Текст книги "Умирающая планета. Последняя надежда"

Глава 7
Зара

Крошечная малышка родилась на свет в прекрасное майское утро. Первые лучи любопытно заглядывали сквозь приоткрытые занавески, освещая розовое личико новорожденной. Счастливая мать прижимала к себе теплый сверток и все никак не могла поверить, что долгие месяцы ожиданий и тревог остались позади.

– Уже придумала, как назовешь девочку? – спросила Зорка, принимавшая роды.

– Я надеялась, что имя даст ей отец. Но наша с ним последняя встреча была так коротка, так много всего нам пришлось обсудить, что я так и не успела его спросить, и даже не назвала пол будущего ребенка, – спохватилась Аленка. – Как думаешь, он не расстроится, что родилась девочка?

– Если твой избранник достаточно мудр, то пол ребенка не будет иметь для него значения. Да и как можно посмотреть на это милое создание и не влюбиться с первого взгляда?

Аленка посмотрела на дочку и согласилсь с Зоркой. Такой прелестной девочки она еще не видела. У новорожденной были русые, чуть вьющиеся волосики, светлая кожа, а на щеках отчетливо проступали ямочки.

– Я думала, что моя дочь будет похожа на меня или своего отца, представляла ее себе с темными волосами и смуглой кожей, – проговорила Аленка рассматривая девочку. – А оказалось, что она удивительно похожа на мою мать, Светлану.

– Наш ангелочек, – умильно произнесла Зорка. – Твоя мама была красавицей, а ее внучка разобьет немало сердец, когда вырастет. Хочешь, я погадаю на ее будущее? – предложила шувани.

– Спасибо, но не стоит, – отказалась Аленка. – Пусть все идет своим чередом. Лучше попроси Джанго и моих тетушек прийти, пусть тоже полюбуются на девочку.

– Что, ты!? – всплеснула руками Зорка. – Пока не пройдет сорока дней, никто не должен приближаться к малышке!

– Это все предрассудки, – ответила девушка. – Мы обе прекрасно себя чувствуем, да и чем нам могут повредить родственники?

Но переубедить старую цыганку оказалось невозможно, проще сдвинуть гору с места, чем поколебать ее веру в злых духов. С одной стороны, Аленке было понятно, что подобные меры предосторожности позволяют оградить ослабленную родами мать и ее дитя от различных инфекций, которые могут проникнуть в ее жилище вместе с гостями. Но с другой стороны: разве она, имея за плечами немалую подготовку по преобразованию материи, не может справиться с любыми вредоносными микроорганизмами? Зорка, однако, осталась при своем мнении, она зажгла несколько пучков душистых трав и обошла все небольшое помещение, уделяя особое внимание углам. При этом старушка шептала древние заклинания, бормоча их себе под нос. Среди обилия запахов Аленка явно различила полынь, душицу и шалфей. «Что же, – подумала девушка, – подобная мера предосторожности вполне поможет продезинфицировать помещение, а, заодно, и изгонит назойливых насекомых, так и норовивших покусать новорожденную». Улучив момент, когда Зорка вышла на улицу покурить любимую трубку, Аленка сама осмотрела себя и новорожденную, а потом проделала несколько манипуляций, «улучшая» ворожбу шувани. За месяцы, проведенные в таборе, она уже успела понять, насколько сильна вера в потусторонние силы у цыган, как и то, что поколебать ее не так-то просто. Особое негодование вызывало у Аленки отношение ко всему, что связано с нижней частью тела женщин. Цыгане считали, что все, что находится ниже пояса половозрелой женщины нечистым, поэтому никому из цыганок не разрешалось перешагивать через предметы и даже прикасаться к ним юбками. Один раз ее тетка, танцуя, так закружилась, что случайно коснулась пяткой лежащей на земле гитары, после этого музыкальный инструмент цыгане сочли оскверненным и сожгли его в костре. Аленка тщетно убеждала родню, что соблюдение женщинами личной гигиены, особенно в определенные дни, позволит избежать развития болезнетворных инфекций и поможет прировнять женщин к мужчинам. Но ее высказывания вызывали бурю негодований, в том числе и у самих женщин. Поэтому Аленка отказалась впредь вмешиваться в многовековые традиции и, уж тем более, пытаться их изменить. С каждым новым днем она все лучше понимала Древних, позволивших людям эволюционировать самостоятельно. Принцип невмешательства в ход истории стал и ее кредо.

Единственным, что ей удалось исправить, стало ее твердое решение заставить «ее» цыган соблюдать элементарные правила гигиены. Ее обещание наслать злых духов, если цыгане не будут мыться еженедельно, подействовало. И если вначале все ворчали, направляясь в сложенную на скорую руку баню, то потом вполне освоились. Особый восторг от омовения получали дети, особенно в зимнее время, когда они распаренные потом могли выбежать на улицу и поваляться в снегу.

Стоит сказать, что еще очень многое изменилось в таборе за то время, пока в нем присутствовала Аленка. Чтобы цыгане не привыкли получать желаемое слишком легко, девушка старалась не прибегать лишний раз к своим способностям. Но ее знания, полученные за время обучения в подземном городе, пригодились вполне. К примеру, она убедила родственников изменить порядок постройки шалашей, особенно тех, в которых приходилось зимовать. Как основу теперь использовали вырытую в земле квадратную яму, укрепленную бревнами, на которые укладывали перекрытия. Подобные землянки, снабженные очагом, крышей и дверями позволили легко перезимовать, не испытывая холода. Другую немаловажную роль сыграло золото, оставленное Эриком. Чтобы не вводить умы суеверных цыган в смятение, Аленка потихоньку увеличивала запас цветного металла, научившись доставать его прямо из под земли. Мастера только диву давались, а, случалось, и поминали нечистого, правда, золото использовали. Только старая Зорка догадывалась, откуда что берется, но молчала, посмеиваясь, рассматривая конец своей дымящейся трубки. Неистощимые запасы материала и искусство местных мастеров позволили табору вести безбедную жизнь, обеспечив цыган теплыми вещами и продуктами.

Мор, пронесшийся этой зимой по ближайшим селениям и унесшим множество домашнего скота, не коснулся ни лошадей, ни кур, ни даже собак, принадлежащих цыганам. Здесь, конечно же, также не обошлось без усилий Аленки и помощи Хенды.

Но все то, что приносило благо табору, заставляло местное население все сильнее ненавидеть цыган, поселившихся по соседству. Неоднократно людей из табора пытались обвинить в краже скота, в колдовстве и многом другом, но предвидение Зорки и умелая тактика Джанго не позволяли разразиться крупным ссорам. Правда, после того, как на цыган, ловивших рыбу, напали местные рыбаки и отобрали весь улов, угрожая оружием, Джанго принял решение подыскать новое место для стоянки своего табора. Но Зорка, тщательно охранявшая покой беременной Аленки, не позволила тронуться в путь раньше, чем новорожденной исполнится сорок дней.

А пока Аленка наслаждалась материнством и набиралась сил для трудного пути. Хенда, как знахарка, получила разрешение наносить визиты подруге и оказывать ей необходимую помощь. С грустью и тоской Аленка думала о том, что ей вновь предстоит долгая разлука с подругой. Она даже предложила Хенде отправиться с табором, но та отказалась.

– Я уже слишком стара для этого, – смеясь, заверила Хенда.

Аленка улыбнулась в ответ, но взгляд ее был печален. Как невыносимо видеть, насколько беспощадно время обошлось с дорогим ей человеком. Это тело, старевшее час от часу, совершенно не вязалось с молодой, полной энергии хохотушкой, каковой и являлась Хенда.

– Не смотри на меня так, – надулась Хенда, – Я прекрасно понимаю, что выгляжу не очень. Зато чувствую себя великолепно, можешь мне поверить!

– Прости, но мне бы так хотелось вернуть тебе молодость, – извинилась Аленка.

– Не извиняйся… А знаешь, я, к своему удивлению, стала замечать, что чем старше я выгляжу, тем больше уважения я вызываю у местных. Ко мне стали чаше приезжать на лечение знатные люди из города, а на прошлой неделе даже пожаловал купец из столицы, страдающий недержанием. Последнее слово Хенда проговорила, неудержимо хихикая, как девчонка. При этом ее лицо светилось такой гордостью за себя саму, что Аленка не удержалась, и тоже рассмеялась.

Но громкий смех разбудил спящую девочку.

– Ах, ты, моя хорошая, – проворковала Хенда и прежде матери взяла малышку на руки. Почувствовав внимание и заботу, малышка успокоилась и принялась сосать розовый кулачек, при этом она не мигая уставилась на Хенду и стала посылать той мыслеобразы. Картинки, рисуемые сознанием девочки, были еще не четкими и сумбурными, но среди них вполне можно было различить нужные сведения.

– Она говорит, что проголодалась, – сказала Хенда, протягивая ребенка матери.

Счастливая Аленка уселась в плетеное кресло и, распахнув широкий ворот рубахи, приложила девочку к груди. Послышалось громкое чмоканье.

– Ты так и не решила, какое имя ей дашь? – спросила Хенда.

– Никак не могу решить, – отозвалась Аленка.

– Все еще хочешь, чтобы имя дал Эрик?

– Не думаю, что мы увидимся скоро, а оставлять девочку без имени нельзя…

– Имя должно прийти само, – изрекла Хенда.

– Ты это как знахарка говоришь? – пошутила Аленка.

– А, почему бы и нет? – рассмеялась Хенда в ответ.

Но имя дал девочке не отец, а дедушка. Впервые увидев внучку, Джанго назвал ее своим сладким сахарком и это имя, Зара, пришлось всем по душе. Теперь, когда к новорожденной были допущены родственники, Аленке приходилось подолгу ждать своей очереди, чтобы подержать дочурку на руках.

– Хорошо еще, что у меня есть молоко, иначе мне бы вообще не дали ребенка, – жаловалась она Зорке.

– Ты должна радоваться, что рядом с тобой столько женщин и мужчин, готовых помочь заботиться о малышке. Не обижайся на нас, мы, цыгане, очень любим детей. Всех детей, свои они или чужие – значения не имеет!

– Что ты, я нисколько не обижаюсь, – спохватилась Аленка и поцеловала старушку в сморщенную щеку. – Я просто очень беспокоюсь за нее, а еще мне хочется побольше времени проводить с ней вместе.

– Ну, милая, не волнуйся за это. Когда мы отправимся в путь, малышка Зара будет находится при тебе постоянно.

– А куда мы отправимся? – полюбопытствовала Аленка.

– Туда, куда укажет нам ветер, – ответила Зорка.

– Как это? – удивилась девушка.

– Все увидишь сама, – лукаво отозвалась шувани. – Лучше подумай о том, как тебе скрыть дар твоей доченьки от окружающих. Малышка слишком сильна и это может не понравиться многим.

Действительно, девочка с первых дней жизни могла показывать окружающим мыслеобразы, и они с каждым днем становились все отчетливее. А на днях, когда Аленка отошла достаточно далеко от своего жилища, она вдруг почувствовала, что Зара ее зовет. Аленка очень отчетливо ощутила, как к ее щеке прикоснулась маленькая теплая ладошка. Девушка побежала к ребенку и была поражена увиденным: Зара повернулась на бок и неотрывно смотрела на приближающуюся мать, при этом малышка удерживала раскрытыми занавески, которые закрывали вход в жилище. Когда же Аленка вошла внутрь, занавески опустились. Если в месяц отроду девочка может совершать подобное, то что будет с нею дальше?

– Ты как всегда права, Зорка, – сказала Аленка. – До тех пор, пока малышка не достигнет возраста, достаточного, чтобы начать ее обучение, лучше заблокировать ее дар.

В ответ Зорка кивнула головой и отправилась помогать другим цыганам собирать вещи. Сосредоточившись, Аленка попыталась последовать примеру Древних и временно выставить блок, скрывающий возможности дочери. Но девушка натолкнулась на такой сильный отпор, что была вынуждена отказаться от носильного вмешательства. Больше часа Аленка мыслеобразами пыталась уговорить Зару позволить ей заблокировать ее силу, но, вместо этого, она смогла объяснить малышке, что свои способности та может открывать лишь матери, Хенде и Зорке. Когда девочка смогла четко сформулировать в своем сознании мыслеобразы, связанные с использованием силы, взмокшая от напряженной работы Аленка смогла расслабиться. Что ж, она добилась даже лучшего результата, чем следовало ожидать. Теперь Зара знает, что свои возможности нужно скрывать от непосвященных, но, в случае опасности, она вполне сможет за себя постоять.

Когда Аленка пришла в себя и вышла на улицу, то заметила, что почти все члены табора уже собрались и готовы к отбытию. Вздохнув, девушка вернулась в свое жилище и стала наспех кидать свои и вещи Зары в сундук. Собрав свои нехитрые пожитки, она вышла на улицу и попросила нескольких мужчин втащить ее сундук в вардо, приготовленное специально для нее. Сама Аленка также залезла в повозку и уложила Зару у себя на коленях. С некоторой тоской она поглядывала на оставляемое жилище, ведь именно здесь она провела месяцы в ожидании дочери, здесь родила и провела множество счастливых часов своей жизни.

– И все же, несмотря на имеющуюся у меня цыганскую кровь, я не понимаю того, как просто вы расстаетесь с обжитыми местами, – сказала девушка подошедшему к ней Джанго. Цыган понимающе кивнул головой и взял на руки Зару.

– Семья, доченька, не заключена в четырех стенах и не привязана к определенной местности, если ты счастлив, то весь мир может стать твоим домом, – отозвался цыган, укачивая на руках правнучку.

Аленке нечего было возразить на подобное замечание, поэтому она просто постаралась сменить тему.

– Зорка сказала, что мы отправимся туда, куда укажет ветер, но не объяснила, что это значит. Может быть, ты сумеешь мне объяснить?

– Мы отправимся на поиски других цыган, которые захотят иметь дело с духами земли. В прошлый раз твои друзья передали нам слишком большой список, все то, что они пожелали иметь, мы не в состоянии достать самостоятельно, поэтому нам и придется искать помощи. А что касается направления движения, то это совершенно не важно. Цыгане живут везде, в любой части света можно встретить наших собратьев.

После этих слов Джанго послюнявил палец и поднял его вверх.

– Нам туда…, – сказал цыган и указал на восток.

– Значит, мы идем туда, откуда дует ветер? – рассмеялась Аленка.

– Почему бы и нет, – ответил ей дед и передал заснувшую Зару. – Уложи ее поудобнее и следуй за остальными.

Аленка уложила девочку в плетеной корзине под навесной крышей повозки, а сама взяла в руки вожжи. Смирная лошадка послушно тронулась в путь, даже не представляя, какая буря творится в душе девушки, управляющей ею. Аленку одолевали сомнения, относительно ее решения отправиться вместе с цыганами. Следующий контакт с Сопровождающими должен был состояться только в декабре, поэтому Эрик не объявится раньше. Но стоило ли рисковать здоровьем ребенка, отправляясь в дальнюю дорогу? Конечно, вардо, изготовленные умелыми руками ее родни, позволяли путешествовать даже в морозы, но кто знает, что готовит им дальняя дорога? Какие опасности поджидают их на пути? Быть может, ей стоило остаться с Хендой?

Зорка как то сказала, что первое решение, которое принимает шувани, основываясь на своем чутье, является единственно верным. Как в гадании: первое, что оно покажет – правда, а повторные расклады могут лишь исказить уже сказанное. Поэтому Аленка отмела все сомнения прочь и, присвистнув на лошадь, остановившуюся у обочины, чтобы попробовать сочный стебель одуванчика, нагнала свой табор.

Несколько месяцев пути вымотали девушку до невозможности. И дело было вовсе не в жаре, периодически сменявшейся проливными дождями, не в размытых ливнями дорогах, не в постоянной тряске по лесным и проселочным дорогам. Вовсе нет.

Ужаснее всего были цыганские таборы, которые встречались им на пути. Если цыгане, с которыми жила Аленка, имели приличный заработок благодаря своим ювелирам и могли позволить себе вполне приличные дома на колесах, теплую одежду и не испытывали недостатка в питании, то многие другие жили в такой нищете, что Аленке становилось страшно. Грязные, голодные, одетые в обноски, эти цыгане жили подаянием и воровством. Их женщины, истощенные и измученные, имели больных детей. Мужчины тратили весь свой доход на кутежи и спиртное, не обращая внимания на то, что все это губит их самих. Целые толпы оборванных и завшивевших детей располагались вдоль оживленных трактов, на ярмарках и возле храмов, прося подаяние. Особым «расположением» богатых матрон, вдовствующих кумушек и удачливых купцов пользовались молодые цыганки, держащие на руках младенцев. Никому из подающих даже не приходило в голову, что многие из одаряемых ими нищенок держат на руках пустые свертки, либо завернутые в тряпье камни. Но самым ужасным, по мнению Аленки, были новорожденные, опоенные маковым отваром, чтобы не кричали. Были среди попрошаек также поддельные калеки, но были и настоящие. Некоторые родители, или старшие табора специально наносили детям увечья, чтобы те вызывали больше жалости и, следовательно, приносили больше дохода. Дети постарше вовсю обшаривали карманы проходящих мимо, не брезгуя воровать даже дряхлыми старухами. Женщины же поголовно занимались гаданием, не имея при этом совершенно никаких на то способностей.

Но все же Джанго, сам внутренне содрогаясь, видя в каком плачевном состоянии находятся его сородичи, предлагал им всем оказывать некоторые услуги для духов земли. Взамен он обещал им благосостояние, необходимое для возвращения к нормальной жизни. К удивлению Аленки, соглашались очень немногие, мотивируя свой отказ цыганской гордостью. «Мы не станем ничьими слугами! – говорили они. – Лучше умрем от голода, но не поступимся своими принципами. Свобода – вот наше богатство». Ни посулы богатства, не возможность открыть для себя многие таланты не убеждали цыган изменить свое мнение. Напротив, некоторые из них посчитали Джанго и весь его табор отступниками и проклинали тех, кто, по их мнению, продался за барыши.

Тем не менее, Джанго, имея твердость духа и стальную волю, продолжал двигаться к намеченной цели, не реагируя на хулу соплеменников. «Каждый имеет право жить так, как ему захочется и поступать согласно своим принципам. Я не могу навязывать им свою волю» – вздыхал дед Аленки.

Но были среди цыган и другие. Те, которые стали ремесленниками, профессионально занимались музыкой и танцами, сохраняя при этом наследие своих предков. Знаменитые коноводы, рожденные среди табунов и умеющие понимать лошадей, лучше, чем многих из людей. Кузнецы, мастера по изготовлению корзин, веревок, посуды, да и много чего еще. Были даже семьи, сыновья из которых традиционно уходили служить, оставляя матерей и сестер на попечение пожилых мужчин и тех, кто по причине слабого здоровья не был годен к военной службе. Как ни странно, но именно среди этих цыган, уже нашедших для себя конечную точку путешествия по миру, Джанго нашел большую часть своих союзников. С легкостью, возможной только у этого народа, они соглашались на авантюрные мероприятия и верили в то, что существуют духи, которые нуждаются в их помощи. И так как многие из них уже имели хороший достаток, обеспечивавший им безбедное существование, то в награду за свои услуги они, как и табор Джанго, предпочитали получать дополнительные возможности. Особенно многих цыган волновало возвращение к их потомкам дара, имевшегося у шувани и шувано, так как с каждым годом цыган, наделенных истинной силой, становилось все меньше.

– Скажи, Зорка, ты когда-нибудь видела сны о цыганах? Что станет с нашим народом? – спросила однажды Аленка.

– Многое я видела, дочка. Но некоторые сны стали моим кошмаром, преследующим меня и наяву, – ответила шувани.

Девушка прекрасно понимала, о чем идет речь. Она и сама, безо всяких предсказаний, понимала, что народу, который пустится во все тяжкие, не выжить. Рукописи и энерголкристалы Древних, тщательно изучавших развитие земных цивилизаций, содержали множество примеров того, как великие некогда нации приходили в упадок, а затем и вовсе исчезали с лица Земли.

– Неужели не останется никого, кто с гордостью сможет причислять себя к цыганам?

– Мир смешается и перевернется, но цыганская кровь останется жить, смешавшись со множеством других, – закрыв глаза, заунывным голосом проговорила Зорка. – Многое изменится, но главное останется нерушимым. Все это шувани произносила, словно давно заученную речь.

– А что главное, Зорка? – решила задать вопрос Аленка.

– Люди! Мы можем изменить окружающий мир до неузнаваемости, но изменить собственную человеческую сущность способны лишь единицы.

– И все же, сможем ли мы когда-нибудь жить счастливо?

Старая женщина усмехнулась и глубоко затянулась своей неизменной трубкой.

– Каждый меряет счастье своими мерками, – ответила Зорка, выпуская сизое облако дыма. – Одному достаточно того, что он сыт, тепло одет и здоров, а другому подавай несметных богатств. И чем больше получает человек, тем к еще большему стремиться. Но у счастья нет показателей, его нечем измерить. А если в душе у человека царит покой, то он и есть самый богатый на земле.

Аленка удивилась, сколько истины содержалось в словах старой цыганки.

– Откуда тебе столько известно? Ты где-нибудь училась? Читала книги?

– Моими учителями стали сотни тысяч людей, приходивших ко мне в поисках истины. Их настоящее, прошлое и будущее постепенно сплеталось в единый ком в моей голове, давая ответы на многие вопросы. Помогая им, я проживала их жизни и становилась мудрее. Жаль только, что мало кто способен поверить в слова старой цыганки.

Возразить девушке было нечего. Она видела, как многие из тех, кто приходил к шувани за советом, уходил озлобленным и недовольным.

– Ты права, Зорка. Каждый хочет знать правду, но не каждый готов ее принять.

Задушевный разговор прервал плач проголодавшейся Зары.

– Я, пожалуй, пойду, не буду вам мешать, – проговорила Зорка, тяжело поднимаясь со ступеньки крыльца, ведущего в вардо Аленки.

– Не уходи, побудь с нами еще немного, – попросила Аленка старушку.

Мужчины целыми днями пропадали на ярмарке, возвращаясь только к вечеру, а женщины ушли на реку стирать белье. Только старая Зорка и Аленка с младенцем остались на месте стоянки. Стоял ноябрь, погода была пасмурной, а землю покрыли первые белые хлопья снега. На сердце у Аленки было очень тоскливо и ей никак не хотелось отпускать Зорку.

– Тоскуешь по своему суженому? Ну, ничего, осталось ждать совсем немного, – постаралась утешить девушку цыганка.

– Я знаю, – вздохнула Аленка. Просто сегодня очень не хочется оставаться одной.

– Хочешь, пойдем вместе со мной на ярмарку, поможешь мне гадать?

– Даже не знаю, я очень странно себя чувствую, но никак не пойму, откуда исходит тревога.

– Тем более стоит прогуляться, и тебе и малышке пойдет на пользу.

– Да, пожалуй, ты права, – согласилась Аленка.

Она покормила малышку, запеленала ее потеплее и уложила в небольшую тележку, приспособленную для прогулок. Ярмарка была недалеко, но Аленка шла очень медленно, стараясь приспособиться под тяжелую поступь старушки. Зорка шла, опираясь на клюку, но, при этом, не выпускала из зубов трубки.

– А ты не думала о том, чтобы бросить курить? – спросила девушка. – Ведь эта пагубная привычка очень вредит твоему организму.

– Да, брось, ты – рассмеялась в ответ Зорка, – у меня осталось не так много радостей в жизни, а ты хочешь забрать и их?

– Как знаешь, – не стала возражать Аленка.

– К тому же, когда я курю – мне лучше думается, а привкус табака помогает мне достигнуть наилучшего состояния, чтобы увидеть судьбы людей, – добавила старушка.

Аленка только вежливо кивнула в ответ. Конечно, она знала, что многие шаманы, видуны и другие предсказатели входили в транс, используя при этом сильнодействующие препараты, которые употреблялись ими вовнутрь или в виде благовоний. Но также ей было известно и другое: подобное наркотическое опьянение могло исказить истинный дар, заменив видения обычным бредом. Однако, переубеждать Зорку девушкавсе же не стала.

– Ты меня прости, но гадать я не стану, лучше пойду, проведаю Джанго. Не очень-то доверяют люди такой молодой гадалке, а то и того хуже, начнут, как в прошлый раз, подавать мне милостыню, – возмущенно произнесла Аленка.

– А ты от денег не отказывайся, дают – бери, – рассмеялась в ответ Зорка.

Так, перешучиваясь, они дошли до ярмарки. Зорка осталась у входа предлагать свои услуги, а Аленка отправилась в ряды, где размещались ювелиры. Цыган, как самых ненадежных продавцов, разместили почти на самой окраине, куда редко добирались покупатели. Но, несмотря на это, дела у табора Джанго шли хорошо, низкая цена и отменное качество делали свое дело. Вот только это не очень нравилось местным умельцам, желавшим поскорее избавиться от конкурентов. Когда Джанго впервые прибыл на эту ярмарку, к нему подошли другие ювелиры и потребовали прибавить цену на товары. На что цыгане ответили, что берут за свою работу столько, сколько считают нужным. Местные разозлились и потребовали от цыган убраться подобру-поздорову. Но цыгане не устрашились, ведь подобные стычки были у них не впервые. Джанго в ответ предложил местным ювелирам выкупить у него часть его изделий, чтобы затем перепродать. Но подобное предложение вызвало бурю негодования. Они, знаменитые мастера, будут торговать цыганскими цацками? Неслыханно!

Цыгане продолжали торговать. Тогда ювелиры подкупили нескольких парней и те напали на цыган по дороге к месту стоянки табора. Но цыганские мужчины тоже были не робкого десятка и смогли дать достойный отпор разбойникам. Вот и сейчас Джанго, поблескивая заалевшим уже синяком под глазом, продолжал предлагать сой товар. Ни его внешность, ни синяки, не ссадина на скуле не делали его изделия менее привлекательными для покупателей.

– А, дочка, пришла навестить? – спросил Джанго, заметив Аленку.

– Тоскливо одним. Зорка пришла погадать и мы с Зарой решили ее проводить, – ответила Аленка.

Джанго, помогавший до этого двум девушкам выбирать сережки, передал покупательниц на попечение одного из подмастерьев, а сам предложил Аленке пройти внутрь небольшого шатра, где можно было отдохнуть и выпить чаю.

Аленка с удовольствием приняла из рук деда чашку с дымящимся напитком и отхлебнула. Неожиданно возле шатра раздалась громкая брань, направленная в адрес цыган.

– Не выходи, я разберусь и вернусь к тебе, – приказал Джанго и пошел разузнать, в чем дело.

Двое крепких мужчин пришли вернуть якобы купленные у цыган украшения, сделанные из поддельного золота. Они вопили на весь рынок, стараясь привлечь внимание как можно большей толпы.

– Позвольте взглянуть на украшения? – вежливо попросил Джанго.

Один из мужчин сунул ему в руку цепочку и перстень.

– Простите, но все это – работа не моих рук, и не рук моих мастеров. Боюсь, вам стоит поискать своего обидчика в другом месте.

– Ах, ты, немытый цыган, да как ты смеешь упрекать меня! Я прекрасно помню, что купил все это у тебя, еще не прошлой неделе, – вскричал один из мужчин, потрясывая кулаком.

– Во-первых, на прошлой неделе я здесь еще не торговал, а во-вторых, я прекрасно знаю каждое свое изделие.

Вокруг ругающихся мужчин быстро собиралась толпа любопытных. Одни были на стороне цыган, другие поддерживали мужчин, но всем было очень интересно, чем закончится спор. Некоторые уже делали ставки.

Наконец, один прилично одетый пожилой мужчина осмотрел изделия, которые хотели вернуть, и сравнил их с товаром, разложенным на прилавке.

– Эти изделия, однозначно, выполнены разными мастерами, – громким, не терпящим возражений голосом заявил мужчина.

– Кто ты такой, чтобы заявлять подобное!? – выкрикнул кто-то из толпы.

В ответ мужчина назвал сое имя, представившись одним из главных ювелиров дома Фаберже.

Сказанное им мгновенно остудило даже самые горячие головы. Человек, который изготавливал ювелирные изделия для императорской семьи, был хорошо известен среди определенного круга людей. Его мнение не подвергалось сомнению. Толпа, сожалеющая о неудавшемся представлении, разошлась.

– Благодарю Вас, за оказанную нам помощь, – сказал знаменитому ювелиру Джанго. Цыган прижал к сердцу ладонь правой руки и поклонился.

– Не терплю несправедливость, – заметил мужчина. – А еще хочу отдать должное вашим работам, они великолепны.

– А за это – еще больше благодарю, – ответил Джанго. Еще бы, получить похвалу из уст такого человека!

– Вот, напишу вам свой адрес в Петербурге, заходите, если будете проездом, – сказал ювелир, протягивая сложенный листок бумаги. – Думаю, нам есть чему поучиться друг у друга.

Джанго взял бумагу и неловко замялся, не зная как признаться в своем невежестве.

– Не умеешь читать? – догадался мужчина.

– Нет…

– Плохо, – признался знаменитый ювелир. – Жаль, но подобное встречается повсеместно. А ведь в образовании лежит великое будущее человечества, без него никуда. А ты не расстраивайся так, я и сам родом из простых крестьян. Было бы желание, а грамоте никогда учиться не поздно.

– Внучка моя умеет читать, – спохватился Джанго. – Она мне сможет объяснить, как Вас найти.

– Пусть она заодно и всех вас поучит, – тепло улыбнулся мужчина. Ну, бывайте. Мужчина похлопал Джанго по плечу и отправился по своим делам. А цыгане еще долго стояли с окаменевшими лицами, не веря, что получили одобрение из уст знаменитого ювелира.

– А что, было бы неплохо побывать в подмастерьях у такого мастера, – наконец произнес один из мастеров.

– И про грамоту, он верно заметил, – сказал Джанго.

Наступившую тишину неожиданно прорезал громкий плач Зары. Крик был таким истошным, что все цыгане, как по команде, бросились внутрь шатра.

Аленка не знала, чем успокоить малышку. Она не хотела есть, не была мокрой, но в ее мыслеобразах был панический ужас.

– Ее что-то пугает, но я не могу разобрать, что именно, – сказала Аленка подоспевшим мастерам. Она вновь попыталась успокоить малышку, посылая ей успокаивающие сигналы, но Зара не реагировала. Наконец, в сознании девочки вспыхнуло очень отчетливое изображение вардо, в котором она жила вместе с матерью. А затем видение подернуло ярко-красной поволокой и все исчезло. Словно по мановению волшебной палочки, девочка сразу замолчала. Она показала матери все, что хотела.

– Скорее, нам нужно немедленно возвращаться! – крикнула Аленка, направляясь к выходу.

– Но сейчас только середина дня, торговля в самом разгаре! – развели руками мастера.

– Немедленно… Там что-то случилось, – почти выкрикнула девушка на бегу. – У Зары было видение, – добавила она, чтобы придать своим словам значимости.

Цыганам, привыкшим верить в знамения шувани, подобный аргумент показался вполне весомым, несмотря на юный возраст предсказательницы. Они быстро свернули торговлю и, погрузившись на телегу, направились к месту стоянки.

На полдороги они встретили Зорку. Та тоже почувствовала неладное, но решила не беспокоить мужчин, а вначале разузнать, в чем дело. С тяжелым кряхтеньем взобралась старушка на телегу.