Текст книги "Выбор наследника"

– Нет! Нельзя! Смирно стоять! – воскликнул он. – Вперед идти!

– Ты уж определись, друг! То ли идти, то ли стоять!

– Идти! Идти быстро! Вперед! – Гном ткнул его копьем.

– Что, и с приятелями нельзя поболтать?.. Эй, парни! Ау! Привет! Давно не виделись! – Карадор беззаботно помахал рукой удивленным оркам. – Как жизнь? Вам, я вижу, не скучно… Э, а вы чего это? – забеспокоился он, заметив, что альфары-воины тут же набросились на его собеседников, осыпая их ударами и ругаясь на смеси своего и орочьего наречий. Люди попытались было встрять, но с другой половины участка на подмогу стражникам примчались еще несколько альфаров. Вместе они принялись избивать орков и людей. Перепало даже единственному в этой пятерке альфару.

– Что это? – Карадор попятился, переводя взгляд на своего конвоира. – За что это они их?

– Не болтать! – крикнул тот. – Идти живо!

– Ну и ну, – только и сказал эльф, покачав головой, и двинулся дальше по мостику. Внизу мало-помалу восстановился порядок, и рабы снова принялись за работу.

Они то пробирались по узким туннелям, то входили в пещеры-комнаты, то шагали по балюстрадам, то опять оказывались на висячих мостиках, то шли по недостроенным галереям, где колонны высекали прямо из цельного куска породы, шлифуя и придавая им причудливый вид. Сооружение обещало стать грандиозным. Оно было призвано одновременно внушать уважение и ужас, восторг и зависть, гордость и уверенность в собственной никчемности перед величием тех, кто создавал такую красоту. Рабы – люди, цверги, орки – использовались на самых простых и тяжелых работах, а на долю темных альфаров оставалось потом лишь навести глянец и красоту на их творения.

Притихший эльф послушно топал куда приказывали, но Акко о-Якко все время был настороже. Никому, даже своей родной матери, он не признался бы, что отчаянно трусил. Ибо для альфара не было ничего страшнее, чем не суметь оправдать возложенное на него доверие. Тем более для альфара из старинного и всеми уважаемого рода Якко!

Короткий (меньше четверти часа!) путь показался ему ужасно длинным. Когда за витыми колоннами коридора обнаружилась широкая лестница, ведущая куда-то наверх (оттуда лился оранжевый свет), он испустил такой явный вздох облегчения, что эльф оглянулся через плечо и неожиданно улыбнулся:

– Чего, трусишь? Ты высоты боишься?

– А т-ты? – От волнения Акко чуть не укусил себя за кисть. – Боишься?

– Жуть!

И хотя хитрое выражение его лица не соответствовало сказанному, это неожиданное признание несколько успокоило темного альфара.

– Нам наверх?

– Угу.

Внизу лестницу охраняли четыре стражника. У их ног свернулись два пситтака – белые ящерицы с выпученными глазами. Пситтаки славились тем, что их невозможно было сбить со следа – они чуяли не только запах, но и тепло жертвы, как на земле, так и в воздухе, и могли идти по следу несколько дней без сна и отдыха. Их выносливость и скорость на «охоте» просто поражали, и мало кто знал, что выложившись в такой погоне, каждый пситтак потом несколько дней валялся пластом, восстанавливая силы. Впрочем, в природе этому было логическое объяснение – каждая такая погоня заканчивалась ловлей добычи, так что валялся в отключке пситтак отнюдь не голодным. Эти были явно голодны – при приближении эльфа и гнома обе ящерицы подняли узкие морды, чем-то похожие на клювы хищных птиц, и зашипели, пробуя раздвоенными язычками воздух.

– Ой, какие милые зверюшки! А погладить можно? – Карадор сделал попытку присесть на корточки и дотронуться до одного пситтака, но Акко вцепился ему в локоть, оттаскивая назад.

– Нельзя!

– Ага, понятно! Они сторожевые. Могут укусить?

Переглянувшись, два альфара, державшие пситтаков на поводках, слегка ослабили сворки, и ящерицы подобрались к эльфу, внимательно обнюхивая его со всех сторон. Одна даже сделала попытку откусить от него кусок, но была остановлена хозяином.

– Чача! – шикнул тот на ящерицу, и та недовольно отступила.

– Правильно, Чача, сидеть! – наставительно промолвил Карадор, погрозив ящерице пальцем.

– «Чача» значит «назад», – объяснил Акко.

– А-а, это по-вашему! – обрадовался эльф. – А как будет «вперед»? «Ачча»?

Оба пситтака зашипели, дергая привязь, и Карадор понял, что почти угадал.

– Они тебя запомнить, – объяснил ему гном, жестом указывая, что эльф должен подняться по лестнице. – Теперь ты убежать – они тебя ловить!

– Ловчие псы? Ловко придумано! Небось ядовитые?

Акко кивнул. Укус пситтака оказывался смертельным практически для любого обитателя пещер, хотя яд не всегда действовал сразу – ведь многие подземные твари были холоднокровными и могли долго сопротивляться его воздействию. Правда, у большинства сторожевых пситтаков ядовитые зубы были вырваны, чтобы ящерицы ненароком не покусали хозяев. Но кто же будет рассказывать об этом заключенным?

Лестница была высокой, ступени – крутыми, так что в конце подъема Карадор демонстративно уселся на ступеньку, переводя дух.

– Устал, – объявил он топтавшемуся рядом гному. – Дай дух перевести!

– Нельзя! – Тот замахнулся копьем. – Идти вперед! Быстро!

– Ох, как же ты мне надоел! Да иду уже, иду. – Эльф выпрямился, опираясь на стену. – Куда ты хоть меня волочишь? Скоро придем?

– Пришли.

– Ёп…!

Запрокинув голову, Карадор озирался по сторонам.

Как-то незаметно они оказались практически на самой вершине города-пирамиды. Идеально ровная площадка имела шестиугольную форму и была выложена причудливой мозаикой. Шесть крутых лестниц, уходящих вниз, делили город-пирамиду на шесть секторов. В середине площадки, шагах в пятнадцати от замершего эльфа, высилась круглая башня, такая гладкая, что казалась отлитой из темного стекла. На вершине башни, на конце увенчивающего ее шпиля, горел огонь, от которого тут было светло как днем. Распахнутые двери казались провалом в бездну.

– Нам сюда? – Карадор осторожно переступил порог и оказался в идеально круглом зале.

– Сюда-сюда.

Услышав знакомый голос, оба обернулись. На пороге, за их спинами, стоял невесть как взявшийся там маг.

– Ой, здрассьте! – кивнул ему Карадор. – Давно не виделись! А не подскажете ли…

– Ты всегда так много говоришь? – холодно поинтересовался Пронитс, проходя мимо него.

– Что? А… Вообще-то нет, только когда волнуюсь или когда кругом все молчат, вот и приходится говорить за себя и за всех остальных. А то как-то скучно!

– А вот я люблю, когда молчат, – с нажимом промолвил маг.

– То есть вы любите тишину? Странно, с кем я ни знакомлюсь, все ее любят!

– Ничего удивительного! Полная тишина – такая редкость в нашем мире, что ее приходится искать днем с огнем, а за право послушать ее иногда приходится дорого платить.

– Чем же? – фыркнул эльф.

– Например, вырванными у болтунов языками!

Глаза мага холодно сверкнули.

– Ну у вас и шутки! – покрутил головой Карадор.

– Я не шучу. Если ты сейчас не замолчишь, я прикажу вырвать тебе язык. С корнем!

– Кому прикажете? Ему, что ли? – кивнул эльф на застывшего рядом стража. Акко вцепился в копье так, что пальцы побелели, и принял боевую стойку, не сводя с пленника затравленно-отчаянного взгляда. – Он меня боится! А ведь я не такой страшный, как может показаться на первый взгляд. Даже наоборот…

– Не ему, – перебил Пронитс, поморщившись. – А вот им!

Он сделал быстрый жест рукой вверх и в сторону, и в стене сбоку открылась высокая дверь, пропуская две массивные фигуры. Любой опознал бы в них скальных троллей – даже тот, кто до этого видел этих существ только на картинках. Ростом тролли оказались почти в полтора раза выше эльфа и раза в три толще и массивнее. Одни длинные руки, бугрящиеся мышцами, чего стоили. На троллях не было никакой одежды, кроме набедренных повязок, так что имелась возможность оценить их анатомию во всей красе. Костяные гребни на головах, переходящие в костяные же воротники, свидетельствовали о том, что это были зрелые самцы, то есть существа, опасные вдвойне. Сделав несколько шагов, они остановились перед магом, сверху вниз глядя ему в глаза.

– Вот, – человек указал ему на пленника, – если он скажет хоть слово, убейте его!

– Как? – взвизгнул Карадор, проворно прячась за едва не падающего в обморок Акко. – Совсем?

– Если скажет хоть одно лишнее слово, – не сводя с него холодных глаз, поправился маг.

Тролли согласно заворчали, вставая справа и слева.

– У них вырваны языки, – предупредил человек. – Так что пообщаться тебе с ними не удастся…

– Спасибо, – эльф смерил громил долгим взглядом, – мне и так не хочется…

Улыбка тронула губы Пронитса. А этот эльф не такой трус, как большинство его сородичей. Несколько лет назад ему удалось разжиться десятком пленников, захваченных орками на Радужном Архипелаге. Воины света, как они называли себя сами, плакали, как дети, узнав, какая их ждет участь. Интересно, как же поведет себя этот?

Подойдя к замершему Карадору, маг внимательно осмотрел его, провел ладонью перед глазами своего пленника, коснулся тонкими чуткими пальцами висков и макушки. С ума сойти! Практически доверху полное хранилище энергии! Силы, которой аура эльфа была полна, хватило бы для запуска внушительных размеров Портала – или для того, чтобы превратить в пыль половину здания! Да, надо отдать старику Гротху должное! Он не зря так долго тянул с выполнением последнего заказа – ожидание окупилось с лихвой! Столько энергии! Теперь осталось придумать, как ее извлечь, ибо на первый взгляд внутренние энергетические каналы представляли замкнутый контур, пробиться через который невозможно. Придется потрудиться…

– Эльф, – позвал он, – ты догадываешься, зачем ты здесь?

– Известное дело, – дернул тот плечом, не сводя глаз с троллей, – вы хотите принести меня в жертву.

– С чего ты взял? – вскинул брови Пронитс. Боги и демоны, а ведь он почти угадал!

– Ну меня уже однажды хотели принести в жертву. И тоже люди, – объяснил Карадор. – Только у них ничего не получилось.

– Вот как?

– Да. В самый последний момент явился мой друг Фрося и меня спас!

– Твой… кто?

Карадор скрипнул зубами.

– Ну, я думал, что он мой друг, – нехотя промолвил он. – А потом он мне сказал, что его послали убить меня…

– И я даже догадываюсь почему, – буркнул маг себе под нос и щелкнул пальцами. В тот же миг кандалы упали с запястий пленника. – Раздевайся!

У Карадора отвисла челюсть.

– Че… чего? Ну, знаете, такого я от вас не ожидал! С виду вроде нормальный мужик… Что, совсем тут у вас с женщинами туго?

Пронитс заскрипел зубами:

– Еще одно твое слово и… Раздевайся и ложись на алтарь, дубина!

Указующий перст простерся в направлении противоположной стены. По мановению руки мага часть ее исчезла, явив видение массивного шестиугольного стола, стоявшего в соседнем зале. Слабо мерцали свечи, озаряя иссеченные рунами грани.

– Что, прямо так сразу? – Карадор с любопытством вытянул шею. – Никаких тебе дополнительных обрядов, молебнов, мистерий? Ритуальные танцы хотя бы устроили… Все-все! Уже иду! – воскликнул он, едва тролли шевельнулись. – Но хоть бы объяснили для начала, в чем моя задача! Вдруг можно обойтись без членовредительства? Мне это тело дорого, как память о маме с папой, и я…

– Взять! – прошипел потерявший терпение маг.

Скальные тролли заворчали и пошли на эльфа, на ходу сжимая и разжимая кулаки. Пленник попятился, стреляя глазами по сторонам.

Может, все так и закончилось бы, но на пути троллей попался замерший в ожидании новых приказов Акко. Гном не рискнул сделать и шага прочь, а тролль слишком спешил выполнить приказ, чтобы обойти его. И он просто-напросто смахнул темного альфара в сторону, как пушинку. Акко отлетел с коротким криком и рухнул на пол, ударившись головой.

– Да ты что? Что? – тонко взвизгнул Карадор, рванувшись вперед. – Ты что творишь, гад? Что он тебе сделал?

От неожиданности тролль остановился. Он как-то привык, что все при виде него чуть ли не в обморок падают от страха, а тут какая-то козявка осмелилась повысить голос!

– Сильный, да? – налетел на него эльф. – Справился? Против маленьких вы все смелые, как я погляжу! Да еще двое на одного… А если мы вот так?

Быстро наклонившись, он поднял выпавшее из руки гнома копье и ловко ткнул им тролля в живот. То есть хотел в живот, но тот кистью сбил копье, и наконечник ударил немного ниже.

Отчаянный рев сотряс стены. Согнувшись пополам, тролль схватился за причинное место и рухнул на колени.

– Ага! Не нравится! Получай!

Крутанув копье и перехватив его за острие, Карадор от души огрел им тролля по плечу, как простой палкой. Древко треснуло, переломившись пополам. Не растерявшись, эльф, как дротик, метнул обломок в морду второго тролля. Тот вскинул лапу, защищаясь, и острый кончик палки вонзился ему в ладонь.

Вскрикнув от неожиданности тонким голосом, тролль попятился.

– Знай наших! – Карадор показал магу два оттопыренных пальца и бросился бежать, по дороге цапнув за локоть незадачливого Акко. – За мной!

Впрочем, далеко убежать ему не удалось. Они уже были примерно на середине лестницы – вниз у эльфа получалось двигаться куда проворнее, чем вверх, – когда за спинами раздался повелительный голос мага:

– Стража! Взять!

И пару секунд спустя две молочно-белые тени, шипя и извиваясь длинными телами ящериц, стремительно ринулись наперерез.

При дворе лорда Наместника мастер Неар не бывал уже очень давно – как-то так получилось, что последние несколько лет он чаще столовался в замках его советников, и лорда Лоредара в особенности. Кажется, последний раз его приглашали сюда на пир по случаю счастливого возвращения леди Каллирель. А потом мастер вовсе уехал с Острова, ибо менестрели и бродячие актеры не имеют своего дома. Несчастный Меандар Сладкоголосый, родившийся на Янтарном Острове, где только ни жил прежде, чем Наместник Отрандир Обсидиановый «прислал» его в «подарок» своей дочери, вышедшей замуж за Наместника Нефритового. Меандар был сыном знатного лорда, но это не помешало Наместнику Эльгидару казнить его по ложному обвинению в шпионаже.

Судя по тому, как ломились от яств столы, как пышно, чуть ли не крикливо были украшены не только трапезная, но и передний зал, и парадная лестница, и даже нижний этаж и перила опоясывающей его галереи, торжество намечалось нешуточное. Сладкие запахи угощений донеслись до менестреля еще с порога, когда он поднимался по ступеням на широкое крыльцо, и его рот мигом наполнился слюной. Но вместо дрожи нетерпения в предвкушении праздничного обеда на него внезапно напала дрожь волнения. Он перепугался, словно ученик, который по глупости решил выдать себя за настоящего мастера и вот-вот должен будет выйти на свое первое в жизни выступление.

Переступив порог залитого светом пиршественного зала, мастер Неар понял, что не готов петь. Вот уже несколько дней его голова была совершенно пуста – не только ни одной новой песни, но даже старые как будто исчезли.

Если бы мог, он повернул бы назад и бросился вон из замка, пока не поздно. Но стража на дверях обязательно попробует остановить менестреля – проще и безопаснее было не приходить совсем. А теперь остается только надеяться на судьбу – вдруг про него просто-напросто забудут. Стремясь стать как можно более незаметным, мастер Неар забился в дальний угол, подальше от шумной толпы гостей, в полумрак за колонны.

Компанию менестрелю составили несколько актеров – незнатных эльфов и светлых альфаров, которые в этом закутке дожидались, когда придет время показывать лордам и леди свое искусство. Некоторых он немного знал – у многих при дворе жили певцы, музыканты, танцоры, фокусники, которые за еду и ночлег каждый день готовы были развлечь публику. Альфары являлись крепостными, то есть не могли уйти от хозяина, а вот эльфы в любой день имели право собрать вещи и покинуть надоевший замок. Наметанным глазом Неар определил, что эльфы и есть бродячие артисты, и подсел к ним поближе.

– Добрый вечер, – завел он разговор. – Скажите, вы ведь не с нашего Острова?

Традиционно у бродячих артистов не имелось постоянной родины. Не скованные многими законами Архипелага, эльфы-отщепенцы были в какой-то мере свободнее своих сородичей, которые жили в замках. Правда, отсутствие своего лорда-защитника делало их иногда беззащитными перед произволом, но, как говорится, за все приходится платить.

– Да. – Немолодой эльф в облегающем трико акробата вежливо кивнул. – Мы проезжали мимо, думали остановиться в поместье-столице на несколько дней, а нас сразу пригласили сюда.

– Мы удачно попали, – добавил второй артист, помоложе. – Не каждый день выпадает обслуживать свадьбы!

– А когда вы намереваетесь пуститься в путь?

– Наверное, не скоро. Празднества по случаю свадьбы дочери Наместника могут продлиться несколько дней или даже недель!

– И все это время мы поживем тут, – мечтательно произнес третий акробат, совсем юноша. Судя по внешнему сходству, перед мастером Неаром сидели отец и два его сына.

Их можно было понять – не имея дома, бродячие артисты ночевали там, где их застала темнота. И зачастую пережидали непогоду где-то под деревьями или вовсе под открытым небом. В свое время мастер Неар тоже жил такой жизнью – когда был помоложе и путешествовал от замка к замку. Правда, чаще всего он ходил по Островам в одиночку и задерживался дольше – на несколько недель, а то и месяцев. Мог целую зиму прожить на одном месте. Лишь последние несколько лет он оставил бродячую жизнь, но сейчас подумал, что неплохо бы вспомнить старое.

Пока на артистов не обращали никакого внимания – приглашенные гости были заняты только собой. Все вокруг наперебой обсуждали странную скоропалительную женитьбу – ведь обычно перед свадьбой происходит не менее пышно обставленный обряд помолвки. Двое влюбленных обмениваются клятвами перед алтарем Покровителей, после чего считаются женихом и невестой. Между помолвкой и свадьбой проходит несколько недель, а иногда и лет. Бывало, если свадьба по каким-то причинам откладывалась, справляли повторную помолвку – так сказать, чтобы напомнить всем, кто на ком обещал жениться. Да и перед самой помолвкой обычно на каком-нибудь пиру происходило оглашение – мол, руки моей дочери просит такой-то юноша. А здесь все было настолько внезапно… Нет, тут что-то не так!

Прислушиваясь к ведущимся вокруг разговорам, мастер Неар, как ни старался, не мог услышать ответа на этот вопрос, занимавший сейчас все умы. Он вскочил с места, когда герольды торжественно сыграли несколько нот приветственного гимна, а в пиршественную залу вступила небольшая процессия.

Впереди шла Видящая Хозяйка с таким напряженно-торжественным лицом, что все невольно опускали глаза, а рядовые рыцари тут же поспешили припасть на одно колено. За нею следовал лорд Наместник Калливар Аметистовый. Он вел за руку свою дочь, наследницу Каллирель. Женщина в белом наряде невесты – в длинном платье, с распущенными волосами, в которых слабо поблескивали цветы ночной фиалки, босая, брела, опустив голову и не глядя по сторонам. Ее лицо было бледнее обычного и ничего не выражало. Сестра ее матери вела ее под руку с другой стороны.

По пятам за ними следовали советники, в первых рядах – сам лорд Лоредар с сыном. Лаотор, для которого женитьба на наследнице Аметистовой всегда являлась чем-то далеким, как сон, был слегка шокирован внезапностью исполнения желания и выглядел немногим лучше невесты. Единственное отличие состояло в том, что он шел сам, его не приходилось поддерживать под руки, как больного. За советниками шагало несколько дальних родственников – все, кто успел приехать к назначенному часу, ибо обычно гости на подобное торжество получают приглашение за месяц и прибывают в замок за три-четыре дня до начала празднества, коротая время за пирами и развлечениями.

Небольшая процессия пересекла зал и направилась прямиком в часовню, которая была соединена с замком крытой галереей. Гости, в основном домочадцы Наместника и обитатели поместья-столицы, толпой повалили следом.

Артисты, рыцари, прислуга и несколько неродовитых эльфов, сопровождавших знатных лордов, остались в зале. Лишь мастер Неар осторожно пристроился в хвосте колонны, сгорая от волнения. В голове мелькнула шальная мысль, что созерцание помолвки подхлестнет его угасшее вдохновение, и он сочинит-таки подходящую к случаю балладу.

Всеми владело любопытство, все ждали хоть каких-то объяснений, и никто не заметил не только менестреля, скромно державшегося за спинами лордов и леди, но и наемника. Скрестив руки на груди, Фрозинтар занял позицию на пути к часовне как раз в этой галерее и нарочно попытался встретиться взглядом с хозяином, но лорд Лоредар прошествовал мимо, даже не удостоив его кивком головы.

Часовня Наместников была огромной – почти тысячу эльфов могли вместить ее стены, да в прежние века так оно и было, когда во время торжественных молебнов сюда приходили не только знатные обитатели замка, но и все простые, неродовитые подданные, а также слуги и приглашенные гости со своими спутниками. Сейчас же под высокими, пронизанными светом сводами собралось едва ли полторы сотни приглашенных.

Остановившись на пороге и не смея подойти ближе, мастер Неар, затаив дыхание, ловил отголоски обрядового песнопения – обряд сопровождался молебном в честь Покровителей, особенно двух из них, Эля-Прародителя и Бора-Земли. Видящей Хозяйке помогали четыре ее ученицы – после разгрома восстания и ликвидации Ордена она одна из немногих сохранила свое положение, но получила учениц, поскольку обитель была ликвидирована и многие девушки и девочки, ученицы и послушницы, оказались выброшены на улицу. Тех, кого не смогла взять под свою опеку императрица Ласкарирель, распределили по поместьям. Обычно менестрель с трепетом прислушивался к голосам волшебниц, но сегодня они его откровенно раздражали, и он облегченно перевел дух, когда молебен завершился.

Встав перед алтарем на освобожденное Хозяйкой место, лорд Наместник раскинул руки в стороны, привлекая всеобщее внимание.

– Высокие лорды и леди, – зазвучал его ровный голос. Слишком ровный и спокойный для такого торжественного момента. – Сегодня у нас особый день, я бы даже сказал, важный день. Сегодня мы отдаем замуж нашу дочь, леди наследницу Каллирель Аметистовую, – он указал туда, где рядом с теткой стояла безразличная ко всему молодая женщина в белом одеянии, – за этого достойного юношу!

Последовал новый жест, уже в сторону Лаотора, который, стоя с другой стороны от алтаря, не сводил глаз с невесты.

– Обычай требует, чтобы сначала была оглашена должным образом помолвка этой прекрасной пары. – Наместник не смотрел ни на дочь, ни на будущего зятя, глядел прямо перед собой. – Однако нас торопят обстоятельства… А посему венчание будет произведено немедленно. Пожалуйста…

Лорд протянул руки к молодым, и жених и невеста сделали шаг навстречу друг другу. Причем Каллирель тетка буквально силой сдвинула с места, а вот Лаотора его отец придержал за локоть.

– Скажите сначала, милорд, – прошипел он, выдвигаясь вперед вместо сына. – Скажите…

– Ах да. – Взгляд Наместника потяжелел. – С прискорбием вынуждены также сообщить высоким лордам и леди о том, что мы накануне получили известие о трагической гибели нашего племянника, Карадора Шутника из Дома Казимира, бывшего наследника Наместника. В связи с этим согласно древнему обычаю новым наследником Наместника будет здесь и сейчас после бракосочетания объявлен…

– Н-не стоит…

Чужой голос прозвучал до того странно и глухо, что лорд Калливар запнулся на полуслове, вскинув голову:

– Кто это сказал?

Лорд Лоредар сжал кулаки. Проследив за направлением его взгляда, остальные зрители стали оборачиваться назад, на прикрытые двери, возле которых застыла массивная фигура.

– Кто вы такой? – прищурился Наместник. – И по какому праву…

Фрозинтар сделал шаг вперед, но прежде, чем он сделал еще хоть что-то, советник рванулся ему навстречу.

– Молчать! – Во вскинутой вверх руке тускло блеснула стеклянная грань крошечного сосуда.

Наемник остановился. Взгляд его впился в маленький хрупкий флакончик в кулаке лорда Лоредара. Одно нажатие пальцев – и он лопнет, рассыпавшись в мелкую пыль…

– Ступай прочь. – Советник стиснул кулак, и не только Фрозинтар услышал слабый хруст стекла. – А вы, милорд, – это относилось к Наместнику, – завершайте обряд!

Фрозинтар отступил, опустил голову. Хозяин прав. Его жизнь в чужих руках. Он пока несвободен, не имеет права распоряжаться собой. Но когда это произойдет…

Стоя возле алтаря, Наместник Калливар Аметистовый что-то говорил. Наемник его не слушал. Он застыл, как потерянный, и только сжимал кулаки.

А вот мастер Неар внезапно напрягся.

После завершения обряда вся толпа повалила обратно, к накрытым столам, к веселью и празднику. Новобрачные шли впереди процессии рука об руку. Лаотор сиял, не сводил глаз со своей молодой супруги. Леди Каллирель бесшумно ступала босыми ногами, по-прежнему глядя в пол. Она, кажется, вовсе не заметила, что только что произошло. Ей было скучно и неинтересно. Печальное, отрешенное лицо молодой женщины, бледное даже по сравнению с ее белыми одеждами, резко выделялось на фоне других лиц – восторженных, гордых, счастливых. Лишь двое из них чем-то походили на Каллирель – в глубокое раздумье был погружен ее отец, лорд Наместник Калливар Аметистовый; мрачно подпирал стену в часовне, забившись в дальний угол, наемник Фрозинтар. Но если печаль первого можно было списать на переживания из-за болезни дочери, то чувства второго не интересовали никого. Наемник забрался в такой дальний угол, что даже Видящая Хозяйка, покидавшая часовню вместе с остальными, не обратила внимания на постороннего эльфа. И лишь ее помощницы и ученицы, убираясь после обряда возле алтаря, заметили его силуэт. Но Фрозинтар, к тому времени несколько успокоившийся, не стал разговаривать с девушками, молча покинул часовню.

В большом зале пир начался как обычно – с тостов и громких поздравлений новобрачным. По обычаю они оставались в зале недолго, после чего удалялись в опочивальню, а праздник продолжался без них. Но, с легким сердцем проводивший дочь на брачное ложе в первый раз, лорд Калливар сейчас нарочно оттягивал этот момент. Ему все казалось, что стоит Каллирели покинуть пир, произойдет что-то непоправимое.

Вино лилось даже не рекой, а целым водопадом, слуги сбивались с ног, поднося гостям яства. Дав знатным эльфам утолить первый голод, из своего угла выбрались артисты. Они успели поднять только один тост во славу новобрачных и выступали практически на голодный желудок – их время настанет позже, когда некоторые гости удалятся на покой и за столами окажется достаточно пустых мест.

Мастер Неар находился среди них, но почти не удивился, когда, дав знак выступающим прерваться, с места поднялся Наместник Калливар.

– Благородные лорды и леди, – промолвил он любезным тоном, – на нашем пиру присутствует знаменитый мастер Неар Рунопевец, известный на весь Архипелаг бард и менестрель! Сегодня он согласился усладить наш слух своим пением!

Особого мнения у менестреля в этом случае никто не спрашивал – раз вообще пришел на пир, значит, должен на нем петь. Удивление и возмущение вызвало бы, наоборот, пренебрежение его искусством – мол, сами пригласили и сами же не дали выступить.

Менестрель встал, отставив кубок с вином, поправил на плече лютню и вышел вперед. В голове было как-то удивительно легко и пусто – верный знак того, что песня вот-вот готова политься сама.

Артисты тут же расступились, отходя к стене, чтобы не мешать мастеру, – имя Неара Рунопевца действительно кое-что значило. Некоторые из гостей тоже развернулись вполоборота в его сторону, а кое-кто даже перестал жевать, что было знаком напряженного внимания. Самые большие ценители искусства сложили руки на коленях, приготовившись слушать пение.

Но если все глаза понемногу обратились к певцу, то сам он смотрел только на новобрачных. А точнее – на молодую женщину. Леди Каллирель сидела настолько безучастной ко всему, что поневоле хотелось ее расшевелить.

«А ведь она знает!» – обожгла молнией мысль. Что именно могла знать эта леди, которая уже несколько месяцев не интересовалась окружающим миром, осталось тайной. Но внезапно мастер Неар снял с плеча лютню, перевесил ее на грудь и, не тратя времени на то, чтобы подстроить инструмент, заиграл.

Мелодия полилась из-под пальцев с такой легкостью, словно он в последние дни наигрывал только ее. Так же легко и внезапно родились слова:

 
Однажды мы умрем —
Кто раньше, а кто позже.
Однажды мы умрем!
Как тает воск свечей.
Однажды мы умрем,
И пусть нас не тревожат.
Однажды мы умрем…
Зачем? Зачем? Зачем?
Зачем такая жизнь,
Которая не длится.
Зачем такая жизнь,
Похожая на сон?
Зачем она нужна,
Когда не пригодится,
Все то, что ты умел,
Все то, во что влюблен…
Однажды все пройдет!
Противны мы природе,
И нам однажды не
Придется выбирать!
Однажды все уйдет,
И мы уже уходим,
Поверив, что без нас
Наступит благодать…
 

– Нет!

Резкий крик оборвал песню и заставил всех гостей удивленно обернуться.

Еще минуту назад сидевшая на своем месте с отрешенным видом новобрачная вскочила с кресла. На бледных щеках ее двумя пятнами цвел румянец, глаза заблестели, лицо исказилось.

– Я… Простите, я не могу! – пролепетала она, обводя собравшихся затравленным взглядом.

– Каллирель? – прошептал лорд Наместник. – Что с тобой?

– Нет! – Молодая женщина отпрянула от отца, рывком выдернула руку из ладони супруга. – Оставьте меня! Я… Простите, я должна уйти!

– Каллирель! – вскрикнул Лаотор, бросаясь следом.

– Нет! – выкрикнула она, отталкивая его. – Пусти! Я хочу побыть одна! Нет!

С этими словами Каллирель бегом бросилась прочь из зала, по пути едва не сбив с ног попавшегося ей на дороге слугу с подносом.

Мастер Неар поскорее убрался с глаз долой, ладонью прижимая струны, чтобы лютня не издала больше ни звука. Но на него и так почти никто не обращал внимания – взгляды всех были прикованы к трем мужчинам: самому Наместнику, его новоиспеченному зятю и отцу последнего, которые выглядели совершенно растерянными.

Перебирая лапами, тварь устраивалась на лежку. Это место начинало ей нравиться. Здесь было жарко и душно, но зато имелись уютное логово и много дичи.

Одна такая как раз направлялась в ее сторону, и тварь напряглась. Пусть добыча подойдет ближе. Потом последует всего один прыжок, и…

Охотник вовремя почуял опасность – другое существо внезапно появилось в поле зрения.

– Мастер Неар! Мастер Неар, да погодите же!

Он не сразу понял, что это кричат ему и что этот голос ему достаточно хорошо знаком. Погруженный в раздумья менестрель сделал несколько шагов, прежде чем сообразил, что надо остановиться.

Впрочем, это не помешало ему сразу уловить угрозу, исходящую от женщины, и навстречу Видящей мастер развернулся напряженным, как струна. Волшебница подходила решительным шагом, с силой вонзая острие посоха в гравийную дорожку. Статус Хозяйки Острова не позволял ей бежать бегом за мужчиной, тем более, всего лишь мастером[24]24
  Далеко не все эльфы – лорды и леди. Лордом или леди (простым, высоким или высокородным) называют тех, кто имеет собственный замок. Но большинство воинов, кузнецов, менестрелей и прочих «ремесленников» не имеют своего замка и живут во владениях какого-либо лорда, это рядовые эльфы. Наименование «мастер» обозначает отнюдь не титул, а как бы служит данью уважения за его мастерство или возраст.


[Закрыть], и она негодовала уже на то, что он не остановился сразу и теперь стоял как вкопанный, ожидая, пока к нему подойдет самая сильная волшебница на Острове.