Текст книги "Завоевание Тирлинга"

– А я и не знал, что ты предсказатель, Райан.

– Я не предсказатель. Но все же это поднимает мне настроение.

– Ты слишком сильно веришь в этого наивного ребенка.

Холл не ответил. Бермонд видел в Королеве лишь выскочку, но Холл видел кое-что еще, чего не мог определить.

– Подходят, – пробормотал Бермонд. – Надень шлем. Посмотрим, сможешь ли ты оттеснить их к илистой части берега. Их ноги ненадежны, как их сталь, и на мягкой почве их ждет неприятный сюрприз.

Холл подал своим людям сигнал готовиться. Мортийский отряд вышел из лагеря, рассредоточившись по северному берегу Кадделла. Снова и снова они теснили тирцев фланговыми маневрами: непыльная работенка, учитывая неимоверное численное превосходство. Эта атака не станет исключением. Холл украдкой бросил последний взгляд на лагерь беженцев позади него, на муравьиную суматоху заключительного этапа эвакуации. «Еще один день», – подумал он и, вынув меч, повел своих людей к реке. Бермонд остался на вершине холма: хромота больше не позволяла ему участвовать в ближнем бою. Солдаты догнали его, когда Холл побежал, окружив его с обеих сторон, Блазер бежал рядом. Он заработал неприятную рану на ключице на берегу Крите, но лекари сшили ее, и теперь он ревел, добежав до подножия холма и ринувшись к линии мортийцев. Холл почувствовал удар железного меча о свой меч всей рукой, но боль была приглушенной, будто во сне. Он оглядел противника напротив, слегка озадаченный, на мгновение засомневавшись, сражаются ли они на самом деле. Но мышечная память – мощная вещь: Холл отбросил солдата прочь, рубанув мечом, найдя стык между запястьем и перчаткой. Тот взвыл: его рука была почти отсечена.

– Ястребы! Ястребы!

Крик раздался позади Холла, на сопке. Он поднял голову и обнаружил не менее десятка ястребов, проносившихся над головой. Не часовые: они пронзали небо, расположившись на одинаковом расстоянии друг от друга, безмолвным строем летя на запад. Специально обученные, но для чего?

Времени думать об этом не было. К нему подскочил очередной мортийский солдат, на этот раз левша, и Холл забыл о ястребах, вступив с ним в бой. Шлем снова соскользнул с его головы, и Холл выругался, отбрасывая его на землю. Сражаться без шлема – верная смерть, но сейчас даже смерть казалась приемлемым результатом. По крайней мере, на том свете он выспится. Холл ударил в мортийца, почувствовав, как его меч лязгнул о железный нагрудник, не причинив врагу ни малейшего вреда. Чертова мортийская броня! За его спиной раздался крик, но Холл не обернулся, даже когда тепло залило его шею сзади.

Кто-то саданул мортийца сбоку, повалив его на землю. Блазер на мгновение сцепился с вражеским солдатом, прежде чем ударить его дубиной по лицу. Когда тот затих, Блазер вскочил, схватил Холла за руку и потащил его обратно к своим.

– Что такое? Отступаем?

– Идемте, сэр! Генерал!

Они проталкивались вперед, по пути отшвырнув нескольких мортийцев. Холл двигался, словно во сне. Все казалось каким-то приглушенным: солнечный свет, звуки боя, вонь, даже стоны умирающих. Но вода в Кадделле была четкой и резкой, ярко сверкающей красным.

На вершине холма сгрудились солдаты. Их лица были серьезны. Что-то в этой сцене выдернуло Холла из оцепенения впервые за несколько дней, и он побежал, Блазер бежал рядом, не обращая внимания на бой у подножия холма.

Бермонд лежал лицом вниз. Никто не осмеливался прикоснуться к генералу, так что Холл присел на корточки и перевернул его. Собравшиеся одновременно охнули: у Бермонда было вырвано горло, остались только клочья плоти, свисающие по обе стороны шеи. Грудь защищала броня, но руки и ноги оказались разорваны в клочья. Левая рука едва держалась на туловище. Глаза безучастно смотрели в небо, лицо было мокрым от крови.

В нескольких футах поодаль, в траве, Холл заметил шлем Бермонда с нелепым голубым пером. Глупое жеманство, но Бермонд любил его, любил объезжать Тирлинг с лихо колышущимся на ветру пером. Генерал для мира, а не для войны, и Холл почувствовал, как сжалось его горло, когда он закрыл Бермонду глаза.

– Сэр! Мы теряем позиции!

Холл выпрямился и увидел, что тирская линия, действительно, ослабла. В нескольких точках мортийцы ловко оттеснили тирцев, словно вдавив булавку в подушку. Холл посмотрел на людей вокруг – Блазер и Кэффри, полковник Гриффин, молодой майор, чьего имени он не знал, несколько пехотинцев, – ощущая собственное бессилие. Повышение до генерала требует официальной процедуры одобрения Королевы, церемонии. Много лет назад Холл стоял подле Бермонда, когда королева Элисса наделила его полномочиями. Сейчас Королева была далеко, но, обернувшись, он увидел, что все они, даже Гриффин, смотрят на него, ожидая приказов. С согласия Королевы или без него, теперь он генерал.

– Кэффри, отступаем к следующей сопке.

Майор Кэффри припустил вниз по холму.

– Вы, Гриффин. Отзовите остаток вашего батальона и продвигайтесь к Новому Лондону. Возьмите, что осталось от лагеря беженцев, и забаррикадируйте мост.

– Баррикад из старой мебели и палаток не хватит надолго.

– Но должно хватить. Если потребуется, попросите у Королевы дополнительный хлам, но сделайте. Встретимся там, когда эвакуация полностью завершится.

Гриффин повернулся и поспешил прочь.

Холл снова сосредоточил внимание на поле боя, и увидел, что тирцы уже начали отступать, ползя вверх по пологому склону холма. Он опустил взгляд на тело Бермонда, почувствовав печаль и изнеможение, но времени на это не было. Мортийцы медленно поднимались по склону, подгоняя отступление. Низкий голос проревел приказы за линией мортийцев, и Холл каким-то образом понял, что это генерал Дукарте, теперь подошедший к полю боя. Дукарте был не из тех, кто медлит и боится замарать руки. Он пришел посмотреть на кровь.

– Вы. – Холл указал на двух пехотинцев. – Идите с Гриффином. Отвезите тело генерала Бермонда в Новый Лондон.

Они подняли труп и понесли его вниз, к лошадям, по другой стороне сопки. Мгновение Холл следил за ними, потом поднял взгляд на лагерь беженцев. Целый город беззащитных людей.

«Еще один день», – подумал он, глядя на мортийцев, нащупавших слабое место в линии тирцев и ударивших туда, сверкая на солнце мечами и отполированными доспехами. Они с легкостью прошли через тирцев, прорвав линию, даже несмотря на то, что солдаты Холла поспешно отступали вверх по склону. Тирцы бросились в прорыв, усиливая линию, но дело было сделано: в построениях Холла образовалась брешь, а времени перестроиться не было. Мортийцы воспользовались своим преимуществом, навалившись в слабом месте, вынуждая тирцев отступать, теряя инициативу. Бермонд погиб, но Холл по-прежнему чувствовал его присутствие где-то рядом, может, на соседнем холме. Он наблюдал и оценивал, ожидая, что Холл предпримет дальше. Солнце пробилось сквозь облака, и Холл выхватил меч, ощутив прилив сил в руках, чувствуя себя таким бодрым, каким не был уже долгое время. Мортийцы прорывались через линию тирцев черной непобедимой лавиной, и генерал Холл кинулся вниз по склону им навстречу.

Глава 11
«Голубой Горизонт»

В десятилетие перед Переходом американский аппарат безопасности взял тысячи предполагаемых сепаратистов под стражу. Число задержанных убедило американское правительство, а также общественность, что Безопасность победила в войне с внутренним терроризмом. Но это однобокое сосредоточение на наглядных результатах также сделало правительство слепым к реальной проблеме: колоссальному расколу американского общества, поначалу невидимому, но заставившего пойти трещинами целый Американский континент.

Гли Деламер, «Темная ночь Америки»

Дориан пропала. Лили стояла в дверях детской, моргая. Дориан исчезла, а вместе с ней лекарства и дополнительная одежда, которую дала Лили. В детской было как всегда тихо, в лучах утреннего солнца плавали крошечные пылинки. Никто не узнает, что Дориан вообще здесь была.

Конечно, Лили не ожидала, что они с ней попрощаются, но думала, что пройдет больше времени. Значит, ночью приходил Уильям Тир и забрал Дориан. Лили развернулась и пошла обратно по коридору, приятное утреннее настроение вдруг испарилось. Что ей теперь делать? Позже она собиралась поиграть в бридж с Мишель, Кристин и Джессой, но теперь поняла, что придется все отменить. Она не представляла, как будет сидеть за столом с ними троими, сплетничая и потягивая коктейль, который Кристин предпочитает на этой неделе. Что-то изменилось, и Лили не могла вернуться в тот мелочный мир.

* * *

Два дня спустя новостные сайты объявили, что в Бостоне и Дирборне, что в Вирджинии, одновременно произошли две террористические атаки. Террористы в Бостоне прорвались в один из складских комплексов Доу и украли медицинского оборудования и лекарств почти на пятьдесят миллионов долларов. Это был небывалый успех, занявший верхние строчки всех сайтов. Но атака в Вирджинии, хотя и менее впечатляющая, заинтересовала Лили сильнее, потому что не имела никакого смысла. Десять или двенадцать вооруженных партизан ворвались на лошадиную ферму миллиардера Дирборна и украли большую часть его племенного скота. Партизаны пришли подготовленными, со своими прицепами для лошадей, но не взяли ничего, кроме животных и оборудования для их обслуживания.

Лошади! Лили была озадачена.

Никто давно уже не использовал лошадей, даже в сельском хозяйстве: они были слабостью богачей, ценились только на скачках и в азартных играх. Лили даже пришло в голову, правда, ненадолго, что англичанин сошел с ума – она не сомневалась, что это дело рук Тира, – но такого впечатления не возникало. Скорее это выглядело головоломкой, в которой не хватало нескольких кусочков. Лошади и медикаменты украдены, самолеты уничтожены. Каждый день Лили и так и эдак крутила эти кусочки в голове, пытаясь разобраться. Она не сомневалась, что если сможет приладить их друг к другу, собрав головоломку, то все прояснится, раскрыв ей план англичанина, ясно очертит его «Лучший мир».

Через три дня после нападения в Вирджинии Лили вернулась в больницу. Все началось очень просто: рубашка, которую хотел надеть Грег, оказалась в химчистке, и когда Лили не смогла обеспечить мужа этой рубашкой, тот прищемил ей пальцы дверью в спальне. Поначалу даже не было больно: дверь просто крепко держала ее руку, ничего особенного. Но когда несколько секунд спустя Грег открыл дверь, пришла боль. И когда Лили закричала, Грег сделал нечто, чего никогда раньше себе не позволял: дважды ударил ее по лицу. На втором ударе Лили почувствовала, как ломается нос с тихим, хрустящим щелчком, словно зимняя ветка.

Грег уже опаздывал на свою встречу, поэтому в травмпункт Лили повез Джонатан. Он ничего не сказал, но она видела в зеркало заднего вида, как его челюсть сжалась, а глаза прищурились. Кого он осуждает? Обоих? Она не разговаривала с Джонатаном с того вечера в гостиной. Он явно был полон решимости притвориться, что ничего не произошло, и Лили сделала то же самое. Иногда ей хотелось поговорить с ним об этом, но сдержанность Джонатана ее останавливала. Вместо этого она сосредоточилась на носе, изо всех сил стараясь не закапать кровью сиденье.

Оказалось, что кроме носа, у Лили сломано два пальца, и она могла только тихонько разглядывать залитую ярким светом комнату, пока Джонатан отвечал на вопросы врача. Когда пришло время исправлять нос, ее поместили под наркоз. Она провела ночь в больнице, под присмотром двух медсестер. Проснувшись, она услышала их голоса, такие добрые и по-матерински ласковые, что Лили захотелось остаться там навсегда. В больнице царили боль и болезни, но здесь было безопасно. Грег сказал, что такое больше не повторится, но солгал: несколько раз после того дня в загородном клубе Лили просыпалась, чувствуя внутри его пальцы, болезненно пихающиеся, почти выскабливающие. В сломанных костях не было ничего хорошего, но это казалось бесконечно хуже. В больнице она чувствовала себя в большей безопасности, чем дома.

Через пять дней во всей Новой Англии отключилось электричество. Ненадолго, всего на двадцать минут, и ничего страшного, кроме нескольких аварий на дорогах, не произошло. Но все равно случившееся вызвало шквал паники в Вашингтоне и на фондовых биржах, потому что предполагалось, что подобное отключение невозможно. В мире, где все управляется компьютерами, охраняемыми и поддерживаемыми всеми возможными способами, система просто не могла отказать. Грег сказал, что оборудование было неисправным, но Лили удивилась. Она подумала о Дориан, о том, как женщина без ярлыка смогла пройти через заслоны Безопасности на морскую базу. Подумала о тысячах солдат, как Джонатан, вернувшихся со службы в Саудовской Аравии и не нашедших ни работы, ни спроса на свои навыки. И теперь она начала задумываться, а сколько на самом деле было сепаратистов? Новостные сайты говорили о «Голубом Горизонте» с презрением, описывая организацию как несколько неорганизованных, неудовлетворенных группок психически неустойчивых личностей. Но факты этого не подтверждали. Лили подумала об Арни Уэлче, лейтенанте Безопасности, однажды признавшимся после обильной выпивки, что террористы эффективны и организованны. Уильям Тир говорил, что можно преодолеть любое препятствие, и теперь в голове Лили крутились сводящие с ума вопросы. Насколько велик «Голубой Горизонт»? Они все подчиняются Тиру? Каким был его «Лучший мир»?

В следующие выходные Грег с Уэлчем собирались на ужин вместе с двумя подчиненными Арни. Грег всегда приглашал Арни в тех редких случаях, когда выбирался в город: в Йеле они состояли в одном братстве. Грег сказал, что дружить с лейтенантом Безопасности крайне полезно, и даже Лили видела в этом смысл. Но на этот раз, когда Арни зашел в дверь, Лили не видела ни парковочных билетов Грега, ни краткосрочной туристической визы отпускника, ни даже вертолетов Безопасности, которые Арни иногда одалживал в качестве услуги, когда все было спокойно. Вместо этого перед ее глазами возникла Мэдди, выталкиваемая из школьных дверей, последняя вспышка ее белокурых косичек, да так ярко, что Лили на мгновение покачнулась на пороге, и когда Арни попытался положить руку ей на плечи, она нырнула в сторону кухни.

На этот раз Арни не пил за обедом и сверлил взглядом двух своих лакеев, когда те тянулись к виски. Грег упрекнул его за это, но Арни, пожав плечами, сказал:

– Завтра я не могу позволить себя похмелье.

Лили была просто счастлива, что Арни остался трезвым. Он распускал руки, когда пил: однажды даже попытался засунуть руку ей между ног прямо за столом. Лили не была уверена, заметил ли Грег эти поползновения. Каким бы собственником он ни был, он без труда закрывал глаза, если кто-то мог ему пригодиться. Но Лили села подальше от Арни, просто на всякий случай.

Хотя нос выглядел уже почти нормально, под правым глазом Лили до сих пор виднелся синяк, но она не удивилась, что Арни ничего об этом не спросил. Она поняла, что едва может есть. Сломанные пальцы, оба до сих пор заключенные во временные шины, затрудняли пользование ножом и вилкой, но дело было не в этом. Она прожила большую часть супружеской жизни во лжи, но с тех пор, как Дориан перевалилась через заднюю стену в сад, фундамент дал трещину. Ей становилось все труднее лицемерить, каждая новая порция лжи давалась с большим трудом. Она боялась своего мужа, но сейчас страх был не так важен. Она почувствовала огромный мир, неподвластный таким, как Грег. И иногда, даже ничего не понимая, она точно знала, что имела в виду Дориан: он был так близко, что она могла его потрогать.

«Свиньи, – подумала она, наблюдая за Грегом и военными, фыркающими, усмехающимися и чавкающими. – Все вы свиньи. Вы и понятия не имеете о Лучшем мире». По правде говоря, Лили тоже не понимала Лучшего мира, но ей казалось, что сейчас она, как минимум, видит его очертания. Ни бедности, ни жадности, как сказал Тир. Доброта – это все. Такие люди, как Грег, будут там совсем неуместны. Вчера он сказал ей, что связался с врачом, занимающимся искусственным оплодотворением. Они пойдут к нему в понедельник. Лили не могла представить, какой ее жизнь станет во вторник.

Она сомневалась, что Арни действительно продержится трезвым весь обед – даже среди обычных гостей Грега Арни считался законченным пьянчужкой. Бутылка виски стояла на столе прямо перед ним – представления Грега о юморе – на протяжении всей трапезы, но Арни игнорировал бутылку, строго придерживаясь воды. Он нервничал, дергался и постоянно проверял часы. Двое его подчиненных были ненамного лучше, хотя все-таки нашли время за едой попихать друг друга под локоть, с ухмылкой поглядывая на Лили. Она привыкла к такого рода вещам и не обращала внимания на их комментарии, даже когда услышала, что ее назвали лакомым кусочком.

– Ты чего такой дерганый? – наконец, спросил Грег Арни. – На наркоте?

Арни покачал головой.

– Трезвый как стеклышко. У меня завтра тяжелый день. Вот и все.

– Что будешь делать?

– Секретная информация.

– У меня есть доступ.

Арни неуверенно посмотрел через стол на Лили.

– У нее нет.

– К черту ее, она никому не расскажет. – Грег, прищурившись, повернулся к ней: – Не расскажешь?

Она машинально покачала головой, не отрывая глаз от тарелки.

– Так что давай, мужик, выкладывай, – упрашивал Грег, и Лили вдруг увидела то, чего никогда не видела прежде: Грег завидовал военным, сидящим через стол от него. Да, Грег работал на нескольких военных подрядчиков, но сидя за столом. Арни умел обращаться с огнестрельным оружием, допрашивать, убивать людей, и в глазах Грега это делало его лучшим из людей. – Расскажи нам, что ты задумал.

Арни все колебался, и Лили услышала писк внутренней сигнализации. Независимо от доступа к секретам, Арни всегда выбалтывал Грегу, чего не следовало, и, как правило, много алкоголя для этого не требовалось. Она уставилась в свою тарелку, пытаясь стать как можно незаметнее, ожидая, что он заговорит. Но пару секунд спустя Арни просто снова покачал головой.

– Извини, мужик, нет. Слишком секретно, и у твоей жены нет доступа.

– Хорошо, пойдем наверх. Поговорим в моем кабинете.

– Вы двое, ждите в машине, – велел Арни своим лакеям, потом вытер рот и бросил салфетку на стол.

– Спасибо, Лили. Все было великолепно.

Она кивнула и машинально улыбнулась, гадая, заметил ли Арни шины на ее пальцах. Подчиненные ушли, и Грег с Арни исчезли наверху. Мгновение Лили пялилась в свою тарелку, размышляя, а потом схватилась за край стола неподвижной рукой и поднялась. Оставив грязную посуду, разбросанную по всему столу, она поспешила через кухню в маленькую комнату, где располагалась система видеонаблюдения. Джонатан должен был сегодня дежурить, но Лили почти не удивилась, обнаружив, что комнатка пуста. Она задумалась, сколько ночей дом оставался без присмотра, а Джонатан сбегал выполнять поручения «Голубого Горизонта». Нажав на экран, Лили настроилась на кабинет Грега, темную комнату, обставленную мебелью красного дерева – так Грег изо всех сил пытался казаться мужественным. На стенах красовались книжные полки, но без книг: Грег хранил там свои старые футбольные трофеи и их с Лили фотографии с важными людьми на различных мероприятиях. Стены покрывали таблички: Грег обожал хвастаться наградами.

Арни развалился в одном из больших кресел перед столом, за которым сидел Грег, откинувшись назад в своем кожаном кресле. Они курили сигары, и дымок поднимался вверх, к камере, делая очертания Грега невнятными.

– Здание взорвалось и рухнуло, – сказал Арни, – как и предполагалось. У них явно был план побега, но он провалился. Я должен передать это Лангеру: пусть я и ненавижу этого ублюдка, он провернул весьма неплохой трюк. Похоже, все они погибли, но Лангеру удалось захватить одного живым, какого-то парня по имени Гудин. Они работали с ним последние четыре дня, и прошлой ночью он, наконец, сломался.

– И что же его сломало? – спросил Грег срывающимся от нетерпения голосом, и Лили закрыла глаза. Сколько времени потребовалось, чтобы сломать Мэдди? Вечность, думала Лили, но в глубине души знала, что это неправда. Лили провела рукой по лбу, а когда отняла ее, она оказалась мокрой.

Казалось, Арни тоже было неловко.

– Я сейчас не на службе, мужик. И я не хочу говорить об этом дерьме.

– Ага, полагаю, ты прав, – нехотя согласился Грег. – Так что он сказал?

– Он невеликая шишка, но мы много чего из него выжали. – Лицо Арни снова оживилось. – Лидер «Голубого Горизонта» – это какой-то парень, называющий себя Тиром. Британец, можешь себе представить?

– Могу. Великобритания и их сраный социалистический эксперимент.

– За этим Тиром, вероятно, стоят большие деньги. Сепаратисты считают его почти богом. «Голубой Горизонт» возник из старых оккупационных движений, но те, понимаешь, понятия не имели, что делают. Однако этот Тир обучил партизан как следует. Вот почему они стали такой занозой в заднице последние несколько лет. – Арни понизил голос, и Лили прибавила громкость. – Они отсиживаются на заброшенном складе в терминале Конли.

– Где это?

– Порт Бостона. Я весь день провел, изучая карты. Этот склад был заброшен последние десять лет, но Фревеллские парни забрали все деньги, которые Бостон собирался потратить на новый. Они вложили их в какую-то хреномуть или типа того, поэтому все контейнеры так и остались там. Гудин сказал, они используют склад как штаб. Облава на рассвете.

Лили, оцепенев, уставилась на экран.

– Они назначили Лангера за все это отвечать: теперь это его детище, и он хочет наловить побольше заключенных. Мы должны окружить терминал с суши и воды, а это непростая задачка. Много лодок, много людей. Мое подразделение должно обеспечить средний периметр завтра утром. – Арни вздохнул и загасил остатки сигары. – Так что никакого бухла.

– Хочешь сыграть в покер? Я знаю одно местечко в центре.

– Не могу, правда. Я должен быть в Бостоне в два часа. Мой вертолет ждет на площадке.

Грег кивнул, правда слегка надув губы: жест, с которым Лили последнее время постоянно сталкивалась.

– Хорошо. Я тебя провожу.

Лили выключила экран и поспешила обратно в столовую, включив посудомоечную машину, чтобы приступить к очистке тарелок. Когда голоса Грега и Арни стихли за передней дверью, она вытащила телефон из сумочки и позвонила Джонатану, но он не взял трубку: лишь автоответчик произнес стандартное приветствие его сухим, низким голосом. Лили не могла оставить ему сообщение: ее звонки отслеживались. Стараясь говорить спокойным голосом, она потребовала, чтобы он немедленно ей перезвонил. Но она не могла отделаться от ощущения, что где бы Джонатан ни находился, он не успеет связаться с нею вовремя. Теперь она видела: темный склад, а внутри Дориан с Уильямом Тиром. Дориан сказала, что больше никогда не вернется под стражу. Бостонский склад. «Голубой Горизонт». Лили закрыла глаза и увидела несколько деревянных домиков возле синей реки, залитых солнцем.

Я должна что-нибудь сделать.

«И что же ты можешь сделать, Лил? – насмешливым голосом поинтересовалась Мэдди. – У тебя никогда не хватало мужества, чтобы сделать хоть что-нибудь в своей жизни».

«А я сделала, – возразила Лили. – Когда Дориан упала во двор, сделала».

Но в глубине души она знала, что Мэдди права. Оставить Дориан – решение с невысоким риском, почти игра в относительно безопасной детской. То, что Лили собиралась сделать сейчас, – совсем другое дело. Она разработала план, отвергла его, набросала другой, тоже отвергла, придумала третий, изучила его, поворачивая и так и этак, в поисках недостатков. Это, несомненно, был глупый план. Возможно, ее арестуют или даже убьют. Но она должна была что-нибудь сделать. Если Лучший мир реален, он еще невероятно хрупок, и без Тира ничего не получится.

– Арни ушел.

Лили снова сосредоточилась на окне, и обнаружила, что Грег отразился за нею, хотя она не могла прочитать выражение его лица в стекле. Она ничего не сказала, глядя в сторону Бостона. В этом путешествии Грегу не место. Этот путь только для нее.

– Ты взволнована, Лил?

– По поводу чего?

– Понедельника.

Рука Лили сжалась на рукоятке кувшина, и она чуть не замахнулась им мужу в голову. Но ее разум настаивал на терпении. Можно ведь и промазать. Грег был выше ее на шесть дюймов[6]6
  Примерно 15 см.


[Закрыть] и тяжелее почти на сто фунтов[7]7
  Примерно 45 кг.


[Закрыть]. У нее была только одна попытка, и она не может позволить себе промазать. Ее взгляд метнулся по стойке и упал на большую, тяжелую рамку, около фута[8]8
  Примерно 30 см.


[Закрыть] высотой, стоящую на подоконнике. Их свадебные фотографии бесконечно мелькали на экране, складываясь из сверкающих пикселей. Лили увидела себя, всего двадцатидвухлетнюю, завернутую в ярды белого атласа, готовящуюся резать огромный многоэтажный торт. Хотя волосы начали выбиваться из сложной прически и рядом стоял гнусный отец Грега, она смеялась.

Боже, что произошло?

Грег сделал несколько шагов вперед и стоял теперь так близко, что Лили чувствовала его дыхание у себя на затылке. Она протянула руку, чтобы коснуться рамки, вцепляясь в край здоровой рукой.

– Лил?

«Если он попытается трахнуть меня сейчас, – подумала она, – я с ума сойду. Ничего сложного: просто отключусь, а потом стану ко всему безразлична: и к Уильяму Тиру, и к «Голубому Горизонту», и к складу в бостонском порту. Ко всему».

– Лил? Ты взволнована?

Его рука легла ей на плечо, и Лили крутанулась, прихватив с собой рамку, замахнувшись ею, словно теннисной ракеткой в клубе. Рамка с хрустом обрушилась Грегу на голову, повсюду разлетались крошечные осколки пластика, запорашивая ее руки. Грег завалился на бок, с глухим стуком ударившись головой о мраморную стойку. Лили снова подняла рамку, готовая ударить, но Грег был в нокауте, распластавшись на кухонном полу. Через мгновение по его лицу потекла кровь, крошечные красные капельки падали на белую плитку.

– Что ж, дело сделано, – прошептала Лили, не зная, с кем разговаривает. Она хотела проверить у Грега пульс, но не смогла заставить себя к нему прикоснуться. Медленно, словно во сне, она поднялась в их спальню. Достала старые джинсы, которые никогда не носила при Греге, и выцветшую черную футболку. Эта одежда все равно была красивей, чем то, что носили бедняки за стеной. Но это было лучше, чем ничего, и могло сойти за маскировку. Лили накинула видавшую виды кожаную куртку, которую хранила лет с пятнадцати: наследие лучших времен, от которого Лили не смогла отказаться. «Мерседес» был с автоматической коробкой: недолго думая, Лили сняла лангетки и оставила их на комоде. Она включила экран на стене и изучила карты бостонского порта, пока одевалась. Терминал Конли был большим контейнерным сооружением неподалеку от острова Касл, примостившимся в одной из тысячи бухт, составлявших массачусетское побережье. Общественные дороги, тут уж ничего не поделаешь, Трасса 84 до массачусетской магистрали.

На частных дорогах не обойдется без блокпостов, особенно по ночам, и когда просканируют ее бирку и обнаружат, что она сбежала от мужа, это вызовет кучу вопросов. На общественных дорогах шансов больше… если удастся попасть за стену, окружающую Нью-Ханаан.

Поискав еще немного, она обнаружила, что заброшенная собственность принадлежала Министерству внутренних дел. На территории терминала Конли находилось два заброшенных здания: только одно походило на склад, но Лили аккуратно отметила и второе и загрузила карты в «Мерседес». С запозданием она поняла, что эти поиски, вероятно, встревожат Безопасность, и запаниковала, прежде чем поняла, насколько эта проблема малозначима по сравнению с мужем, истекающим кровью на кухонном полу. Даже если Грег не умер, женщин казнили и за меньшее. Лили спустилась вниз и схватила с крючка на стене небольшой кодовый ключ с эмблемой «Мерседеса». «Мерседес» был их третьей машиной, из модных – для непредвиденных случаев или важных гостей. Поднеся ключи к свету, она обнаружила, что у нее дрожат руки. Ее права еще не истекли, но она не водила лет с восемнадцати.

– Это как кататься на велосипеде, – прошептала она. – Просто, как кататься на велосипеде, вот и все.

Она бросила последний взгляд на Грега, который лежал, распластавшись, в той же позе на кухонном полу. Кровь стекала под правое ухо, собираясь в лужу, но он еще дышал, и на мгновение Лили удивилась собственной холодности, пока не обнаружила ее причину: не имело значения, выживет или умрет Грег, или она сама. Важно было только добраться до Бостона. Лучший мир, маленькая деревня возле реки – вот что имело значение, вот что горело в голове Лили, пробиваясь сквозь страх и увлекая ее за собой.

Она повернулась и зашагала по коридору к гаражу.

* * *

Никто уже давно не ездил на «Мерседесе», но, казалось, он не стал от этого хуже. Должно быть, о нем заботился Джонатан: он любил возиться с автомобилями и держал «БМВ» и «Лексус» в отличном рабочем состоянии. Бак оказался полон, и фары «Мерседеса» легко прорезали ночь, когда Лили свернула с Уиллоу-авеню на проходную дорогу. Впереди замаячила стена: двадцать футов прочной полимерной стали, увенчанной лазерным бордюром, перекрывающим горизонт.

Что-то внутри Лили, казалось, застыло, и низкий, взволнованный голос начал болтать у нее в голове… голос ее замужества, теперь поняла Лили, звучал трусливо и беспомощно.

«Тебе этого не сделать, даже за миллион лет, а когда найдут Грега…»

– Заткнись, – прошептала Лили. Ее голос дрожал в темноте автомобиля.

Блокпост появился из тумана: пятнадцатифутовый проем в стене, освещенный яркими люминесцентными лампами. Небольшая гауптвахта, также обнесенная сталью, стояла справа, и когда Лили подъехала, из нее вышли два постовых в форме Безопасности. У каждого был небольшой лазерный пистолет, которые в те дни предпочитала Безопасность. У Грега было оружие, вдруг вспомнила Лили. Крошечная штуковина, которую он хранил в кабинете. Она могла бы прихватить его, и это заставило ее задуматься, что же еще она забыла. Но было уже поздно.

– Добрый вечер, мэм, – сказал первый охранник, когда она опустила окно. Он посмотрел на нее, а потом широко улыбнулся. – Миссис Мэйхью?

– Да, Джон. Как дела?

– Нормально. Куда направляетесь?

– В город, повидаться с друзьями.

– Вы одна в такой час? А где этот ваш черный телохранитель?

– Выполняет поручение мужа.

– Минуточку. – Он обошел капот и исчез в караулке. Второй постовой остался по правую сторону от капота, лишь темный силуэт напротив люминесцентных ламп. Лили удерживала приятную улыбку на лице, изо всех сил вцепившись в руль. Охранник ушел позвонить Грегу, и разум выдал ей четкую картинку: кухня, Грег лежит неподвижно, а его телефон все звонит и звонит. Ее бедра задрожали от напряжения. За пределами яркого флуоресцентного круга, в котором купалась машина, было темным-темно.