Текст книги "Завтра не наступит. Мое имя – Вендетта! Дилогия. Криминальная мелодрама"

Антон достал пачку сигарет из кармана, достал сигарету – хотелось курить… Но вдруг положил сигарету обратно и кинул пачку на дальний угол стола. Теперь, чтобы достать ее нужно встать или на крайний случай проехать на коляске к другому углу стола. Но бывший криминальный авторитет не искал легких путей и никогда не был слабаком. Медленно, сосредоточившись, Антон начал подниматься. Сразу же бросило в холодный пот, будто он не на ноги поднимается, а как минимум пробежал километр. Встал, покачнулся и облокотился о край стола. Пока достаточно, через пару часов еще попробует. Протянул руку и достал пачку. Так же, медленно, сел обратно.

– Синица, брат, мы приехали! – раздалось со стороны двора и через несколько секунд в дом вошли его бывшие бойцы.

– Спасибо, что подвез до дома, – сказала Валя, улыбаясь и глядя прямо в глаза Яна. А он уже несколько часов наблюдал за девушкой, практически не отрываясь. Даже когда вел машину бросал на нее взгляды – хрупкая, нежная и чертовски сексуальная.

– Мне очень понравился наш вечер, – тихо произнесла она.

Ян молчал как дурак, сам себе удивляясь, куда-то делось его красноречие и уверенность – все потонуло в сером омуте ее глаз. Он уже не помнил, что перед ним сестра Панфилова – крупного криминального авторитета области, не помнил, что хотел с самого начала выудить из нее хоть какую-то информацию, касающуюся дел ее брата, он себя-то с трудом помнил. Все терялось рядом с ней – страхи, сомнения и цинизм, что пришел с годами, с ней он чувствовал себя снова тем мальчишкой, которым был еще до Чечни и до работы в органах. С ней он становился самим собой.

Валентина, как завороженная, смотрела на резкую полосу его губ и ей до безумия хотелось его поцеловать. В первые с того памятного дня, когда мать собиралась продать ее девственность за долги, она смотрела на мужчину, как на мужчину и ничего не могла с собой поделать. Белокурые волосы, светло-карие глаза и такой чувственный рот будоражили ее воображение и хотелось чего-то большего. Еще там, в отделении, она обратила внимание на харизму майора, на его мужское обаяние, сейчас же, пообщавшись с ним всего лишь два дня, поняла, что влюбляется. Впервые. И также впервые она не стала ждать, пока майор сделает первый шаг, подспудно чувствуя, что нравится ему, сделала этот шаг сама.

Ян вздрогнул, когда рука Валентины осторожно коснулась его скулы и нежные пальцы мягко погладили его горячую кожу. А потом, словно во сне, она приблизила свое лицо к нему и прижалась бархатными губами к его губам. Его словно пронзило током, казалось, что сейчас искры полетят. И майор, наконец-то, очнулся, обхватил ее лицо ладонями и сам ворвался языком, танцуя, чувствуя, как она отвечает ему. Это было словно помутнение какое-то. Он не хотел от нее отрываться, почти теряя голову от ощущений, чувствуя, что волна желания опалила его тело, завернувшись тугим узлом и причиняя почти физическую боль. Ян с трудом оторвался от нее.

– Сладкая… – хриплым от желания голосом произнес он, – Как же мне теперь уснуть этой ночью? Как отпустить тебя?

– Прикинь, Синица, тут все по-серьезному. Митяй нагнал бойцов, по самое не могу, в больницу, возле ее палаты двое постоянно стоят, мы бобы заслали главному лепиле, чтоб он не меньжанулся, в натуре. Есть такая маза, что Азид сюда сунется. Ну, мы его, если что завалим по-быстрому. Митяй нам даже рации подогнал, прикинь! Чтоб связь не только через трубу была. А что, удобно, своя станция, прослушиваем только мы.

Антон усмехнулся, давно он не слышал разговор на фене, даже отвыкнуть успел, так что слух резало. Митяй в последние года отучивал своих балбесов от блатного языка, но, видимо, не всех отучил. Вот и Серый продолжал упорно разговаривать по фене, недаром две ходки у него прошли.

– Подъезжаем, – известил второй напарник, – Свяжись с нашими.

– Леха, прием! – зычно гаркнул Серый в рацию. Но отвечать ему никто не спешил. Тут послышался характерный скрежет – рация на той стороне заработала.

«Вадим, смени Леху, ему отойти надо»

«Не вопрос, сейчас подойду»

«Леха, ты давай там не задерживайся, Вадим ночь отстоял, и Викинг с тебя три шкуры сдерет, если узнает, что ты пост покинул. Сдалась тебе эта медсестричка…»

«Я быстро. А Викинг лучше бы за своей личной жизнью последил, а не за чужой. Синица, когда узнает, что Викинг любовник его жены – порешит и разговаривать не будет.»

«Слухи это все».

«Слухами земля полнится, зуб даю – трахаются они за спиной Антона».

«Свечку держал?»

«Да, видел их кто-то из наших…».

В машине повисла гнетущая тишина, парни сидели с потерянными лицами, не зная, что делать и уже кляня, на чем свет стоит, эти хитроумные рации. Антон, бледный, словно сама смерть, напряженно думал. В ушах так и звенел разговор парней по рации. А еще слова Митяя, только не последние, когда он Ленку защищал, а когда там, в больнице говорил: «Синица, не будь идиотом! Викинг ее спас, и она в благодарность раздвинула ножки».

– Поехали обратно, – прозвучал тяжелый голос Антона, через какое-то время.

– Тоха, – произнес напарник Серого, – Не руби с горяча. Может, пойдешь, поговоришь с ней. Бабы слабые, по натуре своей…

– Нет, – отрезал Синица, глядя вперед и ничего словно не видя, – Не понимаешь ты, Санек, если пойду, обратно уже не переиграешь, – голос Антона зазвучал глухо и низко, так, что парни поежились, – Убью их обоих.

Парни переглянулись и молча развернули машину. Оно-то понятно, что сейчас Тоха не в том физическом состоянии, чтобы кого-то убить. Но чем черт не шутит, лучше не рисковать, а то Митяй их за этот выезд уделает, так, что мама родная не узнает.

Антон взял сотовый и набрал номер Речникова.

– Влад, бери Кирилла и дуй к себе на дачу. Поговорить надо. Не ворчи. Считай, что у нас мужской совет.

Месяц спустя.

Тихо было в городе, так тихо, что Ян грешным делом подумал, не умер ли Лазарь, вместе со своей бригадой и со всеми ворами и убийцами скопом. Все сидели тихо по своим норам и не высовывались. Никак затишье перед бурей? Но разведка ничего не доносила.

Стрелков был зол на самого себя. Второй раз в жизни он наступил на те же грабли, что и девять лет назад – позволил чувствам взять вверх над долгом. Он честно и откровенно признался самому себе, что не знает, что делать. Он должен был собирать информацию на Панфилова о его преступной деятельности, но не делал этого, потому что потеряет дорогого человека. Он должен был прекратить все отношения с сестрой Панфилова, на него уже косо начали смотреть в отделе, но и этого он не мог сделать, только от одной мысли о том, что больше никогда ее не увидит, не услышит ее смех, не почувствует ее мягкое податливое тело в своих руках, хотелось выть волком. К тому же, за этот месяц у него было время и возможности убедится в том, что Валя действительно ничего не знает о Митяе. Нет, кем является ее брат она прекрасно осведомлена, но чем именно он занимается, девушка даже не догадывается, да и не хочет этого знать, по всей видимости. И по-человечески, Ян ее понимает. Два дня назад, Валентина рассказала ему жуткую историю, которая больше походила на страшную сказку, чем на реальные события. Он до сих пор не мог поверить, не мог понять, как мать могла поступить так с собственным ребенком. Все началось еще неделю назад, когда он расспросил ее о родителях, а она на отрез отказалась об этом говорить. Может, другой мужчина на его месте и не придал бы этому особого значения, но Ян был ментом, и профессия сделала его подозрительным и дотошным. Он не успокоился, пока два дня назад, Валентина, доведенная до предела его расспросами, рассказала-таки все о своей матери-игроманке и общем отце с Митяем. Разговор состоялся в машине, возле его дома, после неприятной исповеди Валя дрожала, а Ян находился в шоке. За свою ментовскую карьеру, он повидал много, но все же его до сих пор удивляла бесчеловечность некоторых людей. Да и человек ли это? Мать ли это, если продает свою дочь за долги?

– Доволен? – дрожащим голосом спросила тогда Валентина, – Допрос окончен?

И разрыдалась. Горько, навзрыд, закрыв лицо ладошками. У Яна тогда сердце зашлось. Он порывисто обнял девушку, целуя ее волосы.

– Прости, – взволновано прошептал он, – Прости меня, маленькая моя. Я должен был подождать, когда ты смогла мне сама рассказать… Но не смог.

Валя была напугана его настойчивостью, расстроена и не могла не понимать, что его подозрительность напрямую связана с тем, что она сестра криминального авторитета. В эту минуту ей хотелось убежать, скрыться и не видеть его больше никогда. Даже ее чувства к нему отошли на второй план. Она чувствовала себя зверьком, которого загнали в угол. И поэтому, она сказала то, что сказала:

– Я думаю, нам не нужно больше встречаться. Ты всегда будешь видеть во мне сестру своего врага, а не обычного человека.

Ян вздрогнул от ее слов и крепче прижал девушку к себе, до конца осознав, что своим давлением, довел до того, что может потерять ее. Сердце в этот момент словно холодом сковало. И именно в этот момент он окончательно понял, что любит ее. Валя вырывалась из его объятий.

– Отпусти!

– Нет. Маленькая моя, девочка, родная, … прошу, не отталкивай.

Валентина замерла, пораженная услышанным в голосе Яна – он будто боялся чего-то. Подняв заплаканное лицо и встретившись с его глазами, неслышно выдохнула. На его лице, как в открытой книге, читалась вся гамма эмоций: страх, боль и безграничная нежность.

– Прости, прости меня, я больше никогда не позволю себе давить на тебя.

Она молчала, все еще смотря в его глаза. И от этого Ян испугался еще больше, почти физически, ощущая, как теряет ее.

– Нет! Не закрывайся от меня, девочка. Поверь мне, прошу.

– Я верю тебе, – тихо прошептала она.

Ян исступленно начал целовать девушку, обнимая, зарывшись руками в ее волосы. Его потряхивало от пережитых эмоций.

– Ян, пожалуйста…. Мне нужно побыть одной, я… Отвези меня, пожалуйста, домой.

И он не посмел возразить, понимая, что сейчас это будет расцениваться, как новое давление.

Доехав до ее дома, он вышел из машины и проводил ее до подъезда. Ян остался стоять и смотреть на ее окна, пока не загорелся свет в ее квартире. После этого, он сел в машину, но еще долго не уезжал. Он более-менее успокоился и теперь мог с горечью констатировать факт – Валя права. Он будет видеть в ней сестру преступника, но она не знает о том, что теперь это имеет очень маленькое значение. В первую очередь, он будет видеть в ней любимую женщину.

Поэтому сейчас, сидя в своем кабинете, он злился на самого себя, что так глупо пустил любовь в свое сердце. И в то же время, понимал, что это лучшее, что могло случится с ним.

– Я на телефоне, – бросил он Власову и быстро собравшись, вышел из кабинета.

Он дал ей два дня, не договариваясь. Два дня он не звонил и не писал ей. Два чертовых дня показались ему вечностью. Больше ждать он не мог. Садясь в машину, он набрал ее рабочий номер и услышал, что Валентина два дня назад взяла отпуск без содержания на неделю. Значит, сидит дома и зализывает свежие раны, которые он, словно медведь, нанес ей. Завел мотор и поехал по знакомому маршруту.

Дверь ему открыли не сразу. Он даже дышать боялся, смотря на ее хрупкую фигурку. Она стояла босая, в коротком халатике, с распущенными влажными волосами. По всей видимости, он выдернул ее из душа.

– Проходи, – коротко бросила она и отошла в сторону.

Ян быстро вошел и захлопнул дверь.

– Чай будешь? – спросила она, проходя на кухню, а он, словно тень, следовал за ней, присматриваясь, пытаясь понять, что происходит сейчас с его девочкой. С его…. За этот месяц их страсть росла, как лавина и он не раз пытался сделать их отношения более близкими, но Валентина не подпускала его к себе. Все заканчивалось на обжигающих поцелуях. Он физически ощущал, что она хочет его не меньше, чем он ее, но каждый раз, когда общая страсть готова была перетечь в нечто большее, она отталкивала его, ничего не объясняя. Он убеждал себя, что она молодая, что он действительно торопит события. Но после того, что он узнал, ее отказы приобрели другой смысл. Вполне возможно, что Валентина просто не доверяла никому.

Валя обернулась и посмотрела на Яна, удивленная его молчанием.

– Я скучал, – просто сказал он и подойдя к девушке ближе, обнял ее.

Валентина замерла, прислушиваясь к своим ощущениям. Все эти два дня она думала, взвешивала все «за» и «против». Ее тянуло к нему с непреодолимой силой. Никогда, ни к кому ее так не тянуло. Больше того, она, вообще, никогда не хотела преступить ту черту, после предательства матери. К ее годам другие девушки уже матерями становились, а она все еще оставалась девственницей. И видит Бог, майор именно тот мужчина, с которым она хотела расстаться с этим недоразумением. Она была влюблена и прекрасно это осознавала. Но как, как сказать взрослому мужчине, старше ее на десяток с лишним лет, что она ничего не умеет? Не оттолкнет ли его данное известие?

– Валя, маленькая моя, прости меня, – снова с виной в голосе попросил мужчина.

– Я не сержусь, – с нежностью отозвалась она и сама потянулась за поцелуем к нему. Все ее «за» и «против» куда-то делись, стоило ему коснуться ее. И она решилась. Если сейчас он сам не остановится, она больше не будет его отталкивать.

Ян терял голову оттого, как Валентина отвечала на его поцелуй, как прижималась к нему, последней каплей стал ее стон, наполненный желанием.

Он не помнил, как поднял ее на руки и продолжая целовать, понес в спальню. Он не помнил, как раздел ее и разделся сам, значение имели только ее руки, доводившие до исступления прикосновения. Он не осознавал до конца реальности, реальны были ее хриплые стоны, когда он поцелуями исследовал все ее тело.

И только ее вскрик, наполненный болью, отрезвил его, когда он вошел в нее. И все, наконец, понял. И ее отказы, и ее неуверенность. Глупенькая, любимая, боялась сказать ему… родная, желанная. Он остановился, вглядываясь в ее глаза. Хотел успокоить, но все мысли из головы вылетели.

Валентина напряженно всматривалась в его лицо. Ей почти не было больно. Если только совсем чуть-чуть. Но видя, как застыл Ян, боялась и слова вымолвить. Но говорить все же пришлось, так как мужчина смотрел на нее с непонятным выражением на лице и это пугало больше всего, несмотря на захлестнувшее желание.

– Я хотела сказать, – взволнованно пробормотала она, – Прости, ты, возможно, разочарован…

Ян резко выдохнул, заставив ее испуганно замолчать.

– Разочарован? – с нежность в голосе переспросил он, – Маленькая моя, ты даже не представляешь, что это самый прекрасный подарок мужчине, который только может сделать женщина.

– Правда? – с замиранием и облегчением в голосе спросила она, чуть улыбнувшись.

– Правда, любимая.

– Алло, слушаю? – недовольно бросил в трубку Митяй.

– Дмитрий Михайлович, это Валера.

– Что у тебя?

– Я не хотел вам раньше говорить, но… теперь у меня есть основания.

– Что ты мямлишь, как девка, – проворчал Митяй Валере и уже было пожалел, что такого увальня приставил следить за сестрой, а то, не дай боже, их ненормальный папашка чего-нибудь учудит, – Что случилось? Папаша объявился?

– Нет, Дмитрий Михайлович. Думаю, и не объявиться. Его пацаны нашли и так шуганули, что он теперь собственную тень боится.

– Это хорошо, – довольно ответил Митяй.

– Дело в другом, ваша сестра встречается со Стрелком.

Митяй похолодел и крепче сжал телефон.

– В смысле встречается? Ходит к нему на допрос?

– Нет. В смысле…. Она с ним спит.

Повисла тишина, а потом Валера услышал звон разбитого стекла.

– Убью урода.

Митяй скинул звонок и загорланил на весь дом:

– Пацаны, собираемся и едем!

От гнева в глазах все плясало, сердце будто холодом сковало, как только он представил, что этот урод посмел коснутся его сестры, посмел использовать молодую, ни в чем не виновную девчонку, только потому, что она его сестра! Мало Валюшка пережила, теперь еще и это. Господи, она-то как умудрилась поверить менту? Лечь с ним в постель? Ведь он знал, что после того раза, у нее не было отношений ни с кем. Он порвет эту ментовскую мразь и не посмотрит, что потом проблемы будут!

Митяй почти бегом спустился с крыльца коттеджа, подбегая к машине, в которой уже сидела охрана, когда его окликнула Оксана.

– И куда это ты собрался? Мы же планировали к маме сегодня съездить? Ее уже три дня как привезли в нашу больницу, а я все собираюсь.

При взгляде на любимую женщину, ярость немного поутихла, но не отпустила до конца.

– Я вернусь и поедем, – коротко ответил он ей и уже было собрался закрыть дверь машины, как Оксана сорвалась с места и пододвинув обалдевшую охрану на заднем сидении, уселась и, как ни в чем не бывало, сказала:

– Поехали, чего стоим.

Первым желанием Митяя было наорать, какого хрена она себе позволяет? Но сделав пару глубоких вдохов, он понял, что возможно, это и не плохая идея – взять ее с собой. С ней он не натворит глупостей, с ней он сможет контролировать даже собственную ярость. И не убьет майора прямо там. Он подождет лучшего момента. А пока морду ему начистит, хоть душу отведет.

Что-то противно попискивало и врывалось в ее сознание, выдергивая из темноты. Она даже начала снова чувствовать свое тело, легкое какое-то, почти что невесомое. Ленка открыла глаза, потому что поняла – сжигающий ее тело огонь исчез, боль сковывающая ее легкие тоже исчезла, она попыталась вдохнуть полной грудью и боль вернулась, острыми иголками впилась в легкие. Нет. Так делать еще рано, но уже то, что она не умерла является очень неплохой новостью. А потом память услужливо подкинула последнее, что она запомнила, перед тем как отключится – Антон, бледный, словно сама смерть, с потерянным лицом смотрит на то, как Вик ее кормит. Хорошее настроение от того, что она очнулась вмиг улетучилось. Господи, да за что ей это все? Ах, да… совсем забыла, что не ей Господа призывать и уж тем более причитать: за что? За все. За то, что заставила мать считать отца предателем. За то, что сделала ее вдовой. За то, что лишила собственных детей деда. За то, что убила собственного отца. За все нужно платить. И, похоже, за этот грех она будет расплачиваться до конца своих дней. Но линчевать себя, пожалуй, не время. Сейчас нужно встать на ноги, окрепнуть и, наконец-то, объяснить ее упрямому мужу, что он ревнивый балбес, который дальше своего носа не видит. Нет, он что правда решил, что она с Виком роман закрутила?

А потом Лена похолодела. От того, что не смогла вспомнить, какой сегодня день и месяц, сколько в таком состоянии она провела и, вообще, что происходило все это время. Почему он так решил? Может, она зря себя накручивает? Наверняка зря, с облегчением подумала она, он же не мог всерьез подумать так. Наверняка, он круги наворачивал по больнице, даже будучи в инвалидной коляске. Скорее всего всю больницу на уши поставил, как обычно. Настроив себя на более позитивный лад, Лена, чуть улыбнувшись, потянулась за кнопочкой возле кровати, чтобы вызвать медсестру, в этот момент дверь палаты открылась и туда бесшумной походкой зашел Викинг.

Лена потрясенно смотрела на охранника Митяя. А он застыл немым памятником, во все глаза смотря на нее. Слава похудел и осунулся, многодневная щетина делала его не похожим на самого себя, а в глазах она, впервые, увидела какую-то обреченность и боль.

– Лена… милая… девочка моя, очнулась.

И он сорвался. Видимо, сказались эти напряженные недели. Подорвался к ней и, сжав в объятьях, целовал ее лицо, не осознавая, что она пытается его оттолкнуть, упираясь в его грудь руками.

– Вик, отпусти, больно!

Только этот хриплый вскрик отрезвил его. Что ж он, медведь, делает, она только очнулась, ее даже врач не смотрел, а он со своими объятьями!

– Врача сюда, живо! – проорал Викинг, уверенный, что охрана возле палаты его услышала.

– Как вы, Ани? – задушевным голосом поинтересовался доктор, а Лена, на мгновенье, впала в ступор. Какая еще Ани? А потом спохватилась. В этой сумасшедшей стране она постоянно забывала свое имя, что значилось у нее в паспорте.

– Могло бы быть и лучше, – с усмешкой на губах ответила она. Доктор улыбнулся, похвалил ее хорошее произношение для иностранки и распрощался на этом, оставив ее с Виком наедине.

Он смотрел на нее, не в силах отвести взгляда и уже понимая, что разговора по душам не избежать. Сейчас она начнет задавать вопросы, на которые он не хотел давать ответы. Но он обещал, не столько себе или Митяю, сколько высшим силам – если она очнется, он уедет, оставит ее в покое. Но прежде нужно рассказать ей все и попрощаться.

– Слава, я так рада тебя видеть, – произнесла Лена, задумчиво, – Да, что там, я просто рада видеть, дышать, чувствовать!

Вик улыбнулся ей. Как же ему хотелось обнять ее, в последний раз, крепко, чтобы запомнить ее запах, нежность ее тела. Нет. Он не забудет, подыхать будет, а будет помнить. Следующие ее слова прозвучали, как гром среди ясного неба, те слова, что он больше всего боялся услышать:

– Слав, а где все? Где Антон? Я помню он… Неважно. Он здесь? Не мог бы ты позвать его, или же дай телефон, я ему позвоню?

Вик даже глаза на мгновенье зажмурил, прежде чем сказать:

– Его здесь нет, милая… и трубку он не возьмет.

Он видел, как она побледнела, но все же, натягивая улыбку на лицо, произнесла:

– Я понимаю. Мне просто нужно с ним поговорить, объяснить все, что он не так понял…

– Он понял то, что я хотел ему показать, – прервал Викинг и посмотрел на нее уже заледеневшими глазами, ему так было проще – одеть холодную маску, перед тем, как причинить ей боль, перед тем, как сознаться, что предал ее доверие, ее дружбу, которая разъедала его как кислота, совеем не то он хотел от этой женщины!

– Что ты говоришь, Вик? – напряженно спросила она, глядя ему прямо в глаза.

– То, что есть. Ты отключилась сразу в машине этого… твоего брата. Я не повез тебя в больницу, повез к себе и никому ничего не сказал. Для всех ты уехала со мной. И для него тоже. То, что он увидел потом, только подтвердило мою версию событий.

В палате повисла тишина и Вик видел, как она пытается прийти в себя и осознать смысл всего сказанного. Слава ожидал криков, обвинений, но только с ее вопросом понял, почему не смог отказаться от нее – на такое способна только его девочка.

– За что, Вик? – глухо пробормотала она, опустив глаза и не пытаясь посмотреть на него. Она не кричала, не обвиняла. А задала тот вопрос, от которого он почувствовал, как съедает его чувство вины, прочувствовал, как подставил ее, предал, причинил боль. В этом была вся она – не спросила почему, а за что. Если бы он мог объяснить, так, чтобы она поняла.

– Я потерял голову, прости, – почти бесстрастно произнес он.

– За что, Вик? – снова произнесла она и он больше не смог сдерживаться, не смог держать бесстрастную маску, когда видел, как ей больно. Подойдя к ней, опустился на колени перед больничной кроватью и, взяв ее руки в свои, пытаясь заглянуть в ее глаза, произнес:

– Девочка моя, милая… я все исправлю! Я ему все расскажу, объясню, слышишь?

Он замолчал, как только услышал ее смех, на грани истерики.

– Он не поверит ни тебе, ни мне! – воскликнула она, – Ты не представляешь, Слава, насколько он может быть упрям, насколько не доверяет людям. Даже мне… Он так до конца и не доверился, – последние слова она почти прошептала. А ему показалось, что у него сердце из груди вырвали, когда он увидел, как из ее глаз катятся горькие слезы.

– Уйди, прошу тебя, уйди, – тихо попросила она, отвернувшись от него.

И это было самое страшное. Не было гнева, ярости, не было эмоций. Он осознал в этот момент, что окончательно потерял ее, ее дружбу, ее доверие.

Митяй открыл дверь своим ключом, не стал звонить в дверь, как обычно. Тихо зашел в квартиру, оставив охрану около подъезда. Оксана с ним не пошла, еще и его попыталась отговорить в машине от этой затеи. Но единственное, что он мог ей пообещать – это не убить майора Стрелкова прямо там, разобраться в ситуации. В чем только разбираться, Митяй откровенно не понимал, когда тут и слепому ясно – мент использует его сестру. В следующую минуту была картина маслом: не ждали.

Валя в тонком халатике, явно на голое тело, смотрела на него, широко открыв глаза от изумления, а вот мент удивленным не выглядел, скорее уж его взгляд можно было охарактеризовать, как понимающий. Этот упырь его ждал? Что ж, он не станет его разочаровывать.

Ничего не объясняя, Митяй широким шагом подошел к Яну и врезал кулаком по лицу. Валя вскрикнула и пулей метнулась к Яну, который, кстати говоря, от удара не упал, удержался на ногах, и встала между ними.

– Дим, ты обалдел!? – возмущенно закричала она.

Насколько он помнил, Валюша никогда не повышала на него голос и от того, что этот первый раз случился из-за мента, ему снова захотелось двинуть Стрелкову по роже, так, что кулаки зачесались.

Но он только усмехнулся, холодно глядя на мента и, четко выделяя каждое слово, произнес:

– Ко мне не подобрался, решил через нее действовать, да, Ян?

Он специально назвал мента по имени, давая ему понять, напоминая, что тот по сути жизнью ему обязан. Ведь если бы тогда, в девяностые Митяй не встал бы на сторону Синицы, то Стрелка бы сейчас в живых не было. Да и именно он сделал все, чтобы после того, как Синица с Ленкой улетели во Францию, мента не порвали на куски. Дал ему возможность скрыться, а сейчас в который раз убеждается, насколько коротка память у людей. Верно братва говорит, пес он и есть пес.

Ян молчал и это еще больше взбесило Митяя. Что, даже не возразит, урод?

– Я тебя закопаю, тварь!

Но дать в морду еще раз помешала сестра, которая уперлась кулачками в его грудь, пытаясь оттолкнуть Митяя.

– Дима, прекрати!

– Прекратить?! – вызверился он, – Ты что не видишь очевидных вещей?

– Это ты не видишь! – возмущенно воскликнула она, смотря на него похолодевшим взглядом, – Я его люблю!

Митяй зло хохотнул, но смех его оборвался, потому что выражение лица мента не поддавалось его логике – Ян смотрел на его сестру с выражением глубокой нежности и обожания.

Не успели более грубые слова сорваться с его губ, как в квартиру буквально залетела Оксанка и, подскочив к нему, жизнерадостно пропела:

– Привет, молодежь! Вы извините, я тут своего малахольного сейчас заберу, и мы уедем. Радость моя, – обратилась она уже к нему, – Поехали уже, нас мама ждет.

Валя изумленно переводила взгляд с Митяя на Оксанку, сам же Митяй с непонятным выражением лица смотрел на Оксанку, видимо, пытаясь что-то решить. Хохот раздался для всех неожиданно. Так, что Валя в изумлении обернулась – Ян смеялся!

– Дурдом какой-то! – произнес Ян, отсмеявшись, – Девушка, вы очень даже не плохо на него действуете!

– Тебе смешно, сука? – вызверился снова Митяй, – Ты понимаешь, что за сестру я тебя просто убью?!

– Дима! – почти что в один голос воскликнули девушки, а Ксана еще вцепилась в его руку намертво, не давая с места двинуться.

– Что?! – заорал он уже на них.

– Может, ты дашь им самим разобраться? – чуть повысив голос произнесла Оксана.

– В чем разбираться, если и так все понятно!? – на повышенных тонах спросил он ее.

– Как же с тобой тяжело, – простонала она, – Ты мне сейчас напоминаешь папочку, который застал свою дочь с парнем. Учти, Димка, к нашей дочери я так относится не позволю! Я проще рожать, вообще, не буду!

Митяй замер, глядя на любимую женщину, боясь поверить в то, что услышал. Она беременна?

– Поздравляю! – с чувством воскликнула Валя. А он все никак в себя не мог прийти. Просто смотрел на Ксану, не отводя взгляда.

– Митяй, – окликнул его Стрелок и тому пришлось перевести на него взгляд. Стрелок уже не улыбался, был серьезен и собран.

– Дело по твоей бригаде я закрою, – тихо, но четко произнес Ян, глядя прямо в глаза Митяю, – Я люблю твою сестру и не могу ее потерять.

– Ты ж погоны потеряешь? – удивленно произнес тот, – И зарекомендуешь себя, как продажный мент.

– Мне плевать, – ответил Ян и, подойдя к Вале, обнял ее, прижимая к себе, – Я еще раз повторяю, я ее люблю, не смогу причинить ей боль.

– Когда ты это решил? – спросила Валя, заглядывая в глаза Яна.

– Два дня назад, – ответил он и она улыбнулась.

– Ну, убедился, что все в порядке? – вставила свои пять копеек Оксана и он с невыразимой нежностью посмотрел на нее.

– Поехали к маме и так опаздываем!

Митяй прижал любимую женщину к себе, намереваясь никогда ее не отпускать.

– Учти, Стрелок, – сказал он напоследок, – Обижать ее не позволю. Хотя бы один раз она на тебя пожалуется… – и угрожающе замолчал.

– Я тебя понял, Митяй, убери своего архаровца от ее подъезда, – закончил свою речь Ян, за что заслужил уважающий взгляд от Митяя.

– Уберу. Позвони мне на днях, объясню зачем приставлял.

– Так это не по мою душу? – удивился тот.

Митяй отрицательно помотал головой. И они, наконец-то, вышли из квартиры. На выходе из подъезда, Митяй развернул Оксану к себе лицом и тихо спросил:

– Маленькая моя, это правда?

Оксана подняла на него свои глаза и счастливо улыбнувшись, спросила:

– Ты рад? Учти если нет, я все равно буду рожать и тебя спрашивать не собираюсь…

Все ее слова прекратились, после того, как Митяй поднял ее на руки и прикоснулся к ее губам с невыразимой нежностью.

– Я рад, любимая.

– Учти, в девках рожать не буду, мы поженимся, – выдвинула новую порцию требований любимая женщина.

Митяй расхохотался и, открывая подъездную дверь ногой, громко прокричал своим:

– Пацаны, едем в ЗАГС!

Парни понимающе заулыбались.

– Нам к маме надо!

– А потом можно и к маме!

Лазарь места себе не находил – метался по собственному дому, словно зверь в клетке. Вчера, на очередной сходняк явился Азид. И буквально потребовал от него голову Митяя и его девки. С удивлением Лазарь узнал, что девка – это никто иная, как докторша Оксана Владимировна. Значит, у них все серьезно, раз Азид и ее в смертники записал? Азид, буквально плевался ядом и все повторял, что друга Митяя и его жену он достанет сам и разрешение спрашивать не будет. В общем, под горячую руку попало все близкое окружение Митяя. Он ничего не ответил старому кавказцу и тот, еще более разъяренный, ушел из его дома. Как бы не хотел Лазарь прижать Митяя, показать этому щенку, что он зарвался и нужно знать свое место, но отдавать Митяя на расправу Азиду он не мог. Уважаемые воры также молчали во время их разговора. Азид покойник, если пойдет против мнения сходняка. Месяц назад ему позвонили из Москвы и вежливо попросили не вмешиваться в ситуацию с заводом, не помогать черножопому пахану и, самое главное, Митяй действовал с их подачи и его трогать нельзя. Где же Лазарь просчитался? Почему сразу не понял, что щенок не остановится, что будет мстить за отданные территории Хмурому. Только мстить он будет лично ему, Лазарю. Он слишком долго прожил, чтобы не понимать, если попрет сейчас против московских его не просто сместят, но и с подачи Митяя докажут на главной московской сходке, что Лазарь продал титул Хмурому, а тот не заслужил его, не было у него таких заслуг. А это верная смерть. И плевать московским паханам будет на то, что общак в последнее время уменьшился в размерах, что на дворе не девяностые и так как раньше грести деньги лопатой не получается. Доказать, что деньги шли в общак? Да, даже если так, они все равно его убьют, только за то, что пошел против воровских законов. Но он также понимал, что Азид не остановится, слишком лакомый кусочек отобрал у него Митяй и сейчас старый вор стоял перед выбором – промолчать, отойти в сторонку и посмотреть, чем дело кончится, или предупредить Митяя, который и так, по всей видимости, знал, что Азид хочет его убить.