Текст книги "Дыхание скандала"

Глава 11

– Джеймс, как ты смотришь на то, чтобы осчастливить маму и одновременно оказать большую услугу мне? – Уилл застал брата без сюртука, в одной рубашке. Откинувшись в кресле, тот ждал, когда камердинер приступит к бритью.

Джеймс сдвинул с лица горячее полотенце и посмотрел на Уилла так, как смотрят кредиторы на потенциального клиента – придирчиво оценивая и нащупывая рычаги.

– Насколько большую?

– Огромную. – Уилл прислонился плечом к дверному косяку.

– И в чем она заключается?

– Быть очаровательным с одной молодой леди. Всего несколько часов. И в моем обществе. Ничего больше. Что ты потом станешь делать – твое дело.

– Мне нужно быть очаровательным… с кем?

– И чему тебя только учили в Кембридже? Местоимение не ставят в конце предложения. «С кем мне нужно быть очаровательным?» – поправил Уилл. Ему все еще нравилось подтрунивать над старшим братом. Это сбивало с Джеймса дух превосходства.

Джеймс не пропустил колкости.

– Кого я должен очаровать, болван? – проворчал он и бросил горячее полотенце в голову Уилла.

Уилл поймал его одной рукой и улыбнулся брату самой заговорщицкой улыбкой.

– Очень красивую юную леди.

Камердинер виконта явился с водой для бритья, Джеймс снова откинулся в кресле и закрыл глаза.

– Откуда мне знать, что она красива?

– Потому что у меня отличный вкус.

Открыв один глаз, Джеймс поглядел на брата, пока камердинер намыливал ему лицо.

– Прошлой ночью ты исчез с отличного, с прекрасным вкусом устроенного вечера.

– Мое исчезновение не имело никакого отношения к сомнениям во вкусе миссис Суон. Я просто не привык так долго находиться в помещении. Что ничуть не повлияло на мою оценку очень красивой молодой особы.

– И ты хочешь, чтобы я помог тебе заполучить ее.

– Не совсем. – Уилл хотел как можно меньше посвящать брата в свои намерения. Главным образом потому, что составлял план по мере продвижения вперед. Необходимость – вот мать изобретательности Уилла. – Эту красивую леди я имею на уме для тебя, а не для себя. Она просто предлог, обходной маневр. Средство подобраться к другому концу. И она больше в твоем вкусе, чем в моем. С ней ты можешь поступать как хочешь. В границах джентльменского поведения, разумеется.

Покрытый мыльный пеной Джеймс надолго задумался, взвешивая свои возможности.

– Ты не собираешься поведать мне, кто она?

– Мисс Кассандра Престон. Ты танцевал с ней на балу у Баррингтонов, насколько я помню.

Его брат тихо и протяжно присвистнул, потом сказал:

– Было дело. И что я буду иметь за свои хлопоты?

– Удовольствие оказаться в обществе молодой красивой леди уже само по себе награда. Но, чтобы подсластить пилюлю, сам выбери, что ты хочешь от меня.

– И все это за то, чтобы несколько часов быть любезным с леди?

– Очаровательным, – уточнил Уилл. – Тебе придется постараться, поскольку она очень застенчива. Да, один день на публике, на устроенном мной пикнике. – Он решил, что нужно внести ясность, особенно в свете близости Джеймса к неким птичкам, хоть и с хорошим вкусом.

– Пикник? И что ты собираешься от него получить?

– То же, что и ты. Развлечься. Это приятный способ провести время.

– И за это награда по моему выбору? Не говоря уж о твоей беспечности, ты, должно быть, чего-то очень хочешь.

Прямолинейная формулировка брата несколько резала слух, но это правда.

– Да, я кое-чего очень хочу. Я хочу развлекаться, пока я здесь. Я не привык к бездействию.

– Если я соглашусь, – вслух размышлял Джеймс, – то тебе придется расплатиться со мной сразу же.

– Договорились.

– Договорились. Ты должен отрезать волосы.

Уилл никогда бы не подумал, что брат потратит такую возможность на пустяк.

– А что с ними не так?

– Во-первых, твоя косичка уже двадцать лет как вышла из моды. Послушай, Уилл, я просто не могу допустить, чтобы ты, появляясь вместе со мной, выглядел, как старая калоша, – говорил Джеймс, пока камердинер осторожно брил его. – Один твой загар чего стоит. Но пока ты здесь, мы превратим тебя в модного джентльмена. Уинчелл может проследить за этим.

– Тебе больше нечем заняться?

У Джеймса явно слишком много свободного времени. Но, с другой стороны, Уилл и сам прислушался бы к нынешней моде, если бы строил планы впутаться в неразбериху и проводить больше времени с Престон.

– Ну же, Уилл. Не упрямься, – вздохнул Джеймс и попробовал более примирительный подход: – Послушай, я знаю, ты чувствуешь себя лишним, оказавшись на берегу, но у тебя нет причин не выглядеть преуспевающим будущим капитаном. Уинчелл мгновенно приведет тебя в первоклассный вид, а я буду изображать галантного кавалера так долго, как ты захочешь.

Теперь брат, в свою очередь, подсластил пилюлю:

– Ты поедешь в карете к руинам поместья Каудрей и будешь любезно и весело болтать с мисс Престон? Ты не боишься допустить возможность, что миссис Престон придет к заключению, будто ты ищешь жену?

– Ни в малейшей степени. Потому что я как раз ищу жену. С тех пор, как достиг совершеннолетия. Это факт моей жизни – такая же часть моего долга, как управлять поместьем, пока отец работает в правительстве и парламенте.

– Ты управляешь поместьем? – выпрямился Уилл.

– Уже пять лет. Знаешь, это не только балы и игра в карты.

– Да. Я знаю. – Уиллу не нравилось, что он сказал это расстроенно. Но он был так поглощен собственными заботами, сначала пытаясь восстановить свое положение в адмиралтействе, а теперь историей с Престон, что сделал выводы, которые даже отдаленно не соответствовали истине. – Я понятия не имел. Я не сообразил…

– Ты отсутствовал. Исполнял свой долг.

– Да. – Уилл подавил вздох. Брат прав. Как ни различается их долг, они оба были преданы его исполнению. – Исполнял. Так как?

– Договорились. – Джеймс даже не открыл глаз.

– Договорились. – Это всего лишь волосы, подумал Уилл. – Делайте свое черное дело, Уинчелл.

Но Уинчелл был профессионалом. Час спустя Уилл уже походил на богатого и беспечного городского щеголя и приготовил для миссис Престон приманку, которой невозможно сопротивляться – титулованного брата, присматривающего жену.

Уилл послал с ливрейным лакеем приглашение в Редхилл-Мэнор, на случай, если у миссис Престон возникнут какие-нибудь сомнения в том, кто явился к ней в дом. «Виконт Джеффри, – гласило приглашение, – просит об удовольствии видеть обеих мисс Престон на семейном пикнике у руин поместья Каудрей рядом с Мидхерст».

Карета катилась к живописным руинам, расположенным достаточно близко от Уилдгейт-Виллидж для приятного пикника и достаточно далеко, чтобы путешествие заняло большую часть дня. С Клер и Томасом в карете не оставалось места для назойливых маменек и докучливых компаньонок любого рода.

Ответ прибыл из Уилдгейта с живостью и готовностью. Миссис Престон, возможно, и хотела потрафить лорду Олдриджу, продолжая разыгрывать шараду, что Престон не выезжает, но эта дама неровня графу, чтобы отказать его наследнику. Или отказаться от перспективы породниться с его семьей. Поэтому обеим дочерям с энтузиазмом было дано позволение ехать.

Единственная трудность Уиллу грозила со стороны собственной матери. Он не питал никаких иллюзий: если графиня Сандерсон поймет его затею, она обрушит на него весь арсенал своего неудовольствия. Поэтому он проследил, чтобы Томас помалкивал, купив его молчание тем, что на целый день освободил брата от уроков, и явился в кабинет матери с заученной небрежностью.

– Мама, как ты думаешь, я могу завтра украсть Томаса из-под носа его наставника? Мне нравится проводить с ним время и заново знакомиться с ним теперь, когда он вырос.

Мать подняла глаза от письменного стола.

– Не вижу причин, почему нет. Ты же не собираешься взять его в какой-нибудь дом… с дурной репутацией? Я знаю, он высокий мальчик, но ему только четырнадцать, Уильям.

Бедный Томас. Вот каково быть младшим. В возрасте Томаса Уилл видел в жерле орудия собственную смерть. Не то чтобы Уилл желал такой юности Томасу. Но было ясно, что бедняга бьется в сетях, пытаясь обрести хоть долю свободы.

– Мама, вряд ли я знаю, где можно найти теперь подобные дома. Тебя порадует, если я возьму с собой и Клер? Милый сельский пикник, чтобы возобновить мое знакомство с округой. Ведь поблизости есть руины. Томас узнает что-нибудь из истории.

Мать махнула рукой, и дело было сделано.

Здоровяк Хэм со своей бесконечной молчаливой мудростью предусмотрел все тонкие детали, необходимые для такого события, и выбрал для пикника большую элегантную дорожную карету с застекленными окнами, мягкими синими сиденьями, графским гербом на дверцах и двумя высокими ливрейными лакеями на запятках. Он подогнал этот впечатляющий экипаж к дому семьи Престон точно в час пятьдесят восемь минут пополудни и удерживал вышколенную, прекрасно подобранную четверку, пока Джеймс вышел постучать в дверь.

В тот момент, когда из дома под руку с сестрой появилась Престон, Уилл почувствовал, как нутро приятно напряглось в ожидании. Что бы ни заставляло его желать ее общества, он намеревался посвятить этому день, не задавая вопросов.

Он упивался ее видом, как мучимый жаждой человек у колодца, тревожась и любопытствуя рассмотреть Престон при свете дня. Какие-то остатки чувства самосохранения подсказывали, что нужно увидеть ее без алкогольного тумана и флера ночи. Нужно выяснить, не было ли влечение к ней следствием тайной, запретной природы их встречи. Найти причину не таскаться по округе среди ночи.

Сегодня в Престон не было никаких следов амазонки, ну может быть, самый малый, если тень на ее скуле – это замаскированный синяк. Сегодня она предстала благопристойной молодой леди в вишнево-красной накидке и соответствующей шляпке, которая скрывала синеву ее глаз.

Она не была классической красавицей, каковой все считали ее сестру, но в Престон было что-то влекущее и призывное. Что-то интригующее и чарующее в ее удивительно прямом взгляде, в бездонной глубине ее голубых глаз. Что-то откровенное и уверенное, более понятное ему, чем просто красота. Что-то, зовущее совершать вместе с ней необычные, дерзкие поступки.

Уилл Джеллико стоял на лужайке с другой стороны кареты, благоразумно держась вне поля зрения матери Антигоны, с таким видом, будто этот пикник его совершенно не интересует. Но Антигону не обмануть. Даже когда его брат, виконт Джеффри взял лидерство, приветствуя ее и сестру, Антигона в глубине души знала, что все это организовал Уилл Джеллико. И организовал для нее.

Антигона, опустив глаза, смотрела под ноги, чтобы ее не поймали на том, что она разглядывает его, потому что короткого взгляда через расстояние было более чем достаточно. Достаточно, чтобы сказать, что Джеллико выглядит по-другому, хотя и прежним. Достаточно, чтобы сказать, что сегодня на нем сюртук насыщенного цвета океанских просторов, который в пасмурном свете дня заставляет безгранично сиять его глаза. Достаточно, чтобы сказать, что он расстался со своей морской косичкой и подрезал золотистые волосы так, что теперь их ерошит ветер. Достаточно, чтобы сказать, что он стал еще красивее.

Маленькое облачко зависти, затуманившее ее счастье при мысли, что Джеллико может предпочесть Кассандру, быстро рассеялось, ведь он взял с собой своего брата, виконта, который смотрел только на Касси.

Мама – которая, как подозревала Антигона, согласилась на пикник без консультаций с лордом Олдриджем в надежде поймать виконта для Кассандры, – и миссис Литтл стояли на пороге с трепещущими на ветру платочками в руках, когда лорд Джеффри повел Антигону и Кассандру к роскошной карете, где сидела юная леди, должно быть, его сестра. Джентльмены, включая самого младшего брата, который весьма вежливо придерживал дверцу кареты, пока лорд Джеффри помогал им сесть, устроились на сиденьях напротив.

И вот он, коммандер Уильям Джеллико, в неполных трех футах от нее, в противоположном углу кареты, красивый и беспечный, как только он может.

Его ноги казались бесконечно длинными, и он поджал их в толчее шести пар ног и трех юбок, отлично подогнанные бриджи из буйволовой кожи, подчеркивали его мощные бедра. Каждый предмет его одежды, от черной шляпы до лайковых перчаток и начищенных до блеска черных сапог, казался совершенством. Он и его родные являли собой картину непринужденного изящества и грации.

На нем безупречная, отлично сшитая одежда, а она запакована в одолженную накидку, которая ей слишком коротка. Контраст в их одежде и в самой их жизни огромный.

Но Антигона могла только смотреть на него, улыбаться и восхищаться тем, как ловко он все это устроил.

На самом деле все улыбались. Они еще не представились друг другу, но после нервного напряжения все облегченно сияли улыбками, словно только что удачно ограбили Банк Англии.

– Отличная работа, коммандер Джеллико, – поздравила его Антигона, когда дверца кареты захлопнулась, и они отъехали довольно далеко. – Отличная.

– Пустяки, – ответил шельмец, снимая шляпу. Словно перехитрить ее мать, а с ней и лорда Олдриджа, было детской забавой. – Я вижу, у вас осталось кое-то от прежнего наряда.

От его едва завуалированного намека на ее синяк жаркий румянец Антигоны выступил над воротником.

– Вам полагается не замечать. Кассандра почти час провозилась надо мной с рисовой пудрой, так что, пожалуйста, не упоминайте об этом.

Но она могла только улыбаться Уиллу, своему верному товарищу, она была невыразимо счастлива видеть его снова.

Джеллико взглянул на остальных.

– Мисс Антигона, надеюсь, вы не станете возражать против моей откровенности, но моим братьям и сестре известно о вашем неудачном обстоятельстве.

От счастья до отчаяния один вдох.

И он еще улыбается ей!

Как он может улыбаться? Слово, казалось, бомбой угодило в ее голову, все рациональные мысли взорвались, осталась только обугленная зола, потрескивающая и искрящаяся.

– Обстоятельстве? – сдавленным голосом повторила Антигона.

– Анни, – почти неслышным шепотом утешила ее сестра и взяла Антигону за руку жестом безмолвной поддержки.

Лоб Джеллико наморщился от огорчения.

– О печальном событии во время танца с назойливым Стаббс-Хеем.

– Ох… – Антигона пыталась собраться, но ее уверенность настолько пострадала, что ее так просто не восстановить. Будет чудо, если ее мозг заработает снова.

– Простите моего брата, мисс Антигона, – подался вперед виконт Джеффри. – Он привык к морским словечкам. И понятия не имеет, что некоторые слова не стоит употреблять так свободно, особенно в связи с этим типом Стабби. Я и сам испугался бы, представив, что помолвлен со Стабби.

– О да. Да, – только и могла вымолвить Антигона, благодарная за его понимание. Она сосредоточилась на том, чтобы наполнить воздухом скованные страхом легкие.

– Вы очень добры, сэр, – торопливым шепотом заговорила Касси, словно ей нужно было произнести слова раньше, чем мозг остановит их на краю губ и поймает в ловушку.

Антигона сжала пальцы сестры в благодарность за такую демонстрацию любви и преданности и, собравшись, заговорила с долей присущего ей язвительного юмора:

– Мне полагается быть скромной и сожалеть об инциденте с мистером Стаббс-Хеем, коммандер Джеллико, но вы уже дали мне почувствовать, что я среди друзей, поэтому, надеюсь, мне не нужно облекаться в одежды фальшивой благопристойности.

– Разумеется, вы среди друзей, – воскликнула сидевшая рядом с Кассандрой розовощекая девушка, одетая по последней моде в роскошную бархатную накидку бледно-желтого цвета и белую бархатную шляпку. – Кстати, я – Клер, хотя уже немного поздно представляться. Уилл мне все о вас рассказал. У меня такое чувство, что я уже вас знаю.

О Господи. Что Джеллико мог рассказать об Антигоне своей сестре, чтобы представить в лучшем свете? Их совместные приключения – выпивка в библиотеке у Баррингтонов, путешествие в Питерсфилд и драка в таверне – характеризовали ее весьма нелестно.

– Я вам говорил, – ответил на ее невысказанный вопрос Уилл. – Клер разделяет ваше низкое мнение об этом вульгарном грубияне Джералде Стаббс-Хее.

– Отвратительный человек, – подтвердила леди Клер. – Я – ваш друг с того момента, когда вы уложили его. Как полагается говорить в таких случаях, Джеймс?

– Как гробовщик в последнее пристанище, дорогая.

– Да! – со смаком сказала леди Клер. – Вы уложили его, как гробовщик в последнее пристанище.

От нового приступа изумления у Антигоны перехватило дыхание. У нее есть друзья. Люди, которые думают так же, как она. Как она, а не как ее мама, леди Баррингтон или кто-нибудь другой. Друзья, особенно один друг, который и придумал всю эту экскурсию. Главное, что у нее есть друзья.

Теплое чувство щипало горло, Антигоне хотелось одновременно смеяться и плакать. Всем этим она обязана Джеллико.

– Вы пугающе замечательный человек. С очень замечательной семьей.

Он улыбнулся своей синеглазой, беспечной улыбкой, и вся скованность и напряжение Антигоны ослабли.

– Умоляю, никому не говорите.

Антигона подняла руку в молчаливом обещании. У нее скоро щеки заболят, потому что в его обществе она, похоже, способна только улыбаться.

– Кто-нибудь собирается меня представить? – проворчал сидевший в углу мальчик, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Мой самый скромный и так далее, – с веселым полупоклоном отозвался Джеллико. – Но отдадим предпочтение возрасту перед красотой, так что Джеймс будет первым. Мой брат Джеймс, виконт Джеффри. Ты уже знаком с мисс Кассандрой Престон, но я представлю тебе ее сестру, мисс Антигону. Моя сестра Клер оказалась достаточно смелой и представилась сама. Спасибо тебе, Клер. – Уилл Джеллико кивнул сестре и замолчал, будто закончил дело, откровенно поддразнивая мальчишку, который, как и все младшие отпрыски на свете, не любил, когда его игнорируют. – Что еще?

– Уилл!

– А этот образчик благоприличий – тоже мой брат, достопочтенный Томас Джеллико. Томас, позволь представить тебе мисс Кассандру Престон. И мисс Антигону Престон. Она – хозяйка потрясающей черной кобылы, о которой я тебе рассказывал, и, если ты будешь очень любезен, она, возможно, согласится поговорить с тобой о лошади. Возможно, – предупредил он Томаса, – поскольку я не могу тебе этого гарантировать. Так что будь милым с леди. – Он перевел взгляд на Антигону. – В отличие от меня, он обожает все, что касается лошадей и имеет над ними власть. Мы думаем, что это оттого, что он на самом деле сын Здоровяка Хэма.

Лицо Томаса, который был темноволосой и щуплой версией Джеллико, вспыхнуло.

– Нет! Все говорят, что я – копия папы, когда он был моего возраста.

– Весьма преклонный возраст, четырнадцать лет, – проинформировал Джеллико Антигону и снова принялся поддразнивать брата. – Ты уверен? Я никогда не слышал, чтоб такое говорили. Ты смуглый, как турок, не такой, как мы, остальные Джеллико. Нет. Это, должно быть, Здоровяк Хэм. Иначе почему он пускает тебя на козлы и доверяет тебе править своими драгоценными серыми? Это знак огромного расположения и снисходительности, могу добавить, что он никогда не позволяет этого ни одной живой душе, за исключением самого графа. Тут и сомневаться нечего. Я убежден, что ты – сын Здоровяка

Хэма.

Гордость от признания его успехов пересилила гнев юного Томаса.

– Ты просто ревнуешь. Потому что я – любимчик Здоровяка Хэма. И папин.

– Бесспорно, – с дружелюбной искренностью согласился Уилл. – Но я ревную меньше, чем Джеймс. Он повсюду болтает, что ты от горничной.

– От младшей горничной, – поправил Джеймс, исключительно чтобы подлить масла в огонь.

– Он просто дразнит тебя, Томас, – слегка зарумянившись, сказала леди Клер. – Уилл, что подумают о нас мисс Престон?

– Надеюсь, они подумают, что мы невероятно глупы и, возможно, немного остроумны и забавны.

– Если только самую малость. – Юмор у Джеймса был сухой.

– И грубы. Что касается младшей горничной, то ей только двенадцать, и она, знаете ли, не может быть моей матерью, а про мое сходство с папой всем известно.

Антигоне одной пришлось смеяться над возмутительно дерзким подшучиванием братьев. Кассандра всегда казалась слишком нежным ростком для таких резких проявлений любви.

Но Томас уже переключил внимание на Антигону.

– Какая у вас кобыла?

Антигона знала, как произвести на него впечатление.

– Чистокровная. От Метеоры графа Гросвенора и его же Радамантуса. – Она назвала клички первостатейных рысаков, словно произнесла заклинание.

Единственным ответом Томаса был одобрительный протяжный свист.

– Я так понимаю, на тебя это произвело впечатление? – спросил его Джеллико.

– У нее в родословной победители скачек в Эпсоме и со стороны производителя, и со стороны матери.

– Я тебе говорил, это суровая кобыла, – предупредил Джеллико. – Огромная, черная. С очень большими зубами. Насмерть меня перепугала.

Томас насмешливо фыркнул, потешаясь над братом, потом засыпал Антигону вопросами:

– Как вы ее заполучили? Вы участвуете в скачках? Кто ее тренирует? Где вы ее держите?

– Дома. Если она соревнуется, то только с ветром, потому что на ней никто не ездил, кроме меня.

– Такую кобылу не выставляете? Ей надо участвовать в скачках. Разве вы не понимаете, чем владеете?

– Прекрасно понимаю. – Антигона понимала возмущение Томаса и сочувствовала ему. Она сама испытывала те же чувства. – Мне жаль вас разочаровывать, но моя кобыла не участвует в соревнованиях.

– Да почему же? – требовательно спросил Томас с убежденностью юности, подкрепленной богатством и влиятельностью семьи.

– У меня нет на это денег. Но уверяю, я лучше забочусь об этой лошади, чем о себе самой.

– Это я могу засвидетельствовать, – тихо сказал Джеллико.

Но Томаса это не удовлетворило.

– Если у вас нет денег, тогда как вы ее заполучили?

– Мне подарили ее на день рождения, когда мне исполнилось двенадцать лет.

– Что за чепуха, – вмешался Джеллико. – Кто подарит двенадцатилетней девочке огромную лошадь?

– Граф Гросвенор. Но когда я ее получила, она не была огромной.

– Он не понимает. – Томас махнул рукой, его жест красноречиво говорил «не обращайте на него внимания». – Конюшни графа Гросвенора просто легендарны. От Метеоры и Радамантуса, вы сказали?

– Его сиятельство граф был другом моего покойного отца. Они учились вместе, позднее он стал покровителем моего отца, папа посвятил ему несколько книг и работ, изданных Королевским научным обществом. И граф дал папе лошадь для меня.

– Повезло. Хотел бы я, чтобы кто-нибудь подарил мне лошадь. – Томас все еще качал головой, словно это преступление – иметь такую кобылу и не выставлять ее на скачках. – Мне бы хотелось на нее посмотреть.

– Пожалуйста.

– Завтра? – спросил Томас с присущей юности жаждой немедленного вознаграждения.

Антигона с радостью заверила его:

– С удовольствием.

– Мы позволим Томасу весь день говорить о лошадях? – вставила замечание леди Клер. – Вы когда-нибудь бывали у руин поместья Каудрей, мисс Антигона? Я умираю от желания узнать, что нас там ждет. Уилл говорит, что там наверняка есть призраки.

– Да, я там бывала. – Антигона объездила на Резвушке большинство интересных мест в округе. – И думаю, что ваш брат, коммандер Джеллико, большой шутник. Но, хотя ни одного призрака я не видела, не могу поручиться, что их там нет.

Она действительно не могла в этом поручиться, поскольку считала, что по крайней мере одного призрака привезла с собой. Лорд Олдридж невидим, она и ее сестра определенно не станут о нем говорить, но его незримое присутствие в ее жизни, его интерес к ее делам ощущался так же убедительно, как если бы его холодные пальцы заскользили по ее шее. У нее мурашки побежали по коже.

– Я призраков не боюсь, – сказал Томас. – Все, что обычно приписывают призракам, имеет логическое объяснение.

– Совсем как наш отец, – улыбнулась Антигона. – Папа обычно говорил, что не верит в то, что нельзя измерить тем или иным способом.

– Как печально, – сказала леди Клер. – Ох, прошу прощения, мисс Антигона и мисс Кассандра. Но если он действительно так считал, то не мог верить в надежду или… или в любовь. Ведь нет способа их измерить.

Антигона повернулась к сестре, зная, что нежная улыбка Касси отражается на ее собственном лице.

– Ах, тут вы ошибаетесь, леди Клер. Он верил в любовь. Он поставил бы нас у стены, сделал бы отметку и измерил, как мы выросли. Вот так измеряется любовь, сказал бы он.

Да, сегодня с ними будет много призраков.