Текст книги "Неделя длинных ножей"

Она снова повернулась к нему, ее ротик приоткрылся.

– Так он что, этот Павел, убил Цивилло? А это кто такой?

– Незачем тебе это знать. Запомни только то, что я сказал. Завтра проверю.

– Да-а... Я скажу, а тот меня найдет потом и прикончит.

– Если скажешь, как я велел, тебе нечего бояться. А сейчас спи.

...На другой день рано утром, приклеив усы и переодевшись в милицейскую форму, Трофим вошел в подъезд дома, где в свое время застрелил Красильникова с охранником.

Пожилая консьержка, читавшая книгу, подняла на него глаза поверх очков. Он приветливо ей козырнул и она снова уткнулась в ее страницы.

– Добрый вечер. Мне к Варенцовой Татьяне Тимофеевне, в сорок третью квартиру... Это, кажется, седьмой этаж?

– Седьмой, – подтвердила она. И снова уставилась в книгу.

– «Накануне»... – прочитал Трофим на корешке. – Это Толстой или Чехов? Помню, в школе проходили.

– Это Тургенев, – ответила она, скрыв улыбку.

– А, точно... – вздохнул он, нажав кнопку лифта. – Анекдот про него есть. Он ведь еще Муму написал... Классику надо читать, говорят, а все некогда. Работа, дом, семья, то-се... А по телевизору или убивают, или голые задницы показывают. Очерствеешь тут душой, честное слово. Значит, седьмой?

Он еще раз козырнул ей, войдя в кабину лифта.

И вышел на пятом. Позвонил в дверь, приветливо улыбнулся, когда в зрачке глазка сначала зажегся свет, а потом его заслонили.

Затем приосанился и строго подобрался, когда послышались щелчки открываемых замков...

Часть третья

1

– Смотри, что получается... – Денис разложил перед Турецким фотороботы, которые он показывал старушкам из дома на Братиславской, где был убит банкир Цивилло. – Один свидетель по фамилии Афанасьев узнал этого малого.

– Ты уже говорил, – сказал Турецкий. – Забыл? Его фотороботы уже разосланы, а Красильникову мы вызвали к себе повесткой... – он взглянул на часы. – Пора бы ей уже и появиться. Кстати, это про убийство ее мужа говорят, будто там нет никаких зацепок? – вспомнил он.

– То самое, – кивнул Денис. – После опознания Афанасьева я не поленился и показал этот портрет вдове еще раз. Говорит: он, точно. Как фотография. Только не верит, что он на такое способен.

– А почему, не объяснила? – спросил Турецкий. – Откуда такое доверие?

– Утверждает, будто он разговаривал с ней и с сыном, когда вышел из подъезда. Никуда не спешил, был спокоен и приветлив... И это он так легко разговаривал с ней сразу после того, как ее муж и его телохранитель были им застрелены в лифте.

– Больше нигде этот «приветливый» у нас не значится? – хмуро спросил Турецкий, разглядывая фоторобот.

– Нет. Проверялось.

– И чего вдруг он решил засветиться?

– Женщина уж очень интересная... – вздохнул Денис. – Разговоришься тут... Вдова, лицо серое, заплаканное, губы искусанные, никакой тебе косметики, а все равно очень хочется ее утешить. Тут я его понимаю.

– Родственные души? – насмешливо спросил Турецкий, набирая номер по внутреннему телефону. – Где там Зоя ходит?.. Говорю, засиделся ты в бобылях, однако... Что уже начинает вредить правосудию.

– Дык оперативной работой совсем завалили, гражданин начальник! – шутливо раскинул руки Денис. – Буквально света белого который день не вижу! А у себя в «Глории» мы только облизываемся, глядя, с какими девушками проводят время разыскиваемые нами папики... И заметь, как назло, нам, сексуально озабоченным, приходится вступать с привлекательными барышнями только в официальный контакт. Вредное производство, не иначе.

– Это о ком? Или о чем? – не понял Турецкий. – Ты опять про вдову Красильникова?

– Не только... – помотал головой Денис. – Как раз нынче утром якобы информатор подполковника Демидова, она же несравненная госпожа Ангелина, соизволила отозваться на мои неоднократные и настойчивые просьбы показать личико. И ждет меня у себя через полтора часа.

– Подожди... – прервал его Турецкий, услышав голос Зои.

– Зоя, прислали ответ на мой запрос?

– Нет, – ответила Зоя. – Говорят, постановление об аресте гражданина Доронина было утрачено во время задержания в результате сопротивления подозреваемого.

– Понятно... А с телевидения был ответ по поводу заявки?

– Говорят, не было никакой заявки на съемку, – ответила Зоя. – Что было только устное распоряжение продюсера программы...

– Та же история... Там не было ордера на задержание, здесь не было заявки на телерепортаж... А где этот продюсер? – Турецкий многозначительно взглянул на Дениса.

– Он ушел в отпуск, – вздохнула Зоя. – Так что ничем не могут вам помочь. Дома его тоже нет. Знакомая волынка, вам не кажется?

– Очень даже знакомая... – Турецкий положил трубку и снова пристально взглянул на Дениса. – Спорим: сначала этот продюсер ушел в отпуск, а потом уволится по-собственному? И ищи его...

– О чем тут спорить, – отмахнулся Денис. – Так и будет. Они ж не знают, какую свинью ты им подложил. Если судить по твоему виду. У тебя сейчас вид пророка в своем отечестве, которому платят надбавку за пророчества. Я угадал? Может, расскажешь?

– Постараюсь. Нам на крючок может попасть крупная рыбина. Такие еще не попадались.

Он достал из сейфа папку, из которой вынул ксерокопию заявки с подписями и печатями, которую приносила Галя Володина.

– Это и есть твоя свинья? – разочарованно спросил Денис. – Или бомба? Слушай, Александр Борисович, не томи, а? Что это? Вижу только, что это не добровольное признание крестного отца всероссийской мафии и его предложение о добровольном сотрудничестве.

– Обычная заявка на проведение телерепортажа с места события, – пожал плечами Турецкий. – Вернее, ее ксерокопия. С подписью высокого лица... – Турецкий с наслаждением потянулся в кресле, сделал пару резких движений. – Неужели забыл? Это заявка на телесъемку задержания Вячеслава Доронина, которую приносила Галя Володина. Видишь эту подпись наискосок?

– Ну, вижу, – пожал плечами Денис. – Точно знаю, что не моя. И не твоя. И не нашего бухгалтера.

– Это подпись одного из тех, кого называют олигархами, – сказал Турецкий. – Кондратова Андрея Александровича, владельца канала, на котором Галя работает. Оригинал, разумеется, уничтожили. И мне будет интересно наблюдать, как этот самый Кондратов станет врать и выкручиваться... Когда она мне ее показала, я своим глазам не поверил. Видишь, что здесь написано? «Темнову. Срочно в течение двадцати минут выделить машину и аппаратуру в распоряжение съемочной группы Володиной Г. В. для оперативной съемки по теме редакции криминальных новостей». И, видишь, дата. Много таких заявок выписывает лично владелец телеканала, как ты думаешь?

– М-да... С одной стороны, не позавидуешь господину олигарху. Но с другой – уж больно адвокаты у них хороши... – вздохнул Денис. – Почти как их жены. Эти вытащат благодетеля в два счета хоть из ада. Ну а подпись и почерк нынче состряпать – дело нехитрое...

– Тогда пусть этот господин покажет оригинал!

– Дядь Сань, я ж не против... – прижал руки к груди Денис. – Я тоже за то, чтоб он сидел на нарах, а не у себя на вилле. Мне-то все понятно... Только тебе на суде его адвокаты и их эксперты скажут: компьютерный сканер сегодня воспроизведет что захочешь... Мол, надергали разные слова из разных документов. Мало ли где начальнику приходилось писать: «Срочно!»? Правильно? Вот здесь он сможет отпереться. Разве что Галя подтвердит? Она ведь держала оригинал заявки в руках. Ты тоже его видел. И Зоя. Только вы в свидетели не годитесь. Ты человек увлекающийся, я сам такой же, но правде жизни надо почаще смотреть в лицо.

– Пожалуй... – вздохнул Турецкий.

– Галя подтвердит даже ценой отправки во внеочередной отпуск в зимнее время вослед за своим продюсером... – задумчиво сказал Денис. – Только кто ей поверит?

– Да уж, и про нее могут сказать, мол, лицо заинтересованное, – снова согласился Турецкий. – Только в чем она заинтересована? Мотив?

– Да сколько угодно! Обижена, что мало платят... И что собираешься с этим делать? Отнесешь ксерокопию на доклад? – Денис указал пальцем на потолок.

– Отнесу, – кивнул после продолжительной паузы Турецкий. – К Меркулову. Не хотел никого раньше времени спугнуть, но теперь, видно, пора открывать карты. Ладно, подумаем, время еще есть, давай, выкладывай, что ты там раскопал у гаража, где убили Колошина?

– Есть следы, но нет свидетелей, – сказал Денис. – Кто-то что-то видел, кто-то что-то слышал... Милиция разбирается, обещали нас посвятить. Но как-то без особого огонька.

– Там возле гаража был выключен свет, – напомнил Турецкий. – Нет ли тут...

– Зацепки? Вот я им тоже про свет напомнил, – продолжал Денис. – Выключается и включается в местной диспетчерской от РЭУ. Сходил туда, там дежурит напуганная пенсионерка. Как раз в тот день заступила. Говорит, ничего никто не выключал, мол, и в мыслях такого не было. Все у них исправно. И еще мне продемонстрировали. Врубили электричество и вырубили. Одно только плохо. Рубильник в другой комнате. Не там, где она с телефоном, чаем с вареньем, журналами и плакатами сидит, а в соседней. Я нашим ментам, опять же, соблюдая правила приличия и профессиональной этики, деликатно предложил проверить, нельзя ли было отключить свет как-то иначе? Обещали доложить. В надежде, что уж теперь-то я точно от них отстану.

– Итак, что у нас в сухом остатке по гибели Аркадия Ивановича? – спросил Турецкий.

– Пока ничего, – виновато хмыкнул Денис. – Зацепки очень уж слабые. Следы остались, только милиция не знает, к кому их приложить.

– Знаешь, опять приходит на ум, что есть тут определенное сходство с тем, что рассказывал мне Доронин, – сказал Турецкий после паузы. – Было нападение подростков на его жену, с целью, как он считает, спровоцировать его на ответные действия... – Он полистал дело Доронина. – Вот, я записал... С подростками был какой-то толстый милиционер, которого они называли Балабон.

– Ничего себе! – качнул головой Денис. – Так прямо пацаны к нему и обращались?

– Доронин сказал, будто они сетовали на то, что у себя в отделении он их избивал, не оставляя следов, – сказал Турецкий. – И еще. Запиши, а то забудешь. Одного из заводил зовут Алекс. Выясни, кто бы это мог быть.

– Знаешь, я бы с тобой еще поболтал, но мне уже пора на свидание, – сказал Денис, закончив записывать. – Все-таки первое за последний квартал. И, хочу заострить твое внимание, не бесплатное. Розы, такси, шампанское, то-се...

– А у тебя губа не дура, – покачал головой Турецкий и тоже взглянул на часы.

– Да я и сам не дурак, – скромно ответил Денис, глянув на себя в небольшое зеркало.

– Цветы-то зачем? Не слышал, чтобы их дарили проституткам.

– Мое дело ее ошарашить, как ты не понимаешь?

– И что ты собираешься делать в ее салоне?

– Для начала вступлю в преступную связь с его прекрасной владелицей. – Денис пожал плечами. – Только и всего. Представляю, как она сейчас, предвкушая блаженство, наносит кисточкой последний штрих на свой автопортрет. Просто волнуется, как шестиклассница перед первым свиданием.

– Тебе бы не в прокуратуре служить... – покачал головой Турецкий.

– Во внешней разведке, – согласился Денис. – С моим врожденным авантюризмом и умением рисковать, ориентироваться в пространстве и времени, а также в постоянно меняющихся обстоятельствах.

– Скорее, тебе бы сниматься в кино об их суровых буднях... – поправил Турецкий. – Ну что? Не боишься?

– Есть немного... – сознался Денис. – Ну так что?

И сделал красноречивый жест пальцами, как бы перебирая купюры.

– Ты хоть знаешь, сколько у нее стоит час? – в том же тоне спросил Турецкий.

– Знаю, что у меня таких бабок сроду не было и не будет, – вздохнул Денис. – Ну так чего я жду? Кто-нибудь мне отстегнет на любовное свидание?

– Пиши заявление на матпомощь, – отмахнулся Турецкий. – Зайди с ним в бухгалтерию. Если сумеешь растрогать тамошних дам рассказами о своем голодном детстве в отстающем колхозе, может, и отстегнут... – Он пошарил по карманам. Достал оттуда смятые купюры. – Вот, все, что могу. На цветы хватит. На такси сам добавишь... Ты хоть знаешь, что у них принято деньги брать вперед?

– А вы, гражданин начальник, откуда знаете эти скабрезные подробности? – сощурился Денис.

– Почитываю иногда бульварную прессу...

– Только честно. Поди завидуешь, а? – сощурился Денис.

– Чему тут завидовать? Что мой практикант развлекается с проституткой за мой счет? Или на средства налогоплательщиков?

– А ты представь это дело иначе, – сказал Денис, закинув ногу на ногу. – Будто я приношу в жертву на алтарь Фемиды свою честь и мужское достоинство.

– Ладно. Сегодня ты что-то заболтался. Несешь околесицу... – буркнул Турецкий. – Теперь к делу. Ты не забыл подстраховаться?

– Обижаешь, – нахмурился Денис. – Я обо всем договорился со знакомыми ментами из родного участка. Они с энтузиазмом откликнулись на мою просьбу предварительно осмотреть местность в округе ста метров возле ее жилплощади.

– Возьми нашу видеокамеру, – добавил Турецкий. – Пусть отснимут из машины, а мы потом вместе просмотрим материал.

– Уже, – кивнул Денис, взглянув на часы. – Видеокамера уже стоит там. И будет снимать наши с ней чувственные позы, а также эротику, плавно переходящую в порнографию во всех подробностях. Шучу. Мое дело восхищенно смотреть ей в глаза, поднеся ей букет роз, чью стоимость ваша бухгалтерия никогда мне не оплатит, поскольку вашим грымзам таких цветов еще не дарили, – закончил Денис свою затянувшуюся тираду.

– А как ты убедишься, что это та самая Ангелина? – спросил Турецкий, когда Денис был уже в дверях.

– Не понял. Я сдаю зачет по оперативной тактике как практикант? – обернулся тот.

– Трепло... – покачал головой Турецкий. – Нет, точно, сегодня ты болтаешь, как никогда.

– Правильнее сказать, я, как никогда, возбужден, – поправил Денис.

– И все-таки? Любая скажет тебе, что она и есть Ангелина, – сказал Турецкий. – И ты поверишь?

– Потребую у нее паспорт, – пожал плечами Денис. – Вернее, попрошу ее, робко, с придыханием и обильным слюноотделением, раздеться. Этот Евтихий, что расхваливал ее в Интернете и дал мне номер телефона, указал на некоторые индивидуальные особенности ее божественного тела с родинками в интимных местах. После чего без промедления вступлю с ней в интимный контакт. Ты это хотел услышать? Я могу идти?

– Только не забывайся. Сам говорил, что в стене наверняка замурована видеокамера, которая будет все записывать... – невозмутимо продолжал Турецкий.

– А мы с Ангелинкой закроем ее подушкой!

– Ты что, это серьезно? – перестал улыбаться Турецкий.

– Плохо вы обо мне думаете, гражданин начальник. – Денис переминался в дверях с ноги на ногу. – Когда я тебя наконец подсижу и стану твоим непосредственным начальником, я обещаю думать о тебе только самое хорошее. Ибо плох тот презерватив, который не мечтает стать воздушным шаром.

– То-то, смотрю, надуваешься в последнее время, – усмехнулся Турецкий.

– А что касаемо вмонтированной видеокамеры, я специально заголю поясницу и потребую, чтобы девица сделала массаж поясницы. Возможно, это избавит вашу богоспасаемую контору от больничного листа по поводу радикулита, который я неизбежно получу, лазая по твоему указанию по гаражам и чердакам.

– И стоит тебе взять бюллетень, как кривая адюльтеров в нашей стране неизбежно сделает резкий скачок вверх... – кивнул Турецкий.

– Ты это тоже заметил? – удивился Денис. – А я все стеснялся сказать...

– Да уж... – вздохнул Турецкий. – Ты ж у нас стеснительный. Ну ладно, расслабились, теперь давай. Ни пуха... – кивнул он, вставая. – И поаккуратней там. С оглядкой. СПИД – он не спит.

Денис уже закрывал за собой дверь, когда послышался телефонный звонок. И он оставил дверь приоткрытой.

– Это не меня? – засунул он голову в кабинет. – Ангелина уже беспокоится?

– Что?.. – тихо спросил Турецкий и сел. – Когда это произошло?

Денис снова вошел в кабинет. Смотрел, как Турецкий некоторое время кивал, потом поднял на него взгляд.

– Красильникову и ее маленького сына нашли мертвыми в собственной квартире, – сказал Турецкий. – Предварительно она была изнасилована.

Денис сел на ближайший стул.

– Да ты что... Кто, откуда известно?

Турецкий только развел руками, взглянул на часы.

– Вот почему она не пришла... Ее мать к ней зашла, чтобы остаться с мальчиком, когда она поедет к нам.

– Похоже, началась тотальная зачистка местности, – сказал Денис. – Что-то вроде «ночи длинных ножей»...

– Ночь... Тут уж неделей пахнет... Ладно, поезжай, а то опоздаешь... И повторяю: будь предельно осторожен!

2

Через сорок минут Денис поднимался в лифте в кирпичной башне на улице Милашенкова с огромным букетом темно-красных роз. Когда он вышел на нужном этаже и подошел к металлической двери, какая-то старушка с мусорным ведром неодобрительно на него посмотрела, тут же отвернулась, встретившись с ним взглядом, и стала возиться с ключами и замком входной двери напротив. Денис пожал плечами и позвонил в квартиру Ангелины.

– Да-а?.. – донесся из-за двери мелодичный девичий голос. – Одну минуту!

Сначала в лицо ударил запах духов, смешанный с еще какими-то неопределенными сладкими запахами, и только потом Денис увидел рослую, цветущую девицу в искусно пошитом и весьма открытом платье. Казалось, оно только что едва не сползло к ее длинным ногам, но в последний момент зацепилось за соски ее высокой груди.

– Ой, какие цветы, как здорово! – воскликнула она, прижав их к своему лицу. – Это мне?

– Только вам, кому же еще! – Денис не сводил с нее восхищенного взгляда, в котором с каждым мгновением прибавлялось искренности.

– Просто мне таких еще не дарили... Проходите, будьте как дома, вы ведь Денис, правда?

Она тут же закрыла дверь, чтобы отсечь себя и своего гостя от взгляда старухи из квартиры напротив, которая никак не могла справиться с замком.

– Как же вы меня нашли? – спросила она, глядя на Дениса, который топтался в прихожей в поисках мужских тапочек. – Проходите так! Не стойте.

– Я ведь наслежу.

– А... плевать! – она беспечно махнула рукой. – Потом вытру. Нет, как все-таки вы меня нашли? Объявлений в газету давно не даю. И отключила электронную почту, а моих координат в газетах не было...

– Пусть это останется моей маленькой тайной, – сказал Денис, вспомнив эту фразу из какого-то сериала. – Мне вас очень даже рекомендовали. Сейчас вы спросите кто?

Она пытливо смотрела на него, потом снова махнула рукой.

– Ладно. Если мужчина очень чего-то захочет, его не остановить. Проходите, не стесняйтесь.

Он отметил про себя, что у нее был, как и по телефону, тот же певучий не то украинский, не то южнорусский говор.

Она провела его в большую комнату, половину которой занимала квадратная, по-видимости, четырехспальная кровать с балдахином, с шелковым бельем, а рядом нечто вроде узкого стола для массажа, покрытого простыней, какие бывают в поликлиниках и перевязочных.

– И все-таки?.. – Она не сводила с него лукавого взгляда. – Вы такой настойчивый со всеми женщинами?

– Не будем терять времени, – сказал Денис. – Тем более я слышал, деньги вы берете вперед.

– Да-а... – протянула она. – И что я должна делать?

– Сначала раздеться, – сказал Денис.

– Мы оба будем раздеваться?

– Ну да, кто быстрее... – хмыкнул Денис. – Нет, сначала вы, – сказал он твердо. – Хочу на вас посмотреть. Правда ли, что вы особенно красивая, когда без ничего? Чтобы уж без обмана.

– А, ну поняла... Вас уже кидали какие-нибудь девочки с Тверской? – поинтересовалась она, начиная расстегивать на себе молнии и пуговицы.

– Да... было дело. Подсовывали негодный товар, – развел он руками. – А что, разве раздевание типа стриптиз у вас не входит в стоимость?

– Ну, а сам-то... – она приблизилась к нему вплотную, расстегнула его пиджак, развязала галстук, потом обняла обнаженными руками его шею, отчего он почувствовал мурашки где-то между лопаток. – Ты со всеми такой деловой?

– Чур ты первая, Ангелина... – он немного отстранился, почувствовав легкое головокружение от ее духов. – И я сразу выкладываю гонорар.

При этом он покосился на стену справа. Вроде где-то там должен прятаться оптический зрачок видеокамеры. Во всяком случае, он бы поставил ее именно там. Ангелина, или как там ее, стоит напротив и чуть слева, открывая выражение лица клиента.

– Ну как скажешь... Кстати, для друзей и близких знакомых я – Анжела. Тебе я тоже разрешаю так меня называть. И будем на «ты». Хорошо?

Глядя на него исподлобья, она включила ритмичную музыку, приглушила свет и стала медленно раздеваться. Когда дошло до родинки слева от ее нежно-розового пупка, с жаром описанной ее поклонником по имени Евтихий, Денис предостерегающе выставил руку:

– Достаточно!

И полез во внутренний кармана пиджака.

– Я могла бы и подождать... – она остановила свой волнительный и томный процесс раздевания. – Я вижу: ты милый, честный, не обманешь.

– Зато я не могу ждать. – Он вытащил свое удостоверение и узкую бумажку с подписью и печатью.

– Что это? – встревоженно спросила она.

– Повестка в Генпрокуратуру. А это мое удостоверение. Одевайтесь, и побыстрее.

Она смотрела на него совершенно по-детски, растерянно, приоткрыв рот и склонив голову набок. Так что ему пришлось отвести взгляд.

На улице их ждало такси с выключенным мотором. Водитель с недовольным видом отложил цветастый журнал с чьей-то голой грудью. Когда доехали до Генпрокуратуры, выяснилось, что ему не хватило денег расплатиться.

– Не одолжите? – спросил у нее Денис, густо покраснев. – Честное слово, я вам сейчас верну.

Она сначала не поняла, потом кивнула и достала из сумочки доллары.

– Все, что у меня есть. Этого хватит?

...В кабинете Турецкого она расплакалась, не забывая заглядывать в зеркальце, чтобы вытереть черные потеки туши. Зоя принесла ей воды.

– Значит, Павел вам сам сказал, что собирается совершить убийство банкира Цивилло? – спросил Турецкий, после того как все формальности были закончены, а долг Анжеле вернула Зоя, покопавшись в своей сумочке.

– Ну да, да, конечно... Он всегда мне все рассказывал! И говорил, чтобы я обо всем молчала.

Турецкий, Зоя и Денис переглянулись. Если врет, то очень убедительно. Во всяком случае, плачет искренне, почти натурально. Правда, это еще ни о чем не говорит. Плакать она могла и по другому поводу. От страха, например. Все-таки первый раз в таком месте.

– Распишитесь... – Турецкий протянул ей бланк протокола дознания. – У вас, кстати, как у владелицы массажного салона, есть лицензия?

– Есть... – она опять вытерла глаза. И беспомощно оглянулась на Дениса в поисках сочувствия.

– Анжела, теперь взгляни сюда повнимательнее, – Денис разложил перед ней все фотороботы, которые здесь были. – Который из них, не подскажешь?

На этот раз она разрыдалась особенно сильно. Пришлось снова отпаивать.

– Значит, никого из них не знаете? – спросил Турецкий, когда она немного пришла в себя.

– А этот Павел здесь присутствует... – соврал Денис. – То есть ты говорила нам неправду?

Она по-детски вздохнула и уже в который раз вытерла глаза.

– А этого господина вы хорошо знаете? – Денис выложил перед ней увеличенную служебную, с уголком для печати, фотографию Демидова. – Это вы с ним работаете?

Она согласно кивнула.

– Громче! – сказал Турецкий. – Я должен записать. И поподробнее о вашем нанимателе. Как познакомились, почему стали на него работать.

... Анжелу они допрашивали еще час. Пока не довели до обморока. Вызвали врача, тот заглянул ей под веки, пощупал пульс, оставил им нашатырь.

– У наркоманов это бывает... – вынес он свой вердикт.

Она зашевелилась, веки задвигались, она слегка застонала.

– Может, хватит на сегодня? – спросил Денис, когда врач ушел.

– А потом мы ее найдем? – вопросом на вопрос ответил Турецкий. – И если да, то в каком состоянии? И можно ли будет ее о чем-то расспрашивать? А если можно, не поменяет ли она показания?

– Понимаю. Сегодня ты злой следователь, а я добрый, – кивнул Денис. – Поскольку она мне поверила. А я ее обманул. Взял на пушку с фотороботами, как ее обманывал Демидов.

– Перестаньте! – строго сказала Зоя. – Вы же видите, она приходит в себя. И она совсем не такая, как вам казалось. Она еще сущий ребенок.

Анжела приоткрывала и закрывала глаза. Зоя похлопала ее по щекам и дала понюхать нашатырь.

– Ну-ну, все в порядке.

– Пожалуй, ты права, – смягчился Турецкий. – Надо о ней позаботиться, чтобы наш сутенер ее не нашел.

Зоя взяла в руки фотографию Демидова.

– И не подумаешь, глядя, как пишут в газетах, на это мужественное, волевое лицо. Бабы поди вешаются. Сначала ему на шею, потом в петлю. Вместо того чтобы подонка ночью задушить подушкой.

– Ты будущий юрист. И в Генпрокуратуре работаешь, – напомнил ей Турецкий. – А у тебя в голове сплошной суд Линча. Сколько можно напоминать?

– Все верно, только ее нельзя отпускать домой, – негромко сказал Денис. – Наверняка там ее уже поджидают, чтобы подвергнуть новому допросу. Мою физиономию там наверняка зафиксировали, и потому знают, где она побывала. Это здесь мы можем разыгрывать доброго и злого следователя. Там будут только злые.

– Одну и не отпустим, – согласился Турецкий. – Возьмешь ее к себе на пару дней, пока все не закончится? – спросил он у Зои.

– Тогда прямо сейчас, – сказала Зоя, взглянув на часы. – Вот-вот заедет мой благоверный за лекарством для своей мамочки, а от меня – сразу домой. И тут я ему поднесу эту девицу вместо подарочка... – она взглянула на Дениса. – Она его по дороге не изнасилует?

– Зоя, сейчас не до этого... – ответил за Дениса ее непосредственный начальник. – С минуты на минуту должен подъехать наш властитель дум, который обещал рассказать нечто очень важное. Поэтому отвези ее, пока не начались расспросы, что, почему и откуда она взялась...

– Игорь Николаевич, что ли? – спросила Зоя. – Батюшки, как вы его, однако, величать стали.