Текст книги "Плюшевые самураи (сборник)"

– Есть специальные аппараты, которые стимулируют активность мышц, – возразил Угрюмов. – Что касается возможного убийства… Я просто предвидел развитие событий. Знал, что Комитет создаст вам замену.

– Ничего вы не предвидели. Для того чтобы вырастить клона, нужно время. А Настя из телевизора получала орден. Стало быть, работала вовсю. И, видимо, подобралась к вам вплотную. Поэтому вы украли в банке данных мою психоматрицу, образцы тканей и вырастили меня.

Павел Викторович насторожился, скрипнул зубами, жалея, видимо, что пришел без телохранителей.

– И что теперь? – осторожно спросил он.

– Да то же самое. Я не чувствую себя клоном. Поэтому по-прежнему хочу занять место госпожи Мелентьевой… Да и что значит занять место? Я имею такое же право жить, как она. Только я не хочу, чтобы вы мне лгали. Мы должны быть честны по отношению друг к другу.

– Конечно, Настенька! – расцвел Угрюмов. – Я опасался, что правда может расстроить вас…

– Не расстроила, – ответила Настя. – Насколько я помню, по технологии выращивания клонов процесс прекращается в точке естественной остановки роста? То есть мне сейчас не двадцать семь, а двадцать два? И я обладаю всеми лучшими качествами моего двойника, но еще и моложе?

Угрюмов прокашлялся.

– Если быть честными… Мы подвергли вас процедуре ускоренного старения. Чтобы все было точно и четко.

– И вы посмели? – глаза девушки загорелись. Казалось, она сейчас вцепится в лицо собеседника ногтями.

– Вы все равно моложе той Мелентьевой на несколько месяцев… А состарить ваше тело пришлось – иначе психоматрица могла бы не наложиться…

– Вы умный человек, Угрюмов, – заявила Настя. – Все продумали, все просчитали… Как вам это удалось? Даже я не ожидала от себя подобных решений…

Павел Викторович довольно улыбнулся, пригладил волосы.

– Я всего лишь знаю людей… И внимательно изучал ваше досье. По нашей информации, вы не любите женщин.

– За что мне их любить? Любая женщина – потенциальная соперница.

– Вот именно. Стало быть, вы сами – главный враг для себя… Вы всегда говорите то, что думаете. Вы очень хорошего мнения о себе, Настенька. Настаиваете на решениях, которые нравятся вам. Не слишком заботитесь о том, что решат о вас в обществе. Словом – стерва.

– Мерзавец! – усмехнулась Настя.

Угрюмов криво улыбнулся, заявил:

– Одним словом, ваше поведение угадывалось. Вы слишком любите себя, чтобы терпеть двойника. И это не так плохо… Чувствую, мы с вами сработаемся.

– Возможно. Но я не хочу, чтобы ваши ребята пришили меня ночью. По-моему, они меня ненавидят… Точнее, ненавидят они Мелентьеву, но как бы расплачиваться за ее делишки не пришлось мне.

– Вы просто закроете дверь изнутри. В спальню не попасть ни через окно, ни другими способами.

– Отлично. А тир у вас есть? Я хотела бы подготовиться к завтрашнему дню.

– Завтрашнему? – поразился Угрюмов.

– А чего ждать? Вы назначите Мелентьевой встречу. Она от нее не откажется и придет одна. Как написать письмо, что предложить, я вам посоветую: в конце концов, я – это почти она… Вместо вас приду я и убью ее. Вернусь в Комитет в немного потрепанном состоянии – чтобы разыграть амнезию. Как вам такой план?

– Великолепно. Только почему вы уверены, что победите вы, а не она? Шансы равны.

– Шансы далеко не равны. Я знаю, что мне предстоит. Она – нет.

Оставшееся до вечера время Настя занималась в гимнастическом зале, стреляла в тире, даже подралась с охранником Угрюмова Анатолием, когда он взглянул на нее слишком сурово и имел неосторожность буркнуть что-то себе под нос. Телохранитель отделался парой синяков, Настя потерь избежала – во многом благодаря вмешательству Угрюмова. Все же Анатолий был профессионалом и тяжеловесом, но Настя показала себя в схватке с ним достойно. Павел Викторович не мог нарадоваться на свою подопечную. Тем более, время и в самом деле поджимало… Дело в Комитете раскручивалось. И только замена следователя могла спасти Угрюмова.

Своему двойнику Настя предложила встречу без свидетелей. От имени Угрюмова.

– Неужели она согласится? – удивился мафиози.

– Я бы непременно согласилась.

– И не возьмет с собой охраны?

– Я бы не взяла…

– Но это же глупо…

– Ваши страхи, Угрюмов, оберегают противника сильнее, чем десять телохранителей. Госпожа Мелентьева прекрасно это понимает. Она знает, что вы подозреваете, будто ее будут страховать. И смело отправится на встречу одна.

Павлу Викторовичу ничего не оставалось, как согласиться с планом Насти.

– Мне поехать с вами? – поинтересовался мафиози.

– Зачем? Я все сделаю сама. Оставайтесь дома. Если боитесь, что я сбегу, пошлите со мной пару охранников. Только пусть не вмешиваются. Хотя… Как бы у них не возникло соблазна застрелить под шумок и меня.

– Они не идиоты.

– Я бы не поручилась…

– Вы поедете одна, – объявил Угрюмов. – Потому что решить проблему с двойником, прежде всего, в ваших интересах.

Встречу назначили на пять часов вечера на заброшенном заводе по производству безалкогольных напитков. В половину пятого Настя на невзрачном «Фиате», принадлежащем какому-то бандиту Угрюмова, выехала за ворота. «Хвоста» не было. Сначала. Но в пригороде Настя заметила «Мерседес» с тонированными стеклами, едущий за ее машиной, а сделав круг вокруг завода, обнаружила еще и джип – явно бандитский.

Набрав по мобильному телефону Угрюмова, Настя поинтересовалась:

– «Мерседес» и джип – ваши?

– Страховка, – помявшись, признался мафиози. – Вдруг она приедет не одна? Больше машин нет?

– Больше – нет.

– Тогда действуй смелее. Мы могли бы взорвать ее автомобиль еще на подступах к заводу, но будет достовернее, если ты вернешься на ее машине… В ее костюме… С ее документами.

– Конечно, – легко согласилась Настя. – Я сверну ей шею, чтобы не испачкать костюм.

Машину она припарковала в тени полуразвалившейся стены старого цеха, проверила одежду на предмет «жучков». На всякий случай аккуратно оторвала все пуговица с блузки. Одна пуговица действительно выглядела очень подозрительно…

Золотистая «Хонда», такая знакомая и родная, подкатилась к заводу спустя десять минут. Остановилась, мигнула фарами. Вторая, а точнее, первая, «старшая» Настя приглашала собеседника к себе в машину. Тоже, конечно, заметила «Мерседес» и джип, и надеялась умчаться в случае необходимости.

Новая Анастасия вышла из своего автомобиля, быстро преодолела несколько метров, прыгнула на переднее сидение машины, которую она считала своей… Взглянула в лицо девушке, сидящей за рулем… Очень странное чувство. «Старшая» Настя оказалась поражена куда больше.

– Я – твой клон, выращенный Угрюмовым, – быстро выдала информацию «новая» Настя. – Этот идиот надеялся, что мы займемся самоуничтожением.

– Ясно, – кивнула «первая» Анастасия.

– Едем отсюда быстрее – я не уверена, что избавилась от всех жучков.

«Хонда» сорвалась с места, подняв тучу пыли. Из-за угла тут же вывернулся «Мерседес». Бандиты, хоть и не слышали разговора, поняли, что события развиваются не по намеченному заранее плану…

Настя, сидевшая в пассажирском кресле, выхватила из сумочки пистолет. Высунув руку в открытое окно, выстрелила несколько раз. Ей удалось попасть в водителя. «Мерседес» вильнул и врезался в валяющийся посреди двора бетонный блок. Двери открылись, из машины посыпались люди, открыли стрельбу вслед уезжающей «Хонде». Но было поздно.

Джип некоторое время мчался следом за девушками, но «первая» Настя не теряла времени даром. Она позвонила куда-то по мобильному телефону, потом достала из кобуры свой пистолет, передала его «второй» Насте. Та хладнокровно расстреляла всю обойму по мотору преследовавшего их джипа. Машина остановилась, а спустя пару минут, над ней завис прилетевший со стороны города вертолет. «Хонду» же встречали две «Волги» с бойцами Комитета.

– Быстро в особняк Угрюмова! – едва ли не хором прокричали девушки. – Пока он не уничтожил установку для клонирования! Пока не стерли из компьютера похищенную психоматрицу!

Сотрудники Комитета украдкой протирали глаза. То ли в глазах у них как-то странно двоилось, то ли командиров стало два…

Взять штурмом особняк зарвавшегося мафиози оказалось не так трудно. Охрана не ожидала нападения и не оказала практически никакого сопротивления. Хозяина положили лицом в пол две Насти, которые шли в первых рядах бойцов.

Павел Викторович кряхтел, украдкой вытирал кровь из разбитого носа.

– Охраняй его, – приказал «старшая» Настя. – Я должна отдать приказы бойцам. Связаться с руководством… Получить санкцию прокурора на обыск. Одно дело – спасти заложника, другое – проводить следственные действия.

– Что ты мне объясняешь? – улыбнулась «новая» Настя. – Действуй. Я постерегу мерзавца.

Когда «новая» Настя осталась с Угрюмовым наедине, тот слегка поднял голову, прохрипел:

– Ты и правда стерва… Одного не могу понять – как вы так быстро сговорились? И зачем тебе это понадобилось? Тебя теперь усыпят, как лабораторную крысу…

Настя засмеялась – легко и радостно, непринужденно, впервые с того момента, как в первый раз увидела Угрюмова.

– Не усыпят, даже не надейся. Ты, Павел Викторович, людей не знаешь, как мне давеча хвастал. С поведением подонков знаком, это да… И своему клону ты, конечно, горло перегрыз бы. И он тебе тоже. Потому что человечек ты злобный, мерзкий, не любишь никого. Даже себя не любишь. А я, хоть некоторые меня бездушной стервой считают, люблю людей. И себя люблю. Другая Настя – она ведь мне ближе сестры. Если я с ней не договорюсь и ненавидеть ее буду – кто с кем договорится, кто кого полюбит? Она меня с полуслова поняла. Потому что она – это я, а я – это она… И вашу банду мы давили и будем давить…

– Она, может, и будет. Ты – нет. Производство клонов, особенно с применением психоматриц, запрещено!

– И за это ты сядешь, Угрюмов, – кивнула Настя. – Пусть за это, а не за наркотики – и то ладно. А насчет моего усыпления… Такая мысль могла родиться только в твоем больном мозгу. Я – осознающая себя личность. Согласно токийской конвенции этого достаточно, чтобы я обладала всеми правами, присущими человеку. Думаю, и с Настей мы за наследство не подеремся. Хорошо, что я пока не замужем, и детей нет. А работа мне найдется. Таких как ты, к сожалению, пока хватает…

Лучший подарок

Когда Веста Сиверская шла по улице, мужчины оборачивались ей вслед. Каждый, кто мог поговорить с ней хотя бы пять минут, понимал, что эта симпатичная девушка еще и умна. Одна беда – Веста была о себе очень высокого мнения. Ко всему прочему сказывалось воспитание любящих родителей, которые хотели, чтобы дочь их была единственной и неповторимой. Они заставляли ее ходить и в музыкальную студию, и в балетную школу, а счет кружкам девочка потеряла на третьем десятке. Даже имя Веста недвусмысленно указывало на надежды родителей относительно будущего своей неповторимой, непохожей ни на кого дочери.

Впрочем, хотя Веста и была эгоисткой, общаться с ней, ничего от нее не требуя, иногда бывало очень даже приятно. Пунктуальная, обязательная, вежливая Веста была прекрасным работником, но, к сожалению, не очень хорошим товарищем – и для женщин, и для мужчин.

Понятно, что подруг у Весты было мало, и все не слишком близкие. Какой женщине захочется терпеть рядом с собой другую, которая во всем тебя превосходит? Кому понравится, что мужчины сначала открывают рот, во все глаза глядя на твою спутницу, а уж потом обращают внимание на тебя и бормочут что-то невразумительное? Неудивительно, что Весте зачастую приходилось довольствоваться короткой беседой с одноклассницами и однокурсницами, спешившими быстрее убежать, дабы никто из их друзей не увидел их в обществе опасной соперницы и не попросил познакомить. Но Сиверскую это не слишком смущало. Недостаток женской дружбы с лихвой возмещал переизбыток мужского внимания.

За Вестой ухаживали многие. И зеленые юнцы, и солидные мужчины. Но Сиверская вела себя с ними непреклонно и строго. Собственно, у нее даже был парень. Звали его Иван. Имя, к огорчению Весты, не самое редкое, но все-таки не такое затасканное, как многочисленные Саши, Сережи и Андреи. Хоть что-то оригинальное, хотя бы намек на старину, в этом имени было. Фамилия у Ивана была простенькой – Дмитриев. Веста чаще всего называла его именно по фамилии.

Естественно, сама Веста никогда не признавала каких-то прав Ивана на нее. Она с ним просто дружила. Может быть, чуть больше, чем с другими. И постоянно напоминала ему об этом. Иван был юношей начитанным, с ним иногда бывало интересно. Но Веста не уставала повторять, что друга жизни она себе еще выбирает. Поэтому, если Иван заикался о каких-то более серьезных отношениях, Веста строго смотрела на него и сообщала:

– Ты мне друг, а не жених.

Поделать с этим ничего было нельзя. Просто дружить с Вестой Дмитриеву было тяжело, расстаться с ней – выше его сил.

В жаркий августовский день Иван отмечал свой день рождения. Веста могла, конечно, ограничиться букетом роз и устными пожеланиями счастья. Но она все-таки не была совсем бессердечной девушкой, и решила по поводу праздника друга сделать себе прическу – в подарок Ивану, конечно. Ведь не исключено, что они пойдут в какой-нибудь ночной клуб, а там надо выглядеть на все сто.

Проснувшись в девять утра, Веста не спеша умылась, наложила на лицо легкий макияж и вышла на улицу. Если уж собралась укладывать волосы, то делать это нужно пораньше, пока не слишком жарко. Прохожих на улице было мало, и Веста шла по самому центру аллейки, в тени густых каштанов, не очень торопясь. Спешить ей было некуда.

– Что ты тянешься, корова длиннобудылая? – услышала она раздраженный голос. До этого позади раздавалось громыхание тачки, но на этот звук она внимания не обращала.

Сначала Веста даже не подумала, что обращаются к ней. Тем более, шла она в мини-юбке, открывающей напоказ ее безупречные ножки, созерцание которых всегда делало мужчин гораздо глупее, чем они были обычно. Но кроме Весты никого на аллейке не было, поэтому девушка обернулась.

– Что вытаращилась? – рассерженно спросил ее не старый еще мужчина, толкавший впереди себя пустую тачку. – Ты бы еще посреди дороги разлеглась, кобылица тощая.

«Хам», – подумала про себя Веста, но вслух ничего не сказала, просто посторонилась и смерила его сердитым взглядом. Что толку спорить с грубияном? На этот раз взгляд ее серых глаз дал осечку. Мужчина не только не извинился, но продолжал смотреть на нее очень сердито. – «Может быть, он голубой? Пожалуй, что и так»…

Настроение слегка испортилось, но Веста не была настолько впечатлительна, чтобы огорчаться по пустякам, и через пять минут о происшествии почти забыла. Вернее, забыла бы, если бы не бомж.

Когда она проходила мимо мусорных баков, в которых рылся неопрятный бомж неопределенного возраста, бродяга оторвался от содержимого ящиков и в упор уставился на девушку. Впрочем, Весту это не удивило – мужчины часто не могли оторвать от нее глаз. А бомж – тоже мужчина, хоть и опустившийся. Только смотрел на нее он как-то странно. А потом вдруг вслух, громко, сказал:

– Это ж надо, какая уродина носатая! Еще и мини-юбку нацепила!

После этой тирады бомж икнул, повернулся к ящикам и принялся копаться в них с каким-то нечеловеческим ожесточением.

Веста была шокирована. Ждать хороших манер от бомжа – дело последнее. К тому же, не исключено, что он вообще сумасшедший. Но два случая за пять минут – это уже чересчур!

Сразу за помойкой начинался стихийный рынок, на котором всегда можно было встретить достаточно сомнительного народа. На этот раз внимание Весты привлекла ярко разряженная цыганка. Она бродила вдоль рядов, но присматривалась не к товарам, а к покупателям и прохожим. Понятное дело, она была не покупателем, а продавцом – сбывала доверчивым гражданам свои сомнительные предсказания.

Заметив Весту, цыганка сделала охотничью стойку и бросилась к ней. Обычно цыганки ее не трогали – не тот тип, слишком самоуверенная и умная, у такой трудно что-то выманить. Но эта цыганка решила по-другому.

– Молодая, интересная, дай, погадаю, – скороговоркой предложила она.

– Денег лишних нет, – ответила Веста спокойно, и собиралась уже идти дальше, когда цыганка обиженно покачала головой:

– Зачем деньги? Я тебе бесплатно погадаю. Слушай меня.

Веста, конечно, знала, что просто так ничего не бывает. Скорее всего, цыганка наговорит ей разных ужасов и предложит изменить судьбу. Тогда и придется платить. Но этого девушка делать не собиралась, поэтому решила позабавиться.

– Ну, погадай. Только не по руке.

Давать свою руку не очень чистой цыганке Веста брезговала.

– Ищешь ты свою судьбу, – пристально глядя на девушку, сообщила цыганка. – Только не просто тебе ее найти. Люди тебя некрасивой считают, хотя неправда это. Характер у тебя золотой, а это важнее. Мужа будущего ты можешь осчастливить. Ждет тебя суженый. Знаешь ты его. Может, и не надеешься, что полюбит, а он полюбит. Красота ведь не везде потребна, главное – чтобы душа доброй была…

Большие глаза Весты потихоньку округлялись. Что же это такое? Может быть, она забыла умыться? Или за ночь с лицом произошло что-то ужасное? Но перед выходом из дому она смотрелась в зеркало – лицо, как лицо.

– Почему это вы считаете меня некрасивой? – напрямую спросила у цыганки девушка.

Цыганка широко улыбнулась.

– Что ты, дорогая. Красивая ты, красивая. Некрасивых людей вообще не бывает. Один внешностью красив, другой делами, третий доброй душой. Доброй будь, и для всех ты будешь красива и мила…

Заявление гадалки девушку совсем не успокоило. Напротив, ее начали терзать смутные сомнения. Да правда ли она красива? Может быть, аллергия, нос опух, глаза отекли?

Веста достала из сумочки зеркальце и внимательно осмотрела себя. Все было, как всегда. Никакой аллергии.

– Ну их, этих цыганок, – пробормотала Веста. – Им нужно, чтобы женщина толстая была.

Парикмахерская, в которую обычно ходила Веста, располагалась на первом этаже жилого дома. Предприимчивые хозяева переделали обычную квартиру, прорубили отдельный выход на улицу и открыли салон. Цены здесь были не очень высокие, а мастера работали хорошие.

Перед жилым подъездом дома, рядом с входом в парикмахерскую, стояли две женщины лет за пятьдесят. Они беседовали о чем-то своем.

Когда Веста уже открывала дверь, она вдруг услышала диалог, который заставил ее на мгновение задержаться в дверях:

– Каждый хочет красивым быть. Вот девчонка – страшненькая, невзрачная, а сделает прическу – и все у нее на душе веселей.

– Да, Лида, это точно, – ответила другая женщина. – Она, по-моему, часто сюда ходит. Одна все. Парня нет, конечно. Других на «мерседесах» привозят, а такая дурнушка кому нужна?

Говорили женщины тихо, между собой. Думали, наверное, что девушка их не услышит, но ветер подул как раз в ее сторону, и она прекрасно различила слова.

В парикмахерскую девушка зашла бледная, как полотно, и упала на стул. Может быть, и правда все ей лгали? Родители внушали, что она единственная и неповторимая, а на самом деле она – дурнушка? Но почему тогда мужчины за ней бегали? Поиздеваться, – тут же пришел ответ. Сами, наверное, хохотали тайком…

Частная парикмахерская была маленькой, здесь работали только два мастера – мужской и женский. Рядом с Вестой сидел и сопел в ожидании своей очереди тихий очкарик – не иначе, студент-филолог. На таких она обычно производила неизгладимое впечатление. Правда, очкарики знали, что здесь им ловить нечего и боялись подойти и заговорить. Просто поедали ее взглядом и вздыхали исподтишка. Или это ей только казалось?

– Молодой человек! – со всей прямотой обратилась Веста к очкарику. – Скажите, я вам нравлюсь?

Юноша оторопело посмотрел на свою соседку.

– Это вы мне? – поинтересовался он.

– Вам, вам. Разве здесь еще кто-то есть? Скажите, как вам кажется, я – красива?

– Красота – понятие относительное, – проблеял очкарик. – Допустим, вы можете не нравиться мне, но понравитесь кому-то еще. А то, что вы нравитесь мне, не показатель, что вы понравитесь другим. Дело вкуса.

– Нет, вы напрямую ответьте. Что вы крутите? – начала раздражаться Веста.

– А вы не обидитесь? – застенчиво спросил юноша.

– Нет, не обижусь.

– Вообще говоря, нет. Вы не принадлежите к моему типу женщин.

– Что же во мне не так? – внутренне закипая, спросила Веста.

– Резкие черты лица. Большой нос. Широко расставленные глаза. Но не обижайтесь – это мой взгляд на вашу внешность. Многим она покажется очень пикантной.

От такого хамства Веста оторопела. Из состояния ступора ее вывел голос Жанны, парикмахера:

– Весточка, проходи скорее! Что будем сегодня делать: стрижку, укладку?

Девушка села перед зеркалом, еще раз оценивающе осмотрела такое родное, и как ей казалось, симпатичное лицо, и попросила:

– Укладку. Обычную.

Парикмахер достала инструменты и начала возиться с ее волосами.

– Скажи, Жанна, а я красивая? – спросила Веста минут через пять.

Жанна рассмеялась.

– С чего такие вопросы? Влюбилась, что ли? Для меня все мои клиентки – королевы красоты… Ты многим нравишься.

И тут же перевела разговор на другую тему. Ответ Жанны Весту совершенно не удовлетворил.

После парикмахерской Веста сразу же вернулась домой, хотя собиралась погулять, и даже всплакнула часок. Что же это такое? Неужели все на самом деле так мрачно?

Хорошо было бы, если бы Иван заехал за ней, чтобы отвезти на свой день рождения. Но она, чтобы позлить его, объявила, что явится сама. Теперь придется опять ехать через весь город одной. Да и у Ивана соберутся люди и наверняка будут над ней втихомолку смеяться… Может быть, вообще не ходить?

В четыре часа вечера Веста собралась с духом и вышла из дому. Шла она уже не как королева, а все время поглядывала по сторонам: как смотрят на нее люди. Смотрели по-разному. Кто-то с интересом, кто-то безразлично.

На бульваре к ней вдруг подлетела разбитная полная девчонка в длинной, но прозрачной юбке.

– Вот что, вали отсюда, – не лишенным приятности, но настойчивым голосом сообщила она.

– Не поняла, – вскинула брови Веста. – В чем дело?

– Тут мы работаем. Ты нам клиентуру не разгоняй, пугало.

Только сейчас Веста поняла, что подошедшая к ней девушка – проститутка.

– С чего вы взяли, что я здесь собираюсь работать? – вспыхнула она.

– Да ладно, я дешевых шлюшек вижу с первого взгляда, – заявила девушка. – Опыт большой. Хотя зря ты в это дело ввязалась. На таких, как ты, клиент не падок. Только извращенцы клюют, а с ними лучше дел не иметь…

В глазах Весты появились слезы. Может быть, ей и правда уделяли внимание только больные люди? Да и у нее самой извращенный вкус?

Заплаканная, нервная, Веста позвонила в дверь Дмитриева.

– Пусть только кто-то здесь попробует меня задеть, – подумала она. – Пожалеет.

Дверь открыл Иван.

– Что случилась, милая? – спросил он встревожено.

– Все нормально, – ответила Веста. – У тебя гостей много?

– Только ты и я. Не стал больше никого звать. Хотел побыть с тобой наедине. Это для меня лучший подарок. Но, если хочешь, можем куда-то пойти, – без особого энтузиазма предложил Иван.

– Скажи, Ваня, ты вот много раз говорил, что я тебе нравлюсь, даже замуж предлагал. Я, правда, красивая?

– Ты – лучше всех, – ответил Иван. – Самая красивая, самая умная. Самая желанная.

Веста поднялась на цыпочки и поцеловала Ивана.

– Спасибо тебе. Не пойдем никуда, посидим здесь.

В комнате Иван сжал кулаки и, отвернувшись, улыбнулся.

Лучшего подарка на свой день рождения он пожелать не мог. И обошелся этот подарок совсем недорого. По бутылке водки бомжу и садоводу с тачкой, сто рублей цыганке, коробку конфет хозяюшкам рядом с парикмахерской. Миша и Жанна согласились помочь просто так, хотя Жанна сразу предупредила, что врать не будет. И, наконец, двести рублей – девочке с Газетного. Хорошенькая девочка, умная и понятливая. Жаль, что таким делом занимается.

Главное, он все совершенно верно рассчитал. Случайные, казалось бы, люди, в совершенно случайных местах. Но маршрут Весты был известен ему прекрасно, время, когда она ходила в парикмахерскую – тоже. Вычислить маршрут девушки не составило труда. Осталось только запастись ее фотографиями и проделать подготовительную работу, подготовив нужных людей.

– Какой я все-таки негодяй, – думал Иван, целуя Весту. – Я скажу ей. Чуть позже. А может быть, и не скажу.