Текст книги "Завтра не наступит. Мое имя – Вендетта! Дилогия. Криминальная мелодрама"

В кабинет твердой походкой зашел майор, снял фуражку и небрежно бросил ее на край своего стола.

– Можешь не говорить, уже знаю, – мрачно предупредил Ян и грузно опустился на стул.

– Не удивлюсь, если скоро станет известно, что наш свидетель благополучно кормит червей, – отозвался Серега.

– Червей сейчас не покормишь особо, – ответил на это майор и, так как Власов уставился на него с полным непониманием на физиономии, пояснил, – Зима.

– Я фигурально, Ян.

Стрелков достал пачку сигарет из кармана пальто, бросил ее на стол, грузно встал и повесил пальто на вешалку. Включил электрический чайник и в кабинете привычно зашумело. Достав из пачки сигарету, Ян прикурил, затянулся, выпуская клубки дыма.

Конечно, свидетеля уже нет в живых. Тут семи пядей во лбу иметь не надо. И, естественно, не надо быть ясновидящим, чтобы понять чьих рук дело. Он до сих пор корил себя за ту выходку, о которой не был в курсе никто из управления, из его группы. Безумие, иначе назвать нельзя, поступить так не профессионально, поддавшись эмоциям. Решил убедится еще раз, что она… Кто? Жена бандита? Самое интересное, что чувств к ней не осталось. Для чего поперся в дом Митяя? Для того, чтобы еще раз убедится в этом? В том, что теперь она действительно враг? Нет, врагом он назвать ее не мог. В годы молодости, когда работал под прикрытием с ума по ней сходил, рвал жилы, лез туда, куда не надо было лезть. Она ведь задела его самолюбие с самого начала, потом появилось желание, ну, а потом и вовсе крышу снесло. Страсть, да, не любовь. Как оказалось, страсть имеет свойство проходить, так же внезапно, как и появляться. Но что это за чувство он понял только теперь. Все остальное, все эти годы оказались утопией. Человеческая натура всегда выдает желаемое за действительное. Нет, он ни о чем не жалел. Было только какое-то непонимание. Да, он никогда ее не понимал! Зачем здоровой, красивой женщине лезть в эту грязь? Не понимал тогда, не понимает и сейчас. Вероятно, из-за этого и пошел в дом криминального авторитета, без ордера, без каких-либо доказательств, для того, чтобы понять. Прекрасно осознавал, что подставил ее. Но она же должна понимать, если вращаешься в подобной компании – хорошего не жди. Нет, если бы она пришла сама к нему, попросила бы, он бы помог, в лепешку бы разбился, но помог. А так… Она прикрывала всю эту бандитскую свору и как бы хорошо он к ней не относился, получалось так, что теперь она с ними заодно. Но все же, несмотря на доводы рассудка, он медлил. Синица лежит в больнице, с тяжелым ранением. Вот он, бери тепленьким, всего дел – сделать анализ ДНК и доказать, что французский подданный Сергей Ладников и криминальный авторитет, находящийся в федеральном розыске, Антон Синицин одно и тоже лицо. И все, уедет он лет на двадцать, как минимум. Но ничего из всего этого он не делал. Он дал им уйти девять лет назад, с уговором больше никогда не видеть их в России. Договор они нарушили, так почему же он медлит? Ведь за поимку Синицы он вполне получит подполковника, тем более выслуга позволяет – Чечня, работа под прикрытием и сейчас – девять лет безупречной службы. В конце концов, он просто выполнит свой служебный долг. Но он сидел у себя в кабинете и ничего, ровным счетом ничего не предпринимал.

Утро начиналось просто замечательно. Первое, что она почувствовала, когда проснулась сегодня утром, так это восхитительный поцелуй. Лена улыбнулась, подняла голову с груди мужа и посмотрела в серые глаза Антона, поддернутые дымкой нежности.

– Доброе утро, – все еще сонно пробормотала она. Захотелось потянутся всем телом. Поставить свое молодое, разгоряченное тело под зимние солнечные лучи, врывающиеся, несмотря на жалюзи, в окно. Но делать этого, конечно же, нельзя. Она выпорхнула из объятий мужа, потянулась и с улыбкой посмотрела на него. Спать рядом с ним было очень приятно и так правильно, привычно. Лена поспешно умылась и начала приводить себя в порядок до прихода медсестры. Но, конечно, палата платная, для vip персон и без стука сюда не войдут.

– Знаешь, я давно так на тебя не смотрел, – произнес вдруг Антон.

Она обернулась к мужу и ласково улыбнувшись, спросила:

– Как так?

– Не спеша, – коротко пояснил он, а в глазах его зажглись огоньки нежности.

Лена промолчала, она не знала, как ей реагировать на спокойствие и нежность мужа. Это достаточно в новинку для нее, ведь он всегда был страстным, взрывным и только в редкие минуты нежным. Что заставило его поменять поведение и как на это реагировать, она не знала.

– И что же ты видишь? – обернувшись к нему, спросила она.

– Любимую женщину. Я не понимаю, почему я был таким глупцом, в последние годы уделял тебе мало внимания, редко говорил, что люблю тебя.

– Не наговаривай на себя, – прошептала она, подойдя к нему и касаясь рукой его щеки, немного грубоватой на ощупь, заросшей щетиной, но такой родной, – Ты многое для меня, для нас сделал и сейчас ты спасаешь мне жизнь.

– Перестань, – только и попросил он, чуть нахмурившись, беря ее руку в свою, – Ты же знаешь, что я прав, ты и сама так думаешь.

– Сейчас поругаемся, – предупредила она его с легкой улыбкой.

Он тихо засмеялся, но замолчал, вместо этого поцеловал каждый ее пальчик руки.

– Прости меня.

Лена молча склонилась к нему, прижимаясь губами к его губам, пробуя их на вкус, ощущая их мягкость. Ей всегда нравилось с ним целоваться, казалось, что нет ничего слаще, изысканнее и именно его поцелуи всегда приводили ее в восторг, даже через столько лет.

– Лена… – Антон почти резко отодвинул ее от себя, а в глазах уже плескалось желание, – Если ты не остановишься, то доктора сюда прорвутся только ближе к завтрашнему утру.

– Я тогда, пожалуй, пойду, – снова улыбнулась она, – Дабы не искушать.

– Будь осторожна, любимая.

– Я приеду к тебе через два дня.

Антон кивнул, она взяла сумочку и, накинув шубку, вышла из палаты. Она не шла, буквально плыла по коридору, а счастливая улыбка не сходила с ее лица. Почему-то она была уверена, что все теперь будет хорошо, Антон обязательно пойдет на поправку.

В приподнятом настроении она вышла из больницы, окинула взглядом двор и с удивлением обнаружила, что машины Викинга нет. Может, отъехал по делам? Она порылась в сумочке, достала телефон и набрала номер Викинга.

Викинг почти не спал. Уйдя в свою комнату, как только приехал, он рухнул прямо в одежде на диван и отключился всего на сорок минут. Резко проснулся, не было еще и восьми часов, и снова перед его глазами возникла Лена, растрепанная, с припухшими от поцелуев губами… Черт, да, что ж на ней свет клином что ли сошелся! Есть бабы и покрасивее и свободные. Надо действительно найти кого-нибудь, а то с этой работой он уже не помнит, когда в последний раз был с женщиной. И, может быть, тогда боль притупится и придет осознание, что это не любовь, а всего лишь желание и благодарность за спасенную жизнь. Но если в первое хоть как-то верилось, то во второй пункт он не верил вовсе. У него сегодня выходной и его нужно потратить с умом, например, избавится от гнетущего возбуждения в паху, которое преследовало его уже на протяжении нескольких недель. От дальнейших мыслей его прервала трель мобильного телефона. Он нехотя залез в карман джинс, достав телефон, приложил его к уху, даже не потрудившись посмотреть, кто его беспокоит в такой ранний час.

– Да? – недовольно бросил он в трубку.

Лена начала уже замерзать, стоя возле больничного крыльца, но услышав голос Вика, подумала, что сейчас он приедет и она, наконец-то, согреется в машине.

– Доброе утро! Вик, а куда ты делся?

Он молчал, и она тяжело вздохнула, понимая, что вид ее с мужем он просто не перенес.

– Слава, – осторожно начала она, – Я…

Визг тормозов, который он услышал даже через трубку, заставил его насторожится и даже забыть об обиде на нее.

– Что у тебя там происходит? – обеспокоенно задал он вопрос. Послышались чьи-то голоса в трубке, и Викинг похолодел от нехорошего предчувствия.

Последнее, что он услышал от нее, было хриплое:

– Вик, это Шрам! Слава, помо…

Связь прервалась. Он вскочил, как ошпаренный, с дивана, снова набрал ее номер, но металлический голос известил его о том, что абонент отключен.

Из своей комнаты он вылетел и чуть не сшиб Митяя с Оксаной на выходе из особняка.

– Твою же мать, Викинг! – прогорланил Митяй, но осекся, увидев, наконец, почти безумное выражение на лице телохранителя, к тому же белее, чем снег во дворе.

– Что произошло? – этот вопрос задала Вику Оксана, так же заметив его состояние.

Викинг резко тормознулся, до него начало доходить, что он просто не знает куда ехать и где ее искать. То, что возле больницы ее уже нет – понятно и полному идиоту. Где искать этого Шрама, что он из себя представляет, в какую группировку входит? Кто заказал? Слова Антона о том, что его жену заказали сейчас врезались в память Вика, как острые ножи.

– Что происходит в этом чертовом доме? – грозный рык Митяя он услышал словно через вату.

– Он ее украл, я не знаю где ее искать! – словно раненый взвыл Вик, – Я виноват! Я! Не засунул свою гребаную гордость, подставил ее!

– Кто кого украл, поясни членораздельно? – начал злится Митяй, но за Викинга ответила Оксана, сразу сообразив, о чем речь:

– Лену кто-то похитил.

Гробовая тишина длилась не долго.

– Я позвоню Валюшке, скажу, что наш приезд отменяется, – сказал Митяй побледневшей Оксане и тут же, повернувшись к Вику, задал всего лишь один вопрос:

– Азид?

Викинг отрицательно мотнул головой.

Разбив ее телефон об асфальт, Шрам с едкой улыбочкой посмотрел на нее.

– Я же говорил, что мы еще встретимся.

Она даже закричать не успела, он впихнул ее в зеленую девятку и в следующую минуту машина резко сорвалась с места.

Главное сейчас – не впадать в панику, думала она, глядя на направленный на нее пистолет. В машине их было всего двое, тот парень, который держал ее на мушке и Шрам за рулем. Ехали они быстро, и она надеялась, что где-нибудь на оживленной трасе, в кустах притаились гаишники и заметят их машину, несущуюся на запредельной скорости. Но надежда умерла, как только девятка свернула к выезду из города. Она не проронила ни звука, все также смотря на пистолет и обдумывая, что сказать, что выведать у Шрама, когда они остановятся. Умирать чертовски не хотелось. А если учесть, что Шрам псих, то умирать придется тяжело, в муках. Она всматривалась в окно, пытаясь запомнить местность где проезжает, но давалось ей это с трудом – страх накрывал с головой, все свое внимание пришлось переключить на то, чтобы просто не впасть в панику. Иначе ей прямо здесь, в машине наступит конец.

Она видела, как они въезжают в какой-то городок поселкового типа: везде были маленькие одноэтажные домики, но кое-где попадались пятиэтажные хрущевки.

Наконец, машина остановилась возле дома больше похожего на сарай.

– Выходи, – скомандовал ее охранник и она не спеша вылезла из девятки и тут же наткнулась на Шрама. Тот молча схватил ее за руку и поволок к дому. Закричать? Нет, глупо, половина домов заброшены, в остальной половине, скорее всего живут одни старики, да и никто не выглянет. Недалеко от них возвышалась пятиэтажка, но до нее слишком большое расстояние.

Ей ничего не оставалось, как последовать в дом.

Старый дом был похож на миллион других таких же домов: галанка, старая мебель советских времен, стены с облупившейся штукатуркой. Позади нее с треском захлопнулась дверь, и она резко обернулась. Шрам стоял и изучающим взглядом смотрел на нее, на его изуродованном лице потихоньку расцветала ухмылка, так хорошо ей запомнившаяся. Лена взяла себя в руки и с вызовом в глазах посмотрела на Шрама.

– Смелая? – елейным голосом осведомился он все также не двигаясь с места.

– Зачем ты меня сюда притащил? – услышала она свой голос как-будто со стороны, – Убить можно было и где – нибудь по дороге, незачем так напрягаться.

– Нет, детка, не надейся на легкую смерть, – прошипел ее мучитель, чем сильно ей напомнил змею.

– Да, что я тебе сделала? – силы покидали ее, смелость испарялась с каждой секундой, она обхватила себя руками, боясь свалится от гнетущего, нарастающего страха.

Шрам засмеялся злым смехом, закинув голову назад, но так ничего и не ответил, но и как ни странно не пытался приблизится к ней. Будто не решил еще что с ней делать. На минуту ей показалось, что вместе с непомерной злобой в его глазах блеснула боль, но все тут же исчезло. Он равнодушно посмотрел на нее с минуту и произнес:

– Я даю тебе немного времени, чтобы ты пришла в себя и перестала дрожать. Когда я буду убивать тебя, мне нужно чтобы ты все понимала, все чувствовала.

Лена вздрогнула, с ужасом уставившись в его обезумевшее лицо, но в следующую секунду он развернулся и вышел из комнаты, замок с той стороны два раза провернулся. Она быстро развернулась к окну, но подергав с минуту поняла, что ставни забиты.

Глава 5. Личный палач

Через два часа бесплотных поисков выхода из своей тюрьмы, я перестала бояться. Не знаю, как, просто что-то во мне переключилось, возможно, загнав страх глубоко, в самый дальний уголок души, все равно он мне только мешает. Шрам не появлялся больше, надежды на спасение не было вовсе. Вик, единственный с кем я успела связаться, выйдя из больницы, вряд ли что-то смог понять. Но даже если и понял, ни я, ни он не знали, кто этот Шрам, что он из себя представляет и за что так меня ненавидит. Я села на обшарпанный диван и принялась ждать, сама не знаю, чего. Изощренную пытку, которую для меня готовит мой мучитель. Мной завладела апатия, спасая меня от помешательства. Я не знаю какими путями, средствами отсрочить мою кончину, то, что он хотел моей смерти не подвергалось сомнению.

Еще час ожидания и скрежет старого замка возвестил меня о том, что он вернулся. Я внутренне собралась и вдруг поняла, что соглашусь на все. Лишь бы остаться живой, вернутся к детям, к мужу. Вот так просто – переживу все унижения и боль, только бы увидеть своих близких.

Шрам зашел и прикрыл за собой дверь, я бросила на нее взгляд полный надежды, но тут же отказалась – даже если сейчас получится вырваться из этой комнаты, где-то в доме есть его подельник с оружием в руках, Шрам был без оружия, выключи я его сейчас коронным приемом, взять для защиты у него было нечего.

– Здравствуй, детка, – улыбнулся он мне, все с той же злостью в глазах.

Я ничего не ответила, только обратила внимание на пакет в его руках. Что там, орудия пыток?

– Знаешь, никогда не думал, что разнюхивать о тебе и о твоей жизни будет настолько интересно, – тем временем продолжил он, – Даже на какой-то момент стало тебя жалко. Но ненадолго.

Я не знала, как на все это реагировать, как, вообще, можно предугадать реакцию законченного психа, поэтому продолжала молчать.

Шрам вытащил из пакета какую-то красную ткань и швырнул мне со словами:

– Надевай!

Я машинально поймала и, взглянув, просто остолбенела от шока. В моих руках было ажурное, полупрозрачное, ало-кровавого цвета белье с чулками.

Я подняла на него глаза и увидела его усмешку. Итак, он собирается меня изнасиловать. Действенный способ у всех уродов, чтобы подчинить и растоптать женщину.

– А если не буду? – с мнимым спокойствием спросила я.

– Убью, медленно буду перочинным ножиком сдирать с тебя кожу живьем, – так же спокойно ответил он.

Я содрогнулась и начала скидывать с себя одежду, не стесняясь, в душе клокотала ярость, перекрывая страх. Так же быстро одела белье.

– Умница, – констатировал он – Серый! Иди сюда, тебя ждет очень приятный сюрприз, – крикнул он неожиданно. Я похолодела и ноги от страха подкосились, но заставила себя не боятся, думать в первую очередь о детях – если я сейчас сдамся, они останутся сиротами.

Его подельник явился быстро. И тут же уставился на меня маслеными глазищами.

– Нравится? Хочешь ее? Так бери – она твоя.

Браток по кличке Серый рванул ко мне с глумливой улыбочкой на физиономии. Я осталась стоять на месте, только смотрела в глаза ублюдку, отдавшему приказ.

– Ну, ты и мразь! – выплюнула я, ощущая на своем теле руки чужого мужика, – Что ж дружку бросил, сам не попробовав, импотент?

Ехидная улыбка сползла с лица Шрама мгновенно. Но он не долго думал, что мне ответить.

– А, что ты, милая, не кричишь, не сопротивляешься? Извини, я забыл, для тебя ведь это не в новинку, ведь тебя уже трое имели, так ведь? Муженек удружил.

Да, знал он обо мне многое. Что ж он хочет слез и сопротивления, так он их не получит! Я обняла ту мразь, что уже подбиралась к моим трусикам и изобразила нетерпение.

– Раз не хочешь присоединится, то вали отсюда, – сказала я, наглаживая насильнику спину. Браток по кличке Серый немало удивился, но не растерялся, принялся лапать мою грудь в ажурном бюстгальтере.

Шрам, не веря, смотрел на меня, находясь в легком шоке, поэтому мне пришлось играть до конца. Я начала сама целовать Серого. Тот застонал от удовольствия и вот этого Шрам уже не мог вынести, на что и был расчет – какое же мучение, если жертва не против.

– Серый, ну-ка, отвали от нее! – рявкнул он на весь дом.

Серый замешкался и недовольно произнес:

– Лука! Ты же сам мне ее отдал! Не ломай кайф, раз сам не хочешь.

– Я сказал, пошел вон! – с яростью выплюнул Шрам, буквально отодрав от меня Серого и вышвыривая его вон из комнаты. На этот раз замок он закрыл. Подлетев ко мне, он влепил мне пощечину.

– Шлюха!

Я расхохоталась ему прямо в лицо. Но он встряхнул меня, взяв за плечи, прекращая мою истерику. Глаза щипало от слез, но я быстрее сдохну, чем расплачусь у него на глазах.

– Так, ты импотент, как тебя там… Лука?

– Тебе, что, сука, доказать, что ты ошибаешься?

– Докажи, – блефовала я конкретно, рисковала, но иногда риск – это единственный выход, – А то завел и оставил неудовлетворенную.

Но я проиграла, потому что Шрам молниеносно сорвал с меня лифчик и одной рукой прижал к себе.

– Я, наверное, не откажусь от столь соблазнительного предложения, – произнес он, смотря на мои губы.

Кровь отхлынула у меня от лица и колени снова подогнулись. Я надеялась, что своим вульгарным поведением, показной похотью оттолкну его, сделаю бессмысленной цель изнасилования, но никак не рассчитывала, что он…

– Ну, теперь поняла, что я не шучу? – тихо осведомился он и я посмотрела ему в глаза, – Я могу отличить текущую девку от дрожащей.

Он неожиданно оттолкнул меня, ноги меня не слушались, и я грузно упала на колени. Слезы полились, сил сдерживать их больше не было. Он подошел к моей одежде, взял блузку и кинул мне ее. Я быстро натянула ее на себя, продолжая сидеть на коленях и молча плакать. Господи, а ведь это только начало, как мне выдержать все, где взять силы?

– Можешь не дрожать, – раздался его голос, через какое-то время, – Насиловать тебя я не буду.

– Сам не станешь, так дружку отдашь, – уже безразлично ответила я и посмотрела на него. Мне действительно было все равно, лишь бы вырваться живой отсюда и тогда я забуду весь этот ужас, забуду ради своих детей и любимого мужа. Господи, что будет с Антоном, когда он узнает, что со мной? Но мысли об Антоне пришлось оставить, так как Шрам или Лука продолжал молчать, сидя на стареньком диване. Плечи его поникли, на лице не было привычного для меня злорадства и, вообще, выглядел он уставшим. Как-то не вязалось его поведение с образом психа. Или же сейчас временное затишье?

– Может, скажешь, перед тем как мучить дальше, за что?

Лука молниеносно подскочил ко мне, опустился на колени на уровень со мной и больно схватил меня за шею, глаза его пылали яростью.

– Что ж ты за тварь такая? – выдохнул он мне в лицо, – Много дерьма сделала, чтобы не понимать за что наказание? Сидишь в уме перебираешь всех, кому ты боль причинила?

– А ты, урод, такой чистенький, совесть не запятнана что ли? – со злостью выкрикнула я. Лука отшвырнул меня от себя, и я распласталась на деревянном полу. Но почти не заметила этого, так как хоть что-то начало прояснятся, он не псих, не совсем нормальный, но все-таки не шизофреник. Шрам действительно считает меня в чем-то повинной и надо вытянуть из него эту информацию, чтобы понять, как действовать дальше.

– Мои грехи, по сравнению с твоими, незначительны.

– Уверена, что твои обидчики так не думают, – ответила я.

– Сейчас твоя очередь расплачиваться, а не моя, – раздраженно бросил мне он.

Я поднялась с пола и гордо встала перед ним.

– Ну, давай, начинай, чего ждешь?

Шрам весь раскраснелся от гнева, вскочил на ноги и быстро вытащил из-за пазухи охотничий нож. Я замерла, он подошел ко мне и приставил нож к горлу. Но ничего не происходило, он продолжал смотреть мне в глаза, я же как -то отстраненно отметила, что парень гораздо моложе, чем кажется, сначала я думала он мой ровесник, но на вид ему не больше двадцати пяти лет.

– Не могу, – вдруг прошептал он и убрал нож, – Не могу, твою мать! Я так сильно тебя ненавижу, я так долго ждал этого, а не могу…

В этот момент я поняла, что он никогда и никого не убивал, что этот мальчишка считает меня в чем-то виноватой, в чем-то таком, что возможно сломало ему жизнь, иначе, за что можно так ненавидеть? Господи, но что же я ему сделала, если не видела его ни разу, не знала кто он?

– Как тебя зовут? Кто ты? – спросила я.

Лука усмехнулся, убрал нож внутрь куртки и отойдя от меня произнес:

– Мое имя тебе ничего не скажет, считай, что я твоя вендетта, твой рок.

– Лука, не переигрывай, – насмешливо потянула я, – Ты ничего не объясняешь, а я действительно не понимаю, за что ты так со мной.

Он смотрел на меня долго, в его глазах было все, что только можно себе представить: обида, злость, сожаление и какая-то затаенная глубоко боль, что еле просматривалась в его взгляде. Но теперь, когда страх не управлял мной, я могла с уверенностью сказать – его глаза не были глазами убийцы.

Он ушел, а я с облегчением опустилась на диван, поджав по себя ноги и уставившись на дверь. Я не знаю сколько прошло времени, скорее всего пару часов, но дверь в мою тюрьму снова открылась и перед моими глазами появился Серый, его качало и комнату быстро заполнил запах алкоголя.

– Может, продолжим, малышка, пока Лука спит? – еле ворочая языком спросил он.

Значит Лука на мой счет распоряжений не давал, этот сам решил инициативу проявить, ублюдок.

– Нет, спасибо, я не в настроении, – угрюмо ответила я. Но Серый только засмеялся на мои слова и накинулся на меня, как голодный. Первое, что я сделала, так заорала во весь голос и начала кусаться и царапаться. Но то ли я этого делать не умела, то ли пьяный ублюдок был толстокожим – результатов это не дало, он порвал на мне блузку и начал целовать мою шею слюнявыми губами. Я еле подавила позывы к рвоте. И уже нащупывала ту точку у него на ключице, при нажатии на которую он вырубится на пару часов, как над моим ухом грозно прорычал голос Луки:

– Убери от нее руки, мразь!

На Серого это произвело то же впечатление, что и мои укусы. Лука, недолго думая, отшвырнул пьяного подельника от меня, но тот разъяренный, не получив уже второй раз желаемого, резко вскочил на ноги и было кинулся с кулаками на Луку. В отличие от него, Лука был практически трезв и вырубил идиота одним ударом, после чего выволок его из комнаты и закрыл дверь на замок. Шумно выдохнув, он сел рядом со мной на диван.

– Я что-то не совсем понимаю… Не подумай, конечно, что я против, но зачем ты меня спас? – подала я голос, все еще надеясь, что пойму наконец, что движет этим парнем.

– Если бы я еще сам понимал, зачем тебя спас, – пробормотал он, – Терпеть не могу, когда баб насилуют. Не мужик это уже, если силой женщину берет.

Благополучно промолчала насчет того, что в первый раз его это не остановило. Получается, Лука у нас парень с принципами. Причем с такими, что месть на второй план отошла. Кто ж ты такой? Почему меня ненавидишь? Хотя в свете последних событий, ненависть – это слишком громко сказано, больше обида и злость. Если бы ненавидел, уже бы и убил, и изнасиловал. А так, парень просто не знает, что со мной делать. Эти наблюдения давали маленькую надежду на спасение.

– И что дальше со мной делать будешь? – спокойным тоном поинтересовалась я. Лука тут же вскинулся и посмотрел на меня недобрым взглядом.

– Не обольщайся, сейчас налакаюсь в доску и тогда мне будет абсолютно плевать, может, тогда смогу убить такую тварь как ты.

– За что, Лука, за что? – продолжала нажимать я на него, понимая, что нужно, жизненно необходимо найти его слабое место, разговорить.

– Правда, не понимаешь? – зло бросил мне он, а я только головой мотнула, – Как, вообще, можно такое забыть? Ты, что не человек? Да, что ж я спрашиваю, разве человек может такое сделать!

Я с силой запахнула на себе порванную блузку, отчаянно захотелось покурить или выпить, или упасть в обморок, все, что угодно, но лишь бы стереть догадку, пронзившую мозг. Меня начало трясти. Я уже даже не догадывалась, а знала, о чем дальше будет говорить Лука. Был в моей жизни только один поступок, достойный ненависти и презрения, поступок, который не мог совершить нормальный человек. И об этом я старалась не вспоминать почти десяток лет, удавалось это все хуже и хуже, по прибытию в Россию. Но какое отношение ко всему этому имеет Лука? Кто он? Был ли он там? Навряд ли, ведь ему, по меньшей мере, тогда было лет пятнадцать – шестнадцать, не больше.

– Ты не знаешь, о чем ты говоришь, – глухо пробормотала я, сжавшись от мучительной боли воспоминаний.

– Неужели поняла, наконец? – с неугасающей яростью в глазах, спросил он и обернулся ко мне всем корпусом, – Объясни мне, как ты могла? Как рука поднялась на собственного отца? Как еще можешь дышать после этого?

Я знала, всегда знала, что рано или поздно наказание за самый смертельный грех наступит. Есть ли смысл сопротивляться, если я заслужила, если есть за что меня ненавидеть? Если я сама себя за это презираю. Что говорить, если нет оправдания на самом деле?

Мысли текут медленно, нехотя, все вокруг слышится словно через вату. А вместо реальности, перед глазами мелькают картины прошлого – одна за другой. Память, пройдя сквозь годы, уже не четко воспроизводит облик отца. Но память вредная штука – она с упорством возвращает меня в тот день, когда отец стрелял в меня. Как так получилось, что мы оба, оба перешагнули ту черту, которую перешагивать нельзя никогда? Сейчас, через девять лет – это можно назвать безумием, но оправдать все равно не получится. Промахнулся ли он тогда намерено? Или же все-таки его рука не дрогнула, или же он просто хотел убрать меня с дороги, но не убить? Теперь на эти вопросы никто не ответит. А меня… Я заклеймила себя меткой отцеубийцы самолично. И какая разница теперь, кто меня судит, если я сама себе судья, в первую очередь, если не смогу, да и не захочу оправдаться ни перед чьим судом?

Лука смотрит на меня с яростью в глазах, ждет от меня объяснений. Каких, зачем?

– Не дрогнула, – отвечаю я на его вопрос, закрываю глаза и опускаю голову. И жду, когда личный палач занесет над моей головой свой меч. Но ничего не происходит. Подняв голову и разлепив веки, вижу, что Лука смотрит на меня с ужасом, а по его щекам текут слезы, которые он вряд ли замечает. Он сразу стал несколько моложе и хочется прижать этого мальчишку и утешить. Пришлось собраться, засунуть бабскую жалость куда подальше и подумать о другом мальчишке, который сойдет с ума от горя, если его мать не вернется домой живой. Вот этой мысли и стоит держатся, не отпускать. Только в сказках человек может положить голову на плаху, если его съедает чувство вины. В жизни все не так – злодеи часто остаются безнаказанными. Все события и чувства намного сложнее. Если подумать, то Лука выглядит намного благороднее меня, пытаясь отомстить за смерть близкого ему человека, а у меня вряд ли дрогнет рука, если представится возможность устранить его и тем самым вернуться к семье. И кто я после этого? Хочется думать, что не кровожадный зверь, загнанный в угол.

– Это сложный выбор? – тихо спрашивает меня Лука, так тихо, что подумала, что ослышалась.

– Что?

– Выбрать между отцом и мужем было сложно?

В его глазах больше нет ярости и он действительно очень хорошо осведомлен, он ждет ответа и, возможно, сейчас мне стоит оправдываться всеми возможными путями, но лучшее оправдание – это правда.

– Я не успела этого понять, если бы поняла, никогда бы его не сделала и погибли бы оба, в лучшем случае. В худшем, один убил бы другого, и я ненавидела бы убийцу до конца своей жизни. Ненавидеть же себя гораздо проще. У меня не было этого самого выбора, все решил случай.

Произнеся эти слова, я замерла, не потому что ждала реакции Луки, а потому что ответ на мой внутренний вопрос, который я задавала себе все эти годы, пришел сам собой, в экстремальной ситуации, но и это не было оправданием.

– Ты ждешь, что я еще что-то скажу, буду защищать себя, – продолжила я, – Нет, не буду, мне нет оправдания. Я это знаю. Какие бы слова я сейчас не произносила, все сводится к одному простому понятию – мой грех не смоется ничем.

– Твой грех смывается очень просто, – с леденящим душу спокойствием, произнес он, – Кровью.

Неправильно, ох, как неправильно я повела разговор, но что же я могла сказать ему, кроме правды?

Лука тяжело поднялся, плечи его поникли, по походке было видно, что он измотан, не меньше моего. Но что дальше? Что мне ждать от озлобленного парня?

– Убийца в Нанте – твоих рук дело?

Лука резко обернулся и удивленно уставился на меня.

– Раз знаешь про киллера и жива, значит ты его грохнула?

Я вздрогнула от холода, который пробежался у меня по спине. Киллер убит, а последний кто с ним разговаривал был Антон. Хотя, зачем лгать самой себе – я знала, что мой муж с ним сделал. Он практически бросил мне это признание в лицо, когда я допытывалась, почему мы не возвращаемся во Францию. Я отрицательно покачала головой, а Лука усмехнулся.

– Понятно, твой муж. Знаешь, когда я вынашивал план мести, годами, мои идеи менялись одна за другой. Первая, конечно же, просто убить тебя. Но потом мне показалось, что наказание несоизмеримо с преступлением. Ты должна мучится. С другой стороны, Синица виноват в его гибели не меньше тебя, поэтому самым лучшим будет убивать тебя медленно, а потом присылать тебя твоему мужу по кусочкам. Как ты на это смотришь?

Лука выжидал, а я же, несмотря на то, что содрогалась от описанных им сцен, все равно знала, теперь знала, что ничего из этого он не сделает. Не сделает, потому что не сможет, не смог просто убить меня, а уж большего сделать…

В детстве, когда мне было лет восемь, я представляла, что со мной рядом всегда находится ангел-хранитель. Каждое утро я вставала и первым делом смотрела в окно в моей комнате, мне казалось, что солнечные лучики, обнимающие меня – это его крылья. Я разговаривала с ним. В подростковом возрасте я забыла о своих детских мечтах. Позже, гораздо позже, место ангела-хранителя занял образ Алексея в моих снах. Сейчас мне очень не хватало своего личного ангела. Я проснулась рано, от жуткого сна, где за мной гнался человек с ножом, лица которого я не видела… Лука ушел из моей комнаты-тюрьмы сразу, как только рассказал мне почти все способы моего наказания. И я моментально отключилась, легла на старый скрипящий диван, подтянув коленки к животу.