Текст книги "Нежное прикосновение"

– Пора спать, – сказала она, испугавшись.

Стефен отодвинулся от нее и посмотрел ласково.

– Да, любимая, пора спать.

Когда Анна попыталась встать, рука Стефена сжала ее бедро.

– Куда это ты?

– Хочу взять ночную сорочку. – Еще никогда в жизни она не спала голой.

– Я тебя согрею.

– Но, Стефен…

– Никаких рубашек! Я хочу каждую минуту ощущать эти твои округлости… Вдруг я опять захочу поцеловать твою грудь или…

Стефен поднял одеяло и обхватил ее руками. Переплел ноги с ее ногами и очень уютно прижался всем телом. Анна вдохнула его запах. Ей было хорошо и спокойно в его надежных и крепких объятиях.

– Лампа, – прошептала она.

– Мы ее не будем гасить. Может, мне захочется на тебя любоваться…

– Спасибо скажу, если ты не будешь будить меня ежеминутно со всеми твоими разглядываниями да ласками, – нарочито сердито сказала она. В глубине души не имея ничего против того, чтобы он взял ее еще раз.

Стефен засмеялся, поцеловал в щеку и пожелал приятных сновидений. Долго еще после того, как он заснул, Анна не спала, думая, как все-таки странно было с ним, как отличалось это от прежнего. Как, оказывается, это приятно.

Анна спала. Ее гладили сильные теплые руки. Она медленно извивалась от их прикосновений. Руки сжали ее, влажный жаркий язык прошелся по соскам, спустился в ложбинку между огромных налитых шаров, в которые превратились ее груди, и замер там ненадолго.

Волна наслаждения подхватила ее и понесла. Анна раздвинула ноги, рука мужчины скользнула туда. Несмотря на обморочное блаженство, окутавшее сознание, она понимала, что это не сон.

– Стефен…

– Любимая, все хорошо.

Она поймала губами его губы. Поцелуи были крепкими и долгими, потом его рот отодвинулся.

– Нэн, разреши мне целовать тебя…

– Да… – Конечно, она разрешает. Что он имеет в виду?

Его язык томительно долго заскользил по ее телу. Он не торопился. Анна чувствовала, как начинает истекать сладким и теплым, как горячий мед, соком.

Сильные руки раздвинули шире ее ноги и… Когда она поняла, чего он хочет, было уже поздно.

– Стефен! – Сильно забилось сердце, она вся вспыхнула. – Стефен, не надо, – прошептала она сонно, чувствуя себя слишком слабой и ошеломленной, чтобы остановить его. Она ведь позволила ему целовать себя везде, где он захочет.

– Хватит, – прошептала она едва слышно. Его язык проникал все глубже и глубже…

Анна закрыла глаза.

– Не надо, пожалуйста, не надо. – Она тянула его за волосы, пока не заболели пальцы; потом забыла, что его надо остановить.

Он не издавал ни звука, и Анна слышала только собственные стоны, да кровь стучала в висках.

Она почувствовала внутри дрожь и вскрикнула. Стефен остановился и придвинулся к ее лицу.

– Вот это я и хотел почувствовать, – сказал он. – Этот первый раз.

Он резко вошел в нее, и Анна жадно приняла его. Она крепко обхватила его ногами, ощущая себя дикой, бесконечной и мощной – вроде большой реки. Анна не понимала, что двигается, пока Стефен не сжал ее бедра.

– Это буду делать я, дорогая.

Она заставила себя лежать неподвижно, рыдая и крича. Нервы ее были оголены.

– Остановись, пожалуйста! – кричала она. Его руки сжимали ее бедра все сильнее.

– Нэн! Так вот когда ты почувствовала.

Он вышел из нее и снова резко вошел до упора. Его мощь просто сплющила ее; она была оглушена и переполнена. Больше выносить все это она была не в силах.

– Стефен!

Он снова ударил, взламывая лоно, разбивая его на миллион частей. Потом она почувствовала сильнейшее, безудержное извержение внутри себя и услышала, как он зовет ее.

Придя в себя, она поняла, что плачет. Слезы лились и лились… И она не знала причину их – от радости освобождения или стыда и чувства вины. Стефен крепко прижал ее к себе и ничего не говорил.

– Это уже чересчур, – наконец, выговорила она, вытирая ладонью щеки. – Вот так чувствовать…

Стефен погладил ее по голове:

– Это значит, что мы Созданы друг для друга, вот и все.

– Это падение с горы… Нет, с небес… Стефен обнял ее крепче:

– Я всегда буду ловить тебя. Верь мне – ты никогда не упадешь…

ГЛАВА VII

Всю следующую неделю Анна благоустраивала квартиру – развесила картины на стенах, на окнах – белые кружевные занавески; заполнила кухонный шкаф посудой с цветочным рисунком. Она постелила ковры на пол, положила на софу салфеточки, а на кровать – толстое покрывало из кружева, сделанное ее матерью. Стефен купил еще цветов, которые она расставила в горшках на сундуке орехового дерева в спальне. Цветы добавили уюта в комнате с белыми занавесками и блестящей кроватью. Белизна особенно была яркой по ночам…

Если спальня была комнатой для них двоих, то кухня служила всем и каждому. На плите у Анны всегда томилась курица в горшке, остывал пирог на столе и кипел чайник. Забегала поболтать Пэги, часто заглядывал Дэйви в поисках еды; заходил Дэнис Лоулер за куском пирога. Ежедневно появлялся Джил Гилеспи, иногда даже два раза на дню – выпить виски и развлечь Анну газетными историями. После школы врывался Рори с Карэнами, крича так громко, что закладывало уши.

Анна любила компанию, а Стефен жаловался на эту суету. В течение дня в разное время он приходил из салуна или из офиса и находил, что она или хохочет с Джилом, или кормит мальчишек, или чему-то учит Пэги.

Разговаривая с гостями, он наблюдал за Анной с выражением, которое или смущало ее, или возбуждало.

Однажды утром он, извинившись, повел ее в спальню на несколько слов. Несколько слов обернулись крепким объятием, и прежде чем она что-нибудь поняла, Стефен овладел ею на кровати, расстегнув лиф и задрав ей юбки.

Это произошло так быстро и лихорадочно, и настолько неприлично, что в этот день Анна то и дело краснела все оставшееся до вечера время.

Она – не было сомнения – катилась в пропасть. Днем она принимала решение вести умеренный образ жизни, полный ограничений, но наступала ночь, и она вновь и вновь забывала обо всем.

У нее не было времени подумать о состоянии своей души. Она целыми днями стирала, готовила еду, занималась воспитанием Рори и Карэнов… Лишь иногда у нее находилась минута посидеть за чашкой чаю с Пэги или повязать немного, чтобы наедине подумать о своих грехах. Когда-нибудь, может быть совсем скоро, она поразмышляет над тем, что она делает и чем все это может кончиться, но в настоящее время – впервые в своей жизни, как казалось, – ее ум был свободен от беспокойства.

Анна думала обо всем этом в один из солнечных июньских вечером, стоя на коленях в гостиной и очищая веселый, желтый с синим ковер. Комната выглядела красиво – белые колышущиеся занавески на открытых окнах, уютные подушки в углах софы, обитой тканью лимонного цвета. Это был дом, за которым ей нужно было присматривать, жизнерадостные дети, требующие заботы, и мужчина, который балует и превозносит ее до небес. Дом ей не принадлежит, дети не ее, и мужчина тоже не ее, если уж на то пошло. Но она была счастлива, как никогда.

– Анна, ты слишком много работаешь.

Она подняла глаза от щетки. Прислонившись к дверному косяку, засунув пальцы за пояс брюк, стоял Стефен. Он был здоров и красив, а в глазах и в очертании рта у него появилась какая-то мягкость, которая явно имела к ней отношение.

Она присела на пятки и вытерла влажный лоб рукавом. Подняв руки, чтобы поправить выпавшие из узла волосы, она увидела, что взгляд Стефена упал на ее груди. Он всегда смотрел на нее так, как если бы считал ее самой желанной женщиной на свете.

– Ради этого я здесь и нахожусь, – ответила она. – Чтобы заботиться о твоем доме.

На лицо Стефена легла печаль – ему было неприятно всякое упоминание о ее долге ему.

– Ты – моя жена, – раздраженно заметил он. – Ты не должна так тяжело работать.

– Эту работу обычно выполняют жены, – сказала она, вставая. – Кроме того, мне много помогают – мальчишки Карэны сегодня начистили плиту и развесили белье. Моуз трижды спрашивал, не нужна ли помощь… – Она протянула ему руку. – Пойдем, я тебе что-то покажу.

Она повела его в спальню и показала новый плетеный коврик.

– Тебе не кажется, что он слишком большой? Не хотелось бы закрывать пол. Люблю лежать в постели и смотреть, как отражается лунный свет от дерева.

Стефен обнял ее за талию:

– А когда я лежу в постели с тобой, любимая, то не обращаю внимание, что там творится с полом.

– Ах ты, – мягко упрекнула Анна. Она бросила на него искоса кокетливый взгляд и залились румянцем.

В окнах искрился вечерний солнечный свет, кровать сияла. Стефен представил обнаженную Анну, лежащую на белой льняной простыне, по подушке разметались роскошные волосы… От его ласк тело девушки розовеет…

– Ляг со мной, Нэн. Только на минуту.

Она положила руки ему на плечи и прижалась, отчего он сразу ослабел.

– Не хотите ли вы этого все время, мистер Флин? Он коснулся губами ее губ:

– Каждую минуту…

Он медленно начал целовать ее, ощущая ее податливость и теплоту. Она шевелилась еле заметно, слегка смущаясь и вздыхая, и он понимал, что ничего не существует, кроме Анны и его бесконечного желания. Он сжимал ее бедра, и тепло от них перетекало в него – его член напрягся. Неожиданно хлопнула входная дверь и раздались голоса Рори и Дэйви. Анна отпрянула, задыхаясь.

– Время ужинать…

Стефен пробормотал проклятие, сжимая ее еще крепче.

– Я тебя увезу! Ты достаешься мне, несчастному, только между делами, для разнообразия…

Анна поднялась на цыпочки и пригладила ему обеими руками волосы.

– Испорченный, – прошептала она. – Испорченный и жадный. – Она поцеловала его, провела по щеке рукой и выскользнула из его рук. – Ты сейчас отдохни… Я позову тебя ужинать.

После того Как она ушла, Стефен расстегнул воротник и лег на кровать. Заложив под голову руки и уставясь в потолок, он пытался успокоить дух и тело – нелегкая задача, когда речь идет об Анне. Она так запала ему в душу, что он не способен здраво рассуждать. Даже сейчас, когда он овладел ею, живет в страхе, что может ее потерять. Иногда она так разговаривает… С нее станется – вернет долг и уйдет.

Ему очень хотелось жениться на ней, как положено. Он ничего не имел против ясной сути церковного закона. Более того – чтобы удержать ее, он готов и соврать пред Божьим ликом. Он знал, как она относится к нему, – Анна часто признавалась ему в этом, когда они лежали вместе, опустошенные от страсти, но слишком счастливые, чтобы уснуть. Но он также и знал, что Анна считает грехом спать с ним. Она никогда не говорила об этом, но временами на ее лице появлялось отстраненное задумчивое выражение, как если бы она размышляла о своих прегрешениях. Это расстраивало Стефена – он смог создать ей удобства в приличном доме, дать удовольствия, о которых она и не ведала, но Божьего благословения дать не мог. А именно оно необходимо ей для полного счастья.

Существовало препятствие, которое он не мог преодолеть – ее муж, Били Мэси. Он может быть где угодно – ив Нью-Йорке, и на западе – на рытье каналов или траншей для прокладки железнодорожных путей. Но как его найти? И что он будет делать, если найдет?

Стефен ощутил знакомое напряжение в мышцах на спине и руках и гнев, который поднимался прямо от сердца. Мысли о Били Мэси вызывали самые примитивные чувства, которые всегда портили ему настроение.

– Стефен! – Вытирая руки фартуком, в дверях стояла встревоженная Анна. – Эмет говорит, что внизу тебя ждет мистер Карэн. Надеюсь, что с его сыновьями ничего не произошло.

Стефен встал и застегнул воротничок. Отец сорванцов никогда не переступал порога их дома, не появлялся и в салуне.

– Надеюсь, что они не воруют опять в доках, – добавила Анна.

– Не беспокойся о своих маленьких ангелочках, дорогая, – утешил Стефен, надевая пиджак. – Они не сильны в грамматике, но слишком ловки, чтобы их схватили на месте какой-нибудь проделки.

На кухне Рори с Дэйви управлялись со стопкой блинов и кувшином пахты. «А Дэйви поправился», – заметил про себя Стефен. Выглядит красавцем – рыжие волосы хорошо подстрижены и приглажены, одет в рубашку и брюки Стефена, которые Анна перешила на него. Это она убедила его подарить ему одежду. «Пэти никогда не обратит на него внимания, если он будет выглядеть так, словно только что высадился с корабля», – объяснила она.

Кроме того, она же убедила Стефена дать Дэйви работу официанта в салуне, а также маленькую комнату для спанья, рядом с конторой.

Дэйви хорошо справлялся с работой в салуне. Он был компанейским парнем и умел весело улаживать ссоры, не допуская драк. Но что нравилось Дэйви больше всего, насколько мог заметить Стефен, это слоняться в полном безделье.

– Вижу, ты тут не голодаешь, Дэйви.

Дэйви широко улыбнулся:

– Анна не дает погибнуть.

– Я это могу подтвердить по счетам из магазина, которые присылает мне миссис Кэвенах.

– Не надо, Стефен, – тихо сказала Анна. – Для Дэйви тут всегда найдется место.

Стефен положил руку на голову Рори:

– А что касается тебя, дружище… Ты скоро закончишь учебу, начнутся каникулы – у меня для тебя есть работа. Миссис Кэвенах нужен мальчик на посылки по разным поручениям, а я знаю, что ты можешь быстро бегать.

– Но мне хотелось бы делать домашнюю работу для Анны, – проговорил Рори с набитым блинами ртом, – с Эди и Майком.

Стефен переглянулся с Анной.

– А я тебе говорю, что втроем вы не сделаете работу и одного. Разговор окончен.

– Но… – Рори с надеждой посмотрел на Анну. – Это правда, что ли?

– Знаешь ведь, что правда, – ответила Анна, наливая тесто на сковородку. – Собери вас всех троих – работа с места не сдвинется, а я только потрачу время на ругань, – Она взглянула на Стефена: – Попроси мистера Карэна подняться – я его угощу блинами. Думаю, обед у него был скудным.

Карэн был большеголовый мужчина с морщинами забот на лице. Стефен припомнил тренировку с ним на «Мэри Дрю», вспомнил, как кричали его дети от волнения за него все время, пока длился матч. Сейчас, стоя у стойки бара, вертя в руках кепку, Карэн выглядел потерянным.

– Мистер Карэн, – и Стефен протянул ему руку. Человек пожал ее и улыбнулся – многих зубов во рту не хватало.

– Прошу простить, что отнимаю у вас время, мистер Флин.

Стефен указал ему на столик:

– Давайте выпьем. Пива? Виски?

– Нет, очень благодарен, но я дал зарок, когда женился. Жена настояла.

– Достойно похвалы, – сказал Стефен, когда они уселись. – Я тоже почти не пью… Так что я могу для вас сделать? Неужели парнишки попали в переплет?

Карэн покачал головой:

– Нет, сэр. Но я хочу поблагодарить вас за все, что вы для них делаете. Знаю, что вы их кормите и позволяете играть в тренировочной комнате. К тому же платите за домашнюю работу – это для нас счастье!

Стефен махнул рукой, пытаясь остановить благодарности Карэна:

– Не волнуйтесь. Эти двое моей жене хорошо помогают! Да они ее и слушаются к тому же.

Карэн очень удивился:

– А дома они только одну порку понимают. Стефен знал, как Анна справляется с Карэнами – и поругивая их, и обнимая, пока они не застыдятся и не расцветут улыбками, как херувимы.

– Миссис Флин никогда пальцем их не тронула. Но ворчанием она может черта довести до белого каления. Парнишки это знают.

Мистер Карэн, казалось, поразился:

– Что ж, силы в ней много…

– Она в голодуху потеряла трех младших братьев. Карэн опустил голову и помрачнел. Он уставился на кепку, вертя ее в руках.

– Да, печальное было время – голод.

Он пару раз судорожно сглотнул, и Стефен пожалел, что упомянул об этом.

– А какое у вас тогда ко мне дело?

– Я тут кое-что услышал и подумал, что вы должны знать об этом. – Карэн так понизил голос, что Стефену пришлось наклониться над столом.

Карэн оглянулся вокруг. Было время ужина, поэтому комната была заполнена только наполовину.

– Я не доносчик, мистер Флин. Не люблю трепать языком у человека за спиной…

Стефен ждал.

– Это о Магири, – наконец сказал Карэн. – Магири и его шайка из «Большого Шестого» салуна собираются разгромить ваше заведение.

Стефен откинулся в изумлении. Он ничего не слышал о Магири за последние недели и считал, что Били принял как нечто неизбежное, что призового матча не будет. Стефен мельком оглядел салун, как бы защищая его взглядом.

«Разгромить помещение, – угрюмо подумал он, – чтобы спровоцировать меня на матч».

– А где вы это услышали, Карэн?

– Я работаю землекопом в муниципальной службе, на прокладке газовых линий… Когда мы отдыхаем, парни разговаривают.

«Так это, может быть, только болтовня, – подумал Стефен. – Но я не должен это спустить Магири».

– А когда они хотели прийти? Карэн облизал губы:

– Этого я не знаю. Спрашивать не стал– не хотел обращать на себя внимание.

Стефен кивнул. Если люди Магири решат, что мужик шпионит, они его пополам переломают.

– Очень обязан вам, очень. Я навещу мистера Магири. Попытаюсь все уладить до их появления.

Неожиданно у Карэна на лице промелькнул страх.

– Вы не будете называть мое имя?

– Пусть меня Бог покарает, если скажу. А сейчас пойдемте наверх. Моя жена печет блины. Если мы поторопимся, и нам может что-то остаться.

Карэн колебался:

– Не знаю, как быть. Лучше я пойду…

– Анна сказала, чтобы без вас я и на порог не показывался, – сказал Стефен, поднимаясь.

Они прошли через салун в спарринговую комнату. Карэн взглянул на плакаты, развешанные по стенам, на тяжелый мешок, на стойку с гирями. Увидев ринг, замедлил шаги. Там Моуз, с блестящим от пота темным торсом, тренировался с другим мускулистым юным гигантом перед немногочисленной, но шумной компанией зрителей.

– Приходите сюда в любое время, – пригласил Стефен. – В субботу здесь будут два парня из Бостона в матче без перчаток. Любопытно будет понаблюдать. Здесь будет большая толпа зрителей.

Карэн отвел глаза от ринга и взглянул на объявление, где были написаны цены.

– Вы – мой гость, – быстро заметил Стефен. – В любое время и бесплатно. А если захотите попробовать удачи на ринге, здесь много парней, которые захотят вышибить из вас дух.

Улыбка преобразила усталое лицо Карэна. В глазах засветилась жизнь.

– Не думаю, что я смогу прийти, мистер Флин. Прошли давно те времена, когда я бился с парнями.

– Я все-таки вас жду, – сказал Стефен. А про себя подумал о жалкой жизни выросшего в деревне человека и копающего весь день траншеи в таком городе, как Нью-Йорк, живущего в кроличьей норе многоквартирного дома, беспокоясь, как прокормить семью.

– Между прочим, – сказал Стефен, когда они поднимались по лестнице на кухню, – вы не знаете ирландца по имени Били Мэси?

– Мэси, – задумчиво повторил Карэн.

– Да, Били Мэси. Он приехал из Дублина, хотя родился в Корке. Ему двадцать с небольшим. Такой крупный, резкий парень.

Карэн покачал головой:

– Нет, я не слыхал о Били Мэси.

Анна досыта накормила мистера Карэна блинами с пахтой и завернула несколько головок мака, попросив передать жене.

Проводив гостя, Стефен вернулся на кухню и сказал Анне:

– Карэн предупредил меня, что могут быть неприятности в салуне. Я хочу, чтобы ты с Рори весь вечер оставались дома.

– А что за неприятности? – спросила с тревогой Анна.

– Небольшая драка, вот и все. Я сейчас уйду и попытаюсь ее предотвратить.

– Ох, Стефен? Это не Магири, нет?

– Я не собираюсь с ним драться, Нэн. Хочу только поговорить с ним.

Анна сжала руки. Ее щеки порозовели от работы у плиты, и вид был усталый.

– Может быть, я вернусь поздно, так что ждать меня не надо, – добавил Стефен.

Глаза Анны смотрели с беспокойством.

– Не хочу, чтобы тебя покалечили.

– Не покалечат, – Стефен притянул ее к себе и поцеловал. Больше всего на свете он хотел остаться сейчас дома, лечь с Анной в кровать и ласкать друг друга, пока их не охватит желание. Он неохотно отпустил ее, задержав руку у нее на груди.

– Я возьму с собой Дэйви.

– Дэйви! – Анна схватила его за рукав. – От Дэйви тебе никакой пользы. Тебе лучше взять Моуза.

Стефен покачал головой:

– Парни из «Большого Шестого» не любят цветных. А кроме того, – он засмеялся, – я заберу Дэйви из твоей кухни, пока ты его не откормила, как пасторского кабана.

Стефен спустился вниз в салун и поговорил с Моузом и Эметом, попросив их предупредить сержанта на полицейском участке на Весенней улице.

Моуз скрестил руки на груди, ясно показав свое недовольство по поводу того, что его оставили.

– Не вижу повода для беспокойства. Мы можем поднять наших людей и нагрянуть туда, опередив их.

Эмет согласился и добавил:

– От Дэйви Райена там будет столько же прока, сколько от блохи.

– Я драки не ищу, – сказал Стефен. – А теперь постарайтесь не горячиться и, если что случится, не забудьте, что наверху Анна и Рори.

Уже темнело, когда он и Дэйви спустились с Бауэри. Зажглись фонари, толпы людей заполнили тротуары. Они пробирались среди ярко одетых продавщиц и их парней. Народ узнавал Стефена, люди хотели с ним поболтать, но он лишь на ходу быстро обменивался рукопожатием и приветствием, не замедляя шага. Позади него, выпятив грудь, шел Дэйви.

В сравнении с «Эмирэлд Флеймом» «Большой Шестой» салун на Чэсем-стрит был грязной дырой. Стойка бара была сделана из обыкновенной струганной сосны, а полки позади бара были заполнены пыльными бутылками. Зеркал не было, не было и картин в рамках на стенах, а только старые политические плакаты и черные потеки от сажи коптящих керосиновых ламп. Люди сидели на бочонках, споря хриплыми голосами и сплевывая на пол, покрытый опилками. Присутствующие были погрубее, чем клиенты Стефена. Это были в основном мужчины, которые копали землю или таскали весь день тяжести, жили в перенаселенных бараках, где воду нужно было носить из общественных колонок. Одни тяжело вкалывали, чтобы продержать семьи, а другие впадали в неистовство и отчаяние.

Но все они были ирландцами, и все они любили драки. Даже те, что стояли горой за Били Магрири, восхищались Стефеном. Так что, когда он вошел в бар, они сгрудились вокруг него, отталкивая друг друга, чтобы подойти поближе, за исключением нескольких парней из шайки Били, которые бездельничали у дальней стенки с равнодушными лицами.

Румяный бармен, Джими Хэгерти, махнул грязной тряпкой из-за стойки бара:

– Стефен, ты кого-то ищешь тут?

– Именно так, Джими, – сказал Стефен, высыпая на стойку горсть монет. Он дал знак Дэйви заказать спиртное. – Где может быть наш Били?

Бармен мгновенно смахнул монеты в ладонь:

– Он сейчас у одной хорошенькой девчонки в «Святом Николае».

– О-о-о, – присвистнул Стефен. – Он теперь большой человек? – Окружающие его люди согласно закивали головами.

«Интересно, как Били с этим справляется», – подумал Стефен. Лишь богатые люди в Нью-Йорке имели содержанок в «Святом Николае». Свидание там с женщиной – дорогое удовольствие.

– Он туда редко ходит, – пояснил Джими. – Но когда идет, всегда хвастает. И долго не задерживается, наш Били… Войдет и выйдет…

Замечание было встречено двусмысленным и понимающим смехом. Даже парни из шайки Били Магири не выдержали – улыбнулись. Дэйви залился краской, и Стефен понял, что тот наивен, как только что вылупившийся цыпленок.

– Ты пришел заключить соглашение на матч, Стефен? – спросил кто-то.

– Нет, Тили, я здесь не из-за матча. Услышал разговоры о погроме «Эмирэлд Флейма». Хотелось бы знать, когда вы, парни, планируете нанести визит…

Он переводил взгляд с одного лица на другое, добродушно улыбаясь, но ни на секунду не забывая о шайке около стены.

Мужчины опустили головы, кто-то тяжело вздохнул. Джими Хэгерти покраснел:

– Да, был такой разговор… Он хотел тебя спровоцировать, Стефен. Знаешь, против тебя мы ничего не имеем, но если бы ты и Били сошлись, как тогда, на том острове, мы бы получили шанс выплатить долги…

Стефен оглядел вонючий, прокуренный салун. Били держится «Большого Шестого», хотя им владеют пивовары. Его нанимают как человека, умеющего драться, на время выборов – одно только его присутствие должно подавить врагов партии в избирательных участках. Сейчас, возможно, им восхищаются большие люди, ну, а потом, если он останется здоров, может даже сам получить место в общественной службе.

Стефен не успел ничего ответить, как кто-то сказал:

– Вот и он. Это сам Били. Дэйви прижался к стойке бара.

– Спокойно, парень, – сказал Стефен. – Пей и радуйся. Бояться пока нечего.

На Били был костюм в черную с золотым клетку; фетровая шляпа сдвинута на затылок, на щеках румянец от здоровья и нахальства.

Улыбнувшись, он сверкнул белизной зубов и протянул руку:

– Что случилось, Флин? Что заставило тебя сюда прийти?

Стефен сжал ему руку, сдавив ее несколько больше, чем следовало.

– Я слыхал, что ты со своими парнями хочешь прикрыть мое заведение…

Били посмотрел на свою шайку у стены, но нахальная, самодовольная улыбка не исчезла с его лица.

– И где же ты это услышал?

– Ветер носит, а у стен уши есть, Били. Тебе известно, как болтливы ирландцы.

– Знаешь, о чем я подумал? Мы должны расхлебать эту кашу…

– И разгромить мое заведение? Били постучал рукой по стойке бара.

– Джими, виски, – сказал он бармену и указал кивком головы на столик в дальнем углу салуна. Мужчины, уже сидевшие там, нехотя встали.

– Пойдем, Дэйви, – сказал Стефен. Били мельком глянул на Дэйви.

– А это что за ярмо?

– Дэйви Райен, мой помощник, – ответил Стефен, подмигнув Дэйви. – Он сильнее, чем может показаться.

Били оглядел Дэйви и покачал головой:

– Для твоей компании это жалкий экземпляр, Флин. Да и вообще, кроме этого черного парня Моуза, ни один из твоих в драке гроша ломаного не стоит.

Дэйви побагровел, но Стефен с силой сжал его плечо.

– У моих ребят единственный недостаток – они дерутся честно.

Они сели за столик, Били заказал всем виски.

– Слышал, у тебя был показательный бой для О'Мэгони, – сказал Стефен.

Били кивнул:

– Я и Пэтси Кели заработали кругленькую сумму. Интересно, что Комитет с этими деньгами делает?

Стефен пожал плечами:

– Да мне-то откуда знать?! О'Мэгони ничего не говорит, да, впрочем, и правильно делает. Один ирландец откроет в Нью-Йорке тайник, и всем уже известно, что в нем…

Били откинулся, скрестив большие руки на груди, и бросил на Стефена насмешливый взгляд.

– Ты знаешь, куда пойдут деньги, Флин. Ты ведь только что вернулся от Пэдрейка Мак-Карси и наверняка во всем этом замешан.

Дэйви откашлялся:

– Я слышал, что они идут для защиты в суде патриотов, арестованных в Дублине.

Били посмотрел на него презрительно:

– Глаз отдам, что это для покупки оружия, вот что.

Стефену стало не по себе. «Он блефует», – подумал он. Не надо быть гением, чтобы сделать такое предположение. Он положил руки на изрезанную столешницу и подумал о последствиях, если хоть слово вылетит о связи с Бирмингемом. Когда в Коре причалит пароход, британские войска уже будут там. Тут и придет конец Эмету, Пэди, да и многим другим из Братства…

– Дэйви попал в точку, – сказал он непринужденно. – Из того, что я смог понять, именно на это пошли основные суммы.

Били выпил и отставил стакан. «Господи помилуй, он выглядит мощно», – подумал Стефен. Сильный как бык, с этой своей компанией под рукой он не выказывал никакой нервозности, которая присутствовала и в «Эмирэлд Флейме», и на ринге на Сторожевом острове. Били Магири был в отличной форме, и Стефен был рад, что не должен с ним драться.

– Давай и мы с тобой, Флин, заработаем на это денег.

Стефен покачал головой. – Я от этого ушел, Били. И уже говорил об этом О'Мэгони.

– Что ж, значит, тебе наплевать на дело.

– Я больше не дерусь.

– Это спарринговый матч. Я тебя не покалечу, – Били усмехнулся понимающе. – Что на тебя нашло, Флин? Герой сорок восьмого и повернулся к делу задницей! А может быть, ты решил перейти на сторону англичан?!

В глазах Били светились чернота и холод. Никогда Стефен не видел его таким уверенным, таким самодовольным. «Он принял решение», – подумал Стефен, и ему стало не по себе.

– Ладно, Били, соглашаюсь на матч.

Били налил еще виски, выпил с удовлетворенным видом.

– Тогда до скорого, – сказал он и протянул руку. Стефену пришлось пожать ее.

Возвращаясь домой, Стефен молчал. Дэйви обронил:

– Анна вас за это убьет!

– Это не поможет, – отпарировал Стефен, и Дэйви больше ничего не сказал.

В доме было тихо, газовые лампы пригашены. Анна оставила на плите теплый ужин. Стефен снял ботинки и сел за стол с тарелкой говядины с капустой. Он оглядел кухню – всюду были видны руки Анны: шкафчик был заполнен сверкающей посудой и бронзовыми подсвечниками, на столе чистая скатерть… Стефену нравилось, что Анна любит светлые и веселые вещи и что в помещении нет этой бахромы и статуэток, которые были в моде в верхнем городе. Она оставила много пустого пространства, так что человек не чувствовал себя скованным в движениях.

Анна! Никогда он не представлял, что женщина может захватить его целиком. Правда, она – не ординарная личность. Понимает жизнь, понимает его. Из дома сделала игрушку, привечает соседей и любит его сына. Мысль о том, сколько она сделала для него, наполнила Стефена благодарностью.

Но он знал, что Дэйви прав – Анна убьет его, если он ступит на ринг с Магири, хотя и для тренировочного матча.

Стефен подцепил на вилку кусок мяса. Он не понимал, почему позволил Били втянуть его, почему он согласился на матч. Отчасти – из-за дела Братства, а отчасти подавленный странной самоуверенностью Били. Но в этом было что-то еще – ринг все еще притягивает его, несмотря на искреннее желание уйти. Стефен представил толпу, заполняющую «Спортивный зал»; почти почувствовал запах пота и жидких мазей, услышал грубый юмор боксеров-соперников. Он не мог не думать об аплодисментах зрителей, громовых криках, топоте стучащих подошв. Стефен пробежался пальцами по груди, твердому животу… Ринг был его жизнью, его молодостью. Он был чемпионом. И трудно все это оставить.

Он встал из-за стола и отнес тарелку в буфетную. Расправил скатерть, погасил лампу. По пути в холл он задержался в Рориной комнате. Мальчик лежал, свернувшись калачиком, сбив ногами одеяло. Стефен положил руку мальчику на спину, чувствуя, как он дышит.

Парнишка счастлив и здоров. У него доброе сердце и компания новых друзей, а Анна любит его, как собственного. Спасибо Богу за это, подумал Стефен. Он не знал, как бы смог перенести, если бы его мальчик был несчастлив.

В комнате окнами на улицу, спала Анна, подложив под щеку руку; толстая коса свернулась на подушке. От света лампы на волосах было красноватое сияние. Стефен раздевался, думая о том, как он их распустит…

Он тихо лег на кровать, стараясь не разбудить Анну, и уставился в потолок, чувствуя нарастающую тоску. Анна впадет в ярость, когда узнает о матче. Будет упрекать, что он нарушил обещание. А что, если она из-за этого бросит его? Что, если она вернет долг и уйдет от них?!

Стефен закрыл глаза, его накрыла с головой волна страха. Он попытался взять себя в руки и не поддаваться панике. Он не был человеком, который зацикливается на том, что может произойти когда-нибудь. Все несчастья он принимал, как вызов другого боксера.