Текст книги "Мир Средневековья. Рождение Европы: эпоха великих завоеваний и выдающихся свершений"

В нескольких минутах ходьбы от острова Сите расположен небольшой квартал живописных зданий разных архитектурных стилей, любимое место парижских художников; это все, что осталось от старой улицы Рю-дю-Фуэн. Несомненно, это памятник ушедшей в прошлое эпохи интеллектуального героизма. Именно здесь интеллектуальная жизнь средневековой Европы обрела небывалую до того свободу самовыражения, а страстная полемика выплеснулась за все возможные границы.

Данте в «Божественной комедии» помещает Сигера Брабантского, магистра факультета искусств Парижского университета, в Рай. Как ни странно, но в поэме его восхваляет Фома Аквинский, глава теологов и последовательный оппонент Сигера.

 
То вечный свет Сигера, что читал
В Соломенном проулке в оны лета
И неугодным правдам поучал.
 

Обвиненный церковью, Сигер был брошен в тюрьму, где и скончался. Строки Данте, посвященные этому мыслителю, свидетельство подспудных течений в русле средневековой интеллектуальной жизни.

С самого начала студенты факультета искусств вели жизнь бурную. В начале XIII в. была раскрыта группа «пантеистов» и «вольнодумцев», и в результате несколько священников и клерков факультета были сожжены на костре или приговорены к тюремному заключению. Они впали в ересь из-за идей, которые внушили им Амальрик из Бена и Давид Динанский. В 1215 г. папский легат запретил преподавание философии природы Аристотеля (труды «Физика» и «Метафизика») и распорядился, чтобы все студенты факультета искусств дали клятву, что они даже не откроют фолианты с трактатами Давида Динанского и других еретиков. Однако к 1225 г. изучение трудов Аристотеля возобновилось. За прошедшее время студенты факультета свободных искусств поставили во главе его своего ректора, и клятва в верности ректору привела к изменению структуры управления.

Студенты факультета свободных искусств возглавили сообщества студентов 4 «наций», обычно настроенных антагонистично по отношению друг к другу: гальской, норманнской, пикардийской и английской. В последнюю группу входили также выходцы из Германии и других северных стран. С начала XIII в. существовало три факультета: свободных искусств, теологии и канонического права (медицина преподавалась на факультете искусств).

Начиная с XIII в. университет как единое целое (то есть студенты и преподаватели) находился в постоянном конфликте с ректором и властями Парижа. Первый и самый большой исход студентов и преподавателей из университета (1228–1229) произошел из-за беспорядков, случившихся на Масленичной неделе. Они бежали, спасаясь от бдительного надзора парижских церковных и светских чиновников, в Оксфорд, Кембридж, Анжер, Тулузу, Орлеан и Реймс (нет сомнения в том, что город и горожане испытывали массу неудобств от университета с его многочисленными корпорациями и большими толпами студентов). Рим был обеспокоен столь массовым исходом. Григорий IX, чья попытка вернуть беглецов была лишь отчасти успешной, в 1231 г. выпустил буллу Parens Scientarum, впоследствии получившую название «Великой хартии» Парижского университета, которая признавала его матерью всех наук, и власть ректора и епископа Парижского над ним была значительно ограничена.

После событий 1228–1229 гг. установился временный мир между студентами факультета свободных искусств и теологами, которых объединило общее неприятие нищенствующих орденов, считавшихся открытыми врагами университета, которые, воспользовавшись обстановкой, активизировали свою преподавательскую деятельность. В 1253 г. магистры начали приносить клятву верности университетскому уставу. Подобных действий не могли дольше терпеть орденские братья. В 1255 г. папа в своей булле пригрозил университету отлучением от церкви, если он откажется признавать братьев докторами. С этого времени университет объявил о формальном самороспуске. Такое решение было его наиболее сильным оружием, которое он мог использовать без всяких для себя последствий. У университета не было принадлежавших ему зданий; и у него была возможность продолжить свою деятельность в любом ином месте, а его преподаватели и студенты могли найти желанный прием по всей Европе.

Во время конфликта каждая сторона выступала с обличениями противоположной стороны, называя своих противников «еретиками», «атеистами» и всякими оскорбительными эпитетами. Для XIII в. было характерно явное ухудшение интеллектуального климата, что было тесно связано с этим раздором. В 1261 г. было достигнуто временное перемирие благодаря папе Урбану VI, который изучал каноническое право в Париже. Университет согласился принять орденских братьев, но факультет свободных искусств был для них закрыт, он по-прежнему оставался территорией свободы. В борьбе с доминиканцами и францисканцами возродился корпоративный дух университета, и в 1318 г. присягу в верности были обязаны приносить также и орденские братья.

Серьезное политическое влияние Парижский университет обрел в XIV – начале XV в. Университет был вне любой светской юрисдикции, в том числе королевского суда. Однако его внутренняя слабость проявилась в посмертном осуждении Жанны д’Арк в еретичестве и колдовстве два года спустя после ее смерти. Его положение еще более ухудшилось после длительной конфронтации с французской монархией во время правления Карла VII, Людовика XI и Людовика XII. В последний год XV в. Людовик XII в полном вооружении вошел на территорию университета и отменил все его привилегии. Этим своим действием король покончил со многими свободами, некоторые из них не восстановлены и по сей день.

С самого начала своего существования Парижский университет имел тесные связи с интеллектуалами Англии. В XII в. английские студенты составляли большинство среди учащихся нефранцузов. В Париже, а не в Англии была образована система коллежей; этому факту часто не уделяется должного внимания. Первый такой коллеж в Париже назывался College des Dix-Huits, размещался он в «Отель-Дьё», находившемся напротив западного фасада собора Нотр-Дам. Коллеж занимал одну комнату, которую купил лондонский горожанин, возвращавшийся через Париж на родину из паломничества в Иерусалим. Впоследствии он приобрел целый дом. В 1186 г. граф Роберт де Дрё основал хоспис для «бедных клириков» в окрестностях Лувра. В 1208 г. парижанин Этьен Бело основал вместе с женой коллеж «Добрые дети Святого Оноре». Их примеру последовали не только другие горожане Парижа, но также аббаты и высшее духовенство церкви, например аббаты Клерво, Премонтре и Клюни. Самый известный коллеж из всех «Дом Сорбонна» был основан около 1257 г. священником Робером де Сорбон, духовником короля Людовика IX Святого, который дал название всему университету. Первоначально это был коллеж для студентов свободных искусств, а затем стал богословским. В 1304 г. был основан не менее известный Коллеж Наварры Жанной I Наваррской, женой французского короля Филиппа Красивого.

Однако коллежи в Париже значительно отличались от колледжей в Оксфорде. В Париже во главе коллежа студентов стоял старший, им был преподаватель. У них было меньше прав, чем у оксфордских колледжей. Церковные власти в Париже имели право инспектировать коллежи. В Оксфорде колледжи были автономными корпорациями, которые возглавляли выборные директора; они управляли с помощью старших членов колледжа, и при решении важных вопросов необходимо было присутствие всех членов колледжа. Но глава колледжа не имел права голоса при обсуждении общеуниверситетских вопросов.

В то время, когда в Парижском университете учились Эразм Роттердамский, Кальвин, Игнатий Лойола, коллежи стали, можно сказать, небольшими самостоятельными университетами. Многие парижские коллежи исчезли со временем, а другие были сметены Французской революцией. В Англии была сохранена преемственность: почти все колледжи средневековых университетов Оксфорда и Кембриджа существуют и поныне в той или иной форме.

Старые английские университеты и колледжи сохранили некоторые из своих средневековых свобод. Оксфорд был прародителем; Кембридж возник, когда сюда прибыли в 1209 г. студенты из Оксфорда. Нортгемптонский университет, существовавший между 1238 и 1264 гг., основали мигранты-преподаватели из Оксфорда и Кембриджа. Исход студентов из Оксфорда в Солсбери в 1238 г. привел к появлению в городе studium generale, образовательного учреждения, которое просуществовало до 1278 г.; а в 1334 г. еще одна группа мигрантов из Оксфорда предприняли попытку организовать университет в Стамфорде. Что касается Оксфорда, то основу коледжа составили английские преподаватели и студенты, приехавшие из Парижа в 1167 г. В процессе борьбы Генриха II с архиепископом Кентерберийским Томасом Бекетом Оксфорд получил статус studium generate. В Оксфорде не было кафедры епископа, и, соответственно, не было кафедральной школы. Он находился в диоцезе Линкольна, епископ которого жил в 120 милях от Оксфорда, что давало больше возможностей для университета получить независимость. Как и в Париже, ректор университета первоначально был епископальным чиновником, но время конфликта между университетом и епископом, имевшим место в XIII в., именно ректор начал во все большей степени представлять интересы университета. В начале XIV в. епископ окончательно потерял власть над Оксфордом.

В Оксфорде, как и в Париже, существовало деление студентов на «нации», но вскоре оно потеряло свое значение. Относительно быстрое образование единой нации в Англии позволило покончить в 1274 г. с «северными» и «южными» нациями, которые, как и в Париже, находились в ожесточенном конфликте друг с другом.

Несмотря на то что с Парижем сохранялись тесные связи, Оксфорд пошел своим путем. Преподавание естественных наук стало приоритетным, и в университете было много францисканцев. Лучшие математики XIII в. вышли из Оксфорда, например Джон Холивуд и францисканец Джон Печам, который стал архиепископом Кентерберийским. Долгое время францисканцев никто не беспокоил. Доминиканцы обосновались в Оксфорде в 1221 г., приобретя дом в самом центре города, расположенный у восточной границы большого еврейского квартала, так как в городе велась оживленная торговля. Мы еще не раз убедимся, насколько было велико их интеллектуальное влияние, и не в последнюю очередь благодаря связям с Испанией и Востоком. Если мы ознакомимся с трудами Роджера Бэкона, то увидим, что именно благодаря еврейским переводчикам оксфордским студентам стали доступны знания Античности и арабских ученых, накопленные в странах Средиземноморья. Доминиканцы в Оксфорде считали своей основной миссией обращение евреев в христианство.

Многие монашеские ордены обосновались в Оксфорде: францисканцы – в 1224 г., кармелиты – в 1256 г. и августинцы – в 1268 г. Конфликта между служителями-мирянами и монахами, который в Париже оставил заметный след на всей деятельности университета, в Оксфорде не было. Только в начале XIV в. возникли серьезные разногласия между братьями и университетом, подобные тем, что беспокоили Парижский университет. В результате судебного процесса в 1314 г. монархом была выдана патентная грамота университету, в которой были утверждены основные принципы университетской конституции и подтвержден демократический характер правящей им Великой конгрегации.

Слава Оксфорда неотделима от славы его колледжей, поэтому необходимо, хотя бы кратко, рассказать о наиболее важных из них. Университетский колледж основал около 1280 г. частный благотворитель Уильям Дарем, получивший звание магистра в Парижском университете. Колледж представлял собой небольшое самоуправляющееся общество из четырех магистров, проживавших вместе под управлением самого старшего из них. Колледж Баллиол основал сэр Джон де Баллиол; это был его акт покаяния за совершенные им грехи. Первоначально он являлся общежитием для неимущих студентов по парижскому образцу, и только в XIV в. он стал обычным английским колледжем. Уолтер де Мертон основал свой колледж де-факто и де-юре в 1264 г., и его можно считать «самым первым колледжем Оксфорда». Все первые восемь студентов были племянниками основателя, и, даже когда их число выросло до двадцати, все они были его родственниками. Мертон не имел академического статуса, его власть над школярами исходила из того факта, что он был им in loco avunculi (вместо дяди, и к тому же богатым). Все учащиеся его семейного колледжа носили униформу. Устав колледжа, окончательно сложившийся после внесенных в него дополнений в 1270 и 1274 гг., был также принят за основу при выработке устава новых учебных заведений. Свобода, которой пользовались студенты на континенте, была не представима в Англии. В Оксфорде были основаны колледжи: Эксетер (1314), Ориэль (1324), Куинз-колледж (1341), Нью-колледж (1379).

В Италии в XIII–XIV вв. было множество небольших университетов, каждый из которых имел собственное здание; многие из них были не крупнее, чем городские юридические школы. Они были скорее светскими по характеру, нежели церковными. Например, были университеты в Реджо, Виченце, Сиене, Пьяченце, Перудже, Тревизо, Вероне, Пизе, Флоренции и Павии. Университет Неаполя, основанный Фридрихом II в ответ на основание Болонского университета (который принадлежал Гвельфам и, таким образом, был папским университетом), находился на особом положении. Падуанский университет, основанный студентами и преподавателями из Болоньи в 1222 г., получил дальнейшее развитие в 1306 и 1322 гг., когда пришло новое пополнение учащихся. Он имел уникальное положение среди университетов Европы. Под патронатом Венецианской республики Падуя стала центром, где изучалось наследие Аристотеля, она притягивала студентов со всей Европы, из Германии, Польши и центральноевропейских стран. Коперник и Галилей опирались на научные результаты исследований целых поколений падуанских докторов, математиков, астрономов и натурфилософов. Находясь под защитой Венеции, университет мог не опасаться инквизиции. Падуя стала известна благодаря ее терпимости. Это был первый университет на Западе, который в 1409 г. присудил докторскую степень еврею. Даже в XVIII в. в Падую приезжали работать студенты-протестанты из Англии и Шотландии.

В Испании и Португалии университеты основывали короли, и они поддерживали тесные связи с монархом. Ректором их, как правило, был королевский чиновник, и они имели связь с местными школами при кафедральных соборах, что иногда приводило к вмешательству епископа диоцеза в учебный процесс. Заслуживают упоминания университеты: в городах Испании – Вальядолид (середина XIII в.), Саламанка (около 1227), Паленсия (1208–1209) и Лерида (1300); в Португалии – университеты в Лиссабоне и Коимбре (1290).

Самая важная юридическая школа средневековой Франции располагалась в Университете Орлеана, который уже в начале XII в. был крупным научным центром, не только в области юридических, но и гуманитарных наук, классического литературоведения, грамматики и поэзии. Самые известные стилисты и поэты века получили образование в Орлеане; здесь учились все секретари папы Александра III и папы Луция III. Когда Шартрская школа клонилась к закату, классическая гуманистическая традиция XII в. была подхвачена Орлеаном. Некий писатель XIII в. ставил Орлеан наряду с Парижем, Болоньей и Салерно. В XIV в. университет предпринял революционный шаг, на который в других странах решились спустя столетия (в Германии это произошло только в XVII–XVIII вв.). Профессора начали читать лекции на французском языке, наряду с обязательным их чтением на латинском языке.

Университет Тулузы основал в 1229 г. папа Григорий IX в целях борьбы с идеологией катаров. В качестве примера дальновидного решения светских и церковных деятелей можно назвать разрешение преподавать учение Аристотеля, что было запрещено в Парижском университете; это поднимало престиж Тулузского университета. Вероятно, в Тулузе преподавали профессора из многих высших учебных заведений Европы, чья концепция преподавания и учебный материал не во всем соответствовали предъявляемым к ним требованиям основателями университета. Университет был одним из немногих больших европейских университетов, где были представлены все факультеты.

Во Франции существовали небольшие университеты в Авиньоне (основан в 1303 г. папой Бонифацием VIII), Анжере, Кагоре, Гренобле, Оранже и Э, которые были основаны между 1332 и 1409 гг. В Монпелье, где в XIII в. проживали арабы, евреи и испанцы, в 1220 г. был основан университет. Это был город, где царила интеллектуальная атмосфера, где сохранялся присущий Провансу и всей Южной Франции дух сопротивления. Непосредственное арабское влияние особенно сильно проявилось в медицине (ее рассматривали здесь как важную отрасль науки) и различных теоретических науках. В университете учились выходцы из Прованса, Бургундии и Каталонии. Ректора Монпелье назначал епископ и три магистра университета. Резиденция епископа находилась поблизости в Магеллоне; ближе, чем Или к Кембриджу или Линкольн к Оксфорду. Как магистры, так и студенты состояли в юрисдикции епископа. Однако студенты добились некоторых практических прав: дважды в год студенты и магистры собирались для составления расписания лекций на ближайший семестр и для рассмотрения различных жалоб с обеих сторон.

Вплоть до середины XIV в. Германия в области получения образования ориентировалась на Парижский университет и университеты Северной Италии. Так, император Карл IV (1347–1378) учился во Франции. Первым немецким и первым чешским университетом был Пражский университет; основанный в 1348 г., он формировался по образцу Парижского. То же можно сказать и о Венском университете, основанном в 1365 г., который был первым высшим учебным заведением на немецкой почве. В обоих случаях проявилось также влияние Оксфорда. Первыми преподавателями в Венском университете были англичане из Парижа. Университет Парижа стал образцом для университетов Эрфурта (1379–1392), Гейдельберга (1385), Кёльна (1388) и для первых университетов Польши (Краков, 1364–1397) и Венгрии (Печ/ Фюнфкирхен, 1367; Буда, 1389–1395; Прессбург, 1465–1467). Следует пояснить, почему для некоторых университетов даются две даты. Как правило, проходило некоторое время после основания, прежде чем университет начинал функционировать в полной мере. К тому же у правящих кругов этих стран не всегда присутствовала заинтересованность формировать собственную интеллектуальную элиту.

В средневековых университетах готовился новый класс и начинал складываться новый тип человека, который имел академическое образование и был интеллектуалом. Необходимо сказать, что иногда обучение продолжалось от 14 до 16 лет. Минимальный возраст для поступления был обычно 14 лет, и большинство абитуриентов были в возрасте от 13 до 16 лет. Много было тех, за кого платили другие, богатые родственники или покровители; много было неимущих студентов. Условия проживания были тяжелыми, квартиры почти не отапливались, освещение было плохим. На улицах городов часто происходили стычки и драки студентов с местными жителями. Дисциплина в университетах была суровой, была распространена система слежки и доносов.

Лекции начинались очень рано, зимой – в 6 часов утра, летом – еще раньше; часто продолжались три часа. Известные преподаватели привлекали большие толпы студентов, которые едва вмещали тесные комнаты, использовавшиеся как лекционные аудитории.

Современникам, видимо, казалось, что студентов можно было встретить буквально на каждом шагу, так что они приводили завышенные сведения об их численности. Например, считали, что в 1287 г. в Париже насчитывалось 30 тысяч студентов, в Болонье – 10 тысяч. На самом деле в Париже их было, вероятно, около двух с половиной тысяч; и только во времена расцвета университета их число достигало от 6 до 7 тысяч. В Оксфорде в конце XIII в. могло обучаться от 1,5 до 2 тысяч студентов.

Знаменательный факт, что средневековые университеты не давали религиозной подготовки. Этим стали заниматься преподаватели более позднего времени, которые имели сильное религиозное чувство, например реформаторы Уиклиф и Гус. Это стало началом новой эпохи. Сильные религиозные и национальные чувства, часто причудливо перемешанные, оказывали сильное воздействие на студентов и преподавателей, особенно в Восточной Европе.

Выпускники университетов, получившие юридическое образование, стали востребованы в качестве должностных лиц в новообразованных государствах высокого Средневековья, в частности Англии и Франции, в княжества Германии. Короли, папы, принцы, прелаты, города и корпорации – все стремились воспользоваться услугами этого нового класса, говоря современным языком, «класса менеджеров». Они были администраторами и бюрократами, зачастую единственными людьми, способными управлять рычагами власти. Их появление и становление начиная с XII в., история которого вызывает сегодня большой интерес, прошло почти не замеченным их современниками. От хронистов трудно было ожидать, что они его заметят; они писали только о битвах и бесконечных распрях пап, королей и баронов. Но на фоне этих событий можно было видеть напряженную работу людей нового класса по развитию и укреплению структур государства и превращению церкви в бюрократический институт. Они спокойно и уверенно продолжали идти своим путем, несмотря на отсутствие поддержки со стороны королей и высокомерное отношение пап. Самые способные полностью отдавались своей миссии, и никакие неудачи не могли остановить их. Построение церкви и государства приравнивалось к искусству, требовавшему высокого интеллекта, в этом администраторы уподоблялись архитекторам, возводящим готический собор. Государство, церковь и административный аппарат стали самоцелью; для тех, кто служил им, старые границы растворились и потеряли свой прежний смысл.

Образование нового класса отличалось предвзятым отношением в интеллектуальном и юридическом плане. Величие и нищета европейских интеллектуалов брали свои корни в средневековых университетах, главной целью которых было воспитание человеческого разума, в чем были достигнуты убедительные успехи. Но оставались незатронутыми целые области образования. Не задумывались о воспитании человека, развитии его чувств и способностей, формировании истинной веры. У средневековых интеллектуалов зачастую проявлялись симптомы расколотого сознания; они могли обладать развитым интеллектом, но имели неотесанные манеры и порочные наклонности, и в духовном отношении их личности были незрелыми. Все это вызывало возмущение людей чувствительных и благочестивых. Париж интеллектуалов был Вавилоном для Жака де Витри, каковым он был и для Бернарда Клервоского. Бернард призывал преподавателей и студентов бежать из него и спасать, пока не поздно, свои души. Однако для людей иного склада Париж был подлинным раем. Голиарды и бродячие школяры воспевали его, для них это был «рай на земле, роза мира, бальзам вселенной». Интеллектуалы Европы сделали его своей столицей. Они были настроены сверхкритично; они критиковали все и вся, бюрократическую церковь и, прежде всего, монахов, которых они считали чревоугодниками и развратниками. Последними из плеяды этих язвительных критиков монашества были Лоренцо Валла и Эразм Роттердамский. Будучи типично городскими жителями, парижские интеллектуалы с презрением относились к провинциальному и сельскому миру, к крестьянству. На аристократию они смотрели по крайней мере как на равных, если не свысока. Что действительно считалось важным, так это «внутреннее благородство». В погоне за новым знанием они прибегали к логике; это был бесконечный процесс разложения явления на составляющие элементы, затем их анализа и определения. Немалая их часть имела твердую веру (и иллюзию) в то, что можно познать природу всех вещей, дать им точную формулировку и логически классифицировать их. У них была своя версия мечты Фауста: мир и окружающую реальность можно контролировать, если понять, что они собой представляют, то есть дать им правильное определение. Боэций Дакийский, занимающий достойное положение среди интеллектуалов Средневековья, назвал главной добродетелью magnanimatas (лат. «величие души»). Абеляр еще раньше превозносил подобное человеческое качество, считая его наивысшей добродетелью, предметом, достойным философского исследования. Обладая духовным благородством, наследием философов Античности, и доблестью современного рыцарства, человек смог бы попытаться проникнуть в тайны природы и человека, в сердце самого Божества.

Великие умы позднего Средневековья проявили себя во всех областях познания, в искусстве, в делах церкви и государства. Они возвышаются над массой своих менее талантливых соработников подобно тому, как готический собор, наиболее интеллектуальное творение средневекового искусства, высится над низкими домами людей, построивших его.