Текст книги "Нефтяные магнаты. Кто делает мировую политику"

Буш выражает несогласие с Рейганом перед саудовцами

В апреле 1986 года Джордж Буш отправляется в десятидневное турне по Среднему Востоку и странам Персидского залива. Официально заявлено, что он едет туда, чтобы успокоить глав государств этого региона, обеспокоенных ходом и последствиями ирано-иракской войны. Перед своим отъездом на Восток Буш отправился в Техас, к своим избирателям, и смог сам оценить объем экономических убытков, а также силу праведного гнева своих собеседников на встречах с правительственными политиками. Прямо перед тем как сесть на борт «Эйр Форс-2», самолет для вице-президента, он заявляет: «Я сделаю все возможное, чтобы убедить саудовцев. Важно, чтобы мы договорились, наконец, о стабильности [цен], вместо того чтобы продолжать это свободное падение, как парашютист, который прыгнул вниз без парашюта [это и была экономическая логика, которую отстаивали Рейган и его окружение], но я уверен, что американская мощная индустрия определяется интересами нашей национальной безопасности, жизненными интересами нашей страны».

Со времени своего прибытия в Багдад он обедает в новых помещениях американского посольства в компании множества министров и высоких руководителей Саудовской Аравии, среди которых и шейх Ямани, министр нефтяной промышленности. По словам одного свидетеля этих встреч, «предметы бесед многочисленны, но Ямани и его коллеги изменились в лице, когда вице-президент уведомляет: «Если цены на нефть останутся такими же низкими, американские нефтепромышленники будут вынуждены оказать сильное давление на членов Конгресса, чтобы те проголосовали за закон, который установил бы систему тарифов, позволяющую защищаться от импорта нефти из-за границы».

Саудовцы впадают в большую тревогу: в течение двух лет Рональд Рейган и его влиятельные сотрудники Вейнбергер и Кейси постоянно лезли из кожи вон, чтобы убедить королевство снизить цены, и твердили о прибыльности такой ситуации; теперь же вице-президент, сидя напротив них, защищает совершенно противоположную точку зрения и подчеркивает серьезные последствия для их страны нынешней ситуации.

В понедельник Джордж Буш направляется в Дахран, большой нефтепромышленный город, где пребывает король Фахд. Сначала их встреча переносится из-за нападения на саудовский танкер иранских кораблей рядом с проливом Ормуз. Затем король приглашает Буша на роскошный обед, который продолжается до трех часов утра. Иранская угроза является главной темой беседы, но затем Буш затрагивает нефтяной вопрос. Ha spot-рынке[25]25
  Рынок spot, в отличие от рынков a term, является физическим рынком, связанным с нефтеснабжением, который отражает наличный запас нефти: покупатель покупает нефть за 24–48 часов (иногда за две недели) до получения.


[Закрыть] цена за баррель снизилась с 30 долларов в 1985 году до 10 долларов в 1986-м, и, по мнению американского вице-президента, собранная информация позволяет думать, что она может упасть до 5 долларов за баррель. Мир, если судить по ценам на нефть, подошел к той ситуации, в которой он находился до нефтяного кризиса 1973 года. Но это возвращение в прошлое, по какой-то извращенной иронии судьбы, приводит к совершенно противоположным результатам.

В течение десятилетий дешевая нефть обеспечивала увеличение производства и процветание людей. «Доступ к нефти, – заявлял один из главных экспертов ОПЕК, – создает – и будет создавать в будущем – разницу между выживанием и истощением человеческого сообщества. Поэтому в индустриальном обществе, в котором мы живем, нефть является центром всех и вся».

Теперь она находится в центре происхождения всех проблем. После второго мирового нефтяного кризиса 1979 года мировая экономика, потрясенная иранской революцией, погружается в трясину глубокого спада. В Соединенных Штатах проценты выгоды составляют более 20 %, а спрос на нефть снова падает, по мере того как ослабляется экономика.

«Удар кулаком под дых»

Ночью в королевском дворце Джордж Буш рассказывает Фахду об анализе, сделанном у Ямани: в США на политиков будут все больше давить – в сторону разработки квот или таможенных тарифов на ввоз нефти. И будет лучше, во избежание всех этих передряг, если саудовцы поднимут цены на нефть.

В Белом доме отчет о поездке вице-президента производит эффект «удара кулаком под дых» и вызывает гнев и ужас: Буш публично, перед главой иностранного государства, выразил несогласие с линией поведения своей администрации.

Рейган пользуется справедливой репутацией человека любезного и, в общем, не злого. Я наблюдал за ним со времени его предвыборной кампании 1980 года, до его визита во Францию, прямо после того, как он покинул Белый дом. Он всегда широко улыбался и излучал непоколебимый оптимизм. Рейган, или последнее воплощение Америки, чьи ценности, взаимоотношения и идеалы вскоре будут поглощены современностью, человек прошлого, который гордится величием Америки.

Однако «этот сокол в политике и голубка в человеческом плане», по словам его близких, обрушит свой гнев на Буша, когда будет принимать своего вице-президента после возвращения из турне.

С точки зрения большинства обозревателей американской политической жизни, в то время шансы Буша стать президентом через два года считались категорически потерянными. Все происходит наоборот. По существу, Буш сделал в саудовской пустыне первый удар по мячу в своей будущей предвыборной кампании, на глазах верных союзников, у которых с ним одни и те же интересы.

Победа Буша и его паутина

Система Буша и широта его сети станут явными во время этого кризиса. Ко всеобщему удивлению, либеральная газета «Вашингтон пост» защищает вице-президента в редакторской колонке: «Господин Буш бьется из-за настоящей проблемы; постоянный рост зависимости от импортируемой нефти – перспектива безрадостная».

«Вашингтон пост» внезапно становится защитницей Буша и техасских нефтепромышленников, изо всех сил подслащивая действительность в этой статье. Никто не понимает, почему это происходит, потому что никто не знает, что эта поддержка – плод давнего союза.

В 1948 году владелец «Вашингтон пост» Юджин Мейер был первым, кто поместил капитал, так же как и его зять Фил Грэхем, в «Запата», нефтяную компанию, только что созданную Бушем.

Слова Буша произвели впечатление на саудовских руководителей, ведь саудовская нефть в июле 1986 года продавалась всего по 7 долларов за баррель, но они дали ход адскому процессу, который они не могли остановить в одиночку. В мае 1986 года в Белый дом поступает секретный доклад ЦРУ. Он носит заголовок: «Советский Союз перед лицом нехватки твердой валюты». В докладе говорится, что «сниженные цены на нефть, снижение их собственной добычи нефти и обесценивание доллара» в значительной степени лишили до самого конца десятилетия способности Советов ввозить западное оборудование, сельскохозяйственную продукцию и промышленные материалы.

Этот спад происходит в тот момент, когда к власти пришел Горбачев и начинают предприниматься бесплодные попытки оживить экономику страны.

По подсчетам ЦРУ, чистые убытки СССР, понесенные в результате падения курса стоимости нефти, достигают 13 миллиардов долларов, и они не были возмещены доходами от продажи оружия, поскольку в первой половине 1986 года у главных покупателей – Ирака, Ирана и Ливии – доходы от нефти снизились на 46 %. Плюс к тому война в Афганистане влетает каждый год советской экономике в 4 миллиарда долларов. У СССР больше нет ни средств, ни желания вести политику супердержавы.

Заключается перемирие, и, вероятно, это одно из тайных соглашений, тщательно скрываемое от широкой публики. Советы ведут переговоры с ОПЕК, в которой Саудовская Аравия играет решающую роль. Организация решает установить новую систему квот для стран-производителей. К этому решению, несмотря на первоначальный отказ, под давлением Москвы присоединяется и Иран. СССР обязуется сократить свою нефтедобычу до 100 000 баррелей в день, с тем чтобы не мешать усилиям ОПЕК поднять стоимость нефти до 18 долларов за баррель.

В Белом доме больше никто не посмеивается. «Бедняжка Джордж Буш» достиг своей цели, выстояв в одиночку против всех, как это кажется, но на самом деле опираясь на паутину власти, о широте и могуществе которой до этих пор никто не подозревал.

9. Провокация и предательство

8 апреля 1988 года на исходе восьмого года войны с Ираном, унесшей почти 8 миллионов жизней, Багдад одновременно является и могущественным, и обескровленным. Внешне его армия производит впечатление – ей нет равных на Ближнем Востоке: 55 дивизий против 10 дивизий в 1980 году, 1 миллион человек, готовых сражаться, 500 самолетов и 5500 танков (больше, чем у США и ФРГ, вместе взятых). Финансовые расходы также огромны. В начале войны Ирак потратил 30 миллиардов долларов из своих запасов. Через восемь лет задолженность государства составляет 100 миллиардов долларов.

Саддам Хусейн не упускает случая напомнить своим иностранным гостям, что в течение этих восьми лет он был «настоящим щитом, прикрывающим арабских братьев от персидской угрозы», и что он ожидает «от самых богатых среди них – Саудовской Аравии, Объединенных Арабских Эмиратов и Кувейта – помощи в оплате всех наших долгов».

9 августа 1988 года, в тот самый понедельник, когда прекращается огонь, Кувейт принимает решение увеличить свою нефтедобычу в нарушение соглашений, подписанных в ОПЕК, особенно в скважинах, расположенных в пограничной зоне, на которую всегда претендовал Ирак и которая является предметом дипломатических разногласий.

Инициатива Кувейта воспринимается Саддамом Хусейном как провокация и предательство. Она отягчает перепроизводство, царствующее на нефтяном рынке, и усиливает падение курса цен. При этом доходы Багдада, которые на 90 % зависят от нефти, падают до 7 миллиардов долларов в год, в то время как выплата долга вырастает также до 7 миллиардов. Это настоящее удушье.

20 % всей нефти

В начале 1990 года все главные арабские столицы знакомятся с секретным докладом о состоянии иракской экономики, который был составлен одним из самых влиятельных банкиров на Среднем Востоке. Вначале в нем анализируются 1972–1980 годы, когда началась война против Ирана и ежегодные нефтяные доходы Ирака подскочили с 1 миллиарда до 25 миллиардов долларов. Но в 1990 году банкир делает чрезвычайно пессимистические выводы относительно будущего страны. Он настаивает на том факте, что накопившийся долг, по которому Багдад не может выплатить даже проценты, «приведет к безрассудной политике, к займам под 30 % годовых и выше». Последний параграф доклада с замечательной ясностью сообщает о том, что произойдет дальше: «Саддам Хусейн в настоящее время находится полностью в курсе финансовой ситуации. Какие у него возможности в самом Ираке? Их не так много. Но всегда есть Кувейт, расположенный всего в нескольких километрах от его бездействующей армии, сосредоточенной на Шат аль-Араб. Ираку нужен дополнительный свободный выход в Персидский залив».

Благодаря черному золоту Кувейт стал самым богатым государством на Земле. Его валовой национальный продукт достигает 20 миллиардов долларов. Алчные, слепые и упрямые, его руководители не понимают, что они представляют собой добычу, о которой мечтает любой грабитель. Ну а Саддам Хусейн находится в отчаянном положении.

2 августа 1990 года его войска, сконцентрированные в течение нескольких недель на границе с Кувейтом, вторгаются в эмират. Весь изумленный мир находится в состоянии шока. Но ведь в течение многих месяцев донесения были тревожными. Вашингтон слеп или предоставил событиям идти своим ходом? В любом случае, Саддам Хусейн изменил соотношение сил. Став хозяином кувейтских нефтяных месторождений, он теперь контролирует еще 20 % всей мировой нефтедобычи. Инвестиции эмирата могут обеспечивать его гигантскую военную машину и оказывать давление на западную экономику.

Государственные бумаги Кувейта насчитывают от 100 до 120 миллиардов долларов – 30 миллиардов долларов вложены в США под видом акций, бонов казначейства. В Испании, похоже, Кувейт является самым большим зарубежным инвестором, и кувейтцы заседают в правлениях многочисленных крупных акционерных обществ США – работают на таких заметных участках, как пресса, оборона… или нефть. В Великобритании кувейтский фонд инвестиций обладает почти 22 % акций нефтяного гиганта «Бритиш петролеум», но по требованию британского правительства вынужден был снизить свое участие до 9 %. В Германии эмират является одним из самых крупных акционеров многих фирм, таких как «Даймлер бенц» или «Хоехст»; в Японии – самым крупным иностранным инвестором, в виде наличных акций и бонов казначейства.

«Саудовская Аравия – это боковая дверь»

Никто не может оставаться в стороне от разразившегося кризиса. А со стороны американцев в ситуацию привносятся очень любопытные личные элементы. Большая часть состояния американского президента происходит от концессий, которые кувейтцы предоставили ему в пользование в 1950-х годах для разработки месторождений, находящихся в открытом море.

Похожие обстоятельства и у генерала Нормана Шварцкопфа, который будет руководить внушительной военной коалицией, направленной против Багдада. Прошлое Шварцкопфа коренится в политике, которую Америка вела в районе Персидского залива. Его отец, окончивший, как и он сам, военную академию в Вест-Пойнте, являлся разъездным агентом ЦРУ, посланным в 1942 году в Тегеран, чтобы обеспечить безопасность шаха, недавно вступившего на трон отца. Он также должен обеспечить защиту конвоев, которые снабжают Советский Союз. Человек, выполняющий деликатные поручения, он в 1953 году снова внедряется в Тегеран, для того чтобы координировать государственный переворот, устроенный ЦРУ, который закончится свержением премьер-министра Моссаддыка и возвратом к власти шаха.

В 1946 году, в возрасте двенадцати лет, Норман сопровождал своего отца, отправившегося в Саудовскую Аравию на переговоры с Ибн Саудом, основателем королевства.

Генерал обладает импозантной внешностью, он может быть угрюмым и жизнерадостным, он хранит уверенность в том, что речь идет о зоне, «жизненно важной для безопасности экономики Запада». В ноябре 1988 года, всего три месяца спустя после прекращения огня между Ираном и Ираком, он отправляет в Пентагон секретный рапорт: «Самое плохое, что может произойти в районе Персидского залива, – это захват Ираком саудовских нефтяных скважин. Багдад располагает самой сильной армией в этом регионе и, возможно, четвертой в мире, а для этой страны Саудовская Аравия – это боковая дверь. Но у нас нет вооруженных сил в этом регионе». Он был первым, кто выдвинул гипотезу об иракской угрозе, а его концепция о «четвертой армии в мире» явится во время войны лозунгом страшного психологического воздействия.

Плюшевые мишки

Я встретился с ним через два года после войны. Он только что ушел из армии, чтобы писать свои «Мемуары», а еще, за аванс скольких-то миллионов долларов, он заседал в правлении крупных акционерных обществ, где достаточно ценят былую военную славу.

Его кабинет в новом доме в Тампе, во Флориде, был заполнен плюшевыми медведями всех размеров и всех видов, что создавало впечатление детского сада. Крупный, с бульдожьим лицом, он объяснил мне, что его прозвали Медведем и что многие его поклонники называли его так из любви и уважения. Во время вторжения в Ирак он руководил Центкомом (Центральным командованием), чья штаб-квартира располагается на базе Макдилл, рядом с Тампой. Стратеги Пентагона разделили мир на зоны вторжения. Та, что «прикрыта» Центкомом, составляет 26 миллионов квадратных километров, от Кении до Пакистана: в регионах, за которые Шварцкопф нес ответственность, находится 70 % всех мировых нефтяных резервов.

Сидя напротив него в этой большой комнате, наполненной плюшевыми мишками, я слушал, как он вспоминает о своей первой встрече с Диком Чейни, министром обороны, выбранным Бушем. Чейни говорил ему о подъеме исламского фундаментализма и об иранском терроризме, прежде чем спросить: «Как вы думаете, какая страна представляет собой большую угрозу безопасности в Персидском заливе, Иран или Ирак?»

Я не колеблясь ответил ему: «Ирак».

2500 человек, всего-навсего

Во всяком случае, документ высокой секретности, переданный Чейни в августе 1989 года, глубоко потряс министра обороны, и, как я думаю, он позволяет объяснить будущую линию его поведения. Речь идет о докладе «Национальная военная стратегия», составленном адмиралом Уильямом Кроумладшим, тогдашним председателем Объединенного комитета начальников штабов. В рапорте перечисляются военные приоритеты США, и Чейни страшно удивляется, когда обнаруживает, что анализ лишь в самой малой степени касается региона, столь жизненно важного для американских интересов, как и Персидского залива, который в тексте поставлен в тот же ряд, что и «Африка и защита ее природных ресурсов».

Фактически администрация Буша стоит перед лицом проблемы современной доктрины. Военное вторжение в Персидский залив – это случайность, задержавшаяся на десять лет. В 1979 году, после падения иранского шаха, Джимми Картер создал силы быстрого развертывания, задачей которых является защита нефтяных промыслов в регионе. Был выработан секретный план, носящий кодовый номер 90-1002. Там было только одно упущение, но значительное: этот план не предусматривал ни потери Кувейта, ни потери Саудовской Аравии, ни агрессии Ирака. Он предусматривал лишь столкновение с Советским Союзом в регионе Персидского залива.

Центком, созданный в 1983 году, был призван осуществить этот секретный план. Однако, несмотря на 2000 миллионов долларов, отпущенных в течение последних восьми лет на модернизацию и укрепление армии, американские военные руководители находятся в тупике. Их войска сформированы и обучены в конфликтах на театре военный действий в Европе или на Корейском полуострове, а не для войны в песках пустыни для защиты нефтяных месторождений. Более того, Пентагон находится в стесненных обстоятельствах. Когда Буш спрашивает, какими силами он может сейчас располагать, он слышит безжалостный ответ: 2500 человек из 82-го воздушно-десантного дивизиона, базирующегося в Форт-Брэг в Северной Калифорнии. Всего-навсего.

Лакмусовая бумага для чейни

Утром 4 августа в Форт-Мид, там, где располагается Агентство национальной безопасности, снимки, переданные спутниками-шпионами, которые теперь фотографируют каждый километр зоны кризиса, показывают, что 100 000 солдат элитных иракских войск проникли в «нейтральную зону» между Кувейтом и Саудовской Аравией и заняли позиции в километре от саудовской границы. Донесение, немедленно переданное в Белый дом, указывает на ключевые моменты в случае вторжения иракцев в Саудовское королевство: «Порты и аэродромы неподалеку от Дархана (одного из главных нефтяных центров) располагаются в 300 километрах от кувейтской границы. В этой зоне находятся все жизненно важные экономические мишени, захват которых лишит саудовцев выхода к Персидскому заливу и помешает высадке американского подкрепления».

Король Фахд, застенчивый и слабого здоровья, единственной страстью которого является игра – он проиграл 6 миллионов долларов на одной вечеринке в Монте-Карло, – производит впечатление человека ни к чему не пригодного. Он с жаром говорит государственному секретарю Джеймсу Бейкеру: «Я знаю Саддама Хусейна с 1975 года, и практически не проходило дня, чтобы он мне не позвонил. После войны с Ираном он не переставал заверять меня, что финансовая помощь, которую я ему оказываю, спасает его и что он считает меня героем. И вдруг 3 августа я в его глазах стал отвратительным. Не находите ли вы, господин государственный секретарь, что все это нелогично?»

Для американских руководителей кризис переходит на новый уровень. Они недавно потребовали от Саудовской Аравии увеличить ее нефтедобычу до 4 миллионов баррелей в день, с тем чтобы компенсировать остановки нефтедобычи в Кувейте и эмбарго на иракскую нефть, но они понимают всю угрозу, которая нависла над мировым нефтеснабжением. За последние несколько лет Саудовская Аравия закупила современного вооружения более чем на 150 миллиардов долларов и все же оказывается неспособной защитить себя. Если Саддам Хусейн получит контроль над нефтяными промыслами саудовцев, он будет контролировать более 40 % мирового нефтеснабжения и сможет диктовать свои законы всем, включая и США.

Я думаю, что для Дика Чейни эта война явилась огромной лакмусовой бумагой, которая объясняет его поведение с того времени, как он стал самым могущественным вице-президентом в американской истории. В те тревожные месяцы я пытался встретиться с ним, но напрасно. Наша последняя встреча состоялась в конце 1991 года, когда он готовился покинуть Пентагон. Мы беседовали с ним полтора часа, к великому неудовольствию его пресс-секретаря, которого предупредили лишь о двадцати минутах встречи.

Чейни произвел на меня впечатление человека холодного, умного, властного. У него строгое лицо под тонкими очками. Я пытался встретиться с его сотрудниками, друзьями, и так же напрасно. По-видимому, Чейни не тот человек, которому другие спешат довериться. Те, к кому я обращался, казались встревоженными самой идеей беседы. Только двое согласились на короткую встречу, и при условии, что я не стану называть их имен.

Первый из них, который работал вместе с Чейни в Конгрессе, рисует мне портрет человека без пристрастий и переходит к его жене, интеллектуалке и консерваторше, к их дочерям, к спокойной и размеренной жизни, в которой свободное время посвящается охоте или культурной и благотворительной деятельности.

Этот вылощенный и назидательный портрет исправляет и дополняет второй собеседник, бывший одним из близких сотрудников Чейни во время президентской кампании 2000 года. «За этим гладким фасадом скрывается человек властный, который поддерживает сам с собой отношения одновременно тайные и двусмысленные. У него есть вкус к тайне, и ему нравится принадлежать к небольшой группе тех, кто принимает решения – именно в тайне».

Вторжение Саддама в Кувейт, образование военной коалиции становится для него настоящей «военной игрой» в натуральную величину.

В 1995 году, когда он получает президентство в «Холлибертоне», номере первом в мире техоснащения нефтяной индустрии, его позиции укрепляются. Кризис 1990 года показал, что США не должны вести военные действия в зоне, которая в это же время гарантирует безопасность их нефтеснабжения.

«Он мне объяснил, – добавляет его прежний сотрудник, – что это была величайшая глупость, ведь 65 % нефтяных ресурсов планеты сконцентрированы в зоне Персидского залива. «Никогда больше» – эта фраза могла бы стать формулой, подводящей итог его мысли – мысли, которая одновременно отражает и государственные цели, и интересы нефтепромышленных кругов».