Текст книги "Сделать жизнь"

Однако вернёмся к автомобилям. Уже с покупкой мотоцикла встал остро вопрос, где хранить транспортное средство. В 1957 году эта проблема была решена мною довольно просто. В те времена в наших домах было печное отопление, и поэтому разрешалось, и у многих во дворе были сараи для хранения дров. У нас такого сарая не было, но после покупки мотоцикла я нашёл закоулочек во дворе у стены дома и прилепил там сараюшку для мотоцикла. Из чего я лепил и где взял материал, я уже не помню. С «москвичом» было много труднее. Первое время, когда я уезжал надолго в командировки, я отвозил его на Сходню. В деревянном деревенском доме с участком земли жили наши дальние родственники по маме. Когда я уезжал в Индию, спрятал машину там же, на Сходне.

Но вопрос надо было решать. Попытка угнать автомобиль уже была. Тогда не существовало электронных систем защиты. Только простой механический замок на руле, который перепиливался за пятнадцать минут. Примерно в трёхстах метрах от дома проходил глубокий овраг, по которому весной протекал небольшой ручеёк. Позже по дну этого оврага проложили открытое метро: перегон от станции «Кунцевская» до станции «Молодёжная». Летом 1963 на краю оврага появились два гаража деревянной застройки, самострой. Я немедленно ухватился за эту возможность, потому что никаких официальных путей получения разрешения на постройку гаража не было, если только ты не был инвалидом первой или второй группы, и лихорадочно начал искать по объявлениям в газетах продажу металлического гаража. Об интернете тогда никакого понятия близко не было, его заменяла отдельная рубрика в некоторых газетах, где печатались объявления всякого рода от граждан. Также была построена система обмена квартир.

Пока по объявлению я нашёл продавца и пока привёз гараж, там у оврага уже стояло шесть гаражей. Мой был седьмой. Купленный гараж надо было разобрать, нанять грузовую машину «левака» (никаких грузоперевозок тогда не существовало), перевезти, соорудить фундамент и собрать гараж. Перевозить и собирать мне помогал мой двоюродный брат Толя. Пока мы собирали гараж, на пустыре показался участковый милиционер. Он составил протокол о незаконной застройке и выписал предписание о сносе гаража в двадцать четыре часа. Я спорить не стал. Хорошо, что штраф не выписал. А ещё через две недели в ряду стояло уже пятнадцать гаражей. Это была сила. Составили петицию в райисполком с просьбой закрепить за нами площадку под гаражи. Была создана группа активистов, и они начали активные переговоры с администрацией района. Нашими козырями было постановление правительства о создании гаражных кооперативов и место, выбранное нами на краю оврага, было бросовое.

И разрешение было получено. К тому времени число желающих увеличилось до ста человек. Стройка началась весной 1965 года. Велась собственными силами, в складчину и с личным трудовым участием. По субботам и воскресеньям я превращался в чернорабочего. Мы рыли траншеи под фундамент, подносили кирпичи, готовили цементный раствор. Правда, стены из кирпича клали нанятые профессионалы. Я не дождался окончания стройки, уехал в Индию. По возвращению гараж мой был готов, но предстояло ещё много работы.

Сначала я решил сделать деревянный пол, чтобы в гараже можно было находиться в любое время года. Для этого использовал деревянный настил пола из металлического гаража, который успешно продал. Половые доски нельзя было класть на землю. Сгниют, да и выровнять пол в этом случае трудно. Придумал использовать в качестве поперечных лаг железнодорожные деревянные шпалы. Новых, конечно, не достать, а вот оставленных после ремонта железнодорожного полотна шпал было полно, и железная дорога была рядом. Грузил пару шпал на багажник «Волги» и – к гаражу. Решение оказалось очень правильным. Прошло более пятидесяти лет, шпалы, пропитанные смолой, сохранились.

Однако кроме пола нужно было делать смотровую яму. Дело в том, что владение автомашиной делало в то время любого владельца автомехаником. Станций технического обслуживания было очень мало, и обслуживание в них было очень дорогое. Автомобиль «Волга» требовал большой объём смазочных, регулировочных и профилактических работ. Большинство точек смазки было в рулевой системе, которая находилась под машиной. Сооружал смотровую яму сам, мне тогда помогал дядя Вася, муж моей тёти Тони по матери. Я физической работы не боялся и не чурался никогда. Работа была непростая. Сначала надо было выкопать яму длиной во весь гараж, шириной один метр и глубиной полтора метра. То есть выкопать, погрузить и отвезти в овраг девять кубометров земли – примерно восемнадцать тонн. А если учесть, что по примеру соседей я одновременно с ямой решил соорудить ещё и погреб для хранения овощей, то объём работ удваивался.

За четыре субботы и воскресенья мы с дядей Васей землю вырыли. Он стоял внизу, в яме, копал и насыпал землю в ведро, я за верёвку поднимал ведро наверх, относил к прицепу и выгружал ведро в корыто, стоявшее на прицепе. Когда корыто наполнялось, я садился за руль и отгонял машину к склону оврага. Далее лопатой разбрасывал землю по склону оврага. В корыто входило вёдер шесть. Так, ведро за ведром, корыто за корытом восемь дней мы копали и увозили землю. Но это было только полдела.

Дальше надо было кирпичной кладкой выложить три стены погреба, который был глубиной два метра и площадью два на два метра. Встал вопрос, где взять кирпич. Покупать новый дорого и сложно. Решение подсказали соседи. В Москве в некоторых местах рушили старые кирпичные дома. Битый кирпич никто не запрещал брать. Люди собирали его даже для строительства фундаментов дач. За одну поездку я мог погрузить не более пятидесяти кирпичей, а мне их требовалось около шестисот штук. Двенадцать рейсов. Цемент купил, песок был собственный, оставленный от рытья ямы. Стены погреба выложил кирпичом сам, иногда даже работал по вечерам после работы. Получилось некрасиво, зато прочно, цемент не жалел. Где-то на стройке раздобыл арматуру для бетонных работ. Это были металлические прутья длиной два метра и диаметром с большой палец. Я их вбил в землю вдоль всех стенок смотровой ямы и к ним прикрепил деревянные щиты. Получилась опалубка.

Крышу погреба я также накрыл досками, положив их на кирпичные стены. Сверху досок я положил арматуру крест-накрест. Бетона требовалось много, и я купил небольшой самосвал жидкого бетона. Конечно, это был левый груз. На какую-то стройку этот самосвал не доехал. Но других возможностей частной стройки тогда не было. Я описываю всё это так подробно, чтобы новому поколению было понятно, в каких конкретных условиях мы жили, как трудились, не покладая рук, немного невольно подворовывая, и тем самым чего-то добивались. Этот гараж мне прослужил пятьдесят лет и служит до сих пор.

В то время гараж был не просто укрытие для автомобиля, а гораздо большее. Во-первых, это было место ремонта и техобслуживания автомобиля. Достаточно простые конструкции автомобилей тех лет требовали, с одной стороны, большого объёма обслуживания, а с другой стороны, позволяли выполнять большинство работ по обслуживанию автомобиля своими руками. Например, ходовую часть «Волги» надо было прошприцовывать смазкой каждую пройденную тысячу километров. А это труд неприятный. Под машиной в грязи и песке надо было залезать шприцем в определённые труднодоступные точки – ниппели, куда из шприца подавалась густая смазка. На ручку шприца требовалось приложить очень большое усилие, чтобы протолкнуть густую смазку в узкий ниппель.

Все ремонтные работы тоже производились здесь. В кооперативе у нас были умельцы – дяди Васи, дяди Миши и так далее, которые выполняли особо профессиональные работы, например, полную разборку и переборку двигателя. Они охотно делились опытом, помогали за небольшую мзду, а чаще всего – за дружескую выпивку там же в гараже. Автомобили стоили так дорого, что их приобретали один раз и на всю жизнь и берегли их и тщательно ухаживали. Кроме того, был широко распространён обмен дефицитными запчастями.

В целом это место было клубом мужчин и местом их время препровождения вдали от жён и семейных забот. По вечерам после работы нередко собирались компании выпить, закусить и поговорить за жизнь. Доставались из погребов запасы у кого что было: картошка, солёные огурцы, помидоры, грибы. Колбасу, хлеб и водку привозили в складчину из ближайшего магазина. Картошку варили на электроплитках. Иногда в разгар такого застолья появлялась с воплями чья-нибудь жена и уводила беглеца обратно к семейному очагу. Нередко мужей прятали в чужих гаражах, пока гроза не пройдёт, и разгневанная женщина не уйдёт искать мужа в другом месте.

Это было место также, где организовывались совместные поездки на рыбалку, охоту, по грибы. Мой сосед был военный, полковник. Сам он с машиной не возился, но часто приезжал с друзьями-военными выпить и закусить. В гараже у него было всё приспособлено. Открывались ворота, поперёк ставилась на высоте обычного стола широкая доска, которая накрывалась специальной скатертью. На импровизированный стол ставились закуски и выпивка. В гараже всегда наготове были стаканы, вилки и нож. Гости располагались по обе стороны доски. Всё происходило по-военному чётко и быстро. Выпивали, закусывали и разъезжались. Их никто не мог засечь, и это их устраивало.

Позже в гараже была проделана мною ещё одна серьёзная работа. Это случилось, когда я с приятелем Алексеем Сиушевым купил в складчину небольшой фанерный катер, специальный прицеп для катера и мощный лодочный мотор. Мы планировали выезжать за город и на подходящем водоёме кататься на водных лыжах. Такое было тогда увлечение у горнолыжников. Надо было купленное где-то хранить. А где? Гараж – единственное подходящее и приемлемое место. Решили прицеп с установленным на него катером подвешивать к потолку гаража. Высота гаража позволяла это сделать. Но задача состояла в том, как поднять прицеп с катером к потолку и надёжно подвесить его к потолку, чтобы он не сорвался и не упал на машину, которая располагалась под катером. Решили поставить у двух стен мощные металлические колонны-опоры, на них горизонтально расположить у самого потолка поперечную балку из швеллера. На эту балку крепилась система блоков. Поскольку ни к катеру, ни к прицепу невозможно было крепить подъёмные стальные тросы, пришлось придумать ещё подъёмную тележку-люльку, которая с помощью тросов, системы блоков и редуктора с ручным приводом могла быть поднята на нужную высоту вместе с катером.

Мой приятель Алексей работал главным инженером механического завода в Карачарове. Я сделал чертежи всей конструкции. Алексей выполнил заказ конструкции на заводе в разборном варианте и доставил грузовиком в гараж. Собирал конструкцию сам, один. Система работала так. В пустом гараже тележка на тросах с помощью редуктора спускалась вниз на пол. Вручную, одним человеком, то есть мной, прицеп с катером на нём закатывался в гараж до упора в поперечную балку тележки. Далее колёса прицепа фиксировались на тележке, чтобы прицеп не мог соскользнуть с тележки. Фиксировалась и передняя часть прицепа к тележке. Такая теперь неподвижная общая конструкция тележка – катер медленно поднималась путём вращения вручную рукоятки редуктора. В верхней точке подъёма тележка подвешивалась на стационарные крюки, благодаря чему какое-либо падение тележки с грузом исключалось. Нагрузка с тросов снималась. Получилась довольно оригинальная конструкция, ничего похожего я больше нигде не встречал. Она и сейчас жива и работает, хотя и катера, и прицепа давно нет. Одно время там висел обычный грузовой прицеп, но и он давно хранится на даче.

После приобретения «Волги», за которой я ездил на завод ГАЗ в город Горький (ныне Нижний Новгород), и после необходимой регистрации автомобиля буквально через несколько дней я уехал на нём на Змиевскую ГРЭС, что под Харьковом, в командировку. Примерно через месяц, не возвращаясь в Москву, я предпринял своё первое путешествие на «Волге». У меня был короткий отпуск, и я отправился в небольшое путешествие обкатать новый автомобиль. Тогда по нормам эксплуатации предписывалось первые три тысячи километров ездить на автомобиле с ограниченной скоростью, плавно, не нагружая автомобиль. С этой целью в карбюратор автомобиля вставлялась временная заслонка, не позволявшая разгонять автомобиль. Вообще говоря, я никогда не был сторонником быстрой езды. Думаю, именно поэтому в моей водительской истории почти нет аварий. С большой скоростью (сто шестьдесят – сто семьдесят километров в час) я позволял себе ездить только в Японии на отличной пустынной дороге Токио – Осака и только на отличной японской машине.

Из Харькова я поехал не прямо на юг в Крым, что было бы кратчайшим маршрутом к морю, но немного левее, через Кременчуг, Таганрог, Ростов, Краснодар. К морю я выехал в районе Туапсе и повернул направо. Ночевал на берегу моря в районе Архипо-Осиповки. Спал в машине. В «Волге» спать было очень удобно, так как переднее сиденье раскладывалось полностью в горизонтальное положение, смыкалось с задним сиденьем, и весь салон машины превращался в нормальную, я бы сказал, двуспальную кровать. По удобству ночлега с «москвичом» не сравнить. Кроме того, из Москвы я взял с собой широкий тент, походный столик, стульчик и бензиновый туристский примус. Поэтому я не испытывал никаких неудобств. Удивительно, но место было совершенно пустынное. Я прожил там как на необитаемом острове пару дней.

Утром третьего дня искупался в море, пожарил яичницу, сварил кофе, собрался и поехал дальше. Моя цель была Крым. Но по пути я заехал в Абрау-Дюрсо, знаменитое своим шампанским. Кстати, насколько я знаю, только на винных заводах «Абрау-Дюрсо» и «Новый Свет» применяется классическое производство шампанского: разлив и созревание вина непосредственно в бутылках. По крайней мере с тех пор я стараюсь потреблять шампанское этого завода. Далее была Анапа. Прошло около четырнадцати лет, как я побывал первый раз в Анапе. Анапу было не узнать, так она расстроилась. Там, где был совершенно пустынный песчаный пляж, теперь вдоль моря тянулись постройки на километры.

Переправа на пароме через Керченский пролив прошла успешно. Ночевал и провёл пару дней в своём любимом Коктебеле. Потом перебрался в Судак. На улицах в бочках продавали молодое вино в разлив. Заправил две пятилитровые бутыли молодым вином и рано поутру стартовал на Симферополь, а далее на Харьков. Так завершилось мое нбольшое путешествие по кругу. На следующий день по приезде всю свою бригаду инженеров и техников, работавших со мной и под моим началом на Змиевской ГРЭС, поил на природе молодым вином. Пикник устроили на берегу Северского Донца. Туда бригада шла пешком, а машина везла провизию. Обратно никто не хотел идти пешком, как «Волга» увезла за один рейс десять человек одновременно, неизвестно. Знаю только – двое ехали в багажнике. Вино в Судаке мне продали с примесью табака. Вино оказалось забористое.

«Волга» ГАЗ-21 прослужила мне шестнадцать лет, можно сказать, самые бедные мои годы. Когда я уже был женат и у нас в 1972 году родился ребёнок, мы начали снимать на всё лето дачу. Машина нас очень выручала. Дача снималась недалеко, в посёлке Лесной городок по Минскому шоссе. На работу на машине ездили каждый день. Тогда дороги ещё были свободны, и с парковкой авто в центре города, в районе Смоленской площади проблем не было. Нам с женой было удобно, мы работали в одном высотном здании на Смоленской площади.

В выходные дни было очень удобно съездить за грибами или за ягодами. В те времена походы за грибами были очень популярны. Целые автобусы или даже электрички отправлялись на грибную охоту. Машина позволяла уезжать в более удалённые и уединённые места. Чаще всего меня сопровождал мой друг и заядлый грибник Саша Михеев. За земляникой ездила и моя жена Маргарита на великолепную речку Угру, довольно далеко, за Малый Ярославец. Нередко брали с собой семейную пару моих друзей. Ехали с ночлегом. В урожайный год в разгар сезона шли целые караваны машин с ягодниками. Обычно выезжали в пятницу после работы, поэтому на место приезжали поздно ночью. Но у меня было своё «насиженное» место. На следующий день ползали по земле, собирая землянику, а земля была красная от ягоды. Вечером традиционно жарили шашлыки.

Я не буду описывать все мои путешествия на этой машине, но, полагаю, стоит рассказать о трёх, которые, на мой взгляд, представляют интерес. Первое большое путешествие на нижнюю Волгу было предпринято летом 1969 года. Я уже работал во Внешторге. До этого, летом 1968, после поступления во Внешторг, меня послали в подмосковный колхоз на строительные работы. В те времена шефская помощь была широко распространена, и при хорошей погоде это мероприятие выглядело как второй отпуск, так как проходила работа на свежем воздухе, и физическая нагрузка была нам, молодым, очень полезна. Там я познакомился с хорошим парнем, Сашей Малевым, работавшем в «Союзмедэкспорте». Он мне рассказал, что уже не первый год всей семьёй ездит на Ахтубу, левый рукав Волги, что протекает параллельно основному руслу Волги от Волгограда и почти до Астрахани.

В 1969 году мы сговорились поехать на Ахтубу вместе, уж очень мне понравились его рыбацкие рассказы. Он был женат, поэтому поехали мы вчетвером (я, он, жена и их ребёнок) на моей машине. Машина была забита до отказа и перегружена. Везли тент, байдарку, палатку, стол, стулья, котелки и посуду, спальные мешки, запасную и купальную одежу и много провизии. Полмешка картошки, масло подсолнечное, для засола рыбы десять килограмм соли, ящик пива, водку и многое другое. Мы ехали в совершенно дикое место. Ближайшая деревня в пяти километрах скверной дороги. С трудом уложив всё снаряжение и провизию и надёжно закрепив часть вещей на багажнике, мы тронулись в путь в первую субботу отпуска. Саша с семьей ехал на месяц, а я – всего на две недели.

От водителей в моём гаражном коперативе я слышал, что вроде дорога на Волгоград ремонтируется, но толком никто ничего не знал. И я взял курс на Тамбов. Дорога была с бетонным покрытием, но вполне сносная. К обеду мы достигли района Мичуринска и оказались в районе сплошных яблоневых садов. Охраны не было видно, а деревья были усыпаны яблоками. Было начало августа. Мы не удержались и пошли собирать яблоки. Их много валялось и на земле. Примерно через двадцать километров после остановки я почувствовал неприятную вибрацию на руле и непривычный шум от шин. Остановил машину и, о ужас, на одном из задних колёс на боковой поверхности вылезло вздутие. Это означало, что корд шины не выдержал нагрузки и лопнул. Дальше на этом колесе ехать нельзя. Надо менять. А это означало, что надо выгружать весь багажник, доставать инструменты, домкрат и запасное колесо. Провозились мы с этим пару часов. Но это было только полдела.

В такую дальнюю дорогу, как мы собрались, ехать без запасного колеса нельзя. Решили всё же добраться до Тамбова и там поискать новую резину. Причём в эпоху всеобщего дефицита мы не были уверены, что там в Тамбове мы её найдём. На покупку автошин в Москве существовала очередь и предварительная запись. Через час мы были в Тамбове. По городу протекала речушка, и была рощица, что-то вроде городского парка. Мы подъехали прямо к речке, разгрузили машину, поставили палатку, разместили женщину с ребёнком охранять добро и уехали в город искать шину. Да, вот так, тогда всё просто было. Можно было расположиться табором практически в центре города, и никого это не удивляло, а мы в свою очередь ничего не боялись.

Город небольшой. Всего два магазина, где могли продавать автопокрышки. Разочарование. Покрышек для «Волги» нет. Но одна продавщица, добрая душа, сообщила нам, что она видела шины в одном из сельпо, которое находилось примерно в десяти километрах от города, но оно уже закрыто. Вернулись в лагерь. Женщина приготовила скромный ужин, поели и в тревоге улеглись спать. Утром помчались в сельпо. Ура, есть! Счастливые вернулись к машине, переобули колесо на новую резину. Кстати, это очень тяжёлая работа. Мы вдвоём едва справились. Пока вновь уложились и перекусили, время перевалило за обед. В Тамбове мы потеряли сутки.

Тронулись по дороге на Борисоглебск. Первые десять километров дорога была нормальная, а потом – стоп. Капитальный ремонт. Начались бесконечные объезды по временным полевым дорогам. Скорость упала до тридцати километров в час, а до Борисоглебска было почти двести километров. Стали думать, что делать. По дороге шли грузовики. Тогда все останавливались по сигналу, и водители охотно делились информацией о дорожной обстановке. Стало известно, что дорога из Борисоглебска на Волгоград также в генеральной реконструкции и, следовательно, до Борисоглебска ехать не было смысла. Все советовали повернуть на Саратов, а оттуда вдоль правого берега Волги было шоссе до Волгограда. Мы так и поступили, следуя за грузовиком.

Не доезжая до Борисоглебска, повернули налево, на Саратов. Проехали по асфальту до небольшого городка Балашов, и вдруг наш грузовик свернул с шоссе направо, снова на полевую дорогу. Пришлось снова останавливаться и сверяться с водителями. Мне подтвердили, что всё правильно. Нет надобности ехать до Саратова и делать большой крюк, проще съехать на полевую дорогу и таким образом срезать большой угол пути. А сколько полевой дороги? Да километров семьдесят, не более. Поехали. А что делать, назад пути не было. К Волге мы вышли почти ночью чуть ниже Камышина, и там заночевали. Наутро осмотрелись. Перед нами была не река, а огромное озеро со стоячей, местами зацветшей зеленью водой, и абсолютно голые берега. Место не вызывало восторга. Это было волгоградское водохранилище, до плотины которого оставалось ещё не менее ста пятидесяти километров. Но под колёсами авто снова был асфальт, и это нас вдохновляло.

От дороги все устали. Тяжело вчетвером в одной машине целый день. Особенно страдал ребёнок, мальчик. Ему было всего шесть лет. Волгоградская плотина расположена выше Волгограда по течению реки, поэтому мы, не въезжая в город, повернули налево и по плотине переехали на левый берег реки Волги.

Ахтуба начиналась за Волгоградом по левому берегу Волги. На плотине остановка была запрещена, и я ехал очень медленно, чтобы всё разглядеть и насладиться открывшимся зрелищем. А зрелище было великолепное. Плотина длиной не менее километра дугой изгибалась с одного берега реки на другой. Её высота составляла не менее ста метров, и где-то с середины этой стены выливались мощные потоки воды, разделённые на секции, стекали по стене плотины в реку. Вода у подножия плотины, казалось кипела, а чуть ниже по течению метрах в ста от плотины из воды косяками выпрыгивали огромные рыбины, видимо, пытаясь пройти дальше вверх по течению.

Сейчас уже общепризнано, что плотины нарушают естественную экологию и мешают естественной миграции рыб. Строят так называемые рыбоходы, но они малоэффективны. Слишком большое расстояние необходимо преодолеть рыбе против довольно сильного течения, чтобы подняться в верхнюю часть водоёма. Например, раньше водились в Волге и осетры, и стерлядь, и даже белуга – вплоть до Нижнего Новгорода, теперь и в помине их нет.

За плотиной дорога была приличной, асфальт, и мы покатили дальше, предвкушая скорое прибытие на место. Нам оставалось до места около трёхсот километров. Но в Капустином Яре асфальт снова закончился. Уже тогда это было закрытое место, полигон для испытаний ракет. Дальше шёл грейдер, проложенный в песках с дюны на дюну, и кругом одна полупустыня. Солончаки. Скорость снова упала до тридцати километров в час. Мы прикинули время и решили, что засветло нам до места не добраться. В районе Актюбинска, совершенно убогого городка, река Ахтуба подходила близко к дороге, и мы свернули на просёлок и выехали к реке. Место было красивое, в яблоневом саду с чудесными яблоками. Мы разбили лагерь, искупались и помылись, наловили в реке небольших рыбок на уху. Мне место так понравилось, что я предложил остаться здесь, но приятель настоял ехать дальше на обжитое им место.

На четвёртые сутки мы наконец добрались до места. У деревни Тамбовка свернули с грейдера на полевую дорогу и упёрлись в мост через небольшую речку Ашулук, левый рукав Ахтубы. Мост был простой конструкции, по два бревна под каждое колесо и всё. Между колеями провал, и никаких ограждений. Любое неосторожное движение колёс в сторону грозило провалом машины в реку. Я высадил всех пассажиров, приятель встал на мост и стал руководить моим въездом на мост и движением по нему. Как у сапёров, права на ошибку у нас не было. Проехали. Через три километра, миновав плантации огурцов, помидор и риса, мы выехали на мыс, где Ашулук вливался в Ахтубу. Мы были на необитаемом острове, и вокруг ни души. Тогда туристов ещё было очень мало.

После обустройства лагеря мы с приятелем занялись ловлей раков и рыбьей мелочи. Раки нам нужны были к пиву, рыбья мелочь – для насадки на крючки перемёта, который приятель привёз из Москвы. Для ловли раков и рыбок мы соорудили нечто вроде маленького бредня. С этой целью мы привязали к небольшой сетке для ловли малька размером полтора на полтора метра две палки. Взявшись с обеих сторон за палки и зайдя по грудь в воду, мы тащили эту сетку вертикально в воде, опустив один край сетки до дна, и так выходили на берег. Каждый раз в сетке оказывалось два-три рака и пара мелких рыбёшек. Через час-полтора такой охоты мы имели полное ведро раков и котелок рыбьей мелочи.

Пока варился ужин, мы собрали байдарку, насадили рыбок на крючки перемёта, а их было сорок штук, привязали к одному концу перемёта кирпич. Приятель сел в лодку, положил кирпич с привязанным к нему концом перемёта в лодку и поплыл на середину реки. Я потихоньку подавал леску перемёта. Весь перемёт вытянулся, и тогда приятель выбросил кирпич в реку. Второй конец перемёта, который остался у меня в руках, я воткнул в песок на берегу. Перемёт – это снасть-самолов, работает она очень просто. Хищная рыба заглатывает малька, насаженного на крючок, накалывается на довольно большой крючок-тройник, дёргается, и таким образом подсекается. Мы рассчитывали, что на перемёт может попасться осётр, главная цель рыбалки. Осётр хоть и не хищная рыба, но ищет пищу по дну и, наткнувшись на мёртвое тело рыбки, может её заглотить.

А тем временем ведро раков, заправленное и лавровым листом, и перцем, сварилось. Начался пир, мы недаром из Москвы везли ящик пива. Надо отметить, что погода стояла отменная. Днём жара тридцать градусов, загорай и купайся сколько хочешь, а вечером, после захода солнца, сильно холодало. Грелись у костра. Спали под одеялом или в спальных мешках. С дровами для костра была проблема. Остров безлесный, только кусты у берегов реки. Приходилось далеко уходить и собирать коряги по берегу реки. Рано утром, практически на рассвете, вытащили из воды перемёт. Это было просто. Потихоньку тянешь леску на берег. Почему рано утром, потому, что эта снасть была запрещена к использованию, и хотя мы были одни на острове, ниже по течению в трёх километрах на самой реке находилось село Селитренное. Там, по словам приятеля, находился инспектор рыбнадзора. Правда, мы его так ни разу не увидели.

Ну а перемёт был полон рыбы. В основном судачки, пара щук и сом. Короля-осетра на крючке не было. Такая рыба нам требовалось только на пропитание. Запасать мы её не могли. А вот для вяления нужна была рыба жирная. Вобла уже не ловилась, вобла ловится только весной, а вот тарань крупная, с ладонь и больше, ловилась очень хорошо. У приятеля было место разведанное, у водокачки. Это примерно полкилометра вверх по течению. Мы приплыли туда на байдарке, бросили якорь и ловили на донки, то есть на удочки без поплавков. Быстрое течение реки уносило поплавок. При ужении без поплавка поклёвку видно по колебанию кончика удилища или по дёрганию лески, если держать леску в руках. Червя мы привезли из Москвы.

К обеду у нас было ведро рыбы. Соль тоже везли из Москвы. Рыбу пересыпали солью, сложили в пластиковый мешок и закопали на засол на берегу реки в песок, у самой кромки воды для того, чтобы рыба не затухла. Для надёжности сверху присыпали речным песком. Однако, когда через два дня откопали, оказалось, что рыба всё-таки с запашком. Пришлось начинать всё с начала. Хорошо, что запас червя ещё имелся, а тарань клевала хорошо. На этот раз мы снова закопали мешок с рыбой в песок, но оставили мешок открытым. Оказывается, при засоле рыбе нужна вентиляция. За два дня рыба засолилась, но мы рыбу просто подвешивать на солнце не могли, налетали мухи, откладывали яйца, и через несколько дней в рыбе появлялись черви. Поэтому приходилось делать из алюминиевой проволоки каркасы, на которые натягивалась марля. Внутри таких укрытий подвешивалась рыба. Она была недоступна мухам.

Как-то на перемёт попался небольшой, килограмма на четыре, сомик. У нас было полно другой рыбы, и мы решили подержать его на кукане. Так наш сомик свободно плавал в реке у берега, только кукан не давал ему уплыть. Как-то утром я спустился к реке умыться и решил с ним поиграть, вернее, погладить его по спинке. Сомик вначале стал пятиться от меня, а потом пружиной, открыв пасть, бросился на мою руку, так что моя ладонь полностью оказалась в его пасти. Ладонь я, конечно, выдернул из пасти, но кровавые глубокие царапины от зубов сомика прочертили мне всю ладонь. Пришлось раны промывать спиртом и заливать йодом. Рука заживала долго.

Мой приятель не был спиннингистом, а я был большой любитель. Я вставал рано утром на восходе солнца и, пока все спали, отправлялся на охоту за жерехом. На байдарке плыл к месту, где рукав Ашулук вливался в Ахтубу. Там была стремнина, и жерех бил малька на стремнине. Жерех – очень осторожная рыба и близко подойти к себе не позволяет, уходит. Приходилось применять множество всяких хитростей. Ловить с берега сидя или лёжа, кидать спиннинг обязательно, чтобы тень от солнца не попадала на реку. Через час после восхода солнца над горизонтом обычно клёв прекращался.

Вот в такое время, уже собираясь закончить рыбалку, я решил утяжелить снасть путём добавления тяжёлого грузила, и мало того, прицепив к этому грузилу тройник. Таким образом на леске было установлено два тройника на расстоянии полуметра друг от друга. Тяжёлое грузило позволило забрасывать блесну гораздо дальше, за стремнину, а я мог стоять во весь рост у кромки воды, не опасаясь испугать жереха. Но солнце поднялось, и я уже не надеялся на поклевку, лениво крутя катушку. Вдруг катушка остановилась. Ручка катушки не крутилась, несмотря на прилагаемые мною усилия. Так бывает при зацепах крючка за какой-нибудь предмет на дне. Я стал медленно отходить от берега, тяня леску на себя, чтобы, не обрывая лески, потихоньку вытащить корягу из воды на берег. Каково же было моё удивление, когда из воды показалась огромная рыбина. Это был жерех кило на пять. Он захватил тройник на грузиле, а блесна ему впилась в хвостовой плавник, его стянуло дугой, поэтому он не мог изгибаться и биться. Я так его и тащил, согнутого в полукольцо. Это был самый крупный жерех, пойманный мной на Волге. Из него получился очень вкусный и жирный вяленый балык. За моей рыбалкой на жереха наблюдала пара диких гусей, которая по утрам паслась на берегу реки. Они, завидев меня, не улетали, но ближе, чем на пятьдесят метров, не подпускали, отходили дальше по берегу.