Текст книги "Неделя длинных ножей"

12

– ...Легок на помине, явился, не запылился, – скороговоркой сказал Денис, глядя в окно. – Прямо королевский кортеж...

Турецкий тоже подошел к нему, и они вместе смотрели на черный «мерседес» и сопровождавшие его два «джипа» с проблесковыми фонарями, подкатившие к проходной Генеральной прокуратуры.

– Раньше это называлось ездить цугом, – продолжал Денис. – Графья, баронье и прочие недорезанные князья так ездили. Карета за каретой. А нынче, в наши демократические времена, на глазах изумленной публики раскатывают непосаженные олигархи.

– Пора бы и Демидова привезти... – сказал Турецкий, взглянув на часы. – Запаздывают, однако.

В кабинете Турецкого они находились вчетвером, включая Виктора Шаравина и Галю Володину, которая натянуто улыбалась.

– Ребята, может, не стоит? – спросила она, встав с кресла. – И мне лучше уйти? А то придумали, очную ставку мне с моим начальством устроили... Да он выгонит меня в два счета!

– Все-таки боишься его, а? – спросил ее Денис.

– А ты своего начальника разве не боишься? – спросила она.

– Я сам себе начальник... – пожал плечами Денис. – Или ты про Александра Борисыча? Шеф, я, правда, забыл уже, боюсь я тебя или уважаю? Ты сам-то как предпочитаешь?

Турецкий только улыбнулся, по-прежнему глядя в окно на вылезавшего из «мерседеса» Андрея Кондратова. Куда большего результата, чем от очной ставки с Галей, Турецкий ожидал от последующей встречи Кондратова с Демидовым, который обещал Виктору Шаравину дать важные показания именно в присутствии олигарха. В том числе по поводу роли Зеленского Авдея Карловича в происходящих событиях.

– Да ну тебя... – отмахнулась Галя от Дениса. – Это совсем разные вещи. Тебе видней, кто тебе начальник, а Андрей Александрович Кондратов – мой работодатель. И что ж, я его при нем же изобличать должна? Да он мне такое потом изобличенье устроит!

– Вы заметьте, нет, обратите пристальное внимание, как меняется отношение наемного работника при приближении его хозяина или непосредственного начальника, – сказал Денис Турецкому и Шаравину. – Когда он далеко, мы смело называем его кровопийцей и эксплуататором, потом олигархом, а едва он появляется в поле нашего зрения, то сразу становится для нас работодателем, благодетелем и вообще Андреем Александровичем...

Галя шутливо стукнула его кулачком по подставленной спине.

– В другой раз обсудим, – серьезно сказал Турецкий. – Ты, Галя, пожалуйста, не забывай, когда начнется наш разговор, что тебя использовали, как тележурналиста, послав в кафе «Мессалина», чтобы ты запечатлела там для потрясенных телезрителей сцену убийства Доронина. И кто тебя послал, ты теперь знаешь. Вспоминай это, особенно когда испытаешь трепет при виде своего работодателя.

– Надо же, целую свиту привез! – сказала она, глядя в окно, где все еще выгружались из машин сопровождавшие олигарха с кейсами в руках.

– Тогда это убийство Доронина могло произойти бесплатно, а оно стоило дорого, – сказал Шаравин, тоже глядя в окно. – И не свита это, а его охрана и бригада адвокатов и референтов... Черт с ними, а вот где наш бравый подполковник Демидов, почему его не везут? Может, позвонить туда? – обратился он к Турецкому.

– Время пока терпит, – ответил Турецкий.

– Да я все понимаю, мальчики... – вздохнула Галя. – И мне очень стыдно за свою трусость. Но мне так неохота любимую работу терять, вы не представляете!.. А ничего другого у меня больше нет.

Турецкий, Шаравин и Денис переглянулись.

– Муж у тебя есть, – сказал Денис. – И еще какой! Известный журналист, властитель моих дум, можно сказать. Он тебя и прокормит.

– И запомни: можно гораздо больше потерять, если оставить все, как есть, – вполголоса сказал Турецкий, услышав приближающиеся шаги по коридору. – Вон, их там целая толпа.

Андрей Кондратов вошел в кабинет вдвоем с адвокатом. Перед этим один из его секьюрити, которого язык не поворачивался назвать охранником, заглянул в дверь, чтобы убедиться, что жизни хозяина в кабинете следователя ничто не грозит. Он внимательно оглядел находящихся там и только затем пропустил хозяина и его адвоката – небольшого росточка, полненького и лысенького.

– Дверь, пожалуйста, закройте с той стороны! – громко сказал Шаравин секьюрити. – Цел будет ваш патрон, ничего противозаконного мы ему не сделаем.

Секьюрити не спеша окинул его задумчивым, одновременно запоминающим взглядом и только потом осторожно прикрыл дверь.

– Проходите, садитесь... Вы Андрей Александрович Кондратов? – спросил Турецкий, указав на стул возле своего стола, так что Галя, сидевшая в кресле, оказалась позади него. – Очень приятно.

И представил ему присутствующих.

– Да, вот моя повестка... – олигарх протянул ее, обеспокоенно оглянувшись назад. – А это мой адвокат господин Немарский Михаил Борисович. – И недоуменно оглянулся на Галю, как бы припоминая, где он мог ее видеть.

– Здрасте, Андрей Александрович, – привстала оробевшая Галя, едва не сделав книксен перед недоумевающим начальством.

– Здравствуйте... А, извините, сразу вас не признал! – теперь Кондратов тоже привстал, по-товарищески протянув ей руку. – Вот если бы встретил у нас в Останкине, а то в таком необычном месте... – и снова сел, тут же забыв о ее существовании.

Внешне он был похож на рослого, пожилого ребенка, который не привык, когда ему в чем-то отказывают.

– Вы приглашены нами в качестве свидетеля по известному вам делу об убийстве капитана милиции Анисимова... – начал было Турецкий.

– Но мы слышали, что его убийца погиб, находясь в тюрьме? – перебил с недоуменным видом адвокат Немарский. – И дело должно быть закрыто.

– Его застрелили, – поправил Шаравин. – Выстрелом из снайперской винтовки с достаточно большого расстояния. Очень дорогой выстрел, если знаете прейскурант...

– Но все равно, мне казалось, что в связи с этим, руководствуясь положениями уголовно-процессуального кодекса, это дело должно быть закрыто в связи со смертью обвиняемого, – пожал вислыми плечами Немарский. – Разве не так?

– Да, конечно, не так, – поморщился Турецкий. – Как только найдем того, кто застрелил Доронина, сразу закроем это дело и доведем до суда новое, поскольку с этим делом объединены и другие дела...

– Но по закону, прежде чем устраивать очную ставку, вы должны были допросить в качестве свидетеля моего клиента! – воскликнул Немарский.

– По закону, если адвокат присутствует при допросе, то он не вправе задавать вопросы следователю... – заметил Турецкий. – Поэтому давайте сразу договоримся, мы с вами не в зале суда. Здесь нет ни присяжных, ни народных заседателей, ни публики, на которую вы привыкли работать. И Доронин пока только подозревался в совершении убийства...

– Помилуйте, что значит подозревался, если он совершил это убийство на глазах у многочисленных свидетелей?! – запричитал Немарский.

– Это дело квалифицировано нами иначе, – замедленно, наклонив вперед голову, произнес Турецкий. – Доронин нанес тяжелое повреждение потерпевшему Анисимову в состоянии аффекта.

– Ничего себе! – всплеснул руками адвокат. – Вы видите только смягчающие обстоятельства?

– Сейчас для меня важен один вопрос: почему в момент ареста там производилась телевизионная съемка работниками канала, принадлежащего господину Кондратову? И чтобы выяснить это, мы пригласили сюда вашего клиента в качестве свидетеля! Поэтому не будем терять времени.

– Пожалуйста! Задавайте ваши вопросы, – пожал плечами адвокат. – Только мы сейчас не будем на них отвечать. Сначала ознакомимся и обсудим.

– Я хочу вам напомнить, – сказал Турецкий. – Согласно статье сто девяностой УПК, вы должны молчать, а вопросы здесь задаю я!

Он взглянул при этом на часы, потом в сторону окна. Затем переглянулся с Шаравиным, показав ему взглядом на телефон. Тот кивнул и вышел из кабинета.

– Но если вы ссылаетесь на закон... – начал было Немарский. – То моего клиента сперва следует допросить отдельно.

– Миша, прекрати! – вдруг оборвал его Кондратов. – Пусть они записывают на свой диктофон, этого вполне достаточно...

– Но мы же с тобой договаривались о необходимости соблюдения всех процессуальных процедур... – растерялся адвокат.

– Брось... Время действительно дорого, некогда тут устраивать отдельные допросы... Тут я со следователем согласен. Это тебе, Миша, я плачу за каждый час, поэтому тебе выгодно разводить канитель... Пусть господин следователь задает свои вопросы. Я готов на них ответить.

– Мы хотим выяснить, как и почему телегруппа, которую возглавляла присутствующая здесь Галина Володина, своевременно оказалась на месте ареста Вячеслава Доронина. В своих показаниях она утверждает, что получила на то ваше письменное указание в виде подписанной вами заявки.

Кондратов переглянулся со своим адвокатом.

– Но этого просто не может быть! – сказал Кондратов. – Вы, госпожа Володина, уже не первый год работаете в нашей компании, и поэтому не можете не знать, что гендиректор никогда не дает указаний на съемку телерепортажей через головы своих продюсеров, какими бы срочными они ни были! Вы, наверно, что-то спутали или, возможно, вам так подсказали?..

– А я говорю: такое указание было, – твердо сказала Галя. – И я видела его своими глазами! И держала его в своих руках!

Кондратов только развел руками.

– Но такой заявки нет в природе! – сказал он. – Мы уже подняли всю документацию в нашей студии, просмотрели все наши файлы... Было устное указание продюсера, и только. Да заявки и быть не могло!

– Вот она, – сказал Турецкий, вытащив из стола, он положил перед Андреем Кондратовым ксерокопию заявки. – Читайте! Если суд потребует, будет проведена графологическая экспертиза подписи и почерка. А пока ответьте нам, Андрей Александрович, это вы писали?

– Вроде бы моя?.. – Кондратов растерянно взглянул на Немарского.

– Говорил тебе... – прошипел тот. – Мой клиент сейчас не может дать вам на это ответа. Мы должны сначала все обсудить... И потом это всего лишь ксерокопия... – растерянно промямлил Немарский. – А сегодняшний уровень компьютерных технологий позволяет подделать любую подпись или почерк, стоит только иметь под рукой оригинал... Здесь нужна тщательная экспертиза. Это все, что мой подзащитный и я, как его адвокат, можем вам ответить.

– Проверяйте, – поднял обе руки от стола Турецкий. – Но сначала ознакомьтесь с графологической экспертизой этой ксерокопии, которую мы провели в криминалистической лаборатории Минюста, предвосхищая ваш ответ. – Он протянул им протокол экспертизы. – А когда ознакомитесь, вспомните, пожалуйста, Андрей Александрович, от кого именно вы получили эти оперативные сведения о предстоящем буквально в ближайший час аресте Вячеслава Доронина?

– И все-таки мы должны еще раз обсудить и подготовить наш ответ хотя бы до завтра, – сказал адвокат, пошептавшись с Кондратовым.

– Пожалуйста! – развел руками Турецкий. – До завтра так до завтра...

– Здорово ты его... – восхищенно сказала Галя, когда ее работодатель и его адвокат вышли наконец из кабинета. – Никогда его таким не видела. Всегда был такой весь из себя, на всех смотрит свысока...

– Вот сейчас бы еще Демидова сюда, – мечтательно сказал Турецкий. – Ведь это он устроил весь ваш телеспектакль. Где он пропал?

В это время в кабинет вошел Шаравин и печально, разведя руками, вздохнул, глядя на начальство.

– Что? Что опять случилось? – снова встал Турецкий, предчувствуя неладное.

– Демидов был убит сегодня ночью при попытке побега из Матросской Тишины, – сказал тот. – Его застрелил надзиратель во дворе тюрьмы. Сам надзиратель скрылся.

13

...Павел позвонил Игорю Володину поздно вечером, через два дня после того, как покинул «нехорошую» квартиру стариков Серегиных.

– Это опять я... – сказал он. – Срочно ложусь на дно. Даже не ищите. Считайте, что вы на свободе с чистой совестью и больше не заложник.

– Все-таки хотелось бы с вами поговорить, – торопливо сказал Игорь. – После всего, что было, к вам накопились вопросы.

– Времени у нас маловато, – сказал Павел. – Могу сказать, что в ближайшее время собираюсь сменить все, начиная от внешности и заканчивая телефоном. Итак, валяйте, спрашивайте...

– На мой взгляд, вы неплохой человек... Со своеобразными принципами. И тем не менее...

– Почему я этим занимаюсь? Ладно, расскажу вам свою идеологию. Может, поверите. Для вас как журналиста это будет звучать не совсем привычно... Знаете, я верю, что существует всевидящий Глаз Божий. И Божья рука. Видите, какой я темы коснулся?.. А если так, значит, все мы в этом мире только статисты. И преступники вроде меня, и менты, что нас ловят, и писатели вроде вас, которые это описывают. Все при деле. Улавливаете? Так вот, может быть, как раз такие, как я, и являются рукой Божьей. Если у человека есть темная биография, есть тяжкие преступления, значит, его надо наказывать, и наказывать моей рукой. Кроме того, мне доставляет огромное удовольствие убивать подонков, которых не может поймать наше правосудие. Или тех, кто хочет убить меня... Мне одного жаль: я не нашел тех, кто убил мою жену и дочь. И потому не мог себе позволить рисковать, пока не рассчитаюсь с ними.

– А получать за это деньги от других подонков, это как? – не удержался Игорь.

– Нормально. Потому что потом, как правило, приходит их очередь. Такое у меня уже бывало.

– Сегодня вы, против своих правил, долго со мной разговариваете, – сказал Игорь. – Не боитесь, что вас запеленгуют?

– Да кому я теперь нужен?.. И кто нужен мне, кроме любимой женщины? Так что собираюсь переквалифицироваться в начальники РЭУ... И еще. Я не могу назвать по телефону, а вы постарайтесь вспомнить те цифры, что я вам однажды называл. Я их использовал как номер ячейки камеры хранения на вокзале, откуда вы в детстве ездили на дачу, и код замка. По телефону, сами понимаете, я не могу их называть. А то меня наверняка подслушивают, а вас могут опередить. Найдете, что я там положил, почитаете и можете написать обо всем этом. И извините за доставленные вам страхи и волнения. Прощайте.

Закончив разговор, Павел отключил телефон и взглянул на Лиду, стоявшую перед ним в шубе и с чемоданом.

– Все, поезжай на Курский, возьми два билета на вечерний до Владимира, – он протянул ей деньги. – Сюда не возвращайся. Думаю, через два часа я к тебе присоединюсь. Будь в зале ожидания. Я тебя сам найду. Не забыла, как отсюда надо выбираться?

Она отрицательно помотала головой.

– Нет... Что ты опять задумал? Может, мы все-таки вместе, а, Паша? Ты же хотел уехать, все поменять, жить спокойно в провинции, удить рыбу в речке. У нас знаешь какая там речка?

– Щуки там водятся? – заинтересовался он. – Я предпочитаю ловить на живца...

– Ну так поедем вместе и сейчас! – встрепенулась она.

– Мы уже обсуждали... Чтоб до конца жизни дрожать и бояться своей тени? – он покачал головой. – Иди и сделай все, как я сказал. А я тут сам разберусь.

Она поцеловала его, вошла в лифт, поднялась на верхний этаж, затем по лестнице поднялась на чердак, замок с которого он предварительно сбил, там прошла до последнего подъезда, где точно так же спустилась через другой люк, потом вниз на лифте, а выйдя из подъезда, сразу повернула за угол... И только там рискнула оглянуться. Кажется, никто за ней не следил.

Трофим появился даже раньше, чем Павел рассчитывал. До этого он сделал еще несколько звонков в салоны и агентства, поставляющие девиц на дом, для более уверенной пеленгации, одновременно доказывая, что он все еще здесь. При этом несколько раз выглянул в окно.

Он ловил на живца.

Трофим поднялся на его этаж в лифте, затем вышел из кабины, держа руку в кармане куртки. Расположение квартиры он уже знал и потому сразу повернул к нужной двери.

– Здорово! – громко сказал Павел, выйдя сзади него из-за широкой трубы мусоропровода. Трофим среагировал мгновенно и профессионально – бросился в сторону лестницы, извернувшись в полете и даже успев выхватить пистолет, – но уже с пулей под затылком, хотя выстрела почти не было слышно.

Павел всегда любил хорошие глушители и выбирал только лучшие за любые деньги.

На вокзале он появился даже раньше, чем говорил, и это Лиду удивило.

– Все нормально, – ответил он на ее безмолвный вопрос. – Билеты взяла? Вот теперь сможешь познакомить меня со своими родителями.

Эпилог

Денис и Турецкий спустились в небольшой, уютный, полутемный ресторанчик недалеко от Столешникова, где всегда было немного народу и много негромкой, ненавязчивой музыки.

– Я сам закажу, – Турецкий предостерегающе выставил руку, когда подошла молоденькая официантка, стрельнувшая взглядом в Дениса.

И заказал бутылку коньяка, икры, осетрины горячего копчения и маслин с лимонами.

Они молча сидели, не глядя друг на друга. Когда официантка принесла заказ, Александр Борисович сказал:

– Чокаться не будем?

И приветственно приподнял стопку.

– Не припомню другого такого трудного дела, – покачал головой Турецкий, когда выпили. – И такого неудачного. Сколько раз было: уже, кажется, все, дотянулся до бороды божьей, а из-под тебя раз – и в последний момент выбивали стул, на который с таким трудом залезал... Когда они только успевали и как узнавали, кого именно надо убить, чтобы сорвать расследование?..

– Такое впечатление, что мы постоянно были у них под колпаком, – сказал Денис.

– У кого? – рассеянно спросил Турецкий.

– Будто не знаешь... – хмыкнул Денис. – Коньячок, а? «Мартель». Не чета «Белому аисту».

Они налили еще по одной, и в это время послышалась трель мобильного.

Денис включил аппарат, какое-то время слушал, потом приоткрыл рот и ошарашенно посмотрел на Турецкого, будто впервые его увидел.

– Понял... понял... А ты уверен? Ошибки быть не может? Ну, спасибо, Макс... Считай, я твой должник.

Потом уставился, ничего не говоря, на Турецкого.

– Дядь Сань... – сказал он после паузы. – Ну ты как всегда... Мистика какая-то. В смысле, твоя интуиция. Сейчас я сам закажу еще бутылку.

– Да что стряслось? – спросил Турецкий и вытер губы салфеткой.

– Макс только что взломал сервер того госпиталя, где Цивилло помер. И нашел, что этот сервер был взломан в день смерти Цивилло. Взломщик изменил программу для больного палаты номер такой-то, где лежал тот самый Цивилло. А электронный адрес этого взломщика, как ты думаешь, чей?

– Зеленского? – привстал Турецкий.

– Да, он официально зарегистрирован именно на него, голубу нашего... Макс и это узнал, не поленился. И если теперь подключить к этой истории администрацию госпиталя?.. Ну, не мне тебя учить. За компьютерный взлом сейчас срок дают. А тут взлом с целью убийства! Так что рано ставить на этом деле крест, тебе не кажется?

– Что ж, заседание продолжается, – кивнул Турецкий, подняв стопку.

На этот раз они чокнулись так, что залили скатерть.

В это время они увидели Игоря, который быстро шел к их столику с растерянным видом, держа в руках толстый пакет, набитый бумагами.

– Вот вы где... Знаете, кто я? Круглый идиот, – сообщил он. – На меня в публичных местах нужно показывать пальцем. Я никак не мог понять, какие цифры он мне называл!

– Да ты сядь и плесни себе в рюмашку, – сказал Денис. – И объясни, наконец, кто он и что за цифры?

– Ну как же! Помнишь, Павел мне сказал четыре цифры номера красного фиата, который за мной ехал: 3247! И он же использовал эти цифры, чтобы передать мне этот материал! Я взял его на Павелецком вокзале, откуда меня маленького возили на дачу, в ячейке номер 3. Код замка 247. Он же не мог мне сообщить их по телефону, понимаете? И вот смотрите, что я там нашел!

И он выложил на столик перед ними ворох каких-то документов, ксерокопий и аудиокассет.

Турецкий и Денис ошалело переглянулись.

– Борисыч! – потер руки Денис. – Говорю тебе как завзятый картежник: карта идет пять минут! Так что лови момент!