склеится само собой.
– Я уже во всем вижу какой-то двойной смысл, – сказала Полина. – Уходя, Вульф мне сказал: «Вы-то понимаете, Полина Альфовна, кто правит бал?»
– Я лично никуда не еду, я остаюсь тут ночевать, а завтра с утра за работу, – лениво потянулась Алена. – Мэтт, ты как?
– С удовольствием, я с утра купаться пойду, а потом мне надо будет поработать. Подумать, как изложить в вашей программе реформу права. Катя это интересно подметила. Метафизика нравов… Интересно, very challenging.
– Вот-вот, Мэтью, подумай хорошенько, – заметил Шурик. – Они лет пятнадцать назад уже поговаривали о взятии власти. Я им тогда сказал, что придется им все законы переписать, у мужиков загранпаспорта отобрать. Много чего я им тогда высказал. Сейчас только на тебя надежда, что по новым законам мужикам хоть что-то оставят.
– Им оставят ровно то, что они в состоянии на благо употребить. А что именно – это еще большой вопрос. – Кыса в этот день была явно не в силах увидеть в мужчинах созидательную общественную силу. – Но ночевать я тоже остаюсь. Не оставлю же я вас одних праздник планировать, чтобы мне потом за вами разгребать.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.