Текст книги "Мир Средневековья. Рождение Европы: эпоха великих завоеваний и выдающихся свершений"

Луллий был автором дидактического романа «Бланкерна», имевшего большую популярность у читателей эпохи Просвещения XVIII в. Это была также первая европейская книга путевых заметок, в которой описывались Судан, Абиссиния, Турция и Грузия. В романе есть эпизод, рассказывающий об обращении папы к кардиналам с просьбой о поддержке проекта, который выдвигал сам Луллий. «Помогите мне, прошу вас, помочь осуществить мое намерение – свести все существующие языки к одному. Поскольку если будет только один язык, люди легко поймут друг друга и через взаимопонимание научатся любить друг друга; они примут одинаковые традиции, которые объединят их». Такой человек, можно возразить, мечтатель-утопист. Он и был им на самом деле. Но он был также мировым гением, предвосхитившим многие проблемы будущего.

Так же как и Бэкон, Луллий призывал к учреждению в Европе академий, в которых основными предметами обучения стали бы древнееврейский, арабский и древнегреческий языки. Луллий с уважением относился к своим противникам из лагеря ислама и хотел возродить практику диспутов между представителями трех основных религий. В его книге Libro del Gentil (которая появилась вначале на арабском в 1272–1273 гг. на Мальорке) еврей, мусульманин и христианин рассказывают о главных положениях своих вер. В книге Liber de Sancto Spiritu это делают православный и католик в присутствии мусульманина, в то время как в Liber tartari et Christiani (Рим, 1285) татарин задает вопрос о вере еврею, христианину и мусульманину. Луллий полагал, что детям христианской Европы необходимо иметь хоть какое-то представление о еврейском и мусульманском мире. Он был убежден, что нужен новый подход к обучению европейских христиан, чтобы у них открылись глаза на красоту иных миров.

Эпоха крестовых походов завершилась. Теперь враги церкви могут капитулировать только под давлением чистого знания и чистой веры. После длительных колебаний стал терциарием Францисканского ордена. Он имел много общего со святым Франциском – любовь к простым людям (он был одним из великих писателей Средних веков, пишущих на родном языке) и к детям, и имел свойство любить своих врагов. Он был также последовательным францисканцем в своем отрицании интеллектуализма томистского Парижского университета и аверроистской Падуи. В восьмидесятилетием возрасте он сподобился венца мученичества, к которому он так стремился. Останки его покоятся в кафедральном соборе Пальма-де-Мальорка.

Глава 13
Евреи и женщины

Читателя может удивить тот факт, что в одной главе одновременно говорится о еврейской нации и женщинах Средневековья. Существует много научных исследований по истории Средних веков, в которых ничего или очень мало говорится о тех и других. Это замалчивание не случайно. Хотя во времена «открытого» Средневековья евреи и женщины внесли значительный вклад в развитие культуры и общества, обе группы населения оказались заключенными в гетто, и они пострадали в наибольшей степени, когда общество закрылось в себе в позднем Средневековье. Охота на ведьм была опасной всемирной эпидемией, когда членов общества охватила настоящая шизофрения, вызванная мужскими фобиями. Охота на ведьм в позднем Средневековье, которая плавно перешла в XVIII столетие (был случай, когда ведьму сожгли в Германии еще во времена Гёте), является убедительным доказательством того, что общество становится все более косным и ретроградным по мере ухудшения общей ситуации в той или иной стране. Несмотря на это, на фоне всеобщей мрачной картины неожиданно появляются отдельные изолированные примеры подлинно человеческих взаимоотношений.

Ни в коей мере нельзя отрицать уникальный вклад, сделанный еврейскими учеными в культуру и религию ранне-средневековой Европы, особенно в XII в., наиболее «открытом» в Средневековье. Еврейские доктора, переводчики, философы и теологи, еврейские финансисты на службе светских и церковных князей сыграли свою роль в создании творческой интеллектуальной атмосферы, вырвав Европу из состояния бездействия и апатии. Философ Шломо ибн Габироль оказал большое влияние на научную мысль францисканцев, Маймонид (рабби Моисей, как называл его Фома Аквинский) еще сильнее повлиял на томистов и доминиканцев. Трудно представить, чтобы Майстер Экхарт, величайший средневековый немецкий философ и мистик, не был бы знаком с трудами Маймонида и еврейских ученых-неоплатоников, как невозможно подумать, чтобы Данте ничего не слышал об арабском суфийском мистицизме, гностицизме и космологических идеях, ставших известными в мире Западного Средиземноморья благодаря евреям Прованса, Испании и Италии.

Культура еврейского народа достигла вершин своего развития в преддверии надвигавшейся катастрофы. Преследование евреев, которое сопровождало первые два крестовых похода, в 1096 и 1146 гг., прозвучало как серьезное предупреждение. До этого времени антисемитизм в Западной Европе был редким и случайным явлением. Но теперь знамения не обманывали. Несмотря на то что евреи были окончательно изгнаны из Англии в 1290 г., столетием ранее уже произошло их массовое убийство. Франция изгнала евреев в 1306 г., Литовское княжество – в 1395 г., Испания – в 1492 г., Португалия – в 1497 г. Евреям не разрешали вернуться в Англию до начала правления Кромвеля в 1655 г.; пуритане, строившие «Новый Израиль», прекрасно понимали, кто были их духовные отцы.

В 1215 г. согласно указу Четвертого Латеранского собора, – а это было время, когда церковь обладала наивысшей властью, – всем евреям предписывалось носить особые знаки отличия на одежде. Чаще всего это была нашитая желтая лента, но не только; был и особый, увенчанный рогами колпак, и другие отметки Каина, что вызывало враждебность тех, кто видел в евреях «убийц Христа». В 1233 г. папа своей буллой запретил проведение любых диспутов, касавшихся вопросов веры, между христианами и евреями. Такие диспуты были обычны в «открытом» XII в., но теперь если их все-таки и осмеливались проводить, то только при покровительстве королей Испании или известных миссионеров. Но и в таком случае в них уже не было никакого смысла. XII в. стал свидетелем зарождения системы гетто и тем самым изоляции евреев от их привычного городского окружения. Евреи перестали селиться там, где жили христиане, и образовали в городе особые еврейские кварталы, надеясь найти защиту вместе со своими соплеменниками от любых неожиданных преследований.

Кто были гонители евреев и кто – их защитники? К первым можно было отнести небольшие отряды фанатиков-крестоносцев, не подчинявшихся своим командирам; именно они были ответственны за первые вспышки насилия в отношении евреев, но, к сожалению, к этому приложили руку и монахи-проповедники. Впоследствии к травле присоединились францисканцы. Но значительное число граждан не приняло в этом участия, продолжая поддерживать братские отношения со своими соседями-евреями. Отдельные крестьяне, горожане и рыцари предоставляли убежище евреям в своих домах. Охранные грамоты и привилегии для евреев давали папы, императоры и короли. В то время как мирские и церковные правители держали их в качестве управляющих в своих домовладениях. В позднем Средневековье евреи были объектом запутанных коммерческих сделок. Людвиг Баварский продавал «своих» евреев или одалживал их князьям на краткое время. В целом исследователю трудно получить исчерпывающую картину преследования евреев. В качестве примера существования иной точки зрения стоит сослаться на Третий Латеранский собор 1179 г., который призвал толерантно относиться к евреям «исключительно по причине гуманизма», pro sola humanitate.

Антисемитские настроения длительное время господствовали в основном среди низших слоев населения, среди обездоленных людей города и деревни. Свою лепту в это вносили монахи нищенствующих орденов, которые проповедовали большей частью в городах. Полная неспособность христианства вылечить народы Европы от глубоко укорененной ненависти к чужакам и врожденных страхов, что было фактом исключительной важности в истории Европы в эти христианские века, поставила евреев в еще более трудное положение. Существовавшая в обществе напряженность была тем более опасна, что она была тесно связана с невежеством населения: любой несчастный случай с ребенком, разразившаяся эпидемия или голод объяснялись злонамеренными происками неких злодеев. В первую очередь виновными объявляли евреев и женщин, заподозренных в ведьмовстве. Многие еврейские общины были уничтожены во время чумы – «черной смерти», – бушевавшей в Европе в 1348–1350 гг.

Из-за ограниченности места мы не можем во всей полноте описать кампании преследования евреев начиная с XII столетия, но приведем ее вкратце. Трагические события начали происходить в городах Франции и Рейнской области, где целые общины обрекались на смерть; распевая псалмы, люди сгорали заживо в синагогах. Те, на кого падало подозрение в еврействе, часто решались на самоубийство. Убивали друг друга муж и жена; матери убивали своих детей. По размаху и длительности преследований и страданий еврейского народа-мученика ничего подобного в истории Европы, да и в мире прежде не случалось. Долг историков, христиан и иудеев – сохранить для потомков все эти факты.

В истории Европы шли интенсивные процессы миграций, обусловленные гонениями на евреев. Из Южной Испании евреи бежали на север полуострова в Кастилию, где среди местного населения были им сочувствующие. Они спасались от фанатизма мусульман Северной Африки, когда там господствовали представители династий Альмохадов и Альморавидов. Евреи, которые мигрировали из Прованса во Францию и Италию, были носителями еврейского культурного ренессанса. Большая миграция в восточном направлении началась после Первого крестового похода, когда евреи из Германии и стран Центральной Европы бежали в Польшу, Богемию, Моравию, Силезию и Венгрию. Эта миграция с запада на восток шла параллельно с продвижением Германии в этом же направлении. Немцы и евреи двигались одновременно, и Польша приобрела известность как «колония немецких евреев». Английские евреи бежали во Францию, Германию, Испанию и Италию. Евреи Франции уезжали в Италию, Испанию, Иерусалим и мусульманские страны. Евреи покидали Германию и отправлялись во Францию, Испанию, Польшу и Италию. Эти постоянные миграции придавали средневековому обществу столь характерную для него мобильность. Евреи, даже если они никуда в данный момент не бежали, находились всегда в движении, имея самые разные причины для деловых поездок. Стоит проследить маршрут путешествий Авраама ибн Эзры, который родился около 1090 г. в Толедо. В 1140 г. он посетил Рим, в 1141 г. – Салерно, в 1145 г. – Верону, в 1148 г. – Лукку, в 1156 г. – Безьер, в 1158 г. – Лондон, в 1160 г. – Нарбонну. В 1167 г. он скончался, вероятно, в Калаорра. Ибн Эзра был известным переводчиком с арабского языка на иврит, одним из известнейших средневековых комментаторов Библии. Его трудами восхищался Спиноза. Новообращенный в христианство Педро Альфонсо, соотечественник Ибн Эзры, умерший в 1110 г., был личным врачом кастильского короля Альфонсо VI, позднее стал придворным врачом английского короля Генриха I. Он является автором более тридцати сказок, переведенных на многие языки и сюжет которых использовали в своих сочинениях Чосер, Шекспир и другие европейские писатели. Два известных путешественника XII в. Бенджамин из Туделы и Петахья из Регенсбурга оставили после себя заметки о путешествиях по странам Европы и Ближнего Востока.

Существует тесное соответствие между развитием иудейской мысли и христианской философии и теологии. Вначале евреи на пару поколений опережали христиан, когда в XII в. они сделали доступными для Запада культурные достижения античности и труды арабских ученых. В XIII в. еврейские ученые и христианские теологи мыслили в основном в одинаковом направлении. Постепенно, с упадком еврейской общинной жизни в Испании и Германии в XIV–XV вв., иудаизм приобрел некую косность во взглядах, что было похоже на то, что происходило с христианской мыслью. Евреи теперь замкнулись в узких границах ортодоксии и уже не признавали и не хотели признавать существование каких-либо связей с внешним миром. В XIII в. во Франции и Испании устраивались диспуты в синагогах с философами, сторонниками «просвещения», последователями Маймонида, которые во всем походили на диспуты христианской церкви.

Именно в мусульманской Испании XII в. еврейская поэзия и философская и религиозная мысль достигли своего апогея. Оттуда золотой век распространил свое благодатное влияние на Прованс, что продолжало питать интеллектуальную жизнь европейского еврейства. В этой части Европы два еврейских писателя XI в. уже наметили путь будущего развития; это были неоплатоник Ибн Габироль (латинизированное имя Авицеброн) и Ибн Пакуда, название труда которого «Заповеди сердца» достаточно понятно говорит о его взглядах. Появились явные признаки религиозного и духовного пробуждения. Два поэта Моисей ибн Эзра и Иегуда Галеви проникновенно рассказали об особом духовном опыте своего народа. Израиль по отношению к другим народам подобен сердцу по отношению к другим частям тела; оно страдает за всех и скорбит больше всех других членов. Неспроста Бог говорил с Израилем, выделил его среди всех других народов и провозгласил: «Смотри, сегодня Я поставлю тебя над народами и царствами» (Иеремия, 1: 10).

Эта фраза – квинтэссенция еврейской мысли, которая оказала явное влияние на еврейский интеллектуализм и, часто скрытое, на еврейское остроумие и иронию. Еврейское чувство страдания не имело подобия в Европе. Страстность еврейского чувства была вечна и современна, евреи испытали в полной мере те страдания, что уготовал человек человеку. «Почему?» – спрашивали они, и горестный вопль исторгался из груди тех, кого подобно животным вели на заклание, и такой же вопрос задавали еврейские философы. «Почему Господь обрекает нас на такие страдания? Почему он допускает совершаться подобному злу в отношении Себя и Его избранного народа?» Это страдание родило великую еврейскую поэзию в Германии и Испании на родном языке, и в нем она имеет свои корни. Достаточно только вспомнить поэзию монаха-францисканца Якопоне да Тоди, причисленного к лику блаженных, и полную отчаяния поэзию немецкого поэта Вальтера фон дер Фогельвейде с его сетованиями о бедах империи, церкви, всего мира, «где неправда крадется по улицам», и элегическая поэзия немецко-еврейских поэтов XII–XIII вв. сразу же получает свое объяснение.

Основные черты немецкого менталитета отражаются в жизни немецкого еврейства. Немецкие евреи внесли в еврейскую культуру и духовность ярко выраженный опыт страдания и строгий и ограниченный талмудизм, что привело к появлению мистического движения квиетизм. В XIV в. раввины Германии, уехавшие в Южную Францию и Испанию, неожиданно приняли сторону закона и порядка и противопоставили себя более либеральным воззрениям учеников Маймонида.

Моше бен Маймон, «второй Моисей», родился в Кордове в 1135 г., умер в Каире в 1204 г. Маймонид – выдающийся еврейский философ и либеральный мыслитель. Он оказал значительное влияние на европейскую философию, начиная от Фомы Аквинского до Спинозы и Канта. Рожденный в семействе врача, он сам стал доктором, который верил в эмпирические методы, одновременно он был философом и богословом. Был знаком с трудами Аристотеля и сочинениями его современников арабских ученых (Аверроэс также происходил из Кордовы), и в то же время прекрасно разбирался в вопросах религии и был одним из влиятельных галахистов своего поколения. Его намерением было добиться того, чтобы мысли и чувства его народа звучали в унисон с великими традициями античной философии, чтобы разум и благочестие объединились в гостеприимном лоне синагоги. Эта открытость его ума нашла благодарный отклик среди еврейских интеллектуалов, которые смогли укорениться в чужом для них мире Прованса и Испании. Еврейские врачи, переводчики, зажиточные горожане, судебные чиновники на службе королей Испании, советники епископов, финансисты знатных аристократов признали, что они, как евреи, могут внести свой вклад в развитие философской и научной мысли.

Ученики Маймонида встретились с сильной оппозицией в лице тех ортодоксальных раввинов, которые хотели сохранить в неизменной целостности учение иудаизма, исключив всевозможные влияния извне. Они даже решились сделать донос в инквизицию на приверженцев Маймонида, как это было в Монпелье в 1233 г.; это означало развертывание всеобщей кампании за чистоту иудаизма. Публично заявленное намерение ортодоксов «уничтожить, сжечь и выкорчевать» все несогласные мнения указывает на пугающее сходство во взглядах с католическими «охотниками за еретиками». Политика преследования привела еврейских ортодоксов лишь к большей их замкнутости и отчужденности. К XIV–XV вв., когда евреи, вынужденные признать введенные против них ограничения жизни в гетто, приняли безоговорочно все предписания своей веры, триумф ортодоксов стал окончательным.

Попытавшись обрисовать кратко сложившееся положение, необходимо также не забыть упомянуть о двух интересных феноменах. Во-первых, это трагическая роль новообращенных евреев в качестве информаторов и преследователей. Массовое уничтожение евреев в Испании в результате Священной войны 1391 г. не могло бы состояться, если бы не помощь тех самых conversi, которые, вдохновляемые ненавистью, присущей всем новообращенным и ренегатам, нацелились на полное уничтожение еврейства или обращение его в христианство.

Однако следует помнить, что христиане Средневековья были подвержены влиянию иудаизма, о чем часто забывают. Всеми признается, что были единичные случаи обращения в чужую веру (не в последнюю очередь это касалось клириков, которые находили, что Бог Ветхого Завета является более совершенным представлением их идеи о Боге), но не было массовых случаев обращения, как это позднее происходило в Восточной Европе и Южной Италии. Неоднократно повторенные предупреждения со стороны церковных соборов и капитулов об опасностях контакта с евреями и еврейскими обычаями, конечно же, воспринимались достаточно серьезно. Причины, почему был необходим барьер, который отделил бы евреев от христианского окружения, иллюстрирует, например, обращение папского легата к собору в Бреслау в 1267 г. Он заявил, что поскольку поляки совсем недавно восприняли христианство, за ними, то есть христианским населением, требуется осуществлять надзор, так как христианская вера не обрела еще прочных корней в их сердцах и может подвергнуться влиянию еврейской ложной веры и злых обычаев евреев, живущих в их среде. Быстрое распространение ереси ясно свидетельствовало о том, насколько еще слабо влияние христианской веры на души людей. В 1270 г. (три года спустя после речи легата в Бреслау) три еврея были убиты в Вайссенберге, в Эльзасе; два христианина обратились в иудаизм, один из них был приором одного из нищенствующих орденов.

Евреи были одновременно и близки, и далеки от своих христианских соседей. Они привлекали христиан присущим им от рождения благочестием и глубокой верой и отталкивали их своей архаикой и одновременно, как ни странно, своими передовыми воззрениями. В глазах христиан они выглядели иногда очень примитивно, так, словно они еще не успели стряхнуть пыль пустыни и горячий пепел Синая со своих одежд, и все же их «просвещенные» доктора и образованная элита были представителями прогресса.

На мрачные в целом тона картины падает единственный луч света – это статут 1244 г., который даровал евреям герцог Австрии Фридрих. Он послужил примером для подобных законодательных актов, предоставлявшим евреям привилегии, которые были приняты в Польше, Богемии, Венгрии и Силезии. В Австрии традиция была продолжена герцогом Альбертом II, которого его враги оскорбительно называли «защитником евреев». В XVI в. были приняты законы Фердинанда I и Максимилиана II, провозгласившие толерантное отношение к евреям. По примеру этого законодательства были приняты законы в других странах Европы, в том числе и некатолических.

Наиболее важным и наиболее ценным наследием иудаизма XII в. для нееврейской Европы была Каббала. Эта интеллектуальная форма мистицизма, чьи начала теряются в далекой Античности, впервые проявилась в Провансе. Оттуда она распространилась во Францию и Испанию и приобрела значительное влияние начиная с эпохи раннего Возрождения и впоследствии. Гуманисты и представители созерцательной философии, включая Рейхлина, Пико делла Мирандола, Якоба Бёме и других, находили ее просто неотразимой.

Изгнанные из Англии, вынужденные жить в стесненных условиях коммун во Франции и Германии, евреи сохранили относительную свободу в Италии, и не только в Риме, где они были под защитой пап. Отчасти наблюдался даже ренессанс интеллектуальной жизни евреев в Италии, чему, несомненно, способствовала более свободная атмосфера страны. В Риме родился Иммануэль Римский (около 1270–1335), «средневековый Гейне», поэт, автор множества эпиграмм и поклонник Маймонида. Главным центром еврейской учености была Падуя, где царил строгий талмудизм, пришедший из Германии и нашедший здесь для себя почву и приобретший многих сторонников, как ранее это произошло в Испании. Падуя была также городом родившегося на Крите философа Элияху Дельмедиго (около 1460–1497), который преподавал в университете под протекцией Венецианской республики и был наставником молодого Джованни Пико делла Мирандола. Название его небольшого трактата «О ценности человека» указывает на главный вопрос европейского гуманизма.

Необычно, что только две женщины-еврейки знакомы современной публике, и можно подумать, не случайно ли это. В Англии это прекрасная еврейка, выдуманный персонаж романа «Айвенго»; в Германии – «еврейка из Толедо», реальное историческое лицо, главная героиня в одноименной пьесе австрийского драматурга Франца Грильпарцера.

Положение женщины в Средневековье в общем ключе определить гораздо сложнее, чем положение евреев. Статус женщины не имел такого единообразия, все зависело от ее социального положения в обществе, от времени и места. Но уже на исходе Средних веков твердо сложилась одна социальная аксиома, которая просуществовала еще значительное время: «Голос женщины не имеет значения в общественных вопросах». Всем известны слова апостола Павла: «Жены ваши в церквах да молчат, ибо не позволено им говорить, а быть в подчинении, как и закон говорит». Закон был на стороне мужчины, именно мужчина был главным авторитетом в семье, в обществе и государстве. Прошло время, когда великие правители-женщины, аббатисы, патронессы куртуазного общества и поэтессы влияли на людей своего поколения.

Несколько иллюстраций из французской истории помогут показать, до какой степени упала роль женщины. Во время господства Меровингов выделялись женщины сильного, волевого характера. Так, можно привести в качестве примера властолюбивую королеву франков Брунгильду (умерла в 613 г.), которая не была в этом отношении единичным явлением. Бертрада Лаонская, мать Карла Великого, и Хильдегарда, его третья жена, были женщинами огромного влияния, в то время как королева Юдифь, жена Людовика I Благочестивого, была тверже и решительнее своего мужа, имея имя, достойное великой апокрифической героини. В распрях и войнах последующих столетий, когда монархия была слаба, а бароны могущественны, вдовы, имевшие явно сверхчеловеческую силу, часто боролись за сохранение наследства для своих детей, защищая его от грабительских покушений со стороны жадных феодалов. Несмотря на то что в IX в. церковный совет диоцеза Нанта запретил женщинам посещать политические ассамблеи, имеются свидетельства, что в одной южной области Франции женщины приняли участие в выборах муниципального руководства коммуны. Начиная с XI в. в этой местности существовало, вероятно, отчасти равенство полов. Еще позднее, в 1308 г., некоторые женщины Турени участвовали в выборе депутатов в провинциальную ассамблею сословий в Туре. Городская хартия Бомона, которая служила образцом для более пятисот небольших городов Шампани и Восточной Франции, предоставляла жене продавца право на участие в продаже товаров или иной собственности.

В XII–XIII вв. во Франции во власти находились великие женщины. Алиенора Аквитанская, императрица Матильда и Бланка Кастильская – их имена сразу приходят на память. Эту эпоху правления женщин открывает Матильда, жена Вильгельма Завоевателя, которая твердо правила Нормандией, в то время как ее муж находился в Англии. Затем была Эрменгарда, графиня Нарбонна, которая правила в своих владениях и командовала войском на протяжении 50 лет, а также стояла во главе французской роялистской партии в Южной Франции, противодействуя англичанам, то есть содействуя благородной Жанне д’Арк. Эрменгарда несколько раз была замужем, но ни один ее муж не принимал участия в управлении. Она вела многочисленные войны, обороняя свои владения. Слыла покровительницей трубадуров и защитницей церкви и имела широкую известность как арбитр и судья в сложных вопросах феодального права.

Когда Филипп Август вел борьбу за объединение страны под своим владычеством, большими по площади частями страны управляли женщины. Это были Алиенора Аквитанская; Алиса де Вержи, регент Бургундии; графини Мари и Бланш в Шампани, где они способствовали организации ярмарок и развивали городские поселения. Фландрией, другим крупным центром экономической активности в Северо-Западной Европе, за овладение которой велись войны, в течение 73 лет правили женщины. Сначала это была Жанна (1205–1244), а вслед за ней ее сестра Маргарита II (1244–1278), которая смогла восстановить страну после разрушительной войны. Маргарита считала себя вассалом французского короля и германского императора. Она была первым правителем, кто сделал французский язык официальным языком ее канцелярии. Это произошло в 1221 г.; в Париже французский приобрел подобный статус только несколькими годами позже в правление Людовика IX. Развитие национальных языков, можно сказать, во многом заслуга женщин.

Бланка Кастильская, королева Франции, оставила след в каждой области общественной жизни страны в первой половине XIII в. О том, что она была регентом при своем сыне, будущем короле Людовике Святом, уже было сказано ранее. Она выступила защитником евреев и с поддержкой бедных слоев простого народа. Ближайшие советники Людовика францисканцы убедили его в необходимости проведения новой несправедливейшей политики в отношении еврейского населения. В его правление состоялись первые публичные сожжения Талмуда. Когда некоторые евреи обратились с жалобой на несправедливые действия в королевский суд в Париже, их приняла королева-мать; она рассудила их с большей мудростью и пониманием, чем ее сын, находившийся словно в некоем помешательстве. Бланш выступила защитницей бедняков, о чем рассказывает французский хронист, который похвалил ее за защиту простых людей от жестокости крючкотворов-чиновников. Капитул кафедрального собора Парижа приговорил к тюремному заключению большое число арендаторов из деревень Орли, Шатенэ и других мест за их отказ заплатить специальный налог. Королева пришла лично и открыла двери тюрьмы и отпустила всех людей на свободу, мужчин, их жен и детей, которые уже задыхались от невыносимой духоты.

Наследницей Бланки стала ее невестка Маргарита Прованская, хотя между ними не было особой близости. Женщина невероятной силы и мужества, мать одиннадцати детей, Маргарита заставила своего сына Филиппа, наследника трона, дать обещание слушаться ее советов до тех пор, пока ему не исполнится 30 лет.

Таким образом, возвышение Франции в XII–XIII вв. было обязано усилиям ее великих женщин. Затем наступила эра мужчин. В 1317 г. ассамблея нотаблей, собравшаяся в Париже под председательством Филиппа V, провозгласила, что женщины лишаются права наследования трона. Карьера Жанны д’Арк на исходе Средневековья свидетельствовала, казалось, о возвращении женщинам бывшего политического статуса и престижа. Однако очень скоро она превратилась в легендарный персонаж. Это было характерно для эпохи: то, что раньше считалось трезвой реальностью, теперь выглядело как полная непрактичность и несоответствие обстоятельствам.

Мы уже говорили о том позитивном вкладе в движение катаров, который был заслугой аристократок и женщин простого происхождения. В первый раз женщинам довелось сыграть ведущую роль в религиозном обществе. Женщины получили возможность проповедовать и утешать. Графиня де Фуа оставила своего мужа и возглавила женскую коммуну альбигойцев. Женщины и девушки Тулузы сражались бок о бок со своими мужьями и отцами против боевых частей крестоносцев, которых привел с севера Симон IV де Монфор, воплощение мужской брутальности и честолюбия.

Были и женщины-трубадуры. Из наследия графини Беатрис де Дье сохранилось пять песен, в которых открыто и без ложного чувства стыда поведала о своей любви к графу Рембо де Оранж. Среди целой плеяды женщин-трубадуров можно назвать дочь Беатрис Тибергу, Клару де Андюз, Изабель де Маласпина и Мари Вантадур. Прославленная поэтесса Мари де Франс, или Мария Французская, с гордой уверенностью говорит о себе: «Marie ai пот, si sui de France». Это всего лишь простая констатация факта: «Мария – мое имя, и я родилась во Франции». Ее слова, подобно эху, звучат в гордом и открытом признании Жанны из Домреми, сделанном в суде, перед синклитом из 50 теологов обвинителей: «Меня зовут Жанна, и я родилась во Франции, в Домреми».

В 1250 г. в Германии насчитывалось всего пять сотен монахинь среди всех 25–30 тысяч монастырских насельников. Понятно, что церковь не давала женщинам в полной мере проявить себя в религиозной жизни. Хильдегарда Бингенская, жившая в XII в., уже оценила всю серьезность ситуации. Она утверждала, что упадок, переживаемый церковью и обществом, вызван главным образом мужской слабостью; женщины должны действовать там, где мужчины потерпели неудачу. Должна была наступить эпоха женщин – tempus muliebre. Если клир бездействовал, тогда сами женщины должны были идти и проповедовать против еретиков, заниматься миссионерством в прирейнских городах. В характере аббатисы Хильдегарды было много мужских черт; к тому же женские обители долгое время жили по тем же правилам, что и мужские. Около 1100 г. был составлен учебник для монахинь Speculum Virginum на латинском, средненижненемецком и шведском языках. В нем не было раздела, где говорилось бы о любви, не было упоминания о личной молитве; не было ни намека на заботу о душе монахини. Предписываемая духовная дисциплина была суровой и не знавшей снисхождения. Никакого покаяния не принималось от согрешившей монахини, хотя было общеизвестно, как легко могли юные монахини пасть жертвой совратителя и лишиться милости Божией.