Текст книги "Завоевание Тирлинга"

Ее глаза снова увлажнились: Лили отвела взгляд от размытого образа Тира и провела рукой по лицу. Подняв глаза, она обнаружила, что Джонатан смотрит на нее, тихонько улыбаясь. Он протянул руку, и Лили крепко сжала ее в своих ладонях, не отпуская, словно боясь, что может утонуть.

– Лучший мир, – выдохнула она. – Я вижу его. Постоянно.

– Мы все видим его, миссис Эм.

Тир дотянулся до ее подбородка и приподнял лицо одним пальцем. Теперь его глаза были такими блестящими, что словно бы светились в полумраке.

– Что ты видишь, Лили?

– Воду, – Лили запнулась. – Голубую воду, потом скалы, потом землю. Желтую землю, покрытую пшеницей. И деревню на холме возле реки. И детей.

– Что они делают?

– Я не знаю, – призналась Лили. – Но они свободны. Они все свободны.

Тир улыбнулся и отпустил ее подбородок.

– Это «Голубой Горизонт».

Лили заплакала.

– Пять лет назад, – продолжил Тир. – Когда мы захотели отделиться, я планировал создать Лучший мир сам, взять небольшой кусочек Америки и переделать его. Несмотря на упадок, эта страна – невероятное творение, и ее кусочек сослужил бы нам хорошую службу. Оно и к лучшему, что нам отказали, все равно бы ничего не получилось. Паркер, такие как он, созданы, чтобы все портить. Они никогда не оставили бы нас в покое. А если бы не они, так ваше правительство раскаялось бы в своем решении десять или пятнадцать лет спустя. Если мы создадим Лучший мир в месте, доступном другим, все так и будут пытаться его разрушить.

Лили вытерла слезы.

– Но свободной земли больше нет. Куда вы отправитесь?

– Мир больше, чем ты думаешь.

– Почему они хотят присоединиться к вам? – спросила она. – Эти люди снаружи.

– Люди Паркера? – Тир горько усмехнулся. – Люди Паркера продают своих детей и обменивают женщин на еду. Они не приблизятся к Лучшему миру.

– Сэр, – пробормотал Джонатан от двери. Прислушавшись, Лили услышала снаружи горячий спор, затем короткий, тихий гул: возможно, лазерная перестрелка, подумала Лили. Тир жестом пригласил ее встать, и она выбралась из кресла. Она не осознавала, насколько устала, пока не попробовала встать.

– Сожалею, Лили, другого выхода нет. Замри и закрой глаза.

Лили закрыла глаза. Ее голову отбросило назад коротким, резким ударом в уголок рта. Было не особо больно, но она почувствовала вкус крови. Тир размазал кровь по ее подбородку, потом в двух местах надорвал ворот рубашки Лили.

– Для внешнего эффекта: это быстро заживет. И не забывай хромать.

Джонатан открыл дверь, и Тир поволок Лили наружу. Дориан прикрывала дверь, ее винтовка была наставлена на Паркера и его людей. Они напомнили Лили волков, загоняющих добычу.

– Эта сука сошла с ума! – взревел Паркер. – Скажи, чтоб отошла!

– Безопасность окружила нас. Нужно немедленно убираться.

– Мы никого не видели.

– Отлично, – ядовито проговорил Тир. – У вас ведь есть доступ к спутниковым снимкам?

– Пошел ты.

– Хорошо. Оставайтесь и ждите их.

Здоровый глаз Паркера сверкал от ненависти.

– Как нам выбраться?

Тир нагнулся к полу и распахнул люк, открывая ведущие в темноту ступеньки. Паркер бросил на Дориан последний яростный взгляд, затем присел на корточки и посмотрел вниз.

– Фонарики?

– Никаких фонариков. Хватит с нас теплового следа от тел. Это прямой путь через туннели в центр Бостона.

– А что застенная шлюха?

– Она понравилась Джонатану. Он хочет прихватить ее с собой.

Паркер глянул на Лили.

– А, ладно. Все равно нет времени.

Он устремился к люку, но Тир остановил его, положив руку на грудь.

– Мы договорились, Паркер. Первого сентября.

– Первого сентября, – ухмыляясь, ответил Паркер, и Лили увидела столько неприкрытого зла в этой ухмылке, что ей пришлось на мгновение прикрыть глаза. Вспомнив реальный мир, она подсчитала, что сейчас раннее утро тридцатого августа. – Первого сентября у нас карнавал.

Губы Тира дернулись от отвращения, но он кивнул.

– В туннель. Ищите лестницу рядом с голубой аварийной лампой: выйдете рядом с Фенуэем.

Паркер и его люди пошли первыми. Возможно, тридцать людей Тира вернулись на склад и собрались вокруг люка: большинство были вооружены, как Дориан, но у нескольких не оказалось ничего, только маленькие приемники в ушах и едва заметные металлические нити, обвивающие указательный палец.

– Соблюдайте радиомолчание, пока не окажитесь за городом, – распорядился Тир. – Встретимся дома.

Значит, Арни оказался не прав: их штаб все же находился не здесь. Лили последовала за Джонатаном вниз по лестнице, и они оказались в темноте, не слыша ничего, кроме скрипа шагов и звона ремней, удерживающих оружие. Лили знала, что Дориан шла где-то позади нее, и это ее почему-то утешало. Иногда она слышала писк где-то возле ног, но даже снующие вокруг крысы не особо пугали. Это были надежные люди, и Лили верила, что они уберегут ее от опасности, куда бы они ни шли.

«Но что произойдет первого сентября? – жалобно поинтересовался внутренний голос. – Что за карнавал?»

Когда они прошли около полумили, кто-то кашлянул во тьме впереди, и Джонатан схватил Лили за руку, притягивая ее поближе.

Паркер и его люди продолжали двигаться дальше по коридору, звук их шагов становился бледнее, нисходя до тишины.

Джонатан потянул ее вправо, прошептав:

– Ступеньки.

Лили поняла, что идет вниз по очередной лестнице. На некоторое время у нее открылось второе дыхание, но теперь оно иссякло, и Лили поняла, что еще чуть-чуть и она просто рухнет. Но она продолжала идти, решив не задерживать их, не быть – как они ее называли? – застенной сукой. До жути удачный термин: Лили обнаружила, что он подходит большинству ее подруг.

– Стой, – целую вечность спустя объявил Тир.

Лили остановилась, слыша, что остановились и все остальные.

– Бум.

Глубокий шум разнесся у них над головами. Туннель содрогнулся, вниз посыпалась бетонная пыль, оседая у Лили на лице и волосах, застилая глаза. Мощное дуновение жа́ра пронеслось по спине, и на несколько мгновений туннель наполнился низким гулом. Затем он стих, и они снова оказались в тихой темноте.

– Лучший мир, – пробормотал кто-то.

– Лучший мир, – ответили остальные, и Лили повторила со всеми, надеясь, что никто не станет возражать. Ей нравилось, как ее голос звучит в общем хоре.

Через мгновение, словно мысленно переговорив друг с другом, группа двинулась дальше. Теперь они шли по лабиринту туннелей, иногда поднимаясь по лестницам, иногда спускаясь, иногда проскальзывая сквозь узкие щели. Оказываясь взаперти, Лили чувствовала клаустрофобию. Она продолжала идти, сосредоточившись на настоящем, будущее перестало существовать. Она не могла вообразить, что ждало ее дома.

Двадцать минут спустя она последовала за Джонатаном вверх по лестнице и вышла через открытый люк в темный переулок, очутившись в окружении мусорных контейнеров, которые явно не опорожняли многие годы.

– Помоги Дори подняться, когда она подойдет, – сказал Тир Джонатану. – Она не захочет принимать помощь, так что придется настоять. Она еще не отошла от того ранения.

Лили обхватила себя руками. Воздух в конце августа был теплым, но она промокла насквозь от пота, и ветер, казалось, норовил забраться под куртку.

Что случится первого сентября?

– Заткнись, Дори. – Джонатан вытащил ее, винтовку и все остальное из дыры. – Все знают, какая ты крутая.

– Я могу стереть тебя с лица земли, Южная Каролина.

– Не сомневаюсь.

– Надо двигаться. – Тир уставился в устье переулка. Лили ничего не видела, но верила ему: он напомнил ей собаку, взявшую след, чующую опасность, не видимую глазу. После того, как из люка вышли десять человек, Джонатан сместил крышку, и Лили вспомнила, что Арни как-то сказал: «Голубой Горизонт» разделяет силы, чтобы предотвратить потери. Остальные, должно быть, пойдут по туннелю дальше.

– Пойдемте, миссис Эм.

Они вышли – по одному за раз – из устья переулка, исчезая во всех направлениях. Дориан мимоходом коснулась плеча Лили, но, когда Лили обернулась, ее уже след простыл. Тир потянул ее за руку, и они оба последовали за Джонатаном по улице, которую Лили не узнала. Над тротуарами вздымались давно заброшенные офисные здания. Каждое окно словно рассказывало собственную историю краха, и Лили слышала, как внутри переговариваются люди, шаркая и бормоча, но никого не видела. С приближением рассвета свечение смога над их головами начало меркнуть.

– Возьми машину, – сказал Тир, и Джонатан двинулся в туман. Лили пошатнулась, и Тир хватил ее за локоть, придерживая.

– Ты в большой беде, миссис Мэйхью. Расскажи как можно более правдоподобную историю о машине, но Безопасность в конечном итоге додумается посмотреть твой ярлык. Они захотят узнать, что ты здесь делала.

– Вы когда-нибудь были в тюрьме?

– Да.

– И как?

– Ты пытаешься это пережить.

– А что произойдет первого сентября?

Тир сжал челюсти.

– Я не могу тебе рассказать.

– На тот случай, если меня будут пытать?

– Да.

Лили представила это на мгновение и почувствовала, как переворачивается желудок. Она закрыла глаза, пытаясь думать о Лучшем мире. Но увидела лишь школьную дверь и растрепанную голову Мэдди, исчезающую навсегда. Автомобиль остановился возле них, и Лили потребовалась пара секунд, чтобы признать свой «Лексус» и Джонатана за рулем. Гладкая чернота автомобиля казалась инопланетной, гротескной на фоне разбитой улицы.

– Садись. Джонатан отвезет тебя домой.

– А можно мне… – Лили глубоко вдохнула. – Можно мне остаться здесь, с вами?

Тир посмотрел на нее долгим взглядом.

– Нет, миссис Мэйхью. Мне жаль. И так уже слишком много. Нам придется оставить много хороших людей.

Лили кивнула, пытаясь заставить себя улыбнуться, но в голове звенел голос Дориан: «Лучший мир не для таких, как ты». Она села в машину, Тир начал закрывать дверь, и она схватила его за запястье почти в отчаяньи.

– Я не знаю, как переживу это.

Тир положил руку ей на щеку. Тепло, казалось, потекло в ее кожу, вернув из холодной пустоты в голове.

– Обещаю, переживешь.

– Вы не можете этого обещать.

– Нет, могу. Поверь, ты сильнее, чем думаешь.

– Откуда вы знаете?

Он отдернул руку, выпрямившись. Серебряные глаза мерцали.

– Я знаю, Лили. Я знаю тебя всю свою жизнь.

Дверь захлопнулась у нее перед лицом, и кулак дважды стукнул по крыше. Джонатан поддал газу, и Лили отбросило назад на сиденье. Она повернулась, извиваясь, чтобы посмотреть в заднее стекло, и увидела Уильяма Тира, глядящего им вслед: высокая фигура с армейской выправкой под огнями Бостона.

* * *

Они проехали полпути до Нью-Ханаана, прежде чем Джонатан заговорил. Лили всю дорогу глядела в окно, пытаясь придумать более-менее убедительную историю для Безопасности, но так и не придумала. С каждой милей ее желудок сжимался, потом сжимался еще сильнее, спазм за спазмом, пока она не почувствовала, что ее сейчас стошнит.

– Не переживайте, миссис Эм.

Лили подскочила. Она и забыла, что в машине есть кто-то еще. Она подняла взгляд и поняла, что Джонатан смотрит на нее в зеркало заднего вида.

– Мне кажется, я убила его, Джонатан.

– У вас была причина.

Лили покраснела. Они были как никогда близки к разговору о той ночи… о любой из ночей.

– Безопасности не будет до этого дела.

– Мы присматриваем друг за другом, миссис Эм. Заботимся друг о друге. Без этого ничего не получится.

– А ты сам не попадешь в беду? Вдруг они отследят эту машину?

– Я давным-давно подправил метку на этой машине. Она стояла в гараже почти всю ночь, пока вы не позвонили и я не поехал вас забрать.

Лили медленно кивнула, пораженная: ей приоткрылась завеса скрытого мира, несомненно, уже много лет жившего своей параллельной жизнью. За окном мелькнул еще один зеленый знак: Толлэнд. Горизонт светлел, румяно-розовый цвет прогрызал себе путь в темном небе над головой. Лили уставилась на розовое марево, жалея, что не может видеть дальше на восток, до самого Атлантического океана, где солнце уже встало. Она прислонилась к окну, наслаждаясь его прохладным прикосновением к щеке, внутренним взором видя наполовину достроенный корабль. Должно быть, кораблей гораздо больше, догадалась она, скрытых… где? В Новой Англии? Она подумала, что знает, что произойдет первого сентября: они уйдут, Тир и его люди, и больше всего на свете Лили хотела пойти с ними, к этим просторам, покрытым водой и деревьями. В отдалении, за стеклом, она услышала голос.

– Келси.

Лили встряхнулась, пытаясь прогнать сон, но она проигрывала эту битву – половина ее тела уже крепко спала.

– Келси.

– Миссис Эм?

– Кто такая Келси? – пробормотала Лили. Стекло казалось таким прохладным. Она хотела остаться здесь навсегда, хотела…

* * *

– Келси!

Она открыла глаза, Пэн тряс ее за плечи. Коридор дико прыгал вокруг. На мгновение она вернулась к машине, потом снова оказалась с Пэном. Голова бешено пульсировала. Ее подташнивало.

– Госпожа, мне пришлось разбудить вас. Это важно.

– Который час?

– Одиннадцать утра.

Келси потрясла головой, пытаясь очистить ее, обвыкнуться. Она стояла в коридоре около балкона. Ранний рассвет по-прежнему светился у нее в мыслях, поразительно розовый. Она чувствовала прохладу стекла на щеке.

– И что же не могло ждать?

– Мортийцы, госпожа. Они у стены.

Сердце Келси ушло в пятки.

– Мы знали, что это произойдет.

– Да, но, госпожа…

– Что?

– Красная Королева. Она пришла с ними.

КНИГА III

Глава 12
Ночь

С приливом не поторгуешься.

Тирская пословица неизвестного происхождения, обычно приписываемая королеве Глинн

Мортийская армия покрыла оба берега Кадделла, распространилась на север и на юг по Алмонту и даже окружила южную границу Нового Лондона. На город спускалась тьма, и в сумерках мортийский лагерь казался непроницаемым темным морем.

Перед черными палатками выстроилось более пятидесяти аккуратно упорядоченных цепочек солдат. При взгляде на них казалось, что они покрыты сверкающим железом. Это была нарочитая демонстрация с целью испугать Келси, и она сработала. Келси испугалась и за себя, и за стоящих за ней людей. Почти все королевство втиснулось за стены Нового Лондона. Как им противостоять собравшейся снаружи силе? За палатками Келси увидела линию осадных башен, а где-то там, скрытые от ее взгляда, стояли и пушки. Если пушки действовали – а Келси мало в этом сомневалась, – мортийцам даже не понадобились бы осадные башни. Они запросто могли превратить стены Нового Лондона в руины.

Гли пошевелилась у Келси на руках, заставив ее подпрыгнуть. Девочка была такой легкой, что Келси совершенно о ней забыла. Андали решила пойти на эту вылазку, и Келси взяла ее девочку, чтобы дать ей отдохнуть. Но люди на улице изумленно роптали, увидев ребенка у Королевы на руках, и теперь Келси переживала, что уделяет слишком много внимания Андали и Гли. Они были ценны, как сказала Андали, и их главная надежда на спасение заключалась в анонимности. Гли уснула по дороге к стене, но теперь проснулась и глядела на Келси своим задумчивым взглядом. Келси приложила палец к губам, и Гли торжественно кивнула.

Булава взял другую дочь Андали, Айсу, сопровождать их. Она шла в нескольких футах позади Келси, почти как второй Пэн, держа в руке нож. Булава проникся симпатией к девочке, как и многие другие стражники. Корин говорил, она лучше всех обращается с ножами со времен Праскера – кем бы он ни был. А Элстон называл ее «непростой задачкой», что можно было считать наивысшей похвалой, на какую он был способен. Айса отнеслась к этой вылазке крайне серьезно, она ни разу не ослабила хватку, ее густые брови мрачно нависли над лицом. Теперь героизм ее маленькой, решительной фигурки не имел никакого значения, и от этого Келси стало только хуже.

Оглядев мортийский лагерь, Келси наконец-то нашла, что искала: малиновый шатер, расположенный недалеко от центра. Хотя это было только крошечное красное пятнышко посреди черного моря, внутри Келси гудел погребальный колокол. На этот раз Красная Королева не полагалась на удачу: она пришла лично удостовериться, что работа выполнена как надо. Палатку окружали факелы, но через мгновение Келси заметила нечто странное: они были единственным источником огня во всем мортийском лагере. День клонился к вечеру, но периметр оставался темным. Келси пару секунд размышляла об этом факте, а потом отринула его.

– Все в городе? – спросила она.

– Да, госпожа, – ответил Булава, – но армия понесла тяжелые потери в последней попытке удержать мортийцев у моста.

Желудок Келси перевернулся, и она уставилась на Новолондонский мост, проклиная свое никудышное зрение.

– Почему же мортийцы не поднимаются на мост?

– Там баррикада, госпожа, – полковник Холл шагнул вперед, отделяясь от группы военных, стоящих чуть вдалеке у стены. Его правую руку, с которой был срезан рукав, оборачивал бинт, на челюсти красовалась отвратительная рана. – Хорошая баррикада, но она не удержит их навечно.

– Полковник Холл, – Келси улыбнулась от облегчения, увидев его живым, но помрачнела при виде его ран. – Я сожалею о потере генерала Бермонда и ваших людей. Их семьи получат полное содержание.

– Спасибо, госпожа. – Но губы Холла скривились, словно подтверждая, как мало это значило в данный момент.

Булава легонько ткнул ее в спину, и Келси вспомнила.

– Я официально облекаю вас властью генерала моей армии. Долгой вам жизни, генерал Холл.

Он запрокинул голову и рассмеялся. Хотя Келси не думала, что Холл смеялся зло, этот смех зазвенел в ее ушах.

– Прежде всего, давайте полюбезничаем, госпожа.

– А что еще нам остается?

– Слава, я полагаю. Смерть с честью.

– Точно.

Холл подошел немного ближе, не обращая внимания на Пэна, который попытался его оттеснить.

– Можно поделиться с вами секретом, госпожа?

– Конечно, – Келси похлопала Гли по спине и опустила девочку на землю, а та ухватилась за ее колено.

Холл понизил голос.

– Слава – это отличная штука. Но она бледнеет в сравнении с тем, чем мы ради нее жертвуем. Дом, семья, долгая жизнь, полная покоя. Это тоже хорошие штуки, и, ища славы, мы предаем их.

Келси пару секунд не отвечала, поняв, что смерть Бермонда ударила по Холлу сильнее, чем она думала.

– Думаете, я искала этой войны?

– Нет, госпожа. Но вы не удовольствовались тихой жизнью.

Стоящий рядом с ней Булава негромко хмыкнул – одобрительно, догадалась Келси, с трудом поборов желание его пнуть.

– Вы знаете меня недостаточно хорошо, чтобы утверждать подобное.

– Все королевство знает вас, Королева Келси. Вы привели нас всех к катастрофе, чтобы удовлетворить собственные понятия о славе. О лучшем.

– Будьте осторожны, Холл, – предупредил Пэн. – Вы не…

– Заткнись, Пэн, – прорычал Булава.

Келси в ярости развернулась.

– Ты отвернулся от меня навсегда, Лазарь?

– Нет, госпожа. Но это не мудрое решение, особенно в военное время, – лишать голоса несогласных.

Покраснев, Келси повернулась к Холлу.

– Я прекратила платить поставку Мортмину не ради славы. И никогда к ней не стремилась.

– Тогда докажите, что я ошибаюсь, Ваше Величество. Спасите последние остатки моих людей от неравного боя. Спасите женщин и детей – и мужчин тоже – от кошмара, с которым они, безусловно, столкнутся, когда мортийцы разрушат стены. Вы кромсаете человека на куски, отказываясь от простой смерти от удавки. Докажите, что я не прав, и спасите нас всех.

Холл повернулся обратно к краю стены, закончив разговор одним движением. Лицо Келси окаменело. Она вдруг почувствовала себя одинокой, такой одинокой, какой не бывала с первых дней в Цитадели. Королева вгляделась в лица своих стражников, сгрудившихся вокруг лестниц на внутренней стене. Булава, Корин, Веллмер, Элстон, Кибб… они были верными, они бы отдали за нее жизнь, но они ее не одобряли. Они думали, что она потерпела неудачу.

– Посмотрите, госпожа, – Булава махнул через край стены. Упорядоченные линии мортийцев не стронулись с места, но, прищурившись, Келси увидела внизу движение в угасающем свете: фигуры в черных плащах шныряли через линии с факелами, пробираясь вперед. Булава вытащил свою подзорную трубу.

– Тот, что посередине, – личный глашатай Красной Королевы. Помню этого маленького ублюдка.

Глашатай казался обрывком человека, настолько маленьким, что мог легко раствориться в ночи в своем плаще. Но говорил он густым басом, отскакивающим эхом от стен Цитадели, и его тирский, без тени мортийского акцента, был великолепен..

– Великая королева Мортмина и Калле приветствует Наследницу Тирлинга!

Келси скрипнула зубами.

– Мое сообщение таково. Великая Королева предполагает, что вы осознаете бесперспективность своего положения. Армия Великой Королевы с легкостью сломает стены вашей столицы и возьмет все, что пожелает, не пощадя ни единого тирца. Однако если наследница Тира уберет баррикады с Новолондонского моста и откроет ворота, Великая Королева обещает пощадить не только ее, но и двадцать членов ее свиты. Великая Королева дает слово, что из этих двадцати одного никто не пострадает.

Чья-то рука легла Келси на запястье. Гли сжала слишком крепко, ее маленькие ноготки впились в кожу, но Келси почти ничего не почувствовала. «Спасите нас всех», – просил Холл, и теперь Келси поняла, что, если она их не спасет, они погибнут. Она сосредоточилась на глашатае, людях вокруг него, взывая к ужасному существу внутри себя. Оно легко проснулось, и Келси задумалась, всегда ли отныне оно теперь будет там, готовое проявиться при любой возможности. Сможет ли она так жить?

– Мост должен быть очищен, а вороты открыты к рассвету, – продолжил глашатай. – Если эти условия не будут соблюдены, армия Великой Королевы войдет в Новый Лондон любой ценой, и ваш город превратится в руины. Это мое…

Глашатай умолк, потом внезапно сложился пополам и разлетелся на части в брызгах крови.

Гнев Келси был так велик, что буквально выплескивался из нее, охватив остальных, кого-то отшвыривая, кого-то сплющивая. Он промчался по всем стройным рядам мортийцев, набирая скорость и мощь, словно ураган.

А потом будто налетел на стену.

Препятствие оказалось настолько неожиданным, что Келси отпрянула, словно сама натолкнулась на стену. Она чуть не сшибла Гли, но Андали легко подхватила девчушку, а Пэн взял Келси за руку, придерживая. Ее виски запульсировали от резкой, ужасной головной боли, казалось, пришедшей из ниоткуда.

– Госпожа?

Она потрясла головой, чтобы прочистить ее, но боль зажала ее словно тисками, накатывая волнами, мешающими сосредоточиться.

Что это было?

Она вытащила подзорную трубу из кармана. Свет почти полностью растворился во тьме, но Келси видела учиненное ею разрушение: по меньшей мере, несколько сотен человек из передних мотрийских линий погибли ужасной смертью, оставив после себя немногим больше кучки окровавленной ткани. Но дальше был непроницаемый барьер, невидимый, но оттого не менее реальный. Ее взгляд снова привлекла малиновая палатка, и теперь Келси заметила кого-то в открытом проеме. Уже было слишком темно, чтобы разглядеть лицо, но фигура вырисовывалась четко: высокая женщина в красном платье.

– Ты, – прошептала Келси.

Кто-то дернул ее за юбку. Келси опустила взгляд и обнаружила задранное вверх личико Гли.

– Ее имя, – пролепетала Гли. – Она не хочет, чтобы ты знала.

Келси положила руку Гли на голову, глядя на одетую в красное фигуру. Она стояла менее чем в миле отсюда, но это расстояние казалось бесконечно огромным. Келси проверила барьер, пытаясь разрезать его, как резала собственную плоть. Но не смогла даже поцарапать.

Мортийцы спешно перегруппировались, и новый человек шагнул вперед, высокая фигура в громоздком черном плаще.

– Я говорю от лица Королевы!

– Дукарте, – пробормотал Булава. Келси настроила свою подзорную трубу и обнаружила лысеющего мужчину с близко посаженными звериными глазами. Она поежилась, почувствовав настоящего хищника. Дукарте пробежался взглядом по городским стенам с нескрываемым презрением, словно уже пробил в ней брешь и принялся грабить.

– Если ворота Нового Лондона не откроются завтра на рассвете, никого не пощадят. Это условия договора Королевы.

Дукарте подождал, пока угас последний отголосок его слов.

Затем накинул капюшон и направился обратно в лагерь через ряды своих солдат, оставляя мертвых позади.

* * *

– Арлисс.

– Королевна! – Он с изумлением поднял глаза, его сморщенное лицо с неизменной вонючей сигареткой в зубах расплылось в улыбке. – Что привело вас к моей двери?

– Мне нужно, чтобы вы кое-что для меня сделали.

– Тогда присаживайтесь.

Келси устроилась на одном из жалких кресел Арлисса, не обращая внимания на миазмы сигаретного дыма, пропитавшие обивку. Ее не волновал кабинет Арлисса, грязный лабиринт из столов и раскиданных повсюду бумаг, но у нее появился план, и она нуждалась в его помощи.

– Пэн, оставь нас.

Пэн замялся.

– Технически он представляет опасность для вашей персоны, госпожа.

– Никто больше не представляет опасности для моей персоны. – Она посмотрела ему в глаза долгим взглядом и заметила странность: хотя они спали друг с другом несколько раз с той первой ночи – и с каждым разом становилось все лучше и лучше, по крайней мере, для Келси, – та ночь никуда не девалась, оставаясь между ними. – Иди, Пэн, я в полной безопасности.

Пэн вышел. Келси подождала, пока за ним закроется дверь, прежде чем спросить.

– Как там деньги?

– Ссохлись до тонкого ручейка. В ту минуту, когда мортийцы сошли с холмов, каждый дворянин решил, что отныне имеет право не платить налогов.

– Разумеется.

– Я надеялся поднять неплохие деньги на сапфирах, которые шахтеры добудут в Фэрвитче, но от них ни слуху ни духу. Думаю, они взяли аванс, который вы им вручили, и исчезли.

– Значит, с деньгами туговато.

– Очень. Можно обогатиться и в военное время, но не при хорошем правительстве, Королевна. Лично я думаю, что мы все в глубокой жопе.

– Ты просто источник радости, Арлисс.

– Это мертвое царство, Королевна.

– Поэтому я здесь.

Арлисс резко поднял взгляд.

– Мне нужно, чтобы вы сделали кое-что для меня и хранили это в тайне.

– В тайне от кого?

– Ото всех. Особенно от Лазаря. – Келси наклонилась вперед. – Мне нужно, чтобы вы подготовили билль о регентстве.

Арлисс откинулся на спинку кресла, прищурившись, наблюдая за ней сквозь пелену дыма.

– Вы планируете отдать свой трон?

– На время.

– Я так понимаю, Булава не знает.

– Он не может знать.

– Ах, – Арлисс задумчиво наклонил голову. – Прежде мне не доводилось разрабатывать билль о регентстве. Твой дядя мертв, Королевна. Кто регент?

– Лазарь.

Арлисс медленно кивнул.

– Мудрый выбор.

– Можете достать старую копию билля моей матери?

– Да, но я видел этот талмудище: там целых пятнадцать страниц.

– Выберите самое важное. Я в любом случае не хочу давать возможность для пересудов. На одну страничку. И сделайте столько копий, сколько сможете. Я подпишу их все, и они отправятся в город завтра после моего ухода.

– И куда вы собираетесь?

Келси моргнула и увидела Новолондонский мост, мортийцев, ждущих на холмах.

– Умирать, наверное. Хотя, надеюсь, что нет.

– Что ж, теперь я понимаю, почему Булаве не следует этого знать. – Арлисс постучал пальцами по столу. – Это изменит положение вещей.

– Для вас?

– Для меня… и моих конкурентов. Но узнавать новости первым – всегда хорошо.

– Я должна что-нибудь сделать.

– Вы не должны ничего делать, Королевна. Вы могли бы принять ее предложение, спасти женщин и своих ближайших стражников.

– Мой дядя так бы и поступил. Но я не могу.

– Кошмарный выбор, да?

Она пристально на него посмотрела.

– Последнее время выбор на вашей стороне, Арлисс. Вы делали деньги на продаже наркотиков беженцам. Думали, я не узнаю?

– Позвольте кое-что вам сказать, Королевна… мои наркотики – единственная причина, почему этот лагерь не захлестнула волна самоубийств. Людям надо за что-то цепляться.

– О! Так вы альтруист!

– Вовсе нет. Но глупо обвинять поставщика в том, что он обслуживает свой рынок.

– Слова Торна.

– Ага. Всю свою жизнь Торн был дерьмом, зато всегда оказывался прав.

Келси подняла взгляд, вдруг забыв про наркотики и даже про билль о регентстве.

– Вы знали Торна, когда он был юным?

– Боже, да, Королевна. Он скажет, что никто не знает, откуда он пришел…

– Он мертв.

– …но нас таких несколько, если вы потрудитесь поискать.

– Откуда он пришел?

– Из Яслей.

– Я не знаю, что это.

– Глубоко под Кишкой, Королевна, находится лабиринт тоннелей. Одному богу известно, для чего их построили: они слишком глубоки, чтобы служить канализацией. Если вы хотите чего-нибудь зашибенного, даже для Кишки, и знаете нужных людей, то идете в Ясли.

– Что Торн там делал?

– Торна продали сутенеру, едва он родился. Провел там все детство… если можно так выразиться.

– Откуда вы знаете?

– Не смотрите на меня так, Королевна. В начале карьеры мне пришлось смотаться туда раз или два по делам. По понятным причинам, наркотики туда идут потоком, но я давным-давно вышел из той игры.

– Вы оттуда выбрались.

– Да, выбрался. Поганое место, эти Ясли. Дети для секса, для…

– Остановись. – Келси подняла руку. – Я поняла.

– Поганое место, – повторил Арлисс, перемешивая бумаги на столе. – Но Торн был умен и быстр. К тому времен, как ему стукнуло восемнадцать, он стал там почти королем.

– А Лазарь там тоже был?

– Был, хотя не признается, если вы спросите.

– Что… – голос Келси умер, и она сглотнула, чувствуя, что слова проскочили по пересохшему месту в ее горле. – Что он там делал?

– Ринг.

– Объясните.

– Дети дерутся с детьми.

– Боксируют?

– Не всегда. Иногда им давали оружие. Ценность в разнообразии.

Келси показалось, что у нее заледенели губы.

– Почему?

– Ставки, Королевна. За детский бой выкладывают больше денег, чем за любой другой тотализатор в этом королевстве. Булава был одним из величайших соперников, которого они когда-либо видели, обладавших сокрушительной силой. – От воспоминания у Арлисса заблестели глаза. – Он никогда не проигрывал, даже в раннем детстве. Лазарь – не настоящее имя, знаете ли, просто прозвище, которое придумали ему учителя, когда никто не смог его победить. К восемнадцати годам ставки на него поднялись так высоко, что я почти перестал их принимать.

– Вы принимали ставки?

– Я букмекер, Королевна. Принимаю ставки везде, где могу просчитать шансы.

Келси потерла глаза.

– И никто не попытался это пресечь?

– Кто, например, госпожа? Я несколько раз видел там твоего дядю. И матушку.

– И как же они определяли, кто победил?

Арлисс уверенно встретил ее взгляд, и Келси покачала головой, почувствовав, что ей плохо.

– Понятно. Лазарь никогда мне не рассказывал.

– Конечно, не рассказывал. Если что-то выйдет наружу, наружу выйдет все.

– Что это значит?

– Это значит, что к тому времени, как он завязал, Булава стал чуть ли не животным. Никто не спорил с ним, разве что Кэрролл. Это Кэрролл вытащил его из Яслей. Но Булава по-прежнему оставался опасным для окружающих, еще долго после того, как дни на ринге канули в Лету. Он стыдится своих поступков. И не хочет, чтобы кто-либо знал.