Текст книги "Шерлок Холмс и Русская богиня"

Обнажённая, как все ведьмы, Гелла выглядела потрясающе, а копна её рыжих волос реяла над головой, как туча на закате солнца. Джемма бросилась к ней, и сёстры воспарили над лугом, осыпая друг друга ласковыми словечками. Шерлок терпеливо ждал, когда вспомнят и о нём.

– А где же твой шрам на шее? – допытывалась Джемма. – Без него ты смотришься божественно!

– Я свела его, чтобы порадовать Ватсона.

– Как тебе живётся с ним?

– Не хуже, чем тебе с Шерлоком! Всё утряслось, хотя поначалу я боялась, что мы никогда не ляжем в одну постель. Чтобы одолеть меня, ему потребовалось три брачных поединка. В первом поединке я сломала ему руку, во втором – вывихнула ему бедро, и только в третьем он, наконец, свернул мне шею. Это был восхитительный момент! Вместе с моей шеей он свернул голову великому дракону, обитавшему в моей душе. Я плакала не от боли, а от счастья. Не ошибиться в избраннике – это такая редкость!.. Воланд признал победу Ватсона честной, и мы соединились. Я больше не чувствую себя валькирией, готовой сражаться с чудовищами, я – почти что миссис Ватсон, только без венчания. Теперь Ватсон следит за здоровьем мессира, я остаюсь его служанкой и всех всё устраивает!

Сёстры вернулись к Шерлоку.

– Поздравляю, мистер Холмс, – сказала Гелла, – какой вы теперь красавчик! Мазь из золотой коробочки проявляет тайные наклонности и скрытые способности натуры – вот почему, мистер Холмс, вы смогли защитить Джемму здесь, на горе. Из вас выйдет могучий колдун, если захотите!

– Странно слышать, – сказал Шерлок, – про мою колдовскую натуру. Честно говоря, иногда я ощущал себя алхимиком, искателем философского камня, но это естественно для любителя химических опытов. Поскреби химика – отскребёшь мечтателя-алхимика.

– Это было очень опасно, Гель! – воскликнула Джемма. – Мы же могли превратиться в грибы или остаться без рук… Ты ничего не говорила нам!..

– Ну, с грибами было совсем не опасно… Через год наступит следующая Вальпургиева ночь, и грибы снова обратятся в хоровод. Так что вам грозил всего лишь год грибного сна. А что касается сундука с золотом, гора предупредила вас о гораздо большей опасности, которая таится впереди.

– О какой же?

– Золото «Титаника» убьёт или искалечит вас, если о нём узнают раньше времени другие люди. Экспедицию могут захватить пираты или заговор возникнет на самом судне, ведь искушение золотом легко обращает на стезю преступности самых благонамеренных и тишайших. Мой совет: продумайте все меры защиты и все меры секретности, потом удвойте их, иначе вас постигнет горе! Никому не доверяйтесь и держитесь друг за друга – только так избежите беды.

– Кто бы мог подумать, что гора Брокен с её скверной репутацией будет столь добра к нам, – пробормотал Шерлок. – Мы увидим Ватсона?

– Уже скоро.

Пространство Лысой горы в волшебную ночь не имело ничего общего с её повседневным ощипанным видом. Тысячи огней рядами горели, уходя в бескрайнюю даль, тысячи волшебных существ плясали, болтали, витали в воздухе и прятались в траве, усыпанной невиданными цветами – радужными дигматисами, кудрявыми пролитонами, зонтичными азкузанами и ещё многими диковинами, чьи названия никогда не звучали для человеческого слуха. Дошлые ведуньи шастали по зарослям, собирая волшебные корни, травы, семена и рощения для облегчения астральных путешествий, приворотов/отворотов, порчи, привлечения денег, богатства, здоровья, лёгкого деторождения. Колдуны же рыскали в поисках, по большей части, ядовитых порождений земли и зелий силы.

Под землёй тоже кипела жизнь.

Прямо у ног Холмса вдруг появилась горка рыхлого грунта, из которой проклюнулся длиннорылый крот. Обычный крот – трус и паникёр, избегающий любых контактов с человечеством, но этот крот оказался необычным. Обнюхавшись и обнаружив людей, он бросился не в бегство, а в атаку. Этот парень из подземелья был точно не робкого десятка! Он целиком выбрался из шахты и во весь опор поскакал на Холмса! Тот не успел ничего понять, как был уже захвачен в плен ниже колена правой ноги. Усатый-волосатый обхватил голень своими мощными когтистыми лапами-вёслами и устроился на ступне, как на скамейке. Его дыхальца были задраны кверху и с шумом поглощали воздух, тогда как в зубастой пасти клокотали странные отрывистые звуки.

– Да он же бешеный! – испугалась Джемма. – Скинь его с ноги!

Шерлок попытался стряхнуть агрессивное животное, но не тут-то было – крот держал его железной хваткой. Гелла, наблюдавшая за происходящим с открытым ртом, разразилась хохотом.

– Неужели, мистер Холмс, вы не видите, что он любит вас? – спросила Гелла. – Какая странность: слепой крот вас узнал, а вы его – нет. Так кто же слеп?

– Какая ерунда, – отвечал Холмс, – у меня нет знакомых кротов. И этому господину я своей визитки не оставлял!

– Я могла бы поспорить с вами, мистер Холмс, на что угодно и выиграть пари, что крот вам знаком. Но я не стану пользоваться вашей слепотой… Я покажу вам то, что вижу сама.

Гелла сложила ладони, сплюнув, быстрыми движениями растёрла слюну, нашёптывая какую-то абракадабру, увенчав её знакомым «Гряди, Эйяфьядлайёкюдль!» Крот стал быстро облезать, теряя мех, потом обратился в человеческое существо, которое быстро возросло и предстало… доктором Ватсоном!

– Ура! Ура! Ура! – прокричала Джемма и набросилась на Ватсона с объятиями и поцелуями. – Милый Ватсон!

– Как я рад, друзья, что вы живы и разделяете празднество с нами, – отвечал Ватсон. – Но вам, дорогой Шерлок и милая Джемма, ещё многое предстоит постичь в тонком мире, чтобы ваша нога перестала пинать друзей!

– Мой дорогой Ватсон, простите мою ногу и её тупейшего хозяина! Когда-то вы не узнавали меня в гриме, теперь я оскандалился ещё хуже! Но как вам пришёл в голову этот маскарад и что за причуда, друг мой, быть кротом в Вальпургиеву ночь?

– Хороший вопрос! Чтобы ответить на него, мне придётся начать издалека, с момента нашего расставания…

По словам Ватсона, они с Гель застали мессира в весьма незавидном положении в момент сильнейшего обострения люмбаго. Воланд страдал молча, но извержение вулкана Эйяфьядлайёкюдль стало сильнейшим за всю его историю, а это показатель, потому что вулканическая активность на планете – самый точный индикатор состояния здоровья мессира и, отчасти, его настроения. «Если здоровье Воланда резко ухудшится и станет критичным, взорвутся вулканы по всей Земле, и это станет концом цивилизации, потому что люди не переживут великую вулканическую зиму, которая настанет в результате этих извержений, – сказал Ватсон. – В тот раз выручили пчелиный яд и втирание крапивы, благодаря которым удалось снять болевой синдром и вернуть мессиру подвижность тела. Заодно мессир причислил меня к своей свите, оказав небывалое доверие. Тем самым он признал выбор Гель и наше право на счастье».

Ватсон понимал всю хрупкость ситуации, поэтому принялся за поиски решения проблемы.

Замечательным преимуществом его положения были неограниченные возможности в получении любых препаратов и оборудования, а также доступ к любым медицинским знаниям и практикам, известным человечеству. Стоило озвучить заявку, и всё запрошенное тут же оказывалось в наличии. Однако тут же была и засада: демоны и другие существа тонкого мира нередко реагировали на лучшие лекарства и снадобья совершенно иначе, чем люди. Желая постичь, в чём причина, Ватсон сделал анализы крови и ахнул: демоническая кровь содержала свинец, которого в норме нет у людей. Сравнив показатели, Ватсон установил чёткую зависимость: чем древнее организм, тем выше концентрация свинца. У Воланда она была максимальной и запредельной, за ним по убывающей следовали Азазелло, Гелла, кот Бегемот, Фагот-Коровьев и, наконец, он сам. Ватсон знал, что концентрация свинца в организме возрастает по мере долголетия, что и подтверждалось его данными.

– Меня осенило! – сказал Ватсон. – Свинцу принадлежит определяющая роль в природе демонов и их свойствах. Свинец сделал их покровы тёмными, а кровь – чёрной. Накапливаясь в костях, свинец уродует суставы, а суставы у демонов сплошь и рядом выглядят ужасно. Само грехопадение ангелов, о котором сказано в Библии, легко объясняется свинцовым отравлением их естества. Однако обстоятельства, при которых произошло это событие, мне не известны. В то же время физиологам и социологам хорошо известно, что свинец пробуждает в людях злобу и криминальные наклонности. То же самое, предположил я, могло произойти и с ангелами, которые были сотворены добрыми по природе, включая самого Люцифера. Знаменитый богослов Иоанн Дамаскин писал, что «диавол в начале был добрым, но произвольно допустил в себе наклонность к худшему». Объяснение Дамаскина никудышнее, потому что доброе по природе не может беспричинно – «произвольно» – возжелать зла. Должно сначала произойти внутреннее перерождение духа и должна быть причина для перерождения, какой-то триггер… Не берусь судить окончательно, но причиной внезапной перемены могло стать отравление свинцом, которому подверглись Люцифер и падшие ангелы. Именно свинец мог превратить их, изначально добрых ангелов, в «духов зла». Впрочем, это не более, чем моё допущение, рабочая гипотеза. Для меня главная важность свинцового фактора заключается в его физиологическом воздействии на здоровье и самочувствие мессира. Свинец всегда поражает нервную систему, а люмбаго, в таком случае, служит следствием разлада в организме из-за токсичного воздействия свинца. Если найти средство, которое снизит уровень свинца, мучительные приступы люмбаго прекратятся, а с ними прекратятся и вулканические извержения.

– А если получится совсем избавить мессира от свинца в крови? – спросил Холмс.

– Возможно, он снова станет светлой Денницей, сыном зари, как именует его Библия. Не хочу забивать себе голову беспочвенными гаданиями.

Ватсон огорчённо вздохнул.

– Моя огромная радость от совершённого мною открытия весьма быстро сменилась разочарованием. Все известные препараты для детоксикации человеческого организма от свинца оказались совершенно бесполезны применительно к феноменам тонкого мира! В этом я убедился, неоднократно испробовав их на себе и на моей бесценной Гель, которая снисходительно позволила вовлечь себя в эксперименты.

Ватсон поцеловал руку Геллы.

– Гель уже предупредила, что её терпение не вечно и в моём распоряжении остаётся не более тысячи лет. Как видите, дорогой Холмс, я в цейтноте! Приходится искать решение со всей возможной поспешностью. А Вальпургиева ночь – возможность, которая предоставляется только раз в году. В такую ночь здешний луг превращается в самую богатую оранжерею, какую только можно вообразить. В одном средневековом трактате мне попалось известие о драконьем корне, которого никто из людей не видел, потому что увидевший этот корень тотчас ослепнет. Только драконы могут видеть его под землёй и исцеляться им от хворей и самых тяжёлых ран. В Лангедоке, французской провинции, в те времена объявился дракон, причинивший множество бед. Отважные рыцари из Каркассона и Монпелье вступали с чудовищем в битву и наносили ему смертельные, как они думали, раны, но дракон улетал, поливая поля чёрной кровью, и вскоре возвращался сильнее прежнего. Он уничтожил рыцарство Лангедока, похитил всех красавиц и грады впусте положил. Причина его несокрушимости заключалась в драконьем корне, который он поедал на далёких горах. Опознать этот корень можно только по запаху, не открывая глаз, утверждал автор трактата, впрочем, прибавлял он, для человека драконий корень смертельно ядовит. Это прибавление меня сильно воодушевило. Вдруг, подумал я, драконий корень будет полезен мессиру? Поразмыслив, я решил искать корень здесь, в Вальпургиеву ночь. Чтобы не ослепнуть, я решил превратиться в слепого крота. У кротов прекрасный нюх, не хуже собачьего, поэтому я надеялся учуять запах драконьего корня и выкопать его мощными кротовыми лапами. Гель снабдила меня заклинанием для превращения в крота, и я пустился на поиски корня. Блуждая во тьме под слоем почвы, я вдруг учуял ваш запах, дорогой Холмс, который я не перепутаю ни с каким другим. Я понял, что вы и Джемма уже здесь, и меня захлестнуло неистовое желание видеть вас, друзья. Я вынырнул из недр, но от волнения забыл точный порядок слов в обратном заклинании, превращающем крота в человека. Я вцепился в вашу ногу, дорогой Холмс, и безуспешно на все лады повторял это заклинание в своей кротовой башке, пока Гель не пришла мне на выручку и не произнесла его сама. Драконий корень может подождать, а вот дела дружбы откладывать нельзя ни в коем случае!

Холмс почувствовал, что у него глаза на мокром месте, и заключил друга в объятия.

За болтовнёй, шутками и воспоминаниями ночь промелькнула над ними, как тень летучей мыши. Когда край неба начал покрываться предрассветной сединой, на фоне звёзд замелькали силуэты ведьм, покидавших Лысую гору. Низовая музыка стихла. Друзья простились, мечтая о новой встрече через год…

– Ватсон попал в хорошие руки, – сказал Холмс, когда вершина Брокена пропала внизу и облачная вата закрыла землю. – Он по-настоящему воодушевлён, глаза блестят, а когда он смотрит на Гель – это чистое электричество!

– А что ты скажешь о его свинцовой теории грехопадения духов?

– Почему бы нет? Метафизика и физика взаимодействуют. К тому же доказано, что болезнь Альцгеймера вызывается железом в мозгах. Тут полная аналогия со свинцом. Но главное ему предстоит. Если Ватсон отыщет средство для детоксикации демонов, это событие изменит всё мироустройство! Ад исчезнет, демоны обратятся в ангелов, какими они были изначально, а зло в мире прекратится. Человечество вернётся в райские кущи, а Страшный суд придётся отменить. Но главное пока, чтобы Воланд не взрывал дюжинами вулканы, способные погубить всё живое на земле… С этим Ватсон справится, я даже не сомневаюсь!

По возвращении домой Шерлок занялся пасекой, а Джемма – курсовой работой с тягомотным названием «Проектирование конструкции автономного глубоководного промышленного робота для производства сварочно-резальных работ по металлу». Иногда она хмурилась и шептала себе под нос: «Как же мне просчитать этот гадкий пропульсивный момент?» Вечером на Шерлока нашёл лирический стих – он устроил небольшой скрипичный концерт. Когда Холмс закончил, у Джеммы на глазах были слёзы.

– Mon ami! – сказала она с придыханием. – Ты невероятно прибавляешь… Тебе нужна консерватория! Я уверена в твоём великом успехе в качестве музыканта-виртуоза!

– Дай мне ладонь, – попросила она, уложившись в постель. – В детстве я часто засыпала, положив голову на мамину ладонь. В те мгновения я была самой счастливой девочкой на свете. А теперь есть ты… И я снова самая счастливая на свете!

Джемма положила голову на ладонь Шерлока, ухватилась за запястье и скоро уже спала, сладко посапывая, как младенец. Он смотрел на жену, любуясь её идеальным профилем и божественными локонами, точёным матово-розовым ушком, чувствуя её нежное дыхание и лёгкие удары сердца. Его собственное сердце разрывалось от нежности и самозабвенного желания защитить это чудо в собственной ладони от всякого зла и обиды. «Я помню край вечной зимы и злой вьюги одиночества, бушевавшей над пропастью депрессий, – мою собственную душу. Сначала ты озарила её, как полярное сияние – недосягаемой красой небесных красок, потом – как весеннее солнце, побеждающее светом и теплом ледяных великанов, а теперь ты заполняешь мою душу до краёв, как море заполняет своё ложе. И если ты хочешь видеть меня на сцене со скрипкой, если это станет для тебя радостью – я сделаю это!..»

– Nevermore! – прозвучал в тишине до боли знакомый скрипучий голос.

Шерлок вздрогнул и оглянулся. За окном по подоконнику топталась большая чёрная птица.

– Хугин! – Холмс резко поднял оконную раму вверх. – Вечный соглядатай! Какого чёрта тебе здесь надобно, око Воланда?

Хугин с важностью распростёр крыла и откаркался: «Мессиррр поррручил мне, мистеррр Шерррлок Хо………………………………………

От редактора

Так, на полуслове, обрывается рукопись некоего Гарри Кондубасова, присланная в издательство, судя по почтовому штемпелю, из какого-то Малого Припухая, который, по-видимому, настолько мал, что мне так и не удалось найти его на самом большом глобусе.

Все страшно удивились. Рукопись, как при Пушкине, была отпечатана на пишущей машинке, чего давным-давно никто не видывал. Все привыкли к электронному набору, а тут целая пачка бумаги… Автор, глянули, неизвестный и из провинции. Дурак, что ли? Таких никто не издаёт. Нет, оказалось – не дурак, просто покойник. В конверте нашлось фото могильного камня, на котором было начертано: «Кондубасов, Гарри Кудеярович, такие-то лета жизни/смерти…» И эпитафия: «Быв неумеренно привержен пороку трезвости, опочил во цвете сил». И ещё записка от руки без подписи: «Убиралась за покойником, нашла у него это самое. А батюшка сказал, что выбросить на помойку нельзя, грех по человечеству, а ты куда-нибудь отправь, пусть они и выбрасывают. Ну, прощевайте, хрестьяне, епитрахиль с вами, как выражается наш батюшка в подпитии…»

Так и хотели сделать, но случилась пятница, парни сбегали за закусочкой, всё порезали и – не пачкать же стол! – застелили столешницу листами рукописи вместо скатёрки. Огурчиками, шпротиками, колбаской придавили и – опаньки!.. Душевно сидим. Тут наш художник-оформитель в ходе пятой рюмки ручонками начал сучить и бумажки к себе стягивать. Парни, грит, я это почитать хочу! Я это домой забираю! Да хоть подотрись, пошутили мы ему. Кто же знал, что он и впрямь всё это прочитает! И стал он гундеть, чтобы мы тоже почитали и издали как-нибудь Христа ради. Я, грит, до фига всякой фигни читал на своём веку, а такой – не читал! Прям до упаду смеялся, как читал… и даже плакал! Художники, они упёртые… упилил! Главный редактор изволили прочесть и оценить: «Дык, ваще!» В переводе с непонятного это значило: «Свистать всех наверх! Срочно издаём, пока конкуренты не пронюхали!»

… А что рукопись не закончена, так ништяк. «Евгений Онегин» тоже не закончен, как и «Мёртвые души», и «Братья Карамазовы», и «Бравый солдат Швейк», и «Признания авантюриста Феликса Круля»… Никто же не запрещает самому дотумкать, чего он там дальше, этот Гарри, мог накондубасить… Главное тут, как чувствую своей редакторской печёнкой, твёрдый хэппи-энд. И всё-таки чуток жаль! Ну, вот чего бы ему ещё не прожить хотя бы несколько страниц, а, Кудеяровичу-то?.. И вношу предложение: переименовать Малый Припухай в Кондубасово, пусть малоприпухайцев перекондубасит и пусть гордятся своим земляком, которые единственный в его истории скончался от неумеренной приверженности пороку трезвости. Какая страшная участь, подобная участи Прометея!..

Афиноген Нечитаго, младший редактор

КОНЕЦ