Текст книги "Завтра не наступит. Мое имя – Вендетта! Дилогия. Криминальная мелодрама"

– А где Ксана?

– Отдыхает. Она после операций к тебе приехала.

Я понимающе кивнула и откинулась на подушку. Странно, когда мы одни он называет меня на «ты». Не то, чтобы я против. Просто, будто боится при других мне тыкать. Кажется, это называется соблюдать субординацию. Хотя какая, к черту, субординация, когда он так смотрит на меня. Я слишком хорошо знаю этот взгляд. На меня так муж смотрел. Когда-то. Я потерла лицо руками. Бред полнейший. Мало ли мне привидится со сна, да еще под действием таблеток.

– Ты бы тоже шел отдохнуть, – сказала я ему, – Со мной ничего не случится. Обещаю.

– Нет, уж, – покачал он головой, – Я лучше тут посижу, мало ли.

– А завтра тебе Митяя охранять. И как ты это делать будешь, всю ночь не спавши?

– Мне не привыкать.

Я замолчала и подумала о Тошке. Где он? Почему Митяй поехал его встречать, да еще и прихватив с собой почти всю охрану. Что происходит, вообще? И что будет дальше? Если Седой не убрал трупы своих парней, то, скорее всего, их обнаружит милиция и тогда гнева Яна мне не избежать.

Утром проснулась от того, что кто – то гладил меня по голове. Запах знакомой мужской туалетной воды заполнил комнату. Тошка. Разлепила глаза и наткнулась на виноватый взгляд мужа.

– Привет, родная.

Я промолчала. Он осунулся, оброс однодневной щетиной, прическа на голове смутно напомнила те времена, в начале девяностых, когда он ходил в кожанке и во всем черном – уложенная гелем, зачесанная назад. Весь бандитский шарм вернулся к нему, стоило вернуться в Россию. Господи, и я ведь знала, что все этим закончится… Зачем же тогда приехала?

Неожиданно раздался выстрел откуда-то снизу и следом отборный мат. Я подорвалась, прижимая руку к боку, и быстрым шагом покинула комнату, как ни странно, чувствовала я себя почти хорошо.

– Лена… – окликнул меня муж, но, почему-то не удерживая как раньше, просто смотря на мои передвижения.

Я упрямо пошла по незнакомому коридору, Антону ничего не оставалось, как следовать за мной. Нашла лестницу и спустилась настолько быстро, насколько могла. Видок у меня, наверное, тот еще – в халате, розовом, который мне привезла Ксана и в тапочках с помпонами.

Когда спустилась, пожалела, что я не в бронежилете, как минимум. В гостиной Митяя теснилось, по меньшей мере, двадцать бойцов. И все при моем появлении застыли и уставились на меня. Многие смотрели на меня с уважением. Я усмехнулась про себя. Ну вот, Ленка, ты прошла боевое крещение – спасла одного из них, ценой своего здоровья. Супер.

Антон приблизился ко мне и встал рядом, а потом взял меня под руку, чем несказанно меня удивил. Это что-то новенькое, не припомню я таких жестов, когда у него были свои люди в девяностых. И что это тут за собрание такое?

– Что за пальба? – пробасил мой муж.

– Антон Валерьевич, это Дэн у нас с оружием не умеет обращаться…

– Это ты не умеешь, кто ж знал, что ты, идиот, его с предохранителя снял…

– Кончай базар, – Митяй появился как всегда нежданно – негаданно, – Чего столпились здесь? Во дворе места мало?

Парни быстро рассосались под грозным взглядом хозяина и ухмыляющейся Тошкиной физиономии.

– Все, Митяй, если б ты не пришел, – весело произнес мой муж, – Был бы у тебя государственный переворот. Кажется, впервые твои отморозки женщину за человека приняли.

Я удивленно посмотрела на своего мужа.

– Я чувствую, – почему-то недовольно произнес Митяй, – Целый день только и разговоров между ними, как твоя жена вместо моего зверя под пули встала.

То, что Митяй назвал Вика зверем, мне не понравилось и сильно резануло слух. Н-да, Митяй тактом никогда не отличался. Вик возвышался за Митяем стеной и виду не подал, что ему неприятно. Со стороны могло показаться, что ему все равно. Но после того, как он тащил меня на себе и не давал отключиться с упорством, которому позавидовал бы и врач, я была уверена, что безразличие Славы – только маска. Не мог человек неравнодушный к чужой жизни, быть равнодушным к самому себе.

– Как себя чувствуешь? – вопрос Митяя застал меня врасплох за своими размышлениями.

– Лучше, намного. Твоя Оксана просто чудо.

– Почему решила, что она моя? – спросил Митяй, улыбаясь.

– Разве нет? – нерешительно спросила я, – То есть, я хотела сказать… Да, ну тебя, чего ты мне голову морочишь! А то не видно, как вы друг на друга смотрите.

Митяй рассмеялся счастливым, искренним смехом. Видеть Митяя почти, что нормальным человеком было странно, но приятно. Но за всем этим фасадом скрывалось одно – новая война, новый передел власти, в которую ввязался мой муж и теперь и я не осталась в стороне. Что делать? Уехать и бросить его одного я не смогу. А вот Кирилла просто необходимо отправить обратно.

Я развернулась к мужу лицом и, четко выделяя слова, проговорила:

– Идем, нужно поговорить, – и пошла наверх, не оглядываясь, прекрасно зная, что взгляды мужчин в этот момент направлены на меня.

Честно говоря, в комнату зашла уже на подгибающихся ногах, в боку кололо. Но я и виду не покажу, пока не узнаю, что он дальше намерен делать.

– Лена, – судя по всему, Антон решил занять оборонительную позицию, – Только не начинай.

– Скандалить? – переспросила я, – Не буду, не имеет смысла. Что вы будете делать дальше?

Кажется, этот вопрос его озадачил, наверняка, он ожидал от меня упреков, а не спокойствия.

– Седой вам просто так акции не отдаст. Это будет новая война. Ты хочешь войны? Не боишься, что он просто сдаст тебя ментам? Ты в розыске, не забыл?

– Седой? – переспросил мой муж, а я кивнула и описала главаря кавказцев.

– Азид, – кивнул он, – Что там было? Что он от тебя хотел?

– От меня ничего. От тебя и Митяя хотел, чтобы вы вернули ему акции. Я, правда, ему объяснила, что Митяй на это не пойдет. Но его это, кажется, не волновало. Если что, он бы меня и по кусочкам вам присылал, в пакетике, – при последних словах муж жутко побледнел и грузно упал в кресло напротив моей кровати.

– Я отправлю тебя обратно, тебя и Кирилла, – через некоторое время произнес он.

– Да, к черту все! – взбеленилась я, – Кира отправляй, но я останусь с тобой!

– Не делай из себя дурочку! – повысил он голос, – Ты – мое слабое звено. И если ему не повезло в первый раз, нет никакой гарантии, что не повезет во второй!

– Я останусь здесь! – упрямо повторила я, – Я не уеду, не хочу там гадать, жив ты или нет, а потом искать твою братскую могилу.

– Я буду тебе звонить, – тяжело вздохнул мой муж, но я его перебила.

– Ты разве не понял? Я. Не уеду. Засунешь меня в самолет, я прилечу обратно.

– Когда ты стала такой упертой? – закричал он на меня.

– Всю жизнь такой была, просто это ты не замечал.

– Вся в папочку… – произнес он и осекся.

– Да, именно так, – ответила я и сильно прикусила губу, уже привыкшая заглушать моральную боль физической. Не думать, не вспоминать, не слышать, – с некоторых пор это стало моей молитвой.

Антон резко развернулся и вышел, хлопнув дверью.

К вечеру ближе приехала Оксана вместе с Владом и моим сыном. Антон заходил всего один раз и то, только для того, чтобы сухо сообщить мне о том, что пока я с сыном буду жить здесь, в охраняемом доме Митяя. Митяя я вызвала сама, кипя гневом и возмущением.

– Зачем он тебе нужен? – спросила я сходу, не успел он зайти в комнату.

– Кто? – не понял меня он.

– Антон. Для чего? Неужели сам не справился бы с Азидом? Не верю я тебе, ни на секундочку не верю. Зачем тебе мой муж? Он отошел от криминала много лет назад.

– Не лезь в мои дела, – кривая улыбочка играла на его красивом лице, – Ты мне, конечно, друг, но это не дает тебе право лезть, куда не просят.

– Оставь в покое мою семью. Я больше ничего не прошу, – хмуро сказала я.

– Я не трогаю твою семью. Антон сам захотел вернуться. Ты можешь его отговорить? Нет. И поздно уже, понимаешь? Все, механизм заработал. Мы вместе повязаны на этом деле. Теперь даже если захочет уйти, не сможет.

– Дим, – впервые назвала я его по имени, – Но ведь это опять криминал.

– Да, – честно ответил он, – А разве здесь может быть что-то по-другому? Я приставил тебе постоянную охрану, раз ты не хочешь уезжать, – сказал он без перехода, – Теперь тебя всегда будет охранять Викинг.

– Он же твой телохранитель.

– У меня их целая орава. А вот за тобой он будет смотреть, как за зеницей ока, раз ты ему жизнь спасла. И учти, Ленок, не только охранять, но следить за тем, чтобы ты глупостей не делала.

Чтоб тебя черти слопали, подумала я, когда Митяй выходил из комнаты. В этот вечер меня решили посетить почти все обитатели этого дома. Сначала примчался мой сын. Пришлось принять беззаботный вид.

– Отец сказал, что ты заболела. Мам, ты как? – глядя на сына, я проклинала себя за то, что собираюсь ему врать. Но другого выхода не было. А Кир показался мне угрюмым и недовольным.

– Да, все нормально, – улыбнулась я.

Мы проболтали еще где-то около получаса, когда мой сын, не отводя взгляд, произнес:

– Мам, я, вообще-то, уже взрослый. Зачем вы все мне врете?

От его укора в голосе и жесткого впервые взгляда, я онемела.

– Кир… – пролепетала я.

– Ты думаешь, я не вижу ничего? – напрямую спросил меня он и выражением лица очень сильно напомнил Антона, – Когда еще дядя Влад к нам приехал, все понял. Отец постоянно звонил, ты куда-то пропала, к нам приходили чужие люди. Мам, я не дурак и иногда смотрю российский канал. Он бандит?

– Кто? – еле выдохнула я.

– Отец, – спокойно произнес мой сын, – И его друг, дядя Дима, кажется. Поэтому мы из страны уехали?

Я молчала, мучительно соображая, что ответить моему ребенку, так, чтобы он не отвернулся от собственного отца.

– И что это у тебя за странная болезнь такая? Про которую охрана дяди Димы говорит.

– Кир, – я собралась ему ответить, но сын неожиданно схватил меня за руки и, заглядывая в глаза, произнес, – Он, что руку на тебя поднял?

Желваки заиграли на его скулах, а в глазах блеснула злость. Господи, поздновато я поняла, что сын действительно уже не ребенок.

– Не хочешь отвечать? Хорошо, тогда я спрошу у него, – Кир поднялся, а я, что есть силы, ухватилась за его руку.

– Кир, солнышко, он не трогал меня. И никогда не тронет. Разве, хотя бы раз, ты видел что-нибудь подобное? – сын отрицательно замотал головой, – Тогда почему так плохо думаешь о своем отце?

– Я уже не знаю, что мне думать, мама! – почти закричал он, вырывая свою руку из моей, а я невольно заприметила, что у него такая же привычка, как и у Антона, засовывать руки в карманы брюк.

– Твой отец хороший человек. Просто судьба у него тяжелая и жизнь соответствующая. Не суди его, Кир, не имеешь ты на это никаких прав.

Сын понуро кивнул и вышел из комнаты, а я за голову схватилась. Кирилла нужно срочно отправлять к матери, во Францию. У него переходный возраст, да и не знаком он с российской реальностью десятилетней давности, не поймет, осудит.

Следующей была Оксанка и ей я искренне обрадовалась.

– Как самочувствие? – подходя ко мне, спросила она. – Вижу, на поправку пошла. Видела твоего мужа – суровый мужик, всю охрану Димки на уши поставил за то, что они ни делом заняты, а в карты режутся. И вообще, сегодня этот дом напоминает кладбище, так как все хмурые и серые.

– Оксана! – засмеялась я, – Ну, нельзя же так при твоей профессии.

– Я правду говорю, – мотнула она головой, так что ее кудри, рассыпались по плечам, – Что случилось-то, с мужем поссорилась?

– Ага, он хочет, чтобы я уехала, а не хочу.

– И что делать думаешь?

– Если бы я знала. Пока буду наблюдать, мне Митяй своего Викинга приставил, представляешь?

– Уже слышала. Ты знаешь, что они с Антоном куда-то уезжать собираются?

– Сейчас?

– Да, и судя по сборам, в другой город. В дом парней лишних нагнали, столько же с собой берут. Димка меня вообще заставил на работе отпуск без содержания взять на две недели. Так что, буду с тобой здесь жить. За продуктами в город нельзя, парни будут мотаться. Чуешь, чем пахнет?

– Новой авантюрой, опасной для жизни, – настроение резко испортилось.

– Вот и я так думаю и мне это не нравится, все больше и больше.

Я вздохнула, Оксанка молчала пока меняла мне повязку на боку. Я первая решила нарушить тишину.

– Как ты с Митяем оказалась, раз братков не жалуешь?

– А ты как? – в упор глядя, спросила меня она, хотя уже знала ответ, – Сердце не спрашивает, когда выбирает кого-то, нравится тебе или нет. Я сопротивлялась, до сих пор пытаюсь.

– Так вы чего, еще не … – ахнула я.

– Не спали ли мы? – без обиняков уточнила она, – Нет. Боюсь, что, если лягу к нему в постель, забыть его уже не смогу. Мы знакомы-то всего месяц.

Митяй, ждущий решения женщины меня поразил, в самое сердце. Видимо, крепко его Оксанка зацепила, раз он не торопит. Может, оно и к лучшему, любовь может изменить человека. Но вот может ли она изменить авантюриста? Изменила ли любовь моего мужа?

Было почти двенадцать ночи, когда в комнату тихо зашел Вик и уселся в кресло. Спать мне не хотелось, и я решила подать признаки жизни.

– Боишься, что меня украдут?

– Боюсь, – даже в темноте я увидела его улыбку.

– Как тебе смена охраняемого объекта?

Он неопределенно пожал плечами, а я спохватилась.

– Извини, Вик, ты, наверное, спать хочешь, а я тут привязалась со своими разговорами.

– Мне нравится с тобой разговаривать, – просто ответил он, – Ты не кичишься своим положением и внешностью, не пытаешься показать себя выше других. А после того, как под пули вместо меня встала, тебя даже наши парни зауважали. Не каждая ради такого, как я, рискнет. Так что, я не просто твой должник, я твой друг и за тебя голову могу положить.

– Вик, зачем, я же не прошу… – пробормотала я, мне почему-то стало неловко, находится рядом с ним.

– А меня просить не надо, – убедительно произнес он, и так на меня посмотрел, что я поняла, что он не шутил, говоря, что отдаст за меня жизнь. Вот, только мне такой цены не надо.

Я не знала, что говорить, поэтому молчала. Смотреть на него почему-то не могла, зато он не отводил взгляда. Пристально так за мной наблюдал и, чего уж греха таить, мне почему-то это нравилось, льстило чисто по-женски. Тоха на меня так смотрел в первые годы нашей с ним жизни. Сейчас мой муж смотрит на меня, как на нечто себе принадлежащее и это иногда выводит меня из себя. Хочется иногда встряхнуть его и показать, что рядом с ним красивая и молодая женщина, а не нечто само собой разумеющееся. Но Антон занят своими играми. Ему не до меня. И если во Франции мы привыкли к такой жизни – у меня свой магазин книг, у него своя фирма, то здесь у меня не было ничего. Невольно начинаешь присматриваться к отношениям, когда не занят делом. Хотела ли я такой жизни? Об этом ли мечтала? Это уже не так важно, потому что подсознательно я всегда знала, на что иду, живя с Тошкой.

– Вик, ты знаешь, куда они уезжают? – задала я вопрос через некоторое время.

– Нет, – отрезал он и я поняла, что беседы не получится, все верно, как и предполагал Митяй. Чем дальше в лес, тем злее волки. Митяй, подлюга, ни за что не признается, но я и без этого понимала, что Антона он не как друга и названного брата позвал. Для чего-то он ему был нужен. Зачем и для чего предстояло узнать и чем раньше, тем лучше, так как оставался еще Ян, зорко следящий за любыми его и моими передвижениями, как охотничья собака. Невольно, да удивишься, меткости лексикона братков: таких как Ян, они называют псами и те не остаются в долгу, именуя тех, кого ловят волками. Митяй им и был, только вот одел он на время овечью шкуру передо мной, перед моим мужем… Это было так же ясно, как Божий день. Почему Антон этого не видит? Не хочет или же… сам использует Митяя в своих целях? В каких? Для чего? Что будет дальше? Чем больше думала, тем больше понимала, что лежа на постели ответов на свои вопросы я не найду, а это значит, что завтра мне некогда болеть.

– Вик, мне бы завтра в магазин съездить, в книжный, а то я тут со скуки помру, – закинула удочку я.

– У Митяя целая библиотека в кабинете.

Понятно, шанса улизнуть из дома он мне не предоставит. Ладно, Вик, хотела я с тобой по-хорошему, но придется действовать, как всегда. Вот только для того, что я задумала, мне понадобится помощь Оксаны.

Глава 3. Лицом к врагу

Утро меня встретило чашкой горячего дымящегося кофе на тумбочке возле постели. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, кто виновник сего подарка. Кстати, его самого в комнате не было. Тем лучше. Настрой был, самый что ни на есть воинственный. Я еще немного понежилась в постели, сделала пару глотков остывшего кофе и, надев тот же розовый халат, вышла из комнаты. Уже спускаясь по знакомой лестнице, услышала рассерженный голос Оксанки.

– Какого черта, я вас спрашиваю, я должна таскать эту хрень с собой, даже если пользоваться ей не умею!?

Я улыбнулась, новоиспеченная подруга, похоже, не пренебрегала крепким словцом. Вывернув на кухню, я осторожно прошмыгнула к столу и села на стул. Картина перед моими глазами предстала та еще: Оксанка, с раскрасневшимся лицом и прической фурии, гневно смотрит на молодого чуть бледного парня и двумя пальцами одной руки, брезгливо держит пистолет.

– Они и тебя решили оружием снарядить? – осведомилась я.

Оксанка таки оторвала свой тяжелый взгляд от парня, впихнула ему ствол и, повернувшись ко мне, с возмущением произнесла:

– Проснулась, смотрю, на столе вот эта штука и записка от Димки, – она со скрипом пододвинула себе стул и села, – Этот несчастный трус сам мне это в глаза не сказал, предпочел записочку нацарапать, мол, не волнуйся, дорогая, все путем, но лучше тебе с собой носить вот это. Вот скажи мне, на хрена козе баян?!

Парень прыснул со смеху, вероятно, проведя аналогию с козой и Оксанкой. Ксанка, будучи в разъяренном состоянии духа, злобно посмотрела на парня и тот поспешил ретироваться с кухни.

– Митяй умный, – хохотнула я, – Исчез раньше, чем ты его из его же пистолета пристрелила.

– Мне эта фигня не нужна, я б его скальпелем на британский флаг разрезала, – хмуро ответила она, а я рассмеялась.

– Все-таки ты кровожадная.

– Нет, это ни в какие ворота не лезет, – продолжала возмущаться она, – Мало того, что мне пришлось брать отпуск, причем я к матери съездить даже не могу, а она у меня после операции, пришлось сиделку нанимать; мало того, что этот перестраховщик нагнал в дом своих бойцов, так что я в туалет боюсь зайти, вдруг и там кто-нибудь сторожит. Так мне теперь надо из себя непобедимую Никиту изображать, что ли? Я врач, а не Рембо!

– Никита, – со смехом поправила ее я.

– Не важно! Меня это бесит. Особенно выводит из себя, что я так не злилась очень давно, и вообще, подобный тон разговора не в моем стиле.

Похоже, она выдохлась и теперь, сидя напротив меня, только носом сопела. Она мне нравилась, особенно если учесть, что подруг, как таковых, у меня не было, это становилось интересно.

– Что делать-то будем? – задала я насущный вопрос, – Отсюда нас не выпустят, это я уже поняла. А выйти просто необходимо, – последнее я произнесла чуть слышно.

Оксанка, сообразив, что я говорю это неспроста, кивнула.

– Пошли к тебе в комнату.

Мы поднялись, закрыли дверь и продолжили разговор уже на пониженных тонах.

– Судя по твоему виду, у тебя есть предложение, – прошептала она.

– Ага, есть. Так как наших слишком умных мужчин нет, провести кучку охраны не составит труда.

– Не думаю, – помотала она головой, – Если мы сможем их провести, то значит, смогут и другие, а таких Митяй не держит, как я поняла.

– У них мозги по-другому работают, – настояла я, – Им в голову не придет, что две женщины, которых они охраняют, захотят себе приключение на голову искать. Но тебе нужно к матери, хоть на часочек, а мне… тоже кое-куда надо.

– Да, ладно! – всплеснула Оксанка руками, – Только не говори, что у тебя любовник имеется! И не страшно тебе такому мужу рога наставлять…

– Ну, тебя! – чуть громче, чем надо сказала я, – У меня что, кроме любовников и секрета быть не может?

– Ты права, а я дура, – согласилась Оксанка через минуту, а я опять невольно улыбнулась. Интересный она все-таки человек.

– Предлагай свой план.

Ровно через час Оксанка подключила ко мне какую-то свою аппаратуру, нанесла на меня тонну тонального крема светлого тона и пудру, глянув в карманное зеркальце, результатом я осталась довольна – цвет аккурат, как у покойника.

– Ну что, мать, – произнесла она довольно, только что руки не потирая от удовольствия, – Теперь дело за тобой.

Я кивнула, закрыла глаза и настроилась на печальный лад, а то моя довольная ухмылка сотрет на нет все общие усилия.

Ксана вышла и через пять минут влетела в комнату ко мне вместе с Виком, как метеор. Видеть выражение лица телохранителя Митяя я не могла, так как изображала беспамятство – тяжело дышала, глаза закрыты и стонала мучительно.

– Я тебе говорю, что уже все перепробовала, – взволновано говорила Ксанка Вику, – С утра нормально все было, а потом она слегла и все, понимаешь?

Я почувствовала, как Вик подошел ко мне ближе, вероятно вглядываясь в мое лицо. В этот момент я дышать перестала и молила всех святых только об одном, чтобы он не увидел килограмм тонального крема на моем лице. Почувствовала его руку на своем лбу, от волнения меня холодный пот прошиб.

– Она ледяная, – сказал, наконец, Викинг, а я даже удивилась, по голосу было слышно, как парень переживает.

– Подожди, через пять минут горячая будет, симптомы лихорадки, – не моргнув и глазом соврала Ксанка, – В больницу ее надо, Вик, срочно. Похоже, заражение от пули пошло.

– Не могу я, Оксана Владимировна, – простонал Викинг, – Если Митяй и ее муж узнают, что я вас обеих из дома выпустил, три шкуры сдерут. А если с вами что-то случится, я сам себе этого не прощу.

– А если она здесь помрет? – зло спросила Оксана, – Ты себе спасибо скажешь? В больницу ее надо, под наблюдение нескольких врачей, там аппаратура, лекарства, медсестры. Что ты как древний человек! Помрет она здесь, понимаешь!

Похоже, тирада Оксаны возымела свое действие, потому как Вика из комнаты, как ветром сдуло, только крикнул напоследок: " Я машину к крыльцу подгоню».

– Кажется, пронесло, – через какое-то время выдохнула Оксанка и я открыла глаза, – Ты лежи и не дергайся. Глаза не открывай, в общем, делай вид, что через секунду скончаешься.

– У тебя, наверное, любимые фильмы – это ужастики, – улыбнулась я, а Оксанка, оглянувшись на дверь, шикнула на меня.

Вик вернулся ровно через семь минут, Оксанка при нем отсоединила от меня всякие трубочки, и он бережно взял меня на руки. Пока нес меня до машины, я в душе поражалась, идет и даже не спотыкается и не дышит тяжело от ноши, а я ведь не худенькая. Хотя по сравнению с ним, конечно, дюймовочка.

До больницы мы домчались в рекордно короткие сроки, так как Вик, похоже, забыл, что у машины, кроме педали газа, есть еще и педаль тормоза. Зато тоналка к приезду в больницу мне не понадобилась, я реально побледнела от страха, пока мы неслись по оживленной трассе.

Через десять минут я лежала в палате реанимации. Подключать меня к реанимационному аппарату, естественно, не стали, предварительно сунув пачку денег дежурной медсестре. Оксанка выпроводила сопротивляющегося Вика из больницы и отправила домой ждать новостей, хотя, как ей это удалось, ума не приложу.

– Ты, случаем, его не загипнотизировала? – спросила я, начиная убеждаться в особом даре подруги.

– Нет, – улыбнулась она, – Просто убедила его, что стоя возле палаты сутки напролет, он больше привлечет неприятностей, чем защитит тебя от них.

– Ты, наверное, гений, – восхитилась я, на что она самодовольно изрекла:

– А то! Между прочим, в совершенстве владею английским и немецким языками. А еще кандидатскую пишу, правда в последнее время все некогда, – вздохнула она.

– Кандидатская по медицине? – поинтересовалась я.

– По ней самой, – ответила она, – Ладно, я к матери побежала, буду на связи.

– Ксан, сделай мне еще одно одолжение, – тихо попросила я и она обернулась. Я протянула ей заранее приготовленный листок бумаги, с написанным на нем номером телефона.

– Позвони по этому номеру и сообщи человеку, что я в больнице в очень тяжелом состоянии.

С минуту она смотрела на меня изучающе, потом кивнула и, выходя из палаты, сказала:

– Надеюсь, ты мне когда-нибудь объяснишь, что происходит. Не люблю помогать вслепую.

А я очень надеюсь, что, когда Ксанка позвонит, Ян воспримет эту информацию всерьез. И у меня будет немного времени в выигрыше, чтобы что-нибудь придумать.

Я набрала заученный наизусть номер телефона своего крестного дяди Бори, моля Бога, чтобы он не сменил номер. Обратится за помощью мне было не к кому, кроме него.

– Дядь Борь, здравствуй! Это Лена Казанцева, – представилась я своей девичьей фамилией, как только трубку сняли, – Я в городе. Можно тебя увидеть?

Сколько себя помню, крестный никогда и ни в чем мне не отказывал. Надеялась, что и сейчас не откажет в помощи. Омрачало встречу только одно, он и отец были закадычными друзьями, а это значит, что разговора об отце мне не избежать. Несколько лет я гнала прочь от себя мысли об отце и о том, что произошло на задворках загородной дачи Влада несколько лет назад. Но прошлое всегда к нам возвращается. Или мы к нему.

Я вызвала такси, надела одежду, сапоги и зимнее пальто, принесенное мне Ксаной и, выйдя с черного хода больницы, доехала до пятиэтажного дома по Смоленской. Перед тем как подняться, заглянула в магазин и купила любимый пятизвездочный коньяк дяди, с лимоном для него и горьким шоколадом для себя.

Крестный встретил меня радушно, даже обнял по-отечески.

– Не разувайся, у меня полы не мытые, – пресек он мои попытки скинуть сапоги и поэтому я только сняла пальто и прошла с презентом на кухню.

– Ну что, за встречу? – предложил мне дядя Боря, как только мы уселись за стол, и он достал рюмки.

– Подожди, лимон нарежу, – я встала, взяла доску, широкий нож и принялась кромсать лимон. В глаза смотреть ему боялась, в детстве-то не выдерживала его тяжелого взгляда, а уж сейчас и подавно.

– Давно в Россию приехала? – нарушил он молчание.

– Недавно. Ты уж извини, что не звонила…

– Да, ладно, – отмахнулся он, – Чего я не понимаю? У тебя своя жизнь… покруче моей сегодняшней будет.

Крестный был именно тот человек, который всегда в курсе всего, хотя и давно отошел от криминального бизнеса. И объяснять ему кто мой муж, и кто наши друзья было без надобности. Он и так все знал. Знал и не осуждал.

Я нарезала лимон, разломала шоколад, и мы выпили в полном молчании. Дядя Боря глядя на то, как я морщусь, усмехнулся и без перехода спросил:

– Что Митяй мой тебе не по вкусу пришелся? – и хитро на меня так посмотрел.

– Все-то ты знаешь, – закивала я, – Я ему конечно безмерно благодарна, он мужу моему, да и мне жизнь спас, но… – я замолчала, подбирая слова.

– Но то, что он подключил твоего мужа в аферу с заводом, тебе не нравится, – закончил за меня крестный, а я на него уставилась.

– Так ты в курсе?

– Девочка, ты что? Вся область на ушах стоит, только и разговору о том, что ген. директора завода сместили, а нового не назначили. Но это знает простой народ. А вот в узких кругах знают всю кашу, что Митяй заварил.

– Что думаешь по этому поводу?

– Гавно дело, вот что я думаю, – отрезал дядя Боря, выпив рюмку коньяка и закидывая в рот лимон, – Не потянет Митяй. Азид его с потрохами сожрет и твоего мужа за компанию. Совет тебе один: уезжай отсюда.

– Я его не брошу, – с вызовом ответила я крестному, а он на меня посмотрел сощурившись.

– Угу, понятно. Дура девка. От меня-то что надо?

– Информация, дядь Борь. Что они делать собираются? На днях уехали, меня в доме полным охраны закрыли, хитростью к тебе, вот, вырвалась.

– Нет, ну, точно дура девка, – хохотнул крестный, – Куда лезешь? Мужики свою башку, гляди того оставят, а от тебя и мокрого места не останется.

– Это мы еще посмотрим, – упрямо заявила я.

– Да-а, – протянул крестный и как-то жестко на меня посмотрел, – Характером в отца, – констатировал он, а я почувствовала, как бледнею.

– Пусть земля ему будет пухом, – произнес он и выпил еще рюмку. У меня руки задрожали, но коньяк я выпила, даже не закусив и почти не почувствовав вкуса.

– Значит, правду говорят, что это ты Витальку мочканула…

Рюмка выпала из моих рук и со звоном разбилась, куда деть глаза я не знала, а что с собой делать, вообще, понятия не имела.

– Как ты могла! – шарахнул тем временем дядя Боря по столу и тот подозрительно заскрипел, – Он твой отец! Был! Понимаешь?! Был!

– Вот именно был! – заорала я, размазывая невыплаканные слезы по лицу, – Только перестал им быть, когда стрелял в меня, в свою родную дочь! Не я начала, понимаешь? Не я! – и заревела в голос. Казалось, такой адской боли я не испытывала никогда. Все эти годы я пряталась, отгораживалась стеной, не пропускала настоящие чувства в душу, но теперь, здесь, глядя в глаза его лучшего друга, я оплакивала его смерть, дурную, проклятую судьбу. И сил остановиться не было. Да и не хотелось. Ничего не хотелось.

– Лен, … слышишь, …прости меня дурака старого, …я ведь все знал, как там все было, …просто, думал тебе все равно, … а ведь он все равно был твоим отцом…

При этих словах я разревелась еще больше, так больно, Господи, жалко, что от такой боли не умираешь.

Раздался звонок в дверь, но мне было все равно, хоть вселенская катастрофа сейчас начнется.

– Кого черти там принесли, – крестный, ворча, пошел открывать дверь.

– А ты кто такой? – услышала я ошарашенный голос дяди Бори и через секунду перед моими глазами нарисовался хмурый и злой Викинг.

– Я ее телохранитель, – пробурчал он, – От которого она убежала.

– Хреновый телохранитель, – провозгласил крестный.

– Не спорю, – зло ответил Вик.

А я, глядя на Вика, почему-то, разревелась еще больше и еще горче. Никакие попытки успокоится не действовали, видимо, боль, накопленная годами, прорвалась нескончаемой горячей и бурлящей лавой.

– Тебя кто-то обидел? – тихо спросил Вик и так на дядю Борю посмотрел, что даже через пелену слез я увидела угрозу в его глазах.

– Я сама себя обидела, Вик, много лет назад, – и это было правдой.

– Молодежь совсем распоясалась, – не остался в долгу дядя Боря и начал прожигать Вика взглядом, от которого я поежилась, – Ты откуда такой смелый взялся, фраерок?

– Дядь Борь, – тихо позвала я крестного, – Он телохранитель Митяя.

– Викинг? – удивился тот, – Не признал. Значит, теперь ее охраняешь? – спросил он, как ни в чем не бывало и тот кивнул.

Я вытерла слезы, встала со стула и прошла в зал, оставляя мужчин пообщаться между собой. Держалась из последних сил, понимала, что сама расковыряла рану, придя к дяде Боре, но иначе никак. В комнате его почти ничего не поменялось – те же кресла, тот же диван, старенький телевизор, стеллажи с книгами. Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоится, но почувствовала чей-то взгляд и как-то мне нехорошо стало… Повернулась налево и уперлась во взгляд карих глаз моего отца на портрете, таких выразительных, живых, он улыбался, а рядом с ним на фото стояла я, совсем еще девчонка, и доверительно прижималась к нему. Отец… папа… папочка…