Текст книги "Шерлок Холмс и Русская богиня"

Под неотрывными взглядами всей честно́й компании Холмс перевернул блестящий барабан быстрым движением руки, хотя в этом не было никакого практического смысла, и приставил дуло к виску. Он сдвинул брови, как бы сосредоточиваясь на чем-то важном и известном только ему, затем кивнул головой и нажал спуск. Боёк щёлкнул возле уха отвратительным пустым звуком – выстрела не последовало.

– Осечка! – воскликнул Фагот. – Да вы, Холмс, счастливчик, каких поискать! Твоя очередь, Бегемот! Смотри, не промахнись!

– Ненавижу щекотку, – покривился Бегемот. – Ну, так, хотя бы уши прочищу!

Он просунул ствол в мохнатое ухо и со свирепым «Ммммяяууу!!» потянул за курок. Выстрела не последовало.

– Какого черта тут творится? – обеспокоился Фагот. – К барьеру, мистер Холмс! С истинным прискорбием прощаюсь с вами.

Лицо Холмса покрылось бледностью. Замедленным жестом он приставил ствол к голове и… Боёк хлопнул, но выстрела не последовало!

– Что за дрянь! Никогда не видел такого дрянного револьвера! – вскричал Фагот. – Совершенно не понимаю, как американцы перестреляли из таких плохих кольтов миллионы индейцев. Чтобы застрелить индейца из такого пистолета, его нужно сначала поймать, связать и потом полдня нажимать на курок!

Бегемот по-ковбойски крутанул кольт в лапе и сказал, что тот, наверное, залежался в музейной витрине. Опять раздалось свирепое «Ммммяяууу!!» – и всех оглушил мощный выстрел 45‑го калибра. Вместе с выстрелом из кольта кот шлёпнулся вниз головой на пол.

– Всё кончено, – слабым голосом сказал кот и томно раскинулся в кровавой луже, – отойдите от меня на секунду, дайте мне попрощаться с землёй. О мой друг Азазелло! – простонал кот, истекая кровью, – где ты? – ты не пришел ко мне на помощь в момент неравного боя. Ты покинул бедного Бегемота в самый жуткий момент! Ну что же, пусть моя смерть ляжет на твою совесть, а я завещаю тебе этот кольт, чтобы ты ковырялся им в зубах… Ухожу! – прошептал кот и снова выстрелил в свою голову. – Ухожу! – опять выстрел. – Совсем ухожу! – раздался четвёртый выстрел… Потом пятый и шестой.

– Единственно, что может спасти смертельно раненного кота, – проговорил кот, – это глоток бензина… Поспеши, Гелла! Я уже холодею…

– Вставай, шут гороховый, – сказала Гелла. – Ты ломаешь комедию, чтобы отвести нам глаза! Ты проиграл, Бегемотище! Ты опозорил казино и теперь будешь прислуживать мистеру Холмсу и мистеру Ватсону до конца их пребывания в Чёрном Омфале. Без всяких чаевых! Надень ливрею.

Бегемот принял вертикальное положение и, крутнувшись вокруг оси, предстал стариной Нильпфертом в форме стюарда.

– К вашим услугам, господа! Помыкайте мной и в хвост, и в гриву! Пусть проигравший плачет!

– Мистер Холмс, ваше величие сравнялось с величием Пифагора! – расщеперился в натянутой улыбке Фагот. – Вы повторили его триумф через две с половиной тысячи лет, дас ист фантатиш! Но тогда всё было понятно, а сейчас казино в тупике. Как вы обыграли казино? Нельзя же было просчитать этот выстрел с четвертой попытки, я точно знаю!

– Вы совершенно правы, мистер Фагот! Это был примерный расчет с поправкой на интуицию. Рассказываю, как на духу! Коллега Лестрейд был никудышным стрелком и ещё худшим владельцем оружия. Своим кольтом он колол орехи, забивал гвозди, открывал пиво и совершенно не ухаживал за оружием. В результате начались осечки при стрельбе. Когда Лестрейд принялся палить у меня в комнате по стене, то последовали две осечки прежде чем случился выстрел. «Вот так всегда!», – обронил Лестрейд с полнейшим добродушием. Осечки его нисколько не беспокоили, поэтому он даже не отнес свой кольт оружейному мастеру. Потом револьвер Лестрейда я увидел в музейной витрине со взведенным курком. Это означало, что боевая пружина находится в растянутом состоянии и должна по законам механики мало-помалу слабеть. Поскольку боевая пружина была на взводе лет пятнадцать, я предположил, что что число осечек при попытке выстрела теперь будет больше двух. Однако предузнать это число было невозможно без практического применения оружия. И тут мы оказались в равном положении с казино, поскольку, по моим наблюдениям, казино знает всё то, что уже было, но не знает, чего можно ждать от потенциально изменившегося объекта. Признайтесь, Фагот, вам же было известно про дежурные две осечки? Я подумал, что тактика казино будет строиться именно на этом факте, и увидел здесь наш с Ватсоном шанс.

– Вы чертовски проницательны, Холмс! Не стану отрицать – всё так и было. Мы были уверены, что пистолет сработает с третьего раза, потому что до сегодняшнего момента он всегда делал две осечки. Ваше право на первый выстрел было, в сущности, приговором, – признался Фагот.

– Пружина могла ослабеть не так сильно, как я надеялся, и тогда две осечки сохранились бы как ни в чем ни бывало. Пружина могла ослабеть сильнее, чем я полагал, и тогда число осечек могло возрасти до четырех и больше! Я доверился интуиции и выбрал чистый риск при шансах на выигрыш пятьдесят на пятьдесят. Вот и вся диспозиция, господа! А вам, Нильпферт, придется усвоить, что не всё коту масленица, бывает и великий пост.

– Международная ситуация чрезвычайно запуталась и осложнилась, – пробормотал Фагот, – поэтому мы с Азазелло отбываем для доклада мессиру. А вас, джентльмены, я попрошу далеко не отлучаться, думаю, что вас пригласят…

Азазелло и клетчатый потускнели, помутнели и вдруг испарились, как пара капель воды на горячей сковороде. Ватсон подбросил золотую гинею, повторяя жест Холмса, и, поймав монету, опустил ее в карман. «Теперь ты будешь нашим талисманом», – сказал он, сияя сам, как гинея.

Гинея короля Георга II, обретенная Ватсоном в Чёрном Омфале.

– Это шедевр, Холмс! – восхищённо воскликнул он. – Одолеть непобедимое казино с помощью ослабевшей пистолетной пружины – как вам пришла в голову эта идея? Она невероятна!

– Сцепление случайностей, мой друг. Накануне, как вы помните, я расстроился, когда терзал свою скрипку и сразу две струны лопнули. Я подумал, что дела совсем плохи, если меня предают в критический момент даже любимые вещи. Для коллеги Лестрейда, подумал я, это закончилось совсем печально. Его любимый кольт дважды осёкся, когда Лестрейд в одиночку пытался задержать громилу Даффи в доках Сюррея. Громила успел проткнуть инспектора раньше, чем тот нажал на курок в третий раз. И кстати! До меня только сейчас дошло, почему оружие Лестрейда лежало в музейной витрине на боевом взводе – в таком виде его нашли рядом с телом инспектора. Музейщики решили сохранить память о трагедии. Остальное, Ватсон, как-то само собой собралось и сформировалось в считанные минуты. Я понял, что казино сделает ставку на две осечки, потому что это факт, который от них не укроется, остальное вы видели.

– На самом деле, – продолжал Холмс, – главное значение случившегося не в нашей победе над казино, а в том, что мир свободен, пока в нём существует непредсказуемая случайность.

* * *

– Вашими стараниями, джентльмены, я поставлен в положение владельца футбольного клуба, вынужденного благодарить соперника за разгром его собственной команды.

Воланд восседал в том же виде, как и в прошлый раз, на том же троне из слоновой кости с вызолоченными рельефами. Разница заключалась разве что в присутствии Хугина, который примостился между головами большого грифона, превратив его в трехголовое львино-орлино-во́роновое чудище. Все остальные участники действа занимали свои места по уже известной мизансцене.

– И вам это удалось – изменить свой жребий, обыграв судьбу. Я впечатлён! Ваш жребий смерти заменяется на жребий жизни!

Мессир приподнял и опустил массивную трость с чёрным набалдашником в виде головы пуделя. Раздался оглушительный удар грома, от внезапности Холмс и Ватсон вздрогнули.

– Вам предстоит особая миссия, джентльмены! Теперь ничто не препятствует вашему участию в «Акте о спасении», о чём меня умоляет королева Англии, которая ещё не родилась, но уже является вашей поклонницей, Холмс. Вы готовы ответить на чаяния Старой Молли?

– Безусловно, мессир! Она же моя королева!

– И моя, мессир, – тактично напомнил Ватсон.

– Вам осталось дождаться, джентльмены, назначенного срока, а пока где-нибудь перекантоваться ближайшие сто тринадцать лет. Поверьте, моему гостеприимству нет предела, но Чёрный Омфал не гостиница для посторонних. Вам придется скоротать это время в Бермударии. Условия там ничуть не хуже, только всё гораздо спокойнее. В Бермударии исчезает сознание; когда исчезает сознание, исчезает имя и образ, исчезают органы чувств, исчезает соприкосновение. Ещё исчезают: ощущение, восприятие, бытие, рождение, старость, смерть, горести, страдания, уныние и вожделения. Вы не почувствуете ожидания и вернетесь в мир через секунду. Но я не отпущу вас без награды за победу. Фагот! Награду в атриум!

Фагот, чьи усы-пёрышки вдруг обвисли вниз, как сосульки, и оттого сильно закосивший под Якубовича, с возгласом «А вот ещё буква пэ!», покатил по дворцовому полу столик индийского розового дерева на каменных колесиках и остановился перед джентльменами. На столике поверх перламутровой инкрустации помещалось некое устройство с большой красной кнопкой посредине, на кнопке красовалась буква П с хвостиками и завитушками. «Перемотка! Перемотка! Перемотка!», – трещал Фагот.

– Ты прям народный артист, – похвалил его Азазелло.

– Возложите руки, джентльмены, на кнопку Пэ и соприкоснитесь пальцами, как это происходило при вашем первом знакомстве! Вспоминайте тот момент! В каком году это было?

– В 1881 году, в моей химической лаборатории в Холборне, – отвечал Холмс.

– Нажимайте её! Вместе нажали! Ну же…

Друзья утопили кнопку по самую макушку и отпустили, подержав её в таком положении секунд пять. Кнопка поднялась. Холмс и Ватсон в недоумении переглянулись.

– Полу́чите вашу награду, джентльмены, как только Бермударий отпустит вас, – сообщил Фагот. – Здесь она вам ни к чему. Время пошло, мессир, – почтительно склонился Фагот.

– Вам дарованы ещё тридцать секунд и право на один вопрос, господа. Спрашивайте! – сильным голосом провозгласил месссир.

– Позвольте мне, мессир! – воскликнул Холмс. – Затворите ад – он существует незаконно!

– В каком смысле незаконно?

– Христос после распятия сошел в ад и разрушил его, но потом кто-то вернул ад на место!

– Кто разрушил, тот и вернул, джентльмены. Вам известны не все факты! Закрывали с помпой, открывали втихомолку. Не нам дано решать – быть или не быть адским мучениям. Я соблюдаю Правила, а не пишу их. Обращайтесь в небесную канцелярию, это по их части! Надеюсь, Холмс, вы послужите Старой Молли не за страх, а за совесть! Прощайте, господа!

Свистящая воронка воздушного вихря рассекла тишину и затянула в себя друзей.

– Гель!!! – отчаянно прокричал Ватсон в последнее мгновение. – Я буду ждать тебя!

Гелла стояла, разглядывая туфельки, но тут не удержалась и брызнула своим изумрудным взором на исчезающего в смерче Ватсона. Её рука невольно совершила прощальный жест. «Аж противно!» – фыркнул Бегемот. Мессир смолчал, а что он подумал, никому не известно…

Часть третья
Сто тринадцать лет спустя

Желающего судьба ведёт, нежелающего – тащит.

Сенека

Глава 1
Русский кейс
(включает «Повесть о лейтенанте Копейкине» и «Повесть про Ксюшу Стульчак, Дубайса и их великое взаимное чувство»)

Однажды летом, в небывало жаркий полдень, в Москве, на Патриарших прудах, появился большой чёрный ворон. По-хозяйски совершив облёт, он выбрал старую раскидистую липу и уселся на нижней ветке. Покрутив головой, ворон уставился на садовую скамью, стоявшую близко к воде, и разорался: «Карррамба! Берррмударррий! Ррразрррешись!» И хотя стоял полный штиль, пруд вдруг заходил ходуном, закипел волнами с барашками, а из динамиков на столбах полилась старинная песня.

 
Смело, братья! Туча грянет,
Закипит громада вод,
Выше вал сердитый встанет,
Глубже бездна упадет!
 
 
Там, за далью непогоды,
Есть блаженная страна:
Не темнеют неба своды,
Не проходит тишина.
 
 
Но туда выносят волны
Только сильного душой!..
Смело, братья, бурей полный
Прям и крепок парус мой.
 

Когда пруд успокоился и музыка излилась, на скамейке, спиной к улице Бронной, сидели, как заправские москвичи, Холмс и Ватсон.

– Где мы? – спросил Ватсон, которому вековое пребывание в Бермударии явно пошло на пользу. Он сильно помолодел и выглядел лет на двадцать пять – цветущий молодой мужчина. С Холмсом произошло то же самое – телесно он вернулся в 1881 год, как и намекал Фагот сто тринадцать лет назад. Друзья с изумлением взирали друг на друга, потом зашлись от смеха.

– Где ваша седая щетина, Холмс? Где тот шрам-борозда на лбу, которым вас украсил Рейхенбахский водопад? Где палец, изуродованный пулей полковника Морана?

– А где ваши благородные морщины, Ватсон? Я их любил! Вы же теперь совсем юнец!

– Слышу от юнца!

Повеселившись от души, друзья заметили угрюмого Хугина.

– Мессир смотрит на нас, Ватсон! Хватит школьничать, пора спасать королеву, – сказал Холмс.

– Я становлюсь поклонником мессира, – сказал Ватсон, – хотя ещё лет сто тринадцать тому назад считал его отцом всемирного зла. Парадигма изменилась! И всё же, где мы?

– Полагаю, что в России. Вы не заметили, что мы с вами говорим по-русски? Это еще один бонус от мессира.

– В России очень опасно, Холмс! Здесь на каждом шагу волки и медведи, совершенно пьяные, потому что тут все, и люди, и звери, пьют только водку. Я где-то узнал, что первый русский космонавт, отправляясь на орбиту, крикнул «Наливай!», хотя и без того был пьян. Кстати, откуда мне это известно? И про Ютландское сражение помню, и про бомбежку Ковентри… Да ведь наши стали чемпионами мира по футболу в 1966 году! В моей голове пёстрой лентой вьется эпохальная мелодия ABBA «Voulez-Vous» и строки из неё:

 
Я всё ещё могу сказать вулез-вус,
Вопрос лишь в том, хочешь ли ты этого?
 

Мы действительно всё это проспали в Бермударии?

– Понятия не имею, Ватсон, что и как было в Бермударии – я ничего не ощутил. Но если закон сохранения информации работает даже применительно к чёрным дырам, что доказано наукой, так почему информация не может протекать сквозь Бермударий? С нашим интерфейсом кто-то поработал, пока мы пребывали в нирване. Иначе бы мы не судачили обо всём этом. Кстати, о России: в Англии сейчас в полном разгаре скандал вокруг принца Арчибальда и Русской Богини. Жёлтая пресса поджаривает Виндзоров со всех боков, так что королеве не позавидуешь! Пора нам браться за «Акт о спасении» – отдохнули на сто лет вперёд! Got save the Queen![17]17
   Боже, храни королеву! (англ.)


[Закрыть]

По прошествии некоторого времени друзья очутились перед кабинетом значительного лица. А в приемной уж народу – что бобов на тарелке. Всё полковники, а кое-кто и генералитет! Все с папками для доклада, а кое-кто с большими портфелями. Тишина стоит страшная, в висках такое давление, что слышно, как колотится сердце. Если пролетит муха, это будет как полет бомбардировщика с ревущими двигателями. Только дежурный капитан бесстрашно хлопает ящиками стола, разыскивая запропастившуюся бумагу. Он же бесстрашно зашёл в кабинет с двойными дверями и вышел через минуту с приглашением:

– Товарищ Холмс! Товарищ Ватсон!

– Первый раз в Москве, товарищи? – спросило значительное лицо, придав лицу значительное выражение. – Можно было уже давно приехать познакомиться. Мы на ваших, товарищ Холмс, древних и славных подвигах наши кадры воспитываем, хотя, конечно, к дедуктивному методу есть и вопросики. Но всё равно мы коллеги, а значит – товарищи! Поэтому сделаем всё, что сможем, чтобы помочь в розыске Бу Самурайссона. Мы его сами ищем, так что цели у нас совпадают, а методы будем улучшать, углублять, так сказать! Хорошо, конечно, что наша российская преступность вышла на столь высокий международный уровень, но не слишком ли много чести этому Самурайссону? В прошлом месяце принимали делегацию Интерпола, которая тоже ловила его, теперь вот Скотланд-Ярд в вашем, товарищи, лице… А воз и ныне там! В том смысле, что на Самурайссоне свет клином не сошелся, у нас есть и другие достойные преступники, на которых могло бы обратить внимание мировое сообщество. Мы решаем всё больше задач, чтобы снизить убиваемость среди населения, повысить раскрываемость тяжких и особо тяжких составов и готовы, коллеги, ознакомить вас с самыми широкими слоями московского преступного мира! В рамках, так сказать, вашего целевого задания…

– Дежурный! – начальник нажал на селектор. – Подполковника Зацепова ко мне! Живенько! Сейчас придет… Это наш лучший сыщик, железный кадр со страшным нюхом! Если он берет след, преступнику уже не уйти – будет ему зацеп за самые яйца. Он возглавляет оперативную группу по Самурайссону, все наработки получите от него. Заходите, Прохор Петрович!

Зацепов был в цивильном – сухопарый высокий мужчина с большим выпуклым лбом и глубоко запавшими глазами. Лицо пряталось под окладистой чёрной бородой, а буйная шевелюра без единого седого волоса придавала его образу что-то цыганское.

– Знакомьтесь, Прохор Петрович! Товарищ Холмс… Товарищ Ватсон… Коллеги прибыли сегодня прямо из Лондона.

– Я в курсе, мы же с вами обсуждали их миссию, товарищ генерал.

– Да, я вам показывал письмо по линии нашего дипломатического ведомства с ходатайством о полном содействии. Могу только добавить, что вас, Прохор Петрович, ждёт производство в полковники, если поймаете Самурайссона, а со стороны английской королевы обещаны орден и рыцарское достоинство. Это неслыханная честь для России!

– Меня не надо мотивировать, Полуян Поливанович! Отдам все силы, как всегда.

– Тогда поручаю товарищей Холмса и Ватсона вашим заботам – разместить, накормить, ознакомить с оперативными материалами и нашими современными методами, ну и, если получится, с самим Самурайссоном, ха-ха!

Значительное лицо осталось весьма довольно своей шуткой.

– Через час пожалуйте ко мне для последних уточнений, Прохор Петрович, а пока все свободны.

Зацепов привел Холмса и Ватсона в свой служебный кабинет, где атмосфера стала менее официальной и куда более жаркой. Московский зной вливался в окно, как металл из мартена; в начальственном кабинете царила кондиционерная прохлада, а здесь горячий воздух свивался с вентилятора раскалённой струей. Зацепов с папахой волос на голове потел и то и дело осушал лоб носовым платком.

– Не хотите избавиться от парика и бороды? Голове сразу полегчает, – любезно посоветовал Холмс.

– Оперативная необходимость, приходится терпеть, – пояснил Зацепов. – Вы же сами, мистер Холмс, половину преступлений раскрыли, будучи в гриме. Самурайссон и его окружение хорошо меня знают, поэтому подойти близко без грима не получится, а если спугнём голубчика…

Зацепов откатил стеновую панель и не без гордости продемонстрировал свой арсенал – с полсотни париков и несколько дюжин усов и бород самого разного цвета и фасона. «Мето́да старая, но работает прекрасно, – сказал Зацепов. – А вот молодежь не желает утруждаться. Мол, артистизма не хватает. Так и мне за артистизмом пришлось пять лет ходить в народный театр. Пророс на всю вертикаль – от Четвертого Гриба до принца Гамлета! Теряем традиции!»

– Замечательная коллекция, – похвалил Холмс. – С таким набором можно целые спектакли ставить. Кое-что я впервые вижу…

– Надеюсь, кое-что вы так же впервые сейчас услышите, – сказал Зацепов. – Позвольте, коллеги, ввести вас в курс оперативно-розыскных мероприятий по поимке подозреваемого Самурайссона. Он объявлен в розыск, все его контакты, банковские счета и кредитки под контролем, наши осведомители в криминальном сообществе начеку – сеть сплетена и раскинута. Мы точно знаем, что из России он не выезжал. Любое касание выдаст его – Самурайссон будет тотчас задержан. Но мы не ждём у моря погоды – розыск ведется круглосуточно в автоматическом режиме с использованием сети видеокамер и средств космического наблюдения. Спутники сканируют практически всю территорию страны, а программа опознавания и идентификации просеивает миллионы изображений в режиме онлайн. И это ещё не всё. Сейчас мы пройдем в самое секретное подразделение нашего управления – там работают экстрасенсы, которые отслеживают местонахождение лиц по мозговым волнам. Прошу, коллеги!

Пока наши герои бредут долгими коридорами и рассекают на лифтах между высокими этажами – пара слов в пояснение. Многих, наверное, занимал вопрос, зачем телеканалы крутят тупые шоу с экстрасенсами, которые ничего не могут угадать без подсказки от редактора. Один мыслитель даже заподозрил власти в намерении поднять градус общественной олигофрении, поскольку со времен Кашпировского появление в телевизоре экстрасенса любого пошиба служит сигналом деградации общества и государства. Однако у медали есть и другая сторона. Пока массовка лжеэкстрасенсов дурачит публику, умные люди занимаются селекцией, выковыривая жемчужные зерна из навозной кучи. Из сотни шарлатанов, которые выпучивают глаза и растопыривают пальцы, у одного бывают задатки, которые можно развить. После шоу перспективного кандидата берут в разработку и начинают прививать ему навыки командной работы. Всех их учат пить водку с пользой для дела, поскольку ничто так не обостряет сверхчувственные способности, как алкоголь. С этим сталкивался любой – после выпитой бутылки кому не открывались будто воочию тайны мировой закулисы или роковая измена? Проблема в том, что экстрасенсу приходится за смену выпивать две бутылки, чтобы поддерживать рабочий тонус. И хотя закуски вволю, по прошествии нескольких лет большинство боевых экстрасенсов сходят с круга из-за цирроза печени, гепатита, малокровия и пр. Отсюда текучка кадров, следовательно, приходится бесконечно крутить тупые шоу по ящику, чтобы просеивать и провеивать всё новых и новых кандидатов. У боевого экстрасенса век недолог, но платят ему столько, что инстинкт самосохранения отключается. К тому же сам процесс оперативного дежурства весьма увлекателен.

– Привет, Джуна! – сказал Зацепов. – У нас сегодня большие гости из Лондона! Экскурсия с разрешения Полуяна Поливаныча… Кого ищем и ведём?

– Всё по списку, – отвечала Джуна, которую по множеству колец, монист, цепочек, гребней и брошей на улице любой бы принял за цыганку. Джуна представляла собой тип увядающей восточной красавицы, чей возраст может быть 40, а может и 70 лет. Зацепов представил её гостям как старшую по смене спецподразделения «Призма 6». За дверью с цифровым кодом Холмсу и Ватсону открылось обширная сумрачная зала с хрустальными шарами, глобусами, географическими картами, карточными колодами, раковинами и игральными костями, аппаратными стойками с блоками усиления, осциллографами и серверами… В зале сильно пахло водкой и солёными огурцами.

– Сегодня на прово́дке стоят Таймырчик, Байкальчик, Алтайчик, Валдайчик, Сахалинчик, Варшавчик, Резо Моржопинский и Бу Самурайссон, – сказала Джуна. – Все локации установлены, кроме, как всегда, Самурайссона. Третий месяц за ним гоняемся, всё без толку.

– Почему? – полюбопытствовал Холмс.

– Исходный мозговой сигнал экранирован, в энергоинформационном поле не фиксируется.

– А он жив ещё? – живо поинтересовался Зацепов.

– Ещё как жив! С утра проверяла по картам Таро – с Самурайссоном полный порядок. Просто он очень хитрый и осторожный. Может, сидит где-то в бункере под стальной плитой, там мы его не фиксируем. Будем ждать, когда вылезет, – сказала Джуна, – третий месяц пошёл.

– Как вы работаете? – спросил Ватсон. – Что происходит на дежурствах?

– Всё по инструкции, – отвечала Джуна. – При заступлении на боевую смену – по сто грамм, чтобы запустить движки, потом добавляем – с полбутылки уже можно сканировать ближнюю зону в пределах Москвы, с бутылки видна уже вся страна и Европа, а дальше выходим на глобальный охват.

– Раньше какой-нибудь вор в законе, Китайчик или Болванчик, мог скрываться на Занзибаре или в Парагвае и спать спокойно, – сказал Зацепов. – Раскрыть его лёжку могла либо собственная глупость, либо стукачество. Теперь мы его видим без помощи Интерпола, которой никогда не дождешься вовремя, и сами решаем, где и как его брать за цугундер. Ну, не будем мешать нашим могучим колдунам…

– Последний вопрос, – сказал Холмс. – Армейская каска может экранировать мозговые волны настолько, что вы их не фиксируете?

– Смотря какая, – сказала Джуна. – Сейчас каски из кевлара, пластика или композитных материалов – эти не мешают излучению. А вот старые металлические могут экранировать, но в разной степени, в зависимости…

– Все по местам! – скомандовал Зацепов. – Ищем Сссамуррррайсссона под микроскопом! Первому, кто найдет, ставлю ящик коньяка за свой счет.

По возвращении в его кабинет Зацепов сказал:

– Согласитесь, коллеги, Россия принимает все меры для поимки международного преступника Самурайссона. Его поимка – дело времени. Но вы, мистер Холмс, гений сыска. Я буду рад услышать ваши замечания и предложения. Угощайтесь кофе, – он кивнул на кофейную машину, стоявшую на подоконнике, – а я схожу согласую с Полуяном Поливанычем план совместных оперативных действий. Потом займемся вашим размещением и приступим к работе. Знакомьтесь, коллеги, с нашим досье на Самурайссона – портрет преступника, так сказать, во весь рост и в деталях.

Он достал из сейфа несколько папок и положил их перед Холмсом.

– Это поразительно! – сказал Ватсон, когда дверь за Зацеповым закрылась. – Русские совершили феноменальный прорыв на фронте борьбы с преступностью! Глобальный экстрасенсорный дозор – ничего более поразительного я не мог и представить.

– Да, интересно, – спокойно произнес Холмс, – очень-очень интересно…

Он раскрыл одну из папок и погрузился в чтение. По завершении процесса в его уме сложилась законченная история Бу Самурайссона, который, впрочем, по рождению был советским мальчиком Бориской Копейкиным. В примерных очертаниях и выражениях это выглядело как