Текст книги "Завтра не наступит. Мое имя – Вендетта! Дилогия. Криминальная мелодрама"

Два часа я мерила комнату шагами, два часа я без перерыва думала, как мне сбежать, два часа потерянного времени….

– Хочешь поговорить с ним?

Я подпрыгнула на месте, услышав голос Бересова у себя над ухом.

– С кем?

– Не с мужем, – он улыбнулся своей фирменной улыбкой.

Н-да, проницательности ему не занимать, да и чему удивляться, по-моему, у меня сейчас все на лбу написано.

– С чего это вы так добры?

– Хочу понять, кто ты есть на самом деле.

– Никто.

– А вот это мне кажется маловероятным. Внешности ты самой обыкновенной, а вот что касается внутреннего содержания….

– Вам – то, какое дело до моего внутреннего содержания?

Он опять улыбнулся.

– Если я пойму, что ты пустышка – перекочуешь в собственность к Митяю. Синица в таком случае за тобой не вернется. Если ты баба с головой, значит, я не зря трачу свое время, и твой муж за тобой приедет.

– Значит, по вашей логике пустышек не любят, так что ли?

– Любят, но не такие как он. И уж тем более за ними не возвращаются.

Мне просто стало смешно от его логики.

– А если третий вариант?

– Какой? – не без интереса спросил Бересов

– Я не пустышка, а он не возвращается.

Он промолчал, только взглядом меня сверлил, а я пожалела, что вообще задала этот вопрос. Уже у выхода он сказал:

– Умные долго не живут. Жду тебя сегодня в восемь вечера у себя в кабинете. И не бойся, не в постель зову.

К восьми часам, когда за мной пришел охранник Бересова, я передумала тысячу причин его приглашения, и не остановилась ни на одной. По моему пониманию, меня должны были как минимум запереть в комнате и не выпускать оттуда до приезда Тошки.

Заходя в кабинет Бересова, я боялась его, боялась неизвестности, но еще больше боялась, что он кинет меня Митяю, как собаке кость.

Он сидел за журнальным столиком и задумчиво смотрел на шахматную доску перед собой. Услышав, как я зашла, он поднял на меня васильковые глаза и улыбнулся. Черт! Никогда раньше я не встречала подобной улыбки. Как можно быть таким выродком и уметь так улыбаться?

– Сыграем?

Мне срочно понадобился стул или хоть что-нибудь, на что можно присесть. Бересов рассмеялся, глядя на мое изумленное лицо. – А я ведь предупреждал, что зову тебя не для постели.

– Вы умеете удивлять, Сергей… – я запнулась, пытаясь вспомнить его отчество.

– Просто Сергей, – кивнул он, приглашая меня за стол.

– Мы с вами вроде бы на брудершафт не пили.

– А это мы сейчас исправим, – весело сказал он, доставая бутылку красного вина.

Кто меня за язык тянул?

– Спасибо, но я не буду.

– Это всего лишь вино, Елена, – сказал он, пристально глядя мне в глаза. Я поняла, что отказываться нельзя, неизвестно чем это для меня обернется, и я села за столик.

– Ты так и не ответила на мой вопрос. Ты хочешь увидеть Стрелка? – спросил он, разливая вино в бокалы.

– А он что, сильно нуждается в моем присутствии?

Бересов улыбнулся.

– Насколько мне известно, ты была с ним близка. Отчего же такая вражда?

– Терпеть не могу предателей, – холодно ответила я, принимая из его рук бокал с вином.

– Я бы на твоем месте не судил столь строго, – заметил он.

– А вы и не на моем месте.

– А ты не на его месте. Подумай сама, сколько можно управлять двумя мужчинами? Причем они вовсе не глупы. Синицу я знаю давно, и поэтому могу точно сказать, что он парень с головой. А Стрелок просто понял, что проиграл, и терять ему по сути уже нечего.

Умел Бересов вызвать на откровенность. А, впрочем, что я теряю, если выскажу свое мнение?

– По-вашему, это нормальная жизнь? Или может быть мужа – бандита мечтает иметь каждая женщина? Вы женаты, Сергей?

– Нет, – улыбнулся он, – Я в разводе.

– Возможно, вам нравиться такая жизнь.

Я замолчала, а он долго смотрел на меня, прежде чем сказать:

– Как у такого отца могла вырасти такая дочь?

– Как мне это понимать?

– Как комплимент. Твой отец не святой, далеко не святой и каких-то моральных принципов у него и вовсе нет, поэтому я и не понимаю, каким образом он воспитал такую, как ты. В голодные годы он начал работать под моим руководством, несмотря на то, что на 12 лет меня старше. Хватка у него была как у акулы. Я тогда только пришел к власти, пацаном был, Казанцев многое, что мне дал и многому научил.

– И теперь вы держите вашего учителя в заложниках.

– Я его отпустил, именно он сообщит твоему мужу, что ты у меня. Твой отец подал мне идею заграничного бизнеса.

Все поплыло перед глазами. Выходит, отец врал, именно он вел линию Бересова с заграничными борделями.

– Ты в порядке?

– Да, все нормально.

– Ты побледнела.

– Все в порядке.

– Я живой человек, Лена, и уж тем более не слепой, и порядка я не вижу.

– Зато вы отличаетесь полным бесчувствием, когда вам это выгодно!

– Ты слишком молода, чтобы понять меня.

– Я не хочу вас понимать! Я вообще не желаю понимать человека, торгующего детьми!

На лице Бересова проскользнула хищная ухмылка.

– Все-таки Синица рассказал тебе все.

– Уверена, что не все! – гнев полыхал во мне все больше и больше, я понимала, что иду на рожон, что одно неверное слово и моя жизнь не будет стоить и ломаного гроша, но я уже не могла остановиться, – Уверена, что вы еще хуже, чем мне рассказывали! Господи, и я считала чудовищем своего мужа, да он святой по сравнению с вами!

– Святой?! – на лице Бересова не было и тени улыбки, глаза гневно сверкали,

– А наркота, по-твоему, людей не убивает?

– О чем вы? – испуганно спросила я.

– Ты что действительно ничего не знаешь? – он смотрел на меня с недоверием, – Твой муж делает деньги на наркоте, а ты не знаешь?

– Я вам не верю! – вспыхнула я.

– Дурочка! Да он с нее начинал, как, по-твоему, он вообще поднялся?

Господи, куда же я вляпалась? И как мне теперь с этим жить?

– Что-то мне расхотелось играть в шахматы. Пусть меня отведут обратно, Сергей.

Бересов кивнул и позвал охрану.

– Можно одну просьбу? – обратилась я к Бересову, он снова кивнул.

– Дайте мне сигареты.

Его брови поползли вверх, но он, молча, протянул мне пачку Кэмел.

Уже в комнате я взяла сигарету и закурила. Не курила я очень давно, со второго курса института, но вернуться оказалось очень просто.

– Как просто возвращаться к старым привычкам, правда?

На пороге комнаты стоял Бересов.

– Вы что дьявол? Откуда вы можете это знать?

Он тихо рассмеялся.

– Прежде чем встретится с тобой, я собрал целое досье на тебя – чем увлекаешься, что любишь…

– Зачем?

– Я же говорил, что хочу понять кто ты. Кто ты для Синицы.

– Женщина.

– Умная женщина и красивая.

Я внимательно посмотрела на него. На что он пытается меня развести?

– Была бы умной, не вляпалась бы в это дерьмо, – отчеканила я, – А что до красоты, то для каждого она своя. Я только одного понять не могу, почему вы занимаетесь мной лично?

Бересов приблизился ко мне почти вплотную.

– Твой муж, детка, взял то, что ему не принадлежит, и более того, он кинул меня на очень крупную сумму денег. А теперь, пораскинь мозгами, почему я занимаюсь этим лично, почему ношусь с тобой, как курица с яйцом. Ты дорога ему, узнав тебя, я понимаю насколько, и с твоей помощью я верну все, что он у меня забрал, и даже, сверх того.

Я отвела свой взгляд от него и приглушенно сказала:

– Он не вернется, Сергей. От его любви ко мне ничего не осталось. Я очень сильно его обидела.

Бересов задумчиво посмотрел на меня.

– Он вернется. Я бы вернулся.

Я промолчала. В свете того, что я сегодня узнала про своего мужа, я уже не знала, что для меня хуже моя собственная смерть или его. Антон, как же ты мог! Неужели ты такой лицемер!

– Что еще такого мне нужно знать? – спросила я у Бересова, а он снова улыбнулся.

– А ты храбрая девочка. Идем.

Он взял мою руку в свою, и мы вышли из моей тюрьмы. Мы несколько минут петляли по коридору цокольного этажа. Я даже не представляла, что клуб настолько громаден.

– Зачем вы все это мне рассказываете?

– У меня своя выгода.

– Ну, конечно, и речи быть не может, что вы меня пожалели по доброте душевной.

Бересов даже хохотнул от нелепости моего предположения.

– Я никогда никого не жалею, даже себя. Запомни, самопожертвование не мой конек. Все поступки, совершаемые людьми, имеют свою выгоду. Можно конечно прикрываться красивыми словами, но на самом деле, если люди страдают, если не пытаются найти решение своих проблем, а только жалуются на жизнь, значит тут два варианта: либо им это в чем-то выгодно, либо они мазохисты, что, впрочем, не исключает первого варианта.

– И в чем же выгода страданий? Почему допустим, один терпит издевательства другого? Где эта выгода здесь?

Он резко остановился и посмотрел мне в глаза.

– Некоторым людям нравиться страдать. Нравиться, когда их жалеют, успокаивают и чуть ли не памятник при жизни ставят за терпение. Женщина, терпящая избиения и измены мужчины, получает от этого моральное удовлетворение, не сознательно, конечно. Но почему такие женщины, даже если бросают своих мучителей, то находят такого же или еще хуже? Жертва всегда найдет своего палача. Конечно это низкая самооценка и куча комплексов. Но спроси себя – почему они ничего не меняют в себе? И ты, живя с бандитом и жалуясь на судьбу, по меньшей мере, кривишь душой. Не нравиться – давно бы ушла, а не ушла, значит, есть смысл.

– А если этот смысл любовь?

– Называй, как хочешь, – улыбнулся он, – Я сдаюсь. По всей видимости, ты либо меня не услышала, либо просто не захотела услышать.

Никогда и никто не говорил мне таких слов, и, хотя, я никогда не скажу Бересову, но я его услышала. Чем больше я разговаривала с ним, тем больше не понимала, как, почему в такой многогранности познаний он вступил на преступный путь? Его взгляды, острый ум могли сделать карьеру, не касаясь всей этой грязи. Или это просто невозможно в нашей стране?

– Куда мы идем?

– Уже почти пришли.

Наконец, мы добрели до очередной двери, и Сергей резко распахнул ее. От увиденного я вздрогнула. Ян, привязанный к большой трубе, весь в крови и только взгляд мутных глаз говорил о том, что он еще в сознании. Вот его глаза увидели меня и приобрели хоть какое-то осознанное выражение.

– Ты жива… – пошептал он одними губами.

Бересов ухмыльнулся и подошел к нему поближе.

– Ну что, давай расскажем твоей даме сердца правду.

– Иди к черту, Батя, – сдавленно произнес Ян и плюнул в сторону Бересова. Тут же в ответ от стоящего рядом с ним парня он получил мощный удар в челюсть. Я вскрикнула и отвернулась.

– Ян, какую правду? О чем он говорит? – мой голос дрожал, я не могла спокойно смотреть на его страдания, несмотря на то, что пару часов назад мне самой хотелось его убить.

– Наш дорогой Стрелок, – ответил Бересов за него, – Оказывается засланный казачок.

– Я не понимаю, – пробормотала я, а не хорошее предчувствие уже сигналило у меня в голове.

– Ян – сотрудник отдела по борьбе с организованной преступностью. Девять лет как работает под прикрытием. Попросту он мент. Знакомство ваше было случайными, он влюбился. И все бы хорошо, только ты помахала ему ручкой по непонятным мне причинам, а через некоторое время выскочила замуж за Синицу, одного из криминальных авторитетов, которого он вел. Он решил, что будет очень полезно стать твоим любовником….

– Не слушай его, Лена!

– Правда, прямых доказательств преступной деятельности твоего мужа у него не было. Но надо отдать ему должное – он мог сдать Синицу с поличным во время перестрелки в клубе Азалия и Антон бы сел за убийство. Но видно, не захотел мелочиться и срывать такую операцию, так как за убийство дали бы лет пять шесть от силы, а вот за организацию преступного сообщества дали бы лет двадцать.

– Зато на тебя, паскуда, я нашел достаточно! – прорычал Ян. Бересов ухмыльнулся.

– Только вот какая незадача, все доказательства – пленки, документы, – сгорели, Стрелок. Очень жаль. А еще, очень хреново сказался тот факт, – продолжил Бересов, обращаясь ко мне, – Что у нашего дорогого Яна с годами влюбленность к тебе не только не прошла, а просто приобрела какой-то маниакальный характер. И Ян, уже отчаявшись тебя получить по доброй воле, затеял свою игру. Он обратился ко мне с просьбой, а вернее с предложением – он мне Антона на блюдце с голубой каемочкой, а я держу какое-то время твоих родителей и не трогаю тебя. Я согласился, сделка вполне меня устраивала. Но тут, как назло, появляется информатор Стрелка и просит за очень интересную информацию денег. Я дал, чего ж не дать, я не жадный. И сдал он его со всеми потрохами.

– Ты все продумал правильно, – обратился он уже к Яну, – И Антона бы убрал, и меня бы посадил, и баба бы была с тобой, а ты бы еще звездочку на погоны получил. Только информатор у тебя оказался сукой, жадной до денег. У каждого своя цена.

Я стояла ни жива, ни мертва. Я даже не понимала, что же я чувствую. Все оказалось ложью? Все девять лет моей жизни – это ложь? Да, что там, девять лет! Вся моя жизнь от начала до конца – это ложь…. Отец – садист и лицемер, Антон – наркоторговец и убийца, а Ян – мент. Господи, как же трудно было открывать глаза.

Но я ведь готова поверить в то, что мой отец подонок, в то, что Ян является тем, кем является, но не готова и просто не хочу верить, что отец моего ребенка торгует наркотой.

В очередной раз Бересов ухмыльнулся, ухмылка вообще не сходила с его лица с тех пор, как мы сюда вошли.

– Поговори с ним, Лена, а потом я жду тебя в своем кабинете.

Да-а, его слова прозвучали не то, что двусмысленно, в них как раз был один единственный смысл. Я знала, для кого он их произнес, и уже видела изумление на лице Яна, которое медленно перерастало в тихую ярость. Бересов ушел, оставив рядом молчаливого охранника.

– Сама под него легла или он тебя заставил? – зло прохрипел Ян.

– А это имеет какое-то значение?

Его вопрос задел меня. Неужели он так плохо меня знает? По всей видимости, так же хорошо, как и я его.

– Никакого, – глухо пробормотал он в ответ, – У тебя все равно не было выбора.

– Выбор есть всегда, Ян, – твердо произнесла я, – Я могла убить его или себя, могла отдаться ему по своей воле или сопротивляться, а могла и ошарашить его каким-нибудь венерическим заболеванием, так, что он бы побрезговал ко мне притрагиваться. В общем, выбрать есть из чего. А вот ты себя проблемой выбора не утруждал.

– Это не так, – покачал он головой.

– Это правда? – тихо спросила я, глядя ему в лицо.

– Правда, – ответил он, но глаз не отвел.

– Почему?

– Почему что? Почему я сажаю таких ублюдков как он? – усмехнулся Ян.

– Почему ты так ненавидишь Антона?

– Он бандит и убийца.

– Ты не лучше! Предатель и лицемер! Работая столько лет под прикрытием, ты не раз нарушал закон! Почему именно Антон? Я только верхушка айсберга. Что между вами произошло?

Молчание длилось долго, настолько долго, что я подумала, будто он вовсе не ответит.

– Десять лет тому назад я только начал работать в ОБОП. У меня были все рекомендации к этому, тем более мой отец сам был майором местного ОВД. Придумали легенду, что я рано потерял родителей и остался с сестрой один. Тем более в родном городе друзей и знакомых не было, так как я уехал с матерью еще лет в шесть после развода родителей. Легенде поверили. Карьера шла вверх стремительно, я познакомился с девушкой. Все шло просто идеально, я даже подумывал, а не пожениться ли нам. Через какое-то время я начал замечать перемены в ней. Она стала угрюмой, злой, необщительной от нее прежней ничего не осталось, все чаще она куда-то пропадала. Я не дурак и понял сразу, в чем дело. В один из вечеров я проверил ее вены. Догадываешься, что я там увидел? Я выследил ее, мне жизненно необходимо, нужно было знать, какая тварь посадила ее на иглу. Очередную дозу она получила у меня на глазах. Я узнал, кому принадлежал этот притон. И взял его в разработку.

Во рту пересохло, дышалось с трудом. Ни к чему было называть имя, оно читалось в его глазах.

– Она жива?

– Наркоманы долго не живут, – горько усмехнулся он, – Тогда я почти излечился от боли. Но уже внедрился в банду Сизова. У меня была только одна цель – уничтожить эту тварь! В тот год я познакомился с тобой, ты дала мне надежду, что я еще не умер, что я могу жить не только ненавистью.

Ты не представляешь, что я пережил, когда узнал, что ты познакомилась с ним. Я боялся, что и ты пойдешь по ее пути, но Синица влюбился. Наркоманкой ты не стала, зато стала его женой.

– Антон знал кто ты?

– Конечно, нет. Но он знал причину моей ненависти. Уже, будучи одним из боевиков Сизова я встретился с ним случайно на одном сходняке. Я не выдержал, рассказал, что знаю, кто он, что по его вине погибла моя девушка. Он ничего не сказал в свое оправданье, более того, он просто на просто ее не знал! Понимаешь, не знал! Для него люди – мусор! Тогда я пообещал, что использую все шансы, чтобы его уничтожить.

– Я была и есть этот шанс.

– Я не хотел использовать тебя.

– Но использовал! Какой же ты лицемер, Ян! И это ты меня учил быть честной, когда сам просто утоп в собственной лжи! Я не смогу больше верить.

Ян пристально смотрел мне в глаза, будто пытаясь что-то найти в них. Я пылала праведным гневом и, в то же время, боялась. Невозможно было сказать, что во мне играло сильнее.

– Правильно, девочка, не доверяй никому, – тихо сказал он, – Если бы ты знала, сколько раз мне хотелось признаться тебе в том, кто я есть на самом деле, сколько раз я одергивал себя, лишь бы только не видеть презрения в твоих глазах. Я не мог сказать правду дочери Казанцева.

– Ты не мог сказать правду дочери Казанцева, но ты мог сказать мне, той, которая была с тобой до Антона, – отрезала я, – Все было бы по-другому.

– Было бы то же самое, только тебя бы здесь не было.

Он вдруг замолчал и побледнел так сильно, что это стало видно даже через многочисленные раны и ссадины на его лице.

– Выходит, я рискнул тобой. Рискнул и проиграл. И я молюсь, возможно, в первый раз в жизни по – настоящему, чтобы Бересов не тронул тебя. Иначе, я сам вложу пистолет в его руки, чтобы он пристрелил меня, как бешеную собаку… Я сделал кучу ошибок. И ты, наверное, права, говоря, что я не лучше Синицы…

Он умолк и больше не заговорил со мной. А мне предстояло вернуться к Бересову и попытаться узнать, ради чего он устроил этот спектакль.

Я открыла дверь, ведущую в кабинет Бересова, и решительно шагнула внутрь.

– Теперь вы окончательно меня добили или же ожидаются еще сюрпризы? – выпалила я, глядя ему в лицо.

Бересов удивленно на меня посмотрел или же сделал вид, что его удивлению нет предела. Везде ложь от начала до конца, все лгут, все и про все.

– Считаешь, что мне это доставляет удовольствие?

– О, да! – с вызовом бросила я. – Сколько еще меня будут здесь держать, Сергей? Через сколько дней вы убьете меня, Яна, Антона? Мне кажется, я имею право знать!

Бересов медленно поднялся из-за стола и взгляд его васильковых глаз уже не был снисходительным, как до этого момента.

– Ты не пустышка, – он цинично улыбнулся, – И ты права, мне доставляет это удовольствие.

В его голосе было что-то такое, что испугало меня и сбило всю боевую спесь.

– Я передумал, – через секунду объявил он властным голосом. – Я не верну тебя Синице.

Бух. Сердце ухнуло вниз и забилось, в предсмертной агонии.

– Пожалуй, и Митяю я тебя не отдам. Он не оценит, что у него в руках.

Он вдруг посмотрел на меня, будто впервые увидел, долго и пристально.

– И почему мне раньше не пришло это в голову? – пробормотал он себе под нос.

Смысл его слов доходил до меня с трудом. Бересов же улыбался так, словно перед ним была не я, а редчайший музейный экспонат.

– Имеешь право знать, говоришь? – переспросил он и неожиданно засмеялся. – Есть у меня один клиент за границей, который все сетует на вялость и флегматичность русских рабынь. Ни одна ему еще не угодила, – он снова засмеялся, – Но ты! Ты не такая, девочка моя, ты будешь драться, и кусаться до последнего. Самое интересное, что он просто помешан на русских и предлагает очень неприличную сумму.

Я стояла, кажется, мне не двинуться с этого места в ближайшие сто лет, а лучше двести.

– Что? Что вы такое говорите? Вы бредите?

Что это, Господи? Конец моего пути? Или какая-то дурная шутка? Бересов улыбался всеми тридцати двумя зубами, и мне казалось, что вот сейчас он произнесет: «Улыбайтесь, вас снимает скрытая камера!» Но камеры не было и Бересов не шоумен, и я к нему не в гости пришла.

Что мне делать? Переубедить? Вряд ли возможно, когда его глаза так хищно сверкают, как у коршуна перед добычей. Выиграть время? Но кто мне поможет? Полумертвый Ян? Антон? Он не спешил возвращаться, и я не могу его винить за это, он защищает сына, если меня не станет, то он единственный кто останется у Кирки… Но, черт побери, я виню его! Он должен вернуться! И спасти меня, вырвать из хищных лап Бересова!

Нужно посмотреть правде в глаза. Я не принцесса из замка, а он не доблестный рыцарь. Он не вернется.

Откуда-то появился Митяй, которого я благополучно не видела в этот день. Прошел всего лишь день, а перед глазами промелькнула вечность. Мой взгляд на мир изменился всего лишь за день.

– Митяй, подготовь девочку.

Митяй послушно кивнул и самодовольно усмехнулся. И я очнулась.

– Вы задумали это гораздо раньше, я права? – спросила я у Бересова, – Вы не собирались отдавать меня Антону. Все это время вы знали, для чего я здесь.

– Браво, Лена. Наконец-то дошло. Я знал, что рано или поздно догадаешься, – улыбнулся Бересов.

– Просто ценный экземпляр, – хмыкнул Митяй.

Я невольно оглянулась на него. С лица Митяя не сходила гнусная ухмылка, но глаза были очень серьезными.

– Вы далеко пойдете, – с отвращением бросила я Бересову.

– Ты даже не представляешь насколько далеко, – ответил он.

Митяй взял меня под руку и вывел из его кабинета. До места моего заключения мы шли молча, что было удивительно для не в меру наглого и хамоватого садюги. Лишь, когда мы зашли, он открыл рот.

– Твоего нового хозяина будут звать Ноэль. И твоя спесь, и высокомерие сыграют нам на руку. Он любит, когда бабы дают ему отпор.

– Нового хозяина? – переспросила я хладнокровно, – А у меня был старый?

– Не прикидывайся, ты знаешь, о ком я говорю.

– Антон был мне мужем, а не хозяином. Ты хоть чувствуешь разницу?

Митяй неожиданно взорвался:

– Да иди ты к черту, твою мать! Чувствую ли я разницу! Разница есть – была бы ты нормальной женой, не завела бы себе любовника, да еще и мента!

Ого! А Митяй-то у нас оказывается «высоких моральных принципов»!

– А чего это тебя так сильно задевает? – продолжала я, хотя рисковала по страшному – не ровен час и он прибьет меня, как надоедливую муху и плевать ему будет на деньги. Или не плевать?

Митяй совсем изменился в лице, видать, я единственная кто осмеливался говорить с ним в подобном тоне. Секунду он смотрел на меня, и на лбу было написано большими буквами – сейчас убью. А потом вылетел, как пуля. И чего это с ним? Я, конечно, знала, что он придурок, садюга и сволочь, но его поведение все же было странным.

Долго ждать мне не пришлось. Он вернулся с абсолютно спокойным лицом. Видимо пар выпустил на ком-то другом, странно, что не на мне. Хотя я теперь товар, а товару нужен соответствующий вид.

– Не могу сказать, что я по тебе успела соскучиться, – заявила я, Митяй хмыкнул и странно на меня посмотрел, наверное, приценивался. Я лихорадочно думала. Помощи мне ждать не от кого, так что остаётся надеяться только на себя. А вот что я могу – это вопрос. Драться и стрелять я не умею, да какое там, я даже водить машину не умею.

– Ну, что, цыпочка, раздевайся, – мерзкая ухмылочка расползлась по всей физиономии.

Я вздрогнула, и глаза на него вытаращила.

– Сдурел?

– Нужна ты мне, у меня бабы и красивее есть, – фыркнул он и даже глаза закатил, – Осмотр товара, дура.

– А если не разденусь? – решила уточнить я.

– Тогда придется товар немного подпортить, – грозно ответил он.

Я обреченно вздохнула. Конечно, раздеваться перед этим кровососом не было никакого желания. Да и в одежде я чувствовала хоть какую-то защищенность, но, твою мать, но.

Я быстро скинула свои шмотки, всем сердцем желая этой скотине сдохнуть в адских муках. Митяй не спеша осматривал меня, но тут его глаза изумленно расширились, и он ругнулся так, что у меня возникло острое желание проверить, не выросла ли у меня третья нога или, к примеру, хвост.

– Что это, твою мать?

– Где? – не поняла я, сначала убедившись, что лишней ноги и хвоста нет.

– Вот, – указал он на живот.

– Пирсинг, в 13 лет сделала, когда за границей с отцом была.

– И колечко там приобрела?

– Нет, колечко подарок.

Что он никогда пирсинга не видел? Сейчас это и у нас в моду вошло.

– От кого?

– Какая разница, – отмахнулась я.

– Просто скажи от кого и все! – заорал он.

– У отца есть друг, – начала я рассказывать, лишь бы отвязался, – Дядя Боря, он занимается ювелирным делом вот он мне колечко и презентовал на шестнадцатилетние, между прочим, эксклюзив, дядя Боря больше такого никому не делал.

– Делал, – тихо и хмуро произнес Митяй.

– Кому? – удивленно ляпнула я, а потом вдруг поняла, что Митяй знает его. Дядя Боря был моим крёстным. Только я совсем не понимала, причем тут он.

– Одевайся, – хмуро произнес Митяй и даже отвернулся, чем несказанно меня поразил. Меня, естественно, долго упрашивать не пришлось.

– А ты кем ему приходишься? – буркнул Митяй все еще стоя ко мне спиной.

– Крестницей.

Он снова витиевато и длинно выругался.

Что-то тут было не чисто, и надо бы это выяснить. Что-то пошло не так для них, и это откровенно радовало. Каким– то образом это «не так» подразумевало дядю Борю. В следующую минуту Митяй подорвался и буквально вылетел из комнаты, никак черти вынесли. Но, по всей видимости, долго вдали от меня находиться он не мог, поэтому весь оставшийся вечер я постоянно видела его морду. То спросит какую-нибудь чушь, то покушать принесет, то просто слоняется по комнате из угла в угол. Под конец его метаний я не выдержала.

– А ты, часом, не заболел? – осведомилась я, глядя на него с неприязнью.

– Заткнись.

Лаконичный ответ, не придерёшься, и главное начисто отбивало охоту дальше расспрашивать. Лоб его сморщился, видать напрягал он свои полторы извилины до основания.

– И когда же сие знаменательное событие произойдет? – подала я свой голос.

Он прервался от раздумий и непонимающе на меня посмотрел.

– Встреча с хозяином, – терпеливо пояснила я.

– Через неделю, – ответил он и снова углубился в себя.

Митяй был не похож сам на себя, а я даже представить не могла, что же для меня лучше – чтобы он молчал как сейчас и не донимал меня, или же, чтобы орал, как потерпевший, тем самым выдав мне какую-нибудь лишнюю информацию. Немного поразмыслив, я решила, что лучше пусть орет и надо бы к нему основательно придраться. Но вот вопрос – к чему придираться-то? Так чтобы за живое задело, но и так чтобы он меня в порыве гнева не прибил. Надо признать, что, несмотря на скверный характер, мужик он был спортивного телосложения, видимо, ни один день в качалке провел, и достаточно симпатичный. Так что внешность отпадала сразу. Ну а цепляться к интеллекту Митяя будет только самоубийца. По крайне мере я на такое не решаюсь. Но через два часа его напряженного раздумья и метания по комнате, я решила попробовать, так как наблюдать дальше его рожу не было никаких сил.

– Ты никак теорему Ферма в уме решаешь?

Он бросил на меня взгляд исподлобья, но ничего не сказал.

– Или же возьмём круче: думаешь над глобальным вопросом, что появилось раньше курица или яйцо! – не угомонилась я.

– Ты когда-нибудь молчишь?

– Только по праздникам, мужским, из уважения, – изрекла я с умным лицом.

Митяй неожиданно весело хмыкнул, чем здорово напомнил мне нормального человека, и спросил без злости:

– Ты, вероятно, по бабьей своей глупости, думаешь, что я идиот?

– Нет, – вдруг испугалась я.

– А я к твоему сведенью закончил физмат.

– Это ж как тебя угораздило в бандиты то податься? – обалдело спросила я.

– «Я бандитом стать хочу, пусть меня научат», читала Агнию Барто в детстве? – и хохотнул, опять – таки по– человечески.

Но как оказалось, самое интересное было впереди. Ночью я не могла сомкнуть глаз ни на минуту. Все так странно и нереально. Бересов со своими философскими замашками, а теперь Митяй почти в человеческом облике.

Прямо надо мной послышался топот ног, где-то снаружи взревел мотор машины и через секунду все смолкло. Кто-то в спешке, среди ночи уехал. К чему бы это? Еще через пять минут кто-то вставил ключ в мою дверь и начал открывать. Я присела на кровати, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в кромешной тьме. Изумлению моему не было предела, когда на пороге я увидела Митяя. Я уже хотела заголосить от страха, так как любой поймет, зачем мужик среди ночи к бабе прокрадывается, но Митяй приложил палец к губам, делая мне знак молчать. Это уже совсем ни в какие ворота не лезло, и я не закричала. В принципе я понимала – ори не ори, а никто мне здесь не поможет.

– Идем. Тихо. Свет не включать, – прошептал он четко и взял меня за руку.

Мы чуть не натолкнулись на охранников, идя по длинному коридору. Митяй вовремя меня втолкнул в мужской туалет, в кабинку и сам туда втиснулся. Кабинка была узкой для двоих, и мы были прижаты друг к другу так, что становилось трудно дышать. В туалет зашел один из охранников и поочередно начал открывать кабинки.

– Да тебе, наверное, послышалось! – раздался голос второго.

Мы переглянулись с Митяем, и я поняла, что все – мы пропали, и никакая сила нам не поможет. Меня убьют и его тоже, и я так и не узнаю, из-за чего он решился мне помочь и помогает ли? Вдруг это еще один хитроумный план?

– Оголи грудь, – шепнул он мне на ухо.

– Чего? – спросила я одними губами, но он не стал повторять, а повел себя странно. Он спустил штаны, сам расстегнул мне блузку, задрал юбку и закинул мою ногу к себе на талию, придерживая рукой.

И в этот момент дверь кабинки распахнулась. Митяй резко обернулся к обалдевшему охраннику, уткнув мое лицо себе в грудь так, чтобы не было видно. И до меня наконец-то дошло, зачем он все это проделал.

– Закрой дверь, твою мать! – рявкнул он, и охранник поспешил исполнить приказ.

– Извини, Митяй, мы думали, кто чужой ходит, – оправдывался тот, – Вы бы шли куда-нибудь, в более подходящее место.

И ушел, а у меня от облегчения аж ноги подкосились.

– Спасибо, – тихо пикнула я.

Митяй злобно на меня смотрел, но не долго. Приведя себя в порядок, мы двинулись дальше, и зашли в какую-то комнату. Митяй повернул замок в двери.

– Слушай меня внимательно, сейчас нам нужно пройти через пост охраны, иначе никак. И я должен вести себя как обычно, а это значит, я буду лапать тебя где угодно и как угодно. Для охраны ты шлюха, которую я снял. Поэтому если ты заорешь или влепишь мне пощечину нам крышка. Поняла меня?

Я молча кивнула.