Текст книги "Нежное прикосновение"

ГЛАВА XIII

Анны в каюте не было. Стефен посмотрел на койку Рори – полог был еще задернут, и направился к дамскому будуару. При входе он едва не столкнулся с мисс Кэмберуел, которая как раз выходила.

– Что с вами, мистер Флин? – воскликнула она, дотронувшись до своей пышной груди. – Вы выглядите так, будто поглощены своими мыслями полностью.

Стефен коротко кивнул:

– Ищу жену. Она здесь?

Его нерасположение заставило мисс Кэмберуел покраснеть и смутиться.

– Да, конечно. Позвать ее?

– Если вам нетрудно.

Мисс Кэмберуел заторопилась назад, а Стефен просунул голову в дверь – комната была заполнена галдящими дамами. Он увидел, как мисс Кэмберуел что-то сказала Анне, сидевшей на софе под кормовыми окнами. Анна мельком взглянула на дверь, потом свернула свою работу и засунула в рабочую сумку. Она встала и отряхнула юбку. У Стефена перехватило дыхание – в своем поношенном платье она затмевала всех присутствующих дам.

Увидев, как Анна спешит к выходу, Стефен понял по ее возбужденному выражению лица и пятнам на щеках, что она недовольна вызовом. Сердитыми казались даже ее кудри, непослушно выбившиеся из-под шпилек. Господи помилуй, какая она красивая! Стефен смотрел, как под лифом колышутся ее груди, и думал, ну, хоть бы один разок побыть с ней в постели! Больше ему ничего не надо! И тут же понял, что, если окажется с ней хоть раз, не расстанется с ней никогда.

– Вам должно быть хорошо известно, что незачем совать нос в дамский салон, – сказала Анна, сердито стягивая шнурок на сумке. – Здесь мы отдыхаем от мужчин.

– Я хотел бы поговорить с тобой наедине.

– Я должна закончить кружево, Стефен Флин! Я хочу возвратить все, что вам должна, поэтому тратить время зря не могу!

Он взял ее под руку и повел в большой обеденный салон. Просторная комната была безлюдна и сумрачна.

Стефен отодвинул стул и предложил Анне сесть.

– Я говорил тебе, что денег у тебя не возьму. Она не шелохнулась.

– Тогда я отдам их Рори. Он может все потратить в кондитерской.

– Присядь. Я хочу с тобой поговорить.

– Нам друг другу нечего сказать.

– Я хочу узнать о твоем муже, Анна. Хочу знать, кто он такой и почему тебя бросил.

Анна почувствовала острую боль в голове, которая и так болела после бессонной ночи.

– Не собираюсь рассказывать о том, что вас не касается. Да еще после того, что вы мне наговорили.

Стефен скрестил на груди руки. По выражению его лица Анне было ясно, что даже под пистолетом он не выдавит из себя извинений.

– Я говорил с Шоу, – сказал он. – Он мне рассказал, что твой муж сбежал.

– Прекрасно, – фыркнула Анна. – Два сплетника, обсуждающих мои дела. Никогда не думала, что мужчины так падки до сплетен.

«Господи Боже мой, где же тот мужик на свете, который не сует нос в чужие дела?» – подумала она.

– Кто он, Анна?

Анна вздохнула в сильном волнении. О Боже! Она может рассказать ему обо всем, что ему хочется знать, и покончить с этим. И больше не имеет значения, что он думает.

– Били Мэси… Его звали Били Мэси. Он работал кочегаром в литейной Бэйтсов. Отец Руни лично сочетал нас браком в церкви святой Бригиды.

На дальнем конце салона появился стюард с тележкой, заполненной гремящими тарелками. Стефен на него даже не взглянул.

– Почему ты за него вышла замуж? У тебя же было хорошее место у доктора Уиндхема?

– Ах, да не говорите вы так, как говорила хозяйка – «Держись работы в служанках, Анна. Это гарантия хоть какого-то благополучия».

– Но она же права, разве не так? – допытывался Стефен. – Девушке вроде тебя, измученной голодом, должно быть, все известно о бедности?

– Девушка может изголодаться не только по еде, – возразила Анна. – Я истосковалась по любящей семье…

– Любящей семье? Но из-за этого ты и влипла в эту историю, так? Что он тебе дал? Что угодно, но не счастье. Он бежал и оставил тебя ни с чем!

– Да кто вы такой, чтобы так говорить? – вскричала Анна. – А вы разве не сбежали, оставив свою Розу?!

Глаза Стефена вспыхнули гневом.

– Ради Бога, Анна, не говори о ней!

– А почему бы и нет? Я недостаточно хороша, чтобы произносить ее святое имя? Я, которая и убила, и солгала, и вышла замуж за двух мужиков сразу? А-а, я знаю, как вы презираете меня… И я, и всякая другая женщина на свете недостойна быть вам женой и растить вашего сына.

Лицо Стефена сделалось грозным.

– Черт возьми, девушку я себе найду… Девушку набожную и целомудренную.

– Которая будет святой даже в вашей койке?

– Так…

– И еще, раз уж вы меня судите. Когда я была служанкой в гостинице «Мэйхью», я спала в комнате размером не больше клозета, без единого крючка на двери. И что бы вы думали, случилось однажды ночью? Я проснулась, а там стоял мужчина, один из постояльцев, раздетый догола… И не просто ли ему было одолеть меня той ночью? Но это случилось, конечно, по моей вине, скажете вы, – и это лишний раз доказывает, что я хуже грязи. Ладно, я скажу вам, Стефен Флин: женщиной пользуются без ее разрешения, и это для вас отрадный факт.

Стефен вперился в нее взглядом, глаза потемнели, из них исчез блеск. Он выглядел оглушенным, как будто она ударила его по голове палкой.

– Я пощажу вас – не буду все рассказывать, упаси Господи, – закончила Анна. – Узнав все, вы решите, что я стою только самого страшного проклятия.

Подобрав юбки, она повернулась и поспешила уйти из салона, обойдя испуганного стюарда с полными руками тарелок.

В каюте, где все еще продолжал спать Рори, Анна оставила рабочую сумку и достала шаль. «Нет смысла тут оставаться, – решила она. – Стефен долго будет приходить в себя от стольких оскорблений». На корабле было единственное местечко, где она могла бы подумать обо всем, не боясь, что ее побеспокоят.

На палубе было ветрено. Анна задрожала. Корпус «Мэри Дрю» разрезал испещренные белой пеной волны, но Анна, привыкшая к качке, продолжала идти. Когда она направилась на полубак вдоль ограждений, моряки в широких штанах и коротких куртках уставились на нее. Анна не обращала на них внимания, зная, что они не скажут ей ни слова. Несколько мужчин из четвертого класса, находящихся на баке с трубками в руках, молча наблюдали за ней.

Дойдя до коровьего сарая, Анна задержалась, чтобы погладить бархатные носы коров, потом прошла под навес, в свое тайное укрытие. Не обратив внимания на деготь, она села на бухту каната, прислонившись спиной к переборке.

Она пыталась выбросить все из головы, но слова Стефена все возвращались: «Что он вам дал? Только не счастье… Он бежал и оставил вас ни с чем». «Да, конечно, так оно и было на самом деле, – горько думала Анна. – Не счастье, а разбитое сердце».

Анна закрыла глаза. Мерная качка корабля успокаивала ее, смягчала смятение духа. Она плотнее запахнула шаль, вспоминая Дублин летом, воскресные вечера на морском берегу: горячее солнце на спине, холодная вода плещется у ног. В тот день она хотела побродить по воде и наловить котелок крабов, гуляя по пляжу.

На пляже была стайка парней старше ее всего на несколько лет. Они поддразнивали ее, а она отвечала им тем же. В следующее воскресенье там был только один парень, темноглазый, красивый, по имени Били Мэси. Он вел себя так, как если бы ничего не боялся. Анне понравилось это. Били хвастал, что он один из лучших рабочих в литейной. И еще рассказал ей, что он и его дружки любят немного поразмять кости. Анна тогда не обратила внимания на эти слова.

Тем летом Анне было одиноко – она Сильно тосковала по утерянной семье. И она стала ждать этих воскресений с Били. Она позволила себя целовать, но когда он захотел большего, отказала. Сначала Били надулся, как дитя малое, и ушел. Но через час вернулся и предложил пожениться.

Пожениться! Анна вздохнула, вспоминая свои наивные мечты. Она надеялась, что у нее будет семья, вроде той, которую она потеряла…

Они запросили свои бумаги о крещении. И почти через год после их первой встречи отец Руни сочетал их браком.

Миссис Уиндхем сильно рассердилась на Анну; она не захотела даже проститься. Доктор Уиндхем был добрее – он ловко положил Анне в карман пять фунтов, похлопал ее по руке и пожелал удачи.

Били нашел квартиру на Лофтон-Сорте. Место было захудалым: тротуары разбиты, улица грязная, но их комната была большой, с видом на горы. Анна поддерживала в ней чистоту и порядок; стол непременно накрывала белой скатертью. Она стала продавать кружева в магазины и даже кое-что чинила для нескольких приятельниц ее бывшей хозяйки.

Били работал много и тяжело – приходил домой с черным от копоти лицом. Анна никогда не могла упрекнуть его за лень, он был не пьющим и ее хотел все время. Но… жил он только для своих дружков, азартных игр, боксерских боев и драк.

Он поздно возвращался домой, окровавленный и возбужденный, хвастая, сколько мужиков он побил, сколько выиграл, а Анна обрабатывала раны и чинила порванную, испачканную рубаху.

Они больше не гуляли по пляжу. Основную часть времени они проводили в постели. Анна уставала от этого и много раз давала Били понять, что об этом думает. Но он говорил, что это ее обязанность, данная Богом, и священник с ним был согласен. Со временем она к этому привыкла.

Анна повертелась на своем сиденье и подумала о Стефене. Со всеми мужиками одно и то же. Они упрашивают нежно, пока не заполучат девушку, а потом нежность исчезает и остается только их грубое удовольствие, как будто сама женщина – это ничто.

Через несколько месяцев после женитьбы Били начал поговаривать об Америке. «Золото в Калифорнии, – говорил он, – только и ждет, когда его возьмут». Анна сказала, что он сошел с ума, желая пройти полсвета, когда у него постоянная работа в литейной. Но Били всегда мечтал о недосягаемых вещах… Он был азартным игроком, тогда как Анне нравилась стабильность, уверенность и безопасность.

Однажды ночью он явился домой поздно, побитый. Анна никогда не видела его побитым, и его страх устрашил и ее. Он собрал кое-что из своих вещей и сказал, что пришлет за ней. Когда он ушел, Анна все еще оставалась в ночной сорочке, уставясь в окно, а потом явилась полиция… Была драка, и Били убил парня. Они дрались из-за подружки этого парня, девушки, которой Били попользовался.

Анна не могла осмыслить случившееся. Ее муж убил в драке парня, забив его до смерти. И убил его Били из-за девушки, которая не была женой Били. Он нарушил свои клятвы у алтаря…

До утра Анна не подозревала, что он прихватил и ее деньги. Были взяты все ее сбережения.

Из-за предательства Били она визжала от ярости. Она обыскала все улицы, пока не нашла его дружков,

требуя, чтобы они сообщили, куда он уехал. Очень неохотно они рассказали ей, что он ускользнул от полиции и на паруснике уплыл в Америку.

Анна вернулась к себе в комнату и упала на постель, рыдая до боли в сердце. Били бежал в Америку, оставив жену без единого пенни, обесчещенную девушку и убив человека.

Хуже всего было то, что он навсегда останется ее мужем: она привязана к нему на всю жизнь.

Анна почувствовала на лице капли дождя. Она накинула шаль на голову и повертелась на канате, стараясь найти более удобное положение. «Били Мэси, – угрюмо подумала она, – если я когда-нибудь доберусь до тебя, у тебя будут неприятности, будь уверен».

– Анна, что ты делаешь тут?

Девушка, вздрогнув, подняла голову и увидела веснушчатое лицо Дэйви Райена.

– Я услышал, что ты пришла сюда, – сказал Дэйви, убирая с глаз прядь волос. – Но я этому не поверил…

– Наслаждаюсь одиночеством, Дэйви Райен, – ответила Анна. – Такое не часто бывает, имея в виду мои дела.

Дэйви скорчился рядом с ней. Куртка его была грязной и рваной, просвечивало голое тело, на щеках яркая, давно не бритая щетина.

– Что это на тебя нашло, сейчас-то? – спросил он. – Ты вернулась к сараю, когда в твоем распоряжении весь корабль, где можно посиживать со всеми этими прекрасными людьми!

– Прекрасными! – возмутилась Анна. – Сыта ими по горло.

Дэйви усмехнулся:

– Не скажу этого о себе. Я бы отмылся в ванне, отскоблил эту щетину и расцеловал бы ручки всех этих дам.

– Ах, Дэйви, они бы только посмеялись над тобой. Он подозрительно взглянул на нее:

– Надеюсь, что не мужем ты сыта по горло?! Он крепок, как дуб. Лучше его в жизни не встречал никого.

Анна пригладила юбку и сменила тему разговора:

– Говорят, в Нью-Йорк мы придем через день или два… Где остановишься?

– Твой Стефен сказал, что в Шестом округе есть пансион для мужчин. Когда я там устроюсь, я доберусь до салуна, и он посмотрит, нет ли для меня работы.

Анна отметила гордость и надежду в выражении лица Дэйви и почувствовала симпатию к этому молодому человеку.

– Ты прекрасно устроишься в Америке. Я уверена в этом!

Он усмехнулся:

– И себе этого же пожелай. Это просто твое ирландское везение, что у него к тебе склонность. Сейчас у тебя богатый муж и никаких хлопот.

Дождь пошел сильнее. Анна встала, стянула шаль под подбородком. Свободной рукой пожала руку Дэйви.

– Удачи тебе, Дэйви. И чтоб в Америке Бог шел с тобой рядом.

Она повернулась и почти побежала по палубе – дождь хлынул стеной.

Когда она вошла в каюту, Стефен сидел на кушетке, сжав губы. Увидев ее, он подскочил:

– Где тебя черт носил. Я все обыскал.

– Я была на баке, если вам нужно это знать, – ответила Анна. – Беседовала с Дэйви Райеном.

– Ты промокла насквозь!

– Это видно невооруженным глазом.

Анна сбросила промокшую шаль и отбросила с лица мокрые пряди волос.

– Что это на тебя нашло – подниматься на бак?

– Захотелось немного покоя. Бог знает, что я не могу его найти, находясь в радиусе мили от вас. – Она холодно взглянула на него. – Если вы позволите, хочу пойти вымыться.

Задернув занавеску, она скрылась за ней.

Стефен быстро провел руками по волосам. Он чувствовал себя потрясенным до глубины души. Беседа с Анной в обеденном салоне подтвердила его худшие опасения – она была беззащитна перед мужским насилием. Это случилось с ней в дублинской гостинице, это едва не случилось со Спинером, а ведь она еще не появилась на улицах Нью-Йорка.

И это еще не все… «Я избавляю вас от остального», – она сказала. Стефен предполагал, что она избавляла его от худшего, и был этому рад. Ему казалось, что он не сможет перенести еще хоть одно слово о том, что с ней делали мужчины.

Анна вынырнула из-за занавески, держа в руках чистую одежду. Наблюдая, как она уходит, Стефен вспомнил день, когда встретился с ней впервые, за сараем. Тогда он хотел ее безопасности – от всех мужчин, кроме себя. Сейчас он не знал, чего он хочет, за исключением того, что он никогда не оставит ее предоставленной самой себе.

Он потер лоб. Как-то он должен уговорить Анну остаться с ним. Где еще в Нью-Йорке она будет в безопасности? Даже если она найдет место в доме богатого человека, что-нибудь все равно может случиться. Грубый молодой сынок, пьяный гость, да и сам хозяин – все могут найти ее слишком соблазнительной, чтобы оставить в покое.

Стефену хотелось бы дать ей еще инструкции по самозащите… Но больше всего он сожалел о сказанных ей жестоких словах.

Розовая, пахнущая цветами, спокойная, Анна возвратилась после мытья. Стефен наблюдал, как она развешивает мокрое полотенце на стойке умывальника.

– Где ты остановишься в Нью-Йорке?

– Я найду себе место, – резко ответила она.

– Ты же ничего в городе не знаешь. Анна подняла щетку для волос.

– Дэйви Райен собирается найти место в Шестом округе…

– В Шестом ты не продержишься и двух минут, – возразил жестко Стефен. – Девушка вроде тебя…

Анна морщилась, расчесывая кудрявые, влажные волосы.

– Мистер Шоу может мне помочь.

– Шоу! Упаси Бог ему о тебе заботиться!

– А-а… Да не глупите. Он – сама доброта.

– Доброта? Я видел, как он на тебя смотрел. Стефен нервно расхаживал по каюте.

– Да… И как же он на меня глядел?

– Ты знаешь как. Мне нет нужды рассказывать. «Да, ему не нужно мне объяснять, – думала Анна, опустив щетку. – Все они глядят на меня одинаково. Впрочем, и сам Стефен…»

Анну охватило беспокойство. Она ничего о Нью-Йорке не знала: не имеет понятия, где ей даже остановиться.

Она рисовала в воображении комнату в респектабельном доме на тихой улочке, где ни один мужчина к ней не будет приставать… Но как найти такое место, не имела представления.

Анна расправила волосы на спине, чтобы они быстрее высохли. «Как-то все устроится, – уговаривала она себя. – Мне не нужно пугаться». Но мысли были храбрее сердца.

– Ты должна мне две сотни долларов, – сказал Стефен.

Анна посмотрела на него удивленно. Всего два часа назад он отказывался даже слышать о том, что она вернет деньги.

– Деньги вы получите, – ответила она. – До последнего цента.

Он неуверенно улыбнулся:

– У меня предложение получше. Опустившись в кресло-качалку, Анна развязала рабочую сумку.

– Знаю я ваши предложения…

– Подумай о работе на меня.

– В вашем доме?! Никогда! – Анна встряхнула кружево, пытаясь найти дыру, которую заделывала.

– В Нью-Йорке горничная может заработать семь долларов в месяц. Я буду платить тебе десять. И меньше чем через год ты выплатишь свой долг и уйдешь от меня. А кроме того, у тебя будет безопасное место для проживания.

– Год прожить с вами! Должно быть, вы рехнулись! – Анна склонилась над работой, думая о жизни со Стефеном в безопасности, рядом с Рори, выплачивая потихоньку свой долг.

– Мне нужен кто-нибудь присматривать за Рори.

– Нет, Стефен.

– Я купил на кухню плиту… Новая марка, ее еще ни разу не растапливали…

– Ну и чего вам еще не хватает? Стефен перестал расхаживать и присел.

– Я провел воду в квартиру. Тебе за ней не надо будет спускаться во двор.

Анна услышала его волнение.

– Там два этажа и есть большая солнечная комната, где ты можешь делать кружева. Там только совсем немного мебели… Но я сделаю заказ и ты все расставишь по-своему вкусу.

Анна молча продолжала работать. Она старалась не думать, как, должно быть, приятно жить с новой плитой и водопроводом, иметь большую солнечную комнату в своем распоряжении и заботиться о Стефене и Рори.

– Я найму девушку помогать тебе с мытьем и уборкой.

– Мне не нужна девушка.

– Так что, ты согласна?

Анна покачала головой. Не может она позволить ему втянуть ее еще глубже в это фальшивое замужество.

– Я не буду с вами жить.

– Пойми, я хочу твоей безопасности! Я смогу защитить тебя.

– Я тороплюсь закончить работу, – резко оборвала Анна. – Если вы не будете мне мешать, я буду вам благодарна.

Они замолчали. Потом Стефен спросил тихо:

– Ты хочешь остаться одна?

– В Америке я собираюсь жить в добродетели, – ответила Анна, не поднимая глаз от своей работы. – Буду работать упорно и постараюсь не зависеть от мужчины. Если это значит быть одной, значит, так и будет.

В ее ушах эти слова прозвучали грустным финалом. Одинокая… Перепуганная… Неуверенная… Стефен откашлялся:

– Анна, я прошу прощения за все, что наговорил прошлой ночью и… сегодня. Я так на самом деле не думаю.

Анна перестала шить. Потрогала нежное кружево – чистое, незапятнанное, и подумала: не потому ли она его так любит, что в нем есть все, чего нет в ней. Мысль о своем изгаженном прошлом напомнила ей жестокие слова Стефена. Она воткнула в кружево иглу. «Он пытается вернуть мое расположение, – сказала она себе. – А извиняется только затем, чтобы меня задобрить и попытаться опять меня добиться».

– Вы сказали тогда все, что хотели сказать, – ответила она, не глядя на него. – Когда прибудем в Нью-Йорк, мы расстанемся.

– Расстанемся?! – Стефен помолчал. – Я скорее расстанусь с солнечным светом, чем с тобой.

У Анны задрожали пальцы.

– Я еще могу отличить пути праведные от неправедных, – заметила она. – И сама решу, что для меня лучше. Так что больше ни о чем не просите.

Часть II. НЬЮ-ЙОРК

ГЛАВА 1

Большой залив Нью-Йорка представлял великолепную панораму голубого неба, покрытых лесами холмов и широкой гавани, утыканной парусами. Величественно рассекали воду корабли при всех парусах, рядом крутились шлюпки и шхуны. Пароходы, с их пенным кильватерным шлейфом, тянули волокна дыма.

Казалось, что на палубе столпилась в полном составе пассажиры и команда «Мэри Дрю». Это была шумно-праздничная толпа, толкающая друг друга из-за места у ограждений, оживленно жестикулирующая и кричащая. Оживление толпы и великолепный вид Нью-Йорка с его гаванью только усилили беспокойство Анны.

Она прижалась к ограждениям, вглядываясь в длинную полосу города – калейдоскоп крыш, покрытых черепицей, парящие шпили церквей и зеленые лоскуты парков. «Нью-Йорк, – думала она, и с каждым поворотом большого корабельного винта возрастал ее страх. – Скоро я буду на улице – одна со своими сундуками, с небольшой суммой денег и испарившейся отвагой».

Она посмотрела на Стефена, стоящего рядом с ней и показывающего Рори достопримечательности панорамы – церковь Троицы, Губернаторский остров… Когда она, подавив свою гордость, попросила помочь найти место для проживания, он развел руками.

– Не знаю, Анна, – сказал он, – нелегко найти место, чтобы было дешево и безопасно для одинокой женщины.

«Может быть, его больше не заботит, что со мной случится?» – страдая, думала она. Анна не могла отрицать, что у него были на это причины. Он помог ей в самое опасное время ее жизни, а что она дала взамен? Ничего, только перечила, кричала и пошла на настоящий обман. Не один раз за последние дни она придумывала выражения благодарности, но боялась, что, открыв рот, выдаст не то, что на уме, а то, что на сердце.

Ах, в какую передрягу она попала! И зачем она уехала из Дублина?! Ее жизнь там была тяжелой, но, по крайней мере, там все было родное.

На берегу они разглядели круглое, похожее на крепость, строение, которое Стефен назвал Кэстл Гарден, иммиграционный отстойник, где пассажиров из четвертого класса задержат. Иммигранты помоются и обменяют валюту, а потом заключат договоры по высадке в Нью-Йорке.

Миссис Смит-Хэмптон рассказала Анне, что дамы из Нью-Йорка приезжают в Кэстл Гарден, чтобы подобрать служанок. «Девушки, – сказала она, – могут зарабатывать хорошее жалованье, потому что американские девушки отказываются служить в прислугах». Когда на «Мэри Дрю» остановили машины, печальные мысли Анны обратились в головокружительный страх. Пристань заклубилась от активности, толпы – люди отталкивали и пихали друг друга в своем нетерпении продвигаться. Жизнь на берегу казалась шумной и суматошной. Анна вдруг поняла, что, возможно, каюта «Мэри Дрю» была самым безопасным местом в ее жизни.

Она с силой натянула поля своей круглой соломенной шляпки, купленной, чтобы соответствовать понятиям элегантности Грэфтон-стрит22
  Грэфтон-стрит – одна из самых респектабельных улиц Дублина, с ф ешенебельной публикой и магазинами.


[Закрыть], и сказала себе, что мирные дни остались позади. Она, как и прежде, предоставлена самой себе, и лучше приготовиться к худшему. Сходни спустили со стуком, и пассажиры из четвертого класса бросились вперед, волоча свои мешки и испуганных детей. Анна наблюдала, как они стадом направляются к таможенной инспекции, потом на баржи, которые должны перевезти их в Кэстл Гарден. В усиливающейся панике Анна удивлялась себе – зачем она отказалась от места прислуги?! Даже у служанок в прачечных и посудомоечных есть место для того, чтобы спать, еда и, кроме того, приятель, а то и двое, среди других слуг. Стефен коснулся ее руки.

– Что ж, пойдем, – сказал он, поднимая на плечо ее самый большой сундук. Его багаж заберет грузчик, проведет через таможню и доставит по указанному адресу.

Рори начал что-то говорить, но Стефен прервал его и обратился к Анне:

– За воротами есть зазывалы от пансионов… Они о вас позаботятся.

– Зазывалы! – воскликнула Анна, вспомнив грубых людей с быстрой речью в Ливерпуле. Они вырывали у нее пожитки, пытаясь заполучить ее в пансионы, где управляющие назначали фантастические цены за грязные комнаты.

Держа за руку Рори, Стефен уже двинулся к выходу. Анна подхватила сундучок поменьше и поспешила за ним.

– Лучше бы мне идти в отстойник эмигрантов, – заговорила она, догнав их на сходнях. – Может, мне нужно искать место прислуги… Миссис Смит-Хэмптон сказала, что там есть агентство по найму девушек.

Стефен мельком посмотрел на нее; выражение его лица было вежливо-равнодушным.

– Я предлагаю тебе хорошее место.

– Я не могу с вами жить!

– Ты можешь у меня работать.

Они уже вышли на грязную пристань. Мимо то и дело проезжали повозки, заваленные багажом, разбрасывая комья грязи. Вокруг стоял невообразимый шум от скрипа железных колес по камням, криков портовых грузчиков… Она растерянно оглядывалась по сторонам.

– Я не могу с вами остаться, – кричала она в отчаянии, спотыкаясь на ровном месте.

– Устроитесь, – ответил Стефен, перекладывав ее сундук с одного плеча на другое, – а там видно будет.

Анна с тоской думала о Кэстл Гардене, который, как выяснилось, намного безопаснее этих суматошных улиц. Как пассажирку каюты ее очень бегло осмотрел доктор, офицер из иммиграционной службы проверил ее документы. Сейчас ей хотелось оказаться среди пассажиров четвертого класса в Кэстл Гардене, которым заботливо руководят чиновники, оказывая помощь. А так она во всем предоставлена самой себе, потерявшись в этом городе, как мышь на лугу.

Их остановил таможенник и порылся в сундучках Анны. Только после этого он разрешил им идти к воротам.

Не успели они выйти на улицу, как к Стефену подскочил человек и, схватив его за плечо, закричал:

– Дешевые наемные экипажи! Поедемте в дом с самыми дешевыми ценами на свете!

Другой человек в клетчатом костюме и котелке выхватил сундучок из рук Анны и закричал:

– Идем со мной, девушка!

– Мой сундук! – завопила Анна.

Непрошеный носильщик смешался с толпой и был уже далеко.

Анна побежала за ним, то и дело наталкиваясь на пешеходов, которые не удостаивали ее и взглядом.

– Остановитесь! – кричала она. – Мой сундук! Ах, да остановитесь же!

Она не сводила глаз с клетчатой спины носильщика и вскоре увидела, что он остановился впереди нее на расстоянии двадцати ярдов. Его хитрые глаза искали ее в толпе. Она подбежала к нему, задыхаясь, сердце выскакивало, а шляпа повисла на резинке.

– Отдайте мне мой сундук! – вопила она – Отдайте его, или я вызову констебля!

Вор засмеялся, показав корешки черных зубов.

– Это вам будет стоить доллар, девушка! Ведь я его всю дорогу нес!

Рядом неожиданно оказался Стефен. Он схватил мужичка за воротник, встряхнул и дал ему пинка под зад. Мужичок заверещал и улетел в толпу.

Анна прижала ко рту тыльной стороной запястье и опустилась на сундук.

– Он хотел его украсть, – проговорила она залившись слезами. – Пропало бы все мое кружево!

Стефен наклонился и похлопал ее по плечу:

– Ничего, дорогая. Он только хотел надуть тебя. Ты бы заплатила ему доллар, и он вернул бы твой сундук. Город кишит такими, как он, так что придется тебя оберегать.

– Ненавижу Нью-Йорк, – проговорила Анна, глядя сквозь слезы на спешащую толпу, грязную мостовую. – Хуже, чем Ливерпуль…

– Ненавидишь его! – отозвался Стефен. – Но ты еще и не видела его! Тут есть на что посмотреть.

Анна взглянула на его лицо, излучающее добродушную уверенность, на его широкие плечи…

– Если бы у меня только было место, – проговорила она, обращаясь к самой себе. – Если бы я знала, куда ехать…

Стефен улыбнулся:

– Пойдем с нами, Нэн… Хотя бы на время. Анна вытерла слезы. После всех ее планов и резких слов она не могла остаться у Стефена. Ах, что сталось с ее решительностью.

– Я не должна, – прошептала она.

– Нью-Йорк – грубый город, – заметил Стефен, подавая ей носовой платок.

Анна хорошенько высморкалась.

– А где же Рори?

– Около ворот, с твоим сундуком. Сейчас поправь шляпку, и пойдем, пока вор не захватил его и все остальное.

Он взял ее под руку и повел назад, к воротам пристани, где Рори сидел на ее сундуке, уставившись на группу мужчин, грузящих ящики и бочонки на телегу.

– Я смогу остаться с вами только ненадолго, – сказала она, – пока не соориентируюсь.

– Мы будем рады, сколько бы ты ни захотела пробыть с нами, – ответил Стефен. – А сейчас давайте двигаться.

Наемный экипаж вез их вдоль береговой линии под бушпритами кораблей, которые как бы нанизали на себя улицу, почти утыкаясь в окна строений из красного кирпича, где размещались корабельные конторы и пакгаузы. Рори, которому все было интересно, кидался из одной стороны экипажа в другую, глазел по сторонам, громко читая вывески.

– «Стапель парома Пека»! – кричал ой. – «Линия Новый Хэйвен»! «Мучной склад Валентина с сыном»!

Анна заткнула уши.

– Помолчи, дружище, – сказал Стефен. Экипаж свернул в узкий переулок, заполненный телегами, фургонами, людьми. Тротуары были завалены тюками и коробками. На стенах трех– и четырехэтажных зданий были разбросаны вывески торговцев мехом, аптекарскими товарами, дилеров по продаже кухонных плит. Анна закрывала нос от зловония пищевых отбросов, навоза и засорившихся стоков.

Нью-Йорк выглядел грязным и недостроенным, но здесь, как нигде, кипела жизнь.

– Пап, посмотри! – Рори показал на мальчика не старше его самого, несущего газеты на руке и вопящего во все горло.

На лице Стефена Анна заметила тень тревоги.

– Тебе не надо работать, Рори, чтобы прожить. Будь за это благодарен.

Рори уставился на мальчишку с газетами – лицо его было полно зависти.

Экипаж выплыл из узких, с лихорадочным движением переулков на шумный перекресток. Анна увидела тенистый парк с фонтанами. Широкий бульвар был заполнен ярко окрашенными омнибусами, частными экипажами и толпами народа.

«Бродвей», – решила Анна, приподнявшись, чтобы было лучше видно. Из разговоров леди на борту «Мэри Дрю» она знала, что это авеню с самыми фешенебельными магазинами в Нью-Йорке, намного больше, чем Грэфтон-стрит в Дублине. Здесь были высокие здания и красивые магазины с большими стеклянными витринами. Яркие тенты свисали с балок, которые тянулись почти до края тротуара. Всюду в глаза бросалась реклама.

Стефен указал на Сити-Холл, построенный из белого мрамора, и на Американский музей Барнема с развевающимся флагом. Рори не выдержал и даже вскрикнул от восторга.

Весь Бродвей был освещен лучами заходящего солнца. Элегантные леди и джентльмены прогуливались перед сверкающими окнами магазинов, предлагающих ювелирные изделия, книги, мебель, вина, игрушки и парфюмерию. Дамы были разряжены в шелка и атласы всех цветов; развевались ленты и перья на шляпах; и всюду было кружево, много кружева – на шалях и капорах, на зонтах и лифах, на воланах и перчатках.

«Конечно, – думала Анна с возрастающим волнением, – хоть один владелец магазина да захочет купить мою работу».

Экипаж свернул с Бродвея, и исчезли стеклянные большие витрины, не стало прогуливающихся дам и сверкающих экипажей…

Они снова оказались на кишащей народом улице. Анна увидела магазины дамских шляп и мануфактуры, но они были маленькими, тусклыми и располагались посреди магазинов старьевщиков, товарных складов и таверн. Здесь были частные дома хорошей постройки в два и три этажа, но были и разрушающиеся деревянные домики. Ступеньки на крыльце многоквартирных домов были заполнены мужчинами и женщинами, радующихся весеннему вечеру. Звуки торговли заглохли; грохот проезжающих повозок сменился звонкими криками играющих детишек.