Текст книги "История политических доктрин. Монография"

Теория политического класса: от истоков к современности

Итальянский правовед, социолог и политический мыслитель Гаэтано Моска (Mosca) родился в г. Палермо 1 апреля 1858 года. Совсем недавно, в 2008 году, научная общественность отмечала юбилейную дату – 150-летие со дня рождения основателя теории политического класса. Изданная работа Г. Моски «История политических доктрин», переведенная с итальянского профессором Е.И. Темновым, являет собой знак внимания итальянскому ученому с мировым именем.

«История политических доктрин» впервые увидела свет в 1933 году. К этому времени Г. Моска прошел богатый жизненный путь. После окончания в 1881 году Палермского университета он преподает конституционное право в Римском и Туринском университетах (1885 – 1933), одновременно ведет активную политическую деятельность: является депутатом парламента, заместителем министра колоний, сенатором, печатается в авторитетных периодических изданиях. В своей политической и публицистической деятельности выражал негативное отношение к нарождающемуся с середины 20-х годов фашистскому режиму в Италии.

Но наибольшую известность и славу ему принесли усилия на научной почве. Его работы «Теория правления и парламентское правление. Историческое и социальное исследование» (1884), «Современные конституции» (1887), «Начала политической науки» (1896; на английском языке издана в 1939 году под названием «Правящий класс») явились новаторским вкладом в развитие политической и правовой мысли[94]94
  Ряд глав из работы Г.Моски «Элементы политической науки» («Правящий класс») были опубликованы в журнале «Социологические исследования» (1994, № 10; 1995 №№ 4,5,8), а затем некоторые фрагменты этого текста были воспроизведены во втором томе пятитомной Антологии мировой политической мысли, изданной в 1997 году в издательстве «Мысль».


[Закрыть]. В этих работах Г. Моска предстает автором и основателем оригинальной теории политического класса или как её стали позднее называть, используя термин другого итальянского исследователя, Вильфредо Парето, теории политических элит.

Основной вопрос политики – вопрос о том, кто правит и почему, был второстепенным в учениях XIX – начала XX века. Так, марксистская теория доказывала, что экономически господствующий класс является и политически господствующим классом, то есть политический статус правящего класса обусловлен его социально-экономическим господством.

Политический класс в работах Г. Моски, в отличие от предыдущих социально-политических теорий, – это главный, самостоятельный и отдельный объекта исследования. В одной из основных своих работ автор чётко формулирует основные положения своих исследований: «Во всех обществах существуют два класса людей – класс правящих и класс управляемых. Первый всегда менее многочисленный и выполняет все политические функции, монополизирует власть и наслаждается теми преимуществами, которые дает власть…»[95]95
  Моска Г. Правящий класс // Антология мировой политической мысли. В 5 т. Т.2. М., 1997. С. 118.


[Закрыть]. Анализ структуры этого правящего класса, законов прихода его к власти, выявление тенденций его функционирования, вырождения, упадка и смены другой правящей группой – все это стало предметом особого научного внимания Г. Моски.

В последней главе «Истории политических доктрин» автор пишет: «Сегодня новый метод политических исследований имеет тенденцию концентрировать внимание теоретиков именно на формировании и организации руководящего класса, который в Италии повсеместно получил наименование политического класса»[96]96
  Моска Г. История политических доктрин. М., Мысль. 2012. С. 299.


[Закрыть]. Здесь же Моска отмечает, что понятие «политический класс» наряду с понятием «элита», употребляемым Парето, начинают использовать и зарубежные авторы.

И действительно, история распорядилась так, что работы Г.Моски открыли дорогу целому научному направлению политико-правовых, философских, психологических и социологических исследований, которое ныне получило название элитология. Не всегда исследователи этого направления употребляют понятия политический класс или элита, но всегда их внимание сконцентрировано на изучении специфики функционирования той малочисленной группы в социальной и особенно политической структуре общества, которая монополизирует власть и, в силу этого, играет огромную роль в историческом процессе.

К числу классиков элитологии, помимо Г.Моски, традиционно относят его соотечественника Вильфредо Парето (1848 – 1923) и представителя немецкой школы политической социологии, известного теоретика политических партий Роберта Михельса (1876 – 1936). В. Парето ввел в широкий научный оборот понятие элита, используя при этом и понятие «правящий класс». Если оставить в стороне фикцию «народного представительства» и обратиться к существу дела, – пишет он, – «то обнаружится, что за небольшими недолговременными исключениями, повсеместно имеется малочисленный правящий класс, удерживающий власть отчасти силой, отчасти с согласия класса управляемых, значительно более многочисленного». В элите Парето выделяет две группы, называя тех, «кто прямо или косвенно играет заметную роль в управлении обществом» правящей элитой, остальных – неуправляющей элитой. Итак, заключает Парето, «мы имеем две страты населения, а именно: 1) низшая страта, неэлита… 2) высшая страта, элита, делящаяся на две части: (а) правящая элита; (б) неуправляющая элита»[97]97
  Парето В. Компендиум по общей социологии // Антология мировой политической мысли. В 5 т. Т.2. М, 1997. С. 61.


[Закрыть]. Как и Г. Моска, В. Парето уделяет основное внимание, функционированию элиты, её взаимодействию с большинством населения – неэлитой, а также процессу круговорота элит. Циркуляция, то есть круговорот элит, как показывал Парето, является движущей силой исторического процесса.

Р. Михельс исследовал политические процессы, находясь под влиянием итальянских теоретиков элит. В своих работах он обратил внимание на то, что становление небольшой правящей группы в любых сообществах обусловлено фактом разделения труда, необходимостью управления общими проблемами и делами, с которыми сталкивается то или иное сообщество людей. Значительный вклад Р. Михельса в политическую науку связан с исследованием политических партий. Его работа «Социология политической партии в условиях демократии» появилась в Германии в 1911 году. Согласно Михельсу, политические партии – необходимое средство защиты социальными движениями своих главных интересов. Однако, – показывает он, – политические партии, как и любые крупные организации, вынуждены вверять своим лидерам монопольную власть. Возвышение партийной олигархии над политическими партиями и социальными движениями есть следствие целого ряда факторов: некомпетентности масс, необходимости знаний и навыков политической работы, потребность в эффективном руководстве в условиях межпартийной борьбы. Партийная олигархия, искусно пользуясь разнообразными ресурсами, начинает существовать не для социальных движений, а за счет этих партий и движений.

В силу этих факторов, как показал Михельс, происходит вырождение внутрипартийной демократии. Этот процесс Михельс сформулировал как «железный закон олигархизации»: «Во всех партиях, независимо от их типа, демократия ведет к олигархии». Суть этого закона заключается в том, что властные ресурсы в партиях используются не столько для защиты интересов партийных масс, сколько для реализации интересов партийных лидеров. Вместе с тем Михельс отмечал, что, во-первых, без партий в современную эпоху невозможно добиться успехов в политической борьбе, в борьбе различных социальных слоев за распределение и перераспределение общественных ресурсов. Во-вторых, несмотря на то, что борьба за демократию приобретает олигархические формы, все же межпартийная конкуренция, по мнению Михельса, способствует отбору и продвижению к власти в государстве наиболее достойных[98]98
  Михельс Р. Социология политической партии в условиях демократии // Антология мировой политической мысли. В 5 т. Т.2. М., 1997. С. 186 – 196.


[Закрыть].

Дальнейшее развитие элитистское направление получило в США и ряде стран Западной Европы. Австрийский и американский социолог и экономист Йозеф Шумпетер (1883–1850) явился основоположником концепции демократического элитизма или элитарной демократии. В работе «Капитализм, социализм и демократия» (1942 г. В России реферативное издание появилось в 1989 году, полное – в 1995 г.) Шумпетеру удалось в теоретическом плане достаточно убедительно согласовать некоторые элементы представительной демократии с выводами классиков элитизма.

Демократический элемент в концепции Шумпетера представлен двумя измерениями. Первое измерение заключается в процедуре свободной конкуренции различных элитных группировок за голоса избирателей. Элемент свободной конкуренции, – подчёркивает он, – «является сутью демократии»[99]99
  Шумпетер Й. Капитализм, социализм и демократия. М., 1995. С. 367, 372.


[Закрыть]. Второе измерение, характерное для демократии, заключается в том, что в итоге народ посредством выборов определяет, какая из конкурирующих элит будет править в ближайший до следующих выборов период.

Элитарный элемент в концепции Шумпетера представлен положением о том, что «не народ в действительности поднимает и решает вопросы, эти вопросы, определяющие его участь, поднимаются и решаются за него». И далее: «Демократия лишь значит то, что у народа есть возможность принять или не принять тех людей, которые должны им управлять»[100]100
  Там же. С. 350, 372.


[Закрыть].

Безусловно, Шумпетер заметил то, что не смог в силу исторических ограничений заметить К.Маркс в своей теории экономической обусловленности политического господства. С резким подъёмом в конце XIX – первой половине XX веков уровня участия масс в общественно-политической жизни, расширением демократических элементов в политической жизни многих стран Запада структура политического класса все больше утрачивала жесткий сословно-классовый характер (феодалы или буржуазия как экономически господствующие и тем самым правящие классы). Демократизация вынудила политический класс становиться более открытым. В процессах и процедурах формирования правящего класса в зависимости от конкретных условий той или иной страны стали переплетаться элементы демократии и элитизма. Эти новые тенденции социально-политического развития как раз и были отражены в концепции элитарной демократии И. Шумпетера.

С именем испанского философа Хосе Ортеги-и-Гассета связана разработка элитарно-ценностной теории. В основе этой теории лежит идея разработки идеальной, нормативной модели политической элиты. Ортега-и-Гассет представлял политическую элиту как группу, обладающую повышенным чувством ответственности. Любая ещё окончательно не выродившаяся человеческая раса порождает обычно пропорциональное общему числу членов количество выдающихся людей, в лице которых интеллектуальные, моральные и вообще жизненные свойства выражены с наибольшей силой. В развитых расах это количество представлено явственней и мощней. Иначе говоря, одна нация превосходит другую мощностью избранного меньшинства. Избранное меньшинство – это «не те, кто кичливо ставит себя выше, но те, кто требует от себя больше, даже если требование к себе непосильно»[101]101
  Ортега-и-Гассет X. Избранные труды. М., 1997. С. 46.


[Закрыть]. В ряд элитарно-ценностных концепций вписывается и концепция меритократии (от лат. meritus – достойный и греч. Kratos – власть), представленная в книге английского социолога Майкла Янга «Возвышение меритократии: 1870 – 2033» (1958 г). В ней автор пытается представить власть интеллектуалов и обосновать систему отбора правящей элиты из наиболее талантливых, одаренных и компетентных представителей общества. «Сегодня мы открыто признали, что демократия – не более чем ожидание. Нынешнее правление осуществляется не столько через народ, сколько через наиболее умную часть народа – не аристократию по рождению и не плутократию, а истинную меритократию таланта»[102]102
  Янг М. Возвышение меритократии // Утопия и утопическое мышление: антология зарубежной литературы. М., 1991.


[Закрыть].

К представителям элитарно-ценностных концепций относится разработка русскими мыслителями Н.А.Бердяевым, И.А.Ильиным и др., требований, которым должно соответствовать правящее меньшинство. «В сущности только и существует два типа власти, – пишет Бердяев, – аристократия и охлократия, правление лучших и правление худших. Но всегда, всегда господствуют немногие; таков непреложный закон природы. Истинная аристократия может служить другим, служить человеку и миру, потому, что она не занята самовозвышением, она изначально стоит достаточно высоко. Она – жертвенна. В этом вечная ценность аристократического начала»[103]103
  Бердяев Н.А. Философия неравенства. М., 1990. С. 126, 128.


[Закрыть]. Иван Ильин также формулирует высочайшие требования к российскому политическому классу. «Тот, кто желает служить России в сфере политики, – писал И. Ильин, – должен прежде всего понять, что к этому служению, необходимо умственно и нравственно подготовится»[104]104
  Ильин И.А. Собрание сочинений. Т.2. кн.2. М., 1993. С. 351.


[Закрыть].

Сравнивая представления элитарно-ценностных теорий о правящем классе с идеями реалистических (макиавеллистских) теорий (Моска, Парето и др.), обнаруживаем существенные различия в методах и результатах исследования. Сторонники элитарно-ценностных теорий разрабатывают модель правящей элиты с точки зрения того, какой она должна быть (нормативно-ценностный подход), реалисты исследуют элиту такой, как она есть (позитивистский подход). Для сравнения представим ещё раз слово В.Парето: «В сущности, какой бы ни была форма режима, люди, которые управляют, имеют, как правило, определенную склонность к использованию власти для сохранения своих позиций, а также к злоупотреблению ею для достижения собственных выгод, которые иногда не вполне отличаются ими от партийных выгод и почти всегда смешиваются с национальными. Отсюда вытекает следующее: 1) Нет большой разницы между формами режима. Различия содержатся в сущности, то есть в чувствах народа; там, где он более или менее честен, правительство также оказывается более или менее честным; 2) Злоупотребления будут тем более масштабными, чем больше будет вмешательство государства в частные дела, поскольку расширится почва для эксплуатации; 3) Правящий класс заботится также о том, чтобы присвоить себе имущество других не только из соображений собственной выгоды, но также и для того, чтобы поделиться им с теми из класса управляемых, кто обеспечивает им власть как с помощью силы, так и хитро[105]105
  Парето В. Компендиум по общей социологии // Антология мировой политической мысли. В 5 т. Т. 2. С. 74.


[Закрыть]. Не менее нее четко позитивистский подход к анализу элит выражен и у Г.Моски: «Известно, что крайняя централизация богатства в руках небольшой фракции правящего класса содействовала упадку такого весьма совершенного политического организма, как Римская республика…Нам не следует пребывать в иллюзиях в отношении практических последствий режима, при котором неразрывно соединились бы и осуществлялись одними и теми же лицами руководство экономикой, управление производством, распределение производимого продукта, политическая власть. Мы замечаем, как по мере увеличения доли общественного богатства, забираемой и распределяемой государством, у глав политического класса становится все больше средств влияния на подданных, как они при этом все легче уходят от любого контроля. Разве не видим мы, как одной из важнейших причин упадка парламентаризма стало увеличение числа подрядов на государственные работы и прочих милостей экономического характера, оказываемых управленцами избранным индивидам и объединениям людей…и как там труднее всего добиваться независимого положения и честного дохода, не имея дел с властями»[106]106
  Моска Г. Элементы политической науки // Социологические науки. 1995. № 8. С. 133.


[Закрыть].

На протяжении всего текста «Истории политических доктрин» видно, что Г. Моска не занимается разработкой идеальных моделей правящего класса, он анализирует эмпирические факты, реальные тенденции развития политических классов. Он постоянно обращает внимание на необходимость соотносить политические идеи того или иного периода с политическими институтами этого времени, видеть или выявлять тесную связь в развитии доктрин и институтов. Невозможно изучать историю политических доктрин без одновременного изучения истории политических институтов. Мы не сможем, пишет он, «хорошо осознать ту или иную доктрину, игнорируя тот тип политический организации, которому она соответствует с целью либо его защиты, либо его свержения. Иными словами, без точного знания политической организации данной эпохи и данного народа вряд ли достижимо точное знание тех доктрин, которые у этой общности сформировались»[107]107
  Моска Г. История политических доктрин. С. 12.


[Закрыть]. Этот подход чётко реализуется в «Истории политических доктрин». Так, анализ политических доктрин античной Греции предваряет параграф, посвященный рассмотрению политических институтов античной Греции. Политические доктрины античного Рима рассматриваются в связи с анализом институтов античного Рима и т. д.

В 50-е – 70-е годы XX века в США широкий резонанс получили леворадикальные (критические) и неоконсервативные (охранительные) концепции элит. Ярким представителем леворадикальной критики элит (анти-элитизм) явился Чарлз Райт Миллс (1916 – 1962). В книге «Властвующая элита» (1956, издание на русском языке – 1959) Миллс раскрывает процесс централизации социального управления, который является следствием индустриализации. Это в свою очередь ведет, как показывает Миллс, ко всё большей интеграции верхушки бизнеса, представителей политики и военно-промышленного комплекса в единую властвующую элиту и нарастающему отчуждению её интересов от интересов общества.

Критический анализ правящей элиты с использованием огромного фактического материала представлен в работе американского политолога Майкла Паренти «Демократия для немногих» (1976, первое издание на русском языке – 1990.), в которой автор раскрывает плюралистический характер американского правящего класса. Однако этот плюрализм, как показывает Паренти, доступен крайне узкому кругу людей, фактически монополизировавших кресла политических кабинетов и обеспеченных после ухода из политики гарантиями «тёплых местечек» в кабинетах корпораций, которым они делали услуги, находясь в политике[108]108
  ^аренти М. Демократия для немногих. М., 1990. С. 270.


[Закрыть].

Другое направление, неоконсервативную концепцию элит разработали американские исследователи Т.Дай и X. Зиглер в совместно изданной книге «Демократия для элиты». Введение в американскую политику» (1970, издание на русском языке – 1984). Ирония демократии в том, отмечают эти авторы, что массы часто склонны к авторитаризму, экстремизму, они далеко не всегда разделяют ценности демократии. В этих условиях, – как пытаются обосновать Дай и Зиглер, – правящие элиты оказываются тем меньшинством, которое стоит на страже ценностей плюрализма, прав и свобод, толерантности и других приоритетов из арсенала современной демократии.

В Советском Союзе, других социалистических странах политическая элита долгое время фактически не изучалась. Как отмечается в одной из современных работ «…в годы существования СССР исследования советской элиты отечественными обществоведами сводились исключительно к тенденциозным разработкам так называемых проблем кадровой политики. Термин «элита», то есть узкий круг влиятельных лиц, принимающих социально значимые решения и осуществляющих контроль за их реализацией, по отношению к советскому обществу никогда не употреблялся»[109]109
  Куколев И., Штыков П. Становление элитоведения (1991 – 1996) // Социальные исследования в России. Немецко-российский мониторинг. М., 1998. С. 107.


[Закрыть]. За этой констатацией можно видеть общую тенденцию, свидетельствующую о том, что при определенных политических режимах нет условий и возможности для систематического и глубокого исследования политической проблематики. Вопросы политики и власти исследовались и изучались в социалистических странах лишь в меру дозволенного. Кроме того, известно, что для любой науки информация – это ее хлеб. Однако информация о функционировании власти в СССР была за семью печатями. Только через десятки лет стали достоянием общественности и исследователей процедуры обсуждения и принятия решений (в этой части и сейчас принципиальных изменений пока мало), механизмы формирования политической элиты и др. В общем, власть как святая святых была труднодоступна для рядового исследователя. Крупных работ по проблемам элит, за исключением работ, в которых с марксистских позиций критиковались западные теории, за советский период практически не выходило. Об этом свидетельствует крайне бедная библиография по этим вопросам за указанное время. Научному сообществу были трудно доступны и зарубежные исследования. Та же литература, которая появлялась, носила в основном идеологизированный и апологетический характер. И это понятно, поскольку для развития науки, кроме свободы доступа к информации, необходима свобода слова. Ситуацию в этой сфере достаточно точно охарактеризовал еще в 1939 году в открытом письме Сталину революционер, литератор и дипломат Федор Раскольников: «Вы лишили советских ученых, особенно в области гуманитарных наук, минимума свободы научной мысли, без которого творческая работа исследователя становится невозможной»[110]110
  ^аскольников Ф. Открытое письмо Сталину // Гребельский З.В. Федор Раскольников М., 1988. С. 181.


[Закрыть]. Конечно, кроме свободы слова исследователю политики и власти необходимы были еще честность и смелость, но все это было в большом дефиците. Вот как характеризует научную атмосферу советской эпохи бывший в брежневские времена директором Института США и Канады Г. Арбатов: работники общественных наук «…погрязли в непроходимом догматизме и начетничестве, неумолкающей апологетике «великого теоретика» [111]111
  Арбатов Г. Свидетельство современника. М.,1991. С. 24.


[Закрыть]. И в постсталинские времена положение мало изменилось. Как писал известный исследователь культуры В.В. Журавлев: «общественным наукам отводилась охранительно-апологетическая функция и большинством обществоведов реализация этой функции понималась как важнейший партийный и профессиональный долг, как выражение гражданской позиции»[112]112
  Журавлев В. В. Обществовед и перестройка // Вестник АН СССР. 1989. № 7. С. 116.


[Закрыть]. Те же авторы, которые переходили грань дозволенного, преследовались, высылались из страны или были вынуждены уезжать за рубеж, чтобы иметь возможность работать в области исследований политики. Здесь мы назовём лишь известные ныне имена авторов, которые так или иначе исследовали в советское время политическую элиту, тем самым вторгались в область недозволенного, и потому вынужденных покинуть страну и писать «издалека»: А. Авторханов, М. Восленский, А. Зиновьев, П. Егидес, А. Некрич, А. Янов и др.

Лишь с конца 80-х – начала 90-х годов научной общественности стали доступны ныне широко известные работы, посвящённые исследованию элит в социалистических странах: «Новый класс» югославского исследователя М. Джиласа, «Происхождение партократии» А. Авторханова, «Номенклатура» М. Восленского и ряд других.

Политологи, социологи, философы углубляются в анализ состава и структуры, каналов рекрутирования, особенностей циркуляции, законов функционирования, степени открытости-закрытости современной российской элиты.

Долговечно ли господство нового правящего класса в России? Вернёмся снова к работе итальянского исследователя. При рассмотрении подобных вопросов Г. Моска обращал внимание на ряд факторов, среди которых существенную роль играют идейные основания господства немногих над большинством. Уже в начале своей работы «История политических доктрин» итальянский автор указывает на понятие «политическая формула»[113]113
  *Моска Г. История политических доктрин. С. 11.


[Закрыть], которое играет важную роль при объяснении исторических циклов смены политического класса. Завершая же книгу, Г. Моска снова пишет: «Одним из первых результатов нового метода стало понятие, получившее название политической формулы. Политическая формула есть констатация того, что во всех странах, достигших хотя бы среднего уровня культуры, политический класс оправдывает свою власть, опираясь на верование или чувство в эту эпоху или у данного народа повсеместно принятые, которыми могут быть в разных случаях предполагаемая воля народа или Бога, сознание и стремление сформировать достойную нацию или избранный народ, традиционная верность династии или вера в некоего индивида, наделенного исключительными качествами.

…Поэтому, когда политическая формула, скажем так, преодолена, когда ослаблена вера в принципы, на которых она основана и охлаждены чувства, которые её создали, это знак того, что в политическом классе зреют внутренние трансформации. Французская революция произошла, когда огромное большинство французов утратило веру в Божественное право короля, а русская революция разразилась, когда почти вся интеллигенция и большинство русских рабочих и крестьян перестали верить в то, что царь получил от Бога миссию управлять самодержавно Святой Русью»[114]114
  Моска Г. История политических доктрин. С. 300; Искушённый в политических текстах читатель заметит здесь большое сходство политической формулы Г.Моски с разработанной Максом Вебером теорией (типами) легитимного господства, См: Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. С. 646–647; а также: Вебер М. Харизматическое господство // Социс. 1988. № 5. Пер. с нем. Р.П. Шпаковой.


[Закрыть].

Таким образом, политическая формула в теории Г.Моски, как подчеркнул французский социолог Р.Арон, «…это идея, с помощью которой правящее меньшинство оправдывает свою власть и старается убедить большинство в её легитимности»[115]115
  Арон Р. Этапы развития социологической мысли. М., 1993. С.455.


[Закрыть]. Российское общество и властвующий класс не только не создали, но не приступили к созданию того, что Моска на основе анализа истории политического процесса назвал политической формулой, то есть некоторой идеи, совокупности ценностей, которые бы обеспечивали идеологическую легитимность, прочные идейные основания политического устройства в стране.

Но не только прочные идейные основания необходимы для господства правящего класса. Г. Моска обращает внимание на целый ряд социально-экономических факторов господства правящих сил. Совокупность этих факторов четко сформулирована итальянским мыслителем при анализе причин падения Римской империи. Автор обращает внимание на экономическое и моральное разобщение западной Римской империи, на уменьшение населения, что вело к забрасыванию многих полей, на упадок среднего класса из-за чрезмерного налогообложения, на бандитизм, который превратился в постоянную, незаживающую язву и сделал тревожной ситуацию с безопасностью имущества и приводил главным образом к обнищанию именно среднего класса, потому что богатых защищала их частная охрана, а бедные были защищены своей бедностью[116]116
  ^оска Г. История политических доктрин. С. 66 – 70.


[Закрыть]. «Но было то, что усугубляло последствия ошибок в управлении и лишало результатов те мероприятия, которые могли бы быть полезными. Этим злом стала коррупция многочисленной и назойливо проникающей всюду бюрократии, которая…завоёвывала всё более широкие права в ущерб индивидуальным свободам и муниципальной автономии»[117]117
  Там же. С. 68.


[Закрыть].

Поразительно сходство тех причин, которые привели к падению Римской империи и процессов, происходящих в современной России. Но следует ещё раз обратить внимание на тот фактор, который, согласно итальянскому исследователю, делает безрезультатными мероприятия, которые могли бы быть полезными. Это «…коррупция многочисленной и назойливо проникающей всюду бюрократии». Таким образом, политический класс стал острейшей проблемой российского общества. Россияне превращаются в «народ без элиты»[118]118
  Панарин А.С. Народ без элиты. М., 2006.


[Закрыть]. Все другие провозглашаемые реформы, трансформации и модернизации в современной России будут безрезультатными, разорительными без радикальных преобразований правящего слоя. Коррумпированный правящий слой ведёт Россию к крупным социальным и политическим катастрофам. Нам, современникам эти катастрофы могут быть незаметны. Они растягиваются на сотни лет, но их результатами становятся исчезнувшие государства, упоминание о которых потомки будут встречать только в учебниках.

доктор политических наук, профессор

В.И. Буренко