Текст книги "Завтра не наступит. Мое имя – Вендетта! Дилогия. Криминальная мелодрама"

Я не заплакала, я завыла. За девять лет я не плакала по нему ни разу, мать, думая, что отец ее бросил, уничтожила все фотографии в нашем доме. Я же старалась не вспоминать его вообще. Теперь, видя его лицо, смеющееся и счастливое, сдержатся я уже не могла. То, что я дрянь – это я знала давно, но не осознавала это так четко, как сейчас. А еще поняла, именно в этот момент, что он никогда не будет рядом, не успокоит, не скажет, что любит… То, что он стрелял в меня, пытался убить Антона и убил Лешку, пусть и чужими руками, вдруг стало неважным. Крестный прав, он все равно оставался моим отцом, неидеальным, жестоким. Но он вырастил меня, дал мне жизнь, а я забрала его жизнь.

– Лена, Леночка, ну, хватит… Ну, поплакала и будет, зачем же так убиваться… – со мной рядом оказался дядя Боря и ласково, по-отечески поглаживал меня по волосам, – И я дурак старый тоже хорош, напомнил тебе…

– Ты… прав, крестный… – все еще заходясь от рыданий, проговорила я, – Я даже не дрянь, я хуже. Любой бандюга лучше меня.

– Это ты загнула, – возразил он.

– Что происходит? – тихо и серьезно спросил Вик, стоя в дверном проеме в комнату.

– У меня в аптечке где-то успокоительное было, я сейчас, – вдруг подорвался дядя Боря и метнулся в ванную комнату.

– Елена Витальевна?

– Никакая я не Елена Витальевна, Вик! Я дрянь. Я потеряла право так называться, когда убила его.

– Кого? – так же спокойно спросил Вик.

– Своего отца, – прошептала я трясущимися губами и уперлась взглядом в пол. Я ожидала презрения со стороны того, кто недавно спас мне жизнь, и я это презрение заслуживала. Для любого человека родитель – святое и неприкосновенное. Не удивлюсь, если он развернется и уйдет. Но вместо этого, Вик медленно подошел ко мне и опустился на колени рядом со мной.

– Посмотри на меня, – попросил он и тон его был настолько теплым и ласковым, что я сначала ушам своим не поверила и подняла на него свои глаза. Он молчал и просто смотрел на меня и, как совсем недавно дядя Боря, поглаживал меня по волосам.

– Ты расскажешь мне, что тогда произошло?

– Зачем?

– Тебе станет легче.

– А тебе станет противно со мной общаться, если не уже.

– Не станет. Я тоже не святой, я смогу понять.

– Понять можно все, простить нельзя…

Вик обнял меня, неожиданно, резко и в то же время нежно, а я, уткнувшись в его мощную грудь, ощутила спокойствие. Так мы и стояли – на коленях и обнявшись, пока не зашел крестный и при виде нас не встал, как вкопанный, я отпрянула от Вика, как ошпаренная.

– Да, ну ё! Предупреждать же надо! – и вышел из зала, – Молодежь, вы тут пообщайтесь, а я пойду, прогуляюсь пару часиков! – крикнул он уже из коридора. Я подорвалась со всех ног, крича:

– Крестный, ты все не так понял! – но ответом мне была захлопывающаяся дверь.

Вернувшись в зал, накинулась на Викинга.

– Ты чего молчал? Мог бы тоже сказать ему. Что он теперь о нас думает?

– А если я не хочу? – вдруг спросил Вик серьезным тоном.

– Чего не хочешь? – опешила я.

– Опровергать его предположения.

– Ты с ума сошел?

Вик невесело улыбнулся, подошел ко мне и взял за руки.

– Уже давно, когда в дом твой зашел и тебя увидел, в глаза твои зеленые посмотрел. А я ведь осуждал твоего мужа, Лена, за то, что он резню устроил из-за бабы, тогда в девяностые. А теперь понимаю, что и сам бы так сделал. Веришь?

– Нет, – ошарашенно ответила я и головой замотала, – Замолчи! Это все не так. Ты все придумал.

Я вырвала руки и медленно отошла от него подальше. Я видела, замечала его взгляды, но всерьез не воспринимала. И как мне реагировать на его слова теперь? Да еще в такой ситуации, когда мой собственный муж запер меня в клетке вместе с ним.

Вик стоял с минуту, не шелохнувшись и смотрел на меня, не мигая, потом сделал шаг, а я отпрянула, и сама же себя отругала. Дура, ничего ведь он тебе не сделает, если сама не захочешь!

– Я не придумал. Я говорю, как есть, но не бойся, девочка, это тебя ни к чему не обязывает. Ты ничего мне не должна, это я тебе должен.

– Нет, – я опять помотала головой, не в силах ничего сказать и честно не зная, как себя теперь вести – как мужчина он мне, конечно, нравился, но это ничего не значило, абсолютно ничего, а как человека, возможного друга, я его терять не хотела, – Ты не должен.

– Должен, еще как должен, – нежно улыбнулся мне он, – И не только за то, что вместо меня под пули встала. Должен, потому что ты за человека меня приняла, не отшатнулась, за зверя не посчитала, не командовала мной, как собакой, хотя и могла себе такое позволить. За то, что заставила поверить, что я не такой уж и урод, – улыбка медленно перерастала в усмешку, пока он говорил, а я ужаснулась, начиная понимать, что похоже я единственная кто к нему по– человечески отнесся.

– Вик, я…

– Друзья? – он протянул мне руку, вопросительно на меня глядя, и я ни секунды не сомневаясь, вложила в его руку свою. Он тут же воспользовался положением и притянул меня к себе.

– Вик, – настороженно проговорила я.

– Не бойся, не трону. Просто хочу сказать тебе спасибо за все. Знаешь, когда за тобой от больницы шел, злился. Думал, сейчас посмотрю, куда ты пошла, а потом все тебе выскажу. А когда тебя плачущую увидел – душа перевернулась.

– Не поверил Ксанке, значит, – вздохнула я.

– Я же не идиот.

– И ты вовсе не урод, – вставила я, – Никогда себя так больше не называй.

– Не надо меня успокаивать, я не девочка, – рассмеялся он.

– Тебе идет, когда ты улыбаешься, – не угомонилась я, – Лицо совсем мальчишеское становится и доброе.

Он опять рассмеялся и отпустил меня из объятий. А мне, в который раз стало неловко, не знала, куда себя деть.

– Лен, перестань, сказал же, мое признание тебя ни к чему не обязывает, – видимо мой новоиспеченный друг обладал отменной проницательностью. Я отвела от него глаза и снова наткнулась на портрет отца.

– Лена, – осторожно позвал меня Викинг, видя, что я стою, как вкопанная и даже дышать перестала, – Лена, не надо, не смотри.

Он быстро подошел ко мне и развернул к себе.

– Зачем душу себе рвешь? Думаешь, заслужила наказание?

– Да.

– Девочка моя, бедная, – произнес он с нежностью и покачал головой, – Расскажи мне.

Я не хотела, боялась, что после рассказа увижу осуждение и отвращение, но я не имела права молчать, теперь, когда начала считать его другом, когда сама же призналась в том, что натворила. Я рассказала все, про Лешку, про тот вечер, когда отец приехал к нам со своими архаровцами. Как стрелял в меня, как смеялся над моей болью, после признания, что это он отправил Лешку в Чечню и как убивал на моих глазах Антона.

Викинг мочал долго после моего рассказа, а я ждала вердикта. Почему-то, мне стало очень важно его мнение. Когда он поднял на меня свои глаза, я вздрогнула, в них была ярость. Я сжалась в комочек, поняла, что только что оттолкнула от его от себя. Может, оно и к лучшему? Может…

– И ты обвиняешь себя? – от его слов я еще раз вздрогнула, – Говоришь, что заслуживаешь наказания? Да, какой он тебе после этого отец!

– Вик, не надо…

– Скажи мне, Лена, – он успокоился и глубоко вздохнул, – У тебя был выбор? Ты могла бы убить своего мужа? Смогла бы жить с этим? Молчишь? Тогда я скажу – нет.

– А как мне жить с тем, что я сделала? – закричала я, – Как я, вообще, до сих пор живу – дышу, сплю, ем? Я не знаю… Мне надо было себя, наверное, следом пристрелить…

Вик молча подошел ко мне, взял меня на руки и сел в кресло.

– Иногда бывают моменты, когда спасая чью-то жизнь, ты несешь зло, – тихо проговорил он, – Но это твой выбор и никто не смеет тебя осуждать за это, не побывав в твоей шкуре. Даже ты сама не имеешь права осуждать. Здесь нельзя было выбрать. Выбрав одного – ты предаешь другого. Замкнутый круг, который я предлагаю считать просто невезением.

Я потрясенно молчала. Он не только не оттолкнул меня, он не просто успокоил, он сказал… правду. Пусть она тяжело мне дается, пусть так.

– Спасибо тебе, мне этого еще никто не говорил.

– А Синица? – тихо спросил он.

– Что мог Антон сказать? Я тогда спасла ему жизнь, если бы не выстрелила, он был бы мертв, – я горько рассмеялась, – Знаешь, он тогда, после всего, поклялся, что больше не вернется к этому. Мы уехали. И девять лет я была счастлива, потому что не вздрагивала по ночам от каждого шороха, со временем мне перестали сниться кошмары, мы просто жили. Но стоило нам вернуться в Россию, он забыл все – свои обещанья, нашу жизнь во Франции, будто не было тех лет. Связался с Митяем…

– Тебе это не нравится, – утвердительно сказал он.

– Конечно, нет, – я резко вырвалась из его объятий. Потому что это не только неправильно, но, по сути, я обнимаюсь не с другом, который меня успокаивает, а с телохранителем Митяя, с доверительным лицом человека, который втянул моего мужа в новую игру со смертью. Я хмуро на него посмотрела, а он покачал головой.

– Если ждешь от меня рассказа, что у них происходит…

– Я знаю, не расскажешь, – прервала я его, – Митяй мне это прямо сказал, что ты не только мой охранник, но и человек, который не даст мне сделать глупости.

– Верно, – он кивнул, – Тебе не стоит лезть во все это.

– По-твоему, мне стоит дожидаться, пока Антона убьют? Думаешь, стану счастливой вдовой? – с сарказмом произнесла я, – Я сюда не для этого пришла. Я хочу знать, что происходит, и я узнаю, если не от тебя, то от крестного.

– Он тебе ничего не скажет.

– Ты не дашь?

– Он тебе ничего не скажет, – снова спокойным тоном повторил он.

Я зло смотрела на него, пока не хлопнула входная дверь.

– Молодежь, вы еще тут? – услышала я голос крестного.

– Да! – крикнула я, – Мы в зале!

Крестный зашел, посмотрел на меня, потом на Вика, улыбнулся и спросил:

– Поссорились?

– Дядь Борь! – возмущенно произнесла я, – Нас ничего не связывает, мы не любовники, как ты тут подумал. Просто я… Это была минутная слабость, Вик меня успокаивал, я…

– Ладно-ладно, не сотрясай воздух. Понял. По большому счету, это не мое дело.

– Я хочу знать, в какое дерьмо на этот раз залез мой муж? – я вопросительно уставилась на крестного.

– А он, что, – указал на Викинга, – Не рассказал?

– Нет.

– И ты решила, что я расскажу? Знаешь, почему я смог дожить до своих лет? Потому что все, что я знаю, я оставляю при себе, не треплю языком, без надобности.

– Я всего лишь хочу помочь своему мужу, – упрямо продолжила я.

– А я всего лишь хочу, чтобы ты осталась жива, – ответил он мне тем же тоном, – Ты не забыла, что у тебя двое детей? Сиротами хочешь их оставить?

– У Антона их тоже двое!

– Не путай Божий дар, с яичницей! – крикнул крестный, – Ты, вообще, не должна лезть, бабе в таких делах не место!

– Все, спасибо, пообщались! – я резко развернулась и вышла в коридор, взяла сумочку и наскоро надела пальто. Кроме головной боли и плохих воспоминаний мне этот визит ничего не дал. Дурацкий мир мужчин!

Я с силой хлопнула дверь при выходе. На лестнице второго этажа Вик догнал меня.

– Елена Витальевна, подождите!

– К чему официальный тон? – ехидно поинтересовалась я, – Минут десять назад я была Леночкой!

Он резко развернул меня к себе и жестко на меня посмотрел.

– Я могу называть тебя, как ты захочешь, но не думаю, что твой муж и люди это правильно поймут.

– А мне плевать чего они там поймут, а чего нет! – крикнула я ему в лицо, вырываясь из его хватки, – Мне уже на все плевать!

– Неужто? – так же зло бросил мне он, резко притянул к себе и впился губами в мои губы. Я опешила и с секунд пять ничего не делала, но потом, очнувшись, с силой оттолкнула его от себя и залепила ему пощечину. И испугалась. Идиотка!

Он ухмыльнулся, отпустил меня и уже спокойным голосом спросил:

– Ну что, будем переходить на личности?

Я только головой помотала, развернулась и стала спускаться по лестнице.

Синий хаммер увидела сразу, как только вышла из подъезда, молча направилась к нему. Викинг снял сигнализацию и я села на заднее сидение. Всю дорогу, пока мы ехали к особняку Митяя, я молчала. Он изредка поглядывал на меня через зеркало заднего вида, но я демонстративно отвернулась к окну.

В дом мы вошли также в полном молчании. У парней на воротах и в доме глаза на лоб повылазили, когда я своими ногами вышагивала от машины, когда утром видели меня умирающей.

– О, и тебя поймали, – Оксанка стояла возле лестницы и неодобрительно посматривала на парней, снующих по всему дому.

– Ты позвонила, куда я тебя просила? – уже не скрываясь, спросила я ее, тем самым решая позлить Вика.

– Ага, – кивнула она.

– Кому? – тут же вклинился Викинг в наш разговор, но я стойко его игнорировала и начала подниматься по лестнице.

– Любовнику, – ехидно ответила за меня Оксанка, а я про себя рассмеялась и покосилась на Вика. Тот потемнел лицом и, видно было, еле сдерживался, чтобы не нахамить нам обеим.

Не успела я зайти в свою комнату, как мой телефон запел и завибрировал. Посмотрев на дисплей, я невольно охнула – Ян. Так быстренько делаем умирающий голос. Скоро я совсем заврусь, с этими идиотскими играми.

– Я слушаю.

– Где ты, Ленка? Что случилось?

Я снова играю Яном, как и тогда. Кто я после этого? Конечно, можно сейчас заняться самобичеванием, пожалеть всех и вся, только остается вопрос: кто пожалеет меня и моих детей? Один бегает и ищет на свою пятую точку неприятностей, другой пытается его поймать, используя меня, а еще и третий появился и вовсе непонятно, чего ему от меня надо. А мне – то, что с этим всем делать? Только и остается, что делать все, чтобы дети сиротами не остались.

– Во-первых, успокойся, я жива и относительно здорова.

– Почему ты все время попадаешь в неприятности? – зло проговорил он в трубку.

– Ты по какому праву так со мной разговариваешь? – задала я вопрос и на том конце неожиданно замолчали, – Будешь продолжать в том же духе, брошу трубку. Итак, нужна тебе информация или же нет?

– Извини, – раздался его усталый голос, – Говори.

– Нет уж. Не по телефону и учти, у меня к тебе деловое предложение, так сказать, чтобы и овцы были целы и волки сыты.

– Казанцева, а ты ничего не попутала? Я не договариваюсь с бандитами.

– Ну, тогда, адьос, амиго.

– Где ты? – чуть ли не зарычал он в трубку, а я улыбнулась – пойдешь ты милый на сделку, с чертом лысым пойдешь, а не только с бандитами.

– Да, вот думала, сегодня с тобой встретится, да не получилось.

Есть у меня одна идейка – подговорить Яна и с его помощью вернуться вместе с Антоном во Францию. Правда, муж со своими явно наполеоновскими планами пролетит, как фанера над Парижем, но чего не сделаешь, ради спокойствия в семье.

– У меня нет времени играть в твои игры, – раздался ответ и в следующее мгновенье гудки в мобильном.

И что это было?

Ответ на мой вопрос прояснился очень быстро. Через час после нашего с Яном занимательного общения, в ворота особняка Митяя позвонили. Я как раз стояла у окна и видела всю происходящую картину. Охранники у ворот открыли дверцы и у всех, в том числе и у меня, челюсти попадали куда-то в район асфальта – Ян стоял собственной персоной, один, в милицейской форме. Мальчишки, конечно, молодцы, попробовали его не пустить, но не тут – то было. Ян вплотную подошел к одному из охранников и что-то проговорил ему, слышать я, конечно, не могла, но видно было, что с намеченного пути Яна сейчас даже танк не свернет.

Я поспешно отошла от окна и стремглав выбежала из комнаты. Как оказалось, не одна я наблюдала за всем этим действом. В прихожей со мной поравнялся Вик, настроен он был решительно и ничем хорошим это явно закончится не могло. Но сказать я ничего не успела, Ян вошел в дом вместе с одним из людей Митяя. Увидев меня, ухмыльнулся.

– Если гора не идет к Магомету… – умно изрек он, а я поняла, что все – это кранты, как мне объяснять потом всем – Антону, Митяю его людям, – о чем со мной разговаривал майор отдела по борьбе с организованной преступностью? То ли Ян специально решил меня так подставить, то ли сошел с ума. Я склонялась к первому.

– Как ты меня нашел?

– Лен, ты за кого меня принимаешь? Проследить где находится твой телефон проще некуда. Ну, а особняк Митяя каждая собака знает.

– Чем обязана, майор Стрелков? – раз уж погибать – то с музыкой, попытаюсь хотя бы сделать вид, что не понимаю, что он здесь делает. Хотя, ей Богу, понять не могу, он что думает, раз он сюда явился, такой расписной, я ему что-то расскажу?

– Да, вот соскучился, хотел тебя повидать, давно мы с тобой, солнышко, не виделись, – ехидно произнес Ян, – Почитай девять лет. А ты, что не рада видеть старого друга?

Я прямо-таки услышала похоронный марш в свою честь. Тьфу, ты пропасть! Весь мир – бардак, а мужики – идиоты!

Парни Митяя превратились в одно большое и сплоченное ухо, а Викинг так, вообще, замер, как статуя.

– Да, ты знаешь, как-то не приходилось мне дружить с ментом, – резко ответила я, глаза Яна при этом зло засветились.

– Поговорить нужно, Казанцева! – рявкнул тот, наверное, решив, что на сегодня спектакля хватит.

– Я не Ка-зан-це-ва! – произнесла я по слогам, глядя ему прямо в глаза, – И мне не о чем с тобой разговаривать.

Ян улыбался во всю, прекрасно понимая, что своим визитом стер доверие парней Митяя ко мне начисто. Вот, только я перестала что – либо понимать. Сначала он шантажом заставляет меня добывать ему информацию, а теперь перекрывает свои же усилия одним махом. Он же не идиот, чтобы не понимать, что мне теперь шагу спокойно не дадут ступить?

Тем временем, Ян придвинулся ко мне поближе и почти на ухо прошептал, так, чтобы другие не слышали:

– Ты что думаешь, мне нужна была информация от тебя? Я же понимаю, что ты соврешь и глазом не моргнешь. А вот проследить за тобой не составляло труда, узнать с кем встречаешься. А потом дело техники – я сопоставил информацию и пазл сошелся.

Он отодвинулся от меня, а я еще какое-то время пребывала в ступоре.

– Ментовская шавка! – выплюнула я, с отвращением глядя на него. Что он накопал? Как, скажите мне, как я раньше не поняла, что от того Яна, которого я знала ничего не осталось? И ведь знала кто он!

Ян на мгновенье застыл, вперив в меня поистине звериный взгляд, я же рассвирепела настолько, что продолжила:

– Убирайся из этого дома, псина! Я жалею, о том, что когда-то тебя знала!

Удар я скорее почувствовала, чем поняла, что произошло. Он посмел влепить мне пощечину наотмашь!

Вик среагировал мгновенно – с силой ударил кулаком по его лицу. Ян оступился, но удержался на ногах. Рот перекосила злая усмешка, он посмотрел пристально на Викинга.

– Я ж тебя посажу, урод, – уже спокойно произнес Ян.

– А за что? – тут же вмешалась я, – Все прекрасно видели, что ты споткнулся, упал и разбил себе губу.

– Научилась? – улыбнулся он, – А ты говоришь «не Казанцева». Папочкины гены, один в один!

– Заткнись! – рявкнул на него Вик и украдкой на меня взгляд бросил. Я даже улыбнулась про себя: теперь он ни одному человеку не даст затронуть меня за живое. Защитник.

– А ты, Викинг, не борзей. По тебе уже давно нары плачут, тебя, родимого, ждут. Скоро повстречаетесь – это я тебе гарантирую.

– Шли бы вы отсюда, майор, – вышел вперед один из парней Митяя.

– Что здесь происходит? – неожиданно появился мой сын.

Я не ответила, напряженно глядя на Яна. Тот окинул взглядом Кирилла, поправил форму и официальным тоном сообщил:

– Советую вам, госпожа Ани Бошан-Ладникова предупредить вашего мужа, что ему, в скором времени, будут предъявлены обвинения в мошенничестве и организации преступного сообщества. Не советую молчать, если, конечно, не хотите стать соучастницей. И, да, трупы своих парней Азид не убрал, так что по этому поводу возбуждено уголовное дело. И что-то мне подсказывает, что к этой бандитской разборке имеет отношение ваш муж.

Договорив, он развернулся и направился к выходу. А я в полном отчаянье смотрела на сына. Выражение лица Кира менялось стремительно: непонимание, удивление, догадка и ярость. Я зажмурилась. Вот. Вот, именно тот момент, которого я боялась с тех пор, как Кирилл начал взрослеть.

– Я, конечно, догадывался, – тихо произнес он, глядя на меня, – Что все так хреново. Но все-таки, надеялся на что-то, дурак, – он сунул руки в карманы джинсов и поспешно ушел в комнату, которую ему предоставили здесь.

Сказать, что меня трясло – ничего не сказать. В этот самый момент Антона я просто возненавидела всем своим существом. Я умоляла, просила, угрожала, я пыталась достучаться до его отцовского сердца – не возвращаться к криминальному бизнесу. И теперь, как результат, мой сын, возможно, отвернулся от меня и от него.

– Елена Витальевна, – тихо произнес Вик надо мной, а я только сейчас сообразила, что в вестибюле уже никого нет, только я и Вик, который смотрел на меня с жалостью.

Я ринулась наверх со скоростью света, даже не надеясь на теплый прием сына. В его комнату я вбежала, уже запыхавшись, рана нестерпимо начала болеть и я только надеялась, что швы не разойдутся.

– Кир, – подала я голос первой. Сын стоял возле окна, вцепившись в подоконник обеими руками. На мой зов он даже не обернулся.

– Кирилл, пожалуйста, – повторила я внезапно севшим голосом.

– Знаешь, как ни по-детски это сейчас прозвучит, – серьезным тоном заговорил он, – Но ты меня предала. Вы меня предали.

Он обернулся, и я задержала дыхание, на меня смотрели жестокие глаза Антона, сейчас мой сын, как никогда был похож на своего отца.

– Почему ты молчишь, мама? Почему ты молчала все эти годы? Ни разу ни сказала правду. Я так понимаю, что замена имен и фамилий это вовсе не программа по защите свидетелей, как вы меня убеждали? Вы сами преступники.

Я дернулась, как от удара. Сын же, наоборот, от моей реакции подскочил ко мне и, глядя в глаза, закричал:

– Почему вы мне лгали!?

– А что мы должны были тебе говорить? Рассказать всю жизнь невозможно. Да и я очень надеялась, что твой отец не вернется к этому. Я очень надеялась, что мы не вернемся в Россию.

Кир горько улыбнулся, покачал головой и, отвернувшись от меня, снова отошел к окну.

– Наверное, ты права, нельзя ребенку говорить о том, что его родители убийцы.

Из комнаты Кирилла я выходила на подогнувшихся ногах. После той жестокой фразы он не сказал ни слова, закрывшись от меня глухой стеной молчания.

Неужели за девять лет счастья я должна расплачиваться тем, что потеряю сына? Или же это запоздавшее наказание за убийство собственного отца? За ложь матери и за боль, которую я ей причинила? За ложь самой себе?

К себе в комнату я не пошла, зашла в ванную комнату для гостей. Захотелось принять душ и смыть с себя все зло, что я причинила самой себе. Только возможно ли это? Развязывая пояс халата, я машинально взглянула в зеркало – на меня смотрела бледная женщина с огромными глазами и осунувшимся лицом. Мимоходом отметила, что бинт, которым я была перевязана, испачкан кровью. В каком-то полусне подошла к раковине и, включив воду, умылась. На полочке возле зеркала увидела бритвенные принадлежности Кирилла, фирменная бритва, которую я ему подарила, как только мой мальчик стал мужчиной. Я улыбнулась, вспомнив этот момент, Кир тогда жутко покраснел и все отводил от меня взгляд. Родной, ты даже не представляешь, как я тебя люблю! Взяла в руку его бритву и с нежностью провела по рукоятке. Ну, как я могла рассказать ему правду? Как?

– Лена? – раздался испуганный голос Вика сзади меня. Я обернулась и наткнулась на его ошеломленный взгляд.

– Как ты сюда вошел? – бесцветным голосом спросила я.

– Ты не закрыла дверь, – почти прошептал он, а я проследила за его взглядом и обнаружила, что до сих пор держу бритву сына в руках. Бросив вскользь на себя взгляд, поняла, как я выгляжу со стороны – бледная, в расстегнутом халате и со смертельным оружием в руках. Объяснять, что я тут воспоминаниям предавалась бесполезно, не поверит.

– Вик, ты все не так…

– Ты чего надумала?! – он подскочил ко мне, как ужаленный, вырвал бритву из рук и зашвырнул куда-то в сторону душевой кабины. – Из-за чего? Из-за того, что эта мелочь пузатая на тебя обиделась? Ты что – ненормальная?! Он твой сын, а значит, поймет, позже, но поймет!

– Не поймет, Вик, – покачала я головой.

– Перестань, слышишь? – Вик подошел ко мне, поймав мои руки и заглядывая в глаза, – Я понимаю, что у тебя жизнь не позавидуешь, но так нельзя!

– Все, хватит! – я вырвала свои руки, – Что ты носишься со мной как, курица с яйцом? Ничего я с собой не сделаю, и не собиралась, просто ты зашел не в тот момент.

– Не в тот момент?! – взревел Викинг, – А в какой момент я должен был зайти, когда бы ты уже кровью истекла?

– Да-а, – протянула я. – Зря я дверь-то не закрыла.

В тот же миг Викинг саданул кулаком по стенке со всей дури, а я от неожиданности отшатнулась.

– Господи, зачем я тебя встретил, жил ведь ни о ком не беспокоился…, – простонал он.

– Викинг, довольно! – меня порядком достала влюбленность мужиков, – Посмотри на меня и убедись, наконец-то, что ничего во мне особенного нет. Я обыкновенная! Нечего тут мелодраму разводить!

– Что ты сказала? – зарычал он, приходя от моих слов в бешенство, – Мелодраму разводить?! Ты что думаешь, что я сам не понимаю, что мне ничего не светит? Или ты думаешь, я мазохист, который с удовольствием влюбляется в чужую жену? Любовь – это не вещь, которую можно взять и выкинуть!

– Я знаю это, поверь мне, – тихо ответила я, он внезапно замолчал, и с шумом выдохнул.

– Мы сейчас оба успокоимся и забудем о том, что здесь произошло, – через минуту проговорил он, – Только пообещай мне, что ты больше не будешь глупостей делать.

– Я и не делала…

– Пообещай.

– Хорошо, – вздохнула я, – Обещаю.

Вик окинул меня долгим взглядом, а я поспешно запахнула халат.

Запоздалая реакция, но все же какая есть. На этот раз, как только он вышел, дверь в ванную я закрыла и, раздевшись, залезла в душевую кабинку. Первое, что я сделаю, как только выйду из душа, так это позвоню Антону. Плевать я хотела на его дела. Он нужен здесь.

Из душа я вышла только через час. Половину из этого времени я честно проревела, зато вышла с четким осознанием, что мне делать. Первое, я позвонила Антону. Он был в сети, но трубку не брал. Сдаваться я не собиралась и на пятый мой звонок, он соизволил взять трубку.

– Что?

Ни тебе «здравствуй, любимая», ни «как твои дела?».

– Может, хотя бы сделаешь вид, что у тебя есть семья и спросишь все ли в порядке?

– Если ты позвонила мне, чтобы читать нотации, то сейчас не время, – вздохнул Антон.

– К Митяю приезжал Ян.

Повисло тяжелое молчание. Я чувствовала, что ему нужно какое-то время переварить услышанную новость.

– И что? – заскрежетал его голос в трубке, спустя какое-то время.

Пришлось рассказать, кто теперь Ян Стрелков, что он вычислил, что Антон в России, что он говорил и то, что все это слышал наш сын. В общем, все, кроме моего посещения его квартиры и нашей встречи в кафе.

– Прав был Митяй, – произнес Антон, – Надо было его грохнуть еще в девяностые.

– Я смотрю, ты не сильно удивлен, – недовольно заметила я.

– То, что Стрелок майором стал, мне еще Митяй сказал. Но вот то, что он в курсе нашего приезда… Значит, кто-то нас сдал, – угрожающе произнес муж, а я прикусила губу. В жизни не признаюсь ему в своей глупости – ведь именно мое появление в квартире Яна стало точкой отсчета. Только сейчас я могла трезво рассуждать о том, что не только необходимость знать обстановку в городе повела меня к Яну, а банальная ностальгия. Мне хотелось его увидеть, удовлетворив, свое женское любопытство, я, в очередной раз, убедилась в том, что люди с годами меняются и не всегда в лучшую сторону.

– Как Кирилл? – прозвучал голос мужа в трубке, и я очнулась от размышлений.

– Тебе нужно приехать, Антон. Меня он даже слушать не хочет. Убедил себя, что мы отъявленные преступники.

– Я не могу сейчас. Черт! – простонал он, – Я же просил тебя, отправить его обратно во Францию! – зло бросил он в следующий момент.

– Он не багаж! Если ты помнишь, Кирилл сам отказался уезжать в спешке, он уже достаточно взрослый мальчик, – ответила я с горечью, – И я тоже просила тебя не возвращаться в криминал!

– Лен, – устало вздохнули на том конце трубки.

– В общем, так, Синицин, если ты хочешь сохранить нашу семью, я жду тебя в течение трех дней. Не явишься, я улечу во Францию вместе с Киром и оформлю развод. Это слишком далеко зашло. Рисковать отношениями со своими детьми я не намерена. Так что, все в твоих руках.

Дожидаться, что ответит Антон, я не стала и нажала «отбой». Если он не дурак, он приедет, то, что мы ему нужны даже не подвергалось сомнению. По крайней мере, ему нужны дети. Нужна ли ему я или это уже привычка? Может быть, я для него значу не больше старого привычного дивана? Прошла ли его любовь? Может ли она, вообще, закончится? Единственное, что я знала, так это то, что той страсти уже нет. Но имела ли я право руководствоваться только этим? Конечно, нет. Но помимо поостывших чувств, был еще образ жизни, арканом тянущий меня и моих детей в пропасть. И я не знала, что делать. Не знала тогда, девять лет назад, ни сейчас, когда все повторяется. Понимала лишь то, что не хочу, чтобы мой взрослый уже сын отвернулся от меня. И я буду окончательной дурой, если позволю Антону перекинуть это только на мои плечи.

Весь день я ждала. Ждала, что Антон позвонит, но телефон молчал. У него было три дня и тогда мне просто придется исполнить свою угрозу, иначе грош мне цена, иначе я так и буду позволять Антону делать все, что ему в голову взбредет.

Ночью мне не спалось. Неожиданно, просто дико захотелось покурить. Последний раз сигарету в руки брала, будучи в заложниках у Бересова. Достаточно неприятные воспоминания, но курить все же хочется. Я накинула на сорочку халат и вышла из комнаты. Сначала двинулась в сторону Оксанкиной спальни, но вовремя остановилась – уже поздно и она спит, да и за все это время, курящей ее не видела.

– Елена, – раздался голос позади меня, я взвизгнула и подпрыгнула от испуга, резко обернувшись, наткнулась на Вика.

– У тебя что, вошло в привычку подкрадываться ко мне? – пробурчала я себе под нос, но он прекрасно все расслышал. Вик заулыбался, и это сразу преобразило его лицо почти до неузнаваемости.

– Почему ты так редко улыбаешься? Тебе очень идет, – сорвалось у меня с языка прежде, чем я успела подумать, что это опять нежелательный переход на личности.

Почему-то улыбка Вика от вполне невинного вопроса, на мой взгляд, сразу же померкла.

– Я не красна девица и не идиот, чтобы всегда улыбаться, – огрызнулся он.

Я вздохнула. Что ж за день такой, а? Или жизнь такая? Плюнула на все и спросила у Вика сигаретку. У того мигом округлились глаза.

– Ты же не куришь.

– Ага, просто так подымлю. Дай сигарету.

– Не дам, – почему-то заупрямился он.

– Хорошо, – спокойно отреагировала я, – Спрошу у охраны, – и двинулась в сторону лестницы вниз.