Текст книги "Спорим, будешь моей"

Глава 25

Взял бы сам и поцеловал…

© Лиза Богданова

Лишь дома меня догоняет полное осознание. Чарушин трогал меня, видел, целовал… Добрался до груди. Это немыслимо! Но, боже мой, я еще дышу. Меня не сразила никакая кара. И я… Я не жалею. Стыд и тревога, безусловно, присутствуют. Но против тех чувств, что у меня уже есть к Артему, они ничтожны.

На кухне сегодня быстро справляемся, и мама отпускает нас по комнатам. Соня зависает с очередным романом. Хитрюга на любую недопустимую литературу надевает специальную обложку с емким и безопасным названием «Начало времен». Смотрю на нее, ловлю в расширенных глазах какие-то эмоции и незаметно улыбаюсь.

Я первым делом иду в ванную.

Раздеваюсь и замираю. Сжимая ладонь в кулаки, убеждаю себя просто зайти в душевую кабину. Но буквально пару секунд спустя проигрываю. Подхожу к зеркалу и, заливаясь с головы до ног смущенным жаром, разглядываю свое обнаженное тело. Грудь, живот, лобок… Никогда раньше так не делала, а теперь пытаюсь как бы со стороны увидеть… Зачем? Боюсь отвечать.

Могла бы я вот так раздеться перед Артемом? Могла бы?

В голову ударяет новая шумная волна крови. Перед глазами все плывет и как будто кружится. В руках возникает дрожь. Дыхание срывается.

Несколько раз моргаю, удерживая веки на какое-то время закрытыми. Снова смотрю на себя. Прикасаюсь к шее, ключицам, груди… Там, где Чарушин целовал.

Он говорит, что я красивая…

– Лиза? – зовет из коридора Оля. Я вздрагиваю, словно меня поймали за чем-то постыдным. Хотя, почему «словно»? Так и есть. – Ты там?

– Да… – прикрываясь ладонями, сама от себя прячусь. – Что ты хотела?

– У меня не получается одно задание. По геометрии.

– Я уже разделась… – сдавленно выговариваю я. – Искупаюсь и помогу тебе, хорошо?

– Хорошо. Только быстрее, пожалуйста. А то я без этой задачи не могу следующую решать. Там они связаны.

– Конечно. Я поняла.

Как только слышу удаляющиеся шаги сестры, забираюсь в душевую кабину. Пускаю воду, ополаскиваюсь и сразу же принимаюсь намыливаться. Ругаю себя за странные мысли и недопустимые чувства. Но не помогает ведь. Внутри все безудержно клокочет.

Не получается заглушить ни до конца купания, ни часом позже. Помогаю Оле с уроками и принимаюсь за свои, а оно все не стихает. Упорно продолжает пульсировать.

Переписываю конспект по одной из основных спецдисциплин. Нагонять, конечно, много теперь. Но я стараюсь не переживать. Буду сидеть каждый день до полуночи и за неделю все наверстаю.

То и дело отвлекаюсь на телефон. Проверяю – не написал ли что-то Чарушин. Молчит. Так долго, что я даже начинаю волноваться. И накручивать себя тем самым непозволительным жгучим чувством – ревностью.

Что, если он сейчас с кем-то? С какой-то Протасовой, которую не нужно уговаривать на поцелуй. Она согласится на гораздо большее. Я же вижу, как девушки смотрят на Чарушина. И он сам откровенно выказывает потребность в близости.

Боже… Боже мой…

Мне Артем ничего не обещал. Я вообще не поняла, как называется то, что происходит между нами. Сама называла дружбой. Но это ведь не то… Что тогда?

Несмотря на планы, ближе к одиннадцати я уже не в состоянии хоть как-то сосредотачиваться на том, что пишу. Откидывая ручку, встаю из-за стола и подхожу к Соне, чтобы осторожно вытянуть из ее рук книгу. Она, как обычно, с ней уснула. Откладываю на тумбочку рядом с кроватью сестры и выключаю свет.

Уже в своей постели, еще раз проверяю телефон.

Пусто. Не писал.

«Ты еще не готова меня поцеловать?»

Как я могу на это решиться? Вот лучше бы он не обещал… Взял бы сам и поцеловал…

Боже, что я такое думаю?

Одергиваю себя, ругаю, и все равно не удается очистить разум.

Короткая вибрация телефона заставляет меня так сильно вздрогнуть, будто я в церкви задремала и встрепенулась от звона колоколов. Подхватываюсь не только физически, внутри синхронно все переворачивается. Кубарем летит.

Пальцы так дрожат, что не сразу удается разблокировать телефон. Только с третьего раза попадаю по нужным цифрам. Неосознанно задерживаю дыхание, прежде чем прочитать сообщение.

Артем *Чара* Чарушин: Тоскую. Хочу увидеть. Выйдешь?

Я должна написать одно слово… Одно короткое слово…

Но вместо этого я набиваю вопрос.

Лиза Богданова: Куда выйти?

Зажмуриваюсь. Глубоко вдыхаю. Пытаюсь взять под контроль сердце. Тщетно.

Артем *Чара* Чарушин: У твоего окна буду ждать.

Так… В этот раз я уж точно должна написать «нет».

Где там!

Лиза Богданова: Хорошо. Только ненадолго.

Новое сообщение заставляет мое сердце подпрыгнуть.

Артем *Чара* Чарушин: В 4:30 привезу назад. Нормально так? Твои не раньше встают?

Черт возьми…

Так… Отказаться! Я должна отказаться от столь рискованной абсолютно недопустимой авантюры!

Глас разума – это хорошо. Но на деле пишу совсем другое.

Лиза Богданова: Нормально.

Артем *Чара* Чарушин: Еду.

Выскальзываю из-под одеяла, подкладываю вместо себя одну из подушек и аккуратно поправляю постель обратно. Стягиваю волосы в высокий хвост и спешно одеваюсь. Хотя время вроде как не поджимает, мне кажется, что я участвую в каком-то оголтелом марафоне. Притормозить внешние действия и внутренние реакции не представляется возможным. Сердце так ускоренно стучит, что, кажется, готово лопнуть от натуги. И никак не получается его от этой гибели удержать.

Можно, конечно, остаться дома… Только я не могу отказаться от возможности увидеть Артема. Не могу!

Бужу Сонечку, чтобы пристыженно сообщить о своем бегстве.

– Если что… Прикроешь меня?

Сестра усердно трет глаза, но изумление из них не исчезает.

– А куда ты?

– За мной приедет Артем… – признаюсь так тихо, что сама себя не слышу.

Хотя это может быть оттого, что… Работает сердце! А оно ведь обезумевшее. Ну и пусть.

У Сонечки тотчас вся сонливость сходит. Так резко садится, что мне приходится отпрянуть, чтобы не стукнуться с ней головами.

– Чарушин? – звучит потрясенно. – Ты… Ты с ним?

– Тихо ты, – шепчу я.

– Расскажи мне! Все!

Глаза сестры горят ярым интересом. Предполагаю, сегодня она уже не уснет. Любопытная ворона.

– Не сейчас. Завтра. По дороге в академию, – обещаю вполне сознательно, потому как неожиданно понимаю, что мне нужно с кем-то поделиться.

– Блин… – разочарованно вздыхает. – Ладно. Я буду ждать мельчайших подробностей! Ты все запоминай, пожалуйста! А то я тебя знаю… Отключаешься от реальности, когда тебе удобно.

– Не выдумывай.

– Не выдумываю.

Спор мог бы продолжаться, но мой телефон снова вибрирует, и я мигом забываю о Соне.

Артем *Чара* Чарушин: Выходи.

– О-о-о… У вас огромная переписка! – шепчет сестра, а я только замечаю, что она заглядывает в экран вместе со мной.

Быстро блокирую смартфон и встаю с кровати.

– Все. Я побежала. Буду в половине пятого.

– Ни черта ж себе! – от шока Сонечка почти орет.

– Тс-с-с!

– Сорри. Я просто не ожидала от тебя такого…

– Я сама не ожидала, – признаюсь взволнованно. Начинаю сомневаться в том, что творю. Нужно быстрее уходить. – Поговорим завтра, – бросаю и подбегаю к окну. – Закрой за мной.

Только выбираюсь, сразу же попадаю в руки Артема. Застываем оба. Впиваемся взглядами, словно не виделись год.

– Вы такие красивые… – вздыхает высунувшаяся из окна Соня.

И мы с Чарушиным резко отмираем.

– Привет, – здоровается он со смешком.

– Ой, привет! – спохватывается и смущается сестра. – И пока! Сладкой ночи! – выпаливает и спешно закрывает окно.

Артем приглушенно хохочет.

– Пойдем, – увлекает меня к припаркованной вдалеке машине. – У нас целых четыре с половиной часа, – по голосу слышу, что радуется.

И я тоже не могу сдержать счастливой улыбки. То, что ни о каком сне сегодня речи не идет, меня совсем не волнует. Я не чувствую усталости. Готова всю ночь с ним говорить.

– И куда мы? – спрашиваю уже в машине.

Чарушин заводит мотор. Поворачиваясь ко мне, улыбается и подмигивает.

– Туда же. Сегодня я рассчитываю завести тебя в дом. Как думаешь, у меня получится?

Мое сердце… Оно обрывается, притормаживает и вдруг решает, что попало на Олимпиаду.

Тройное сальто. Противоречившее всем принципам биологии и базовым законам физики зависание в воздухе. И, наконец, приземление в виде стремительного падения.

Высший бал. По всем пунктам.

Я оглушена. Теми ударами, что это сдуревшее сердце выдает.

Что ответить?

Если вслепую, то только раскинуть руки и принять аплодисменты.

Но Чарушин не выглядит впечатленным. Он, черт возьми, снова смеется.

– Лиза, отомри.

– Да… – я стараюсь.

Получается плохо.

– Это ответ на мой вопрос?

Вообще-то нет.

– Вообще-то да…

Артем довольно присвистывает.

– Удивляешь, Дикарка!

Окатывает меня уже знакомым и таким будоражащим жадным взглядом. Мурашки по коже летят, и я, не в силах это скрыть, слегка содрогаюсь.

– Ну, не сидеть же нам всю ночь у моря, – выдвигаю шепотом в свое оправдание.

– Естественно, нет, – ухватывается за эту фразу Чарушин. Вновь подмигивает мне. Не скрывая радости, командует: – Гоним.

И машина плавно трогается с места.

Глава 26

Я хочу тебя…

© Артем Чарушин

Выдыхаю только после того, как Лиза переступает порог дома. До этого в таком напряженном ожидании стоял, даже не замечал, что все функции тормознул.

Закрываю дверь, проворачиваю замок и иду за своей Дикаркой. Она останавливается в арочном проеме, после которого начинается гостиная. Кладу ладони ей на талию и, шагая, своим телом подталкиваю.

– Не бойся. Мы здесь одни. А я тебя не обижу, помнишь? – спрашивая, не могу сдержаться, чтобы не коснуться губами шеи.

Не так, как днем, конечно. Без зверства и пошлости, просто дотрагиваюсь и замираю. Чувствую, как на ее коже выступают мурашки. Меня тут же самого накрывает подобной волной.

Лиза молчит. Представляю, что вертит в своей голове. Пытаюсь вытащить хоть что-то.

– Ты же не против, когда я обнимаю? – приглушаю голос на максимум, потому как все кажется, что спугнет ее любой шорох.

– Нет… Не против… – с трудом выдыхает Дикарка в ответ.

Скольжу руками дальше, пока не обвиваю ее накрест. Сжимаю крепко, просто потому что пиздец как хочу быть ближе. Шагаем дальше. Из гостиной в кухню. Вроде как нейтральная территория – хочу, чтобы Лиза расслабилась.

Электричество по пути врубаю не все. Только подсветку, оставляя в помещении атмосферу мягкого полумрака.

– Что тебе сделать?

Ничего не могу поделать – голос крайне хрипло звучит. Думаю, даже неискушенная Дикарка догадывается о причинах такого озабоченного сипа.

– В смысле? – не понимает моего вопроса.

Ежится, когда прихватываю губами мочку уха. Улавливаю, как облизывает губы, а потом одну из них прикусывает. Тяну носом воздух и впиваюсь-таки влажно в шею. Хочется всю ее с головы до ног языком пройти. Сожрать готов, как зверюга какая-то. Дурею стремительно.

– Артем? – пищит, выворачиваясь. Позволяю, пока не оказываемся лицом к лицу. Черт возьми, какой бы невинной не была Лиза… И с ее стороны срабатывают какие-то инстинкты. Выдает глазами взрывную эмоциональную смесь. Я ведь понимаю, что это напряжение между нами определенного характера. Сексуальное. – Что ты предлагаешь?

О, у меня до хрена чего в активе… Но ей ведь вот так не вывалишь.

– Чай? Кофе? – озвучиваю допустимые варианты.

– М-м-м… Я чай люблю. Если есть, то с бергамотом.

– Хорошо, – киваю. Перевожу дыхание. И, наконец, соображаю сказать: – Садись за стол. Я все сделаю.

Пока я занимаюсь приготовлением чая, Лиза молчит. Когда ставлю перед ней чашку, и вовсе смущается. Отводит взгляд, не позволяя увидеть те сумасшедшие эмоции, на которые я уже конкретно так подсел. Пиздец, блядь… Если бы можно было, я бы ее из этого дома не выпустил.

Сажусь рядом на диван, Лиза сразу двигается дальше. Наступаю, пока в углу не оказываемся. Ухмыляюсь неосознанно.

– А сейчас готова?

– Что?

Кажется, даже моргнуть боится.

– Поцеловать меня.

– Перестань спрашивать.

– Поцелуй – перестану.

– Чарушин… – выдыхает предупреждающе, когда перехватываю руки и прорываюсь совсем близко.

– Я не за этим приехала… Не будь таким наглым, пожалуйста.

С улыбкой смотрю в глаза.

– Если я не буду, мы с твоей девственностью до старости не попрощаемся.

Не знаю, чем она давится… Кажется, что воздухом. Прижимая к груди ладонь, кашляет. На глазах аж слезы выступают. Хотя, возможно, это тоже часть эмоций.

– Ладно, прости, – быстро обнимаю и прижимаю ее голову к своей груди. – Давай посидим спокойно. Поговорим. На нейтральные темы. Пей чай, я начну.

Отпуская, немного дистанцируюсь и осторожно пододвигаю чашку. Подмигиваю, когда Лиза осмеливается посмотреть мне в глаза.

– Знаешь, даже хорошо, что ты пока не решаешься, – выдаю с той же ухмылкой, но искренне. – Потому что, если сейчас проявишь инициативу, поцелуешь… Да, блядь, даже просто нормально по собственному желанию прикоснешься – меня, мать твою, удар хватит.

Так… Ну, Лизу, конечно же, очередной волной смущения заливает.

– Это нейтральная тема? – сдавленно возмущается она.

А я… Я смеюсь, пока в груди какие-то нити рвутся. Предел по всем показателям летит.

– Соррян, – выдыхаю шумно. – Зато честно. Ты, пожалуйста, это тоже зацени. Я никогда не вру. Для тебя же важно?

– Важно, – шепчет, разительно бледнея.

– Блин, Лиза, дыши. Едва живая уже.

– Я дышу.

Ловлю ее за руку, так она сразу же дергается. Тогда я снова напираю – пододвигаюсь, закидываю ее ноги себе на бедра, фиксирую в том самом углу и сую в руки чашку.

– Расслабься. Не дергайся. Просто пей. А я буду говорить, – опуская взгляд, позволяю себе скользнуть ладонями по Лизиным ногам. Только под юбку забираюсь, не дает минуть даже колени – дрожит и парует, будто вскипевший чайник. Замираю, чтобы продышалась. – Знаешь, когда мне было лет семь-восемь, я думал, что сексом занимаются только по любви.

– Артем…

– Ты пей, пей, – со смехом подбадриваю. – Я же не смотрю, почти не трогаю, просто рассказываю. Тебе ведь интересно?

Взгляд рвется наверх. Но я торможу его в районе ее шеи. Там, где одиноко, но очень яростно бьется синеватая жилка. Машинально облизываю губы и медленно вдыхаю.

– Ну… Интересно, – с трудом, но признает моя Дикарка.

– Пей, и я рассказываю дальше.

Жду, пока поднимет чашку и сделает глоток. Когда посуда успешно возвращается на стол, плавно смещаю ладонь дальше под юбку. Улавливаю громкий вздох и назад сдаю. Минимально. Потом сразу же вверх – еще чуть глубже. И снова назад. Как будто просто глажу, но каждый раз забираюсь выше.

– Так вот, – выдыхаю и, хмыкая, беру небольшую паузу. – Потом я испоганился и решил, что по малолетке дураком был. Типа для секса любовь не нужна. Понимаешь? Пьешь чай?

– Угу.

На самом деле только после моего напоминания поднимает чашку. Не слышу, как отпивает. Но четко слышу, как глотает.

– Знаешь, что я понял сейчас?

Не прикладываю никаких усилий, голос сам как-то меняется. Становится тише, мягче и вместе с тем режет какой-то отличительной хрипотой.

– Что?

– Сейчас я понял, что в семь лет все-таки был умнее, – признаю и сам над собой ржу.

Тихо и коротко, потому что на большее дыхание не хватает.

– В каком смысле? – шепчет Лиза после паузы.

Наверное, пыталась сдержать любопытство. Хвала богу, которого она почитает, что не удалось.

Выпрямляясь, теряя тактическое преимущество, которое удалось получить, убираю ладонь с ее бедра. Кладу на щеку. С другой стороны прижимаюсь губами к уху.

– Хочу секса по любви, Дикарка.

Она лишь со свистом тянет воздух и замирает. Веду ладонью по нежной коже. Ласкаю. И целую, конечно. Мочку, под ней, шею, подбородок… Без спешки. Со всем терпением, что у меня имеется. Большой палец наползает на ее губы. Чувствую, как они раздвигаются – Лиза пытается дышать. Не уверен, что успешно, пока она не выдыхает. Стону, практически не отрываясь от ее теплой кожи, которую тут же стягивает дрожь.

У самого в груди спирает от нехватки кислорода. Отрываясь, с трудом вдыхаю и стопорюсь взглядом на приоткрытых розовых губах.

Блядь, если бы я мог ее поцеловать…

– Дурная все же была затея. Самоуверенная, – не нахожу иного выхода эмоциям, кроме как снова поржать над собой. – Придется-таки ждать до старости, да? – вскидывая взгляд, врезаюсь в ее глаза со всем, мать вашу, безумием и всей, бог простит, ответственностью. – Ну хоть чмокни… Ну же… Мазни, и засчитаем.

Вертится. Пытается разорвать зрительный контакт. Удерживаю ладонями, чтобы не увернулась. Прижимаюсь лицом к ее лицу. Просто, блядь, лицом к лицу.

По телу искры летят.

– Ты сказал, что тебя удар хватит… Так что, нет… Я за тебя волнуюсь, Чарушин.

Удивляет сам фактом, что смогла заговорить. А уж тем, что гонит с меня… Охреневая, давлюсь смехом.

– Я собрался с силами. Выдержу, – почти у ее рта замираю. Минимальное движение с ее стороны – и все получится. – Давай. Пожалуйста.

– Чарушин… – горячий выдох, вибрируя, до жесткого зуда щекочет мои губы. Кусаю их и прочесываю зубами. Пялюсь при этом, как изголодавшая тварь, на ее розовую пухлую плоть. Цепенею под давлением огненной волны, когда Лиза идет на уступки и выставляет условия: – Одна секунда.

– Три!

– Две, и все…

– По рукам.

И тогда… Она прижимается к моим губам своими губами. Сама. Ко мне. Смыкаемся. Короткий мощнейший электрический удар, раскол грудины и трескучий разрыв напряжения.

– Это не две секунды… Я ничего не почувствовал. Давай повторим. Еще две секунды.

Сука, ною, как сопляк. Не могу сдержаться.

– Артем… Ты снова наглеешь.

– Соррян. Во благо же…

– Невозможный… – задыхается, когда я сам лезу.

Почти впечатывается затылком в стену. Едва успеваю подставить ладонь. Торможу и взглядом еще с десяток раз извиняюсь. Сотню – опошляю.

– Я хочу тебя, – сипло припечатываю словами.

А потом и губами… Прижимаюсь и замираю. Не двигаюсь, пока Лиза сама язык не высовывает. Облизываясь, задевает меня. Захватываю чисто на инстинктах. Она тут же ускользает. Я за ней – языком в ее рот прорываюсь.

Твою мать, как же горячо… Влажно… Вкусно…

Почему я ничего подобного не чувствовал раньше? Если сравнивать, можно с уверенностью заявить – вообще ни хрена не испытывал. Выполнял какие-то механические действия, и все.

С Богдановой же улетает крыша. Вся сложная обширная нервная система воспаляется. С искрами, замыкают узлы.

Виляю языком. Беру все, что могу. Всасываю верхнюю губу, а за ней, так же быстро, – нижнюю. Со стоном отрываюсь, когда толкает в грудь.

– Ты… Захватчик… – обвиняет Лиза, учащенно и громко дыша. Сгребая в кулаки мою футболку, наверняка не осознает, что фактически сама удерживает. Но я, блядь, конечно же, не собираюсь ее в этом упрекать. – Настоящий варвар!

Со смехом качаю головой. Надо же как-то реализовать скопившуюся энергию.

– Я дождался твоего поцелуя. Договор утратил силу, и… – растягивая, широко улыбаюсь.

Чувствую, как в груди все беснуется от счастья. И это, черт возьми, всего лишь после поцелуя.

– И?

– И теперь я могу сам тебя целовать.

– Ладно…

Вот тут меня реально чуть удар не хватает.

– Ты согласна?

Краснеть больше некуда. Лиза и так вся красная, но в глазах отражается дополнительная доза смущения.

– Только нечасто, Артем.

– Идет, – быстро соглашаюсь я. С шумным выдохом, отклоняюсь назад, чтобы как-то выровнять все, что смешалось в груди. – Что тебе еще рассказать?

– Говори… Говори обо всем.

– Идет, – повторяю с той же готовностью. – Чай еще будешь?

Лиза стреляет глазами на свою более чем на половину полную чашку.

– Кипятка можешь долить. Я люблю горячий. Чтобы прям обжигало, – делится, как чем-то важным. – Если чуть остывает, уже не могу пить.

– Окей.

Подрываясь на ноги, кипячу еще раз воду. Обновляю чудо-чай. И тогда уже говорим… Говорим без заминок все оставшееся у нас время. И, конечно же, целуемся. Пока коротко, будто урывками. Лиза больше пятнадцати секунд не выдерживает. Частотой беру. Четырежды в доме захватываю. Пятый – перед ее окном, когда провожаю.

– Уснешь сейчас? – шепчу с улыбкой. – Сможешь?

– Не знаю…

– Я точно нет.

– Напишешь? – с какой-то дрожью выдыхает.

– Конечно, – обещая, прижимаюсь лбом к ее переносице.

– Мне надо заходить, – напоминает, взволнованно.

– Заходи, – отзываюсь едва ли спокойнее.

Дыхание срывается, когда губами встречаемся. И еще пятнадцать секунд не можем расстаться. А потом еще пятнадцать… И еще…

Глава 27

Не говори мне!

© Лиза Богданова

Мы сходим с ума. Оба. В реактивном режиме.

Всю следующую неделю каждый день пропускаем по несколько пар, только бы побыть вдвоем. Я понимаю, что это плохо. Но стоит увидеть Чарушина, вся рассудительность летит в тартарары.

Где бы я ни находилась, он подлавливает и в каком-нибудь укромном уголке зажимает.

– Ты такая красивая… Я скучал, – шепчет глухо и отрывисто.

– Я тоже, ты же знаешь… – робко выдвигаю в ответ.

Если Артем не забирает меня после отбоя, переписываемся полночи. Иногда он отправляет «голосовые». Я использую наушники, чтобы слушать. Боже, да я все эти сообщения по сто раз гоняю. От звука его голоса мне сразу же становится жарко, а потом и вовсе тело напряженная дрожь разбивает. Сама я не могу ответить тем же способом. Большой риск, что кто-то услышит, если выдавать что-то выше шепота. Но пишу я Чарушину действительно много. Целые простыни. Текстом легче, чем голосом.

У него есть привычка потом что-то из моих слов зачитывать и, глядя на мою реакцию, уточнять какие-то моменты.

– «…Меня всегда пугало то, что говорят о тебе и твоих друзьях…», – цитирует в один из дней, когда мы, выражаясь его же словами, зависаем у него на даче. Я от сковавшей тело неловкости вся сжимаюсь. Делаю глоток чая, рискуя захлебнуться. Но сидеть смирно и выдерживать его взгляд слишком трудно. – Что это значит? Что говорят?

Я откладываю чашку, а Артем – телефон. Глядя мне прямо в глаза, гладит мои ноги. Очень далеко забирается. Выше середины бедер доходит. Инстинктивно ловлю его ладонь, когда она уже соскальзывает на внешнюю сторону бедра и почти добирается до ягодиц. Вцепляюсь рукой прямо через ткань юбки. Чарушин сразу же замирает. Улыбается, словно его все мои реакции лишь забавляют.

– Я же говорила раньше, что ты и твои друзья… м-м-м… – не могу выразиться, как раньше, а другие слова трудно подобрать.

Артем, видя мои потуги, только шире ухмыляется.

– Ну же, Дикарка, не бойся. Говори, как есть.

– Ты меня подстрекаешь? – недовольно щурюсь.

Он смеется.

– Вовсе нет. Просто хочу, чтобы ты сказала все, что думаешь. Что о нас говорят?

Ну, ладно. Сам ведь просит!

– То, что вы беспредельщики, бандиты, занимаетесь разбоем, ведете аморальный образ жизни, обижаете девчонок… – выпаливаю все на одном дыхании.

– Стоп, стоп, – с хохотом останавливает меня Чарушин. Наклоняясь ближе, впивается взглядом в глаза. – Давай сейчас по порядку. Ты думаешь, все это правда?

Я судорожно вдыхаю и сдавленно шепчу:

– Большая половина – так точно.

Лицо Чарушина становится серьезным.

– Почему в таком случае ты со мной? Разве для тебя все это не неприемлемо?

– С тобой?.. – еще более растерянно переспрашиваю я.

– Ну да, со мной, – невозмутимо отбивает Артем. – Сидишь же сейчас. Почти у меня на руках.

Да, так и есть. А еще его ладонь кончиками пальцем уже поддела краешек моих трусов. Я сдерживаю его весьма относительно. Не должна была позволять и половины того, что он делает. Даже за руку взять – по принципам моей семьи нужен определенный статус.

– Так что, Лиз? Почему ты молчишь? – допытывается как никогда внушительно.

Кажется, что у меня нет права не отвечать.

– Не во все верю.

– Во что тогда? Называй. Разбой? Блядство? Скотство? Ну?

– Второе.

– Блядство? – повторяя, с каким-то удивлением вскидывает брови. – Слушай, ну я тебе прямо скажу. Среди нас только один ебливый мудак имеется – Тоха. Конкретно повернутый на сексе. Остальные – по потребности. И никто никого всухую не использует. То есть я хочу сказать… – облизывая губы, закатывает глаза. Пока я пытаюсь врубиться в то, что он говорит, Артем явно перебирает все доступные ему слова. – Мы не обманываем девчонок. Все только по обоюдному согласию и без всяких ложных обещаний. У меня ведь у самого сестры, плюс Варя – ты знаешь… – вздыхает. – В общем, обидеть женщину для меня недопустимо. Понимаешь?

– Угу, – киваю я. Каким бы неловким не был этот разговор, я довольна результатом. – А почему твой друг встречается с Кариной, если ты говоришь, что любит он Варю?

– Бойка? – переспрашивает явно машинально. Ведь понятно, о ком речь. – Он дурак. В стадии отрицания.

– То есть как?

– Ну, он своего рода дикарь.

– Как я?

Смеюсь, потому что Чарушин реагирует хохотом.

– В другую сторону. Бойка – Маугли. У него все прямо по курсу, – прищуриваясь, рубит ладонью воздух, чтобы указать направление. – Если не удается пробить стену, сбоку он не пролезет. Будет долбиться, пока не расшибет лоб. Вот прямо сейчас он стоит перед этой стеной, обливается кровью и делает вид, что ему не больно.

Я содрогаюсь всем телом.

– Ужас какой…

Незаметно для себя отпускаю руку, и Артем тут просовывает ее дальше. Глядя мне прямо в глаза, сжимает мою ягодицу.

– Ты… – вырывается у меня. – Ты заговорил меня!

– Да… – довольно усмехается Чарушин. Подергивая бровями, еще и кивает. – Но темы важные обсудили. Попутно, – замечает уверенно. И тут же акцентирует: – Еще момент.

Глубоко вдыхая, замолкает.

О чем думает?

Я не выдерживаю этой тишины.

– Какой момент?

Артем подтягивает меня все ближе и ближе, мы почти сталкиваемся, несмотря на то, что я выставляю руки и упираюсь ладонями ему в грудь.

– Ты как будто не уверена в том, что происходит между нами, – выдыхает он. – Все серьезно, Дикарка, – выдвигая это заявление, прижимается к мои губам своими.

Я уже сознательно принимаю Чарушина. Охотно впускаю в рот его язык. Касаюсь своим. Двигая, вступаю в характерный страстный танец. Мне нравится, что Артем всегда ведет и задает такт, но при этом он очень нежный. Даже когда действует нахально. Я загораюсь и плавлюсь в его руках.

Наше дыхание сбивается и становится шумным. Помимо него разные голодные звуки издаем. Нам обоим вкусно от этого безумного контакта. Мы не хотим останавливаться. Удовольствие сражает и стирает все мои страхи. Я обхватываю лицо Артема ладонями. Сама к нему прижимаюсь. Облизываю его губы и мягко всасываю нижнюю, так, как делает он сам.

Чарушин громко стонет. На мгновение замирает. Отстраняется, чтобы посмотреть на меня сквозь приоткрытые веки. Этот его взгляд будто чумной. Я от него сама пьянею. Задыхаюсь, когда Артем шумно выдыхает и резко захватывает мой рот. Врываясь, прижимается так крепко, что меня сходу пробивает чувственной дрожью. Ладонь, которая до этого терзала мою ягодицу, стремительно переходит мне на бедро. А потом… Решительно соскальзывает к внутренней стороне и там, опаляя тонкую необычайно чувствительную кожу, пробивается к промежности. Сминая пальцами мои трусы, вдавливает их в самую сердцевину. Меня в том месте словно током пронизывает. Поджигая какую-то странную пульсирующую точку, мощнейшим разрядом проносится сквозь все мое тело.

Дергаюсь с такой силой, что боком в стол влетаю. Боли не замечаю. И того, что своим рывком опрокинула чай. Громко и нервно дышу. Никак не удается набрать нужное количество кислорода. Пока не встречаемся с Чарушиным взглядами. У меня ощущение, что конец света случился, но и он как-то странно на меня таращится. Не ожидал такой реакции?

– Ш-ш-ш, – шепчет, придя в себя. Обнимает мягко, я покорно льну к груди. Чувствую, как прижимается губами к моему уху. Целует очень деликатно. Непрестанно гладит. И едва я только успокаиваюсь, выдыхает: – Ты мокрая, Лиза. Ты очень мокрая. Там. Знаешь, что это значит?

Я не знаю, как должна реагировать на подобные слова. Мне кажется, что я от очередного непереносимого скачка температуры плавлюсь и растекаюсь бесформенной, лишенной какой-либо возможности функционировать жижей.

– Не говори мне! – едва удается выдавить.

Чарушин приглушенно смеется.

– Ты сейчас, как Бойка. Все-таки есть у вас что-то общее.

– В смысле?

– В жесткой стадии отрицания, моя малышка, – выдает так ласково, что меня снова дрожью пробивает. Оказывается, жижа способна пульсировать и трепыхаться. – Э-э… Кхм… Кхм… М-м-м… Лиза, я тебя люблю.

Вот после этого мое сердце взрывается. Но не разлетается. Внешняя оболочка остается целой, и все, что внутри раскидало, просто распирает ее до невероятных размеров. Моя одуревшая сердечная мышца вытесняет все остальные органы и замещает в моем организме все доступное пространство. Больше ничего нет. Финиш.