Текст книги "Сон в Нефритовом павильоне"

Глава двадцать третья
О ТОМ, КАК МАЛЕНЬКАЯ БОДИСАТВА ВЫЗВАЛА ЗАКЛИНАНИЯМИ ЗЛОГО МАРА И КАК ХУН, НЕ ЩАДЯ СЕБЯ, СПАСЛА ИНСПЕКТОРА ЯНА

Проиграв первое сражение, раненый Тосе сел с женой обдумывать план разгрома минского войска.

– Великий князь мужественно сражался весь день, – начала Маленькая бодисатва, – и не смог одолеть этого молокососа. Я намерена отомстить за великого князя.

Она приказала открыть ворота крепости и сама повела свое войско в наступление. Ян наблюдал за началом боя с возвышения. Он видел: выехала Маленькая бодисатва, на голове у нее красный тюрбан, на плечах – пестрые одеянья, в правой руке она сжимает меч, в левой – колокольчик. Вид ее способен устрашить кого угодно, да и свирепости ей не занимать. Она подняла меч к небу, зазвонила в колокольчик – и в выси появились разноцветные облака, окутавшие все вокруг, а из них возникли бесчисленные бесы во главе с Мара. Страшные и свирепые, сидя кто на слоне, кто на тигре, кто на барсе, тридцать шесть демонов и семьдесят два злых духа повели бесов против минов. Сам Мара восседал верхом на льве, плечи предводителя нечисти украшало золотое одеяние с изображениями солнца и луны, на голове у Мара – Семизвездье, на груди – знаки двадцати восьми созвездий, сверкающие на все десять сторон света. Изо рта Мара пышет пламя, никто не осмеливается приблизиться к нему. Ян тотчас перестроил войско, расположив его по плану «ловушка бесам»: пятьсот воинов, разувшись и скинув шлемы, стали с севера и начали хором читать заклинания; тысяча воинов с пиками наперевес стали с юго-востока, еще тысяча с мечами – с юго-запада и по тысяче с барабанами и гонгами – по четырем направлениям. Ни военачальники, ни воины не поняли смысла перестроения, но послушно исполнили приказ.

Все четыреста восемьдесят тысяч сутр Будды – это учение о душе. Сам Будда – душа, а Мара – жадность. Если очистить душу – исчезает жадность. Поэтому одолеть Мара может один Будда. Учение об очищении и избавлении от страданий – это учение о душе и жадности. Душа подобна воде, а жадность – огню. Если стать прямо на север, то огонь жадности погибнет и родится вода души. Чтобы собрать все силы души воедино, нужно сотворить заклинания. Успокоить воды души и означает очистить душу, погасить в ней огонь жадности, избавить ее от страданий. Порядок «ловушка бесам», предложенный Хун, позволял, повернувшись на север, очистить душу и укротить ненасытную жадность Мара.

Тем временем Мара с воинством бесов наступал. Оглядев минский стан, он увидел перед собой пятьсот приверженцев Будды и две тысячи его последователей с обнаженными мечами. Обойти их справа, слева, где угодно, не было никакой возможности. Даже сияние Мара померкло, и он заметался в поисках выхода.

А Ян, заметив растерянность врага, повелел идти навстречу неприятелю. Пораженная Маленькая бодисатва тотчас увела своих воинов за крепостные стены и подбежала к Тосе.

– Минский полководец не только мудрый воитель, он еще умелый маг. Прикажи закрыть ворота. Будем ждать удобного случая!

Ян призвал к себе Су Юй-цина и говорит:

– Маленькая бодисатва закрывает ворота и намерена отсиживаться в крепости. Завтра тебе предстоит направить воды реки, что бежит перед Пятиречьем, за крепостные стены. Возьми с собой Ма Да и Дун Чу и поезжай изучить местность с севера.

Тосе вместе с Маленькой бодисатвой продолжал строить планы новых сражений, как вдруг дозорный доложил:

– Три вражеских лазутчика появились с северной стороны крепости и осматривают местность.

– Подать сюда кольчугу и коня! – разъярился Тосе. – Еду за их головами!

– Оставьте, великий князь, – улыбнулась Маленькая бодисатва, – на что вам эти три головы? Мудрые люди не стремятся хватать все подряд. Если пришли лазутчики, значит, нужно ожидать нападения на крепость ночью. До темноты еще далеко, есть время подготовить ловушку врагу. Сделаем так: вы с пятью тысячами воинов сядете в ночную засаду на востоке, а я с таким же отрядом буду встречать минов на севере. Когда они пойдут на приступ, мы неожиданно нападем сзади, из Пятиречья выбегут остальные наши воины – и конец минской славе! А полководца их возьмем живьем!

Тосе одобрил план жены.

Разведав подступы к крепости, минские лазутчики вернулись к своим и рассказали об увиденном Яну, который остался недоволен, потому что каждый из троих увидел разное.

– Я понял, что вы небрежно выполнили мой приказ. Ночью, как встанет луна, сам пойду осмотреть местность.

Опустилась глубокая ночь. Вместе с Лэй Тянь-фэном, Ма Да и Дун Чу, в сопровождении сотни воинов Ян незаметно подобрался к Пятиречью и вгляделся: сама крепость в самом деле стоит в низине, зато стены выстроены на холме, – значит, затопить Пятиречье непросто. Ян уже собрался повернуть в свой стан, как вдруг раздался страшный шум: это пятитысячный отряд Маленькой бодисатвы преградил ему путь на север, с востока надвигался Тосе с пятью тысячами, а из крепости выскочил десятитысячный отряд. Малочисленная рать минов оказалась в кольце. Ян с сотней латников занял оборону, а минские богатыри смело выехали вперед и начали неравный бой. Поле покрылось трупами варваров, но врагов было слишком много. Ян прорывался на восток – его обкладывали с запада; он пробивался на запад – на него наседали с юга. Все пути были закрыты. Грохот сражения сотрясал небо и землю, камни и стрелы дождем сыпались на головы минов. Размахивая секирой, Лэй Тянь-фэн прокричал Яну:

– Мы в беде! Я попытаюсь прорвать кольцо и проложить вам дорогу к спасению. Следуйте за мной.

– Со дня моего прибытия на юг я не потерпел ни одного поражения, – грустно улыбнулся Ян. – Наше окружение – следствие моей неосторожности. Злая судьба нас подстерегла. Но я не могу всех бросить и бежать, – это позор! Я буду стоять здесь насмерть и дожидаться подмоги от основных наших сил.

Натянув поводья, Ян придержал своего коня. Дун Чу и Ма Да разили наседавших варваров копьями. Под оглушительный грохот враги все туже стягивали кольцо.

Су Юй-цин, оставшийся в минском стане, уже поднял основные силы по тревоге и повел их на выручку Яна, догадавшись, что инспектору грозит страшная беда. Не терялась и Маленькая бодисатва: она подзуживала своих воинов поскорее покончить с крохотным отрядом минов. Развязка приближалась!

Тем временем Хун дремала в своем шатре. Вдруг в прорезь, заменявшую окно, влетели две куропатки и принялись тревожно кричать. Хун очнулась, подозвала Сунь Сань и спрашивает:

– Скоро ли кончится ночь?

– Пробило вторую стражу.

– Почему же до сих пор не вернулся инспектор? Встревоженная Хун вышла из шатра и стала бродить

под луной, всматриваясь в чистое небо, на котором сверкали звезды. Вдруг одна большая яркая звезда померкла, ее окутала дымка. Хун узнала ее, – это звезда Вэнь-чан!

– Инспектора все нет, и звезда его потускнела, – проговорила Хун. – Определенно, с ним случилось что-то дурное.

Она схватила гадательную книгу и начала гадать на знак «муж». Сначала она получила ответ «Дракон раскаивается», а следом – «Дракон сражается в чистом поле, но ему преграждают путь».

«Что же такое могло случиться, – подумала Хун, – что Ян раскаивается? Может, он попал в беду?! Я должна сама все узнать!»

Она приказала Сунь Сань подать доспехи и два меча, взлетела на коня и помчалась в сторону Пятиречья с отрядом в сотню воинов. Чем ближе к расположению варваров подъезжала Хун, тем слышнее становился грохот, от которого содрогались земля и небо. Хун мчалась теперь во весь опор. Вдруг видит – навстречу ей скачет всадник и, поравнявшись с ней, кричит:

– Инспектор окружен варварами! Не знаю, жив ли он сейчас!

Стиснув зубы, Хун полетела стрелой и вскоре догнала Су Юй-цина, который вел войско спасать Яна. Еще издали распознав Хун, он прокричал:

– Остановитесь!

– Где инспектор? – выдохнула Хун, на всем скаку сдержав коня.

– Знаю только, что он окружен, но где он, не знаю! Хун молча хлестнула коня и помчалась дальше. Скоро она оказалась в гуще вражеских воинов. Их были многие тысячи, найти в этом море Яна было почти невозможно. Пробиваясь сквозь ряды варваров, Хун пустила в дело оба меча, их лезвия сверкали и разили, как молнии. Маленькая бодисатва приказала схватить одинокого всадника, но ничего не получилось. Она послала было одного богатыря, но откуда-то с востока сам собою налетел страшный меч – и голова богатыря полетела на землю. Вдруг, как по волшебству, одна за другой посыпались под ноги лошадей головы варваров на западе. Минского удальца хотят прижать на юге – а его уже там нет, он на севере; варвары идут на него в лоб – а он разит их с тыла. Всадник летал, словно ветер, поражал, словно молния. Едва враги успевали увидеть тень его коня, как уже оставались без голов. Поймать его никак не удавалось. Тогда Маленькая бодисатва приказала принести отравленные стрелы. Лучники стали наизготовку и, как только разглядели минского воина на востоке, выстрелили. А всадник уже был на западе! Выстрелили туда, а он разил на юге! Ничто не помогало. Горы трупов росли.

– Этого молодца надо поймать во что бы то ни стало, иначе он всех уложит! Оставить полководца Яна, схватить всадника! – вскричала разъяренная Маленькая бодисатва.

Воины, нападавшие на Яна, бросились за Хун, чтобы окружить ее и пленить. Ян же с тремя богатырями и горсткой воинов уже изнемог от усталости. Неожиданно враги куда-то исчезли – это они умчались в западном направлении в погоню за неизвестным всадником. Ян тронул коня, тот с трудом находил землю копытом – все поле было устлано телами варваров. Изумленный Ян поехал дальше и скоро увидел спешившего на помощь Су Юй-цина. Он понял, что опасность наконец миновала.

– Много ли у вас раненых? – тревожным голосом спросил Су Юй-цин.

– К счастью, ни одного!

– А где же Хун Хунь-то?

– Разве он не в Турачах? – удивился Ян.

– Я только что повстречал его, он мчался спасать вас.

– Тогда он, скорее всего, погиб, – сдерживая слезы, проговорил Ян. – Войско Тосе очень сильно, воинов без счета. Хун Хунь-то храбр, но молод ведь и сил у него не так уж много. Вот поехал меня выручать да пропал, бедняга!

Ян тяжело вздохнул и продолжал:

– Он был давним моим другом, многие годы мы делили с ним горести и радости, а теперь он из-за меня погиб! Как мне жить дальше? Древние говорили: «На уважение отвечай уважением». В моей жизни не было у меня друга ближе и преданнее. Умру, если не отыщу его!

Инспектор схватил копье и хлестнул коня, намереваясь броситься в толпы варваров. Но минские богатыри удержали Яна.

– Пусть мы не такие удальцы, но и мы сумеем разыскать Хун Хунь-то. Вы же оставайтесь при войске.

Конечно, в одиночку Ян ничего не сумел бы сделать для спасения Хун и горячился по молодости, но он от чистого сердца желал видеть живой и невредимой свою возлюбленную, с которой его связало столь многое. Душа Яна страдала без Хун. Неистовый, словно огонь, он ворвался в гущу варваров, кося их, как траву. Он мчал по полю, отпустив поводья и размахивая сеющим смерть мечом. Лэй Тянь-фэн, Ма Да и Дун Чу скакали рядом с ним. Где проезжали четыре богатыря, оставалась просека, усеянная мертвыми телами. Военачальники были поражены бесстрашием и ратным искусством своего полководца.

Между тем Хун из последних сил отбивалась от подступавших все ближе врагов. Она искала глазами возлюбленного и не находила. Тоска сжала ей грудь, слезы затуманили прекрасные глаза, но она еще не потеряла надежды. Маленькая бодисатва, продолжавшая наблюдать за неравным боем, говорит своим приближенным:

– Слышала я, что в сражении при Данъяне[241]241
  …в сражении при Данъяне… – Один из эпизодов истории борьбы Трех Царств. Во время битвы Чжао Цзы-луну (Чжао Юню) удалось спасти от превосходящих войск противника наследника престола Шу, А-доу.


[Закрыть] никто не мог одолеть Чжао Цзы-луна[242]242
  Чжао Цзы-лун (Чжао Юнь, ум. в 229 г .) – полководец царства Шу в период Троецарствия.


[Закрыть], но, думаю, ему не сравниться с этим удальцом. Как же нам его осилить?!

Она понаблюдала еще, что-то заметила и продолжает:

– Судя по тому, как этот герой мечется с севера на юг, с запада на восток, ищет он кого-то. Уж не своего ли полководца?! Давайте выставим напоказ голову убитого воина и выдадим ее за голову их Яна. Богатырь тогда опешит – и схватим мы его голыми руками.

Она приказала сделать то, что придумала, и кричит:

– Эй, молодец, понапрасну стараешься! Не ищи больше своего начальника – вот, смотри, его голова!

Глаза у Хун были зоркие, но разве разглядишь при луне черты лица у мертвеца?! Она верила в счастливую судьбу Яна, доверяла своей проницательности и ни за что не поддалась бы на обман, если бы… Когда человек торопится, разум его тоже поспешает, а когда разум поспешает, глаза человека и кусты на горе Багуншань примут за врага. В те мгновения Хун думала только о Яне. Услышав из вражеского стана голос, как гром с ясного неба принесший страшную весть, она поначалу растерялась, а потом ярость огнем вспыхнула у нее в сердце. Теперь все было ей нипочем.

– Мечи мои, вы всегда были со мной: я лелеяла вас, вы оберегали меня, – прошептала она. – Сегодня решается моя судьба. Вы – самое ценное, что у меня осталось. Сослужите же мне добрую службу – спойте как следует свою песню!

Произнесла – и мечи зазвенели ей в ответ. А Хун обратилась к коню:

– Хоть ты и не человек, но всегда меня понимал с полуслова. Если хочешь спасти меня, собери и напряги все силы – сейчас решится моя судьба!

Конь согласно ударил копытом и протяжно заржал. Хун подняла вверх оба меча и полетела на врага. В руках у нее сверкали молнии.

Между тем Маленькая бодисатва и Тосе перестроили свои войска. По правую и по левую руку от предводителей стояли могучие богатыри с огромными копьями. Вдруг над их головами послышался свист мечей, ветер принес откуда-то звук, похожий на цокот копыт, и что-то вроде снежинки сверкнуло в голубоватой лунной дымке. Варвары всполошились, ухватились за мечи, да все впустую – несколько голов покатилось на землю. Перепуганный Тосе закричал, схватил в охапку жену и взмыл с нею в воздух. Хун погналась за ними. Плохо пришлось бы обоим, если бы не взмолилась Маленькая бодисатва:

– За что вы безжалостно преследуете нас, минский богатырь? Не причинили мы никакого вреда вашему полководцу, просто попытались вас обхитрить. Не за что мстить нам!

Хун облегченно вздохнула, но промолчала и подняла страшные свои мечи, намереваясь разделаться с врагами. Тосе ссадил жену, развернулся и поскакал навстречу Хун. Много раз сходились они, и не уберегся бы в одиночку Тосе от оружия минской воительницы. Но прибежали ему на подмогу десятки воинов, окружили Хун и начали теснить ее, наскакивая справа и слева, спереди и сзади. Хун была искуснее любого врага, но силы ее уже были на исходе, а врагов не убывало, а только прибавлялось. Они спасали своего князя и дрались отчаянно. Опасность нависла над головой Хун. Вдруг что-то загремело, и при свете луны появился юноша-воин с копьем наперевес, который стремительно мчался на резвом скакуне. Быстротой и обликом напоминал богатырь дракона, рассекающего волны бурного моря, свирепого тигра, одолевающего тугой встречный ветер. Вихрем поднялась пыль к небесам, грозно заржал могучий конь. Хун почудилось, что это конь Яна. Она поскакала навстречу всаднику, всматриваясь в его лицо. Несмотря на мрак ночи, узнала его и радостно прокричала:

– Вы куда мчитесь, инспектор? Это я – Хун!

Ян остановил коня:

– Я уж не надеялся найти тебя живой. Откуда ты здесь?

– Я искала вас. Тосе и Маленькая бодисатва бежали за стены крепости, но варваров еще полно на поле боя. Ударим на них!

Они повернули коней и снова ринулись в сражение. Всюду валялись обезглавленные трупы. Оставшиеся в живых варвары толпились в полной растерянности, а увидев двух скакавших на них богатырей, бросились в бегство, тщетно прикрывая руками головы. Тут с радостными кличами: «Победа! Победа!» – подоспели Лэй Тянь-фэн, Ма Да и Дун Чу. Теперь можно было и отдышаться.

Вернувшись в Турачи, Ян и Хун вместе спешились возле шатра инспектора. И вдруг Хун повалилась на землю, потеряв сознание. Перепуганный Ян зажег светильник и увидел на халате Хун кровь. Он решил, что она ранена. Снял с нее халат и осмотрел тело. Раны он не нашел, только вся одежда Хун пропиталась потом. Тут подошел конюх и сообщил:

– Конь Хун Хунь-то и седло – в крови!

Ян держал Хун за руку, проверяя пульс, просил принести то одно, то другое снадобье, гладил возлюбленную и никак не мог успокоиться. Наконец Хун пришла в себя, приподнялась на локте и проговорила:

– Как вы можете, пренебрегая опасностью, безрассудно лезть в пасть врагу?! Это, конечно, моя вина! Но разве могла я предположить, что вы, и так истомленный заботами, пойдете в сражение сами? Разве могла я подумать, что – мало этого – вы еще будете рисковать жизнью, бросаясь в самые опасные места? Я знаю, что жена обязана следовать за мужем. Зачем же вы последовали за мною да еще на поле битвы? Известно, что неученые жены чувствительны и привязчивы, но когда их ученые мужья насмехаются над этими их свойствами, то жены оставляют таких мужей на произвол судьбы или заставляют их краснеть своим поведением. К счастью, вы не такой муж, да и я не такая жена!

– Золотые ты говоришь слова! – ответил Ян. – Я отношусь к тебе не просто как к жене. Ты же еще и мой друг! Я не мог не броситься спасать тебя. Кроме нашей любви, есть еще и благодарность – ведь сколько раз ты спасала меня, рисковала жизнью! Я люблю тебя, будь же осторожней, береги себя!

Хун растроганно кивнула и, поглаживая свои мечи, заговорила о другом:

– Маленькая бодисатва кричала из крепости таким дурным голосом, пугая наших воинов, что до сих пор душа моя леденеет. Но теперь пора нам самим ее попугать! Этой ночью я затоплю Пятиречье и возьму Тосе с его женой в плен голыми руками!

– Как ты это сделаешь, – улыбнулся Ян, – если бочки с водой еще не привезли?

– За те несколько дней, что я отлынивала от ратных дел в Турачах, я все успела подготовить.

Хун позвала Ма Да и послала его за водой. Вскоре тот пригнал громадную колесницу с огромным сосудом. Сосуд этот был не простой, скорее просто чудесный. Судите сами: высота горла составляла шесть чи – и в горле помещалась влага севера; длина сосуда равнялась двенадцати чи девяти цуням и шести фэням[243]243
  Цунь – десятая часть чи (см. коммент. выше), фэнь – десятая часть цуня. Вэй – старинная мера в один обхват.


[Закрыть] – и сюда наливали воду тех сторон света, куда уходят и откуда выходят солнце и луна. В окружности сосуда было один вэй и два и. Запаса воды на двенадцать часов. Внизу есть потайная камера, и в нее входит воды на тысячу дней, а вытекает она оттуда через особое отверстие. Прежде чем вытечь, вода делает триста шестьдесят поворотов согласно с тремястами шестьюдесятью делениями небесного круга. Если сосуд поставить торчком, он будет как терем в пять ярусов, и воды в нем хватит на пять лет. Сосуд можно вытянуть на сорок девять чи и напоить всех гостей на большом пиру. Можно сократить сосуд до четырех чи и четырех цуней – всего четыре часа гости будут пить воду из такого сосуда. По виду сосуд напоминает существо с головой дракона, рыбьим хвостом, черепашьей спиной и китовым брюхом!

Ян оглядел диковинное сооружение и сказал:

– Эта выдумка Хун не уступит, пожалуй, деревянным быкам и самодвижущимся коням Чжугэ Ляна!

А Хун отобрала четыреста воинов посильнее из расчета двадцать человек на каждые десять чи длины колесницы, и они покатили ее. И вот уже потоки воды обрушились на Пятиречье – словно из берегов вышло море, словно Серебряная Река хлынула с небес, заревели громадные волны, брызги поднялись до звезд! Проводив колесницу, Хун вернулась в Турачи и приказала Лэй Тянь-фэну взять две тысячи воинов и сесть в засаду у северных ворот крепости, Дун Чу с двумя тысячами – у западных, Ма Да с двумя тысячами – у восточных, дабы помешать бегству Тосе, а Су Юй-цину велела с тысячью воинов охранять чудесный сосуд. Сама Хун с Яном и остальными воинами устроила ловушку у южных ворот, предполагая, что варвары через них совершат вылазку. Тем временем Тосе и Маленькая бодисатва собрали всех воинов, оставшихся в крепости, – теперь их было на десять тысяч меньше, чем перед ночным сражением. Потрясая мечом, Тосе обратился к войску:

– Минский полководец и его богатыри – щенки. Завтра я самолично расправлюсь со всеми.

– Однако тот, что бился с нами двумя мечами, очень искусен, – вмешалась Маленькая бодисатва, – и в сухопутном сражении его не победить. Завтра надо бы устроить морской бой. Думаю, тогда мы осилим минов.

– Речи твои мудры, – усмехнулся Тосе, – но все необходимое для битвы на море осталось в Турачах! Как нам туда попасть?

Маленькая бодисатва подумала-подумала и говорит:

– В селении Большой Дракон у нас проживает чуть не десять тысяч умелых мореходов, и при них есть почти сто судов. Зачем нам Турачи?

Вдруг вбежал дозорный и закричал:

– Великий князь, беда! Спасайтесь, пока не поздно! А в чем было дело, вы узнаете из следующей главы.