Текст книги "Завоевание Тирлинга"

Келси захлопала, позабавленная, хотя понятия не имела, как все это было проделано. Разумеется, никакого волшебства, но выглядело, как волшебство, и этого было вполне достаточно. Брэдшоу обнаруживал в ящичках один предмет за другим: перчатку Дайера, миску со стола, два кинжала и, наконец, палицу Булавы. Последняя «находка» изумила Булаву, который на мгновение впал в ярость, а затем вновь изумился, когда Брэдшоу вытащил палицу из ящичка и с улыбкой передал законному владельцу. Келси громко хлопала в ладоши: мало кто мог осмелиться попробовать заткнуть Булаву за пояс. Мгновение Булава внимательно рассматривал свое любимое оружие, словно ювелир, проверяющий бриллианты, и, наконец, пришел к выводу, что вещь его. Понизив голос, Келси попросила Элстона дать магу пятьдесят процентов чаевых.

Святой отец явно невпечатлен: он смотрел представление со все более кислым выражением лица и ни разу не хлопал.

– Не любите иллюзий, Ваше Святейшество?

– Не очень, Ваше Величество. Все волшебники – мошенники, подстрекающие простых людей к вере в языческую магию.

Келси чуть не закатила глаза, но вовремя остановилась. У нее остался последний шанс: если святой отец выйдет за дверь, он никогда не вернется. Возможно, сейчас, когда их почти что некому было подслушивать, он станет посговорчивее. Брэдшоу делал руками магические пассы. Подождав, пока он сотворит из ниоткуда мышь, Келси тихо спросила:

– Что бы соблазнило вас принять мое предложение?

– Возможно, мы могли бы достичь компромисса, Ваше Величество. Снимите налоги с наших новолондонских владений и с половины посевной площади в Алмонте, и Церковь с радостью предоставит беженцам пищу и приют на четырех этажах.

Келси подняла взгляд на Булаву.

– Сколько это в налоговых деньгах?

– Только Арлисс знает наверняка, госпожа. Но вы говорите, по меньшей мере, о тысяче квадратных миль обрабатываемых фермерских земель. За год набежала бы приличная сумма.

– Не на год, – перебил святой отец. – Навсегда.

– Навсегда? – недоверчиво прошептала Келси. – Да я могла бы построить свой собственный треклятый Арват за деньги, которые Тирлинг потеряет за пять лет.

– Могли бы, Ваше Величество, только у вас не хватит времени. – Святой отец улыбнулся, и его глаза впервые заблестели, но то был нехороший блеск. – Мортийцы будут здесь осенью, вы в безвыходном положении. Потому-то мы об этом и говорим.

– Не совершайте ошибки, полагая, что вы для меня нечто большее, чем удобство, Ваше Святейшество. Мне не нужна ваша кучка золота.

– Тогда не совершайте ошибки, полагая, что я боюсь вашего сборщика налогов, Ваше Величество. К новому году вы ни с кого не сможете получить налоги.

Минут пять назад Келси сама об этом подумала, но это лишь сильнее ее разозлило. Она повернулась к нему, даже не притворяясь, что интересуется магическим представлением.

– Что вам толку от всего этого золота, Ваше Святейшество? На кого вы пытаетесь произвести впечатления этой своей колокольней? На Бога?

– Бог не интересуется подобными мелочами.

– Вот и я о том же.

– Правоверные прихожане пожертвовали это золото, Ваше Величество, как покаяние и благое дело. Ваш дядя был одним из них.

– У моего дяди имелось семь любовниц и ни одной жены. И это он-то правоверный?

– Ваш дядя раскаялся в своих прегрешениях перед отцом Тимпанием, Ваше Величество, и был прощен.

– Интересная система. Четырехлетних детей и то наказывают строже.

Голос святого отца напрягся от гнева.

– У вас имеются уголовные законы для наказания граждан, Ваше Величество. Моя забота – спасение души.

– В чем весьма помогает золото, верно?

– Как вы смеете…

– Ваше Величество! – Брэдшоу еще раз замысловато поклонился у подножия помоста. – Можно попросить помощи у одного из ваших стражников для последнего фокуса?

Келси вяло улыбнулась.

– Кибб.

Кибб направился вниз по ступенькам под смешки остальных стражников, но Келси едва ли обратила на это внимание. Она крепко вцепилась в подлокотники своего кресла. Это было все, что она могла сделать, чтобы не задушить сидящего перед ней человека.

«Все это пространство, – подумала она, глядя на святого отца, в висках у нее запульсировало. – Все эти хоромы и золото. Вы его не используете, вы в нем не нуждаетесь, но и другим не даете. Если мы переживем вторжение, дружочек, я буду облагать тебя налогами, пока ты не попросишь пощады».

Святой отец уставился на нее предельно высокомерным взглядом человека, который ничего не боится. Келси вспомнила замечание, которое Булава сделал несколько недель назад: что святой отец нигде не показывался, подпольно обделывая делишки с Демином.

Если святой отец уже обо всем договорился, тогда, конечно, он не боится Келси. Просто сидит и ждет, пока подойдет мортийская армия, щадя Арват и опустошая все остальное. И теперь Келси почувствовала, как первые семена сомнения укореняются в ее сердце.

Она провела последний месяц, бегая взад и вперед, судорожно мечась от одного варианта к другому, пытаясь найти решение, а теперь подняла взгляд и обнаружила себя в окружении людоедов.

– В честь ваших святейших гостей, Ваше Величество! – Брэдшоу взял чашку, которую использовал раньше, наполнил ее водой из маленькой фляги и передал Киббу. – Глотните, сэр, и, пожалуйста, подтвердите, что это вода.

Кибб осторожно отхлебнул из чашки:

– Действительно вода.

Маг поднес чашку к помосту и протянул Келси, ожидая, пока она кивнет, разрешая продолжать. Отвесив вежливый поклон святому отцу, Брэдшоу прикрыл чашку одной рукой, щелкнув пальцами другой. Между пальцами возникла небольшая вспышка света, и Брэдшоу снова поднес чашку Келси, убрав руку. Вода в чашке стала глубокого красного цвета.

– Для увеселения Ее Величества! – объявил Брэдшоу. – Где же мой ассистент?

Кибб поднял руку, и маг протанцевал к нему, протягивая чашку.

– Попробуйте, сэр. Это не причинит вам никакого вреда.

Улыбнувшись немного тревожно, Кибб сделал крохотный глоток. На лице расцвело удивление, и он снова отхлебнул, на это раз от души. Обращаясь к Келси, он изумленно объявил:

– Ваше Величество, это вино.

Келси хихикнула, но все же не смогла удержаться и расхохоталась. Она увидела ярость на потемневшем лице святого отца, но лишь рассмеялась еще безудержнее. Стоящий под помостом Брэдшоу улыбался, его лицо светилось торжеством.

– Вставай! Вставай!

Невысокий прислужник упал в обморок, и высокий принялся его трясти, шипя команды. Но юноша не шевелился. Святой отец поднялся со своего места, его лицо побагровело, что неимоверно обрадовало Келси. Отец Тайлер принялся шептать ему на ухо, но святой отец его отпихнул. О лежащем на полу юноше он никак не побеспокоился.

– Не вижу ничего смешного в оскорблении гостей, – прорычал святой отец. – Кощунственная шутка, Ваше Величество, говорящая о дурном вкусе.

– Не смотрите на меня, Ваше Святейшество. Я не держу придворных артистов. Это его личные фокусы.

– Я требую извинений! – огрызнулся он, и Келси, предположившая было, что такого рода нелепое возмущение – часть должностных инструкций святого отца, запнулась, потому что его гнев явно был неподдельным. Но даже вытащи Брэдшоу из шляпы саму Деву Марию, никто бы не принял всерьез этот волшебный фокус. Примирение явилось бы умным решением, но Келси уже слишком далеко зашла. Побарабанив ногтями по подлокотнику кресла, она коротко спросила.

– От кого вы требуете извинений?

– От этого самозванца, Ваше Величество.

– Самозванца? Уверена, что он не строил из себя настоящего Христа, Ваше Святейшество.

– Я требую извинений.

– Вы приказываете Королеве? – убийственно мягким голосом спросил Булава.

– Определенно.

– Отказываю! – огрызнулась Келси. – Какой дурак станет обижаться на фокус?

– Ваше Величество, пожалуйста! – Отец Тайлер поднялся и встал рядом со святым отцом, его лицо стало почти белым. – Вряд ли сейчас это разумно.

– Заткнись, Тайлер! – прошипел святой отец. – Все маги – шарлатаны! Они обещают быстрые решения и подрывают веру в праведный путь.

Келси прищурилась.

– Даже не думайте играть со мной в благочестие, Ваше Святейшество. Я многое о вас слышала. Какую из этих двух женщин вы держите в Арвате? Они приклоняют колени перед Святым Духом каждую ночь?

Лицо святого отца стало апоплексически фиолетовым, и Келси вдруг пожелала, чтобы у него случился сердечный приступ и он шлепнулся бы прямо перед ее троном, и плевать на последствия.

– Осторожнее, Ваше Величество. Вы не представляете, насколько щекотлива ваша позиция.

– Продолжите мне угрожать, жадный мошенник, и я вас прикончу.

– Уверен, он не имел в виду ничего подобного, Ваше Величество! – высоким голосом воскликнул отец Тайлер. – Это не угроза, просто…

– Тайлер, не лезь! – взревел святой отец. Он повернулся и, выбросив одну руку, ударил отца Тайлера в грудь. Мгновенно потеряв равновесие, Тайлер упал назад и скатился по ступенькам помоста. Келси услышала сухой, резкий треск сломанной кости, и все мысли мгновенно вылетели из головы. Она вскочила и, оттолкнув Пэна, ударила святого отца по лицу. Булава с Пэном двинулись очень быстро, остальные стражники – сразу за ними. За несколько мгновений между Кесли и святым отцом возникло более десяти человек. Стражники загородили ей обзор, но не раньше, чем она увидела и запомнила белую отметину от своей ладони на красной щеке святого отца и завернула в памяти, словно подарок.

– Святотатство! – зашипел высокий прислужник снизу лестницы. – Никто не смеет поднимать руку на святого отца!

– Если вам дорог этот лицемер, немедленно уводите его из моей Цитадели.

Прислужник кинулся вверх по лестнице, чтобы помочь святому отцу. Келси повернулась к своему креслу, решив не обращать на них внимания, однако затем услышала прерывистое дыхание снизу, за стеной стражников.

– Отец, вы в порядке?

– В порядке, Ваше Величество.

Но голос отца Тайлера был хриплым от боли.

– Оставайтесь на месте. Мы приведем вам врача.

– Тайлер пойдет с нами! – прорычал святой отец. Но Булава, уже протиснувшийся вниз, встал между отцом Тайлером и священниками.

– Королева сказала, что он остается.

– Его осмотрят мои собственные врачи.

– Не думаю, Ваше Святейшество. Я видел работу ваших врачей.

Глаза святого отца округлились, полные удивления и чего-то еще… вины? Прежде чем Келси смогла расшифровать его реакцию, Булава пронесся через комнату и схватил высокого прислужника за шею.

– Этого мы тоже оставим. Брат Мэтью, да?

– По какому обвинению? – требовательно спросил разъяренный святой отец.

– Измена, – безапелляционно заявил Булава. – Заговор Торна.

Святой отец ответил без промедления:

– Мы пришли сюда, полагаясь на охранную грамоту.

– Я обещала охранную грамоту вам, Ваше Святейшество, – огрызнулась Келси, про себя проклиная Булаву: он никогда не ставил ее в известность о своих планах.

Теперь она без труда узнала отца Мэтью: один из мужчин из Аргоса, присевший у костра Торна посреди ночи. – Вы можете идти. Но ваши подхалимы пришли на свой страх и риск.

– Предлагаю вам уйти прямо сейчас, – сказал Булава святому отцу, крепче сжимая шею сопротивляющегося священника. – Прежде чем у меня появится шанс задать вашему хорьку какие-либо вопросы.

Святой отец прищурился и пнул невысокого прислужника, все еще лежащего без сознания на полу.

– Эй ты! Просыпайся! Мы уходим!

Он поднял пошатывающегося юношу на ноги. Булава передал брата Мэтью Элстону и проследовал за двумя мужчинами из Арвата до двери. Второй прислужник, с лицом белым, как молоко, бросил несколько потрясенных взглядов через плечо, но святой отец, церемонно вышагивая рядом с ним, ни разу не обернулся.

Келси поспешила вниз по лестнице, чтобы присесть рядом с отцом Тайлером, чья левая нога была вывернута под страшным углом. Он мелко дышал, крупные капли пота катились по его бледным щекам. Келси собрала подол своего платья, чтобы промокнуть ему лоб, но когда Корин попытался осмотреть его ногу, отец Тайлер застонал, умоляя его остановиться.

– Сломана в нескольких местах, госпожа. Придется вправлять кости, чтобы они правильно срослись.

– Подождем доктора, – распорядилась Келси, бросая убийственный взгляд в сторону уходящего святого отца. – Полагаю, это лучшее творение Бога.

Отец Тайлер диковато и несвязно хихикнул.

– Я отделался легким испугом, Ваше Величество. Спросите у Сэта.

– Кто такой Сэт?

Но отец Тайлер стиснул зубы, и, хотя Келси несколько раз повторила вопрос, прежде чем прибыл врач, отвечать он не стал.

Глава 5
Дориан

Успех масштабной миграции людей зависит от многих отдельных кусочков, вставших каждый на свое место. Необходимы недовольные малоприятным, возможно, даже невыносимым, статусом-кво. Необходим толкающий вперед идеализм, мощное видение лучшей жизни за горизонтом. Необходимо огромное мужество перед лицом ужасных разногласий. Но самое главное, любой миграции необходим лидер, непременно харизматичная фигура, за которой перепуганные мужчины и женщины последуют прямиком в пропасть.

Британско-Американский Переход соответствовал этому последнему условию в полной мере.

«“Голубой Горизонт” Тира», Гли Деламер

Лили сидела на заднем дворе, пытаясь записать послание для своей матери. День выдался слишком жарким: что-то случилось с климат-контролем. Последнее время такое случалось все чаще и чаще. Грег объяснял, что это все сепаратисты и их хакеры, выводящие из строя спутники. Военные, с которыми он общался в Пентагоне, не одну неделю на них жаловались. За последние несколько дней температура в Нью-Ханаане поднялась за девяносто[2]2
  Выше +30 °C.


[Закрыть], и теперь двор окутывал тяжелый, влажный воздух.

Не считая погоды, неделя была хорошей. Грег уехал в командировку в Бостон, на какой-то съезд с остальными игроками на военном поле. Лили всегда представляла эти встречи увеличенными копиями вечеринок, которые они устраивали дома: подвыпившие мужчины, чьи голоса становятся все громче и хриплее по мере вливания спиртного.

Тем не менее, она была благодарна. Когда Грег ушел, она почти могла притвориться, что это ее дом, что ей не нужно никому отчитываться, как прошел день. Не надо прятаться в детской, можно свободно передвигаться по всем комнатам. Но сегодня Грег вернется, и Лили пыталась использовать последние несколько часов, чтобы записать послание. Трудно заставить ложь звучать естественно, особенно для мамы, которая не хотела слышать ничего неприятного. Лили снова включила запись, когда через заднюю стену ограды в сад перевалилась женщина.

Подняв взгляд, Лили вздрогнула. Женщина, шипя от боли, скатилась вниз, обдирая увивающий стену плющ, и в итоге свалилась в кусты гортензии, исчезнув из поля зрения с низким раненым хрипом. В кухонной двери материализовался Джонатан с пистолетом в руках.

– Отойдите, миссис Эм.

Лили проигнорировала его и, встав со своего шезлонга, подошла на цыпочках к каменной стене. Незваная гостья примяла куст гортензии. Лили почувствовала удерживающую ладонь Джонатана на своей руке, но вглядывалась в зазубренные края куста, пока не обнаружила лежащую незнакомку.

Она похожа на Мэдди!

Женщина удивительно походила на младшую сестру Лили. Ее волосы, теперь запутавшиеся в ветках, выглядели давно не мытыми, но это был тот же самый темный блонд, даже с той же пружинистой текстурой. И такие же, как у Мэдди, курносый нос и веснушки. Вот только она казалась слишком молодой, и Лили закусила губу, пытаясь посчитать, сколько лет было бы сейчас ее сестре. На два года младше Лили, значит, двадцать три. А этой девушке явно не больше восемнадцати.

Теперь Лили слышала вой сирен, приглушенный толстой каменной стеной. Безопасность едва ли когда-либо использовала сирены в Нью-Ханаане: если они и появлялись в их районе, то действовали тихо и эффективно. Но женщина явно жила не в Нью-Ханаане. Ее лицо покрывала какая-то смазка, на ней были джинсы и порванный свитер размера на три больше. Края свитера были окровавлены. Лили присмотрелась повнимательнее, а потом с шипением отпрянула.

– В нее стреляли!

– Идите в дом, миссис Эм. Я вызову Безопасность.

Девушка открыла глаза. Они сияли, ярко-зеленые и удивительно ясные, слишком опытные для подростка. А потом снова закрыла. Беглянка мелко дрожала, прижимая руку к кровавому пятну на животе. Она казалась слишком молодой, чтобы даже задумывать преступление, и выглядела, как Мэдди. Мэдди, исчезнувшая несколько лет назад.

– Вы ранены, – сообщила ей Лили. – Вам нужно в больницу.

– Никаких больниц.

– Она нарушительница! – прошипел Джонатан.

Сирены стали громче: возможно, они уже на Уиллоу-стрит. Женщина снова открыла глаза, и Лили увидела в них смирение, изможденное принятие. Мэдди смотрела так же, когда за ней пришли, как будто уже представляла, что ждет ее впереди. Лили не хотелось думать о том дне, о Мэдди. Джонатан прав: нужно вызвать Безопасность. Но Мэдди уже нависла над Лили, и она поняла, что не может это сделать, не может выдать девушку.

– Помоги мне занести ее внутрь.

– Зачем? – спросил Джонатан.

– Просто помоги.

– Что скажет мистер Эм?

Она подняла на него глаза, в голосе прорезался металл:

– Это же не первый секрет, который мы от него храним?

– Тут другое.

– Давай ее поднимем.

– Она не случайно перемахнула через стену, миссис Эм. Вы слышите сирены? Думаете, они не за нею?

– В дом. Устроим ее в детской. Он не узнает.

– Ей нужен врач.

– Значит, приведем ей врача.

– И что потом? Врачи обязаны сообщать об огнестрельных ранениях.

Лили приподняла девушку, подсунув руки ей под плечи, поморщившись, когда та застонала. Казалось неимоверно важным поспешить и занести беглянку внутрь, прежде чем она как следует задумается о возможных последствиях и о Греге.

– Давай, в дом.

Джонатан, ворча, присоединился. Они протащили незнакомку через сад и внесли в дом, прохладный оазис тьмы. Когда они добрались до гостиной, раненая потеряла сознание и стала намного тяжелее, чем можно было предположить по ее костлявой фигурке. Лили застонала, когда они тащили ее через холл, мысленно прикидывая, что делать дальше. Во-первых, наблюдение. У Лили не было резервных кадров из гостиной и с лестницы, но можно разочек стереть отснятое – Грег спишет это на сбой… «возможно», – поправил внутренний голос. Обувь сепаратистки покрывала грязь, и на ковре в гостиной осталось несколько пятен. Дом самоочищался, но не так быстро. Лили придется отчистить грязь вручную, прежде чем Грег вернется домой. Они внесли раненую в детскую и уложили на диван. Лили почувствовала, что Джонатан пристально на нее смотрит, прежде чем подняла на него взгляд.

– Что вы делаете, миссис Эм?

– Не знаю, – призналась Лили. – Просто…

– Что?

Мысль о Безопасности пронзила голову Лили: воспоминание о той двери, куда они заталкивали людей, никогда больше из нее не выходивших. Когда Лили была маленькой, таких дверей не было, и даже когда она повзрослела, она не особо обращала внимание, как меняется мир. Она часто думала, что вышла замуж за Грега именно из-за этого крайнего невнимания к последствиям, к будущему. Мэдди интересовалась политикой и гораздо шире смотрела на мир. Непосредственный интерес Лили заключался в управлении домом и отношениях с Грегом, поиске способов не попасть под волну его внезапно налетающего гнева, оставаясь на шаг впереди. Конечно, жизнь ее была полной чашей, но она не могла избавиться от мучительного ощущения общей ответственности множества хороших людей, что, не отрывая глаз от земли, позволили безликой двери Безопасности стать всеобщим властелином. Мэдди бы так этого не оставила, но Мэдди исчезла.

Джонатан все ждал ответа, но Лили не могла объяснить, только не ему. Джонатан был морпехом, воевал в Саудовской Аравии в заключительной отчаянной схватке за последнюю нефть в мире. Он был лоялистом. И держал пистолет.

– Я не собираюсь выдавать ее, – наконец ответила Лили. – Ты расскажешь Грегу?

Джонатан задумчиво посмотрел на женщину.

– Нет, мэм. Но вам нужен врач. Иначе она умрет от потери крови прямо на этом диване.

Лили пробежалась по списку знакомых местных врачей. Друзья Грега, ни один из которых не заслуживал доверия. Кабинет их семейного врача, доктора Коллинза, находился менее чем в пяти километрах, в центре города, но этот вариант тоже никуда не годился. Доктор Коллинз никогда не спрашивал Лили, хотела бы она завести ребенка. Во время ее последнего визита он посоветовал ей сильнее расслабляться во время секса, дескать, расслабление – отличный способ забеременеть.

– Мой кошелек. Там есть карта. Мой врач в Нью-Йорке.

– Дэвис? Это не его область.

– Он – репродуктолог!

– Как скажете, миссис Эм.

Она уставилась на него на мгновение.

– Так ты расскажешь Грегу?

Джонатан вздохнул, вытягивая из кармана ключи от «Лексуса».

– Оставайтесь здесь. Передавите рану. Я вернусь с врачом.

– Каким врачом?

– Не беспокойтесь об этом.

– Не из дружков Грега?

– Не беспокойтесь об этом, миссис Эм. Вы правы: мы оба знаем, как хранить секреты.

* * *

Джонатана не было больше часа, и Лили успела навоображать самое худшее: что Джонатана задержали за перевозку врача без лицензии; Джонатану вообще не удалось найти врача; но в основном, что Джонатан отправился прямиком в офис Грега, прямиком в Безопасность, чтобы все им рассказать. Джонатан работал ее телохранителем почти три года, убеждала себя Лили, и знал о докторе Дэвисе. Хотел бы доставить ей неприятности, давным-давно бы доставил.

Но она все равно боялась.

Девушка на диване теряла кровь прямо у Лили на глазах. Когда она разлепила обветренные почти белые губы, пытаясь заговорить, вышло лишь сиплое карканье. Лили спустилась вниз и наполнила миску колотым льдом. Она понятия не имела, как заботиться о больных, но в детстве перенесла воспаление легких и всю ту неделю могла есть только колотый лед. Она намочила тряпку ледяной водой и тоже бросила ее в миску.

Когда она вернулась, девушка на диване спросила, где она. Лили попыталась объяснить ей, но беглянка потеряла сознание до того, как она закончила. Еще три часа, и Грег вернется домой. Где же Джонатан? И что Лили делать? Прятать таблетки – это одно, но укрывать человека – совсем другое.

– Как вас зовут? – спросила Лили, когда раненая снова очнулась.

– Без имен, – прошептала девушка в ответ.

Лили показалось, что ей уже попадались эти слова, возможно, в одной из бесчисленных правительственных брошюр и листовок. Что эта женщина здесь делает? Время от времени Лили слышала по соседству сирены, иногда далеко, а иногда очень близко. Она проверила новостные сайты на настенной панели, но там не оказалось ничего, никаких местных новостей о нарушителе или каком-либо преступлении. Лили сходила в комнату наблюдения и удалила все записи за последние сутки. Всегда оставался шанс, что Грег наблюдает за домом в реальном времени, но вряд ли сегодня: под конец конференции, перед посадкой на самолет, Грег сосредоточится на подхалимаже. На обратном пути она убрала грязь.

Девушка все еще не пришла в сознание. Она была слишком молода, чтобы оказаться Мэдди, да и слишком высока, но все равно на диване словно бы возлежал призрак. День клонился к вечеру, линия солнца из окна пересекла плечо женщины, и Лили заметила шрам чуть выше ключицы. У Лили имелся шрам в том же месте: аккуратная хирургическая линия, оставшаяся после имплантации метки, когда она была еще совсем юной. Но этот шрам был гораздо заметнее. Не тонкая, чистая линия, остающаяся после лазера. Он выглядел так, словно его сделали скальпелем.

Лили долго пялилась на шрам, охваченная безумной догадкой: девушка каким-то образом вытащила метку. Это казалось невозможным: в каждой метке содержался смертельный яд, высвобождающийся, если кто-то пытался вмешаться в устройство. Но чем дольше Лили рассматривала шрам, тем сильнее крепла ее уверенность, что этой девушке удалось избавиться от метки. Она могла пойти, куда ей вздумается, без Безопасности, отслеживающей каждое ее движение. Лили даже представить себе не могла, каково это.

В четыре Джонатан наконец-то вернулся с опрятным седовласым мужчиной. На вкус Лили, маленький человечек выглядел именно так, как должен выглядеть доктор: он носил профессионально выглядевший серый костюм, старомодные очки в проволочной оправе и нес небольшой черный кожаный саквояж, открывавшийся со щелчком. Не обратив никакого внимания на Лили, врач сразу направился к девушке на диване. Мгновенно поставив диагноз, он обернулся и сказал, словно бы обращаясь к медсестре:

– Кипяченой воды и полотенец. Хлопковых.

Лили так удивилась, что на мгновение застыла. Она не привыкла получать приказы в собственном доме.

«Только от Грега», – шепнул внутренний голос, и это заставило ее двигаться, отправиться из детской на кухню. Принеся воду, она подошла к шкафу, пытаясь определить, каких полотенец Грег бы не хватился. Время от времени он обращал внимание на случайные детали: в один день Лили могла выбросить комплект поизносившихся простыней, а год спустя Грег спрашивал, куда они подевались. Ни одно из их полотенец не было достаточно темным, чтобы скрыть кровь, какой бы комплект она ни выбрала.

Просто бери и неси, черт возьми.

Лили схватила набор сосново-зеленых полотенец, который всегда ненавидела: свадебный подарок тетушки Грега. Вернувшись, она обнаружила, что Джонатан с доктором передвинули диван к окну, под прямые солнечные лучи. Доктор снял с девушки безразмерный свитер, под которым оказалась выцветшая мужская майка, и теперь срезал майку ножницами из саквояжа. Лили наклонилась, укладывая полотенца рядом с ним.

– Этого достаточно, мисс.

– Лили.

– Без имен.

Снова эта фраза. Почувствовав упрек, Лили повернулась к Джонатану и обнаружила, что тот вынул пистолет, блестящую черную штуковину, из-за которой ей всегда становилось не по себе, и возится с ним, разряжая и снова заряжая.

– Подержите ее, – сказал доктор. Лили не поняла, к кому он обращался, но они оба шагнули вперед, Лили – к рукам женщины, Джонатан, спрятав пистолет, – к ногам. Опустив взгляд и увидев вспышку паники в глазах девушки, Лили положила руку ей на лоб, и, чувствуя себя самой ужасной обманщицей в мире, прошептала:

– Все будет хорошо.

Следующие полчаса Лили запомнила до конца своих дней во всех тошнотворных подробностях. У врача хотя бы оказался лазерный зонд, но, когда он начал орудовать им, руки девушки так напряглись, что лицо и шея Лили от усилия покрылись липким потом. Каждые несколько минут врач бормотал: «Глубоко засела, маленькая засранка», и только по этому бормотанию Лили отмечала течение времени.

Большую часть времени операции она пропялилась на Джонатана, пытаясь его разгадать. Он был хорошим телохранителем и способным водителем, но также бывшим морпехом, и – Лили всегда так думала – лоялистом. Откуда он знал внесистемного доктора? Как они скроют это от Грега?

Врач, наконец, нашел пулю и начал работать небольшим набором щипцов. Где-то посреди процесса девушка снова потеряла сознание, и ее пальцы милостиво ослабили хватку на руках Лили. Казалось, температура в детской резко поднялась, хотя панель на стене показывала 74 градуса[3]3
  + 23 °C.


[Закрыть]. У Лили закружилась голова, словно от нее отлила вся кровь. Джонатан, что неудивительно, был как всегда в норме и невозмутимо наблюдал за работой врача. Вероятно, в Саудовской Аравии он убивал людей с таким же каменным лицом.

Наконец, доктор поднял щипцы, показывая деформированный кусочек истекающего алым пластика. Джонатан протянул полотенце, и врач опустил пулю в него, а потом сосредоточился на ране.

– Ей удалось? – спросил доктор.

– Не знаю, – ответил Джонатан.

– Кому-то из нас надо дать ему знать, что она здесь.

– Я все улажу. На сколько ей придется остаться?

– В идеале, ей бы несколько дней отдохнуть. Потеряла много крови. Пока она не сможет ходить, ее никак не вытащишь: думаю, повсюду сейчас блокпосты. – Врач с сомнением поглядел на Лили. – Но может ли она остаться здесь?

– Может, – ответила Лили, стараясь, чтобы ее голос звучал твердо, но их разговор ее немало озадачил. Что это за врач, который, подлатав раны, не задает никаких вопросов? Вытерев руки одним из полотенец Лили, он бросил его на кресло.

– Ей нужен постоянный уход.

– Я о ней позабочусь, – вызвалась Лили. – Днем я могу постоянно здесь находиться. Ночью, возможно, каждые несколько часов.

– Почему такая женщина, как вы, решила ввязаться в нечто подобное?

Лили покраснела, заметив осуждение в его глазах. Ее детская была больше иного дома. Ей бы хотелось рассказать этому маленькому, аккуратному человечку о Мэдди, но она не знала, с чего начать.

– Просто решила. Здесь она будет в безопасности.

Врач разглядывал ее еще пару секунд, а потом открыл свой саквояж и вывалил на диван кучу бинтов, щипцов, бутылочек с таблетками.

– Вам придется менять повязку хотя бы раз в день. Если у нее будет жар, дайте ей вот это. Вы когда-нибудь ставили уколы?

– Да, – энергично кивнула Лили, почувствовав себя увереннее. Новые шприцы помогали обнаруживать вены, но даже если бы доктор вручил ей шприцы старого образца, Лили знала, как колоть, – Мэдди была диабетиком. Врач поднял завернутый в зеленое шприц.

– Антибиотики. Делайте ей укол каждый вечер в одно и то же время. В вену на предплечье.

Старик повернулся к Джонатану.

– Она может остаться здесь на несколько дней, но у нее легко может развиться инфекция. Чем скорее он ее заберет, тем лучше.

«Кто он?» – удивилась Лили. Врач говорил таким почтительным голосом, что на мгновение Лили показалось, что он имеет в виду Бога.

– Мне нужно отвезти доктора обратно, миссис Эм, а потом пробежаться по кое-каким делам. Могу не появиться до самого вечера.

Лили медленно кивнула.

– Скажу Грегу, что ты поехал в город забрать мое новое платье.

Это было не совсем ложью. Несколько недель назад Лили заказала новое платье от Шанель за пятнадцать тысяч долларов: аметистовый шелк, вручную расшитый блестками. Теперь, глядя на потерявшую сознание девушку на диване, она чувствовала себя больной.

– Пора идти. Скоро вернется ее муж.

Врач собрал инструменты, вытер об окровавленное полотенце и убрал в саквояж.

– Полотенца лучше сжечь. Вы не можете просто их выбросить.

– Знаю, – глядя на него, огрызнулась Лили. Потом в замешательстве опустила взгляд. Пол под ногами задрожал.

Снаружи раздался такой гром, что Лили прикрыла уши. С другого конца дома послышался тусклый звук бьющегося стекла. Доктор заткнул уши, а Джонатан просто смотрел в окно со слабой улыбкой. Несколько секунд стены и двери продолжали греметь, а потом все стихло. В центре города сработала сигнализация Безопасности, ее громкий вой проник даже в мозг девушки, лежавшей на диване без сознания: она повернулась и забормотала во сне.

Врач протянул Джонатану руку.

– Лучший мир.

– Лучший мир, – повторил Джонатан.

Лили уставилась на него широко распахнутыми глазами, в голове проносились сотни коротеньких мыслей. Энциклопедические знания Джонатана общественных дорог. Его необъяснимое решение хранить секреты Лили. Его загадочные ночные отлучки. Теперь Лили поняла, почему раненая девушка перевалилась через ограду именно их сада: потому что здесь был Джонатан. Джонатан – сепаратист.