Текст книги "Сделать жизнь"

В путешествие мы ехали не просто так, у нас был путеводитель по Кавказскому кольцу, в котором указывались места, которые следует посетить. На утреннем совещании, рассмотрев карту, мы решили, что поедем в горы, а именно посетим знаменитое в то время горнолыжное и альпинистское место Домбай. Двигаясь по автотрассе дальше в сторону Баку, мы свернули в горы по направлению к Черкесску. В Черкесске мы пообедали в какой-то городской столовой и стартовали дальше. Дорога горная, узкая и извилистая и всё время в гору, на подъём. Где-то по дороге мы встретили указатель на Кисловодск. Нам эта информация позже пригодится.

Уже под вечер мы достигли Теберды, это означало, что мы поднялись в горы на 2000 метров над уровнем моря. Лес исчез. Только альпийские луга. В Теберде, согласно нашему путеводителю, находилась турбаза. Посёлок маленький, мы легко её разыскали. База к нашему большому удовольствию оказалась полупустой, и нас с удовольствием приняли. Нас накормили ужином. Утром спустились к горной с хрустальной и ледяной водой реке. До пояса обмылись этой живой водой, которая освежает и бодрит, как будто вновь родились. После завтрака стартовали в Домбай. До него оставалось около двадцати километров. Приехав на плато, мы оставили автомобиль у единственной в те времена гостиницы, а сами, порасспросив местных жителей, отправились на знаменитый ледник Алибек, который сверкал перед нами белым снегом и ледяными вершинами. В июле поиграть в снежки – мы как дети. К леднику вела сначала неплохая тропа, так что Маргарита в туфельках, правда, без каблуков, тоже пошла с нами. Казалось, близко, а шли мы больше часа по всё ухудшающейся тропе. На пути прошли два лагеря альпинистов. В них сидели парни худые, бородатые и с обгоревшими до мяса лицами. Но их лица выражали достоинство и превосходство над простыми смертными.

Преодолев каменную россыпь, мы вышли на голубой лёд ледника. Местами он был покрыт тонким слоем снега. В снежки мы всё-таки поиграли и удержали Маргариту, которая поскользнулась и едва не провалилась в глубокую расщелину. Удовлетворённые, мы спустились в долину к гостинице и стартовали в обратный путь. Достигнув через пару часов развилки с указателем «На Кисловодск», мы, посовещавшись, решили не возвращаться обратно на основную трассу старой дорогой, а свернуть на Кисловодск и таким образом вернуться на трассу через цепь курортных местечек района Минеральных вод. Нас смущало только одно обстоятельство: дорога на Кисловодск была без асфальтового покрытия. Грейдер, но хорошо укатанный. И мы рискнули. Дорога петляла по безлесым горам и была абсолютно пустынна. Ни одной машины. Поэтому, когда километров через тридцать внизу мы увидели поселок и надпись «Кисловодск», то вздохнули с облегчением. Дальше шёл асфальт.

В Кисловодске мы пообедали и набрали минеральной воды, прошлись по парку. А дальше мы спускались с гор по дороге, которая вела через все известные курорты Минеральных вод: Ессентуки, Пятигорск, Железноводск, Минеральные воды. В каждом курортном местечке мы останавливались, находили минеральные источник, пили минеральную воду и набирали её в бутыли. В следующем курорте мы делали то же самое, предварительно вылив воду из бутыли. Минеральные воды обладают мочегонным эффектом, а поскольку в экипаже была дама, договорились подавать знак на остановку фразой «Мотор перегрелся». А дальше девочки – направо, мальчики – налево.

К вечеру мы въехали в сам город Минеральные воды, который стоит на шоссе Ростов – Баку. Надо было искать ночлег. Уезжать в горы на ночлег не хотелось. Тут я вспомнил, что в аэропорту Минводы имется ночлежка, куда пускают всех транзитных пассажиров переночевать. Дело в том, что в горы из соображений безопасности пассажирских перевозок рейсовые автобусы уходят только утром. Поэтому авиапассажиры, прибывшие днём или вечером, должны были ночевать в порту, дожидаясь своих рейсовых автобусов. Я знал об этой возможности, так как когда я год назад с приятелем Сиушевым Алексеем прилетел из Москвы в Минводы, чтобы ехать на Чегет, мы попали в такую же ситуацию и ночевали в аэропорту. Там был громадный зал, уставленный раскладушками с чистым бельём и одеялами. Вполне комфортно для одной ночи. Но у нас не было авиабилетов, и я боялся, что нас не пустят в зал. Однако всё обошлось, и мы переночевали в этом огромном зале. У женщин была своя зала.

Следующим утром мы снова двинулись на Восток. Наш путеводитель очень рекомендовал нам посетить Голубые озёра. Это группа из пяти карстовых озер. Самое большое озеро Черек-Кель имеет глубину двести семьдесят метров и питается подводными источниками. Из него вытекает река. Вода абсолютно прозрачная, но и ничего живого из-за присутствия сероводорода. Озеро очень живописно, но купаться в нём нельзя. Температура воды всего девять градусов. Чтобы попасть на озёра, нам пришлось, не доезжая по основному шоссе до Нальчика, свернуть в местечке Чегем снова направо в горы. Километров через двадцать мы достигли нижнего озера.

Мы полюбовались им, но наш путеводитель говорил, что отсюда по Чегемскому ущелью начинается дорога в Сванетию, и приводило фотографию аула и сторожевых башен Сванетии. Правда, оно не информировало, как далеко до Сванетии, но писало, какие добрые и мужественные люди там живут. Я загорелся. Побывать в Сванетии, когда это ещё удастся. Экипаж особого энтузиазма не проявил, но из уважения ко мне молча согласился. Дорога всё больше втягивалась в высокое и узкое горное ущелье. По дну ущелья мчался стремительный горный поток, а дорога по узким мостам то и дело перепрыгивала с одного берега потока на другой. На дороге никого.

Вскоре отвесные скалы ущелья поднялись так высоко, что лучи солнца не могли проникать в полной мере. Наступил полумрак. Нам всем стало как-то не по себе, уж очень мрачная картина. И вдруг навстречу нам показалась группа всадников, все в кавказских папахах, бурках и с винтовками за спиной. Душа ушла в пятки. Едем молча, сближаемся. Горцы молча и с гордым видом миновали нас. Отлегло. Могли легко расправиться с нами и завладеть машиной, и никто и никогда не нашёл бы нас, ибо о нашем маршруте наши родственники знали только в общих чертах. К счастью, тогда на Кавказе были другие времена. Всё было спокойно. Наконец мы вырвались из ущелья и выехали на высокогорное плато. Кругом лежали пологие и абсолютно голые и пустые горы. Дорога, извиваясь, уходила в эту пустынную, безлесную и безлюдную даль. И мой экипаж взбунтовался. Он не хотел больше ехать в неизвестность. Пришлось согласиться с доводами экипажа, и мы повернули назад.

Достигнув основного шоссе, мы двинулись дальше в сторону Оржоникидзе (Владикавказ). Во время обеда состоялось совещание. Во Владикавказе маршрут раздваивался. Можно было ехать дальше на Баку или повернуть по Военно-Грузинской дороге на Тбилиси. Надо было принимать решение. Маргариту ждала подруга в деревне Макапсе, что расположена недалеко от курорта Лазаревское на берегу моря. Ещё в Москве мы планировали там остановиться не менее, чем на неделю, чтобы позагорать и поплавать в море. Экипаж рвался к морю, и, хотя я пытался соблазнить всех Каспийским морем и вкуснейшей осетриной в Баку, я опять остался в меньшинстве. Но я не очень жалел, так как уже, работая во Внешторге, успел съездить в командировку в Баку. Так что я уже и поплавал в Каспийском море и отведал шашлык из осетрины на главной набережной Баку. Побродил и по старому Баку.

Была у меня ещё мечта побывать в Ахалцихе и посмотреть на знаменитых скакунов и посетить Ереван. Пришлось отказаться от своей мечты. Так я в Ахалцихе не побывал. А в Ереване и Армении провёл около десяти дней. Но это было лет на тридцать позже. Мы ездили в гости к родственникам Маргариты. Нам показали всю Армению. Мы побывали и на Севане, где отведали знаменитую севанскую форель, и в Эчмиадзине, религиозном центре Армении, и на знаменитом курорте минеральных вод Джермук, и посетили ряд древнейших и живописных монастырей, расположенных в районах, близких к Карабаху. Это был 2001 год. Так же, как и в России, везде наблюдался упадок и разруха. Джермук, известнейший на всю страну курорт, стоял в брошенных санаториях с забитыми окнами. Но люди встречали нас очень приветливо и крайне дружелюбно. Я нигде не встречал такого отношения к русским, как там в Армении. На Севане рыбаки угощали нас варёными раками, а в ресторане нам отправляли бутылку вина. На маленьких рынках в горах нас угощали фруктами. У меня остались самые светлые впечатления от этой поездки, но вернёмся на тридцать лет назад.

Во Владикавказе мы повернули налево на ВоенноГрузинскую дорогу. Я не помню в деталях и не буду описывать все красоты и пейзажи этой дороги. Помню только, что дорога до Клухорского перевала, который находится на высоте 2700 метров, шла всё время в гору, мы ехали медленно, мотор натужно гудел, но не грелся. Где-то мы остановились у источника нарзанной воды, который бил прямо из скалы, образуя небольшой бассейн с минеральной и очень вкусной водой. На перевале было холодно, но после перевала климат и ландшафт резко изменились.

Мы въехали в солнечную Грузию. Горы стали более пологими, южные склоны покрыты виноградниками и садами. Дорога пошла вниз, и мы катились, притормаживая двигателем. Сразу за перевалом проехали маленькое селение под названием Гудаури. Я тогда не подозревал, что здесь двадцать лет спустя построят один из самых лучших горнолыжных курортов Грузии и настанет время, когда я вернусь сюда, чтобы покататься на лыжах. К вечеру мы въехали в Тбилиси. Я по опыту работы в ОРГРЭС знал, что в больших городах СССР проблема с гостиницами всегда существует и обычно без брони место в гостинице получить невозможно. Поэтому мы решили сыграть ва-банк и поехали напрямую в лучшую гостиницу в Тбилиси в те времена. По-моему, она называлась «Иверия» и находилась в управлении внешнеторгового объединения «Интурист», организации, занимавшейся иностранным туризмом, в том числе и приёмкой иностранных туристов в СССР. «Интурист» входил в состав Министерства внешней торговли, а у меня и Маргариты были с собой удостоверения, подтверждавшие, что мы являемся сотрудниками МВТ. У Бориса был документ, подтверждавший, что он сотрудник ГКЭС (Государственный комитет по внешнеэкономическим связям). ГКЭС был вторым министерством в СССР, имевшим право на внешнеторговую деятельность.

Короче говоря, наш план сработал, наши удостоверения были приняты, и нам предоставили в лучшей на то время гостинице Тбилиси два двухместных номера. Мы намылись вдоволь в душе, так как за неделю путешествия помыться в горячей воде нам не удавалось. Вечером я повёл всю команду на главную улицу Тбилиси, проспект Руставели, в погребок, где готовили удивительно вкусные шашлыки по-карски (шашлык на рёбрышках), подавали молодое вино в кувшинах и набор зелени и овощей с грузинским горячим, только что выпеченным, лавашем и сыром сулгуни.

Впервые этот кабачок мы открыли с моим приятелем Алексеем Сиушевым, когда ездили в Бакуриани кататься на лыжах. Работая в ОРГРЭС, я побывал в командировке в Тбилиси и поэтому знал город неплохо. Тогда я прокатился на канатной дороге на верхнюю часть города и парка, где установлен памятник победы под названием «Мать Грузия», погулял по набережной Куры и посетил знаменитые сероводородные стариннейшие бани Тбилиси. После посещения этой бани кожа становится бархатисто-гладкой, а на выходе вас ждёт чайная с ароматным грузинским чаем.

Но в этот раз ничего этого не было. Утром после завтрака в отеле мы решили, что будем ночевать следующую ночь на берегу моря, и поэтому нам надо было спешить. Нам предстояло пересечь всю южную Грузию за один световой день, что было не так-то просто, учитывая горный ландшафт и многочисленные серпантины на дорогах Грузии. Выезжая из Тбилиси, мы обратили внимание, что на улицах в некоторых местах стоят бочки на автоколёсах, подобные тем, которые стоят в Москве и продают квас. Остановились. Оказалось, в них продают молодое вино, и по цене почти как цена кружки кваса в Москве. Мы немедленно наполнили небольшую канистру. Для нас такая продажа вина была удивительна. Ехали, минуя Мцхету, без остановки до Гори.

В Гори мы не могли не остановиться. Во-первых, мы решили побывать в доме-музее Сталина. Это был дом в доме, то есть над саклей, где Сталин вырос, возвели ещё одно сооружение. Сакля была маленькой и бедной. Потом мы решили заглянуть на местный рынок. Его изобилие повергло нас в восторг. Рынок ломился от овощей, роскошных фруктов, сыров, грузинских сладостей и многого другого. Нам, не избалованным скромными московскими рынками, казалось, что мы попали совсем в другую страну. Особенно мне запомнилось почему-то, как по рынку в тележке развозили только что доставленный сыр сулугуни. С телеги на пол капал сок свежего сыра, и кругом распространялся сырный аромат. Конечно, мы накупили всего. Гигантские сливы и груши, тающие во рту. Гигантские помидоры и, конечно, сыр сулугуни и лаваш. Не забыли и про грузинские сладости с орехами (чурчхела).

На привале ближе к обеду мы заехали прямо с шоссе во фруктовый сад и устроили там пир из купленных в Гори лакомств, запивая всё это молодым вином. Тогда на автодорогах не было ещё драконовских законов на алкоголь, да и милиции на дорогах почти не было. Через некоторое время к нам подошёл старик-сторож. Убедившись, что мы не воры, он разрешил нам взять с собой немного груш и слив прямо с деревьев. Время летело неутомимо. Мы не хотели ехать по горным дорогам в темноте, поэтому всю дальнейшую дорогу поспешали. Кутаиси проехали без остановки и уже в сумерках. В Самтредиа было уже совсем темно. К морю дорога выходила в районе посёлка Очамчира. Туда мы прибыли в полной темноте в начале одиннадцатого.

Нашему удивлению не было конца. Вся полоса у моря вдоль дороги была забита машинами таких же, как мы, путешественников. С огромным трудом в полной темноте только при свете фар мы разыскали маленький клочок берега, где смогли поставить машину и палатку Бориса. Мы так устали, что сразу улеглись спать.

Зато утром нас встречало голубое небо, ласковое тёплое море. Начинался курортный отдых. Мы наконец искупались в море, перекусили тем, что осталось от пира в Гори и стартовали вдоль побережья Чёрного моря в сторону Сочи. Вскоре мы проехали по набережной Сухуми, миновали Адлер и даже Сочи без остановок. Мы спешили. Нам надо было засветло доехать до Макапсе. Однако проехать мимо жемчужины Черноморского побережья Кавказа озера Рица мы не могли, да и время наступило обеденное. Озеро расположено в стороне от трассы Сочи – Краснодар, примерно в шестнадцати километрах и на высоте около девятисот метров, поэтому дорога идёт в гору, само озеро находится в чаше из высоких гор. Из озера вытекает речка. По дороге мы видели рыбаков. Они ловили горную форель на красную икру.

Почти в дальнем конце озера расположена большая поляна со стоянкой для автомобилей туристов. На этой поляне располагалось сооружение, напоминавшее индейский вигвам. Оно было сооружено из толстых жердей, поставленных почти вертикально пучком, верхние концы пучка были связаны вместе. На земле получилось круглое и довольно вместительное помещение. Внутри на земляном полу стояло несколько столиков для посетителей. Посредине круга горел костёр, вернее, тлели угли, над которыми висела ободранная туша целого барана на цепи. По мере готовности остатки барана спускались на цепи ниже. Стоял аромат готовящегося на углях мяса. В стороне от костра прямо на земле лежали огромные, как колесо телеги, круги сыра, а рядом в землю была закопана бочка с вином.

Когда мы зашли и расположились за свободным столиком, довольно живописный молодой грузин отрезал нам от нижней готовой части туши по увесистому куску барана, громадным ножом отрезал также немалый кусок сыра от круга и черпаком налил нам из бочки кувшин вина. Вино, правда, оказалось кисловатым, а баранина – жёсткой, но весь антураж обстановки и действа покорили нас. Апогеем оказалось появление в вигваме козла. Бармен сказал, что козёл – алкоголик, его споили туристы, и теперь он всё время требует выпивки. Козёл, правда, ничего не боялся и с удовольствием выпил вина из стакана. Борис, который у нас в команде отвечал за фотографирование, запечатлел момент пития козла, и эта фотография до сих пор лежит где-то в моих архивах.

К вечеру мы прибыли в Макапсе. Это очень своеобразное местечко, и о нём следует немного рассказать. В те далёкие советские времена гостиниц, домов отдыха, санаториев было очень мало. Попасть в них было чрезвычайно трудно. Поэтому большая часть трудового народа, приезжавшего на юг в отпуск, поселялась в частном секторе, снимая комнаты, углы и даже койки. Обычно люди знакомились и дружились с хозяевами, поэтому, как правило, ездили в одно и то же место, а хозяева составляли график приёма своих постояльцев. Макапсе не было исключением. Собственно, это было название железнодорожной станции, которая в этом месте проходила по самой береговой кромке моря. Рядом со станцией располагалась русская деревня Вишнёвка. В окрестностях, ближе к морю, располагались также три летних студенческих лагеря.

Так исторически сложилось, что Вишнёвку на летний период оккупировал Большой театр. Музыканты из оркестра, балерины из кордебалета, сотрудники администрации и вспомогательных служб. Конечно, всё это разбавлялось другими людьми, знакомыми и друзьями основного состава отдыхающих, но своеобразную атмосферу полубогемного и культурного отдыха создавал именно состав людей из театрального мира. Люди селились небольшими группами по домам, образуя маленькие временные компании. Днём все, как тюлени, лежали на солнце, изредка окупываясь в море. Были заядлые картёжники, которые дулись целыми днями в преферанс, не замечая ничего вокруг. Правда, деньги были малые, чисто символические. Был даже нудистский пляж, где молодые балеринки загорали и купались голыми, а местные мальчишки за ними подглядывали, прячась в кустах над железной дорогой. Вечерами обычно пили сухое кислое, настоянное на табаке вино, которое покупали у местных жителей, и развлекались как могли анекдотами, забавными историями, песнями под гитару. Молодёжь устремлялась на танцы в студенческие лагеря. Флирт и курортные романы процветали.

Вот в такую атмосферу привезла нас с Борисом Маргарита. Её ждали подруги, а потому она поселилась у них в комнатке, куда для неё поставили дополнительно раскладушку. Для нас с Борисом свободных мест не оказалось, август, вся деревня забита до отказа. Но мы не горевали, а разбили лагерь прямо на центральной площадке Вишнёвки под большим развесистым дубом. Борис поставил свою палатку, а я прижал «Волгу» одним бортом к дубу и накрыл её большим тентом. Два конца тента были привязаны к дубу, а два – подвешены на шестах, образуя таким образом импровизированный тент, под которым разместился походный столик и стульчик.

Вишнёвка также имела одну очень важную особенность. Большинство хозяев сдавало комнаты с полным пансионом, то есть с питанием. Некоторые хозява кормили не только своих постояльцев, но и постояльцев соседей. Таков был малый предпринимательский бизнес в те семидесятые годы, когда всякое частное предпринимательство было запрещено. Но люди приспосабливались к обстоятельствам. Для местных жителей это был единственный заработок, на который они жили весь год после окончания сезона. Нас с Борисом пристроили на питание в одну из таких мини-столовых.

Все селения на берегу моря считались приграничной зоной, и поэтому все отдыхающие должны были быть зарегистрированы в местном отделении милиции. Обязанность регистрации лежала на хозяевах дома, где останавливался приезжий. При регистрации оплачивался налог в виде курортного сбора. Хозяева неохотно оплачивали налог, а потому часть постояльцев не регистрировали. Те жили в доме инкогнито. Изредка в деревню с проверкой наведывался участковый милиционер, и тогда в деревне начиналась суета. За перемещением участкового по деревне пристально следили, и по мере его перемещения прятали постояльцев в погребах, сарайчиках, банях или у соседей. Думаю, что участковый знал, что ему предъявляют не все проживающие души, но до сути не докапывался, и, возможно, получал небольшую мзду за отсутствие рвения. Это было выгодно всем. Так и жили в мире и согласии с властями.

Отпущенные нами десять дней для безмятежного, ленивого, купального и солнечного отдыха пролетели очень быстро. Настал день, когда нам необходимо было отправляться в обратную дорогу. Мы тронулись после прощального утреннего купания и завтрака. Миновав Туапсе, в Джугбе мы распрощались с морем и свернули направо в предгорье Кавказа. Наша цель была Краснодар. Дорога вела через небольшой горный перевал. За ним дорога проходила через красивые леса заповедника Горячий Ключ. Нас очень поразили гигантские размеры Краснодарского водохранилища, созданного на реке Кубань, где река покидала предгорья Кавказа. До Краснодара оставалось немного.

В Краснодаре нас ждали. У Бориса в Краснодаре жил родной дядя. Он был хирург, жил в своём частном доме с небольшим участком земли в частном секторе Краснодара. Мы прибыли к вечеру. Конечно, был приготовлен роскошный и обильный ужин, за которым мы с Борисом и его очаровательным и приветливым дядей позволили себе за разговорами алкоголя немного больше разумного количества, а застолье затянулось до позднего вечера. Утром следующего дня встали поздно, солнце поднялось уже высоко, и было очень жарко. Голова гудела и казалась квадратной. Ехать дальше не было никакого настроя. Дядя, увидев наше состояние, (замечу, Маргарита была в полном порядке, так как, поужинав, благоразумно рано, ушла спать и в нашем кутеже участия не принимала), отвёл нас с Борисом в сарайчик, в котором оказался погреб. Спустившись в прохладный погреб, мы сразу почуствовали себя лучше, а когда он налил нам из бочонка молодого, холодного, кисловатого, как квас, вина, настроение у нас заметно улучшилось. Мы просидели в погребе пару часов до обеда и совершенно пришли в себя.

Пообедав, мы стали собираться в дорогу. Хозяева уговаривали нас ещё остаться, но время нас снова поджимало. Была пятница, а в следующий понедельник нам всем надо было выходить на работу, так что в воскресенье нам надо было быть в Москве, и как можно раньше. Поэтому мы распрощались с гостеприимными хозяевами и отправились в путь. Я ещё несколько раз встречался с дядей Бориса, когда он приезжал в Москву, а последний раз мы с ним встретились при печальных обстоятельствах на похоронах Бориса в 2003 году. Очень славный человек. В Москву мы благополучно въехали в середине дня в воскресенье. Тогда Москва ещё не стояла в воскресных пробках.

На машине, особенно на новой «Волге» ГАЗ-24, я ездил ещё не раз на юг, в том числе и в Макапсе, и в дельту Волги на рыбалку, но это были штатные поездки, которые особого интереса не представляют. И всё-таки я хочу закончить эту главу описанием ещё одного небольшого путешествия, как я его называю, путешествие в прошлое.

Это случилось на следующий год после путешествия по Кавказскому кольцу. У меня было всего две недели летнего отпуска, так как две недели я зарезервировал на зиму для катания на лыжах. Я решил не мотаться на юг, а провести отпуск на рыбалке, в русской глуши, в деревне. Мой товарищ ещё по ОРГРЭС Игорь Сухачёв снабдил меня в это путешествие охотничьим ружьём и палаткой. Маргарита любезно согласилась составить мне компанию. Игорь и насоветовал мне место, куда поехать, так как он бывал в тех местах в турпоходах. Это была Новгородская область, самый дальний её северо-восточный угол, озеро Великое. Озеро большое, вытянутое с юга на север, наверное, километров на пятнадцать. Готовясь к написанию этих строк, я залез в интернет посмотреть карты дорог тех мест, и удивился, как я нашёл и доехал до озера, так как нормальных дорог там до сих пор нет, а карты были не очень точными. Однако всё по порядку.

Выехали мы с Маргаритой ранним воскресным утром. Была середина июля, стояла прекрасная безмятежная солнечная погода. Первая часть нашего пути проходила по Ленинградскому шоссе. Это было старое шоссе, проложенное вместо конного тракта Москва – Петербург. Оно проходило через множество сёл и городов, иногда по их центральным улицам. Естественно, во всех населённых пунктах движение замедлялось. Особенно много времени терялось при проезде таких городов, как Калинин (ныне Тверь) и Вышний Волочёк. Поэтому средняя скорость передвижения составляла не более пятидесяти километров в час.

Таким образом, выехав из Москвы в семь утра, мы достигли Валдая в три часа пополудни. От Москвы до Валдая было четыреста километров. Мы свернули с шоссе в город и решили осмотреть городок, немного отдохнуть и перекусить. Городок старый, патриархальный, но я бы сказал, очень уютный. Мы побродили по нему, перекусили в какой-то столовой и вышли к набережной озера Валдай. Вдали на отдельном острове просматривались контуры строений Валдайского Иверского Богородицкого Святозерского мужского монастыря. От городской пристани туда ходил катер. Но мы поторопились дальше в путь. По моим подсчётам нам предстояло проехать ещё не менее ста пятидесяти километров, а хотелось до конца дня достичь цели.

Вернувшись из городка Валдай на основную трассу, мы круто свернули с неё на север на шоссе Валдай – Боровичи. Дорога обогнула северную часть Валдайского озера, потом в Лыкошино пересекла железнодорожную магистраль Москва – Ленинград, прошла мимо почти такого же размера, как озеро Валдай, озера Пирос, и наконец через три часа пути привела нас в посёлок Боровичи. Посёлок лежит на старинной дороге Тихвин – Череповец, построенной ещё чуть ли не при Екатерине Второй. Эта дорога долго имела второстепенное значение, но в 1941 году, когда немцы окружили Ленинград и перерезали и автомобильную и железную дорогу Москва – Ленинград, эта старинная дорога сыграла свою роль. Она спасла Ленинград от полной блокады. По ней в Тихвин доставлялись грузы с востока, которые потом по Ладожскому озеру, по льду, по так называемой Дороге жизни, доставлялись в Ленинград и спасали город от полного истощения.

Мы остановились в посёлке и стали выспрашивать дорогу на озеро Великое. Там же я увидел указатель на дорогу, которая вела в село Кончанское-Суворовское, родовое имение полководца Суворова. Был, конечно, соблазн заглянуть туда, но, как всегда, время поджимало. К имению Суворова надо было повернуть налево и поехать в сторону Тихвина, а нам, как показали прохожие, надо было повернуть направо и поехать в сторону Череповца. Нам сказали, что надо искать указатель с надписью «Угол». Это деревня, от которой до озера Великого пара километров, но есть ли там дорога к озеру, никто не знал.

Проехав по шоссе ещё километров двадцать и напряжённо вглядываясь в наличие указателей, я наконец заметил небольшую дощечку с надписью краской от руки «Угол». От этой надписи в поле уходила простая полевая дорога. Сколько по ней до деревни Угол, никаких указаний не было. День уже приближался к закату, и мы, подумав, решили не рисковать и не ехать на ночь глядя в неизвестность по бездорожью, а остаться заночевать вблизи основной дороги, чтобы поутру продолжить путь. Мы съехали с шоссе в сторону и укрылись от дороги за ближайшие кусты. Перекусили продуктами из Москвы и рано улеглись спать, так как за день достаточно накатались.

Проснулся я очень рано, едва рассвело. Проснулся от странных посторонних звуков. Кто-то топтался возле машины, сопел, слышалась какая-то возня. Ясно ещё ничего не осознавая после внезапного пробуждения, я решил, что кто-то лезет в багажник машины. Но из окна автомобиля мне ничего не было видно. Со сна не раздумывая, я почти нагишом с воплем выскакиваю из машины и требую отойти от машины. Каково же было моё изумление, когда я увидел перед собой двух стреноженных лошадей, мирно пасущихся на лугу рядом с машиной. Откуда они вэялись, неизвестно. Вчера с дороги мы не заметили ни одной деревни в округе. Маргарита долго потом потешалась, как я в одних трусах воевал с разбойниками. Смех смехом, а ведь это мог быть и медведь в такой глуши.

Конфликт был исчерпан, солнце встало, и мы тронулись по полевой дороге в неизвестность. Застрять в какой-нибудь канаве в такой глуши грозило многими неприятностями. Так что вёл я машину тихо, с осторожностью, внимательно оглядывая поверхность дороги. К счастью, дорога была сухая, без ям, почва песчаная. это успокаивало. Проехав около пяти километров, мы въехали в деревню Угол. Найдя местного тракториста, узнали, что от деревни к озеру ведут две полевые дороги, одна уходит левее на левый берег озера, но она короткая и заканчивается в следующей деревне, а вторая идёт по правому берегу озера и огибает его полностью. Проехать на автомобиле летом вполне возможно, почвы песчаные, сухие. Информация обрадовала меня, и я уже более смело рулил автомобилем.

За деревней мы свернули на правую дорогу. По правому берегу озера располагались три деревни, примерно по четыре-пять километров друг от друга. Вскоре через пару километров мы увидели край озера, и дорога пошла вдоль озера, постепенно приближаясь к нему. Я вздохнул облегчённо. Озеро нашли. Первая деревня, стоявшая на берегу озера, называлась Бережок. Домов двадцать. Я остановился у одного из домов поговорить о дороге дальше. Вышла пожилая женщина, я стал её распрашивать. Вдруг из соседнего дома вышла старушка и, посмотрев в мою сторону, запричитала: «Сын вернулся, мой сынок вернулся». Я встрепенулся, оглянулся на старушку, но женщина меня успокоила, мол, эта старушка так всех приезжих встречает. Сын не вернулся с войны, и она его до сих пор ждёт и вглядывается в каждого приезжего. Воистину, как в песне:

 
Постарела мать за много лет,
А вестей от сына нет и нет.
Но она всё продолжает ждать,
Потому что верит, потому что мать.
И на что надеется она?
Много лет, как кончилась война.
Много лет, как все пришли назад.
 

Да, война давно кончилась, а раны в материнских сердцах до сих пор болят.

Следующая деревня называлась Анашкино. Мы решили дальше не ехать. Это была середина озера по его длине и почти самое узкое место по ширине. Вдоль дороги шли сосновые леса вперемешку с берёзами, где буйно росла земляника. Мы не удержались, остановились и набрали литровую банку земляники. Анашкино также стояло на берегу озера. Берег песчаный, местами с зарослями камыша. На берегу стоят баньки, и лежат лодки, простые, плоскодонки. Хаты разбросаны по берегу и вдоль дороги.