Текст книги "Быт, обычаи, обряды и праздники донских казаков XVII–XX вв."

В Черкасске все имение Ефремовых было описано и взято под секвестр. Здесь же осталась его жена Меланья Карповна и шестеро его детей. В исповедальной росписи соборной Воскресенской церкви за 1774 г. значится «бывшего войскового атамана С.Д. Ефремова жена Меланья Карповна – сорок лет, дети: Даниил – шестнадцать лет, Степан – двенадцать, Марфа – двадцать один, Надежда – девятнадцать (через три года в 1777 г. она станет женой М.И. Платова), Екатерина – одиннадцать лет и Мария – десять»[118]118
  Кириллов А. Указ. соч. С. 32.


[Закрыть].

Многочисленное семейство атамана получала содержание «из имения мужа: шестьсот рублей в год, да сверх того муки ржаной по девяносто, пшеничной – по тридцать, пшена – по пятнадцать, круп гречневых – по семь с половиной, овса – по сорок пять четвертей. Яловиц по пятнадцать, баранов по шестьдесят голов, масла коровьего и конопляного – по пятнадцать, соли – по тридцать пять пудов, вина виноградного горячего по шестьдесят ведер на каждый год, начиная с 1774 г. Но, говорят, практичная атаманша успела припрятать значительную часть богатства раньше описи»[119]119
  Филонов А. Указ. соч. С. 138.


[Закрыть].

Находясь в Петербурге, С. Ефремов пишет письма на Дон своим друзья старшинам. В этих письмах он рисуется нам человеком независимым, полным сознания собственного достоинства, непреклонной воли, твердого характера с обширными честолюбивыми планами.

Огромные его богатства давали возможность ему жить, как истинному вельможе, с невиданной на Дону роскошью. Ему вполне соответствовала знаменитая атаманша Меланья Карповна. Чета Ефремовых отличалась благотворительностью церквям. На речке Белой Калитве была поселена слобода Степановка, и первая церковь в ней построена на средства основателя слободы Степана Ефремова во имя первомученика архидья, кона Стефана. Освящена эта церковь была в октябре 1775 г. В это время Степан находился в Петербурге, уже разжалованный из атаманов. Поэтому устроительницей храма была Меланья Карповна, которая пожертвовала от себя все украшения.

В 1783 г. в слободе Болыиинская, принадлежавшей Ефремовым, на средства Меланьи была построена еще одна церковь в честь Рождества Пресвятой Богородицы.

В 1804 г., в год своей смерти, Меланья Карповна пожертвовала в церковь, построенной в честь Донской иконы Божьей Матери, золотой восьмиконечный крест, украшенный 38 алмазами и 150 яхонтами, весом два фунта. Еще раньше, в 1764 г. Степан Данилович и Меланья Карповна жертвуют в эту церковь св. Евангелие, обложенное сребропозолоченными досками. Весило оно два пуда.

В 1784 г. Степан Данилович Ефремов скончался в Петербурге «от злой язвы» и был похоронен на территории Александро-Невской лавры, где хоронили представителей высшего петербургского общества. На гробовой доске была надпись в стихотворной форме, заканчивающаяся словами: «Сей представившийся Степан Данилович Ефремов был сын тайного советника и донских войск атамана Данилы Ефремовича Ефремова, родился в 1715 г., июля 27… Войсковым атаманом был 19 лет с 1753 по 1772 г., скончался 1784 года, марта 15, жития ему было 69 лет»[120]120
  Кириллов А. Указ. соч. С. 46.


[Закрыть]. Со смертью Степана Ефремова закончилось тридцатичетырехлетнее правление династии Ефремовых на Дону.

Одним из известнейших казачьих родов в XVIII–XIX вв. на Дону был и род Иловайских.

Интересна родословная Иловайских. Мокей Осипович Иловайский, сын войскового старшины Иловайского Осипа Андреевича, был также войсковым старшиной и участвовал в Крымских походах 1687, 1689 гг. под руководством В.В. Голицына. Принимал участие в подавлении Булавинского восстания. За боевые заслуги имел награды: золотую саблю, золотой ковш с царским гербом и надписью: «Легкой станице атаману и казаку Мокею Осиповичу Иловайскому»[121]121
  Иловайские и донские казаки. Петербург, 1914.


[Закрыть].

Сын Мокея Осиповича – Иван Мокеевич Иловайский – был походным атаманом, имел чин казачьего полковника. В 1720 г. служил при Минихе, попал в плен к горцам, «где пострадал за отказ принять ислам». Через три года бежал. По возвращении из плена был возведен в старшинское звание «за полонное терпение и рану»[122]122
  Там же.


[Закрыть].

В фондах Старочеркасского музея есть портрет И.М. Иловайского, принадлежащего к эпитафальному портрету, датируемому XVIII в. В левой верхней плоскости есть надпись: «Иван Мокеевич Иловайский. Матерь Божия Феодоровская благословила ему путь из плена»[123]123
  СИАМЗ. Фонды. Кп. № 133.


[Закрыть]. Иван Мокеевич в память своего чудесного спасения соорудил Феодоровскую икону Божией Матери, обложив ее золотой ризой, и икона всегда сопровождала Иловайского во время походов. У Ивана Мокеевича Иловайского было четыре сына: Алексей, Василий, Николай и Дмитрий. Именно они и дадут генеалогическому древу Иловайских пышную крону. Их дети и внуки впишут славные страницы в историю России и Дона. По их биографиям можно изучать военную историю России. Это была блестящая плеяда военных деятелей, портреты трех Иловайских помещены в галерею Зимнего дворца, многие стали кавалерами ордена Святого Георгия, который, как известно, давался за личный подвиг, были награждены золотым оружием и т. д. Среди Иловайских были и войсковые атаманы, и предводители дворянства.

В 1775 г. высочайшей грамотой Екатерины II Иловайский Алексей Иванович был назначен наказным атаманом с одновременным пожалованием чина полковника российской армии. В 1776 г. последовал новый указ императрицы, на сей раз с назначением А. Иловайского войсковым атаманом с чином генерал-майора, что соответствовало IV классу в «Табели о рангах». Таким образом, Алексей Иванович Иловайский получал звание потомственного дворянина, все права и привилегии этого сословия. А.И. Иловайский одним из первых был награжден российскими орденами Святой Анны I степени, Святого Владимира I степени, Святого Андрея Первозванного и др. За поимку Пугачева он получил двадцать тысяч рублей и земли. «Был жалован золотой саблей, усыпанной бриллиантами от австрийского императора, а также драгоценными панцирными украшениями»[124]124
  Иловайские и донские казаки. Петербург, 1914.


[Закрыть].

Дом Иловайского в Черкасске находился рядом с Воскресенским собором. На плане города 1786 г. под № 6 значится «дом господина генерала поручика войскового атамана и кавалера Иловайского, а под № 9 – загородный дом господина генерала-поручика войскового атамана и кавалера Иловайского»[125]125
  Фонды СИАМЗ. План Черкасска. 1786. н/в. № 358./б.


[Закрыть].

В гостях у атамана Иловайского, в девяностые годы XVIII в. побывал генерал С.А. Тучков, который оставил воспоминания о посещении Черкасска и дома войскового атамана Иловайского.

Приезд генерала пришелся на праздник Крещения Господня. Это был также день, когда выбирали станичных атаманов и есаулов. После выборов станичного атамана все участники крестным ходом прошли к Дону, где была проведена церемония освящения воды. После молебна самые смелые и закаленные купались в проруби под звон колоколов и пушечную пальбу.

«По поводу праздника атаман Иловайский давал обед, на котором присутствовали все чиновники Черкасска. Стол был накрыт на пятьдесят персон. Угощение состояло из многих блюд, «на европейский вкус приготовленных». Из напитков подавали лучшие донские и греческие вина. На обеде присутствовали только одни мужчины и ни одной женщины.

И уже после окончания обеда в залу вошла женщина, одетая в традиционную одежду казачек XVIII в. На ней был парчовый кубелек, шелковая рубаха и шаровары, на голове была парчовая шапка, украшенная драгоценными камнями и жемчугом. В руках она держала серебряный поднос с рюмками, наполненными вином. Далее шел обряд, напоминающий древнерусский обычай приветствия гостей. Она кланялась в ноги атаману, целовала его руку, а потом в губы и благодарила войскового атамана за доброе отношение к ним во время правления ее мужа. Это была жена бывшего станичного атамана. С этим подносом она обходила всех гостей, подавала всем вина и целовала каждого в губы. А гости пили за здоровье ее мужа. Когда она заканчивала обход всех гостей, тогда появлялась жена вновь избранного станичного атамана и повторяла тот же самый обряд.

Все гости поздравляли ее с новым достоинством ее мужа, и пили за его здоровье.

После обеда, по приглашению атамана все гости прошли в другую комнату. Перед вошедшими открылась живописная картина: женщины, одетые в кубелечные костюмы и шелковые шаровары, «сидели на широких диванах, поджав ноги по-азиатски, а перед ними стоял превеликий стол, покрытый вареными в сахаре фруктами и сухими конфетами, множеством наилучших плодов». На столе стояли графины с сладким вином. Когда мужчины вошли в зал, все женщины встали и поклонились. Хозяйка попросила всех мужчин сесть и сама стала угощать всех гостей вином и конфетами»[126]126
  Цитируется по книге «Из записок Тучкова С.А.». Черкасск, 1800.


[Закрыть].

Как видим, несмотря на нововведения и стремление старшин подражать петербургской и московской знати, старые обычаи еще довольно сильны. Размывание казачьей культуры начнется несколько позже, особенно заметным оно будет после войны 1812 г.

Как уже упоминалось выше, у атамана Иловайского был и загородный дом, известный под названием «Белое урочище». Находился он рядом с «Зеленым двором» С. Ефремова. На плане Черкасска «Белый двор» занимает большую площадь, при доме был разбит сад с регулярной посадкой.

Сохранилась также и карта с указанием хуторов старшин XVIII в. Это были своего рода загородные дачи донской знати. На речке Гнилой находились хутора генеральши Краснощековой, недалеко от «Зеленой дачи» Ефремовых – старшин Луковкина, Перфилова, Ребрикова, Поздеева. По правому берегу реки Аксай – хутора старшин Грекова, Машлыкина, Семина, Фролова, наказного атамана Сулина, генеральши Ефремовой, старшин Семена Туроверова, Александра Протопопова, Сидора Кирсанова и др[127]127
  Фонды СИАМЗ. Карта с указанием хуторов старшин XVIII века.


[Закрыть]. Дачи старшин не отличались большим изяществом архитектуры, главным принципом при строительстве были простор и удобство. Все они были окружены обширными виноградными и фруктовыми садами[128]128
  Краснов Н.И. Верховые и низовые казаки // Донские войсковые ведомости. 1860. № 18.


[Закрыть].

Весной вся черкасская знать на лето разъезжалась на дачи. Здесь они ездили друг к другу в гости. Проводили время в гуляньях и играх, одним из любимых развлечений было катание на качелях. Зимой все собирались в Черкасске. Светское общество начинает устраивать вечера с танцами, которые еще сохранили «живой народный характер»[129]129
  Краснов Н.И. Указ. соч.


[Закрыть]. Все жители Черкасска любовались на катание старшинской знати, которая щеголяла выписанными экипажами, красотой и убранством лошадей.

Некоторое представление о бытовой жизни того времени дают письма Иловайских, которые были найдены при реставрации колокольни в станице Старочеркасской. В XVIII в. там находился архив области Войска Донского. Все письма, а было обнаружено 50 штук, датируются 1779 г.

В письме к мужу от 25 генваря 1779 г. Анна Иловайская пишет: «Через господина Смирнова доставлены к вам… высочайшему другу, осетров холостых, да одного икряного…[130]130
  Фонды СИАМЗ. Кп. Ш. № 10646.


[Закрыть] В этом же письме она сообщает, что сына Левушку отдает отцу протопопу (так называли протоиерея, т. е. старшего священника до XIX в.) для обучения грамоте.

В письме от 19 февраля 1779 г. Анна Иловайская пишет мужу: «Любезнейший друг мой, Алексей Иванович… девочка калмычка ко отправлению загатавливается, а Дакмарчик в покупку приискивается и оба они с зимовой станицей или с первой оказией пересланы от меня будут. Впрочем, имею донести вам, любезнейшему другу, что в доме нашем все благополучно и как я, так дети наши благостью всевышнего все живы и здоровы, от искренней сердечной любви и вам желаем. Не худо б любезный друг, ежели б прислали нам петербургских гостинцев, пуда два кофия или еще, что вздумается, да так же и дети гостинцев от вас ожидают.

И ожидая за сим благополучного вашего с получения монаршей милостыни возвращения в дом… с непременною любовью истинным почитанием вашего превосходительства любезнейшего друга верно покорная жена Анна Иловайская»[131]131
  Фонды СИАМЗ. Кп. № 10647.


[Закрыть].

Сохранилось и письмо А. Иловайского сыну Петру Алексеевичу Иловайскому, в котором он перечисляет, что ему было послано: «боченок красного виноградного вина, три свежих замороженных осетра, из коих один икряной и икра ево положена да в четырех боченках, ведро нардеку… уксуса, в третьих лимонного сока, а в четвертых сладкая водка, полпуда белого мыла, одну жестянку тертого кофию и две головы сахару весом в полпуда…

Сестрицы ваши Ульяна Алексеевна, Марьюшка, братец Левушка вам с почтением кланееса»[132]132
  Фонды СИАМЗ. Кп. Ш. № 10643.


[Закрыть].

Ульяна Алексеевна станет женой Степана Степановича Ефремова, сына опального атамана С. Ефремова, а после его смерти – одной из устроительниц Старочеркасского Ефремовского женского монастыря. До наших дней дошел портрет УА. Ефремовой, живописная работа, датируемая конца XVIII в. Портрет относится к донской парсуне. Интересен не только тем, что доносит до нас облик дочери А.И. Иловайского, принадлежавшей к одной из самых известных и богатых семейств Дона, но дает нам возможность познакомиться с этническим типом женщины казачки, а также с донским костюмом этого периода.

О жене А.И. Иловайского, Анне Иловайской, сведений практически не сохранилось, но есть интересное упоминание о том, что ежегодно к Рождеству Екатерина II жаловала ей «расшитую драгоценностями робу». О получении такой же хлопотал М.И. Платов для своей жены[133]133
  Иловайские и донские казаки. Петербург, 1914.


[Закрыть].

Алексей Иванович Иловайский умер во время коронации Павла I в Москве 2 мая 1797 г. и был похоронен на территории Донского монастыря, не дожив три года до XIX в., с приходом которого происходят еще большие изменения в жизни донских казаков и донских дворян.

Таким образом, на протяжении всего XVIII столетия старшины, а с 40-х гг. уже и донские дворяне (первыми дворянами на Дону были И. Краснощеков, И. Фролов и Д. Ефремов), подражая петербургской и московской знати, начинают отстраивать родовые поместья, загородные усадьбы и имения. Бытовой уклад старшинской и дворянской усадьбы начинает отличаться от быта рядовых казаков.

Особенно большие изменения происходят в общежитии донских казаков в атаманство Ефремовых, правление которых приходится на царствование Елизаветы Петровны и Екатерины II, с характерной для этого периода эстетикой барокко, когда понятие красоты было адекватно понятию роскоши и великолепия.

Огромные богатства Ефремовых дают им возможность жить роскошно и на широкую ногу. Поэтому они строят не просто дом, а родовое поместье с хоромами, церковью и хозяйственными помещениями: кухней, погребами, каретным сараем, ледниками.

Дома свои обставляют европейской мебелью, украшают персидскими коврами, зеркалами, люстрами, дорогим оружием. Гордостью хозяев были серебряные жалованные ковши. Пьют и едят старшины и дворяне на серебряной, фарфоровой, хрустальной посуде. Именно у Ефремовых появляется первый на Дону экипаж, в подражание им такие экипажи завели себе старшины Поздеев, Мартынов, Луковкин.

Так же как и московская, и петербургская знать, донские старшины и дворяне строят себе загородные дачи. Практически все старшины, жившие в Черкасске в XVIII в., имели загородные дома, расположенные на правом берегу речки Аксай и на речке Гнилой.

По богатству и роскоши наиболее известны были загородные дачи Зеленый и Красный дворы, принадлежавшие Ефремовым, с обширными домами, великолепными садами, которые были украшены беседками и прудами. На Красном дворе стояла полотняная церковь с прекрасным серебряным иконостасом. Здесь же стояло десять шатров и пять кибиток, где проживали дворовые люди Ефремовых. Можно сказать, что шатры и кибитки – это своеобразие дворянской усадьбы на Дону.

Именно здесь, на Красном дворе, появляется первая картинная галерея на Дону, основателем которой был атаман Данила Ефремов. Ефремовская картинная галерея станет тем ядром, вокруг которого будет сформирована картинная галерея Дона, насчитывающая около ста портретов.

Появление портретной галереи было связано не только со стремлением казачьей знати утвердить свои привилегии, которые выражались в праве избранных на парадное изображение, но и желание быть светскими и просвещенными людьми. Наличие портретной галереи в доме – это признак светскости и просвещенности, по понятию современников.

Портретная галерея Ефремовых представляет историческую и художественную ценность. Она дает возможность познакомиться с донской парсуной XVIII в., доносит до нас облик прославленных людей Дона, а также формирует художественную среду. Не случайно уже в 90-х гг. XVIII в. появляется профессиональный художник Андрей Жданов, закончивший Петербургскую академию художеств в 1794 г. с большой золотой медалью.

Культура старшинской и дворянской усадьбы, как, впрочем, и вся культура казаков, испытывает на себе влияние культур России, Украины, Кавказа и Востока, особенно та ее часть, которая связана с материальным миром.

Желание выглядеть цивилизованно и по-европейски заставило атаманскую знать отказаться от своего древнего обычая ношения бороды.

Одежда старшин и их жен отличалась от одежды рядовых казаков богатством тканей и украшений, а также ее количеством, и представляла собой причудливую смесь русских, малороссийских, польских, татарских и турецких элементов.

Несмотря на то что быт старшин и дворян достаточно сильно отличается от быта рядовых казаков, между ними еще нет той стены, которая отделяла бы их друг от друга. Их связывают сословные интересы, те права и привилегии, которые имели казаки, в отличие от иногородних. Простота нравов продолжает преобладать в отношениях старшин и казаков. Излюбленным видом общения были казачьи беседы, где собирались и рядовые казаки, и старшины, невзирая на имущественные различия.

Увеселения старшин мало чем отличались от увеселений народа. Тогда все праздники проходили на улицах и площадях: скачки, стрельба по мишени, джигитовка, кулачные бои. Устраивали и семейные праздники: именины, свадьбы, крестины.

Старшинская и дворянская знать стремится получить и дать образование своим детям. Получение его становится делом престижным, поскольку образованному человеку легче сделать военную карьеру.

Вера занимает огромное место в духовной жизни старшин. Выборы атамана, отправление на службу и возвращение домой сопровождались молебном в храмах. Донская знать делает большие вклады в строительство и украшение храмов и монастырей. Ездят на моление в святые места (Киево-Печерскую лавру), некоторые перед смертью принимают монашеский постриг. В начале XVIII в. браки у казаков стали совершаться по церковным уставам.

Для обслуживания старшинских и дворянских усадеб при последних появляется штат прислуги и дворовых людей: на Дону он был многонациональным: татары, калмыки, малороссы и даже арапы. Различались они и по профессиональным навыкам: столяры, кузнецы, конюхи, мельники, садоводы, пчеловоды, форейторы и т. д.

Несмотря на имущественные различия, казачество еще едино. И пройдет немало времени, прежде чем старшины окончательно отделятся от рядового казачества и вольются в ряды дворянского сословия. Это произойдет в первой половине XIX в.

Глава 3
Быт и культура дворянской усадьбы на Дону в XIX в

По указу Павла I от 22 сентября 1798 г., за «ревность и службу Войска Донского и в знак признательности» царское правительство признало за всеми донскими чиновниками права всероссийского дворянства.

И все-таки XVIII в. не принес полной победы донской старшине в ее борьбе за уравнение в правах с великороссийским дворянством. Правительство так и не признало юридически коллективную принадлежность донской старшины к дворянству как к сословию.

Только в XIX в. донским старшинам удалось создать свою сословную организацию чиновников, имевшую особые по сравнению со всей массой казачества привилегии, которая получила официальное признание лишь с изданием «Положения о Войске Донском» 1835 г.

В XIX в. быт донских дворян мало чем отличался от быта российского дворянства. Имения донских дворян находились во всех округах области Войска Донского. У Красновых было имение в Хоперском округе, у М.В. Себрякова была обширная усадьба в слободе Себров Усть-Медведицкого округа. Он происходил из того рода, одному из членов которого император Петр III пожаловал в полную собственность целый юрт земли на реке Медведице.

Имения донских дворян обширны и занимают большую площадь. Кроме господского дома «со всей мебелью, иконами и картинами»[134]134
  ГАРО. Ф. 81. Оп. 1. Ед. хр. 16. Св. 1.


[Закрыть], в имении находились все службы: «кладовая, амбары, кухня, людская, конюшни, скотские и птичьи дворы, базы, гумно с хлебом»[135]135
  Там же.


[Закрыть].

Если в конце XVIII в. выезд на санях, на бегуне, с пристяжными старшины П.Ф. Кирсанова изумил весь город, то уже в XIX в. все состоятельные дворяне имели свой выезд. В завещании Емельяна Астахова значатся «экипажи, возы, конские разных сортов сани, со всякою упряжью и к ним принадлежностью»[136]136
  ГАРО. Ф. 81. Оп. 1. Ед. хр. 16. Св. 1.


[Закрыть].

Донская знать зимой в основном проживала в городах, и если в XVIII в. это был Черкасск – столица и единственный город на территории Войска Донского, то в XIX в. это Новочеркасск, Ростов, Таганрог.

Так, из завещания Емельяна Астахова известно, что у них был дом в Новочеркасске «на каменном фундаменте, деревянный, оштукатуренный с иконами, разной мебелью и картинами»[137]137
  Там же.


[Закрыть]. Кроме того, у них был «жилой дом на каменном фундаменте в Усть-Хоперске с разною мебелью и посудой, дом в хуторе Усть-Хоперской станицы, при доме был плодовый сад с вербами»[138]138
  Там же.


[Закрыть].

Донская знать, да и простые зажиточные казаки, имела собственные бани. Так, урядник Трофим Захаров имел хутор на задонской стороне близ Старочеркасской станицы при «урочище Усмане с находящимися в нем строениями, а именно: дом господский о двух покоях с сенями рубленый, дом людской двойной рубленый дубовый, баня из досток обмазана, амбар из досток небольшой, два база в три доски огороженные, два сарая: один для повозок, а другой для скота: 15 коров и 3 бычка»[139]139
  ГАРО. Ф. 341. Оп. 1. Ех. 277. Л. 13


[Закрыть].

Большое количество имений донских дворян было расположено в Миусском и Донецком округах. Так на одном из Еланчиков Миусского округа находилось имение Ульянова Ивана Самойловича – генерал-майора, который получил в потомственное владение 1200 десятин земли. Усадьба Ивана Самойловича была прекрасно устроена, и хозяин дал ей поэтическое название «Мираж».

В слободе Троицко-Харцызской в этом же округе, на берегу реки Крынки было расположено имение Ивана Федоровича Иловайского. При доме находился роскошный прадедовский сад. В Донецком округе, в слободах Ефремово-Степановке и Большинская, находились имения Н.Н. Ефремова. Здесь он жил в летнее время.

Великолепный дом имел в Таганроге Кирсан Павлович Кирсанов. Живя в Петербурге и бывая часто за границей, он усвоил запросы западной культуры, и поэтому, поселившись в Таганроге, он выстроил себе дом по образцу виденных им. При доме был прекрасный сад. Французский путешественник О-де-Гель оставил описание его дома и сада, где с восторгом говорит об их великолепии и хорошем вкусе генерала.

Дома в усадьбах зажиточных помещиков представляли собой кирпичные здания, выстроенные по планам и под надзором хороших архитекторов. Поэтому постройки отличались хорошим вкусом и изяществом. Некоторые дома, особенно в Миусском округе отличались роскошью, на их строительство затрачивалось 50, а то и свыше 100 тысяч рублей серебром. Такие дома имели от 15 до 20 комнат, расположенные в двух этажах. Комнаты верхнего этажа, обставленные богатой мебелью, предназначались для приемов, а нижнего – для постоянного жительства.

В книге Н.С. Коршикова «Дворяне и графы Платовы» есть описание имения генерал-майора Александра Гавриловича Реми (его предки были выходцами из Швейцарии), он был чиновником особых поручений при начальнике штаба Войска Донского М.Г Хомутове. Они оба служили с М.Ю. Лермонтовым в лейб-гврдии гусарском полку, а позже встретились в Новочеркасске. Был женат на Марье Дмитриевне Леоновой (правнучке М.И. Платова). «В слободе Степановка А.Г. Реми построил дом и службы и из прилегающего к дому оврага устроил живописный парк. На ручье им была поставлена плотина и водяная мельница. На образовавшихся прудах, покрытых островами с густо заросшими беседками, плавали белые лебеди. Дом был одноэтажным, но широкие стены этого дома могли бы выдержать десяток этажей. Комнаты были громадные и высокий потолок. Северным фасадом он выходил во двор, с противоположного фасада начинался парк, круто спускавшийся аллеей, ведущей к прудам. Вдоль дома с обеих сторон были крытые веранды. Перед восточным, сравнительно узким фасадом была площадка, украшенная небольшой фитильной пушкой. Под этой площадкой шел подземный ход, выводивший из подвала дома в парк. В одном из огромных шкафов, находившихся в передней, имелся люк, подняв который, можно было спуститься в подвал и оттуда по потайному входу выйти незаметно в заросли парка. Достопримечательностью дома был его зал: несмотря на мебель, оставалось вполне достаточно места, чтобы гонять по паркету на велосипеде.

Первые железные дороги на юге России были проведены только к концу жизни Александра Гавриловича, и передвигался он обычно в дормезе (большая дорожная карета, приспособленная для сна в пути), который тащили восемь лошадей. Возможность спать ночью в дормезе и имевшийся в нем «погребец» с продуктами делали путешественника независимым от постоялых дворов.

Александр Гаврилович погиб в железнодорожном крушении в конце XIX столетия. Железная дорога между Новочеркасском и Ростовым-на-Дону была проведена, но не была еще открыта для пассажирского движения. Дормез был погружен в товарный вагон, прицепленный к концу поезда. На одном из подъемов, около Новочеркасска, вагон отцепился, покатился назад, наскочил на какое-то препятствие с большого разгона и разбился в щепы. Александр Гаврилович был похоронен на институтской даче около Новочеркасска.

Его сын Владимир Александрович Реми выбрал штатскую карьеру. Он учился в Москве и стал инженером-механиком. После этого он служил на одном из московских заводов. В молодости он путешествовал, посетил Канаду и США. В Америке познакомился с тамошними методами садоводства и по возвращении в Россию занялся этим делом на Дону. Он купил черноземную землю в 18 верстах от Таганрога на реке Миус. На этом участке в 300 десятин был небольшой дом со старым садом. Упорным и многолетним трудом Владимир Александрович создал образцовое имение с просторным домом в 14 комнат, водопроводом и фруктовым садом, единственным в своем роде в России. Под садом было 100 десятин, огибаемых с трех сторон Миусом. Система каналов и мощный насос, дававший 400 ведер в минуту, орошали сад в засуху и спасали также от весенних заморозков. Аллеи делили сад на квадраты в 8 десятин, и каждый из квадратов был засажен в строгом порядке деревьями одного сорта, преимущественно яблонями. Все фрукты, все овощи и ягоды, возможные на этой широте, были в изобилии. Хотя и имелся и садовник, но надо полагать, что сад был насажен Владимиром Александровичем собственноручно. Он рано утром уходил из дому не всегда возвращался к завтраку и обеду и появлялся дома незадолго до захода солнца.

Владимир Александрович женился в 1887 г. на Ольге Васильевне Ефремовой, предок которой, Данила Ефремов, был наказным атаманом Войска Донского. Большой портрет атамана Ефремова при булаве и бунчуке, в расшитом камзоле, писаный масляными красками, находился у Василия Николаевича Ефремова, отца Ольги Васильевны, жившего в Новочеркасске, такой же второй портрет – в Атаманском дворце.

Ольга Васильевна была известна своим исключительно спокойным характером, никогда и ни при каких обстоятельствах она не повышала голоса. Она руководила хозяйством, но им не интересовалась, предпочитая чтение, разговоры, визиты, театр и концерты»[140]140
  Коршиков Н.С. Дворяне и графы Платовы. Ростов н/Д, 2004. С. 89–91.


[Закрыть].

Дома же не зажиточных дворян были более скромными. Строились из земляного кирпича или деревянными. Крылись такие дома кровельным толем и состояли всего из четырех комнат: приемной, спальни, кабинета и детской, в последней жила и женская прислуга.

Кухня вместе с людскою составляли особое помещение, обычно отдельно стоящее здание. Как мы уже говорили, выше при домах находились конюшни, амбары для ссыпки хлеба, погреба-ледники, сараи для экипажей. А вот скотские базы и молотильные машины часто ставились отдельно, за поселком.

Дворянская усадьба была огорожена каменной из мела или сложенного из крепкого известняка оградой, что придавало усадьбе и улице опрятный вид. При домах во дворах были разбиты небольшие клумбы для цветов. Для украшения садов и беседок использовали розу садовую, сибирскую или желтую акацию, белую или лжеакацию, сирень – еще ее называли азовский цвет. В палисадниках перед домом произрастали бузина, калина, в некоторых усадьбах кротекус, зелено-розовые тонкие и стройные японские бамбуки. Из фруктовых деревьев в донских садах произрастали персик, абрикос, вишня, черешня, орех грецкий, кизил, шелковица, яблоня, груша.

Уникальным оазисом на Дону вплоть до 20-х гг. XX в. был Красный двор, дача, принадлежавшая атаману Даниле Ефремову В конце XIX в. дача была приобретена генералом Фицхелауровым. Красный двор занимал площадь 36 десятин и был окружен высокими дощатыми палями (сваями) с заостренными концами, выкрашенными в красный цвет. Красный двор имел двое парадных каменных ворот и одни деревянные. Здесь сохранилась уникальная роща: белоствольные березы и около трехсот могучих дубов, некоторые из них были в три обхвата.

Говоря о внутреннем убранстве поместий, следует сказать, что донские дворяне ни в чем не хотели уступать российским. Поэтому в домах донских дворян, особенно тех, кто проживал в Миусском округе, можно было увидеть заграничную мебель, музыкальные инструменты, другие принадлежности комнат, привозимые из Западной Европы в Таганрогский порт. Многие дома дворянской знати уже к концу XIX в. имели электрическое освещение, водопровод, ванны.

Вышеупомянутый путешественник О-де-Гель, побывавший в доме генерала К.П. Кирсанова, проживавшего в Таганроге, писал: «Мебель, люстры, картины, зеркала, плафоны – все показывает понимание искусства и роскоши хорошего тона, право, удивительно их видеть у казака».

В атаманском дворце в начале XIX в., где проживали потомки Ефремовых, как видно из документов, была следующая мебель: «Диван из красного дерева, пять стульев с мягкими сидениями, одно кресло красного дерева с отогнутой спинкой и рабочий столик красного дерева для рукоделия, выполненных в стиле русского ампира, кроме того, диван готического стиля в шесть кресел с мягкими сидениями, выполненные в стиле Бидермейер»[141]141
  ГАРО. Ф. 2577. Оп. 2. Св. 4. Л. 11.


[Закрыть]. Мебель этого стиля отличалась удобством и комфортом.

Некоторое представление о мебели донских дворян дают и фонды Старочеркасского музея, где хранится мебель, принадлежавшая Е.С. Мессерову, который был женат на Варваре Михайловне, урожденной Скураковой, в первом браке была замужем за Д.И. Жученковым. Сама Варвара Михайловна была дворянкой, а Мессеровы были крупными торговцами, имевшими свою мануфактуру в Ростове. Из мебели, принадлежавшей Е.С. Мессерову, в фондах музея находится платяной шкаф в стиле «модерн» немецкого производства, о чем свидетельствует клеймо.